Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

– Почему ты не сообщил моей матери, что жив? Неужели дочь ничего для тебя не значит? – окликнула она.

– Тихо! – не глядя приказал Джермас.

Или хоть кто-нибудь. Алина, вернется закончить старую работу. Мирен, прокравшись как тень, умыкнет ее, невзирая на полчища ползущих, – словно залихватский герой в маске из оперы. Профессор Онгент – приветливое лицо старика осветится вспышкой чар. Кто угодно. Даже Кариллон. Даже отец, шесть лет как покойный. Ад и демоны, раз уж дедушка Тай вернулся из мертвых, то отчего же тихий, надежный мужчина с вечным запахом стружки и ладана не придет к любящей дочке? Ох, папа, подумала она, добрые боги, пошлите его назад ко мне.

Ничего, только шорох ползущих, шипение, похрустывание на грани слуха. На нее вновь упала тень Джермаса.

– Нам нужно спешить. Черные Железные боги вот-вот пробьются к нам, даже без их Предвестницы. Они боятся алхимического оружия. Если мои союзники ослабят поводок на веретенщиках, жертвоприношения начнутся раньше времени, ведь те попытаются вызволить богов в их исконном, отвратительном и расточительном виде вопреки замыслу. Я должен стать не только отцом, но и повитухой новому городу. Черные Железные боги обязаны воплотиться в пригодных обличьях. Духами коммерции и торговли. Порядка и силы. Все должно протекать согласно планам – а если ты воспротивишься, дитя, и станешь препятствовать, то я буду вынужден причинить тебе боль. Строгое воспитание не доставляет мне удовольствия. Это лишь необходимость. Необходимость. – Он уставился на кулон в своих руках. – Десятилетия кропотливых разработок, приготовлений – и все скатилось к чехарде и спешке. Тьфу.

Только б ей удалось воспротивиться, только бы оттянуть время, тогда алхимики, может быть, успели бы запалить свою богоубойную бомбу, остановить Джермаса и спасти ей жизнь.

Она вспомнила, как мать отвлекла деда, рассерженного какой-то пустяковой ошибкой, задав вопрос о политике. Дать Джермасу разгуляться, излагая рассуждения о стратегии и торговле, часто бывало единственным способом его урезонить.

– П-п-ползущие – что они получат в итоге? Что будет с ними, когда вы воссоздадите Черных Железных богов?

– Больше нет нужды в грязных упырях, не надо нести дозор над веретенщиками. Разумеется, основная часть городских умерших будет отправляться на поддержание гражданских богов – нам определенно понадобится великое множество душ, куда больше объема, сейчас производимого в Гвердоне, но мы не замедлим внедрить улучшения. Ползущим будет отведено соблюдение баланса. Конечно, виднейшие ученые, мастера, артисты навек сохранят свое знание в плоти могильных червей. Лишь дурацкие суеверия да подростковая щепетильность мешали устроить в прошлом столь справедливый уклад. – Он постучал по амулету и наклонился шепнуть ей на ухо. – Как ты понимаешь, такое устройство окажется временным. Моим приемным собратьям не стоит верить.

– Разве вы не один из них? Вы состоите из ч-ч-ервей!

– Но строки моего завета будут начертаны не буквами, а богами. Приготовься, дитя. Не сопротивляйся.

Приготовься. От такой нелепейшей мысли захотелось заорать. Какая подготовка сделает этот кошмар чуточку менее ужасным? Она опять взмолилась, пусть хоть кто-нибудь войдет и выручит ее, хоть кто на всем свете.

Червистый ужас, прежде бывший дедушкой, откинул ее навзничь на могильную плиту и опять обернул амулет вокруг шеи. Запел слова, что исторгнут ее душу из тела и превратят в канал, в русло для какого-то чокнутого перерождения Черных Железных богов. В ответ она завела собственную молитву, псалом сафидистов, один из многих молебнов, которые мать заставляла повторять Эладору годами, пока она не уехала в университет.

Сафидисты верили, что набожностью и прилежным учением, самоотрекшись духом и телом, можно обратить себя в пустой сосуд для Хранимых Богов, и те наполнят его блистательным светом. Эладора слишком хорошо осведомлена об истинном состоянии Хранимых Богов и не сочла бы их свет особо блистательным, но и такой трепещущий, тусклый огонек лучше Черного Железного мрака. Эладора взмолилась Хранимым Богам с пылом и усердием, впечатлившим бы даже мать.

Джермас понял, чем она занята, в момент окончательного наложения заклятья. Когда она возносилась к божественному взору, то взгляд ее упал на ползущего, вцепившегося в ее бесчувственное тело. Джермас в ярости хватил ее головой по железной оковке собственного гроба, но было поздно. Она прошептала послание Хранимым Богам как раз перед тем, как Черные Железные боги с шумом и ревом сошествовали вниз и завладели ею.

Глава 37

Бестелесных Кари и Мирена кувыркало по всему городу, их швыряли туда и сюда невидимые грозовые тучи, яростно клубившиеся над гвердонскими колоколами. Они промелькивали над крышами, и путь их сопровождали хлопки грома без молний, оконные стекла, что лопались без видимых причин, непредсказуемые волны зноя.

В реальность они выпали на чердаке – в убежище Мирена близ Новоместья. Когда душу вновь сунули в ножны из плоти и кости и Кари оторвалась от головокружительного божественного обзора с высот, то ее опять поглотило желание. Ей безудержно захотелось раздеться при Мирене, прижаться к нему вплотную, восполнить внезапную пропажу божественного плотскими, земными утехами. Его язык ткнулся ей в губы, пальцы тянули, рвали завязки на блузке, на брюках. Его голая кожа обдала жаром живот, когда он повалил ее на постель.

И как бы ей ни хотелось сбежать от внешнего мира и просто трахаться с ним, пока оба не забыли бы, кто они есть, но этого не дано. Внешний мир полыхал пожаром.

– Слезь с меня! – крикнула Кари.

Мирен не обратил внимания. Он стягивал одежду с себя, кожа его покрылась испариной, лихорадочно горела. Вожделение Кари сменилось обессиливающим страхом: у Мирена вид животного, лицо пугающе пусто и, несмотря на миловидность, стало уродливым. Она высвободила руку и локтем заехала ему в челюсть. От неожиданности он свалился на пол. Кари перекатилась на другой край постели и одной рукой сжала на груди расстегнутую блузку. В другой появился нож.

– Не сейчас, ладно? Потом. – Мирен съежился, присев, и еще больше стал походить на животное. Лицо исказилось, он страдальчески взвыл, а потом изо всех сил укусил себя за руку, втягивая ртом кровь. Кари в ужасе пялилась на то, как он сам у себя сосет кровь, тиская собственное предплечье, словно это ее груди.

А потом, словно приливный вал откатился назад в океан, все прошло. Он встал, его черты обрели знакомую замкнутость и одинокую тоску, руки просто повисли, и из раны капала кровь. Он собрал разбросанные вещи и принялся одеваться. Кари покачала головой, противясь позыву вылететь за дверь и не оглядываться.

– Прости, – пробормотал Мирен, таращась в пол. Детское, заученное извинение. Оно напомнило Кари о том, что он на сколько моложе ее – на два года? Больше?

Кари отвернулась от него. Перебрала пожитки, которые Мирен выстроил на полках в ряд, точно игрушечных солдатиков. Похватала все, что вроде как могло пригодиться – алхимические снадобья широкого действия и обезболивающие, оружие, немного денег, – и запихнула в сумку.

– Как ты меня нашел? – спросила она, не глядя на него. Он ответил пожатием плеч, отмахиваясь от вопроса. Став на колени, раскрыл сундук в изголовье и вынул оттуда тяжелый плащ, сверкавший при тусклом свете как чешуя ящерицы. Набросил его на плечи.

– Бли-ин, – протянула Кари, вспоминая расположение частей города. В ее видениях Новоместье располагалось вне кордона сальников. Чтобы попасть обратно в Мойку, надо будет прошмыгнуть мимо них, а потом промчаться мимо веретенщиков и прочих, кто шатается по улицам этой ночью, – и тогда останется пересечь район целиком, чтобы добраться до Мясницкого ряда на том его конце. Обычным днем прогулка от Новоместья до Мясницкого заняла бы минут сорок. Когда город взбудоражен, придется идти гораздо дольше.

– Можешь снова телепортировать? – осведомилась Кари, ожидая, даже надеясь на ответ «нет». Мирен на миг зажмурился, глубоко вдохнул, а затем замерцал, как пламя свечи, ныряя наружу и внутрь осязаемого существования.

– Да. Сегодня мне это ими дозволено.

Ими, – призадумалась Кари. Но выуживать у Мирена объяснения займет не меньше времени, чем топать через город пешком. Она подошла к нему и ухватилась за плечи.

– Верни меня на Мясницкий ряд. – Он взял ее под локти, неловко отстраняясь, чтоб не соприкасаться телами, и оба опять шагнули вон из этого мира.

Мясницкий ряд.

Профессор как-то почуял их прибытие еще до материализации; они выпали в реальность наверху лестницы прямо тогда, когда он вошел в кабинет. И приветствовал их широкой улыбкой.

– Отлично, малыш, – похвалил он Мирена, растрепав сыну волосы. И обратился к Кариллон: – С тобой ничего не случилось, девочка? Нам предстоит много дел, но если надо минутку…

– Где Шпат? – спрашивает она, и тут же груда камней в образе человека показывается за профессором. Кари вывернулась из неуклюжих рук Мирена, подбежала и заключила Шпата в нечастые для того объятия. – Дела совсем поганые! – прошептала она ему в ухо, задыхаясь от непрошенных слез. – С гильдией, с Крысом и всем прочим. – Присутствие Шпата навевает безопасность, и от этого становится еще хуже – стоит ей на малую толику ослабить защиту, как ужас их бед пробирается внутрь и промораживает сердце. Краем сознания вспыхнула мысль: не попросить ли Шпата убить ее? Если ее не станет, у веретенщиков не окажется проводника к Черным Железным богам. Вдобавок Шпат мог бы это сделать своими руками. Сильней его никого.

– Я знаю, – сказал Шпат, – но, Кари, нам предстоит это исправить. Найти способ остановить веретенщиков.

Кари отступила от него. Онгент с Миреном перешептывались в дальнем углу. Она уловила ревнивый оскал Мирена, брошенный на Шпата, и закатила глаза. Сразу после приземления притягательность Мирена расцветала, однако потом от него по коже ползли мурашки. Она откашлялась.

– Я наткнулась на святую Хранителей, Алину. По ее словам, я должна уметь командовать, управлять веретенщиками. Я попыталась, но… не получилось. – Кари взяла передышку, потирая спину, багровевшую синяками после того, как Крыс швырнул ее на колокол Святого Шторма. Восстановила дыхание. – Раньше у меня был амулет, мне он достался от матери. Это его забрал Хейнрейл. – Шпат кивнул. – По-моему, этот амулет взаимодействует с Черными Железными богами и моей святостью. Алина сказала, что если он будет на мне, то я, быть может, обрету над веретенщиками власть. Так ли это – не знаю.

Онгент ободряюще улыбнулся Мирену и сказал:

– Множество святых используют духовные реликвии, которые способствуют их связи с богами. Определенно, это похоже на правду. А как эта Хранительница… ах, ну не важно. Где сейчас амулет?

– Был у Хейнрейла, и он, когда его носил, был недоступен моему взгляду во время видений.

– Конечно, нет, ведь нельзя же увидеть собственные глаза. Однако у него он был. А теперь же…

– Могильный холм. Когда я звонила в колокол на Святом Шторме, то видела, как он съезжал с Могильного холма. Должно быть, он оставил кулон там, у ползущих. На кладбище их полно. – Кари помедлила. Несуразное воспоминание, трудно поверить – не обозналось ли ее восприятие? Но сейчас нет причин о чем-то замалчивать. Придется довериться профессору. – И еще я… там была Эладора. Я не видела ее своим взором, но она была там. Вне своего тела, как я. Наверно, в царстве богов.

– Что стало с Хейнрейлом? – спросил Шпат.

– Его унесли сальники. По-моему, мертвого.

– Хорошо…

Профессора прервали выкрики снизу, а затем в дверь ввалился Хедан, хватаясь за сломанный нос.

– Шпат, там какая-то баба, такая, что…

– Такая, что выскажется сама за себя, – грозно выдохнула Алина, с топотом ступая внутрь. Она раскраснелась и сбила дыхалку – бегом прибежала от Святого Шторма, промчась через Мойку приблизительно с той же скоростью, с какой Мирен шагал через весь город. И глаза ее при виде Мирена прищурились, а обнаженный меч в руке замерцал огнем.

– Не егози, паренек. Синтер предупредил меня о твоих вывертах. Кариллон, ты жива? Паскудный упырь мне шею чуть не сломал.

– Со мной порядок, – сказала Кари. – Как ты меня нашла?

– Божие вмешательство, ети его в сраку, выручило. Хранимые Боги так орут, того гляди башка лопнет. Есть чего выпить?

Без единого слова Шпат извлек из Таммурова стола бутылку и кинул ей.

– Я – Алина. Половину всех вас, ублюдков, я должна сжечь у столба, а вторую половину сдать свечкососам-алхимикам именем закона и чертова порядка. – Она крепко глотнула и махнула бутылью Онгенту. – Вы про Эладору гутарили. Я ее оставила на церковной квартире, у Синтера, этого сгустка тухлой отрыжки. Что там с нею стряслось?

Когда Алина вошла, Онгент не пошевелил и мускулом. Он замер, как мышь, притаившаяся от хозяйской кошки. Перед тем как заговорить, он облизал губы.

– Едва ли мы с вами союзники. Ваши шпики годами меня изводили. Вы считаете меня еретиком – и нет никаких сомнений в том, что вы получили приказ убить мисс Тай.

– Я верю ей, – саму себя удивила Кари. Как и она, Алина попалась в лапы нечаянной святости не по своей воле. Принимая комплимент, Алина передала Кари бутылку. Кари набрала полный рот. Спиртное потекло, обжигая глотку, но согрело приятным теплом в животе: – Слушай, Алина, мы не знаем, что с Эладорой. Она промелькнула в моем наваждении, но…

– Ага, в моем тоже, минут двадцать с хреном назад. Это ты привычна, когда люди орут тебе прямо в башку изнутри, а я-то при чем? Занебесной силой я избавлена от похмелья, но это дело куда херовее бодуна. – Она ткнула Хедана ногой в сапоге. – Поэтому уже собралась порешить этого балбеса, для разрядки.

– Вас посетило видение? – спросил Шпат, очевидно стараясь выделить смысл этого лихого вторжения.

– Эладоры. Девчонка звала на помощь через Хранимых Богов. Как она так умудрилась, не понимаю. В суть я ни хера не врубилась – какие-то черви, Могильник и прочее говно. Но она сказала мне идти сюда – и здесь я нашла вас. Так о чем вся эта хрень?

Двигаясь по-прежнему крайне осторожно, точно в комнате с мантикорой, Онгент поднялся и бочком переместился к окну.

– Кариллон, пройди, пожалуйста, сюда. Предлагаю немного поворожить – просто чтобы прояснить суть ваших перекрестных видений.

Любое разъяснение в помощь, подумала Кари и присоединилась к Онгенту у окна. Снаружи Гвердон освещали пожары. Город казался истинной вотчиной хаоса. Профессор встал позади и положил руки поверх ее глаз. Намазал ей веки липкой смолой. По ощущениям – будто внутри глаз плавают жгучие медузы. Онгент пробормотал несколько слов, и сила устремилась в него и в нее тоже.

– Смотри, – прошептал он, и Кари открыла глаза.

Ее видения протекают иначе, но в сходном направлении. Сейчас стали зримы невидимые пути колдовских напряжений, пробегавших по городу, прямо как по подвалу ночлежки, когда они лечили Шпата. Увидала она и следы того самого волшебства – чар, связавших ее с Онгентом и Шпатом, чтобы она могла перенаправить мощь богов в заклинание исцеления. Вовне она заметила волшебные нити помельче – беспорядочные, елозящие по городу, словно черви. Справа небеса горели колдовством – свечение алхимических горнов отражалось от туч. За облаками смутно различалось движение. Наверное, это Черные Железные боги, хотя ни один колокол не звонил. Веретенщики начали приносить жертвы? В попытке наделить богов энергией, достаточной для воплощения даже без Кари.

Онгент прошептал новое слово, и связь между профессором и Кари вновь обрела силу. И давление на глаза, когда он посмотрел ими, тоже. Ее взор расплылся – он попытался направить взгляд на Могильный холм. Там, поднимаясь с восточного склона перекрученного холма, ярко горел столп волшебной энергии.

– Джермас, – прошептал на ухо Онгент. – Это – заклинание Джермаса. Клянусь честью. – Он отменил чары, и Кари выдернуло в обыденный мир.

– Джермас… вы про моего дедушку? Джермаса Тая? – Кари оперлась о подоконник, пробуя припомнить покойного деда. Сумела вызвать лишь щепотку воспоминаний: как ее то и дело заставляли замолкнуть и как она пряталась, когда властное чудовище бушевало в особняке, бывшем для нее целым миром, пока ее не отправили к тете Сильве. Мысль о том, что бешенство сердитого деда незримо окутывало небеса над Гвердоном, имела некий горький смысл.

– Я сотрудничал с ним, недолго, много лет назад. Он был провидцем и мечтателем, воистину, не без некоторых заманчивых идей о колдовстве и божественных началах. Конечно, я потерял с ним связь – ранние дни свободных тавматургических исследований были периодом хаоса, разнообразные группы ученых формировались и распадались, а Тай был очень скрытен. Но в его теориях я разбирался и готов сейчас засвидетельствовать их применение на практике.

– О чем вы знали, когда выкупали меня? – надавила на него Кари. – Вам было известно, что я Тай. Дед что-то со мной сотворил? Поэтому я святая, чтоб его? Вы знали об этом, когда явились за мной?

Онгент вскинул руки.

– Подозревал, да. Но уверенности не было. Я не знал, что именно ты из себя представляла. Джермас изучал верования секты сафидистов, богоугодников, которые с помощью молитв и самоотрешения смиряют свой дух пред божественной волей – с определенно неоднозначным успехом. Джермас – он, видишь ли, вечно ратовал за эффективность и прямой подход – предполагал наилучшим сотворить такую сущность, которая была бы, скажем так, духовно чуткой. Когда я заглянул к Джери Тафсону, то был убежден в твоей сопричастности неким духовным ипостасям. Я опасался, что это могли быть Черные Железные боги, но не был уверен. Наш вводный тест показал: тебя одолевал не какой-то там призрак или младший элементаль, но ты, э-э, отбыла в спешке прежде, чем я сумел подтвердить твою связь с томимыми жаждой. – Он улыбался, но в понурых глазах стояла усталость. – Заметь, ты прошла посвящение Танцора и грезились тебе церкви Хранителей. В общем, вероятно было многое, но теперь все это отброшено.

– Что Джермас сделал с Кари? – спросил Шпат.

– Понятия не имею. В сфере чародейства сам Джермас был дилетантом, но зато навербовал себе много великолепных умов. На свои труды он потратил целое состояние, однако все его изыскания пропали, когда семья Таев была убита. Какой бы ни была Кари, она уникальна.

– Если она уникальна, – заметил Шпат, – тогда как сюда впутана ее двоюродная сестра Эладора? И при чем здесь амулет?

– Прежде чем Черные Железные боги были низринуты Хранителями и перекованы в колокола, они воплощались статуями из железа. Каждое из этих изваяний отражало и воспроизводило в себе духовный узор, из которого складывается божья сущность в царстве первооснов. Перековка разорвала их структуру и внутренние связи, отныне боги оказались отрезаны от своей силы.

Алина посмурнела.

– Айе. Гады оказались неубиваемы, зато они сподручно позапирались в уродских железных чушках, поэтому мы взяли и зафигарили из них колокола. Ну так и что изменилось потом? Дело в Кари?

– Да. Ее присутствие возбудило остаточные, поврежденные конструкции, некогда бывшие богами. Она для них как путеводная свеча, вслед за ней они вернулись в то, что у потусторонних сил считается за сознание. Ныне же, боюсь, в представлении богов Эладора вполне сродни Кариллон и послужит им маяком взамен – при должном усилении амулетом. Этот амулет, как я подозреваю, – реликвия небывалой значимости для Черных Железных богов. Святой талисман, нарекающий носителя их предвестником и первосвященником. – Вдохновенный профессор обрисовывал ситуацию так бодро, как если бы конец света был заковыристой задачкой, а он только что ее решил.

– А какого дьявола деду – да и кому бы то ни было еще – могло понадобиться вернуть Черных Железных богов обратно? – спросила Кари. В голову непрошено влезло виденное прежде, обещанное ей в Нищем Праведнике: зрелище Кариллон – верховной жрицы, бессмертной святой королевы. Она правит городом, выпотрошенные враги простерты у ног. Она подавила эту мысль, сказав себе, что отвергла тогда их посулы, – но ты же воспользовалась их мощью, убивая Хейнрейла, шепнула ее частичка, тогда к чему останавливаться?

– Не в том виде, в каком они были. Он намеревался вернуть их назад в специально задуманном образе. Переделать богов, приспособить под свои цели. Надменно и нелепо, но нельзя не признать – потрясающе амбициозно. С другой стороны, Эладора могла попасть в руки кому-то, кто пользуется наработками Джермаса, возможно, тем, кто…

– Какая разница, кому, – сказал Шпат. – Если мы не остановим Черных Железных богов, то не получим амулет. Если мы не получим амулет, то не остановим веретенщиков, и тогда алхимики запустят свои божьи бомбы, чтобы спасти город. Это убьет и Хранимых Богов заодно с Железными Черными, и, скорее всего, Алину и Кари. Сейчас важно одно – дожить до утра. Все прочие заботы отложим на потом. Так как мы их остановим?

– Суки-веретенщики согнали пол-Мойки на Морской Привоз. Там, должно быть, тысячи людей, – сказала Алина. – Намечается великая бойня.

– Кари, как ты считаешь, сможешь управлять веретенщиками, если у тебя будет амулет?

Она открыла рот, почувствовала, как глотку обожгло желчью, и снова закрыла. Слабо кивнула. Снаружи грянул гром – или заклятие ударило в тучи, – и она вздрогнула. Сердце стремительно заколотилось в панике.

– Будет опасно, – признал Онгент. – Кари станет той, кем ей уготовил стать Джермас, – Предвестницей Черных Железных богов, их проводником в материальный план бытия. Искушение злоупотребить такой мощью может оказаться неодолимым – и даже если ты ему не поддашься, все равно будешь под угрозой. Веретенщики могут тебе покориться, но в первую очередь они верны заточенным богам. Они могут восстать против тебя и заставить открыть богам путь. – Профессор вздохнул и сцепил ладони. – Наверно, я сослужу службишку. В тот раз мне удалось ранить наматывателя заклинанием.

Она опять кивнула, пересекла комнату и стала рядом со Шпатом. Грубые складские полы переваливались под ее ногами, точно корабельная палуба в бурю. Онгент продолжил речь о защитных заклинаниях и контрмерах – ту же самую лекцию он читал в ночлежке после излечения Шпата, – только вот она не слушала.

– Тогда я пойду и добуду амулет и юную Эладору. Она под моей защитой, – заговорила Алина. – И я знаю эту гробницу.

– Мирен, – сказал Онгент, – ступай с Алиной. Как только выручите несчастную Эладору, бери амулет – и к нам. Мой сын, – добавил он с ноткой гордости, – владеет даром телепортации. Он доставит нам амулет быстрее любых других способов.

– Я должен остаться с Кари, – возразил Мирен, потупившись в пол. – Я буду ее охранять.

– Нет. Отправляйся с Алиной. Добудь амулет, – отрезал Онгент, повысив голос. – Ты понял? – Мирен буркнул согласие.

– Я пойду с Кари и твоим отцом, – сказал Шпат. – До Могильника вы быстрей доберетесь без каменного человека на хвосте. Позову воров, вас прикроют. – Она медленно выдохнула. Мысль о Шпате рядом с собой посреди этого безумия согревала. Рука в кармане сомкнулась на ноже, подпитываясь силой от прохладной тяжести клинка. Он до сих пор липкий от ее крови и ихора наматывателя. Даже эти твари смертны.

– Итак, действуем по плану, – молвил Онгент.

– Мы же воры, – сказала Кари, – говорите: идем на дело.