Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 341 страниц)

– Ну на самом деле вы просто отвлекли внимание, – ответил я и понял, что мои слова прозвучали холоднее, чем мне хотелось бы. Я невольно сделал несколько шагов назад.

– И то верно.

Еще одна одетая в красное тень появилась из дымки и встала рядом со своей сестрой.

– Вы готовы отправиться в путь? – спросила у нас Яридин.

Я так и знал, что она где-то рядом.

– Милая сестрица, это решит наш друг Келтро, – сказала Лирия и посмотрела на меня.

– Куда?

– В самое безопасное место для таких, как мы, брат, – сказала Яридин.

– Что ты выбираешь – бежать еще дальше или отправиться с нами? Теперь ты, наконец, получишь ответы на свои вопросы.

– И, быть может, добьешься справедливости, – добавила Яридин. Ее слова заставили меня насторожиться.

Я не мог лгать себе: предложение сестер звучало потрясающе; я так обрадовался, что был готов без раздумий принять его. Но, присмотревшись, я заметил, сколько призраков собрались в низине – наверняка на тот случай, если я попытаюсь бежать. Я вспомнил про злобу, которую увидел в глазах мертвого волка в зверинце Финела.

Скрыв свою дрожь, я задумчиво опустил голову. Я поклялся идти своим путем, и он привел меня к свободе. Поэтому я решил, что теперь дам волю своему любопытству и постараюсь исполнить просьбу мертвых богов. Ведь это, в конце концов, было лучшее предложение, которое я получил за время, проведенное в Араксе. Я заслужил право хотя бы один вечер провести в тишине и покое. Кроме того, полученные мной ответы позволят разобраться с заявлениями богов. И если все закончится в огне или в какой-нибудь зловонной дыре, то я, по крайней мере, умру свободным. Но все-таки меня злило то, насколько быстро я оказался в ситуации, в которой у меня нет выбора.

– Ладно, – ответил я, решив сыграть роль гостя. – Ведите нас.

Не говоря ни слова, сестры повернулись и повели меня обратно по низине. Я шел по песку, наслаждаясь остатками тепла, сохранившимися в половине монеты, ощупывая края в том месте, где ее разрубило лезвие. Один удар, такое простое действие, однако оно привязывало душу к пространству между мирами, загоняло ее в ловушку.

Я, замочный мастер, гордился тем, что могу сразу отличить ключ, и теперь я знал, что в моей руке находится самый важный в мире ключ – по крайней мере, для меня.

Поле боя привлечет внимание даже самого нелюбопытного. Я посмотрел на трупы, которые приверженцы культа теперь обирали, словно сороки. Одного человека удар меча разрубил надвое, от плеча до пояса, и теперь он лежал, растянувшись на песке. Его голова откинулась назад, а его глаза затуманились. Вдруг они моргнули, и я вздрогнул от страха.

То время, которое понадобилось, чтобы сделать несколько шагов, я смотрел ему в глаза. Его взгляд преследовал меня. Я отвернулся, пытаясь увидеть в следующем убитом солдате что-то более радостное. Женщина, которой перерезали горло, с треском повернула голову в мою сторону. Еще одна, лежавшая в объятиях предыдущей, тоже повернулась ко мне; ее лицо было разбито, но один висящий на ниточке глаз следил за моими перемещениями.

К моему ужасу, это продолжалось и дальше. Каждый труп, мимо которого я проходил, глядел прямо на меня до тех пор, пока я от него не отворачивался. Затем я находил еще одного, и еще одного, и все они смотрели на меня с того света.

Несмотря на сильное чувство беспокойства, которое наполнило меня, я, как ни странно, не увидел злобы в их глазах. В них не было ни ненависти, ни голода – только предостережение. Я задумался о том, какой именно мертвый бог скрывался в том или ином мертвом взгляде.

Мы выбрались на гряду и сразу же утонули в сиянии Аракса. Хотя сестры на миг благоговейно застыли, я нашел еще один – последний – труп. У него из горла торчала стрела и – гляди-ка – он припас для меня взгляд. Я смотрел ему в глаза, а Лирия и Яридин тем временем ждали, когда вокруг них соберутся солдаты.

– У тебя все хорошо, Келтро? – Голос Лирии прервал мою игру в гляделки с мертвецом. Я решительно кивнул. Яридин, удивленно подняв брови, посмотрела на труп.

– Все отлично, – сказал я. – Просто для боя я не гожусь.

Они сочувственно хмыкнули и отвернулись, а когда подали знак отправляться, я оглянулся на мертвого солдата. Он снова посмотрел на меня и подмигнул.

Покачав головой, я перевел взгляд на город.

Свобода наконец-то была у меня в руках, но мне все равно казалось, будто я возвращаюсь в логово дракона.

Глава 13
Более темная тень

В Городе Множества Душ за друзьями следи так же внимательно, как и за врагами. Возможно, это одни и те же люди.

ПОГОВОРКА ЖИТЕЛЕЙ АРАКСА

* * *

КОГДА СЕСТРЫ ГОВОРИЛИ про путь, я предполагал, что нас ждет бронированный экипаж и свита. Но сначала они провели меня по запутанному лабиринту улиц, а затем мы оказались в пустом дворе, в котором был лестничный колодец.

Я решил, что меня отведут в какой-то тоннель, где есть что-то с веревками и перилами. Но в освещенной светом свечей комнате, к которой спускалась винтовая лестница, был только один вход – тот, через который мы только что прошли.

Мне следовало догадаться об этом раньше, ведь сестры добрались до Просторов с неестественно высокой скоростью. И эта штука действительно оказалась сверхъестественной.

Это была баня. В центре комнаты, в фонтане, отделанном черным камнем, стояло поблескивающее, богато украшенное устройство из латуни и меди. Из его основания и боков торчали трубки из папируса, обмотанные проволокой. Их заглатывали отверстия, просверленные в полу. Здесь царила тишина. Я услышал, как лопаются пузырьки.

В комнате я не увидел никакой мебели, кроме ванны. В одном углу пряталось несколько свитков, а также стояли вешалки с запасными плащами и рубахами, но больше тут ничего не было.

Приверженцы культа – хотя, наверное, мне следовало называть его «церковью» – разбрелись по разным углам комнаты и начали вешать свои плащи на вешалки. Часть одежды казалась более потрепанной и запачканной. Я заметил, что под прорехами скрываются недостающие конечности; культи излучали яркий белый свет. Я на месте призраков выл бы от боли, но даже самый раненый из них был невозмутим, словно кирпичная стена.

Яридин подошла к ванне и окунула в нее палец, словно проверяя температуру. Лирия осталась рядом со мной и сейчас тоже смотрела на сестру.

– Ты, несомненно, пытаешься понять, как мы смогли так стремительно добраться до Просторов.

Да, действительно.

– Келтро, великий бог Сеш многое дал нам – например, дар исцеления, а также многие другие дары, о которых не знают даже никситы. Они считают себя хранителями Никса, но оберегать Никс – наша задача.

– А я-то думал, что пришло время помыться.

Яридин мило улыбнулась, но я заподозрил, что мысли у нее совсем не добрые. Интересно, как долго они будут мириться с моей наглостью?

– Наша церковь дает много преимуществ, и мы тебе их покажем, но мытье в их число не входит. То, что ты видишь перед собой, – это водоворот, а точнее, водоворот Никса.

– И что он делает?

– Никс – река душ, да? Значит, он должен течь? – спросила Лирия.

Я закивал.

– Водоворот заставляет его течь туда, куда нужно душе. Туда, куда нужно нам, и в данном случае – от одного водоворота к другому.

Мне показалось, что это ненадежная магия, но грубить сестрам я не собирался – по крайней мере, грубить слишком сильно.

– Ванна-портал. Ясно.

Клянусь, у одного из присутствующих мой ответ вызвал усмешку. Ну, значит, они не такие уж непробиваемые. Я ждал, когда кто-то сухо усмехнется или неодобрительно зацокает языком в моей голове, но потом я вспомнил, что Острого у меня уже нет.

– Один вопрос. – Я поднял половину монеты, которую все еще крепко сжимал в руке, и она блеснула в свете свечей. – Разве это не то же самое, что бросить монету в Никс и отправить меня в загробный мир?

– Келтро, это было бы тем же самым, если бы не водоворот – сложная машина, которая усмиряет магию Сеша. А как, по-твоему, мы это делаем?

Пока Лирия говорила, Яридин сбросила с себя дорожное одеяние и осталась совершенно голой. На ее теле я не увидел ни одной раны, если не считать двух шрамов на шее. Свою монету Яридин носила на шее, на серебряной цепочке. Ее тело, похожее на змеиное, слегка светилось, и хотя я уже стал призраком, я все еще оставался мужчиной. Какие-то желания остаются у тебя и после смерти, а красота – это всегда красота, хоть мертвая, хоть живая.

Я – возможно, слишком внимательно – следил за тем, как Яридин изящно заходит в водоворот. Он оказался глубже, чем я думал. Яридин беззвучно погрузилась в него, и Лирия жестом приказала мне сделать то же самое.

– С тобой ничего не случится, Келтро. Путешествовать по водоворотам – великая честь, и ее удостаиваются немногие.

– Честь, говоришь? – ответил я, глядя на рябь на серой поверхности воды. Вода была мутной, непрозрачной. И все-таки я стащил с себя сорочку и неловко замер, сжимая одной рукой свою половину монеты, а другой… другие части тела.

– Иди вперед, а я – за тобой, – сказала Лирия.

Я погрузил в воду палец ноги; эта ванна вызывала у меня серьезные подозрения, но я знал, что выбора у меня нет. Вода была холодной, даже для призрака, и я задрожал, стоя на бортике ванны. Я осторожно спустился в воду, но как только мои пальцы разжали медь, Никс всосал меня и потащил вниз.

Напор воды поглотил меня, словно я сам превратился в воду. Река была обжигающе холодной – и громкой. Кроме бульканья и постоянного рева воды я снова услышал бесчисленное множество голосов – они доносились из пещеры под Никсом. Они звучали зло, нетерпеливо. Это были голоса людей, попавших в ловушку.

Не успел я подумать о них, как снова вылетел в воздух. Я не задыхался, нет, но все равно отчаянно мечтал вырваться из обволакивающей черной воды. Мои руки пытались ухватить пустоту, пока наконец не почувствовали под собой изгибающиеся края металла. Я вцепился в бортик и подтянулся, а затем, проморгавшись, обнаружил, что нахожусь в комнате, очень похожей на ту, которую я только что покинул.

Поначалу я решил, что это фокус – и принял теплую улыбку Яридин за насмешку. Но затем я увидел, что за дверью проходит тоннель и он ведет в большой зал, напоминающий пещеру.

– Келтро Базальт, добро пожаловать в Катра-Рассан, Перевернутый Собор. Для краткости можешь назвать его просто собор, – сказала Яридин.

Вода Никса вылилась из моих ушей, и я услышал рев голосов и шум.

У меня за спиной раздался еще один всплеск, и я отошел в сторону, пропуская Лирию, на которой тоже не было ничего, кроме цепочки с монетой. Она вышла из ванны. Из водоворота.

Яридин протянула сестре халат – точно такой же, как и тот, который они оставили на Просторах, а затем выдала мне другой, серый.

– Я думал, он будет красным.

– Ты – не один из нас, Келтро, – с усмешкой сказала Лирия. – Пока.

– Ну и ладно, – ответил я чуть жестче, чем собирался. – Красный мне не идет.

Яридин отвлекла меня, постучав по белому перу, вышитому на груди. Я коснулся его пальцем и слегка разозлился на то, что не могу почувствовать выпуклость серебряных нитей. Было приятно надеть его по праву, ощущать, что оно рядом, вышито на том месте, под которым должно быть мое сердце. Я понял, что проминаю пары своей ладони монетой, повесил ее на свою изуродованную шею и пожалел о том, что у меня такая зияющая ножевая рана, а не маленькие шрамы, как у Лирии и Яридин.

Сестры обладали раздражающей способностью угадывать мои мысли. Лирия высказала их вслух.

– Гордись своими ранами, брат. Именно они сделали тебя мертвецом.

– Если бы нас не вырастили в Церкви Сеша, то, скорее всего, у нас были бы такие же.

– Или хуже.

– Идем.

Будь я жив, я бы шею себе свернул, целый день переводя взгляд с одной сестры на другую. Они говорили так, словно перебрасывались мячом, а я стоял у края площадки, пытаясь вести счет.

Я позволил им вести меня, и мы вышли из тоннеля в огромную, вырубленную в камне пещеру с окнами, дверьми и дорожками. Эти стены сходились в точку где-то далеко внизу, и я понял, почему это место назначается Перевернутый Собор. Я задрал голову и увидел, что крыша могла быть полом собора. Она находилась футах в двухстах над нами и была покрыта плиткой, похожей на брусчатку. У собора даже были огромные трансепты, которые переходили в длинные камеры, расположенные под улицами. Похоже, что в городе, где полно небоскребов, не только Хорикс решила строить, двигаясь не вверх, а вниз.

По галереям и мостикам из камня и темного дерева и по уровням под нами текли реки призраков и живых – красные и сверкающе-голубые. Я увидел призраков всех видов и рас, и все они с гордостью носили белые перья. Я увидел проповедников, вокруг которых собрались толпы слушателей. Я увидел своего рода рынок, где продавались товары, которые пригодились бы только стороннику культа. Наверняка там были запасные плащи и свитки, посвященные Сешу. Я увидел и пищу для живых приверженцев Культа Сеша, но здесь таких были сотни, а мертвецов – тысячи. И, что самое важное, я увидел, что я не один. Здесь были не только перерезанные глотки, но и такие раны, которые я вообще не мог себе представить. Некоторые из призраков опирались на костыли или трости, другие сидели в креслах на колесах.

Я решил сразу перейти к сути дела. Мне хотелось получить ответы на свои вопросы, и я решил, что настал самый подходящий момент.

– Сколько людей знают про собор? Насколько я понимаю, император и его дочь не в их числе?

Сестры, встав по бокам от меня, заговорили по очереди.

– Нет. Несколько счастливчиков. Самые уважаемые члены церкви.

– Среди них несколько сереков, много аристократов и люди из Палаты Великого Строителя.

– И ты, Келтро.

– Большинство считает, что мы прячемся в подвалах или в старых склепах. Когда-то так и было. Мы сто лет строили Катра-Рассан, и начали задолго до того, как нас изгнали из центра города.

Я с интересом разглядывал переходы и здания, которые они соединяли. Возможно, во мне проснулся вор, но я вдруг кое-что понял.

– Тут нет охраны, – сказал я.

– Есть, но только у дверей и в тех местах, доступ к которым есть только у более просвещенных.

Я указал на них пальцем.

– У таких, как вы?

Яридин и Лирия с гордостью переглянулись.

– Келтро, – сказала Лирия. – Мы были в церкви с рождения и до тридцатилетнего возраста, и еще четыреста лет после того, как пошли под нож.

– Здесь немного тех, кто столь же просвещен, как мы. Возглавлять церковь – честь для нас.

Лирия подняла палец, прежде чем я успел спросить о чем-то другом. Каждый ответ порождал еще два вопроса, и моя голова уже была готова лопнуть. Передо мной стояли лидеры Культа Сеша, и ближайший солдат сейчас надевал на себя плащ в комнате с водоворотом. Будь у меня оружие, именно доверие Лирии ко мне остановило бы меня. Ну еще и жгучее любопытство.

– Об этом позже, Келтро. А сейчас иди с нами. Мы подготовили тебе встречу.

– Подарок, если угодно.

– За то, что ты нам доверился.

– Как это мило, – сказал я, думая о том, какой именно подарок они припасли для меня. Наверняка это не Острый. Возможно, красивый новый шарф.

Сестры повели меня наверх по вырезанной из одной каменной глыбы спиральной лестнице, которая обвивались вокруг внутренней части перевернутого шпиля. Толпы расступались перед нами, почтительно кивая, кланяясь и при каждой возможности говоря мне: «Добро пожаловать! Добро пожаловать!» Сестрам они говорили: «Слава Сешу», на что, очевидно, полагалось отвечать «При жизни и после смерти». Когда мы добрались до толстой круглой двери, эти слова мне уже страшно надоели. Легко прикоснувшись к двери, сестры открыли ее, и мы оказались в длинном зале с низким потолком. Здесь были четверо охранников в латных доспехах и красной одежде. В зале ярко светили фонари, но в фонарях горел не огонь, а что-то трепыхающееся в клетках из чугуна и матового стекла.

В юности я не раз сидел в разных камерах и поэтому тюрьмы распознавал с одного взгляда; они всегда вызывали у меня зуд, и, похоже, он остался со мной и после смерти. Особенно долго я сидел в Сараке, в подземелье «Дунронг», а все потому, что сломал руку вскоре после того, как меня туда бросили. Мне рассказали про правило, которое позволяет выжить в тюрьме: в первый же день выбрать самого большого громилу в камере и сломать ему челюсть. Но все обычно умалчивают о том, что если задача не выполнена с одного удара, то шанса ударить еще раз тебе выпадает редко. Еще тебе не говорят о том, что делать в том случае, если у громилы есть дружки. Вырубить громилу мне не удалось; более того, он с двумя дружками сломал мне руку и несколько ребер. И еще они растоптали мою гордость, если уж на то пошло. Но в Дальних Краях нет клетки, которая задержала бы меня надолго. Могу с гордостью сказать, что выбрался оттуда через две недели, а сокамерников оставил гнить там.

Это подземелье, находившееся под улицами города, определенно было из тех, которые запирают на ключ, и не на один. Кроме того, это была самая чистая тюрьма из тех, в которых мне довелось побывать. В молочно-белом свете фонарей я не увидел ни блевотины, ни дерьма, ни крови, ни одной дергающей носом крысы и почти ни одной пылинки. Лучи света падали на ряды толстых медных прутьев – не окованных, но отлитых из меди. Они уходили глубоко в стены, пол и потолок. Услышав шум у дверей и шуршание одежд, в прутья решеток вцепились светящиеся руки.

– Что это? – спросил я. – Тюрьма для призраков, которые забыли помолиться?

Яридин снова усмехнулась, хотя никакого дружелюбия в ее смехе не было.

– Шути, Келтро, не стесняйся. Юмор – хороший щит для новичков и непосвященных.

Ее слова пронзили меня, словно раскаленный нож. Я что-то неразборчиво буркнул и пошел за ними, словно верный пес. Они провели меня между рядами камер и остановились у одной из них, битком набитой заключенными. Рядом с ней стояли еще два приверженца культа – до сих пор они скрывались в нишах и оставались невидимыми. В большой камере находилось несколько призраков. Я вгляделся в их лица, но никого не узнал. Половина из них были раздеты, а остальные – в лохмотьях. Одному из них убийцы распороли живот, и поэтому он напоминал улыбающийся и одновременно жующий рот. Какую-то женщину практически рассекли надвое от плеча до паха. У большинства на шеях висели их монеты. Это были свободные признаки, но они все равно сидели в тюрьме. Я представил себе, как это должно их злить, и внезапно мысль том, что сейчас я к ним присоединюсь, набросилась на меня, словно крокодил из мелководья.

Я попятился прочь от двери.

– Зачем я здесь?

– Не бойся, Келтро. Эти камеры для тех, кто хочет причинить вред церкви – для чужаков, воров, душекрадов, которые стремятся лишить свободы сестру или брата, – объяснила Лирия.

– А также для еретиков и тех, кто не соответствует нашим планам.

– Если они не хотят исправляться, мы передаем их Палате Кодекса, чтобы она их покарала.

– Хотя у Палаты столько дел, что на это уходит немало времени.

В ее голосе не было ни намека на ехидство или мстительность, которые я, возможно, различил бы в голосе Темсы или Хорикс. Она просто излагала факты.

Я удивился их честности, но не темной стороне культа. О том, что она существует, мне объяснили уже несколько раз. Именно поэтому я пришел сюда, именно поэтому сейчас я заглядывал во все уголки, именно поэтому я был так напряжен, что почти ходил на цыпочках. И все-таки эти камеры бледнели на фоне того, что я себе представлял. Более того, они выглядели на порядок лучше подвалов «Ржавой плиты».

– А иногда мы сами вершим правосудие. В этом и состоит наш дар тебе.

Я навострил уши.

– Не понимаю.

– Правосудие, Келтро. Братья, будьте любезны.

Лирия махнула охранникам, и они принялись вращать прочными, сложными ключами в замочных скважинах. Находившиеся за решеткой призраки двинулись назад, к стенам, что-то нервно бормоча. Я снова вгляделся в их лица. Кто из них причинил мне вред в этой жизни или в прошлой?

Призраков по одному вытаскивали наружу и заталкивали в соседнюю камеру. Двадцать два их я насчитал, прежде чем поток теней остановился. Я уставился на сжавшуюся в комок фигуру, которая осталась. Должно быть, он прятался за спинами других, встав на колени и опустив голову. Братья вытащили его на веревке, в которую была вплетена медная жила, и подвели ко мне.

Этот призрак светился синим. У него были жидкие сальные волосы, которые доходили до плеч. Его нос был сломан, а один глаз выпучился, словно перед смертью человека крепко поколотили. Я посмотрел на его обнаженное тело и заметил глубокие раны в груди и животе – там, где его, похоже, проткнули шипы. С холодной, жестокой усмешкой он уставился на мою шею, и я сразу его узнал.

– Келтро, ты же помнишь Кеча? – шепнула мне на ухо Лирия.

– Как я мог его забыть? – ответил я, хотя на самом деле я его забыл. С тех пор как он меня зарезал, в моей жизни произошло великое множество событий.

Охранники поставили его на колени, а медные кольца в их рукавицах заставили его ухмылку слегка померкнуть. Я зашел в клетку, чтобы встать над человеком, который лишил меня жизни, над человеком, который все это начал. Я чуть не попросил у них рукавицу, чтобы мощным ударом окончательно стереть эту усмешку с его лица.

Сестры встали у меня за спиной и принялись объяснять мне, что к чему.

– Он прибыл к нам вместе с призраками, которых мы забрали у Темсы.

– Очевидно, его купил тор Баск. Наш общий друг захватил его, когда вторгся в башню тора.

– Это я помню, – вставил я.

– Когда мы попытались поделиться с ним нашей мудростью и обычаями, он стал агрессивным и начал бродить по улицам, разыскивая некоего Келтро Базальта.

– Мы приказали посадить его сюда – на всякий случай.

– И теперь ты можешь свершить над ним правосудие. Это право ты заслужил.

Что-то коснулось моего локтя. Опустив взгляд, я увидел в руке Лирии маленький арбалет; она протянула его мне прикладом вперед. Арбалет уже был взведен, и на его тетиве лежала стрела с медным наконечником. Второй рукой Лирия держала половину монеты. Точнее, половину монеты Кеча.

Я посмотрел ей в глаза, и ее голос зазвучал тверже.

– Наказание может быть справедливым, даже если его вынесли за рамками закона или кодекса.

Яридин подошла ближе.

– Некоторые наказания являются вполне заслуженными.

Арбалет завис в воздухе. Я увидел, что Кеч пытается поймать мой взгляд. Лицо его помрачнело; он занервничал.

– Так нечестно! – заныл он. – Это хладнокровное убийство!

– Ни в одном из нас нет крови. И кто в этом виноват? – спросил я, забирая арбалет у Лирии. Пока что я направил его в пол, пытаясь не слушать убедительные доводы сестер. Они прекратили давить на меня и молча отступили, проявляя уважение. Но семена они посеяли. Я тоже занервничал.

«Я – не убийца, – напомнил я себе. – По крайней мере, намеренно я не убиваю». Эта последняя черта, которая отделяет меня нынешнего от меня прежнего. Она и при жизни была тонкой, но все-таки благодаря ей я оставался вором, а не убийцей. Вот почему смерть сына того графа так сильно меня ранила и заставила покинуть свой дом.

Я цеплялся за это различие при жизни и продолжал цепляться за него сейчас, несмотря на то, что уже почему-то целился в живот Кеча. Моя темная сторона – то, что таится в каждом из нас – умоляла, чтобы я спустил курок. Кеч отнял у меня все, из-за него я оказался на проклятом пути, который привел меня сюда. Этот человек заслужил не просто медную стрелу и забвение, но что-то гораздо более страшное. Я хотел, чтобы он страдал.

– Проси прощения, – приказал я ему. Это было больше всего похоже на месть, и, кроме того, так я мог заглушить в своей голове вопли «Давай! Сделай это!» – Проси прощения, и тогда я, возможно, пощажу тебя.

– За что? За то, что я делал свою работу? Это ты же пнул меня, ты сопротивлялся. Из-за тебя меня зарезали!

– Я сопротивлялся?! – воскликнул я, прижимая арбалет к его лбу. Лоб Кеча был мягким, желеобразным, и меня разочаровало то, что я не услышал шипение меди. – Проси прощения за то, что отнял у меня жизнь.

Я хотел, чтобы он сломался. Я хотел увидеть, как он потеет от страха. Я хотел знать, что он – трус. Но на его лице снова появилась ухмылка, и из-за нее на труса стал похож я.

Зарычав, я отступил.

– Нет, – сказал я и, всучив арбалет Лирии, быстро направился к выходу.

Чуть позже сестры присоединились ко мне. Они терпеливо ждали, когда я заговорю, и в конце концов я заговорил, хотя сначала долго дулся и разглядывал каменные стены и мраморную пещеру подо мной.

– Пусть лучше гниет в облике полужизни, чем получит в дар тишину и покой небытия.

– Келтро, по-твоему, это полужизнь?

Я рассмеялся ей в лицо.

– А по-твоему – нет? Мы застряли; с одной стороны, мы мечтаем вернуть себе тела; с другой стороны, нас поджидает пародия на загробный мир – наполненная воплями приемная размером с пещеру. Я знаю, что вы, как и я, были там. В водовороте я даже слышал крики умерших. Даже не думайте мне врать.

Лирия опустила голову.

– Большинство теней никогда не видели это место, но мы про него знаем – знаем и то, что за много лет оно стало хуже. Это – полужизнь; ожидание рая, который боги обещали, но так и не дали нам. Вот это, – она показала мне свои руки и сжала кулаки, – вот это гораздо больше, чем плоть. Но ты почему-то так легко об этом забыл. Идем. Мы еще не все тебе показали.

Я недоверчиво фыркнул, а они непреклонно повели меня вперед. На этот раз мы спускались на нижние этажи, словно штопор в пробку. Мы миновали рынок; увидев разноцветные столы и дымящиеся горшки, я снова пожалел о том, что лишился обоняния. Затем наш путь протянулся между арками и огромными залами, которые были наполнены сторонниками Сеша. Они молча стояли между алтарями, на которых возвышались гипсовые статуи какого-то бога. Я предположил, что это Сеш, хотя каждая статуя отличалась от предыдущей. Некоторые были в виде волка с вытянутой мордой и завивающимся раздвоенным хвостом. Другие были простыми – сжатый кулак или колонна с группами открытых глаз.

– Столько ликов Сеша, – шепнула мне Яридин. – Он повсюду, но нигде. Он – воплощение смерти и хаоса.

Я покачал головой.

– Да уж, весело.

Яридин делано улыбнулась.

– А кому еще поклоняться призракам, Келтро? Жизни? Или смятению и смерти, которые сделали нас такими?

Я проклял сестер с их умными доводами и позволил провести себя мимо комнат для молитв в небольшие залы, набитые стеллажами, свитками и целой сетью лестниц. Когда мы спустились еще ниже, я увидел комнаты, в которых стоявшие на коленях ученики завороженно глядели на учителя, рисующего мелом символы на черной стене.

На следующем уровне мы обнаружили просторные кузницы, где великое множество призраков в красных сорочках работало с огромными машинами. Из обугленных желобов вытекали огненные реки расплавленного металла. Между арками лежали связки копий и мечей. После тишины на верхних этажах стук молотов оглушал, и несмотря на то что мои чувства были притуплены, я внезапно обнаружил, что морщусь. В более темных частях пещер стояли несколько огромных каменных статуй, похожих на изображения богов и королей древних времен. Они были связаны веревками и поэтому напоминали марионеток. Статуи были покрыты слоем из призраков, которые продолжали работать над ними. Я вдруг вспомнил разбитую статую, которую увидел на площади Великого колодца Никса, когда выполнял поручения Векса. Интересно, что с ним стало?

Мы миновали кузницы и добрались до самого дна собора. Меня вывели на балкон, выходивший на длинный зал. Его стены по сравнению с теми, что мы видели выше, казались грубо отесанными: эта часть, возможно, была более новой. Подо мной было множество обнаженных призраков и живых людей, но они не работали с металлом, книгами или свитками, а упражнялись с оружием и медными перчатками. Почти никто не задыхался, никто не кричал, если не считать теней в халатах, которые расхаживали между шеренгами. Я слышал только шарканье ног и свист клинков, рассекающих теплый, спертый воздух. Факелы здесь тоже не горели – светили только странные белые фонари, которые, как мне показалось, были наполнены мотыльками.

Лирия вышла ко мне на балкон, а Яридин, к моему удивлению, исчезла, пока я с интересом смотрел по сторонам.

– Я знаю, до тебя доходили слухи про церковь – или культ, как мы раньше назывались. Возможно, эти слухи ты принял близко к сердцу; если да, то мы тебя понимаем. Поэтому прежде чем продолжить, Келтро, позволь нам рассказать тебе нашу историю – и то, во что мы верим. Изложить нашу точку зрения, если угодно.

Мне давно хотелось выслушать другую сторону. Я всегда считал, что выслушать обе стороны полезно – это позволяло либо удовлетворить любопытство, либо вдоволь посмеяться. Поэтому я кивнул, призывая ее продолжать.

– В то время, когда еще не было ни догматов, ни кодекса, когда каждый мужчина и женщина поклонялись кому хотели и люди торговали за серебро и самоцветы, однажды между богами возник спор. Малых богов много, но только шестеро из них правили загробным миром – тем миром, который находится за пределами этого и называется дуат. Эти боги – Оширим, бог жизни и смерти, Аноиш, бог и пастырь мертвых, Горуш, бог неба, Хафор, богиня земли, Башт, богиня-защитница, и Сеш, бог хаоса и смерти. Вместе они создали равновесие, предлагая ложь о загробной жизни в обмен на веру, которая, в свою очередь, подпитывала их оболочки. И поэтому люди целыми днями молились, а когда к ним приходила смерть, они знали, что это еще не конец. Это равновесие, которое аркийцы называют «ма-ат», существовало много веков – до тех пор, пока Оширим не объявил себя верховным богом. Однако Сеш понимал, что его владения более важны, и не согласился с ним. Видишь ли, Келтро, жизнь не вечна, ведь ко всем живым существам приходит смерть, и именно из хаоса рождается порядок. Два бога долго спорили, и в конце концов Оширим разгневался и сокрушил Сеша, искалечив его. Ни один бог или богиня не встали на защиту Сеша, поскольку опасались за свою жизнь. Сеш бежал в наш мир, чтобы наказать всех за подобное оскорбление, свершил правосудие над богами, изменив течение Никса – реки, которая несла мертвых к Аноишу и дальше в дуат. После этого Никс стал подпитывать наш мир, и именно тогда Сеш научил наших предков порабощать мертвецов – получать загробную жизнь здесь, в мире, которым не управляют самовлюбленные боги. Вторую жизнь, а не полужизнь, жизнь, в которой есть выбор. Дуат все еще был здесь, он бесчисленное множество веков стоял и ждал в огромной пещере, и те, кто хотел, могли до него добраться. Когда боги поняли, что поток их жизненной силы остановлен, они напали на Сеша и заточили его в бездне, за пределами нашего мира и мира богов. При этом они сами тоже пострадали и обессилели, и с тех пор сидели за запертыми воротами, питаясь теми немногими душами, которые уже попали в загробный мир.