Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Я – сын степей Красса, сын целителя. Я – вор, замочный мастер, и, скорее всего, лучший в мире. Я пережил смерть, вступил в игру Аракса и победил в ней; меня умолял главный бог, а совсем недавно для кого-то я даже стал героем. И все-таки я не мог бы стать императором. Я сражался не за трон, а за свободу и справедливость, а их я получил.

Я поднял половину монеты к солнцу. Сейчас я, как и все остальные, думал о том, как именно она оказалась в моих руках.

– Поверьте, я стал бы ужасным императором, – со вздохом сказал я. – Скорее всего, ваш город призраков и убийц превратился бы в город пьяниц и воров.

Нилит выдавила из себя полумертвую улыбку.

– Житель Красса всегда говорит именно то, что у него на уме. Твой острый язык привел сюда, Келтро Базальт. Пусть он и дальше защищает тебя.

Я протянул Нилит ее монету и посмотрел на Хелес, на Распанара, который подозрительно щурился, и на окруживших нас солдат.

– Кстати о пьяницах, – сказал я. – Только мне сейчас хочется холодного пивка?

* * *

ДВА ДНЯ ПРОШЛО после Битвы за Аракс. Да, город выжил, но он был ранен, почти смертельно ранен, и свернулся клубочком, словно умирающая собака. На улицах не было никого, кроме солдат Консорциума, рабочих и гор трупов. Хозяева башен заперли все двери на замок. Корабли с товарами оставались в заливе; капитаны, до которых дошли слухи о царящем в Араксе безумии, не хотели заходить в порт. Даже попугаи, вороны и голуби выглядели подавленными. Должно быть, они, как и все остальные жители города, чувствовали аромат смерти, который повис в воздухе. Рабочие старались как можно быстрее убрать трупы и сбросить их в разгромленный Великий колодец Никса, но с каждым жарким днем вонь усиливалась. Пока что пятьдесят тысяч. По слухам, число погибших продолжало расти. Но до сих пор ни один призрак не воскрес.

Теперь, когда Сеша уничтожили, у Аракса не осталось ни одного довода против запрета на кодекс. В Никсе снова появилась вода, но, ко всеобщему удивлению, она потекла в противоположном направлении. Он остался рекой загробного мира, но потерял способность порабощать. После битвы ни один рынок душ не открыл свои двери, ни одна душа не была порабощена. Никситы исчезли почти в одночасье, поняв, что медь больше не обладает властью над мертвецами. По слухам, тысячи призраков собирались у колодцев Никса, чтобы утопить свои монеты и обрести загробную жизнь. Как бы отвратительно это ни прозвучало, но поток хаоса, созданный Культом Сеша, помог настроить Аракс против Никса. Даже Фаразар, которому Нилит предложила выбор между изгнанием и загробным миром, выбрал загробный мир. Только Борану Темсе такого выбора не дали. Нилит решила, что лучшим пристанищем для него станут подземелья Небесной Иглы, отдельная камера, где он сможет провести много лет во тьме и тишине – без сна, ничего не чувствуя, кроме холода, как и все те призраки, которых он поработил и продал. Этот приговор совсем его не порадовал. Я даже порадовался, наблюдая за тем, как его ярость плавится, превращаясь в ужас, когда Нилит захлопнула дверь его камеры. Это был подходящий конец для грозы Аракса.

Похоже, что поток распространился далеко за пределы Великого колодца Никса. Мне сказали, что Палата Кодекса была практически уничтожена – как и половина складов, принадлежавших никситам. Пострадали даже полдесятка банков в районе Оширим. Банды душекрадов на Просторах были разгромлены. От нападений в какой-то степени пострадал даже Консорциум. Но все это осталось в прошлом: оставшихся сторонников культа гнали до самых Дюнных равнин, а толпа мстительных горожан вскрыла Катра-Рассан и залила его кипящим маслом, после чего завалила обломками. Поток красной одежды полетел в небеса и в канавы: все, от аристократов до уличных мальчишек стремились избавиться от тканей этого отвратительного цвета. Я наблюдал за всем этим с балконов Небесной Иглы.

Два дня прошло, а я все еще не покинул башню, хоть она и была разрушена и в ней повсюду валялись трупы. Я бродил по ее бесконечным этажам, по пустым комнатам. Впервые после приезда в Аракс я играл роль вора для самого себя, от скуки и безделья забавляясь с сейфами и шкафами. Будущее Аркийской империи меня не интересовало, несмотря на многочисленные попытки Нилит убедить меня в обратном.

Два дня, а новая императрица еще ни разу не заснула. Возможно, яд слазергаста в конце концов одолел ее, а может, именно так и следовало вести себя правителю, который помнит о своем долге. В любом случае мне это казалось запредельно странным. Как бы то ни было, слуги постоянно приносили в покои императрицы планы, свитки, карты и книги. Туда прибегали выжившие работники различных палат. Даже дознаватели и прокторы Палаты Кодекса, пережившие резню, поддержали новую императрицу. Всего за день Нилит создала свой двор и наполнила его энергией. Подобная картина поразила бы меня, если бы не заставляла умирать от скуки.

Слухи о наших подвигах распространялись среди выживших, сначала в одном районе, потом в другом – ну по крайней мере слухи о Нилит. В городе только и разговоров было, что об императрице-воительнице, о мертвой королеве, о нарушительнице кодекса, о той, которая спасла Аракс. Я был несказанно рад этому. Я мог бы оскорбиться и потребовать свою долю славы, но теперь я знал, чего я стою. Мне не нужен был шепот и поклоны, я оставил все это Нилит и Хелес. Даже взгляды тех, кто видел меня на поле боя, приводили меня, вора, в замешательство. Я всегда действовал в тени и носил капюшон, а не медали.

Поэтому я начал прятаться в Облачном Дворе, подальше от сплетен о призраках, которые пробиваются через каменных рыцарей, подальше от слухов о человеке, который убил Даниба Железную Челюсть.

Наклонив голову, я смотрел на бирюзовый трон, следил за тем, как его цвет меняется в зависимости от того, под каким углом падают солнечные лучи. Удивительно, что он пережил аварию «Возмездия», части которого все еще лежали в зале.

Я протянул к нему руку и коснулся пальцем камня, похожего на стекло; я ничего не почувствовал и не издал ни одного звука. Пылинки над моей рукой вращались по спирали, повинуясь ветерку, проникавшему внутрь через бреши в потолке.

У меня ушел еще час на то, чтобы поставить ногу на пьедестал и подняться по лестнице, ведущей к трону. Я сел на его холодную поверхность, вытянув руки и глядя на обломки мраморных плит и колонн.

– Ужасный вид, не правда ли? – громко сказал я.

Два дня прошло, а я так и не выпустил Острого из рук, все еще цепляясь за надежду. Я поднял искалеченный клинок и вгляделся в перекрученный металл, мечтая услышать ответ. Ответа не последовало, и во мне снова поднялась волна гнева, а выпустить его я мог лишь в виде вопля, обращенного к небесам. Но этот метод я уже пробовал. Он оказался неэффективным.

Я поерзал, пытаясь устроиться поудобнее, но мои усилия оказались тщетными.

– Удачи, Нилит. Твоей заднице она понадобится, – со вздохом сказал я и встал, зацепив сломанным мечом камень. Даже осколок клинка все равно оставил царапину на бирюзе. Я повернулся к выходу, но вдруг увидел на камне цепочку имен. В моей голове вспыхнула идея.

Я снова выставил вперед клинок и нанес им новую царапину, а затем еще одну, покрывая камень простыми рунами. Красс по рождению, подлец по натуре, но, с другой стороны, как часто вам выпадает возможность вырезать свое имя на троне, особенно таком знаменитом и невероятно неудобном?

Дверь с грохотом распахнулась, впуская солнечный свет, и я увидел в дверном проеме Хелес. Рядом с ней был мой пес-призрак; его спасли из Перевернутого Собора. Я встал, отряхивая свое серое с золотом одеяние.

– Тебя хочет видеть императрица. Пора решить, что делать с призраками. – Хелес подозрительно посмотрела на клинок в моей руке. – Что ты тут делал?

– Ничего, – ответил я и провел своими парами по голубым ушам фантома.

– Уже жалеешь о своем решении, Келтро?

– Камерарий, я же сказал – это не мой трон.

– Верно. Не твой.

Я протиснулся мимо нее и подошел к большим окнам, которые были закрыты решетками и забаррикадированы, чтобы защититься от новых летучих машин, которые решат сбиться с пути.

С прошлого раза вид мало изменился. Даже отсюда я чувствовал, что город, как и я, мечтает расслабиться и забыть о прошлом.

– Хелес, передай ей, что я сейчас приду.

– Как вам угодно, ваше величество.

Хелес стремительно ушла, хлопая острыми складками формы Палаты Кодекса. Я прищурился и сжал половину монеты, висевшую у меня на шее.

* * *

СМЕРТЬ ВЫЗЫВАЛА ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ ощущения. Никакого сердцебиения. Никаких звуков дыхания. Никакого тепла от кожи, залитой солнечным светом. И вообще никакой кожи.

Яд слазергаста в конце концов одолел ее.

Ветер играл с парами Нилит, пока она смотрела на Аракс. Края картинки перед ее глазами расплывались. Звуки города были редкими, тусклыми. Лишь иногда раздавался крик грача или шелест крыльев летящей стаи голубей. Аракс никогда еще не был таким тихим, даже ночью. Нилит содрогнулась от холода. Ей всегда было холодно. Она даже мечтала о том, чтобы жар из раскаленной печи Дюнных равнин в последний раз обжег ей спину.

Сокол, стоявший рядом с ней, откашлялся.

– Они пришли.

Нилит опустила голову, прижала ее к холодному камню.

– Откладывать дольше нельзя, да?

– Пожалуй, – ответил Безел. – И, если честно, мне бы этого не хотелось. Я – не единственный призрак, который ждет твоего решения.

Нилит выпрямилась и посмотрела на шпили города.

– Безел, ты убил мою дочь. По справедливости мне следовало бы положить тебя в ящик еще на сто лет…

– Ты не из тех, кто…

– Не из тех? – Нилит почувствовала, что ее глаза ярко вспыхнули. Они с Безелом обменялись взглядами. – Однако, – продолжила она резким, но ровным тоном, – сейчас мы здесь, и сюда нас привели именно те решения, которые следовало принять. Я не изменила бы прошлое, чтобы сейчас увидеть другое будущее. Я – мать, и поэтому сейчас мечтаю задушить тебя, но, как и обещала, я подарю тебе свободу, Безел. Твою смерть. Если ты все еще хочешь ее получить.

Она достала изящный серебряный колокольчик из-под одежды бирюзового цвета. Выгравированные на колокольчике перья блеснули на солнце. Сокол захлопал крыльями, а затем опустил голову и закрыл глаза.

– Я никогда не забуду твою доброту, – сказал он.

Нилит положила руку на его перья.

– А я – твою, Безел.

Сокол пожал костлявыми плечами и щелкнул клювом.

– Кто знает? Да и на хрена спешить? Загробный мир от меня не уйдет. Дам мертвым богам подготовиться к моему прибытию. Пусть запасутся вином и шлюхами.

Нилит ухмыльнулась.

– Императрица, – раздался голос.

Позади них стояла Хелес.

– Мертвым нет покоя, – прошептала Нилит, а затем быстро покинула балкон и погрузилась в тень своих покоев. Безел сорвался с перил, полетел вслед за ней и сел на прикрепленные к стене рога антилопы.

– Камерарий, банки уже сдали половины монет? – спросила Нилит.

– Большинство, но не все. Я поручила дознавателям заняться остальными. Флимзи, кажется, считает, что никакой битвы не было.

– Глупец. Объясни ему еще раз, ладно?

Нилит двинулась вдоль столов, на которых разложила карты. Многочисленные названия, выведенные чернилами, на миг заворожили ее.

– Нилит, все в порядке? – спросила Хелес.

Помедлив, императрица кивнула.

– Столько дел… – буркнула она.

– Уж вы-то должны знать, что спасение империи не может быть легким делом, – ответила Хелес и щелчком пальцев скинула крошку с лежащего рядом свитка.

Нилит невольно улыбнулась.

– Уж я-то должна знать, да? – сказала она, разжимая кулаки. – А где Келтро? Я хочу поговорить про его церемонию. Жителям города следует узнать, кто их спаситель.

Хелес махнула рукой вверх, туда, где находился Облачный Двор.

– Он сказал, что скоро будет.

– Нет, так не пойдет. У меня нет времени дожидаться замочного мастера.

Позвякивая саблей в ножнах из слоновой кости, Нилит выбежала из комнаты; за ней тянулся хвост из паров и шелка. Рядом с императрицей, хлопая крыльями, летел Безел.

Они поднялись в покои, примыкавшие к Облачному Двору. Скрипнув, огромные золотые двери уступили под натиском Нилит, после чего она вошла в залитый солнцем и заваленный обломками зал. Солнечные лучи падали на горы мусора и на обгоревший остов летучей машины Хираны. Трон из бирюзы сиял: на солнце он казался сине-зеленым, а в тени – сапфировым.

– Где он? Келтро! – воскликнула Нилит, глядя по сторонам.

Ответил ей только ветер, шелестящий за осколками стекла в разбитом потолке. Сокол порхал между колоннами, тоже принимая участие в поисках призрака.

– Где этот проклятый замочный мастер? – спросила Нилит у Хелес, но дознаватель просто пожала плечами. – Его нигде не видно!

Они походили вокруг обломков, но никого не обнаружили. Нилит заглянула за трон, раздраженно рыча, и вдруг заметила, что на троне лежит клочок папируса, а у его подножия появилась свежая пыль бирюзового цвета. На камне были вырезаны руны, которые складывались в имена – Келтро Базальт и Абсия. Нилит невольно улыбнулась, а затем резко развернула папирус. На нем были другие руны.

«Мы сами творцы своей удачи».

Сосредоточившись, Нилит тщательно смяла записку в голубом кулаке.

– В чем дело? Что он натворил? – встревожено спросила Хелес, подходя ближе.

– Ничего, Хелес. Келтро просто сделал то, что собирался сделать уже давно. Он отправился домой.

– Но как же…

– Все будет хорошо, – прервала Нилит и, бросив папирус на пол, растоптала его ногой. Когда она подняла голову, улыбка на ее лице уже превратилась в ухмылку. – С ним все будет хорошо.

* * *

НОЧЬ ВЫДАЛАСЬ БЕЗЛУННАЯ, а улицы после захода солнца опустели, поэтому по городу я шел легко и быстро. Фантом, державшийся рядом со мной, вел себя соответствующе своему имени и молчал. На большинстве перекрестков стояли солдаты, но они были заняты сбором трупов, а меня, мчащегося по темным переулкам, они не замечали. Хотя халат закрывал меня почти целиком, я напрягался, стараясь сделать свое свечение как можно более тусклым. Со скулежом, который доносился из моего большого мешка, я ничего сделать не мог, но выбора у меня не было. Город настороженно относился к любому призраку, который сейчас прятался в тенях, и неспроста.

На боку у меня висел обломок Острого. «Непобедимый» – так я начал его называть. Это имя больше подходило для клинка, который убил бога – и не важно, что бог уже был мертвым.

Пробираясь между канавами и огромными утесами складов и зернохранилищ, кое-где я видел тела. Хотя за время, проведенное в Араксе, я вдоволь насмотрелся на трупы, даже сейчас я невольно разглядывал неестественные позы и осунувшиеся лица.

В какой-то момент я заметил, что в мою сторону бегут солдаты Консорциума, и решил спрятаться за бочками. Прислушиваясь к ритму их сапог, я вдруг понял, что моя рука лежит на чем-то мягком – а точнее, на трупе. Челюсть у него была выбита, поэтому казалось, что мертвец жутко улыбается. Я поморщился и начал отстраняться, но тут помутневшие глаза завращались в неглубоких глазницах и посмотрели на меня. Содержимое моего мешка зарычало.

– Я так и знал, что когда-нибудь снова вас встречу, – вздохнул я.

Труп ничего мне не сказал. Я встал и поспешил дальше, свернул в переулок, который вел к докам. Я постоянно шел в сторону доков. На то чтобы добраться сюда, у меня ушло несколько часов, и сейчас я лишь изредка видел черное одеяло моря за ущельями улиц.

Каждый труп на моем пути поворачивал ко мне голову или обращал на меня мертвый взгляд. Более свежие, те, которым крысы еще не объели губы, шептали мне:

– Келтро.

– Спасибо, – сказал один из них, и его глаза на крошечную долю секунды засветились зеленым. – Ты выполнил нашу просьбу.

Дорогу мне перебежала черная кошка. Кто-то содрал с нее половину шкуры, так что виднелись серые ребра.

– Ты спас нас, – прошипела она.

– Не забывайте об этом, – шепнул я в ответ.

Сколько у них еще кукол, за ниточки которых они дергали? Какие действия они предпринимали за кулисами этой жуткой пьесы?

Я побежал быстрее. Мне хотелось, чтобы этот город, его боги и его трупы остались позади. Хотя я и умер, но все-таки оставался крассом, и мое место было именно в Крассе – в стране, которую я знал, которой я доверял. Я дал мертвым богам то, что им нужно, а они пусть обеспечат мне тишину и покой.

Однако чьи-то глаза по-прежнему наблюдали за мной. Вслед мне по-прежнему летели поздравления. Когда я проходил мимо гор трупов, мертвецы хором хрипели мое имя. Это было невыносимо. Наконец я выбрался на набережную, и тогда трупы исчезли, а голоса затихли.

Три причала отделяли меня от трехмачтового корабля с прямоугольными парусами. Из его иллюминаторов тек оранжевый свет ламп, в которых горел китовый жир. Вокруг швартовых тумб вилась небольшая очередь из моряков и пассажиров; все они мечтали поскорее покинуть город. Я подошел к ее хвосту и увидел настороженные взгляды живых. Среди них был только один призрак.

– Эй, – окликнул я человека, который стоял передо мной – коренастого мужчину, который уже успел лишиться части зубов и волос. Жизнь на корабле, похоже, потрепала его вдвое сильнее, чем обычных моряков.

– В чем дело? – гнусаво отозвался он, вытирая грязный нос. Увидев фантома, он остолбенел.

– Куда идет этот корабль?

– В Харрас, что на Разбросанных островах.

Я тепло улыбнулся ему – ну то есть настолько, насколько это вообще возможно для призрака.

– За углом, в экипаже, лежат мои мешки. Помоги мне перенести их на борт, и я дам тебе серебряную монету.

– Четыре монеты, – ответил моряк, немного подумав.

– Две. – Я протянул руку, но он презрительно оскалился.

– Ну тогда веди, – сказал он и сплюнул в канаву. – Но только чтобы я не потерял место в очереди.

– Мы быстро.

Я привел его на пустую улицу – туда, где в окне одного из домов горел одинокий фонарь. Моряк ворчал всю дорогу, пока мы не повернули за угол, а там я схватил его за горло. Это был риск: теперь, когда кодекс и догматы были нарушены, моя возможность вселяться в других оказалась под вопросом.

Однако его плоть расступилась передо мной с такой легкостью, что я чуть не расхохотался.

Когда я снова встал в очередь, одолженное мной тело покрылось потом: мы с его владельцем вступили в поединок. Я улыбнулся стоявшему впереди меня человеку, поправил мешок на спине и похлопал фантома по холодной голове.

Очередь медленно двигалась вперед, и через полчаса я наконец подошел к трапу.

– Моряк? – спросил угрюмый мужчина, сидевший за самодельным столом, и уже начал писать ответ на папирусе.

– Нет, пассажир, – ответил я, останавливая его. – Мне нужна отдельная каюта, если они еще остались.

Человек оглядел меня с ног до головы, затем посмотрел на моего светящегося пса.

– Я…

Кошелек с серебром, украденный из комнаты какого-то серека, убедил его, и он пробормотал номер моей каюты.

С трудом двигая старое, страдающее артритом тело вверх по трапу, я поднялся на борт, нашел свою каюту, открыл дверь, толкнув ее задом, и поставил мешок на кровать. Негнущимися пальцами я развязал его и позволил фантому высунуть голову из его временного жилища.

– Извини, старина. Сейчас они вряд ли тебе обрадуются.

Пес-призрак заскулил, водя ушами в разные стороны. Я погладил его по голове и встал. А когда я выглянул наружу из иллюминатора, в животе у меня заурчало. Причину этого ощущения я сразу узнал. Рагу из солонины.

Решив найти место, где можно выбросить человека за борт, я направился к двери. Фантом двинулся за мной, но я похлопал его по носу, заставляя остаться. Он зарычал, но все-таки лег.

Оказавшись в наполненных запахом пота коридорах корабля, я попытался сориентироваться и вспомнить, в какой стороне мидель. Я выбрал направление, но едва успел сделать пару шагов, как вдруг дверь распахнулась, и из каюты вылетела старая, бледная женщина в синем бархатном пальто и сапогах, отороченных мехом.

– С дороги, уродливый фермер! Как ты смеешь подкрадываться ко мне?! Прочь! – воскликнула она.

Ее визгливый голос и акцент уроженки Скола пронзили мои уши.

Я был готов рассмеяться прямо в ее морщинистое лицо. Из всех кораблей, которые уходили из Аракса в этот вечер, мы с моим заклятым врагом выбрали один и тот же.

Я отошел в сторону, не давая ее долговязому телохранителю возможности оттолкнуть меня, и двинулся дальше. До меня долетали ее жалобы.

– И я больше никогда не приеду в этот проклятый город! О, какое лицо было у серека, когда я открыла сундук. Я никогда не забуду тот день. И эта битва… какое страшное, жуткое место! Скорее бы снова увидеть черные берега Скола…

Я остановился в тени рядом с дверью ее каюты и подождал, пока голос женщины не затихнет. Я задумчиво прикусил губу кривым зубом, и вдруг мой желудок снова забурлил. Поскольку отмычки были при мне, в грязном кармане штанов моряка, мое лицо озарилось улыбкой.

«Будет весьма символично, если дома с ней произойдет то же самое, что и в Араксе», – подумал я, быстро взламывая замок в двери ее каюты.

Расстегивать штаны я начал еще до того, как закрыл дверь.