Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 341 страниц)

Глава 3
Решения

Аркийская империя без ума от двух жидкостей. Первая – вода Никса. Вторая – пиво. И я понимаю, почему. У сколов есть огненное вино, у крассов – медея. Даже жители Разбросанных островов могут делать брагу из сахара и пальмовых орехов. Но все это бледнеет по сравнению с пивом Аракса и страстью аркийских пивоваров. Неудивительно, что в Араксе есть пословица: «Только аркиец может упиться до смерти и пить дальше».

ПРЕКРАСНЫЙ КРАЙ: ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ДАЛЬНИМ КРАЯМ

* * *

– ДАЖЕ НЕ ВЕРИТСЯ, что ты снова это сделал.

– А что? Может, это последнее пиво, которое льется мне в рот.

И я наслаждался каждым глотком. Пиво было холодным, словно весенний снег в степях Красса – и таким же освежающим. Пузырьки щипали мне язык и сбегали вниз по горлу. Я поболтал жидкость во рту, чтобы почувствовать вкус хмеля, и вздохнул.

– Это не твой рот.

Я снова посмотрел на кованую бронзу, которая украшала стену позади барной стойки. Вдоль нее выстроились статуи императоров и императриц – худосочных, надменных, с огромными коронами и изогнутыми скипетрами. В промежутках между ними я мог разглядеть свое лицо с выпученными глазами и щеки, свисавшие, словно мокрые тряпки.

Скорее всего, это было связано с тем, что я вырубил человека ударом кирпича по голове. Бесчувственное тело казалось почти таким же тяжелым, как и мертвое – то, которое я надел на себя, когда пошел в таверну в прошлый раз. Данное тело, по крайней мере, не так сильно воняло и было почти того размера, как и то, в котором я когда-то жил. Я на всякий случай похлопал себя по круглому животу и почувствовал, как по ребрам расходятся волны. Почему-то это меня успокаивало.

Снова посмотрев на свое отражение в листе бронзы, я изучил свои черные локоны, заплетенные в косички, светлую кожу жителя Разбросанных островов и белые зубы – белее, чем у любого красса. Правда, нескольких уже не хватало. Я ощупал промежутки языком. Боль в затылке стихла, сменившись глухим постукиванием, и, если верить Острому, кровь была практически не заметна. Правда, окровавленный человек в этом городе никого бы не удивил.

Моя одежда не была роскошной, но и лохмотьями я бы ее не назвал. На одном из моих пальцев сидело кольцо. На другой руке тоже было кольцо, но его я обменял на пиво. Не моя вина, что у человека, которого я позаимствовал, не оказалось серебра. Похоже, это был какой-то торговец с Разбросанных островов. Интересно, какой киоск или магазин он оставил без присмотра? Пожав плечами, я допил пиво, пока в кружке не остался только рыхлый осадок, и знаком приказал трактирщику налить мне еще.

– Ладно, – сказал я самому себе и мечу, висевшему у меня на поясе. – Возможно, это последняя кружка.

– Ты тянешь время. Еще не принял решение, да?

– Нет, не принял.

– Я думал, что в прошлый раз мы с этим разобрались.

Я вспомнил тело охранника, плававшее у причала, и щелкнул ногтем по клинку, чтобы заткнуть ему рот.

Ко мне подошел призрак в конической фетровой шляпе. Это была женщина, и у нее не хватало половины черепа, а на ключице виднелась похожая на ущелье рана, уходившая под кайму платья. «Интересно, как далеко он тянется», – подумал я.

– Еще одну? – спросила она бесцветным голосом.

Интересно, а как говорю я, когда не краду чужие тела? Оказалось, что сейчас у меня высокий голос, слегка охрипший от трубочного дыма.

– Да, пожалуйста.

– Хороший меч, – сказала она, кивнув в сторону Острого, и потянулась под стойку к каким-то кранам.

Я попытался улыбнуться. Ну… Я скривил свое обмякшее лицо так, чтобы на нем появилось некое подобие улыбки. Женщина-призрак заморгала, словно сова.

– Клянусь мертвыми богами! Что ты делаешь?

– Топите свои печали или празднуете? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Пожалуй, и то и другое.

– М-м… – Женщина-призрак многозначительно закивала и поставила передо мной еще одну глиняную кружку с пенистым пивом. – В этом городе печали есть у всех. А после всех этих нападений – особенно. Никс тоже умирает – по крайней мере, так мне рассказывали. На улицах стало еще хуже, чем раньше, а ведь и раньше было не очень.

Я посмотрел на выход, услышал шум дождя за дрожащими занавесками и подумал о том, что ждет меня там, на улице.

– Кхм.

Заметив, что она вопросительно смотрит на меня, раскрыв ладонь, я предложил ей второе кольцо. Женщина закатила глаза, увидев, что я предлагаю в качестве платы, но кольцо забрала. Когда ее пальцы коснулись моей кожи, они слегка блеснули белым. Она с любопытством взглянула на меня.

– А что вас печалит? – спросила она.

Действительно ли она заинтересовалась мной или просто играет старую добрую роль разговорчивого трактирщика? Лучшие бармены знают, что пиво становится вкуснее, если течет не только оно, но и слова.

– Мне пришлось принять непростое решение.

Я обрадовался тому, что нашелся еще один слушатель. Такова судьба всех людей, которые сидят в тавернах, и нет лучше способа решить проблему, чем услышать непредвзятое суждение незнакомца. На миг я почувствовал себя живым, и я уцепился за это ощущение.

– Сложно, да?

– Да. – Я кивнул, но вместе с тем замкнулся; мысли одолевали меня, и мне было сложно сосредоточиться. Я потерялся в бронзе и в этих выпученных глазах.

* * *

Несколькими часами ранее

ДОЖДЬ НАПАЛ, СЛОВНО шайка пиратов. Он пробрался в Аракс с моря и захватил город, улицу за улицей. Под его натиском песок становился темным, а глинобитные стены покрывались пятнами и полосами. Первые капли, ударившиеся о клинок Острого, звучали, словно музыка, и поначалу мне показалось, что я просто вообразил себе их. Но в результате встречи пустынной пыли с холодным морским воздухом осторожный дождик превратился в мощный ливень. Раньше я не мог понять, почему в ночи не видно ни звезд, ни луны. Теперь я знал.

Улицы, отделявшие меня от городского центра, были тихими и безлюдными, если не считать пары пьяниц и теней, которые все еще бегали с поручениями. Аркийцы, даже мертвые, не любят дождь. Когда ливень усилился, они бросились наутек, оставив меня наедине с шипящими фонарями и гаснущими факелами. Золотой свет улиц потускнел, и теперь путь мне освещало лишь мое собственное сияние. Капли дождя, падавшие рядом со мной, окрашивались в голубой свет и казались чем-то сверхъестественным. Песок на улицах превратился в серую грязь.

Украденные мной тряпки промокли и стали невероятно тяжелыми; стоило моему вниманию рассеяться, как они соскальзывали с меня. Привязав Острого к поясу, я поднял руки и лицо к темному небу, пытаясь утонуть в грохоте дождя.

Я почувствовал, что капли падают сквозь меня; по сравнению со мной, холодным, они казались теплыми. Время от времени одна из капель решала отнестись ко мне по-доброму и скатывалась по моим парам. Еще одна капля застыла на моей губе, но когда я открыл рот, она упала на землю и где-то затерялась.

Шуршание дождя и поцелуи капель всегда меня успокаивали, и поэтому то, что происходило со мной сейчас, стало для меня суровым разочарованием. Я насладился всем, чем мог, и поплелся дальше. Мое настроение еще больше испарилось. Никакой птицы. Никакой кареты. Никакой повозки. Только мои ноги, и сегодня они казались более бесплотными, чем в день вселения.

– Если повезет, следующей ночью доберемся до вдовы, – буркнул я, обращаясь к Острому. – Город слишком велик, и это ему вредит.

– Я не против, – меланхолично отозвался меч. – Я уже десятки лет не выбирался за пределы центральных районов.

Я вытащил его из-за самодельного пояса и посмотрел на лицо, вырезанное в камне. Острый закрыл глаза, чтобы в них не попал дождь. Я посмотрел на то, как капли отскакивают от металла.

– Ты, похоже, доволен, – упрекнул я его.

– На вкус это почти как свобода. Почти.

– Хм.

Я был вынужден согласиться с ним – ведь я же сбежал. Темса упустил меня; я исчез в улье улиц Аракса и направлялся к Хорикс, чтобы наконец забрать свою монету, но, несмотря на эту удачу, я чувствовал себя пустым – более пустым, чем должен ощущать себя призрак.

Я оглянулся и увидел, что улицы позади меня по-прежнему пустынны. Я бежал уже несколько часов, но никаких признаков погони не обнаружил.

– А у тебя половина монеты есть? Я так тебя об этом и не спросил, – сказал я, чтобы как-то себя отвлечь.

Когда я повернулся к мечу, то увидел, что он смотрит на меня.

– Мои создатели сделали так, чтобы каждый клинок, вроде меня, сам был своей половиной монеты.

– И сколько вас таких?

Острый присвистнул; одни боги знают, как ему это удалось.

– Никто не знает. Размещение душ в предметах когда-то было в моде, и этим занимались еще много лет после того, как заколдовали меня. А когда подобная магия оказалась под запретом, многие души-клинки уничтожили или сломали. Я – один из пяти мечей, которые предназначались для одного герцога из Скола. Остальных звали Ортан, Ларили, Ренестер и Пересеф, и все они были немыми – все, кроме меня. Абсия. Так меня звали. На самом деле меня создали по ошибке и, возможно, именно поэтому не уничтожили. Именно поэтому в течение многих лет я переходил от одного хозяина к другому. Видишь ли, тот, кто владеет душой-клинком, тот им и повелевает. За все эти годы я так и не решил, благо это или проклятие.

Эта задача показалась мне легкой.

– По-моему, благо. По крайней мере, ты не можешь потерять себя.

– А по-моему, я уже потерял себя почти целиком. Келтро, ты забываешь, что одни мертвецы теряют больше, другие – меньше. Тебе повезло: у тебя просто разрез на шее и несколько дырок в животе.

Я вспомнил Кона, призрака в башне Хорикс, и его изогнутое зигзагом тело. Даже после смерти он был калекой. Во мне снова вспыхнула постыдная радость от того, что кому-то сейчас хуже меня.

– Келтро, посмотри на меня. Сейчас я похож на прекрасную Фаэрину, которая навечно посажена в кокон и мечтает вырваться из лап мерзкого Гара Рела…

– Острый.

Меч засопел.

– Неужели ты не понимаешь, что после нескольких веков, проведенных в этом обличье, я бы отдал все, лишь бы стать кем-то другим?

Это был простой вопрос, но он одновременно и отражал мою боль, и выставлял ее на посмешище.

– Нет. И да. – Я задумчиво выпятил губы. – Теперь понимаю. Похоже, меня слишком отвлекла моя собственная… ну ты понимаешь.

Клянусь, я увидел, как камень на рукояти меча моргнул.

– Если вот это в Крассе считается извинениями, тогда я их принимаю.

Да, Острому удалось вытянуть из меня извинения, но я не стал спорить. Мечу, как и многим другим, действительно пришлось хуже, чем мне.

Одно такое существо я заметил в переулке, мимо которого проходил. Это был призрак, и сейчас он – тщетно – старался тащить тело по грязной мостовой. Я не люблю глазеть, но картина была настолько жалкой, что буквально заставила меня остановиться.

Призрак, похоже, был совсем свежий. Во-первых, на нем не было одежды. Во-вторых, он не мог крепко ухватиться за тело и хоть каких-то успехов добился лишь после того, как обвернул свои руки вокруг ноги трупа. Пройдя пару шагов, он оступался и падал в грязь, а затем этот танец повторился снова и снова. В моей памяти всплыла старая, наполовину забытая пословица – в ней что-то было про повторение, неудачу и безумие. Я мог бы просто поглумиться над призраком и уйти, но я понимал, что полужизнь – это не жизнь после смерти, но вечная смерть после смерти. Из-за нее в тебе возникало совершенно особое отчаяние.

– Что ты делаешь, Келтро? – прошептал Острый.

Я сделал пару шагов вперед и заметил жуткую рану на затылке призрака. Опустив взгляд, я увидел на голове трупа такую же рану, нарисованную черной кровью на белом черепе. В черепе лежало что-то серое и мясистое.

Вежливо кашлянув, я объявил о своем присутствии. Призрак немедленно упал на тело, рыча и молотя кулаками по воздуху. Это был мужчина-аркиец, и говорил он хотя и не очень разборчиво, но с благородным акцентом. Одежда с серебристой каймой, в которую был одет труп, тоже говорила о том, что он знатного происхождения.

– Не подходи, тень! – воскликнул он.

Ирония ситуации, похоже, ускользала от него.

Я поднял руки – и вдруг сообразил, что в одной из них я все еще держу меч. Улыбнувшись, я быстро вложил клинок в ножны.

– У меня нет белого пера на груди, видишь? Я заколдован, и ты мне не нужен. Как и… ты, – я указал на труп.

Человек попытался в меня плюнуть.

– Иди на хер!

– У него летучие мыши в голове, как сказал бы великий Бастига, – заметил Острый.

Я попятился.

– Я просто хотел помочь…

– Ухо…

Призрак застыл, словно его укусил кто-то ядовитый. Острый тут же оказался в моей руке. Призрака затошнило; его пары содрогнулись, закрутились вокруг него. Полетели белые искры, и в его синем свечении вспыхнуло зеленое пятно. Словно чернила, расходящиеся по воде, тлетворный зеленый цвет быстро поглотил ноги призрака, затем туловище и, наконец, голову. Через несколько секунд из ярко-сапфирового он стал тусклым изумрудным. Когда призрак снова нашел в себе силы и начал отступать, его лицо удлинилось, нос превратился в высокую колонну, а под глазами появились темные завитки. Глаза – яркие, сверкающие точки – устремили свой взгляд на меня.

– Ох, нет, только не сейчас, – буркнул я.

Еще один визит мертвого бога мне сейчас не нужен. Я уже все решил.

– Почему рядом с тобой постоянно воскресают мертвые твари?

Я помахал призраку Острым, думая о том, почему в этом городе меня не могут оставить в покое хотя бы на пару часов.

– Келтро, – прохрипел призрак.

Его голос звучал словно эхо, которое пролетело сотню миль, и почти терялся в шуме дождя.

– Да, это я. А ты кто будешь? – с вызовом спросил я.

Призрак вытянулся во весь рост и увеличился на несколько футов. Его нездоровый свет окутал меня, и хотя он был еле заметным, ему почему-то удалось заглушить мой – призрак словно накрыл свечу ладонью. Приглядевшись, я заметил, что его пары складываются в очертания нагрудника, наплечников и наголенников. На его голове виднелась тень высокой короны.

– Тысячи лет вы называли меня Оширим. Можешь называть меня так.

– Твою мать! Что происходит? – выпалил Острый, забыв, что нужно шептать только у меня в голове. – Ты сказал «Оширим»? Так же зовут мертвого бога!

Я приложил ко лбу сжатый кулак.

– Похоже, у меня вошло в привычку привлекать к себе внимание богов. Они уже не раз навещали меня.

– Я…

Острый потерял дар речи. Я посмотрел на меч, почти рассчитывая увидеть, что у Острого раскрылся рот.

Призрак тоже посмотрел на меч.

– Ты – душа-клинок? Тебя ведь так называют? Какое расточительство, какая грубая работа, – сказал он.

Острый был неживым предметом, но даже он, похоже, сейчас задохнулся от волнения.

– Видишь, Келтро? Он меня понимает. – Затем он обратился к призраку. – Повелитель, знай, я бы поклонился тебе, если бы мог. Быть рядом с тобой – честь для меня. Несмотря на то что все это так странно и неожиданно.

Оширим кивнул, а затем вопросительно посмотрел на меня. Я прикусил губу, а затем нехотя поклонился – быстро и не очень глубоко. Других обязательств перед чужим мертвым богом у меня не было.

– Я думал, что на еще один визит у вас не осталось сил. Или вы, боги, про это тоже наврали? – резко спросил я.

– Келтро! Прояви уважение, – зашипел Острый.

Оширим бросил взгляд в сторону центра города – туда, где за стеной дождя огни превращались в оранжевое море.

– Наш великий враг был слишком любопытен. Он рискнул, но потерпел неудачу, и благодаря этому мы получили часть его силы. Надеюсь, на сей раз мы не потратим ее зря. Идем.

Прежде чем уйти, он опустился на колени и протянул руки к трупу. Там, где его призрачные пальцы коснулись одежды, черная жидкость закипела. У меня на глазах тело растворилось и утекло в песок. Вздрогнув, Оширим встал, медленно и глубоко дыша. Я удивленно смотрел на кипящую лужу, в которую превратилась черная одежда.

– Э-э… – протянул я.

Бог поманил меня пальцем.

– Идем.

– Келтро, делай, что он говорит, клянусь бо… ну то есть просто следуй за ним.

– Не лезь в это дело, Острый. Ты не знаешь то, что знаю я, – зарычал я, прежде чем засунуть меч за пояс.

Да, я был сам виноват в том, что клинок поцарапал мне голень. Мое лицо перекосилось от внезапной боли. Я почувствовал, как по моей ноге ползет холод.

Я неуклюже побежал, догоняя длинноногого Оширима. Идя бок о бок, мы заливали грязную мостовую и гладкие от дождя стены зеленовато-голубым сиянием.

Бог не стал терять времени зря.

– Ты все еще медлишь, а наш враг тем временем набирает силу.

Возможно, все дело было в спокойствии Оширима, в его бесстрастном лице или в том, что от него исходило ощущение древности, но внезапно я снова почувствовал себя учеником, который стоит перед учителем – учителем, о котором я не просил.

– Я не медлю. Мне нужно было разобраться со своими собственными проблемами. У мертвеца жизнь нелегкая, знаешь ли. Кроме того, я нашел Культ Сеша и поговорил с его сторонниками. Ну, точнее, они поговорили со мной. Они знают, на что я способен, знают про так называемый дар.

Мертвый бог зарычал, и на миг мне показалось, что такой звук могут издать два столкнувшихся облака.

– И что теперь? Что ты задумал?

– Я хочу получить свою половину монеты, – ответил я, скрестив руки на груди. – Для меня это главное. Меня не интересует ни ваш потоп, ни алчность Темсы, ни игры культа, ни вольная, которую обещает мне Хорикс, ни все остальные пустые обещания, которые я получил после смерти. Мне нужна свобода, и добыть ее я хочу сам. Сомнение и отчаяние заставили меня забыть о том, что никому доверять нельзя, но теперь я знаю, на что я способен. Я знаю свою силу. Она поможет мне одержать победу в игре Аракса.

– Ты думаешь только о себе, – вздохнул бог.

– Я хочу получить то, что принадлежит мне по праву! – рявкнул я.

Оширим вдруг остановился и пронзил меня испепеляющим взглядом. Интересно, у всех ли богов такой взгляд? Может, они просто прячут его?

– Келтро, ты играешь с судьбой бесчисленных миллионов душ.

– Как и вы! Да, Хафор рассказала мне о том, кто мы для вас.

– Келтро…

Услышав шепот в своей голове, я зарычал. Меч ничего не знает.

– Острый, для богов мы просто пища, топливо, рабы – такие же, как здесь. Они просто хотят выжить с моей помощью, но причины, по которым я должен помогать, они не называют. От них я не услышал ничего, кроме загадок и угроз. Даже Культ Сеша обещал мне свободу.

Оширим подошел поближе ко мне и навис надо мной, словно скала. Мне показалось, что на меня навалился целый дом. Мои пары затрепетали, словно от сильного ветра, который пытается утащить меня прочь. Перед собой я увидел не призрака, а белую огненную фигуру с огненной шапкой на голове.

Секунду спустя картина исчезла, и Оширим увял и уменьшился в размерах. Его свечение потускнело, стало еще более болезненным. Теперь он говорил голосом старика, уставшего от жизни и от невзгод. Шум дождя заглушал его слова.

– Если тебе действительно нужно объяснение, ты его получишь. Вы – величайшее творение наших предков. Несмотря на ваши ошибки, несмотря на ваше безрассудство, мы дали вам убежище среди звезд, вдали от бед, которые обрушивались на этот мир в течение многих тысяч лет. Мы подарили вам жизнь после смерти. Дуат. Раньше вы называли его «рай», и он до сих пор остался раем. И взамен мы просили только одно – медную монету для лодочника, который везет вас в дуат через реку под названием Никс.

Я держал рот на замке, хотя вопросы и остроты мечтали вырваться на свободу.

– Да, возможно, мы – боги, но мы не бессмертны. Мы рождаемся, мы умираем. В течение многих поколений мы приглядывали за живыми и за мертвыми. И да, Келтро, каждая душа, которая проходит через наши врата, подпитывает нас. Ты говоришь, словно вы – скот, мясо. Но это не так. Нас связывают родственные узы. Это обмен.

Оширим заговорил быстрее; его слова обрушивались на меня, словно водопад, и я с трудом понимал их. Должно быть, заклинание, как и его свет, быстро угасало.

– Вы называете нас «мертвыми богами», и хотя мы еще живы, скоро мы умрем. Сеш убил лодочника и закрыл врата дуата, и уже тысячу лет души ждут у этих ворот. От полноводного Никса остался лишь ручеек. Его течение перекрыто, и давление растет… Мир, находящийся за пределами этого, содрогается так, как ты и представить себе не можешь. Узы, которыми связан Сеш, разрушаются. Бог смерти не любит жизнь, он считает ее болезнью, и если дать ему шанс, он очистит мир от нее. Ты этого хочешь, Келтро?

Оширим пошатнулся, оперся о стену – и едва не прошел прямо сквозь нее. Я невольно шагнул к Ошириму, чтобы подхватить его, и когда наши с ним пары соприкоснулись, я снова увидел ту огромную пещеру, растянувшуюся передо мной. Я почувствовал, как под мои ноги просачивается холодная вода. Я услышал смех, эхо которого разносится по бескрайней тьме.

– Волк в зоопарке, – прошептал я, вспомнив ту же самую тьму в его глазах.

– Он совершил ошибку… захотел сам на тебя посмотреть. Увидеть… кого мы выбрали. И теперь, когда про тебя узнал Культ Сеша, времени остается еще меньше.

– Но почему вы выбрали меня?

Это был не самый подходящий вопрос. Хафор уже вынесла мне свой вердикт, и он был не очень-то благосклонным по отношению ко мне. Возможно, гордость заставляла меня добиваться признания, и я не хотел думать, что меня выбрали случайным образом.

Призрак рухнул на колени, расплескав мутную воду. Он посмотрел на меня снизу вверх, и за его царственными изумрудными чертами лица я увидел сломленного человека.

– Ты больше других мечтаешь о свободе и справедливости. В этом ты похож на нас. Но если кто-то не остановит Сеша – и свобода, и справедливость перестанут существовать. Ты можешь бежать и даже лететь, но его поток все равно тебя найдет. – Что-то заставило Оширима задохнуться, а затем он сжал ладони вместе. – Боги не привыкли умолять…

Это были его последние слова. Я позволил ему упасть в грязь, понимая, что ничего не могу для него сделать.

– Келтро! – позвал меня Острый, но я все еще бродил по той огромной пещере, глядя на бесчисленные миллионы ждущих, никчемных мертвецов.

Последние слова Оширима вонзились в меня словно клинок.

– Спасай себя, если тебе больше никто не дорог. Возможно, Хафор права; возможно, при этом ты спасешь и весь мир – богов, мертвых. Больше надеяться не на что. Это последний раз, когда мы говорим… с тобой.

Как только он произнес эти слова, его облик утратил форму, и Оширим растворился в наполненном дождем воздухе, словно дым угасшей свечи. Он исчез, а с ним и украденный призрак. Я молча встал на ноги. Острому хватило ума прикусить язык, хотя, несомненно, он много чего хотел мне сказать, дополнить вызов, брошенный Оширимом, своей так называемой мудростью.

Негромко хлюпая, я двинулся дальше в город. После встречи с главным богом мне стало ясно одно: я должен выпить пива.

* * *

Я СМОТРЕЛ НА то, как в шапке пены лопаются пузырьки, растворяясь, словно то мертвое тело. Тень откашлялась, и я понял, что так и не ответил на ее вопрос.

– Снова жизнь или смерть, – сказал я.

Женщина-призрак косо посмотрела на меня. Как она ни старалась, она не могла скрыть осуждение в своем взгляде.

– Ты понятия не имеешь, что это.

Фыркнув, она пошла вдоль барной стойки.

– Да, умеешь ты очаровывать людей.

– Заткнись, – сказал я.

Тень меня услышала и обернулась. Я не успел объяснить, что обращаюсь к своему мечу, и она, прищурясь, недвусмысленно послала меня на хер.

Предположив, что две кружки – это мой предел, я допил пиво, однако удовольствия не получил. С громким стуком я поставил кружку на стойку и направился к выходу. Я почти забыл, что на меня надето тело, и по дороге споткнулся о стол. Мрачного вида человек в капюшоне недовольно заворчал и злобно посмотрел на меня, и я поспешил покинуть таверну.

Дождь не ослабил свой натиск даже к вечеру. Я вышел на почти пустую улицу и поднял лицо к затянутому тучами мрачному небу. Дождь загнал жителей в дома, и сейчас по улицам бродили только призраки и пьяницы. Взятое взаймы тело позволяло почувствовать каждую упавшую на меня каплю. Кожа была теплой, и дождь холодил ее. Капли пахли солью и пылью пустыни – хорошо знакомый, уютный запах. Над теплой землей поднимался пар. Я втянул в себя воздух, упиваясь им, а затем всю это идиллию разрушил меч.

– Ну? – спросил он. – Решил, что будешь делать?

– Отстань. Ты ничуть не лучше этих богов.

– А ты, наверное, единственный человек в Арке, а может, и во всех Дальних Краях, который злится на то, что боги выбрали его своим героем и защитником.

– Я не герой, – буркнул я. – Один из них именно так мне и сказал. Я просто умер в подходящий момент.

– Он сказал, что им нужно твое упрямство. В это я могу поверить. Значит, они навещают тебя с тех самых пор, как ты умер? Вряд ли они случайно выбрали почти самого лучшего замочного мастера Дальних Краев.

– Лучшего замочного мастера, – буркнул я. – По крайней мере, я лучший мертвый замочный мастер в этом дерьмовом мире.

Я умолк, проходя мимо отряда призраков в красной одежде и черных кольчугах. В руках у них были короткие мечи и круглые щиты. На миг мне показалось, что они точно такие же, как и все остальные наемники, которые патрулируют улицы. Но затем я узнал их цвета и, недоуменно хмурясь, смотрел им вслед, пока они не забежали за поворот.

Покинув зоопарк Финела, я был уверен, что выбрал свой путь, но стоило какому-то богу навестить меня, и я уже начал сомневаться. Запустив пальцы в промокшие локоны, я потянул себя за волосы, словно мог вытащить ответы из клубка противоречивых мнений и идей, каждая из которых требовала к себе внимания. Даже при жизни в моем сознании не было шумно, а после смерти голосам в моей голове понравилось разговаривать громко.

Мой сдавленный рык заставил какого-то прохожего отшатнуться, но мне было плевать. Я свернул в ближайший переулок и направился к центру города. Он уже был совсем рядом.

Просвещенные Сестры показали мне, что я ошибался, действуя в одиночку, и поэтому я решил сделать то, от чего всю жизнь бежал как от огня: попросить совета.

– А ты бы как поступил на моем месте, Острый? – спросил я, чувствуя себя трусом, не способным найти ответ самостоятельно. – Кому бы ты поверил?

– Я? На самом деле?

Меч подумал.

– Никому из них. Я бы сбежал – хотя бы для того, чтобы испытать свои ноги. – Он вздохнул. – И да, я, вероятно, выпил бы пива.

Я всплеснул руками и уже собрался проклясть его за лицемерие, но оказалось, что меч еще не закончил.

– Но я бы знал, что поступаю неправильно, – добавил он. – Мне сложно в это поверить, но перед нами был один из мертвых богов – и притом не кто-нибудь, а Оширим. И то, что он практически умолял тебя…

Я гордо вскинул голову.

– Келтро, если они говорят правду, какой смысл верить кому-то еще? Просто ради еще пары дней так называемой свободы? Я бы исполнил их просьбу. Даже не верится, что ты так долго им отказывал.

– Я бы не зря потратил эти дни, – сказал я, уже понимая, что это ложь.

– Ты обманываешь себя.

– Да. Я всегда себя обманывал.

Я остановился у деревянной балки и открыл рот, чтобы поймать струйку воды, стекающую с алого навеса. У воды был сладкий, землистый вкус. Глядя на промокшую насквозь ткань, я вздохнул. Сам Сеш, так называемый повелитель тьмы, пришел посмотреть на меня. Оширим сказал, что при этом Сеш совершил ошибку, и, возможно, так оно и было. Я увидел в его взгляде голод и звериную ярость. В глазах Башт и Хафор ничего такого не было.

– Возможно, угроза потопа действительно существует, – признал я.

– Хочешь подождать и узнать наверняка?

Я сделал еще один глоток, а затем выплюнул воду на мостовую. Я твердо решил, что вспомню как можно больше старых привычек, прежде чем покину это тело. Во мне уже накапливалась усталость.

– Почему всегда находится какое-то великое зло? Эта хрень должна быть только в детских сказках. Почему люди не могут просто радоваться тому, что они живы и не голодны? Почему они не могут просто трахаться целыми днями? Почему им этого мало? Почему таким как Темса, Хорикс и Культ Сеша нужно больше? Почему какой-то повелитель тьмы всегда хочет прийти в мир и уничтожить жизнь?

– Келтро, а откуда, по-твоему, берутся эти истории? В истории подобное случалось не раз. То война, то мир, снова и снова. Более того, Бемия Тимсул, великий драматург второго века, который…

– Острый, – предупредил я его, стараясь говорить как можно тише.

– Ладно. Тимсул сказал, что мы – ну то есть люди – ничего не можем с собой поделать. Пока существуют такие понятия, как «больше» и «меньше», мы обречены соперничать друг с другом за еду, серебро и половины монет. Мы мечтаем о том, чего у нас нет, и на многое готовы, чтобы получить желаемое. Лучше. Больше. Сравнение ведет нас к гибели, оно – мать и зависти, и гордости. Возможно, у богов все то же самое.

Всю жизнь я занимался тем же самым, только сравнивал себя с тем, кем, по-моему, мне следовало быть – более богатым, более худым, более свободным, лучшим. Я вдруг понял, сколько горя это принесло мне и что из-за этого я был вынужден всю жизнь провести в бегах. Я сбежал от родителей и их простого ремесла. Я пробежал половину Дальних Краев, просто чтобы остаться в живых. Я даже уехал в Аракс, чтобы выбраться из нищеты в Таймаре. Я сбежал с того корабля и с тех пор не останавливался, несмотря на то, что умер в процессе. Я хотел получить свою половину монеты только для того, чтобы бежать дальше. А почему? Из-за моего стремления к «больше» и «лучше».

Я поразмыслил над этим, слушая уникальную, постоянно меняющуюся музыку дождя. Его инструментами были лужи, навесы, глиняные колпаки дымоходов. В такие мгновения я мог забыть обо всем, но сейчас было не самое подходящее время, чтобы уходить в себя. Пора действовать. Пора что-то менять.

– Да пошло оно все, – рассмеялся я. – Я поклялся, что добуду свободу, и я ее получу. И если для этого нужно спасти весь остальной мир, что ж, пусть так. Значит, богам просто повезло.

Изящным движением руки я вытащил Острого, подставил его под струи дождя, а затем воткнул в землю. Затем я стряхнул с себя одежду и, оступившись, побежал к стене какой-то башни, которая возвышалась над нами, словно утес. Пригнувшись, я начал освобождать себя от разума человека, его мышц, его кожи. Один рывок, и я вышел на свободу, и мои собственные пятки заскользили по грязи. Человек накренился вперед, прижав руки к телу, и нацелился в стену, словно козел.

Затем раздался глухой стук, и голый мужчина растянулся у стены. Я как порядочный человек оттащил его в переулок и накрыл мешковиной. Да, я ограбил человека и бросил его под дождем, и, возможно, это не лучший способ начать добродетельную жизнь, но, думаю, он бы поблагодарил меня, если бы узнал, какое решение я принял. Никто не любит катастрофы. Если кто-то любит, значит, он – идиот, и если он погибнет, то и поделом ему.