Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Деннис Тейлор

Соавторы: Гарет Ханрахан,Бен Гэлли,Джеймс Хоган,Дерек Кюнскен,Девин Мэдсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 142 (всего у книги 341 страниц)

Глава 47

Эладора не одна искала прибежище в церкви. Величественная, просторная площадь перед Соборами Победы переполнена людьми. Большинство явилось сюда хоть одним глазком глянуть на нового короля; другие бежали от резни, учиненной внизу. Теперь все они здесь в ловушке. Выставленный тонкой линией строй церковной стражи оборонял вход во двор, пики нацелены во тьму, против любого чудовища, что заберется на гору по их душу.

«Где же их святые?» – задумалась Эладора. Где мать? Если город так хлопотал о возрождении святых от Хранителей, то сейчас самое время пускать их в ход! Здесь есть своя защита от чудес, так же, как в Новом городе. Соборы Победы возведены руками людей, а не вызваны потусторонним божественным вмешательством, но они освящены и благодатны. Удары молний и проклятия, что мечут по Мойке, Мысу Королевы или парламенту вторгшиеся боги, даже не коснулись Священного холма.

«Пока что», – подумала она.

Она старалась протиснуться в толпе, обходила детей, льнущих к заплаканным матерям. Старух, что шамкают молитвы Милосердной Матери. Молодых мужчин, что бродят по площади и, споря о том, что надо делать, не делают ничего. Двери всех трех соборов закрыты и заколочены; то же самое с дверьми дворца патроса. Там отдельная стража, пики готовы отгонять толпу. Крики людей эхом отскакивали от закрытых ставень.

Эладора подошла к одному из стражников, но тот ткнул копьем в ее сторону и неразборчиво прикрикнул. Ей пришлось отступить. Толпа набухала, шумела, кидала камни – но бросаться на пики желающих не находилось.

«Пока что», – подумала она.

Она потолкалась среди народа то туда, то сюда. Кто-то хватался за ее штормовку; кто-то другой завопил на нее, тыча на багровые знамения в небе. Она споткнулась о ногу маленькой девочки, которая дрожала, сидя на мокрой от дождя брусчатке. Эладора оставила куртку ребенку и выбралась на край площади, где толпа редела. Здесь хозяйственные постройки, жилища прислуги. Здесь площадь озирали позолоченные святые при бронзовых мечах и щитах.

В тени их колоннады – Синтер. Священник, ссутулив плечи, вышагивал взад-вперед перед неприметной дверцей. На лысой макушке блестели капельки пота – или дождя. Он увидел ее и заворчал. Кинулся к ней и втащил к себе в тень.

– Ну, говори, что там? Тебя прислал Келкин? У него есть план?

– Я н-не видела Келкина со вчерашнего дня. С тех пор, как…

– У него есть план? Что он сейчас делает? – Синтер сжал ее руку так, словно собирался сдавить горло. И сам говорил полузадушенно, словно пытался не сорваться на крик.

– У Келкина был план. – Эладора пихнула руку Синтера, но тот ее не отпустил. – Ваши боги его испортили.

– Они ополчились на меня, – молвил Синтер. – Я не могу войти. И уйти не могу. – Над площадью прокатился гром, и он юркнул назад в проем. «Он скрывается за колоннами, – смекнула Эладора, – чтобы не попасть под взор тех позолоченных статуй».

Все остальные на площади ищут здесь спасения от богов Ишмиры, но Синтер отные живет в страхе перед гневом своих же богов.

– Мне надо поговорить с патросом. – Когда парламент отрезан, когда Мыс Королевы в осаде, пожалуй, патрос – наивысшая в городе власть. А может, и нет, может – глава гильдии алхимиков или начальник дозора. Король. Боги. Карильон.

«Только бы не я. Только бы не вот так».

– Да, – выпалил Синтер, – точно! Ты – дочь Сильвы, тебя они пропустят. Послушай, послушай. Вот, передашь ему. – Он вытащил скомканную бумажку, вырванный листок из молитвенника. На полях, на обороте накорябал записку. План действий.

– Только в руки самому патросу, поняла? Не отдавай больше никому. – Он зашарил по рясе в поисках ключа. – Я ведь тебе говорил. Говорил же? Что все это выходит из-под контроля. А теперь кранты всему, по-идиотски и вдребезги. Дашь ему записку. Скажешь, что иного пути нет. Скажешь, что действовать надо немедленно.

Он отпер дверку. Внутри, прямо напротив, стояло изваяние Матери в венке из свежих цветов. Синтер нырнул в сторону, чтобы невидящий мраморный взгляд статуи не пал на него. Закрыл за Эладорой дверь.

– Все передай, – крикнул он ей из-за двери.

«Цветы, – бесстрастно отметила она, – росли прямо из камня. Маленькое чудо».

Она развернула записку. Прочла. «Массовое жертвоприношение… толпа на площади… великое подношение, торжество ликующих душ, как начертано Сафидом…» Надежда выкупить себе божью милость ценою душ всех собравшихся на церковном дворе. «Костры Сафида понесут души… снаряды с самовозгорающимся флогистоном… стелющийся газ…»

Чудовищный, изуверский план. Выдающий зверство за решимость, бесчеловечность за отвагу.

Эладора порвала записку.

– Кстати, – сказала она закрытой двери, зная, что он прислушивается. – Сестра жива. Теревант Эревешич скоро получит меч назад. Катись к черту со своими заговорами – у меня есть идея получше.

Раз уж она попала внутрь, то жрецы и служки, которые толклись тут повсюду, не обращали на нее внимания. Все здесь в одной ловушке, никто не желал мужественно выйти навстречу опасности. Дворец стал ковчегом, дрейфующим по бурному морю. Священники шушукались по двое-трое, слуги либо занимали себя бессмысленными поручениями, либо поглядывали на выход. Эладора вспомнила, как Теревант описывал долину Грены после божьей бомбы. Хранимые Боги все еще тут – она отстраненно ощущала их в уголке души, хоть давление зарождающейся святости в ней исчезло – но что-то отсутствовало в самом сердце церкви. Синтер изгнан, и никто другой пока не принял бразды в свои руки.

Она вошла в золотые покои патроса. Их пытались заодно приспособить под тронный зал для нового короля Гвердона, однако возникли разногласия, кому из правителей отдать первенство. Сиденье патроса располагалось на главном месте, прямо перед высоким алтарем, зато королю выделили более широкое и приподнятое кресло у боковой стены палаты. Ни патрос, ни король в данный момент не почитали присутствием зал, но поскольку дворец закрыли, то новоиспеченным придворным просто некуда было больше идти. Когда Эладора вошла, какой-то дряхлый епископ надрывался, чтобы его услышали за шумом толпы и бури снаружи:

– Сила церкви всегда была на полях и пастбищах. В скромных деревеньках. В маленьких сельских церквушках. Ради них – и в них самих – мы должны искать пути к обновлению, – восклицал он.

Мхари Воллер отделилась от кучки придворных за королевским троном и шатко посеменила к Эладоре. Воллер носила пиджак с расшитым королевским гербом. Фестиваль, где Хранимые Боги «обнаружили» короля, состоялся неделю назад – Эладоре стало интересно, вышивала ли Воллер пиджак тайно до Фестиваля или ее семейство хранило его триста лет где-нибудь на чердаке, пока он вновь не стал политически востребован.

– Эладора! Что на тебе надето? Как ты умудрилась выйти в такую погоду без зонтика? – От дыхания Воллер несло спиртным. – Кругом такая жуть. Синтер устроил неслыханный переполох – я точно не знаю, что произошло, но Сильве весьма нездоровится. А тут еще эти неприятности – мы обсуждаем, куда нам податься. Я предложила Маредон, но общество скорее склоняется к какой-нибудь застойной дыре вроде Вельдакра – ох, там, конечно же, восхитительная сельская идиллия, но разве…

– Неприятности? – недоверчиво переспросила Эладора.

– Да, какие-то нелады в порту – мы даже слышали пальбу из пушек. Кто-то сказал – это налет пиратов из Лирикса.

– Это Божья война. Это – Ишмира.

– Божья война, – заявила Воллер с неуместной убежденностью, – очень, очень далеко от нас. А Эффро с тобой? Он уже признал права короля Беррика, когда одобрил решение по поводу убийцы посла Ольтика – вот, первая подвижка, проблеск здравого смысла. Я тебе говорила, что он образумится.

Эладора некоторое время таращилась на нее, потом сказала:

– Мне надо поговорить с патросом. Или с королем. С обоими. С тем, кто главный.

– Что ж, вопрос немного дискуссионный. Интересные настали времена, но…

– Где моя мать?

Сильва была в светлице, в стороне от шумной палаты. Она сидела в кресле-каталке, вперившись в забранные ставнями окна. Обожженные руки в бинтах, обнаженный меч на коленях.

Она не пошевелилась, когда Эладора вошла. Не пошевелилась, когда та стала подле нее на колени. Сколько в ней осталось души? А сколько выдрали ветреные боги, когда покинули ее? Она раскрылась перед превосходящими силами и заплатила за это.

Но Эладора просто так не отступится.

– Мама, это Эладора. Ты меня слышишь?

Ничего.

На столе лежит цветочная гирлянда. Талисман Матери. И меч перед Сильвой. Все это лишь символы, но Эладоре боязно к ним прикасаться. Ей необходимо остаться духовно нетронутой. Возобновление связи с Хранимыми Богами здесь и сейчас разрушит ее замысел. А может, разрушит ее саму, оставит пустую оболочку, как от женщины, что сидит перед ней.

Она попробовала еще раз:

– Мама. К нам пришла Божья война. Мне нужно… то есть городу нужно… – Она замолчала, обуреваемая сомнением. – Н-наверно, тебе стоит…

Когда вслух говорила Святая Алина, то ее голос звенел пением труб, победным громом, зарей, пробившей завесу ночи. Ее слова были исполнены светом и силой и зажигали душу любого, кто им внимал.

Голос, просочившийся из материнских обвислых губ, был присвистом порванных мехов, потрескиваньем угольев в угасающем очаге. Медленным оседанием пепла.

– Почему ты так и не обняла богов, дочка? Я водила тебя в часовню на холмах. Я учила тебя всем псалмам. Почему ты сопротивлялась?

– Я… я не знаю.

– Подленький ребенок, – сказала Сильва, и Эладора отчего-то знала, что злость этих слов исходит от матери, а не от какой-либо силы, вещавшей через нее – или ее устами. Но чего она не могла сказать, так это сколько в сидящей перед ней осталось от Сильвы, а сколько заместили собой Хранимые Боги. – Трижды ты взывала к богам. Трижды они тебе отвечали. И трижды ты их отвергла.

«Трижды. На Могильном холме, когда Джермас пытался подменить мною Кари во время вызова Черных Железных Богов. В Новом городе, когда мы с тобой дрались. И на Мысу Королевы, против Рамигос».

– Взывала не я. То есть… дедушка, это он… он повредил мою душу, мама. Так сказала доктор Рамигос. Духовный рубец. А потом Синтер стравил нас с тобой. Вырядил меня как святую, чтобы обмануть богов, заставить их верить, будто я – это ты. Отвергать было нечего, не я выбирала, как быть.

Из ниоткуда явилось чувство ужасного чужого давления, которое уже возникало на фестивальной площадке: неизъяснимая близость к божественному. Ее череп стал дверью, а они напирают на нее, пытаются войти внутрь. Секут ее огненными мечами.

Сильва подняла голову, чтобы взглянуть на Эладору. Ее глаза незрячи, взор распылен, но она – не была той, кто ими смотрела.

– Да кто ты такая, чтобы обсуждать волю богов? Это мир искалечен, и небесная стезя будет выложена треснутым и сколотым камнем. Но именно ты делаешь выбор, когда отказываешься ступить на нее.

– Треснутым и сколотым… ты говоришь о том, что Хранимым Богам было угодно, чтобы Джермас Тай меня мучил? Что Синтер исполнял их завет, когда заставил меня причинять боль тебе? Что за вздор. – Эладора встала. – Так называемые боги – это самоподдерживающиеся волшебные структуры, которые питает энергия проводимых ритуалов и осадка душ верующих. Они… эфирные завихрения, паразитные заклинания. Не более чем духовные ленточные черви! – Этот спор Эладора представляла себе тысячу раз, как только поступила в университет и начала учиться у профессора Онгента. Теперь она швырялась в мать словами. – Я не отдам себя этаким тварям. Я не стану простираться пред ними или потакать их… ритуальному бреду!

– Какая самонадеянность! С чего ты взяла, будто сможешь стоять в стороне? Ты думаешь, что боги не обитают в твоей плоти и крови? В земле, по которой ты ходишь, и в воздухе? Ты хочешь быть хозяйкой своей судьбы – но судьба обманет тебя, раз за разом, раз за разом. – Сильва поднялась с каталки, ее поддерживали незримые руки. Затем что-то лопнуло, и она повалилась назад. Слабея, потянулась к ладони дочери.

Эладора одернула руку, сделала шаг назад.

– Я не буду вашим средоточием. Не стану вам служить. Только не так. – Она смутно ощущала, как силы обвивают дворец, кружат вокруг Священного холма. Хранимые Боги рассеянны, беспорядочны. Им требуется точка сбора, нечто осязаемое, чтобы утвердить свой облик и цель.

Она этой точкой не будет. Нельзя этого допустить.

Скрип дверей, шелест юбок. В светлицу вошла другая женщина. Стройная и элегантная, в черных траурных одеждах. Она прикрыла за собой дверь и подняла вуаль, встряхивая волосы.

– Эладора Даттин. Я много о вас наслышана.

Сильва обмякла. Эладора осторожно уложила свисающие руки матери на каталку, подвинула голову, укладывая на подушку, а потом повернулась к вошедшей:

– Леди Эревешич.

Лис перешла к окну и приоткрыла ставни.

– Здесь очень душно, – сказала она. – Как вы надеетесь применить церковных святых?

Эладора сглотнула.

– Отражать нападение.

– Вы не одолеете Праведное Царство, особенно без божьей бомбы. Гвердон проиграл. – Лис сочувственно улыбнулась.

– Это мнение короля Гвердона или Короны Хайта?

Лис ухмыльнулась:

– Патрос и его окружение хотят бежать. Мои указания из Хайта гласят идти в посольство и ждать спасения.

– А король?

– Уверена, королю не хочется терять королевство, даже не успев короноваться. И если потерять королевство все же суждено, то он собирается заставить ишмирцев заплатить самую высокую цену. – Завитки небесных тучек прошлись над землей в районе Пяти Ножей, сшибая крыши. Блаженные Облачной Роженицы бьют в глубь города. Лис закрыла окно, опять повернулась к Эладоре: – Келкин прислал вас за святыми Хранителей?

– Министр Келкин не присылал меня, – призналась Эладора. – Я тоже искала вас.

Глава 48

Теревант не представлял, сколько они уже идут. Только брел вслед за Карильон, пока та вела пестрое войско упырей и мертвецов через нескончаемую череду лестниц и крутых туннелей. Теревант один в их отряде, кто полностью человек. Даже Карильон, кажется, обладала сверхъестественной жизненной силой. Она становилась все крепче с приближением к поверхности Нового города, а он то и дело отставал. Ломило в груди, куда попала пуля.

Рабендат отошел в сторону и, пропустив колонну мимо себя, поравнялся с Теревантом в хвосте.

– Милорд, передний край Божьей войны не место для живых.

– Я сражался на передовой, – выдохнул Теревант, – при Эскалинде.

– При Эскалинде вы проиграли. – Рабендат снял с плеча винтовку и противогаз. – Намечается уличный бой, грязное дело. Эта Гвердонская святая… полагаю, вы уже видели в действии ее силу.

Теревант кивнул, вспоминая, как живой камень Нового города чудесно менялся по ее приказу.

– Это будет нашим козырем, но понадобится огонь прикрытия. – Он вручил ружье Тереванту. – Как я понимаю, в Девятом стрелковом бьют метко?

Час спустя он сидел на крыше, где-то на краю Нового города, просматривал лабиринт перекрученных улиц, отвесно сбегавших к порту. На берегу располагался один из ишмирских десантов; воды залива колыхала рябь – там под залитыми лунным светом волнами скользили кракены. В облаках над городом стояло оранжево-красное зарево, но оно не предвещало рассвет – Теревант взирал на запад, в сторону Мыса Королевы. Должно быть, крепость охватил пожар.

Карильон прокралась к нему.

– Вон там, – она показала на конец переулка. – Дождись пятого.

Он уложил винтовку на бортик и всмотрелся в прицел. Первым существом, выкатившимся из переулка, было одно из священных животных Верховного Умура, умуршикс, создание с телом скорпиона и головой быка. Он не стрелял, пока оно ползло дальше. За ним вышли трое ишмирских солдат, их тела обтекали дымчато-стальные доспехи. На руках они несли молнию. Пятым тотчас же показался жрец Дымного Искусника. В лиловых одеждах, конечности как ходули, вдвое выше обычного роста. Его продолговатые пальцы одним касанием перемешивали палитру реальности.

Теревант надавил спуск. Жаром полыхнул флогистон, и жрец завалился. Крови нет, только по земле с шипением стелился фиолетовый дымок. Дымчато-стальные доспехи на ишмирцах рассеялись, и ловушка захлопнулась. Из-за ближайших домов бросились неусыпные, поражая вдруг лишившихся защиты воинов. Умуршикс застрял на вдруг ставшей узкой улице, не мог развернуться, чтобы пустить в ход свои когти и зубы, а ядовитого жала не боялись те, кто и так уже мертв. Неусыпные кололи зверюгу в заднюю часть, мечи отыскивали щели в хитиновой броне. Раненый зверь взревел и порысил по переулку. Теревант перезаряжал – это действие знакомо ему как дыхание. Шесть месяцев прошло с Эскалинда, а навык до сих пор не утрачен.

Карильон одернула его.

– Вали с крыши, – крикнула она. И не стала его дожидаться – перепрыгнула на соседнюю крышу, приземлилась четко и скрылась за дверцей.

Целый облачный вал снисходил на него с бурлящих небес. В сердцевине тучи он смутно различил некий силуэт и выпалил в него из винтовки. Грубый промах. Туча испускала усики тумана, раскрываясь, как диковинный воздушный анемон. Эти отростки казались не прочней паутинки, но Теревант уже видел, как такие разрывали людей на куски или утаскивали в поднебесье. Он сломя голову полетел за Карильон, грохнулся об крышу и нырнул за ту же самую дверь. Повернулся, чтобы ее захлопнуть, но оказалось, она уже исчезла, теперь там один голый камень.

– Забавно, – пробормотала Карильон. Не понять, с ним она говорит или с городом вокруг себя.

– Моего меча не видно? – Он перезарядился в темноте: на ощупь нашел заряд – гладкую деревяшку с рунным стеклом.

– Меч там, на Мойке. Воочию не вижу, но он там. – Она поперхнулась. – И им это тоже известно.

Хоть ишмирские бойцы и были неспособны прикоснуться к мечу, но хорошо понимали его значимость. Они использовали его как наживку, завлекали Хайт на роковую вылазку. Очевидно, что это ловушка, но с каждой проходившей секундой она становилась все более соблазнительной. Меч – не просто символ, он придаст Тереванту силу, с которой тот приведет свой Дом к победе.

Что-то заскребло во внешнюю стену здания. Тот быкоскорпион? Облачное щупальце? Новое отродье воинственных ишмирских богов? Если что-то проломится к ним, от винтовки с такой близи толку нет. Он вытащил меч.

Еще царапанье, снизу. Недовольный рев.

– Эти сволочи ищут нас, – сказала Карильон. Глаза у нее зажмурены, рука прижата к мерцающей каменной стене. – Стой спокойно. Со стороны Священного холма спускаются твои новые дохляки.

«Брайтель и войска из лагеря». С их добавочной силой появится шанс пробиться сквозь заслон ишмирцев, добыть меч Эревешичей и уцелеть при отступлении. При Эскалинде он потерпел поражение, поскольку переоценил себя, слишком далеко забросил Девятый стрелковый на вражескую территорию. Не повторяет ли он ту же ошибку? Что бы предпринял Ольтик?

– Тебе худо? – спросила Кари. – Выглядишь, будто собрался блевать.

Сердце колотится, это верно. Он покачал головой:

– Все нормально. – Затем, чтобы отвлечься, спросил: – Тебя нет в данных Бюро. Вант много писал о Таях, про твою кузину Эладору, но ничего о тебе.

Кари пожала плечами:

– Я приехала в Гвердон перед самым Кризисом. Я болела и голодала на улицах, а не шлялась по шпионам с дипломатами. – Она умолкла, затем ответила на неслышное замечание: – Да, ты у меня охеренно дипломатичный, согласна, – проговорила она стене.

«Шпату». Теревант провел по стене пальцами. Камень как камень. Ничего он в нем не почувствовал.

– Похоже на наши раки, я полагаю.

– Не знаю. Может, и так. Спроси Эладору или кого еще.

– Где ты была перед тем, как сюда вернуться?

– В основном в море. Севераст. Ульбиш. Паравос.

– Я несколько месяцев жил в Паравосе.

– В составе хайитянского гарнизона?

– Нет. В Текущих Садах. – Рассаднике воров, поэтов, торчков и просветленных мистиков.

– Я любила там бывать. Днем на горе у святых источников, вечером у берега и в храме Танцора. – Кари расплылась в улыбке.

Назойливое шуршание у дальней стены. Умуршикс до сих пор бродит в каких-то дюймах от них, пробует пробраться внутрь. Простучали методичные тук-тук-тук, словно он передними копытами проверял камень на прочность, искал слабину.

– А ты не можешь, скажем, заточить его или сбросить в подвал? – спросил Теревант.

Карильон ощерилась:

– Будем ждать. Когда твои солдаты окажутся здесь, я открою другую дверь, и мы выведем эту гниду прямо на них, чтобы ее расстреляли. Она не прорвется…

Быкоскорпион всем своим весом кинулся на запечатанную дверь, но камень выстоял. Чудище опять заревело. Теревант даже расслышал слова в его вопле: обращение с молитвой или призыв. Привлекает внимание богов к их схоронке.

– …сюда. Наверно. Вот блин. – Они полезли наверх через недавно покинутые комнаты. Если здешним жильцам повезло, то они нашли приют в подвалах Нового города. Карильон запечатала выход на первый этаж. Она сосредоточилась – и камень заплакал, капли бледно-розовой жидкости проступили на его поверхности и стеклись в лужу на полу.

– Здесь труднее проворачивать такие дела, – пробормотала она. – Фундамент крепче. Дай минутку.

– Зачем ты осталась? – вдруг спросил Теревант.

– Когда?

– Когда вернулась в Гвердон. Это же было ужасно.

– У меня был друг, он был лучше меня, – сказала Кари. Она дотронулась до стены, и камень под пальцами медленно начал таять, подворачиваясь складкой, как живой. Болезненно, тягуче он раздался, открывая дыру. – Поехали! – прикрикнула она, забираясь внутрь.

Теревант крупнее ее, медленнее, и еще приходится пропихивать на себе громоздкую винтовку. Отставал он всего на пару секунд, но они казались минутами. Она уже пронеслась половину улицы, пока он вылезал наружу, и тут прямо над ним навис быкоскорпион – так близко, что Теревант унюхал сочившийся с клыков пищеварительный сок и прочитал священные письмена, выбитые узором на панцире. Глаза у умуршикса человечьи – кем он был прежде? Святым или истово верующим в Верховного Умура?

Шаркая, Теревант помчал вслед за Кари с чудовищем по пятам. Над ним извивалось небо, подрагивая щупальцами твердого тумана.

Ударом массивного копыта быкоскорпион сбил его с ног. Теревант растянулся. Монстр пробежал мимо него, поверх него, не обращая на него внимания. Карильон – святая, посланница враждебного бога. В незрячих глазах Ишмиры Тервант всего лишь очередной смертный. А святая – это уже угроза. По нему хлестнуло жало умуршикса – словно тварь, поразмыслив, все же решила его убить, но он откатился вбок до момента удара. Быкоскорпион прогрохотал дальше за Карильон.

Теревант скинул с плеча винтовку и выстрелил. Нельзя сказать, попал ли он в монстра, но умуршикс ошеломленно встал на дыбы и снова повернулся к нему, мыча и гремя копытами. Бежать некуда. Некуда отступать. Слева высокая стена жемчужного камня; справа гора курящихся булыжников, ранее бывшая башней. Он потянулся за новым зарядом, но тот выскользнул из пальцев и разбился о землю. Не важно, пули этого гада не берут.

А потом стена раскололась, и громадная глыба сорвалась с нее прямо поверх умуршикса. Удар раздробил панцирь чудовища, и с оглушительным влажным шлепком вес непомерного камня расплющил внутренности твари.

Кари проявилась в облаке пыли и помогла Тереванту встать. Пнула осколок камня в лужу ихора, что подтекла из исполинской туши.

– Ты себя убьешь! – горько буркнула она. Потом бросила Тереванту: – Пошли. Не высовывайся.

Они перелезли булыжный завал, крадучись двинулись по извилистому проулку. Низко висящие тучи закрыли от них крыши. Новый город запутан донельзя, но Карильон безошибочно вела его по улицам, пока они не соединились с хайитянским подкреплением.

Костяные ладони хлопали Тереванта по спине, отдавали честь, пока он проталкивался сквозь их строй. Здесь были и живые солдаты; выражение их лиц памятно ему еще с Эскалинда – вокруг разверзлась Божья война, они потрясены божьим гневом и бешенством лютых тварей, но за этим всем, под этим, неодолимый ужас открывшегося: боги сошли с ума. Леденящее, неотвратимое осознание: небеса стали штормовой пучиной и подкосились основы мирозданья.

И, однако, здесь меньше четверти солдат от того числа, что он ожидал. Пусть даже часть осталась сторожить лагерь возле фабрик у железнодорожного тупика, отряд хайитянцев должен быть значительно больше. Как в Эскалинде, на пороге храма – он оглянулся назад и увидел, что с ним осталась лишь горстка однополчан. Теревант провел Кари за шеренгу воинов, к знамени отряда, где его ждал Брайтель. Он разговаривал с какой-то женщиной в дыхательной маске и шинели городской стражи. Сердце Тереванта даже подпрыгнуло, он подумал, что это могла быть Лис, но нет, не она. Какая-то другая женщина.

Брайтель его успокоил:

– Мы взяли дворец патроса под охрану. Король приказал отпереть двери соборов, чтобы прихожане могли там укрыться. Я оставил две роты охранять наших союзников.

– Приказал сам король – или леди Эревешич?

– Приказала я. – Эладора стянула маску, принюхалась и надела обратно.

– Даттин! – Теревант задохнулся. – Что происходит? Как вы… то есть это мои войска, значит… – В последний раз она, как и он, была сломленной, разбитой в хлам. Тогда выяснилось, что Синтер ею манипулировал, так же как Лис попользовалась им. Оба были марионетками в чужих руках. Заблудившимися в тумане лжи.

Совершенно ясно, что с тех пор Эладора прошла множество испытаний, но что-то в ней изменилось. Кажется, она уже вышла из тумана. Теревант позавидовал ей, позавидовал тому неиссякаемому источнику уверенности, который она где-то нашла.

– Времени мало, а дел предстоит много, – сказала Эладора.

– Спасибо вам за… – начал Теревант, потом осекся. «То, что вылечили меня после выстрела? Выяснили, кто похитил мой меч?»

– Сочтемся, если выживем, лорд Эревешич. – Эладора быстро оглянулась на восток, на вершину Священного холма. Восходящее за соборами солнце очертило их шпили румяным огнем.

– Король Беррик и патрос проводят церемонию, служат молебен за победу над врагами города. Я послала… союзников в Палату Святых, взять оттуда столько благих реликвий, сколько найдут. Талисманы, как я н-над… считаю, соберут вокруг себя Хранимых Богов и прибавят силы святым. Хранимые Боги встанут защищать город. – Слушая ее тон, Теревант припомнил, как они впервые повстречались в приемной кабинета Рамигос. Тогда речь ее звучала уверенно лишь во время цитаты исторической книги.

Теперь же девушка словно бы предвкушала будущие книги о себе. Нетерпеливо подстегивала события, не колеблясь перед судом истории.

– Божья война, так по полной, Эл? – негромко проговорила Кари.

– Хранимые Боги еще слабы. Новая мощь очень хрупкая – наличие короля сосредоточит их, а вера, на которую он вдохновляет, даст прилив энергии… как ученику чародея, который в первый раз справился с заклинанием. Продлится это недолго. Они никак не ровня пантеону Ишмиры. – Эладора сделала глубокий вдох. – Но наши боги помогут вам продержаться.

– Что вы имеете в виду? – спросил Теревант. Кари ничего не сказала, но ее темные глаза пристально разглядывали кузину.

Эладора опять глубоко вдохнула – замерла, как на краю обрыва.

А затем:

– Мне от вас нужно три дня.