Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Секундное парение, шелест холодных волн… Я осторожно открыла глаза и попятилась. Просторное помещение, утыканное десятками компьютерных столов, всюду неровные стопки распечаток, фотографии котиков в рамках, кружки с недопитым чаем, залитый остатками заварки лысый фикус в углу. Прищемленное в наспех задвинутом ящике вязание, брошенная на спинку стула шаль, очки на столе. На обклеенных стикерами мониторах заставка с логотипом компании – перевернутая буква «Б» с нижним подчеркиванием. О-хре-неть… Хижина маньяка в лесу, секретная лаборатория, космический портал. И в конце этой цепочки обычный офис?! А Базиль знает, что у него с головой не все в порядке?..

Я рухнула на первый попавшийся стул, сложила руки на коленях и опустила глаза. Все! Буду молчать, пока сам со мной не заговорит. Сколько бы времени ни потребовалось. Реакции у этого офисного принца непредсказуемые, взбесится – вылечу отсюда как проштрафившийся менеджер по продажам. Пауза затягивалась, я гоняла мысли по кругу, подавляя желание прокричать невежливое: «Ну-у-у?!». Что мне уже известно? Последний мир возник в верхнем Потоке в 1925 году. Без характерных энергетических встрясок, ближе всего к поверхности. Почему? Неизвестно. Миры появляются на разной глубине, независимо от времени создания. Скорее всего, дело в силе вспышки, а она зависит от каждой конкретной девочки. Первородный мир отпечатался ниже всех, та малышка задала жару. А последняя, видимо, оказалась самой слабой. Ржавые поезда, поросшие жухлой травой рельсы, полуразрушенные стены – сквозь плющ с трудом разберешь, что кирпичные. Кривые прутья забора, пролезешь между ними – попадешь в точно такое же депо. И нестихающий гул надвигающегося поезда. Сколько искала – не нашла, да и взяться ему там неоткуда. Но мало ли, на что способна фантазия испуганного ребенка… Может, с запущенным сценарием и приехал бы.

– Что в Совете от тебя хотели?

Наконец-то!

– Им нужна была информация о вас. Любая, – послушно ответила я, поднимая взгляд. Базиль слегка покачивался в кожаном офисном кресле, весь вид которого вопил: «здесь сидит начальство». – Они знают, что переброс энергии между Потоком и реальностью возможен. Но считают, что речь идет о создании нового мира.

– То есть, мы даем кому-то силу и отправляем копировать кусок реальности?

– Нет. В Совете сообразили, что появление мира – лишь следствие. Упоминали жертвы. Судя по всему, думают, что раз в столетие вы отправляете людей совершать ритуальные убийства.

Он фыркнул и оттолкнулся ногой. Кресло описало полный круг и снова замерло.

Да уж. Знаки, ритуал, убийства. С виду – мистика мистикой. А на самом деле… Никого они за этими девочками не отправляют, сами справляются. Поймали вема в ловушку, сознание сожрали, а тело взяли напрокат. Погонять. С оговорками и ограничениями, но все же. Переброс энергии как он есть.

– Почему Совет так близко подобрался к истине? – осмелела я. – С последней девочкой возникли какие-то проблемы?

– С ней – никаких, – равнодушно зевнул Базиль. – А вот с Германом…

Герман? А, ну да. Как же, знаю. Тройка, семерка, туз. И брехливый призрак старой графини.

– Почти сотня лет прошла, – осторожно сказала я. – Кто был Герман, уже никто и не вспомнит.

– Ошибаешься. В Совете помнят отлично.

Видимо, так же отлично это скрывают. Впервые слышу.

– Сначала за ней Крис отправился, – отрешенно сказал Базиль. – Она жила в мелком городке, север Франции. Поблизости подходящий объект был один – тот Герман.

О как, «объект». Качественно он в роль вошел со своей научно-шпионской лабораторией.

– Потом уже выяснилось – тип скандальный, на особом учете у Совета. Все выдохнули с облегчением, когда он скакать и крушить чужие мозги перестал и залег овощем на годы у матери под присмотром. А тут встал и куда-то пошел. Следили за ним пристально. Не дошел.

– А Крис?

– Крису по-тихому ретироваться военная гордость не позволила. Разнес половину квартала вместе с жителями, схлопотал от впечатленного Совета пулю в затылок. Вернулся, сказал – не вышло. Ну, и раньше бывало, что с первого раза не получалось.

– И потом пошел ты.

– Мой объект был ближе остальных, – пожал плечами Базиль. – В соседней провинции. Окольными путями до нужного городка доехал. Мелкая та любила в развалинах депо лазать, приключений искать. Что ж, нашла. Стены высокие, железяк полно. Немудрено было шею сломать…

Идиоты! Бессмертие напрочь отшибает мозги. И чувство самосохранения заодно! Доигрались в богов, какая тут осторожность. Конечно, Совет просек, что два оживления ловушечных овощей в одной стране – не совпадение, появившийся в Потоке мир тоже. Вот откуда у их теорий ноги растут. Остальное – результат столетнего сбора информации, об архивах Совета легенды ходят.

– С тех пор они попавших в ловушку по своим клиникам рассовывают и следят, – вслух подумала я. – То-то вцепились в меня хваткой бультерьера…

– Ты все еще тут? Что-то еще надо?

– Подумать, – честно ответила я, хватая ускользающую мысль за хвост.

– Не здесь, – отрезал Базиль, крутанулся вместе с креслом и чем-то защелкал. Надеюсь, не зубами.

Из потолка выехала жужжащая труба, смахивающая на огромный раструб пылесоса. Так. Заткнуться, не визжать и не дергаться. Хрен ему, а не бесплатный цирк. Зверский свист в ушах, калейдоскоп мутных кругов… Вышвырнуло в кучу листьев, посреди угрюмой поляны. Где-то сердито ухала сова, в просветы между кронами деревьев лезло яркое солнечное небо, из косого среза пня торчал топор. Парило, как перед грозой. Внимание, вас снимает скрытая камера. Я встала, неторопливо отряхивая платье. Как там раньше этот цвет назывался? Пепел роз?

– Какой вид, – томно сказала я голосом абсолютной блондинки. – Позагорать, что ли…

Уцепилась за юбку и задумчиво поволокла ее вверх, продолжая восхищаться травкой, птичками и цветочками. Пусть у этого говнюка от сладости все слипнется! Невдалеке щелкнуло, долетел приглушенный смешок. Раскусил-таки. Я вежливо поклонилась. Представление окончено, задерживаться в нижнем Потоке причин больше не было. Ни одной!

До границы оставалось рукой подать, виднелся край мира. В буквальном смысле. Размытый белым туманом горизонт, переходящий в сплошную молочную белизну. Непрорисованная часть, которая понемногу схлопывается с каждым столетием. Сейчас прямо, ей навстречу… Яркость зашкалила, все стало чуждым, бесконечным, с привкусом глухой безысходности.

Вдох, выдох. Широко раскрытые глаза, выкинутые из головы мысли – все оптом, даже самые безобидные. Чтобы ни одна не сбила. В светлом мареве проявилась картинка: неприступные массивы энергии, сотни беспорядочно петляющих дорожек, повороты, повороты, повороты… Лабиринт, мать вашу. Теперь-то я знаю как через него пройти. Никаких петляний и расчетов. Рывок чистой, полученной от Тео силы, осколки вдребезги разбитых препятствий. Только вперед! Пространство шуршало, скакало серыми полосами помех на телевизоре. Наконец, темнота. Линии сливались, скручивались в огромную воронку, бешено выплясывали на краю бездны. Я пришла. Вот – граница двух частей Потока, выстроенный тысячелетия назад портал. Всегда далекий, хоть подойди в упор, окатывающий холодом, словно распахнутая настежь морозилка. Когда-то я в него входила, понятия не имея, что меня ждет с той стороны. Но страха не помню. Любопытство было сильнее. Шаг, линии паутиной окутали сознание. Потеплели, бросило в жар. Пропускают. На выходе я обернулась – та же воронка, но без лабиринтов и белой прослойки пустоты. Раньше в ее недрах прятался первородный мир. Не так давно выплыл, не удержался – граница-то снова сместилась. Какой же силой нужно обладать, чтобы заставить ее двигаться?..

В верхнем Потоке дышалось легче, энергия текла плавно и размеренно, откликаясь на каждое прикосновение. М-м-м… Как дома. Кстати, о доме. Сил полно, кровища вроде не хлещет, спать не хочется.

Волны искр послушно заструились, понесли за собой. Горячая вспышка, разлитая всюду зелень. Поляна. Запах солнца и клевера, густая трава с крапинками желтоглазых ромашек, брызги колокольчиков. Со всех сторон холмы – заросшие, огромные, усеянные редкими домишками. На ветру поскрипывают крылья мельницы, лениво блеют овцы. Непроходимо тупые, то жуют, бессмысленно пялясь, то заполошно несутся всем стадом, задрав хвосты и тряся жирными курдюками. Большая собака лежит у перекошенной телеги, положив морду на лапы, и сколько ни оттаскивай, обязательно молча вернется на место. Между кривых оглобель мохнатая лошадь с отвислой губой. Неподвижная, статуя практически, только глаза живые. Дико злые, блестящие, черные. Последний мир со сценарием, самым длинным и невыносимо скучным. Ничего тут не происходит, только скрипит крыльями мельница. Сначала тихо, потом громче, громче, в конце уже душераздирающий не то свист, не то гул, и на пару секунд холмы погружаются в непроницаемую тишину. А потом все раскачивается заново.

Я подошла к телеге. Лошадь буравила взглядом пустоту перед собой, тоненько поскуливала собака. Замереть, прислушаться. Почувствовать. Шуршание воображаемых страниц, горечь вспыхнувших в памяти мгновений. Лана, пятнадцать лет… Страх. Выматывающий душу, мутящий разум. Липнет, оплетает сетью. Не выбраться. Это было давно, очень давно и долго. Хрипящая лошадиная морда в клочьях пены, незнакомец на телеге… Удар, скрежет, давящая боль, собачий визг. Трудно дышать, в груди жжет. Телега нависает неподъемной махиной, прижимает к земле. Он не собирается помогать, надвигается тенью, смотрит испытующе, со странным предвкушением. Вдыхать все сложнее. Вертится мысль – родители, дядя или соседи прибегут, они ведь слышали крик, не могли не слышать. Почему-то тихо. Будто нет никого вовсе: крутится мельница, блеют овцы да скулит собака. Каждый вдох как пытка. Телега урывками дергается, словно ее, наконец, пытаются сдвинуть, но после давит сильнее., Чужой пристальный взгляд пронзает насквозь. Дышать становится невозможно, и нечем. Очередной толчок сверху, грудь обжигает холодом. Внутри что-то хрустит, растекается спасительной прохладой. Звуки сливаются, остается только скрип мельницы, и ничего кроме…

Я осела на траву, жадно вдыхая полной грудью, отталкивая прочь остатки недосмотренных воспоминаний. Вашу ж… Что это было?.. Собака положила мохнатую голову набок, холмы накрыло плотной, почти осязаемой тишиной. Да… Лана-Лана, не повезло тебе совсем. Конечно, все эти девочки изначально приговорены, но… Зачем было убивать ее так?! И еще, судя по всему, половину окрестностей за компанию прихватывать? Можно порадоваться лишь тому, что это точно не Тео. Его-то почерк я выяснила. Что до остальных… Фу, вот ведь кто-то больной урод. Зато ясность полная – он не тот, кто мне нужен, а активные миры закончились. Значит, придется запустить еще сценарий… Понять бы где.

Холмы растворились в волнах энергии, вместе с бессмысленными овцами, мельницей и гребаной телегой. Закрутился вихрь искр, все смешалось. Отпечатки предсмертных роковых вспышек выстроились зеркальным коридором. Пятьдесят отражений одного и того же, но такие разные. Отсюда их лучше видно. Как склеенный из перегоревших спичек небоскреб, и каждый этаж – мир. Запущенных сценариев было не пять… Захотелось протереть глаза или проверить – не помешалась ли я случаем. Тест там психологический пройти, или два, картиночки в кляксах поугадывать. Всмотрелась в зеркальный коридор – нет, не ошиблась. Их восемь, активных миров: лес с кроликами, средневековый город и джунгли. И какого… За десятки столетий активировали пять миров, а за жалких несколько лет – три?!

Кто, черт возьми, кроме меня, вляпался в эту паршивую историю?..

Глава 10

Лейка

В окно щедро лился утренний свет, в косых лучах низкого солнца плясали пылинки. Обманчиво теплого, осеннего. Кожаный белый диван холодил спину даже сквозь свитер, спать не хотелось, но бессонная ночь тяжелой мутью туманила голову. Уютно пахло свежим кофе. Марьяна чудесно его варит, и подает обычно в крохотных прозрачных чашечках с золотыми ободками, мне же принесла в большой кружке. Помнит… Обжигающую горечь с едва ощутимым привкусом корицы цедить по глотку одно удовольствие.

Я позвонила Паше ни свет, ни заря. Сказала, что встречалась с Хранителем, а еще хочу обсудить, как помочь Соне. Он немного помолчал и предложил приехать к нему. В офис. За четыре года тут совершенно ничего не изменилось. Те же безликие папки-близнецы и номера банковских журналов, отсвечивающие нетронутым глянцем, та же награда в рамочке «За лучшее банковское премиальное обслуживание года», и тот же хозяин, распекающий сейчас кого-то по телефону жутко начальственным тоном.

Паша откинулся на спинку кресла, наконец положил трубку и устало потер лоб. Все заранее заготовленные, тщательно подобранные слова разом вылетели из головы, оторвать взгляд от кружки не получалось. Будто приклеился.

С тихим шуршанием отодвинулось кресло, раздались шаги. На прозрачный столик упал край тени. Так, надо срочно брать себя в руки! Пока еще кто-нибудь не позвонил, или не заявился. Я подняла глаза. Паша стоял у дивана, небрежно склонив голову набок, и излучал ту абсолютную уверенность, которая блестяще удавалась ему всегда, независимо от обстоятельств.

– Давай по порядку, – сказал он, уже без властных интонаций, и сел ко мне на диван. Вроде бы рядом, но совсем не близко.

Я отставила кружку на блюдце. Глухой стук в тишине кабинета показался неожиданно громким.

– Я была в первородном мире… опять.

Паша удивленно приподнял бровь, но промолчал.

– В этот раз я видела… То есть, Вестник показал мне. Она показала. Свою смерть, и многое, что было до того, даже кое-что из детства.

Накатила тревога, словно я снова стояла у костра, а под ногами струилась густая непроглядная тьма. Черт!

– Погоди, – нахмурился Паша. – Хочешь сказать, миры хранят часть их сознания? С воспоминаниями?

Я кивнула. Понял… Даже так понял.

– Что ж, логично, – обронил он. – Вестник создает мир своей энергией, посмертно. Должно остаться что-то еще, кроме последних минут жизни.

Частичка разума? Душа? Думать об этом не хотелось. И знать тоже. С Артемом такого не случится. Никогда!

– Что именно ты видела? – спросил Паша с терпеливым ожиданием, сквозь которое отчетливо просвечивало беспокойство.

Да я двух слов сейчас связать не могу, где уж тут детально пересказать вчерашнее, ничего не упустив. Впрочем…

– Я покажу…

Он заинтересованно хмыкнул, стопроцентный отклик послужил согласием. Глубокий вдох, вспышки чужих воспоминаний. Перенаправленный поток, общие, хлынувшие в сознание картинки, одни на двоих. Рассказанная сотни раз дедом старинная легенда, чувство неправильного жара в тех людях, который так необходимо погасить, темный зал пещеры заброшенного города. Боль, раскаленный энергией воздух, холод металла… Я пережила это снова. Но теперь не одна.

Его ладонь лежала поверх моей, осторожно, почти невесомо. Лавина образов иссякла, на столе едва слышно заливался телефон. Прикосновение становилось ощутимее, неуловимо теплело. Паша убрал руку и отошел к окну. В солнечном свете его рубашка показалась ослепительно белой, но немного мятой, наметившаяся щетина выглядела непривычно. Коротко остриженные волосы блестели влагой, будто их недавно в спешке пригладили в туалете. Домой-то вчера вообще заезжал? Телефон стих, напоследок мигнув экраном. Я торопливо схватила кружку и допила оставшийся глоток кофе.

– Ты понимаешь, что это значит? – сосредоточенно спросил Паша.

– Не все, – призналась я, разглядывая кофейную гущу на дне. – Неясно куда делась их шестая. И почему Вестники раньше были девочками.

– Вывод неверный, – он покачал головой. Конечно. Одному вопросы задаю не те, другому ответы не нравятся. – В любом мире можно провернуть подобное. Пообщаться с погибшим Вестником, вытащить историю его жизни, покопаться в причинах смерти. Были бы силы. Это открывает интересные возможности… Соня ведь говорила тебе, зачем ее вернули?

Вчера в сквере Паша не мог не заметить, что Аните я на этот счет солгала. Но с ним нет смысла темнить.

– Ее отпустят, если выполнит условие. Проверит что-то в верхних мирах.

– Это связано с Вестниками. А ты в курсе, для чего их ищут.

Что?! Он это серьезно?..

– Лейка, вдумайся! Что еще можно проверять в мирах? – рассердился Паша. Наши взгляды встретились, стало ясно – серьезно. Серьезнее некуда. – Соня их выучила вдоль и поперек. А вот если связаться с почившими Вестниками, в перспективе можно многое о них разузнать. Больше известно о враге – проще разыскать.

Внутри разлился холод. Такой, что не спасали ни выпитый кофе, ни проникающее сквозь стекло солнце.

– Ты ошибаешься, – голос предательски дрогнул. Я замерзла, просто замерзла… – Это разборки бессмертных. Один из них использует Соню, чтобы вычислить, кто из остальных четверых творит некое непотребство.

– Разногласия в коллективе, – задумчиво протянул Паша. – Это хорошо. Потому что они касаются Вестников. Но при любом раскладе Соня не на нашей стороне.

– У нее нет выбора!

– А если у тебя будет? Между ней и Артемом?

Желудок сжался в тугой комок, вытесняя кофе.

– Нет, – я с усилием сглотнула, выдержала пристальный, требующий ответа взгляд. – Она никогда не заставляла меня выбирать.

Паша пожал плечами и отвернулся к окну.

– Давай не будем забегать вперед, – тихо, но твердо сказала я. – Сейчас надо помочь Соне. У нее условия от одного из пятерки, которые нельзя не выполнить, а теперь еще и Совет на хвосте.

Паша дослушал с напряженным вниманием, не отрываясь от окна, даже со спины излучая уверенность в своей правоте.

– Лейка, она просила тебя о помощи?

– Нет…

– Вот и не лезь. Лучшее, что мы можем сделать – это ничего. Запомни. Ни-че-го. Не зная всех условий, можно только помешать. Уж кто, а Соня точно нигде не пропадет. Сейчас у нее дар с супербонусами, денег хватит на месяц вперед. Попросит нас о чем-нибудь, тогда и обсудим.

– Может быть поздно. А я не хочу, очень не хочу опять ее потерять.

– Есть вещи, на которые ты не можешь повлиять, – отрезал Паша, всматриваясь в раскинувшийся с высоты одиннадцатого этажа город. – Она взрослая девочка. Сама в состоянии принимать решения. – Он медленно обернулся. – И сталкиваться с последствиями того, что сделала.

Я выдохнула, пытаясь разрядить невыносимо плотный воздух. В приемной дробно процокали каблуки, дверь бухнула о стену, и в кабинет влетела Кира с совершенно круглыми глазами. Марьяна как ни в чем не бывало продолжала печатать на компьютере, Паша и бровью не повел. Привыкли…

– У вас проблема, – объявила Кира. Плотно закрыла дверь и плюхнулась на диван. – Хотя, учитывая, что создала ее я, можно сказать, что у нас.

Я замерла, боясь даже гадать, что сейчас услышу. Паша сложил руки на груди, напряжение в кабинете настойчивым тонким звоном заскреблось в уши.

– Соней интересуется полиция, – выпалила Кира.

Час от часу не легче. Совет натравил? Нет, им огласка не нужна.

– Почему? – выдавила я, предчувствуя самый паршивый из вариантов. – И при чем тут ты?

– Да фигня полная… – Она поерзала на диване. – Вчера допоздна Рома какие-то записи на ноуте гонял, один кусок перематывал сто раз. Мне любопытно стало, что там. Подошла сзади, гляжу – а он Соню рассматривает. Ну, я ляпнула это… Вслух…

– А только потом уточнила, что за записи, – угрюмо закончил Паша, – и с чьих камер.

– Да откуда я знала? – взвилась та, но голос был виноватый. – Про ее вчерашние подвиги была ни слухом, ни духом, а Рома – терроризм…

Слово острым клином вбилось в сознание. Терроризм – это серьезно… Анита упоминала, что по официальной версии в здании якобы распылили некий газ. И полиция тогда приезжала разбираться. Черт!

– Сбой в работе сарафанного радио? – съязвил Паша. – Ты – и не знала. Теряешь хватку!

– Что сказал Саутин? – перебила я. – Выкладывай подробнее!

– Ну-у… – Кира поправила очки. – Я пыталась отмазаться, что ошиблась и, наверное, это не Соня. Не прокатило. Рома намертво вцепился, вспомнил, что это я ее в клинику устроила, завалил вопросами. В общем, она под подозрением, не найдет ее для разговора, может вызвать тебя. Ты последние полгода счета из клиники оплачивала.

Я откинулась на спинку дивана, помассировала виски. Ладно, все не так уж скверно. Ну, была Соня в офисе в тот момент. Что с того? Много кто был.

– Что за утро… – Паша смерил Киру фирменным уничижительным взглядом. – То идиоты, которые делают косячную рассылку по вип-клиентам в пятницу на ночь глядя, то ты.

– Какой начальник, такое и утро, – фыркнула Кира, приняв оборонительную позу. – Надо вовремя информировать причастных лиц. Во избежание подобной хрени! Мог рассказать мне вчера про Соню. А я что от тебя весь вечер выслушивала? Шарики над аркой повесили некорпоративного цвета. О! Проблема проблем! Да чтоб их всех полопало!

Я вновь уставилась на кружку, испытав легкий укол зависти. Никогда не умела ему в том же духе отвечать.

– Не нервничай так, – Паша заботливо уставился на плоский Кирин живот. – Вредно ведь. Может, хочешь в декрет пораньше?

– Достал, – закатила глаза Кира. – Сейчас прямо тут рожу. Вот на этом диване!

– И все равно его не получишь.

– Жлоб!

Начинается… Вмешиваться бесполезно, пережидать – тем более. За три месяца прочно выучила – их перепалки могут длиться вечно. Подозреваю, что обоим это просто нравится! Забрав кружку с блюдцем, я поднялась с дивана и шагнула к выходу. Само собой, никто не обратил на меня внимания.

– Да он в твой кабинет не влезет! – ухмыльнулся Паша.

– Конечно, – радостно ответила Кира. – Но я согласна поменяться!

– Может, тебе еще бассейн поставить сюда? С надувными уточками! Я прослежу, чтобы они были корпоративного цвета.

Я прикрыла за собой дверь, крики слегка приглушило. Каждый раз одно и то же… Детский сад! Марьяна понимающе улыбнулась, забрала у меня посуду и заварила еще кофе. Уютно устроившись в кресле, я прикрыла глаза и медленно пила ароматную горечь. Согреваясь, успокаиваясь… Что толку в панике бегать кругами? Соне от этого помощи никакой. Лучше свяжусь с Анитой, выясню, что говорить полиции. Замять эту историю в интересах Совета, должна помочь.

Кружка во второй раз опустела, за дверью кабинета все стихло, воздух перестал сочиться искрами гнева. Марьяна моментально уткнулась в монитор, в приемную вылетела Кира. Как ни странно, без дивана.

– Лейка, прости, – прошептала она совершенно искренне. – Не ожидала, что так с Соней выйдет. Ступила по-страшному, да…

– Ничего, – улыбнулась я, вертя в руках еле теплую кружку. – Рома все равно бы ею заинтересовался. И сам позже выяснил имя. А сейчас я хоть заранее предупреждена.

– Буду следить, чтобы не усердствовал, – с облегчением пообещала Кира.

Цапнула со стола Марьяны вазу с булочками и умчалась с бодрым цокотом. Та проводила ее взглядом, невозмутимо вытащила из шкафчика точно такую же вазу и поставила взамен похищенной. Вот уж где точно отработанный ритуал…

Из кабинета доносился Пашин голос, вкрадчивый и предельно вежливый. Уверенный тон, короткие паузы. Видимо, клиент. Я поставила кружку на стол, глубоко вдохнула, надеясь уловить почти рассеявшийся кофейный аромат. Ничего не делать, значит… Постараюсь. Вдруг Паша не ошибся? И в итоге все будет хорошо.

Дома меня ждал только что проснувшийся Артем и сваренная Ниной каша, очень полезная для здоровья. Остывшая, серая, монолитная. В раковине сиротливо жались друг к другу две тарелки с ее почти нетронутыми останками, зато вишневый пирог загадочным образом испарился из холодильника вместе с блюдом, а на столе валялся облепленный крошками нож. Из Арининой комнаты доносилось многоголосое сытое ржание, бухала музыка. Нина в прихожей договаривалась с кем-то встретиться в кафе, Артем тихо стоял за моей спиной, и голод в нем боролся с ужасом. Ясно. Здоровья в этой семье никто не хочет. Особенно такого… липкого. Через полчаса рыжий сорванец уплетал омлет с помидорами, а я рассказывала ему о Нири и о том, как она управляла своей силой.

– Круть, – Артем завистливо вздохнул и отодвинул опустевшую тарелку. – Лейка, ты не видела, на чем тренировалась Нири?

– Нет, – я собрала грязную посуду и пошла к раковине, – но точно не на соседях. И рыб в аквариуме не глушила!

– Хм… – он хитро улыбнулся, ковыряя пальцем стол. – А у нее репетиторы по немецкому были?

С хохотом увернулся от тряпки и умчался на занятия. Шутник!

Полезная для здоровья кашка намертво присохла к тарелкам, не поддаваясь ни губке, ни ногтям, ни металлической мочалке. Осталось попробовать разве что жидкость для снятия лака. Что Нина туда сыпанула? И где взяла этот рецепт? В магазине стройматериалов?

Кончики пальцев щипало, пахло мятой и лимоном, на полотенце росла кучка чистой посуды. Я пристроила последнюю тарелку и вытерла руки, поглядывая в сторону кастрюли с остатками завтрака. Нет, пусть Нина сама думает, что с ним делать. Вдруг решит вечером доесть? В Арининой комнате смолкла музыка, шумная толпа с топотом проскакала по лестнице и высыпалась на улицу, хлопнув дверью. В наступившей тишине стало слышно, как в прихожей придушенно звенит телефон, забытый в кармане. Ой… На экране высветились пять пропущенных вызовов со смутно знакомого номера и сообщение с просьбой приехать и ответить на несколько вопросов по поводу Софии Максимовой. В три часа. С уважением, Роман Саутин. Вот как… Скупо, вежливо, официально. Одно радует – значит, Соню они пока не нашли. Я с облегчением выдохнула и набрала Аниту.

Гудки… Гудки…

– Лера? – наконец-то отозвались на том конце провода, – что-то случилось?

– Надо поговорить. Срочно.

– Встретимся через час, пиши адрес.

Такси довезло меня до стилизованного под парусник полупустого кафе на набережной недалеко от офиса Совета. В запасе оставалось еще двадцать минут, я не спеша пошла вдоль парапета, стараясь не думать ни о чем. Сквозь низко нависшие свинцовые тучи пробивалось солнце, рассыпаясь бликами по воде. Темной, бездонной, даже на вид ледяной. Было тихо, спокойно и из людей почти никого. Не заметила, как добрела до сквера. На одной из скамеек за облетевшими кустами сидело трое: Анита, женщина средних лет в тюрбане из шерстяного платка и брюнет с бакенбардами и наглухо заколоченным энергетическим барьером. Тот самый, которого старушка побила. Многовато их тут с иммунитетом. Видимо, Совет укомплектовал российский филиал по полной программе. Похоже, Соня права в своих подозрениях, и они действительно явились в Россию неспроста.

Я развернулась и быстро зашагала обратно. Нырнув в кафе, заняла угловой столик возле окна, повесила плащ на спинку стула и открыла цветное глянцевое меню.

– Здесь чудесные пирожные, – раздался над ухом радостный Анитин голос. – Как у вас говорят, пальчики оближешь?

– Да, – отозвалась я, – но лучше вымыть…

– Вот самое вкусное! – Розовый ноготок в блестках пробежался по строчкам меню и ткнул в одну из фотографий. Там красовался слоеный монстр, утонувший в креме. – Внутри клубничный джем… М-м-м…

Еще и джем. Ужас. Боюсь даже представить, что будет, если съесть это на голодный желудок. Анита плюхнулась на соседний стул и с ходу сделала заказ возникшей рядом официантке. Потом обе вопросительно уставились на меня.

– Ничего, спасибо, – выдавила я. Положила меню на стол и добавила: – Недавно позавтракала.

Через пару минут на столе стояли молочный коктейль и блюдце с огромным пирожным, Анита довольно жмурилась, с наслаждением слизывая с ложки гору крема. Пышный белый бант на ее макушке напоминал шапку взбитых сливок. Я отвернулась к окну. В голове упорно крутилась наша прошлая встреча, распадаясь на отдельные, не дающие покоя фразы, с каждой секундой становилось все неуютнее. Хотелось уже просто сбежать.

– Не передумала? – сыто выдохнула Анита, и я вздрогнула.

О чем это она? А, пирожное. Невероятно! В нее все влезло.

– Меня в полицию вызвали. Через два часа нужно быть у следователя. Насчет Сони. Думаю, это по поводу… вчерашнего.

Анита медленно отпила коктейль и осторожно поставила бокал обратно на стол.

– Ага, – произнесла она без каких-либо детских интонаций и выпрямилась. – Записи с камеры взяли и проверяют людей. Быстро они ее имя узнали!

Я промолчала. Хватит Кире одного Паши, тот и без помощи Совета заклюет.

– Делай вот что, – Анита сцепила пальцы в замок, – говори, что отправила Соню в наш фонд, поскольку у нас есть программа помощи пациентам со сложно диагностируемыми психическими расстройствами. Случай у нее именно такой, подходит идеально. Договорились мы, или нет – ты не в курсе, и лезть в это не хочешь. У подруги характер нелюдимый, на излишнюю заботу реагирует нервно. И раньше бывало, что пропадала на пару дней – то загулы, то в одиночестве подумать. Потому ты и не бегаешь за ней по пятам. Главное, ничего не придумывай и не изображай – ни недоумение, ни спокойствие, ни рассеянность. Актриса из тебя так себе.

Да уж…

– Ни в коем случае не защищай ее, – добавила она. – Ты вообще не знаешь, что там было. Понятно?

– Вполне, – пробормотала я, надеясь, что последнее все еще относилось к походу в полицию.

Что ж, раз у нас такой откровенный разговор, и Анита не прячется за маской милой девочки, стоит попробовать выяснить то, что меня мучает…

– Помнишь нашу первую встречу, – начала издалека. – Весной, в аэропорту…

– Помню.

– Мы обсуждали убийства клиентов Киры. Ты рассказывала, что это может быть некий ритуал. Обмен энергией между Потоком и реальностью, получение особенных способностей.

Анита молча кивнула.

– Откуда взялась эта информация?

– У Совета полно архивов. Сотни лет все из ряда вон выходящие случаи фиксируются и изучаются. Можно сделать выводы.

– Что за случаи? – Я облизала пересохшие губы. – Кто-то уже эти способности получал?

– Лера, – она покачала головой, – реши, чего ты хочешь. Действительно разобраться в происходящем или подругу выгородить.

Жаль, что не заказала кофе. Уткнуться бы в него сейчас…

– Ты волнуешься за Соню, – сказала Анита, просто констатируя факт, – а я за тех, кто вокруг нее.

За окном резко потемнело. Ветер трепал деревья, гнал листья по асфальту. Будет дождь.

– Та медсестра из клиники, – донеслось словно сквозь вату. – Наша работница из фонда, около пяти десятков пострадавших в офисе. Что дальше, Лера? Среди взятых в ментальные заложники могли оказаться дети. Ты готова и это оправдывать?

Пусть она замолчит. Пожалуйста… Я на секунду зажмурилась, пытаясь избавиться от непрошенных сомнений. Повернулась и на выдохе произнесла:

– Надеюсь, Соня быстро разберется со своими проблемами. И все выяснится.

– Надейся, что за это время она еще кого-нибудь не лишит рассудка.

Взгляд у нее был жесткий и колючий. Глаза в глаза, без намека на компромисс. Слов не было. Да и о чем тут говорить? Анита подтянула к себе бокал с осевшей сливочной пеной, отпила. Я встала, накинула плащ.