Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть третья: «Воины Антисистемы». Глава 4: Управляя из тени

В то же время.

Окраины Новосибирска.

База «Тень-2».

Ноги Гения лежали на диване, а спина на железном полу, впиваясь лопатками и позвонками в жёсткую поверхность. Даже подушки нет под головой. Затылок короткой причёской упирается в холод неприкрытого металла.

Неудобно!

Но так замечательно мыслится после четырёх кружек кофе. Лежать вверх ногами, прижимая пылающую мыслями голову к холодному – что может быть лучше? Никто из аналитиков Антисистемы из присутствующих в кабинете не будет пенять на сумасшествие, и пытаться переложить на диван.

Здесь на нижних этажах базы мозговой штурм давно переплёлся с мистическими озарениями, телепатия с безжалостной математикой, а строгий расчёт с анархией поведения. Всё что угодно, лишь бы решались поставленные проблемы.

Всё ради результата для всех, а не только для высшей прослойки!

Так уж повелось, что система ненавидела человечество как вид, и всячески пыталось его изничтожить. Система строила козни, закапывая человека глубже, глубже, ещё глубже. Под этим процессом на макушку человека беспрерывно сыпалась земля.

Первый комочек – медицина. С момента рождения новорожденный недополучает пятую часть крови. Акушеру не резон ждать, пока плацента отдаст все так необходимые вещества организму. А дальше лекарства по мере взросления. Нужны и не очень. Важные и совсем нет. Тесты покажут. Статистика сгладится. А тело может быть даже справится. Только старость придёт раньше или не успеет вовсе.

Система устроена так, что проживёшь ровно столько, чтобы отдать все свои жизненные силы и уйдёшь, едва кто-то начнёт работать и на твоё благо.

Вот второй комочек. Налоги. Самое богатое природными ископаемыми государство мира по причине слабой экономики не в состоянии жить без помощи своих граждан. Но вместо того, чтобы собирать их со сверхприбылей, система облагает максимальными налогами всех, кто не входит в золотую прослойку. Достигнув определённого положения-статуса в структуре, высшие чины по большей части лишены необходимости отдавать весомый кусок полученного пирога. И системе всё равно, что размер пирогов разный. Пока гражданин борется за выживание, считая крохи, элита забирают максимальное количество дотаций из бюджета, распределяя по своему усмотрению. Проекты их убоги мыслью, не жизнеспособны и создаются лишь для того, чтобы осваивать средства.

Система питает себя и себя же пожирает. А если же случаются казусы, которые пытаются оспорить это положение, то состязательные игры в правосудие с перевесом в несколько адвокатов против одного прокурора, как правило, оставляют результат за первыми. Со взяток налоги не платят. Напротив, взятки юридически прикрыты, словно в насмешку.

В итоге государству постоянно отдают свои крохи те, кто едва сводит концы с концами. А если начнёшь «подниматься», то есть тысяча способов не допустить тебя в «высшую лигу», в том числе используя те самые налоги. Так строго отрегулированный бизнес не допускает в круги своя сторонних людей, не причастных к влиянию семей.

А семьи знают, что для них лучше.

Третий комочек. СМИ. Разве ты не просыпаешься под сообщения бормочущего телевиденья, что мир стоит на грани и фактически сегодня последний день перед очередным Концом Света?

Вакханалия убийств, катастроф, трагедий и разврата всех мастей, о которых должен знать именно ты и именно сейчас, стирают твою улыбку от в кой-то веки приснившегося доброго сна под утро. А если пропускаешь утренний телевизор, радио напомнит о себе по пути на работу, или газета в почтовом ящике даст знать. Проигнорировал? Тогда спам в электронной почте, истеричный Интернет, а то и твой обстоятельный собеседник, сломавшийся под гнётом новостей немного ранее тебя должен просветить о положении в мире. Он напомнит, что в жизни так мало прекрасного. Ему надо поделиться с тобой новостью. Много на душе накопилось. И будет копиться, пока не перекроют краник потока чернухи.

На неё особый спрос. Она – инструмент влияния на сознания биомассы.

Вот только не перекроют. Индустрии страха нужны жертвы ровно так же, как приношения нежизнеспособным без прихожан храмам.

И вот на человека, лежащего на дне могилы «предопределённой» жизни такая земля сыплется беспрерывно: образование для вундеркиндов методами умственно отсталых, великая культура, опошленная и приниженная до последней стадии мусора эмиссарами юмора, уровень жизни, падающий и тонущий всякий раз, когда начинает дуть что-то посильнее штиля. Неоправданные цены, запрограммированные, чтобы расти. Инфляция, кризисы, перековерканная история, которой никогда не существовало, но существует единственно правильные её варианты в сознании.

Когда быль и летописи стали историей, на изуродованный фальшивый костяк её стали нанизывать удобные находки. Прочие археологические достояния пылятся в запасниках как неудобные. Они усугубят картину, но о них обязательно вспомнят, когда калейдоскоп сознания вновь перевернётся. И белое снова станет чёрным, серым, коричневым…

И вот ты не дышишь, глубоко зарытый под слоем той самой «земли». И поверх в качестве надёжного надгробия – бумаги!

Тысячи бумаг, подтверждающих, что был, пытался, состоял, не состоял, в вот и галочка есть, что существовал. Конечно, ничего не получилось, и ушёл, как правило, сломавшись.

Со временем меняется лишь подход системы и бумажный поток становится электронным, что не избавляет от тотального управленческого контроля.

И вот тебя ломают, добив бессовестными танцами на могилке: неконтролируемым бездушным прогрессом во всех направлениях, религиями, не развивающими, но порабощающими души, сектами, промывающими мозги, толкованиями, интерпретациями, да постоянными обвинениями то в вольнодумии, то в бездуховности и падении нравственности.

Кто сказал, что никакого человека в любой период жизни нельзя обвинить в любых пунктах по списку, горячо любимом системой? Если есть человек, то статья найдётся.

Мнение сформируется, компромат раздобудется, будь ты хоть трижды святой, переиначат само понятие святости.

Провокации всегда в шаге от тебя. В этой системе нет ничего эфемернее, размазаннее и расплывчатее, чем факты. При желании тебе завтра же докажут, что сегодняшний день был совсем другим… И ты согласишься.

Почему?

Первая причина – страх. Тебе давно навязали, что ты один. Этот страх твоего одиночества, культивируемый и заботливо взращенный для тебя в тебе, не даст тебе же ничего делать.

Ты во всём этом хаосе забыл, что весь твой путь души в каждом из миров большую часть времени состоял из одиночества. Оно двигало тебя к развитию. Но память об этом затёрта под страхом за своё тело, родных, близких, друзей… набором конструктора, что пытаешься собрать ради устойчивости. Но лодка твоей жизни качается. Потому что волны самой Вселенной всегда будут напоминать о себе. И том, что нет ничего постоянного и устойчивого.

Ты не можешь один со всем бороться, менять, влиять. Не так ли? Это слишком сложно для одиночки… думают одинокие души и не делают ничего. Потому ничего и не меняется.

Зато меняют за тебя. Всю свою жизнь ты давно передоверил в чужие руки: мифическому богу, культам, верованиям, системе, старшим, мудрейшим, хитрейшим, уполномоченным и просто доверенным.

Причина одна – ты не хочешь ответственности за свои действия, за свою жизнь, привычно доверяя это более опытным. А они не квалифицированы, не избраны, они просто поставлены системой.

Те, кто поставлен, всегда не прочь тобой поруководить…

Василий Ботанников по прозвищу Гений потёр виски. Появилось ощущение, что носом вот-вот пойдёт кровь. Но она не шла. Организм крепче, чем люди привыкли о нём думать, лелея и сберегая себя насколько возможно от всех потрясений и ненужных затрат энергии на мыслительные процессы.

Мысли как всегда пролетели быстрее скорости света, удалось схватить за хвост лишь парочку. Одна касалась самой скорости света. Глупо ожидать от человечества колонизации планет, если сами засели на постулате о невозможности развития скорости большей, чем сама скорость света.

«Ну да чёрт с ними, с этими учёными и их узкими взглядами, да консервативным, замкнутым на себе научными мирком, полным скорее подстав, чем открытий. Михалыч с Дмитрием работают и воплощают новые идеи, а моя задача наступать на мозоли голему структуры, лавируя меж этим грозным пухлым исполином на скорости мысли. Пусть попробует догнать. И пусть не сразу, но раскопают ответы, составят истинные летописи. Прозреют в настоящем, строя грядущее. А там и до звёзд рукой подать. Знали ведь, умели, делали. А что всем паять стёрли, так это…восстановится. Со временем», – додумал Василий и поднялся, спеша набросать на планшет линейку поведения нового действия.

Работы как всегда валом. Об ответственности пусть задумываются психологи… которых Антисистема никогда не заведёт.

Некогда плакаться. Время действовать. Задумываться будут потом.

Часть третья: «Воины Антисистемы». Глава 5: Слом

В то же время.

Крик вспорол тишину коридора, прокатился по холлу и разбился о стены, жалобный и неестественный. Так мог кричать только умирающий в агонии, испытывающий нестерпимые муки. Неизлечимо больной человек.

Даниил Харламов резко подскочил с кровати, весь мокрый от пота. Грудь Медведя разрывало так, что сердце грозило пробить рёбра и вырваться наружу.

Что за ужас?

Снова этот сон. Уже шестой день. Один и тот же чёрно-белый сон с жутким криком, от которого холодеет в груди, и все мышцы сжимаются в диком страхе, тело колотит дрожь. И эту неестественную судорогу невозможно остановить.

Харламов вскочил на пол, дважды громко хлопнул в ладоши. Под потолком загорелся мягкий, полуночный свет, высветил спальню, чётко обозначил все предметы.

Всё по-старому, всё как всегда, привычно и старо.

– Может мне уже жениться? – задал он вопрос знаменитому борцу, который молчаливо смотрел с обширного плаката во весь рост на стене.

Знаменитый спортсмен только улыбался в ответ, позволяя расценивать его ответ как угодно, по желанию и настроению.

Руки понемногу перестали дрожать, дыхание выровнялось. Медведь вдел ноги в тапочки и поплёлся в ванную, в который раз размышляя над значением сна. Но сумятица в голове как всегда ни к чему хорошему не привела, оставив в полной прострации.

В зеркало на него смотрел молодой мужик в полном расцвете сил, если убрать из этого расцвета мешки под глазами череды бессонных ночей и неестественно бледный цвет лица.

– Да, надо жениться. Этот странный мир несовершенен, но я постараюсь изменить его.

Отражение подмигнуло и слабо улыбнулось, словно смущённо пытаясь осознать с чего начать: со свидания, цветов или просто ничего не значащего разговора по работе. Главное начать, а мир… подождёт.

Чуть подбодренный посторонними мыслями, поплёлся на кухню, где датчики выловили его присутствие и автоматически включили свет.

Даня ткнул рифлёную кнопку кофейного агрегата и аппарат зажужжал во всю мощь своего заложенного технического совершенства, чтобы уже через минуту в небольшую кофейную кружку полилась тёмная жижа, завершив легализованный наркотик молочной пеной – капучино готов.

Взгляд лениво поймал встроенные в печку часы, губы сонно прошептали:

– Что ж, можно и на работу просыпаться.

Утренний моцион прошёл на автомате, словно совершил его робот, зомби или лунатик, но никак не живой Даня, преуспевающий офисный работник. Не почувствовал даже вкуса еды, температуры воды, свежести одежды. Всё однообразно.

На работе сегодня снова завал, босс кипит. Нужны новые силы, новые идеи, но какие могут быть силы и идеи, когда почти неделю живёшь на одних таблетках? Лишь бы не свалиться замертво, и то ладно. А то, что спит на совещании, так кто это заметит? Не он один. Всё равно год за годом одно и то же.

Аэрокар приветливо моргнул фарами, ласково пискнул, подогревая мотор. Когда хозяин занял место у руля, сиденье приняло водителя подогретым, но не через чур, не позволяя покрыться потом. Как раз по осенней погоде. Не зря у автомобильного центра стоит внешний термометр и анализатор настроения.

Гараж автоматически закрылся, дом оповестил на дисплей монитора, что он под охраной, ласковым женским голосом пожелал хозяину приятного дня и успехов на работе, не забыв напомнить, чтобы Даня принял положенные ежедневные витамины, что лежат в бардачке машины.

Харламов лишь отмахнулся, вспоминая, что ещё пару лет назад руль приходилось крутить самому, и что совсем уж дико, давить на педали и даже поворачивать нелепый металлический ключ в замке зажигания. Невольно пощупал левое плечо, там вот уже год у каждого жителя страны, как и большей части мира, под кожей вживлён микрочип со всей информацией о владельце: от группы крови до последней встречи с родственниками.

Туда-то и умудрились запихать и «ключ» от автомобиля и состояние лицевого счёта, даже спутниковое ежеминутное наблюдение у всемирного врачебного комплекса, строго по уровню допуска и состоянию страховки.

Но с врачами в последнее время не везёт. Один и тот же сон довёл здоровье до красной линии, и виртуальный доктор прописал кучу лекарств, витаминов и смену обстановки. Диагноз – переутомление. На большее даже самая современная медицина способна не была. Мозг ещё слишком далёко от изучения, никак не раскрывает свои секреты. А пить кучу антидепрессантов? Ложь будто помогают.

За раздумьями автомобиль прикатил к офису, чуть слышно пикнул, привлекая внимание хозяина – мы приехали, выходи, а я пока припаркуюсь рядышком.

Даня открыл дверь и рывком подскочил с сиденья, стараясь очнуться от дрёмы хотя бы на улице перед зданием, перед самой работой.

Ноги ощутили асфальт… но что это?!

Мощный рёв докатился сбоку, в тот же миг оглушительный удар раздробил кости, подкидывая вверх, как резиновый мячик!

На асфальт приземлился уже без сознания. Лишь в голову запечатало жуткий звук тормозов, визг шин и воздушную волну, что прилетела вдогонку от большой мощной машины.

Это конец! Вспышка!..

Скрипучий, фальшивый голос робота прокатился по операционной, раздаваясь на краю сознания:

– Объект С-707 нестабилен. Лечению не подлежит. Во избежание распространения порчи генофонда запущена программа уничтожения…

Ему ответил другой, старый и хриплый, но всё же человеческий. Старый доктор в окровавленном халате вяло приказал:

– Перечислите факторы.

Робот, словно торжествуя доступной информацией, бодро отрапортовал.

С тех пор, как роботам привили человеческие чувства, первым, что они переняли, было злорадство, торжество, коварство, а также строгое разделение по уровням допуска. С высшими чинами умудрялись лицемерить и поддакивать, а с низшими обращались предельно холодно, лишь в пределах инструкции.

– Недельный синдром кошмаров, нестабильность работы головного мозга, теория нового заболевания, сбой в системе координирования.

Старик ответил почти сочувствующе:

– А-а… Допускал мысли о невозможном? Мыслил не в рамках доступного? Что ж, новым законодательством утверждено – мера пресечения номер ноль. Доложите методы воздействия.

Робот с готовностью протараторил:

– В утрешний кофе добавлен ускоренный вирус био-рака с обширными метастазами, ожидаемая смерть в течение семи минут. Автомобильный робот А-17, желая выслужиться, высадил ненадёжного хозяина посреди оживлённой магистрали. В сговоре с другим автомобильным комплексом С-18, оба спровоцировали инцидент автомобильной аварии, ускорив необратимый процесс угасания всех функций. Эта система надёжна и сбоев не даёт.

– Введите яд, – обречённо бросил доктор, разглядывая перемолотые останки того, что до момента встречи с мощным грузовиком было человеком. И ведь как ещё жив? Поразительная устойчивость к жизни.

– Поправкой к межнациональному законодательству номер семь два пять, подпункт одиннадцать, введение смертельных инъекций безнадёжно больным запрещены.

Доктор сжал кулаки, бессильно прожигая яростным взглядом глаза-локаторы робота. Тот поспешно протараторил:

– Зафиксирована не мотивируемая вспышка гнева, объект нестабилен, посылаю запрос в центр…

Доктор поспешно набрал в грудь побольше воздуха и отогнал из головы все мысли прочь. О таком думать нельзя, уничтожат так же, как бедного молодого парня. По системе йоги доктор вогнал тело в состояние покоя. Если не успеет до повторного запроса в центр, то кто знает, откуда встретит свою смерть? То ли унитаз электричеством шарахнет, то ли послушные дети выполнят заказ центра, получив дополнительные бонусы на жизнь. Центр координирования превыше всего! Конечно же, превыше какого-то биологического объекта класса «отец», «родитель».

Доктор, не глядя больше на умирающего от многочисленных ран и обширных метастаз человека, покинул операционную. Теперь он точно знал, хоть и не мог об этом думать – надо любыми путями получить допуск высшего уровня, чтобы линять с этой планеты. Демократический тоталитаризм уничтожил человека гораздо раньше, чем он думал…

Крик вспорол тишину коридора, прокатился по холлу и разбился о стены, жалобный и неестественный. Так мог кричать только умирающий в агонии, испытывающий нестерпимые муки. Неизлечимо больной человек.

Даня ощутил свой кошмар наяву.

Никто не разбудит.

* * *

Харламов открыл глаза, тупо глядя в металлический потолок базы. Спальный сектор Тени был погружён в тишину. Время раннее. До рассвета ещё часы.

– Это ещё что за бред приснился? – прошлёпали губы. – Я – офисный клерк в недалёком будущем? С какой стати это? Я не собираюсь сидеть в офисе!

Даня присел на край кровати, стараясь осмыслить сон. Выходило, что сон был двойным. Сон внутри сна. Как функция картинки-в-картинке.

Он слишком свеж в памяти. Живуч. И странное ощущение раздвоенности жизни, словно жил и там, и здесь, не покидало долгие, тягучие минуты раздумья.

С таким ещё не сталкивался.

То ли переборщил с родовыми снами, то ли мозг до того устал от перегрузок, что решил намекнуть хозяину, что возможно могла быть и совсем другая жизнь. Спокойная, ровная и… ведущая в пропасть вместе со всей чёртовой системой, которую к счастью собрались уничтожать.

«Но что же подсознание хотело сказать ещё? Взять отпуск? Отдохнуть? Нет, что-то ещё. Надо просто докопаться до истины. Жениться? О, да, пора жениться. Обрести якорь, ради которого всегда стоит возвращаться из таких дебрей, вроде этого странного сна. Не то занесёт в такое место, что не выбраться вовсе», – подумал Харламов и решил на время оставить попытки развивать себя ещё и во сне. По крайней мере, больше не наобум в одиночестве.

Нужен был если и не учитель или наставник, то хотя бы толковый инструктор, на худой конец просто консультант.

– Так, пора браться за нормальную тренировку, – обронил Даня сам себе и поднялся, громогласно заявив. – Добровольцы, время экзаменов!

* * *

Несколько часов спустя.

Сибирская тайга.

Полная боевая выкладка более тридцати килограмм, марш-бросок на сорок километров по лесу за строго отведённое время и сорок семь офицеров в чёрных комбезах «Воевод» горят желанием доказать Харламову, что достойны повышения звания. Достойны быть большим, заслуживают новых знаков почёта. И сами жаждут вырвать их, а не ждать милостей от отдела координаторов.

Восьмой уровень структуры жаждет стать девятым, получить звания старших офицеров, потом и кровью вырвать знаки отличая «Ветеранов».

Мужики рвут жилы, стискивают зубы и вновь и вновь заставляют двигаться ноги… Последние километры.

Как тяжелы последние отрезки эстафеты, как дико грохочет сердце в груди и жаждет выпрыгнуть через пересушенное горло, как тяжелы кажутся десантные ботинки, каким крутым кажется подъём.

И это действительно так.

«Это невозможно!» – то и дело полыхает в мозгах то одного, то другого бойца. Но ноги всё несут и несут вперёд.

Ведь там, впереди всех мчится железный Медведь Харламов с выкладкой большей, чем у прочих – легенда разведки структуры. Сдавать экзамен ему лично – признак большого уважения к допущенным к «зачёту».

Отобранные воины отличились за последние месяцы на самых горячих заданиях Антисистемы. Создали прецедент на повышение. Но создать мало – надо прыгнуть выше головы. На то она и физическая линейка.

– Последние два километра!!! – ревёт туром Даниил. – Ускоряемся, Ветераны!!!

И от последнего слова на взмокшие, перепачканные пылью лица наползает ухмылка, и берутся силы на последний рывок. И груз за плечами уже не груз, а силы даёт сама земля.

Ещё один километр покоряется под ноги.

Снова доносится подбадривающее от неутомимого предводителя, он первым достигнул вершины сопки. Там укреплённый форпост и под развивающимися штандартами и флагами варятся каши, травяные настои, лежат в ряд сорок семь стопок белья белых форм Ветеранов. Сорок семь – ровно столько, сколько собирались доказать свои повышения. И ещё долго будет опускать глаза тот, чья белая форма будет спалена перед его глазами – не зачтённый.

Даня сложил оружие, скинул рюкзак, бронник, опёрся спиной о дерево и засмотрелся в небо. Солнечная погода румянила такие пышные облака, что получались удивительно чёткие фигуры. Можно и помечтать, успокаивая дыхание. О парнях, которые на последнем издыхании преодолевают последнюю сотню-другую метров, не беспокоился – в этот раз не будет тех, кто не дошёл. Лично гвардейцев подбирал. Глаз наметанный. Упорства ребятам не занимать – зубами в землю будут вгрызаться, но доползут до белых форм, трясущимися руками разорвут пакеты и уткнуться потными лбами в прошитые оберегами белые береты.

Погода отличная, пополнение линейки идёт полным ходом, но почему на душе так тоскливо? Чего упустил в круговороте жизни, бурлящей в режиме нон-стоп? Женщина, не выдержавшая постоянных командировок, ушла? Так от кого они не уходили? Не стойкие же берегини, которые влюбляются в своих витязей раз и навсегда… Бывает… Но почему чёрт побери так тоскливо?

Губы зашлёпали в задумчивости:

Роса накроет полотном лицо земли

и птичий крик разбудит лес.

Страна чудес заляжет спать –

Ей только к вечеру вставать.

А ты любуешься зарёй и не до сна.

Ушла зима. Стихии шепчут и поют

и в танец медленный зовут.

Ласкают слух, щекочут стопы

и прочь уходят все заботы.

Прочистив горло, Даня заорал в небо тому воздушному силуэту, который на миг обозначил кусочек счастья, которого так не хватало по жизни. Показал кусочек её образа. Или показалось?

Я стихийник! Мои духи леса

силу дают слышать шёпот луны.

Я стихийник! Под природной завесой

вижу старых богов, что огнём крещены.

Народ, подняв головы, прибавил скорости. Воины задвигались резвее, подхватывая под руки задыхающихся. Марш-бросок – марш-броском, но взаимовыручку никто не отменял. Старший уже назвал Ветеранами, зачёл. Но какие же они Ветераны, если бросят соратника в шаге от финиша? Командная затея. Все или никто!

Харламов продолжил:

Устав от грохота и свиста пуль,

Сидишь под деревом,

любуясь красотой земной.

И солнца лик багровым красит

рядом льющийся родник.

Набрав энергии природы

стихийным мастером слывёшь

из года в годы.

Я стихийник! Мне духи леса

Силу дают слышать шёпот луны.

Я стихийник! Под природной завесой

Вижу старых богов, что огнём крещены.

Те, кто вырвался вперёд дождались отстающих, игнорируя временные показатели. Либо всем звания – либо никому. Дождавшись, пока последний воин доползёт до черты, всей оравой переступили условную линию и попадали штабелями на землю у стопок сложенных форм новой одежды.

Среди берёзок и дубрав не льется кровь.

Здесь тишина и нет войны,

Над заводью лишь склонены седых деревьев руки.

Краса лесов несёт любовь

и забирая пот, не кровь, напомнит вновь –

Её мы только внуки.

Я стихийник! Пусть духи леса

Силу дают слышать шёпот луны.

Я стихийник! Под природной завесой

Вижу старых богов, что огнём крещены.

Сорок семь старших офицеров аплодировали лёжа и молча, лишь тень улыбки гуляла по усталым, потным лицам. Ясность преодоления отражалась в блестящих силой глазах.

– Построиться! – отдал вскоре новый приказ Медведь, не давая больше времени отдыхать.

Сорок семь бойцов встретили его взгляд один за другим.

– Нападаем! – дал команду Даниил, начиная крещение кровью.

Испытание только началось. Белые одежды ещё заслужить надо. Марш-броска после огненного рубежа недостаточно.

Измотанные бойцы напали, сбиваемые с ног быстрыми, точными ударами руками и ногами, пробивающими блоки. Один удар – один на земле. Медведь видел каждого нападающего в одиночестве или группой в окружении, не забывая про броски, в конце концов, поваляв в траве всех без исключения.

Но и на этом испытание не закончилось. Повышение получит только тот, кто найдёт в себе силы на повторную атаку, не смотря на усталость на грани истощения, боль в передруженных мышцах и якобы полную безнадёжность в преодолении его, как мастера в рукопашке.

Победить можно каждого. Непобедимых нет.

Главное – дух!