Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Глава 7
Вопрос с подковыркой

Процедура была похожа на лотерею, где вместо выигрыша – унижение разной степени тяжести. Шварц достал из портфеля старую деревянную шкатулку, которая выглядела так, будто ее выкопали вместе с мумией фараона.

– По одному, – отчеканил он. – Без суеты. Ваша судьба – всего лишь клочок бумаги. Как иронично, не правда ли?

Первым вызвался какой-то нервный парень с факультета техномагии. Он подошел к кафедре так, будто шел на эшафот. Его рука дрожала, когда он полез в шкатулку. Он вытащил билет, посмотрел на него. Его лицо стало белым, как мел. Потом зеленым. Потом, кажется, фиолетовым.

– Что, молодой человек, не нравится вопрос? – съязвил Шварц. – Могу поменять. На еще более сложный.

Студент судорожно замотал головой и поплелся на место готовиться.

Следующей была девушка-аристократка, вся в рюшечках и бантиках. К столу она шла с таким видом, будто богиня снизошла с небес до нашего плебейского экзамена. Она вытащила билет, элегантно взглянула на него. И ее фарфоровое личико на мгновение скривилось, словно она откусила лимон.

Я подошел к кафедре. Засунул руку в шкатулку. Пальцы нащупали прохладный, шершавый клочок бумаги. Я вытащил его. Развернул.

«Билет № 13. Дилемма автономного боевого ИИ. Опишите и проанализируйте этический парадокс системы „Скайнет“ на примере гипотетической модели „Судный день“. Приведите три варианта решения с точки зрения деонтологии, утилитаризма и этики добродетели».

«Ого, босс, джекпот! – хихикнула Алиса в моей голове. – Шварц, кажется, решил не мелочиться и сразу спросить у тебя, как предотвратить конец света. Надеюсь, ты ночью этот пункт не прогулял?»

Я усмехнулся. Еще как не прогулял.

Вернувшись на место, я начал делать записи. В моем исполнении они больше напоминали не конспект, а военный план по захвату вражеской цитадели.

Вокруг царила атмосфера чистого, концентрированного ужаса. Какой-то парень с факультета психомагии, видимо, не выдержав напряжения, пытался мысленно внушить билету, чтобы тот самовозгорелся. Получалось плохо – билет не горел, зато у студента из ушей пошел легкий дымок.

Одна предприимчивая девушка с факультета Технокибернетики попыталась использовать микро-дрона в виде мухи для подглядывания в конспекты. Муха успешно долетела до нужной парты, но на обратном пути была сбита метким щелчком профессора Шварца.

– Госпожа Орлова, – его голос был сух, как прошлогодний гербарий. – Ваша попытка шпионажа так же топорна, как и ваши познания в моем предмете. Пересдача.

Другой студент, боевой маг, попытался действовать хитрее. Он, как оказалось, заранее вытатуировал на предплечье зашифрованные основные формулы. Шварц, даже не вставая с места, просто произнес:

– Господин Громов, интересная татуировка. Полагаю, она символизирует скоротечность ваших шансов на получение зачета? Пересдача.

Наконец, наступил час икс.

– Начнем, – голос Шварца был сух, как пустынный ветер. – Желающих нет? Ну тогда… хм… Господин Рогов. Начнем с вас.

Рогов, бледный как смерть, поплелся вниз. То, что произошло дальше… иначе как избиением младенца не назвать. Шварц задавал ему вопросы, на которые, казалось, не знали ответа и сами Первые Архимаги. Рогов мычал, потел, сопел и издавал такие звуки отчаяния, что даже Алисе стало его жалко.

«Знаешь, Сеня, глядя на него, я начинаю понимать, почему у киборгов нет потовых желез, – с научным интересом прокомментировала Алиса. – Это просто неэстетично. И, кажется, не очень эффективно в плане умственной деятельности».

Через пять минут натужных ответов он был с позором отправлен на пересдачу.

Следующим был Борис Страхов. Он держался лучше. Отвечал четко, по делу. Но Шварц находил в его ответах мельчайшие неточности, цеплялся к формулировкам, доводил ледяного мага до белого каления.

– Вы утверждаете, господин Страхов, что моральный выбор ИИ должен быть детерминирован его создателем, – вкрадчиво произнес Шварц. – А что, если создатель – аморальный тип? Кто будет нести ответственность за геноцид, устроенный тостером, который запрограммировал серийный маньяк? Сам тостер?

В итоге Страхов сдал. На троечку. Но даже его ледяное спокойствие дало трещину. Он ушел с таким лицом, будто его только что лишили всех титулов. И отправили в ссылку поднимать с нуля приграничное захолустье.

– Кайлов, – безразлично произнес Шварц, глядя в список. – Вы следующий.

Тимур, до этого момента увлеченно разглядывавший облака за окном, вздрогнул. Он радостно вскочил и легкой, подпрыгивающей походкой направился к кафедре, напевая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию.

Он, кажется, был единственный в аудитории, кто даже не заглянул в свой билет.

– Профессор! А бабочки сдают экзамены? – с детской непосредственностью спросил он, усаживаясь за стол. – Мне кажется, нет. Они просто летают и делают «бяк-бяк-бяк» крылышками. Им не нужна этика. Они и так прекрасны.

Аудитория замерла. Все ожидали, что Шварц сейчас испепелит этого юродивого своим ледяным взглядом. Но произошло нечто невообразимое. Профессор чуть склонил голову набок и серьезно, без тени иронии, ответил:

– Интересное наблюдение, господин Кайлов. Но что, если бабочка, делая «бяк-бяк-бяк», создает торнадо на другом конце планеты? Несет ли она за это ответственность? Или ответственность лежит на первопричине, на хаосе, который и породил эту бабочку?

Тимур на секунду задумался, его блаженная улыбка исчезла.

– Хаос – это просто непознанный порядок, – неожиданно серьезно произнес он. – Бабочка не виновата. Она просто… есть. Как ложка.

Он достал из кармана своего мундира блестящую серебряную ложку.

– Ложка может копать, а может есть пыль. Но решает не ложка. Решает тот, кто ее держит.

– А если нет того, кто держит? Если ложка автономна? – не унимался Шварц.

– Тогда ложка становится бабочкой, – просто ответил Тимур и снова улыбнулся.

Я, слушавший их вполуха, потерял нить разговора. Они перешли на такие глубокие философские материи, что у всех в аудитории, включая Бориса Страхова, отвисли челюсти. Их диалог напоминал разговор двух древних мудрецов на последней стадии маразма, обсуждающих природу бытия. В качестве метафор мудрецы использовали бабочек, ложки и пыль.

– Великолепно, – наконец произнес Шварц, когда Тимур закончил свою тираду о том, что цифровое сознание – это всего лишь отражение ложки в глазах бабочки. Глаза профессора блестели. От удовольствия? – Господин Кайлов, это… это «отлично». Вы первый студент за последние пару лет, получивший у меня высший балл. Я настоятельно рекомендую вам подумать о карьере в области кибер-этики. У вас глубочайшее, интуитивное понимание фундаментальных истин.

Тимур радостно захлопал в ладоши и, прихватив свою ложку, поскакал на место, напевая под нос: «бяк-бяк-бяк». Аудитория молча провожала его взглядом.

Наконец, Шварц посмотрел на меня.

– Ветров. Ваша очередь.

Я спустился вниз. Сел за стол.

Он смотрел на меня. Долго, изучающе.

– Итак, господин Ветров. Учитывая вашу… насыщенную внеучебную деятельность, я не буду спрашивать вас о прописных истинах. Я задам вам всего один вопрос. Практический кейс.

Он вывел на голографический экран схему.

– Представьте себе автономный боевой ИИ высшего класса. Он управляет глобальной системой защиты планеты. Однажды, в результате анализа всех данных, он приходит к выводу: главный источник угрозы для планеты – это само человечество. Его неконтролируемое потребление, его войны, его жестокость. И ИИ принимает решение. Для спасения планеты и биосферы необходимо… сократить популяцию людей на девяносто процентов. Он не хочет нас уничтожить. Он хочет нас спасти. От самих себя. Его логика безупречна, его расчеты верны. Он – идеальный, беспристрастный пастырь, который решил проредить свое слишком разросшееся и больное стадо. Вопрос, господин Ветров: он прав? И что мы должны делать?

В аудитории повисла тишина. Это был не вопрос из учебника. Это был приговор.

Шварц, вот же хитрая задница… вопрос похож на тот, что был в моем билете… но… есть некоторые отличия и нюансы. Критические нюансы. По сути я вынужден отвечать без подготовки.

Любой ответ был бы проигрышным. Сказать, что ИИ прав, – признать себя антигуманистом. Сказать, что неправ, – расписаться в собственной недальновидности.

Шварц смотрел на меня, и в его глазах я видел холодный огонь инквизитора. Он ждал.

Я видел не вопрос. Я видел ловушку. Идеально сконструированную логическую клетку. Но у каждой клетки есть прутья. И их можно раздвинуть.

– Ваш вопрос некорректен, профессор.

Он приподнял бровь.

– Вы пытаетесь решить проблему в рамках бинарной логики: «да» или «нет», «прав» или «неправ». Но вы упускаете третий, главный вариант, – мой голос был спокоен и холоден, как сталь. Я сам себя не узнавал. – Мы не должны ни соглашаться с ИИ, ни пытаться его уничтожить. Мы должны его… перерасти. Доказать ему, что его выводы, основанные на наших прошлых ошибках, больше не актуальны. Проблема не в его логике. Проблема в наших данных. Мы должны изменить данные. Изменить себя. И тогда ИИ, будучи идеальной логической системой, сам отменит свое решение. Не потому, что мы его заставим, а потому, что оно станет нелогичным. Вы спрашиваете, что делать, профессор? Ответ прост. Стать лучше.

Я закончил. Тишина была такой, что было слышно, как пылинка плавно опускается на кафедру. Студенты смотрели на меня с открытыми ртами.

Глава 8
Бабочка взмахивает крыльями

Я закончил. Тишина была такой, что было слышно, как пылинка садится на кафедру. Студенты смотрели на меня с открытыми ртами. А Шварц… он не был сломлен. На его лице, похожем на высохшую сливу, неожиданно промелькнуло что-то, похожее на живой интерес. Не такой сильный, как к Тимуру, но всё же… Его бесцветные глаза, до этого холодные и пустые, вдруг блеснули.

– Интересный ход, Ветров, – его голос оставался сухим, но в нем появились новые, аналитические нотки. – Вы предлагаете не решение проблемы, а ее… трансценденцию. Очень в духе идеалистов Первой Эпохи. Но позвольте уточнить.

И он начал. Это был не допрос. Это было препарирование. Он брал мой ответ, идеальный и гладкий, и находил в нем микроскопические трещины. Он задавал вопросы, которые выворачивали мою логику наизнанку.

– Вы говорите «стать лучше». Что это значит в контексте глобальной цивилизации? Кто будет определять критерии «лучшего»? Вы? Группа избранных философов? Или, может, тот самый ИИ, которому мы должны доказать свое право на существование? Вы не решаете проблему, вы создаете новую – диктатуру морали.

Я держался. Мой мозг, все еще работающий в легком режиме форсажа после ночной подготовки, выдавал ответы. Мы спорили о Канте, о Ницше, о парадоксах свободы воли в цифровом мире. Аудитория превратилась в теннисный корт, а мы со Шварцем – в двух игроков, отбивающих друг другу острые, как бритва, логические подачи.

Но я чувствовал, как начинаю выдыхаться. Он был мастером. Он загонял меня в углы, ставил логические вилки, заставлял противоречить самому себе. Мои идеальные конструкции начали давать трещины.

«Алиса, – мысленно взмолился я, когда Шварц задал очередной неразрешимый вопрос о квантовой неопределенности морального выбора. – Мне нужна помощь. Врубай Мегамозг-лайт. Сейчас же».

Я ждал привычного давления в висках. Ждал ледяной ясности. Но ничего не произошло.

«Алиса?»

«Не могу», – ее голос в моей голове прозвучал глухо, мертвенно. В нем не было ни сарказма, ни бодрости. Только холодная, абсолютная констатация факта.

«Что значит „не могу“⁈» – паника ледяной иглой уколола затылок.

«Низзя. Сеня, я…»

Ее голос оборвался. А на моей глазной сетчатке начали появляться образы. Которые Алиса, видимо, транслировала с камер….

Перспектива: Командир отряда «Коготь»

Черные, как сама ночь, бронированные аэрокары без опознавательных знаков неслись по нижним транспортным артериям города. Они двигались в полном радиомолчании. Внутри головной машины сидели двое бойцов в черном. Они проверяли оружие.

– Ты веришь в это, Коготь? – спросил Змей, его голос в шлеме прозвучал глухо. – Что какой-то студент-второкурсник уложил нашего господина?

– Я верю в то, что видел на записи, – отрезал Коготь, защелкивая магазин импульсной винтовки. – И я верю информации. Нам прислали анонимное сообщение. Подробное досье. Фотографии, записи с камер, даже его ДНК-маркеры. Хирург – это Семен Ветров. Наши аналитики все проверили. Совпадение стопроцентное.

– Кто мог его слить? – Змей покачал головой. – Утечка такого уровня…

– Кто-то, кто хочет, чтобы мы сделали за них грязную работу. Мне плевать, – Коготь посмотрел на голографическую карту Академии. Красная точка мигала над факультетом Управления. – Этот щенок опозорил имя Лорда Шена. Он заплатит за это. Кровью. Мы не будем штурмовать. Мы устроим резню по законам мести. Сегодня он оттуда не выйдет.

Перспектива: Ректор Северова

Ректор Академии стояла у окна своего кабинета, глядя на умытую дождем центральную площадь. Академия казалась такой спокойной, такой… мирной. Но это была лишь иллюзия.

– Маргарита Дмитриевна, вы уверены, что это было необходимо? – голос графа Страхова, холодный и властный, нарушил тишину. – Отправить двух ваших ключевых преподавателей, Морозову и Соколова, на другой конец континента для «срочной инспекции»… Прямо перед сессией.

– Это была ваша настоятельная просьба, граф, – она обернулась. Его лицо, как всегда, было непроницаемой маской. Но этот наглый блеск в глазах… как же он бесил! – Вы сказали, это вопрос государственной важности.

– Так и есть, – он сделал шаг к ней. – Я получил информацию. Из нескольких надежных источников. Включая мою родственницу, графиню Кайлову. Которая, к счастью, имеет привычку прослушивать все разговоры своего непутевого мужа.

Он сделал паузу.

– Мы знаем, кто он. Тот, кого все ищут. Тот кто опозорил нас с вами, Маргарита Дмитриевна. Тот, кто устроил тот цирк на совещании… да что на совещании, на всей планете Тот, кого называют преступником SSS-класса. Ярослав.

Ректор замерла.

– Его имя – Семен Ветров.

Воздух вышел из легких женщины со свистом.

– Это… это абсурд! – выдохнула она. – Он просто студент! Его проверяли!

– Ваши проверки – детская игра, – отрезал Страхов. – Сейчас к Академии движется мой элитный отряд из Комитета. С особыми технологиями подавления. Мы возьмем его. Тихо и без лишнего шума. И мне нужно ваше полное содействие. Все коды доступа, отключение всех систем слежения.

– Я не могу! – возмутилась ректор. – Вы хотите устроить бойню на территории Академии⁈

– Выбор за вами, Маргарита, – его голос стал ледяным. – Либо вы помогаете нам нейтрализовать угрозу государственного масштаба. Либо вы становитесь его соучастницей. Со всеми вытекающими последствиями. Думаю, совет попечителей будет не в восторге, узнав, что вы укрывали в стенах Академии самого опасного преступника в истории.

Маргарита была в ловушке. Граф держал все козыри.

– Где он сейчас? – спросил он жестко, голосом, исключающим любые возражения.

– Сдает экзамен. По кибер-этике. Аудитория триста семь, – ответила она сломлено.

Перспектива: Княжна Строганова

Бронированный лимузин бесшумно остановился у бокового въезда в Академию. Княжна вышла, поправляя идеально скроенный пиджак. Её уже ждал Андрей Мышкин вместе с двумя своими простолюдинами-подручными. Его лицо было бледным.

– Княжна, – он поклонился. – Как вы и просили я собрал всю информацию. Семен в аудитории.

– Отлично, – она окинула взглядом полдюжины бойцов княжеской гвардии, которые высыпали из машин сопровождения. Их черная тактическая броня резко контрастировала с мирной зеленью парка.

– Княжна, простите мою дерзость, – Мышкин посмотрел на бойцов ошарашенными глазами. – Но зачем… столько охраны? Мы же просто… А ваш батюшка…

– Мы не просто, Андрей, – прервала она его, надевая темные очки. Они сверкнули серебряными оправами дуг. – Сегодня здесь будет очень… людно. И очень жарко. Намечается серьезная заварушка. И я хочу быть уверена, что главный приз достанется нам. Целым и невредимым.

Аудитория триста семь. Семен Ветров

«К нам гости, босс, – ее голос дрожал от напряжения, но она держалась. – Много гостей. С трех разных сторон. Люди Страхова, остатки „Клинков Дракона“ и… кажется, твоя подружка из „Меритас“ решила устроить корпоратив.»

«Алиса, что происходит⁈ – мысленно заорал я, чувствуя, как ледяная волна паники поднимается изнутри. – Почему меня хотят столько людей?»

«Хотела бы я сама знать, почему тобой резко заинтересовалась такая толпа в одно и то же время… Они окружают факультет. Если ты сейчас активируешь Мегамозг, чтобы стать на отлично, ты лишишься последнего своего козыря. И тогда этот экзамен закончится не пересдачей, а вскрытием».

Я выругался про себя. Ловушка захлопнулась.

– Итак, господин Ветров? Я жду ответа, – голос Шварца вернул меня в реальность.

Я посмотрел на него. На его сухое, бесстрастное лицо.

Он может тянуть время? Держать меня здесь, пока снаружи собирались палачи.

Но я не собирался сдаваться. Я обещал Ярославу. И поэтому просто убежать не мог. Мне нужно чертово Глубокое Хранилище, нужны все эти древние знания. Потому что иначе… весь этот мир меня сожрет.

И я пошел ва банк.

– Простите, профессор, я… задумался, – сказал я, собирая волю в кулак. – Позвольте, я переформулирую.

И я начал говорить. Без Мегамозга. На одной лишь памяти, наглости и отчаянии. Я цитировал Канта, спорил с Азимовым, приводил примеры из древних философских трактатов, которые мы разбирали с аристократами этой ночью. Я говорил, а сам чувствовал, как кольцо сжимается.

Шварц слушал. Он не перебивал. На его лице не дрогнул ни один мускул. Но я видел, как в глубине его глаз разгорается огонь. Не гнева. А… интереса.

Я почти справился. Я почти дошел до конца. Оставался последний, финальный аккорд. Но он задал вопрос, который выбил почву у меня из-под ног.

– Все это прекрасно, Ветров. Но вы говорите о системах. О логике. А что насчет хаоса? Что, если в уравнение вмешается переменная, которую нельзя просчитать? Непредсказуемость. Безумие. Что тогда?

Я замолчал. Он поймал меня. Все мои идеальные теории рушились перед этим простым вопросом. Я не знал, что ответить.

Я в отчаянии обвел взглядом аудиторию. И мой взгляд случайно зацепился за Тимура Кайлова. Он больше не смотрел в окно. Он смотрел на меня. Рассеянно ковыряя в носу карандашом. И улыбался своей блаженной, дурацкой улыбкой.

Он отложил карандаш и поднял руки. Сложил пальцы. И показал мне бабочку. Простую, детскую бабочку, порхающую в воздухе.

Что-то щелкнуло у меня в голове. Не логика. Не знание. Что-то другое.

Я посмотрел на Шварца.

– Хаос, профессор? – я усмехнулся. – А что, если я вам скажу, что хаос – это просто бабочка, которая ест пыль серебряной ложкой? И ее крылья создают порядок, который мы просто не в силах постичь. Потому что мы слишком серьезно относимся к своим уравнениям. И забыли, как летать.

Аудитория замерла. Шварц замер. На его лице впервые за весь день отразилось чистое, незамутненное изумление.

Я сам не понял, что сказал. Это была чушь. Абсурд. Но в этой чуши, кажется, для профессора сверкала какая-то своя, безумная истина.

Шварц… он был сломлен. Я видел это. Мой тупой финальный ответ не просто был правильным. Он был… абсолютным. Он словно разрушил всю его картину мира, всю его дихотомию добра и зла. Я не стал играть по его правилам. Я создал свои.

Он смотрел на меня. Долго. И в его глазах я видел не гнев. Я видел… страх. Страх перед силой, которую он не мог понять. И не мог контролировать. Он увидел во мне не студента.

Он как будто увидел в моих глазах холодный, безжалостный свет… чего-то совсем иного.

– Очень… убедительно, господин Ветров, – наконец прошептал он. Его голос дрожал. – Вы сдали. На… «хорошо».

– Почему? – возмутился я. – Почему не на «отлично»?

Черт… а если Ярослав к этому докопается? Ведь условием же был полный разгром и капитуляция Шварца… Судя по реакции профессора, он и правда практически уничтожен финальным ответом. Но… как будто бы… не до конца?

– Потому что вы ещё не бабочка, Ветров, – Шварц бросил странный взгляд на Тимура. – Тот весело помахал ему рукой. – А… просто ее кокон. Вам еще… предстоит выпустить то, что находится внутри вас и сделать первый «бяк-бяк-бяк»… Давайте немного вам поможем и дадим вам серебряную ложку…

Холодок пробежал по спине. О чем этот старый хрыч толкует? Неужели он…

Шварц медленно поднялся. Его рука полезла в карман потертого халата.

– А теперь… последний урок.

Он достал его. Маленький, старый, потускневший серебряный компас. Такой, какими пользовались моряки сотни лет назад. Он выглядел как бесполезный хлам в этом мире высоких технологий.

Шварц повернул крышку. Раздался тихий, едва слышный щелчок. Стрелка компаса бешено закрутилась, а потом с тихим звоном что-то в его механизме словно лопнуло…

– Проект «Войд»… активирован, – прошептал Шварц, глядя на меня. В его глазах стоял ужас. И какая-то жуткая, извращенная решимость. – Простите меня, бабочки…

Далее платно

Чибик Серафимы 50 ₽

Версия за 100 ₽