Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть третья: «Чередование». Глава 6: Принятие

Примерно то же время.

Япония. Остров Хоккайдо.

Пагоду разукрасил янтарный закат. Лучи, прощаясь, засверкали по черепичной крыше. Василий приоткрыл глаза, с улыбкой посылая заходящему солнцу порцию любви.

Это не сложно, когда распахнута душа, когда сам светишься изнутри. Отдав светилу малую часть, получишь во много раз больше.

Василий привык сидеть, сложив ноги под себя. Если это делать после хорошей разминки, ноги не затекают. По крайней мере, первые полчаса.

Сенсей, однако, понимал релаксацию по-своему. И больше получаса засиживаться после того странного, чудного сна, не разрешал. Васе приходилось постоянно что-нибудь делать. То разминка, растяжка суставов, то дыхательные техники, бег по кругу, махание деревянной палкой, по форме напоминающей меч.

Всё, что угодно, лишь бы под коробочку не лезло много мыслей. Токаява словно выставил им блок из физических манипуляций, требующих присутствия здесь и сейчас. Самым любимым действием подобного рода для гения были долгие, пешие прогулки в горы. С сенсеем ли, в одиночестве ли, не важно.

Иногда Василий гулял с охранником Лютым. Он единственный, кто из Антисистемы неподалеку. Прочую ответственность за безопасность брал на себя Токаява при попечительстве Тосики и Ино. Женщин, которые влияли на мир не хуже всех прочих мужчин из Пятнадцати сильных мира сего.

Долгий, трудный путь ежедневного восхождения на гору выматывал. Требовал преодоления себя, вскрытия небывалых внутренних резервов, о которых Гений порой и не подозревал. Фактически одна железная воля у вершин заставляла передвигать непослушные, налитые свинцом ноги. Но как пела душа, когда смотрел сверху вниз на долины, и на весь пройденный путь.

На спуске ноги летели. И при возвращении домой к сенсею, он ощущал новый прилив сил. Словно тот резерв, который выпил до дна, снова был полон силы до краёв. С таким и страну с колен можно поднять. Не надорвёшься.

Вернулся сон. Долгий, крепкий, безмятежный. На зависть всему сущему был аппетит. И пусть ревели на утро перетружденные, непривыкшие к таким прогулкам мышцы, Василий ощущал себя на вершине гор. Каждый день – словно на самом пике.

Токаява вышел из храма, отыскал глазами вверенного послушника и одобрительно кивнул. Мол, расслабляться надо везде. И белый человек в позе лотоса на каменных плитах среди суетящихся туристов, выглядит достойно. Нечета суетливым туристам и порой так же себя ведущим аборигенам.

Вася поймал себя на мысли, что перестал беспокоиться, как выглядит. Все тревоги прошли, перестал обращать внимание и на людей. Что стоит их мнение о себе?

Те, кто видят, ощущают его внутреннюю гармонию. На то они и монахи и ищущие гармонию люди. А те, кто пришёл фотографировать всё, что видят, тыкать пальцем и открывать рот в восхищении – какая разница, что они подумают?

Наверное, по возвращению в родную страну, вряд ли станет садиться в лотос посреди города, но на Совете это не примут, как причуду. Им важно не то, как он выглядит, а то, что мыслит для них для всех. Ведь именно его мысли обрастают плотью, спускаясь ниже по инстанциям. И ничего, что их станет меньше. Просто они станут медленнее, весомее, достойнее и тщательнее продуманны. А, значит, принесут плодов больше, чем сиюминутные решения.

Отныне никаких противоречий. Только готовые решения.

Токаява вернулся из храма, медленно выдохнул, искоса поглядывая на туриста, что стоял к закату спиной и возился с сотовым.

– Пора домой, Вася.

– Как там духи предков?

– Предостерегают о стагнации.

Василий распутал ноги, немного размялся. К обратному путешествию готов. Из дома вышли на рассвете налегке, и петляли среди предгорий, холмов и лесов, пока сенсей не вздумал навестить старенькую пагоду.

Осколок старого мира.

Погружённая в зелень, она стояла безмятежной и спокойной, как след на воде. И Вася, погружаясь в эту тишину и благодать, простил ей сотни маленьких ступенек. Только несколько автобусов с туристами смазали впечатление. Словно дно спокойной души всколыхнули, и поднялся ил.

Возвращались напрямую, через лес. Шли спокойно, не сбивая дыхание, но быстро, пока последнее солнце ещё освещало мир. В темноте бродить среди деревьев удовольствие не из приятных. Даже по протоптанным дорожкам. Спешили попасть домой раньше, чем взойдёт луна.

Как вдруг земля затряслась. Василий не смог устоять на ногах. Упал, подполз на четвереньках к дереву, прижался.

Страшно. Земля ходуном, странный гул.

В сгущающихся сумерках всё выглядело и ощущалось катастрофой. Словно грани реальности стёрлись и странный сон терзал, не давал проснуться.

Гул стих в один момент. Земля прекратила дрожь. Тогда перед Василием вырос встревоженный сенсей.

– Сейчас вторая волна пойдёт. Держись.

– Волна?

Землю затрясло ещё яростнее.

В мозгу всплыло из школьных знаний, что земная твердь, та самая неприступная, привычная земля под ногами – это всего лишь «плёнка» Земли, двадцати-тридцати километровый слой, плавающий в бульоне тысячекилометровой мантии. И эта жалкая плёнка при всплесках варева сотрясалась, рвалась. Неустойчивые тектонические плиты, плавающие «на воде».

– И часто у вас так? – закричал Вася.

– Бывает, – откликнулся Токаява Кебоши.

– Я думал, в Японии всё стабильно.

– Стабильность – эфемерное понятие. Всё живое двигается. Земля в том числе.

Вася отчётливо увидел, как в десятке метров от него земля действительно двигалась – разошлась швом. Страхом парализовало тело.

И будь даже сейчас рядом с ним охранник Лютый, вместо тренировок в додзё, он не мог сделать с этим ничего!

Шов пополз в стороны, разросся. Края одной стороны «шва» неровно выступили, наползли на другую, с другой стороны разлома провал расширился. Чёрная яма, зев подземелья поглотила несколько деревьев, зачавкала дёрном земли, вырывая большие куски.

Снова резко всё прекратилось. Гул стих, земля замерла. Ландшафт словно всегда был таким с уродливым шрамом-провалом, который видимо скоро засыплют.

Токаява положил руку на плечо.

– Пойдём.

– Куда?

– Надо отойти подальше от разлома, – объяснил сенсей.

– Почему? Всё кончилось?

– По-разному случается. Но здесь плохая энергетика, – неопределённо добавил Токаява. – Надо уйти дальше. Как можно дальше.

Но едва отошли от дерева, как Вася ощутил дикий холод. Не было ветра. И погода за плюс двадцать по Цельсию, но стало холодно, как будто снежная буря обрушилась на кожу.

«Откуда?»

Повернулся, скидывая руку сенсея с плеча, пытаясь понять, от чего по коже побежали мурашки, и перехватывает дыхание.

– Уходить! Уходить! – затараторил Токаява, безотрывно смотря на трещину в земле. Его безмятежность этим же самым холодным несуществующим ветром сдуло. На лбу выступил пот.

– Что происходит?!

Над разломом словно появился туман. Вася проморгался, всматриваясь в неясное белое облачко. И облачко это сгустилось и поплыло над поверхностью. И волосы встали дыбом от этого зрелища. Ужас завладел телом раньше, чем разум смог что-то для себя определить. Облако сформировало человеческую фигуру и вытянуло перед собой «руку».

Уже по-японски запричитал Токаява молитвы-обереги, кивая головой как болванчик и сложив руки лодочкой над головой. Бормотание его слилось в одно-два слова мантры.

Он говорил слова так быстро, словно от скорости этой зависело, исчезнет или не исчезнет белое марево в образе человека над разломом.

Полтергейст или дух действительно развеялся. Просто очередной раз моргнув, Вася больше не видел перед собой ни его руки, ни его самого. Только зловеще-тёмный лес и изуродованная земля, выкорчеванные, поваленные деревья. В темноте они похожи на тысячи рук демонов, которых так упорно отгонял от себя Токаява.

Сколько это продолжалось, Василий в состоянии шока не помнил. Сенсей, не переставая бормотать, взял за рукав кимоно и осторожно повёл прочь от разлома. Вася нисколько не сожалел о крюке, что дали, обходя шов земли.

В дом Токаявы вернулись в полночь, нарвавшись на маты перепуганного охранника.

Пока Лютый приходил в себя, в смешанных чувствах предались странным, зыбким снам. Снилась всякая бессвязная, тягучая чушь, к утру подняв обоих разбитыми и уставшими.

– Что там с вами произошло?! – настаивал на своём Лютый, но никто толком не мог дать внятного ответа, ограничившись однотипным – «мистика».

Сенсей отстранился от разговора о произошедшем, полностью погрузившись в себя…

Поутру Василий решил, что хватит с него заграничных странствий. Не в силах больше «придаваться гармонии», он переоделся в повседневную одежду, собрал сумку с документами и личными вещами и приготовился к возвращению. Лютый с его подачи вывал такси в аэропорт, предварительно забронировав билеты обоим на ближайший рейс до России.

«Пора и за дела браться, раз духи принялись тыкать пальцем», – невесело подумал Вася, покидая страну Восходящего Солнца...

И лишь Тосика, взглядом провожая самолёт, тихо прошептала Ино:

– Как думаешь, он что-нибудь понял?

– Он пока только в начале пути, – ответила наставница Японии. – Но с радетелями земель иначе и не бывает. Прошлый, собирая, оставил задаток почти на целый век. Этот должен дать больше. Но строй будет близким к тому же.

– Он справится?

– В любом случае, собирая свою страну, на наших землях ему делать нечего. Хватит и моста, что соединят наши территории. Мы возьмём их ресурсы. Они наши технологии.

– Сейсмоустойчивые, – подчеркнула Тосика.

– Скорее, не подвластные самому времени, – заключила Ино. – Иначе и быть не может. Только это позволит нивелировать влияние гегемона на наши земли.

– Гегемон не позволил им забрать Хоккайдо в своё время, – напомнила правительница всего Корейского полуострова, разделённого надвое.

– Знай я о ядерных бомбардировках, лучше бы я отдала этот остров, – сказала с тяжёлым сердцем Ино, затем повернулась к собеседнице и добавила. – Вместо одного острова Золо на долгое время забрал всё остальное.

– Кроме нашего стремления, – ответила печально Тосика.

– Кроме нашего стремления, – повторила Ино.

Часть третья: «Чередование». Глава 7: Адекватный ответ

В тоже время.

Восточное побережье Африки.

Ласты ритмично разрезали морские глубины. Пузырьки воздуха поднимались в свете преломленных лучей искажённого солнца, реактивно мчались к поверхности. Шесть метров глубины давили на лёгкие и внутреннее ухо дайвера. Сердце работало учащённо, чуть стягивало холодом глубин ноги и пресс. Температура воды плюс двадцать два по Цельсия, но даже сквозь костюм подводника морская синева забирала тепло. И с каждым преодолённым километром всё больше и больше.

Любопытные дельфины провожали нечастых гостей моря – людей. В последние годы двуногие слишком редко ныряли к ним на глубину в этих акваториях. Все больше суетились у поверхности, гремя взрывами, стрельбой, поджигая воду днём и ночью, словно одного солнечного света им было мало.

Странные, странные люди.

И в это утро они снова в воде, рыщут, рассматривают. Что они здесь забыли?

Солнце только выползает из-за моря. Перед маской плывущих мелькают стайки цветастых рыбок. Куча живности ползает по дну, прячется в водорослях, шныряет меж камней. Биосфера морских глубин во всей красе, ядовитая и дерзкая. Более крупные рыбы жрут более мелких. Природный баланс соблюдается, но картина обманчива. Всё маленькое и цветастое чаще ядовитое, чем беззащитное.

На периферии зрения мелькнул силуэт акулы. Небольшой, а значит, не опасный. Любопытная просто без меры. И чёрно-синие костюмы плывущих друг за другом российских морских пехотинцев ей вполне могут показаться если не косяком рыб, то стайкой дельфинов точно. Медленных, но целеустремлённых.

Акулы предпочитают не связываться с дельфинами там, где стая решает всё.

«Даня натаскал своих хлопцев так, что акулам с такими не справиться. Если только касаткам, то не гораздо севернее», – подумал блондин-предводитель группы и повернул голову назад, пытаясь разглядеть всю группу.

Не вышло. Вода после прошедшей намедни бури мутная, песок поднялся. Тех, кто рядом ещё видно, а чем дальше, тем больше неизвестности. Чтобы разглядеть всех, пришлось бы останавливаться и разворачиваться. А так только поднимающиеся к поверхности пузырьки видно. И то лишь тем, кто наверху всматривается в волны.

Парень сверился с компасом и дважды стукнул пальцем по подводному наушнику. Под водой особо не поговоришь и в маске, тогда бы пришлось тратиться на дополнительное оборудование, как в космическом вакууме, но звуки азбукой Морзе никто не отменял. Набирать целые предложения, конечно, бессмысленно. Но когда старший подаёт сигнал, значит группа уже близко.

«Жаль, что опоздали ударить в шторм в ночи, проще бы было», – вновь прикинул светловолосый глава диверсантов. Порой ему хотелось быть дельфином и плавать так же стаей, донимая морских ежей или почёсываясь о водоросли. А не это вот всё людское с вечными заботами.

Девять двойных щелчков пришли в ответ сразу. Корабль близко, группа получила команду и рассредоточилась. Ничего страшного, если на борту захваченного судна увидят пузыри. Шесть-семь метров после шторма в замутнённом море – это не та глубина, с которой видно детали с поверхности. Но интерес возрастёт, если пузыри будут рядом с кораблём. Так уже стоит быть начеку.

Пока песок после волнений погоды полностью не улёгся на дно, вновь делая дно полупрозрачным, работа по перезахвату корабля в самом разгаре.

«Мало ли что у юсы авианосцев на все моря не хватает, а нашим субмаринам не с руки ждать, пока десяток-другой пиратов с автоматами захватят какой-нибудь проплывающий в их окрестностях торговый кораблик», – продолжал развивать мысль Семён, даже в глубинах морских вод погружённый в мыслительный процесс надводного мира: «Это не повод требовать за полусгнившие борта заоблачные суммы и продлять морякам и без того длительные командировки. Вооружать эти шхуны, что ли? Или показательно сжечь пару-тройку пиратов с трансляцией на всемирном канале? Так нельзя же. Снова правами человека заглумят. Как будто человек и пират это одно и то же. Если первый относится к Хомо Сапиенс, то второй осознанно избрал профессию грабителя. А с мародёрами волн разговор должен быть такой же короткий, как с террористами».

Белое днище с облупленной краской показалось над головой. Ласты заработали охотней. Видеть цель – ещё один пунктик в её достижении. Глава группы коснулся дна и стал дожидаться, пока по круговой к кораблю на позиции не подтянутся все подводники. Им нужно несколько минут, чтобы рассредоточится. А затем группа людей в водолазных костюмах покажет, что такое стайные интересы.

«Это европейцам проще откупиться. Собрать группу спецназа, найти подходящие корабли, заправить и доплыть до Африки, чтобы лишь возможно начать штурм, это же то же самое по цене, что выплатить требуемый выкуп. А нас выкупы задевают за живое. Нас тянет сдачи дать, оправдаться, что мы мол ещё о-го-го. И нас лучше не тронь. Пенсии у нас маленькие, доживать до них не очень-то и надо, а вот мощи в расцвете сил – хоть отбавляй», – не терял нить мыслей Семён в ожидании коллективного действия.

Мысли под водой странные, тягучие. Свернули с логического русла. То ли слишком много кислорода для мозга после подводного марш-броска на тринадцать километров, то ли просто наболело и сказывается усталость. Дайвинг он должен быть для души, а не для диверсий.

«М-да, забрал у Дани резерв и решил резко восстановить справедливость? Обидно? Или с аквалангом давно не плавал? Мелочью локальных проблем в последнее время занимаемся. Думать глобально разучились. Пора брата возвращать. Пусть нормальную работу Совету даёт, а не это вот всё. Дельфинов только смешим, африканских пиратов истребляя справедливости ради. Но этой заразе только дай прорасти. Всё побережье плесенью покроется, потеснит морское право, подтолкнём к масштабным боевым действиям. И вот уже локальное врастёт до масштабного. И обломков на дне морском прибавится, и будет гореть само море днём и ночью».

Пираты, захватившие торговый корабль, поставляющий заводское оборудование ЮАР, торопили с выкупом. Два десятка российских граждан и пять украинцев, как члены экипажа, так и ремонтные рабочие, направляющиеся в самую южную страну Африки для установки оборудования, были весомым козырем для обмена.

Но весомей он стал, когда на борт захваченного корабля попросился иностранный репортёр с оператором. Весь мир вдруг на миг забыл про кризисы капиталистических отношений и суету вокруг международных валют. Только измученные лица избиваемых заложников в прямом эфире и вялые обещания правительств уладить конфликт посредством переговоров заняли весь прайм-тайм. Как итог, престиж определённых стран вытирали о половичок под смешки других вполне определённых стран, а пиратам скандал был на руку. Оказалось, что после выкупа есть немало сил, готовых их поддержать. С чемоданами денег границы открыты. Гаранты готовы не только принять, но и обеспечить полную защиту.

Пламя разгорелось ещё больше, когда корреспондент с оператором засняли, и с жаром прокомментировали убийство первого заложника с целью немедленного выкупа. Конечно, ему случайным образом дали прямой эфир. Провокации корреспондентов с целью заснять сенсацию удавались на славу. Однобокое СМИ не тронут. Пиратам невыгодно убивать своих проводников слова. А вот охочим до сенсаций существам, по странной логике, названной людьми из того же вида Хомо Сапиенс, подговорить убить одного-двух заложников ради популярности трансляций – без проблем.

Материал нужен всем. Чем кровавее, тем больше шансов получить за заслуги те же чемоданы денег. Математика проста: чем больше цифр на счету, тем больше открыто границ.

Печалило Семёна и то, что жители одних государств не считают людьми граждан других государств. Дело не в расовой ненависти или религиозной нетерпимости, а в том, что человек легко относится к чужим жизням.

В Совет Антисистемы поступали сведения из верхней номенклатуры, что правительство склонялось к выплате. Давление народного мнения, громкий шёпот Европейского Союза, частые звонки из всех политических институтов, правовых организаций и прочие обещания в помощи посредничества при переговорах нагнетали над страной орды мух. Жужжанием своим те докучали, затмевая катастрофы падающих устаревших самолётов, наводнения и пожары из-за алчности и бессилия госаппарат, и даже проблемы ЖКХ. Ведь даже в бараке можно смотреть телевизор, по которому расскажут «как у них всё плохо, пока у нас налаживается».

Но блондин прекрасно понимал, что значит сделать первый уступок террористам. Сегодня пираты. Завтра террористы, потом новые конкистадоры. А следом идёт фашизм, который средств не разбирает. И зачищает всех, кого видит. Всех согласных, уступчивых и солидарных.

В итоге многое сойдёт захватчикам с рук и ещё не один корабль будет захвачен хотя бы потому, что пощадили первого пирата, презрев морское право.

Антисистема действовала быстро. Группу выбросили с двух вертолётов в воду перед самой зарёй. Оборудование класса «дельфин», ускоряющее доставку пловца под водой пришлось не брать – грузоподъёмность взятых в аренду зарубежных вертолётов заставляла желать лучшего. О «Камове» и «Микояне» можно было только мечтать в секторе мира, где господствовали американские винтокрылые машины.

Как итог, операция Антисистемы, всегда обгоняющей големов структур, началась на чужом поле. Пока «северный путь» курировали лишь несколько ледоколов и атомоходов, приходилось заниматься в том числе и проблемами Суэцкого канала.

Новые толчки в ухо. Все десять членов группы показались в поле видимости, разгоняя лишние мысли командира. Блондинистый глава диверсантов каждому водолазу жестами обозначил место проникновения. Группа вновь рассредоточилась, осторожно всплывая вдоль бортов. Увидеть сверху сложно из-за особенностей корпуса корабля. Для этого надо наблюдать со стороны или свеситься за борт больше, чем на половину. Кораблей поблизости нет, значит до самого момента проникновения группа в безопасности.

Руки подцепили на поясе небольшие магнитные прорезиненные липучки под руки. В активированном положении кнопки под большим пальцем, те намертво цеплялись к железу, при выключенном – отцеплялись, давая возможность передвинуть магнит повыше, чтобы снова зацепить корпус и включить, подтянуться. Лучше, чем крюки с верёвками из гарпунов.

Сёма первым перепроверил штурмовой пистолет на поясе, свободно стреляющий и под водой, отцепил акваланг. Будет ли возможность поднять со дна?

«Не то, чтобы собственная структура жалела средств на экипировку физической линейки сотрудников, но засорять аквалангами дно морское – последнее дело. Дельфины негодуют. А раз по заверениям современных ученых они умнее человека, то с ними лучше не ссориться. Вдруг после Апокалипсиса обратно в воду возвращаться придётся. Ре-эволюционировать», – подумал на всякий случай Сёма, поправив выползшую из-под маски прядь белых волос.

Затем блондин освободил от воды ушко передатчика, отогнул передающий динамик, поплотнее вдел руки в липучки и прислушался. Плеск воды о борт, отдалённые крики чаек. Ничего постороннего.

Не став обувать на ноги простые липучки для подстраховки – никто из группы не стал, натренированные подтягиваться на одной руке – покарабкался вверх.

Незадолго до края борта усилил слух. Тишина, насколько может быть тихо и безмятежно море при штиле. Поодаль на борту висят на руках бойцы группы в тёмных костюмах. Похожи на пиявок, обсыхают.

Вернув слух в привычный человеку диапазон, Леопард выждал десять секунд, взял с пояса в зубы нож и трижды стукнул по динамику. Сам первым подтянулся, перевалился через борт. И начался штурм.

Зрачок пожелтел. Тело налилось смертоносной мощью. Королевский тотем, разбуженный адреналином, встрепенулся, заворочался, пытаясь хоть на мгновение взять контроль над разумом. Сёма привычно для себя в последние годы обхватил его в крепкие узды разума, используя скорость тотема, но не ярость.

Покори собственный гнев – и новые грани откроются.

Понеслось!

Пистолеты с глухими щелчками сработали только у пятерых из группы. Пятеро пиратов беззастенчиво спали на постах, «калаши» висели на шее, через плечо или валялись рядом.

Сонные постовые получили аккуратные дырочки на лбах и висках, и отошли в мир иной, не просыпаясь. Двое бродили вдоль бортов. Первые пули пробили им лёгкие, прервав возможные вскрики, тут же ещё три-четыре прошили тело. Возможный шум так и не поднялся.

Убаюканные обещанной скорой капитуляцией правительств, пираты тихо умирали, так и не потратив миллионы никак иначе, кроме как мысленно.

Группа диверсантов-спасателей, не обременённая обязательством брать пленных, без лишнего шума зачищала палубу. Пленных Антисистема не брала.

Подводники быстро пробирались к каютам и рубке. Сонные пираты, зевая, выходили навстречу и не понимали под наркотическим опьянением, почему в один миг перед ними вырастало нечто в костюме и нажимало на курки. Лишь кожу обжигало. Злые укусы, пронзающие плоть.

Крики начались ближе к машинному отделению. Леопард, не встретив заложников, перехватил обратным хватом нож и, сменив обойму пистолета, ускорился.

От одной из дверей послышалась бурная речь. Без переводчика было понятно, что ругаются. А переводчик в мозгу, этот странный, так до конца и непонятный подарок Отшельницы, донёс обрывок речи:

– …так что Салем, на палубе снова молчат.

– Спят, дети обезьяны! Иди, проверь!

Воткнув в сердце проверяющего нож, Сёма метнулся к Салему, перехватил АКМ и помог полу со всей своей гравитационной поспешностью встретить лицо пирата.

– Где заложники? – бросил Леопард на английском.

В ответ слова, ставшие понятными, едва сработал переводчик. Редкое африканское наречие. С непривычки кольнуло в виски.

– Где они? – повторил Сёма на языке аборигена близлежащих земель.

– Откуда ты знаешь этот язык?

Леопард поднял его голову и вновь впечатал в пол.

– Дальше по коридору, – послышалось булькающее признание из разбитых губ пирата.

Пуля в висок. Снова бег. Интуиция заставила резко замедлиться. В голову ударило изнутри так, что вновь резко заломило виски.

Сёма, не понимая, что случилось, остановился. Голова стремительно превращалась в ком боли, заломило шею. Перед глазами поплыли круги. Да такие, что всерьёз испугался потерять сознание на задании.

– Проблема! Продолжать штурм без меня, – шепнул в микрофон Леопард и сполз по стене, держась за виски. Нож и пистолет упали рядом.

Чёрное нахлынуло и поглотило, окончательно отключая от забот внешнего мира.