Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть первая: «Влияние». Глава 11: Самое ценное

Уже ближе к обеду ребята продолжили тренировки. Заточенная вилка, разрезав воздух, воткнулась в нетесаный столб. Следом за вилкой чуть выше первого попадания в столб воткнулся столовый ножик. Тут же попала спица, охотничий нож. Чуть погодя – пара метательных ножей. Снова в воздух взвилась вилка, спица, восьмиконечная звёздочка, кунай[1], пятиконечная звездочка, шестиконечная, топорик, заострённый по всему периметру кругляш.

[1] Кунай – однородный нож, равно заточенный с обеих сторон лезвия, без деревянной ручки, с кольцом на завершении.

Арсенал был обширным. Со свистом или бесшумно, металл находил цель.

Оба боевых индиго собирали все, что только могло лететь в цель и поражать её хотя бы с пяти шагов. Врытым столбам приходилось терпеть в себе куски заточенного металла. Его швыряли с разного расстояния и положения двое длинноволосых парней. Порывы ветра никак не могли помешать правильному полёту. Метаемые предметы упорно попадали туда, куда метил глаз, твёрдые руки, воля и намеренье.

Сергий снял повязку, разглядывая поражённые цели. Сёма рядом хмыкнул, кидая с вращением пару разных по весу ножей с обеих рук.

– Какой смысл кидать ножи вслепую?

Сергий встал спиной к столбу, зажав в руке топорик. Резко повернулся, кидая ещё до того, как увидит цель. Топорик провернулся три с половиной оборота и воткнулся в столб немного сбоку – при резком развороте метнул не по прямой линии.

– А вдруг зрение подведет? Сёма, ты должен всегда видеть противника внутренним зрением. Вдруг внешнее отсутствует? Да и зря, что ли, над энергетической кольчугой полгода корпели?

Сёма сложил три ножа между фалангами пальцев, швырнул правой рукой. Два точно в цель, третий ударил и отлетел, недостаточно зацепившись за поверхность – плечо ещё окончательно не отошло.

– Ну, не знаю, – протянул блондин. – Кольчуги хватает для определения противника на огневом рубеже вслепую. Этого часто достаточно. Пулю в лоб – и всё. Эффективней.

– А если нет огнестрельного?

– Тогда сближение и рукопашка. Нож не часто в руках оказывается.

– Дело твоё, – пожал плечами брат. – Сам знаешь, в бою всё может пригодиться. Мне даже умение метать зубочистки пригодилось. – Сергий отвлёкся от мишени, закатывая глаза к небу и вдыхая бодрящий ветер полной грудью.

– Я знаю, – обрубил Сёма и побежал к дому, на бегу крича. – Бой на мечах! Но сначала с тебя ещё одна поговорка! Порази меня в душу, не в тело!

Скорпион выдохнул, с огромной скоростью метая всё, что осталось в ящике. За минуту столб покрылся железом. Затем так же соседний столб.

– Что завтра будет? Что сегодня будет? – прошептал сам себе Скорпион и добавил. – По идее, через шесть часов вечерний рейс до Урала, билеты забронированы. Наверное, завтра будет Аркаим.

За спиной вырос Сёма, довольный, как нашкодивший кот. Голову скрывали груды железа, которое нёс в руках. Вытащил из дома весь боевой арсенал, кроме меча Славы. С ним тренировки не получалось. Если меч просыпался, он жаждал боя и крови. Князь выковал его в лютые времена, когда враги терзали Русь со всех сторон. Зря будить – себе дороже.

– Ну? Говори. Я жду.

– Хорошо, – сдался Сергий. – Как тебе такая? «Дураку хоть кол теши, он своих два ставит».

– О, отлично звучит! Всегда стой на своём, значит. Хорошо! Пойдём скорее, пойдём уже на нашу полянку. Я даже кольчуги прихватил. Устроим сечу на прощание.

– Сеча, так сеча, – ответил Сергий и забрал часть вооружения и майки обоих.

Когда кольца кольчуги от удара впиваются в голую кожу, ощущение не из приятных. Лучше одеть на голое тело рубаху, но маки тоже пойдут.

Едва выйдя на полянку, Леопард покидал оружие и кольчуги в траву и напал сразу, сбивая с ног – о настоящей драке не предупреждают. Явление стихийное.

Скорпион вовремя поднял ногу, ускользнул с линии поражения, скидывая так же оружие в траву рядом. Пошёл противнику навстречу контратакой.

Дрались без ступеней и темпа, не разогревая мышцы, не предупреждая об ударах и не сдерживая силу. Дрались ради самой драки, прыгали, уклонялись, падали, вставали и снова дрались. Это происходило не на пределе сил, а в состоянии просветленной одержимости. За движениями последовал физический придел, надлом. Затем небольшая пауза и разум ушёл прочь, оставив после череды физического бессилия, когда уже перестаешь соображать, провал… Тогда оба превратились в боевые машины. Стало легко, перестали ощущать тело, сливаясь в движении, в танце боя. Движения были невесомы, самопроизвольны и точны.

Удары и дальнейшие движения угадывались сами собой. Все происходило в странном состоянии подавления сознания, когда исчезает чувство времени, пространства и реальности. Но главное – из всего многообразия движений выстраивалась упорядоченная, последовательная схема боя.

Это и называлось сечей.

Отскочив друг от друга, накинули майки и кольчуги, похватали мечи и снова бросились в танец боя. Находясь в нём, не осознаешь присутствия в руке оружия. Оно становится продолжением руки, частью тела.

Мечи менялись, шоркая о кольчуги и высекая искры встречавшимися лезвиями. То одного, то другого от смерти отделял сантиметр заточенного клинка. Лишь в самый последний момент воин задерживал удар, не переступая последней грани. Но каждый знал, что умер бы, если бы противником был другой. Это и называется «урок». Правило, которое осознается «у рокового края», на грани, на изломе.

Не сразу заметили, как сгустился воздух. Замерли друг напротив друга, тяжело дыша. Враждебная аура ощутилась ещё до того, как проявился физический объект.

– Восемнадцать твоих смертей, – как всегда после битвы просипел Сёма, уточняя, сколько раз он мог уничтожить противника.

– У тебя тридцать две, – отмахнулся Сергий, откидывая затупленный зазубринами меч, который в Европе звался дирк[2]. – Но сейчас нас могут убить по-настоящему. Почувствовал?

[2] Дирк – кинжал с клинком треугольной формы.

– Да, – ответил Сёма, оглядываясь по сторонам, перехватил умубари[3] и акинак[4] поплотнее. Глядя под ноги, прошептал. – Скорп, беги за мечом, я его задержу.

[3] Умубари – японский кинжал с чашеобразной гардой.

[4]Акинак – скифский короткий меч.

Сергий с места сорвался в бег. Единственная возможность остановить Духа – пробудить меч Славы. Только бы успеть добежать до дома. В настоящей боевой тренировке снова выпили себя почти до дна. Подходящее время выбрал Отшельник для мести за ставленника.

Сёма остался на полянке, замерев на месте и ощущая нарастающее бессилие тела – адреналин медленно покидал кровь. Злобно бросил слова на ветер:

– У нас в дом без разрешения не вламываются. Тронешь семью и все мечи, что ты видишь здесь, будут торчать в твоей груди или месте помягче.

Это был не удар. Словно ветер подул из-за деревьев, но небо и земля поменялись местами. Умубари выскользнул из левой руки, воткнувшись в землю неподалёку. Лёжа на траве, Леопард явственно ощутил, как по спине побежали орды мурашек, а свет солнца загородила тощая лысая фигура без бровей. Был незваный гость в просторном, сером балахоне на манер монашеского.

– Ты убил в Корее моего сына! – этот вскрик взлетел в небо.

– Он такой же некультурный, как ты. Вламывается на чужие территории, угрожает. Не люблю хамов. Мы прилетели к нему с ответным визитом за базу, – спокойно ответил Сёма, не поднимаясь с травы.

– Это уже второй сын, которого вы убили! – вновь разрезал крик небо.

– Первый был ещё хуже, – вырос за спиной Скорпион, обнажая меч. – На старика напал. Убил. Смерть за смерть. У вас же уважают старшее поколение? Или с твоими реформами совсем о чести забыли? Это ты приказал убить Всеслава?

Дух оскалился, обнажая акульи клыки.

«Наверное, это у них семейное», – подумал Сёма.

Одно слово решило исход дела.

– Я! – ответил Дух.

Пелена закрыла глаза Скорпиона. Меч выпорхнул из ножен быстрее ветра и со скоростью молнии прорвал балахон в области сердца. В то же мгновение Сёма вонзил акинак до половины лезвия снизу, втыкая под таз противника.

Дух рассмеялся, глядя на меч в сердце и ощущая сталь. Тот, снизу-вверх прорезав диафрагму и прошив левое лёгкое, грозил человеку неминуемой смертью. Человеку, о не Серому Отшельнику.

Скорпион приблизился к лицу Духа:

– Я знаю, что никакая сталь не лишит тебя жизни. Но у меня есть маленький секрет.

Дух усмехнулся:

– Да?

Скорпион коснулся щекой рукояти меча, прошептав:

– Пробудись.

Снова крик Духа прорезал небо. Не было ни огня, ни пепла, он просто упал на колени, а в следующий миг его не стало. Исчез, словно и не было.

Акинак и русский меч на мгновенье задержались в пустоте и рухнули на землю, не находясь больше в теле.

Сёма облегчённо рассмеялся, растягиваясь в траве:

– Я думал, будет сложнее.

– Нет ничего сложнее жизни и проще смерти, – по-философски ответил Скорпион, прислушиваясь к себе. Вроде бы истратил все силы до дна, а ноги до сих пор держали. Что бы это значило?

– Всё, хватит с меня этой мистики, – подскочил Сёма. – Заносим оружие в дом, ты пакуешь вещи, и я отвожу тебя в аэропорт. С глаз долой – из сердца вон. А сам за учебники, книги и прочие энциклопедии. Мыслю буду думать. И лучше не одну.

– То есть, проще говоря, сразу после аэропорта едешь к Маше? – понимающе похлопал по плечу Сергий.

– Она для меня кладезь мудрости! – возразил, поднимая опалённый акинак Сёма, вздохнул. Придется оттирать.

– Кто бы сомневался, – Скорпион вложил меч Славы в ножны, ощущая вибрацию под пальцами.

Меч не хотел так быстро засыпать, требовал продолжения.

«С собой его, что ли, взять? В аэропорту со вчерашнего дня зелёный коридор. Контрольный пакет акций выкуплен».

– Сём, у тебя нет ощущения, что Дух нам…сдался?

– А что, так тоже можно?

– Не знаю, – честно признался Сергий…

Через полтора часа, попрощавшись с семьёй, Скорпион скрылся в салоне автомобиля с небольшой спортивной сумкой и ножнами за плечами. Предстояло ещё забрать Леру, жаждущую порций приключений.

Дмитрий вздохнул, проводив детей. Развешивая уцелевшее оружие по тренажёрной, посмотрел на гарь на лезвиях и массивные зазубрины. В памяти воскрес номер хорошо знакомого кузнеца.

Без заказов старичок последние полгода не сидел.

«Кузню, что ли, открыть? Стоит Василию позвонить. Дешевле обходиться будет», – подумал Дмитрий Александрович, хватаясь за сотовый.

Часть первая: «Влияние». Глава 12: Уральская директория

Урал. Раскопки Аркаима.

Сутки спустя.

Белоголовый орлан резал небо, неспешно махая широкими крыльями над раскопанным городом-обсерваторией. Острый взгляд выцедил из вереницы туристов длинноволосого парня с локонами цвета воронова крыла.

Всё сходится. Именно так, как велел старец Седого вече.

Король неба сложил крылья, стремительно ринувшись на снижение, почти рухнул вниз. Почти у самой земли расправил крылья, замедляя падение.

Лера вскрикнула, упав от опасности с неба. Немногочисленные туристы опешили, хватаясь за фотоаппараты. Скорпион молча вытянул правую руку, давая властелину неба опору для приземления.

Орёл впился острыми когтями в руку, издал птичий клёкот. Сергий перетерпел боль, молча выслушал клёкот и поднял руку вверх, давая птице дополнительный разгон.

Орлан вновь взмыл в небо, оставив опешивших двуногих на скучной земле. Сергий скинул с плеч обе сумки – теперь не до них – поправил ножны за плечами, – которые все принимали за сувенир – подхватил Леру под руку и поспешил за орлом.

– Куда мы? – спросила рыжая, поглядывая через плечо на оставленные сумки.

– Не знаю, но нас там ждут, – уверенно ответил парень.

– Кто ждёт? А сумки?

– Про сумки забудь. У тебя есть всё, что тебе необходимо, остальное добудем, а орёл сказал…

– Орёл? – перебила потрясённая Лера. – Ты теперь и с птицами разговариваешь?

– Да, девятнадцатая ступень – «позвоночная жизнь в воздухе» – позволяет мне понимать птичий язык, – ответил спокойно Скорпион и резко остановился, обнимая и успокаивая опешившую Леру. – Да ты не бойся, он за мной давно наблюдает. Ещё с Кавказа. Вече волхвов ждёт обрядов раскрытия и наречения.

Лера возвела глаза к небу, всплеснула руками:

– Сначала двое полицейских перед зданием аэровокзала, спрашивая про холодное оружие у тебя за плечами, отказались от своих слов и забыли о чём речь, потом среди ночи нашлись желающие немедленно ехать из Челябинска с экскурсией в это место. И вот с утра мы тут. Теперь тебе на плечо внезапно садится самая большая виденная мной в жизни птица, а ты спокойно так отвечаешь: «Да она давно за мной наблюдает» и мы стремглав бежим за ней на наречение. Я немного не так себе эту экскурсию представляла!

Сергий молча перекинул Леру через плечо, продолжив путь. Скорость немного замедлилась, но орёл в небе терпеливо вил круги, дожидаясь избранного вече.

– Так нечестно! – замолотила по спине рыжая. – В сумке моя косметика была! Как это я на наречение не накрашенная пойду? А? Отпусти!

– Сама вызвалась ехать. Теперь терпи. Хотя не поздно всё вернуть, просто скажи, что ты отказываешься идти со мной дальше, и очнешься в самолёте. Идёт?

– Это ты у меня сейчас пойдёшь далеко и надолго! Я совсем не то имела в виду. Ты птичек понимаешь больше, чем меня! Пусти! Пусти, говорю!

Сергий дальше не слушал.

«Не отказывается – значит, стерпит. Пар только выйдет».

Молча бежал вдоль дороги, затем по поляне, через мелкий лесок, который сменился узкой крутой тропинкой. Наконец, орёл вывел в лес и скрылся из виду.

Скорпион вернул Леру на землю, смахнул пот со лба. Снизу-вверх смотрели обиженные изумрудные глаза. Она надула губки, смотрела исподлобья, брови грозили всеми возможными муками ада, воскрешения и снова ада, только в двойном размере. Не выдержав взгляда, отвернулась первой, сплетая руки на груди.

– Здравы будьте, путники, – вырос за плечами лысый как колено дед в белой рубахе без пояса.

– И вам не хворать, – буркнула Лера.

Сергий хмыкнул, поворачиваясь к деду с доброй, печальной улыбкой:

– Прости её, Старший. Обижена на меня. Здравь будь!

Старик хохотнул:

– Ничего, молодость – не порок. Пойдём, отмеченный родом, обряд ждёт.

Скорпион, сделав несколько шагов, но замер и повернулся к Лере. Та никуда идти не собиралась. Бросил через плечо, снова шагая за дедом:

– Раз всё ещё сомневаешься, посмотри на камень. Чуть ниже по тропке, где мы поднимались.

Валерия повернулась, чтобы высказать всё, что накопилось на языке, но ни деда, ни вихрастого в поле зрения уже не было.

Стало немного неуютно. Усмехаясь над страхом остаться одной, побрела назад, к камню.

«Ха, много возомнил о себе! Вот пойду и заблужусь! И пусть ему стыдно будет!»

Камень нашла не сразу. Никак не думала, что этот балбес камнем назовёт огромный валун, который как осколок уральских гор пролежал, порастая мхом, не одну тысячу лет. Или больше? На глаз сказать сложно. В голове вертелись самые неожиданные цифры.

Вскарабкавшись на валун, рыжая дева обшарила его вдоль и поперёк. Он был изрезан ветром и солнцем так, что походил на…

«Стоп, стоп, стоп! Такой вязью ветер не мог рисовать на камне… и солнце не могло».

Лера, спрыгнув с валуна, отбежала на расстояние, достаточное, чтобы увидеть весь валун разом.

Дыхание перехватило.

На валуне неведомыми картографами изображалась современная карта Сибири. Ничего необычного, если бы не сам факт того, что этой карте было немногим меньше лет, чем самому камню.

«Нет, всё равно дурак. Какое мне дело до карты Сибири, пусть даже с тысячами лет истории за плечами?»

Хмыкнула и быстро помчалась по тропинке обратно, туда, куда ушёл чуть ранее вихрастый со странным лысым дедом.

Бежала долго. Окончательно запыхавшись, запнулась, растянулась на земле, поцарапав коленки о ветки и куст травы. Стало обидно и жалко себя, любимую.

Весь мир вокруг казался жестоким и непонятным, душным, хотелось пить или окунуться в речку. Хныкая, как маленькая девочка, услышала пение. Замерла, прислушиваясь. Пение лилось по лесу чистое, ясное, на разные голоса. Словно пел какой-то хор и не одновременно, а по очереди. Забыв про боль в подранных коленях, поднялась и пошла дальше по тропе, на слух.

Тропинка вывела на солнечную полянку.

Сергий сидел на коленях посреди поляны, положив ножны под себя. Он низко, до самой земли опустил голову с распущенными волосами. Вокруг него по ходу часовой стрелки ходил лысый старец, то напевая, то шепча заговор. За дедом по кругу бегал молодой паренёк лет тринадцати, поочерёдно подавая и забирая непонятные для Леры предметы. По краям поляны стояли четыре молодых девушки. Это их голоса раздавались по лесу. Причудливые напевы без слов, одной лишь интонация.

Лера не знала, что звонницы деда чистят лес от недоброго присутствия, разгоняют чертей и бесов не хуже колокольного звона.

Так начинался светлый обряд.

Солнце, миновав высокие деревья, светило в самый центр поляны, осеняя Скорпиона золотом. Дед в очередной раз обошёл вокруг Сергия и до Леры явственно докатились слова:

Да во славу Богов и Предков!

Пусть свершаться деяния наша!

В руках деда на солнце блеснул нож. Лера невольно вскрикнула. Но старик не собирался втыкать его в шею или спину парня, воткнул лишь в землю, упав на колени и очерчивая вокруг Скорпиона круг – символ коло – солнца.

Замкнув круг, нож остался в земле. Отрок помог волхву подняться, расставил по всем четырём сторонам света четыре блюдечка с четырьмя элементами: в одном блюдце плескалась вода, во втором горела свеча, в третьем было зерно, в четвёртом тлели сушёные травы.

Лера безотрывно наблюдала за ритуалом, отмечая строгое построение девушек и блюдец на все четыре стороны света. А отрок тем временем поднёс деду деревянное ведро, полное ключевой воды. Дед осенил воду знаменем Перуна, набрал небольшой ковш до краёв и вылил Сергию на голову.

Старик вернул ковшик отроку, взял небольшой ножичек и разрезал на Скорпионе майку. Воздел ее к свету, разрезая на лоскуты ещё и ещё, затем бросил под ноги и, топча, заговорил проникновенным голосом:

Прощай жизнь старая,

Здрава буди жизнь новая.

Отрок подхватил остатки рубахи и потащил сжигать на кострище под деревом вне полянки. А волхв поднял блюдце с зажженной свечой, обошёл вокруг расправившего плечи Скорпиона, который поднял лицо к солнцу, плотно сомкнув веки.

Дед заговорил, почти напевая:

Семаргал-Сварожич!

Велик Огнебожичь,

Спали боль-хворобу,

Очисти утробу,

У чада-людины,

У всякой тварины,

У стара и млада,

Ты божья услада!

Огни возжигая,

Мощь душ сотворяя,

Спаси чадо бога –

Да сгинет хвороба.

Тако быть, тако есть,

Тако будь из века в век!

Слова из уст волхва лились необычайно складно, ладно. Обойдя полный круг, волхв вернул блюдце со свечой на место. Огонёк на фитиле свечи и не думал гаснуть, порывы ветерка его словно и не касались.

Дед подхватил блюдце с зерном, снова пошёл вокруг подопечного, голос возвысился:

Ой, ты Мать-Сыра-Земля,

Ой, вы духи леса,

Вас зову на помощь я

Призываю всех и вся!

Сыны Рода приходите,

Своим чадам помогите!

Тако быть, тако есть,

Тако будь из века в век!

Зерно высыпалось на плечи Сергия. Дед тут же подхватил блюдце с водой, вновь пошёл по кругу, продолжая речитатив и поливая голову сидящему в круге:

Живая вода, иди-ка сюда,

Боль-хворобу смой,

Чистотою омой,

Живот [1] чаду дари,

От зари и до зари.

[1] Жизнь на старорусском.

Настало время последней чаши. Волхв встал сбоку от Скорпиона, обдувая тлеющими пучками по ветру и приговаривая:

Стрибог, боли подхвати

Да подальше унеси,

Да за тридевять земель,

Её в окиян ты слей,

Унеси за черту,

Да подальше в пустоту.

Сам возвращайся,

А боль там оставайся.

Волхв поставил последнее блюдце, принял от отрока деревянный оберег с символом грозы и повесил чернявому на шею.

Девушки повысили голос, напевы взлетели в небо, радостные и волнующие. Лера смотрела, не отрывая взгляда, действие завораживало. На север от Корпионова, там, где стояла свеча, на миг вспыхнуло пламя – показалось? – за спиной в блюдце булькнула вода, по левую руку остатки зерна, словно кто-то шевельнул, а по правую руку ветер поменял направление дыма от тлеющей травы.

Эти голоса заставляли молчать и слушать, впитывая каждый момент пения самой душой, раскрываясь на встречу. Сергий ощущал, как внутри кольнуло и расплылось теплом по телу. Заговорили сами корни, воспринимая, впитывая разноголосье. Песня грела, разливаясь от солнечного сплетения к рукам и ногам. Дух вырвался за пределы тела и взмыл в небо, летая с орлом.

Волхв расплылся в улыбке. Встал напротив свечи, спиной к одной из девушек и лицом к сидящему в круге, поднял голос ещё на порядок:

Свят огонь, гори, гори,

Круг огня нам сотвори!

Лера быстро моргнула, но снова показалось, что свечка на мгновение вспыхнула.

Волхв подошёл к блюдцу с зерном:

Свят Земля, к тебе взываю –

Твою силу вызываю.

Чадо божье огради,

Боль-хворобу не пусти!

Теперь Лера не сомневалась, что зерна вновь тронула незримая рука. Видела чётко и ясно. А старик прошагал до блюдца с водой. Голос почти сорвался на крик, тяжёлый и басовитый:

Ты, вода, теки, теки!

В добром деле помоги!

И последнее блюдце подверглось речи волхва:

Ветер, грязь всю подхвати,

Да подальше замети!

Скорпион поднял веки, протянул руку к свечке и, повернувшись в бок, поджёг зерно, шепча:

– Во славу предкам!

Отрок передал деду ковш воды с мёдом, волхв протянул его Сергию.

Скорпион молча принял ковш, отпил, повернулся в другой бок, потушил тлеющую траву, развернулся по прямой, потушил свечу, и, остальное вылил на землю перед собой, повторяя:

– Во славу предкам!

Ковш вернулся в руки отрока. Скорпион поднялся на ноги, вынимая нож из земли.

Обряд закончен.

Волхв подошёл, сложил руки на плечи парня:

– Ты умер для прошлой жизни и воскрес в новой. Через три дня боги скажут мне твоё тайное имя. Ты станешь витязем рода. Через девять дней эгрегоры дадут тебе силу, и ты получишь высший тотем.

Сергий поклонился в пояс и повязал перевязь за плечи.

Лера тяжело выдохнула, поднимаясь с травы.