Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Степан Мазур,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 307 (всего у книги 360 страниц)

– …Не долог на земле твой скорбный век. Стенания, печали, скверна, подлость. В пыли у ног лежит святая доблесть, – дописал демон.

Ангел отмахнулся и продолжил:

– Любовь идет от глаз твоих, от век. От мыслей, чувств, желаний и творений.

От светлых дум…

– …которых не хватает вам на век. Ты глупый, человек. Тебе до дум, как птице до дна моря. В своей любви утопишься в момент. Потом ещё хлебнёшь не раз ты горя. Такой ты человек. Безумный человек весь свой прискорбный век.

Ангел пихнул локтем демона и продолжил:

– Любовь спасает мир от суеты, великое даруя от Вселенной…

Демон подошёл с другой стороны.

– … м ты ползёшь вперёд по жизни бренной, не ведая…

– …великой красоты!!! – быстро написал ангел, обогнав оппонента.

Демон почесал рога, выдернул перо из крыла ангела и дописал:

– Которой так хватает во Вселенной. Но слеп ты, недоношенный судьбой. Спи в жизни. Твоя жизнь пойдёт за мной.

Ангел сурово посмотрел на демона, тот чуть отошёл. Тогда ангел продолжил:

– Любовь – начало всех начал на свете. Она рождает всё, что в мире есть. Лишь человеку выпадает честь…

Быстро подбежал демон, вписывая в манускрипт:

– …подлить, язвить и быть самим собою. Не ведая о том, что пред тобою.

Ангел зачеркнул последнюю строчку, надписал:

– …Хранить живое, быть за всё в ответе. Его предназначенье – жизнь беречь…

Демон согласно кивнул и дописал.

– …но он не понимает о чём речь. Пренебрегая Разума советом, он сбрасывает ношу эту с плеч. Так легче жить, духовность презирая. О Высшем не заботясь никогда. У человека есть одна беда. Живет он, о Великом мало зная. И в этом мировая суета.

Ангел кивнул и дописал от себя:

– Горят огнём поступки прошлых лет…

– …а человека не было, и нет! – дописал демон.

Оба вздохнули, пожали друг другу руки и поставили… троеточие.

Богатыри рассмеялись. Аплодировали стоя.

– А вот это в яблочко.

– Десять баллов.

Трое на сцене не ушли. Серый вновь зачитал начало нового творения:

На временном пути [5]

Разговорись, ну, как я и ты,

Добро и Зло.

Их диалог был содержателен,

И очень строг.

Демон с ангелом на сцене выступили уже в роли «зла» и «добра». Сходу стали репетировать новую сценку:

– А… ты опять…

– Да, я… Привет.

– Ну, как работа?

– Сущее проклятье.

– Ой, кто бы говорил. Ломай себе и рушь. В итоге всё равно срываешь куш.

– А ты, значит, живёшь? Всё строишь и возводишь? И думать о другом не можешь?

– Пусть так. Ведь каждому своё. Людей мне только жалко. Метаются меж двух дорог, но спотыкаются и катятся в канавку…

– … своих страстей канаву! Кто виноват? Путь под ногами надо ощущать, кабы не в яме той лежать.

– Не нам судить. Мы можем лишь об этом говорить.

– Что мне с того? Пусть доживут. Грызут меня сомненья, что недолго им осталось. Недаром я им повстречалась.

– Да как бы с носом ты подруга не осталась. У них не всё как у людей. И в пламени своих страстей они сгорают, но в космос их сигналы улетают. Галактика полна их новостей.

Серый закончил:

Зло призадумалось,

Добро поникло,

А человек продолжил путь –

Дорогу жизни что б

К себе лицом перевернуть.

А зло с добром пускай себе гадают,

Куда ногой он дальше поступает.

Они, признаться, испокон веков

немногим больше знают.

– Давно в театре не был, – вздохнул Родослав. – Творчество мыслит иначе.

– Мы так другим театром заняты. Забываем, что есть ещё какие-то… Искусственные. Удобные такие, с заданными правилами. Точные, отшлифованные до блеска своей подачей.

– Сотворённое не может быть искусственным.

– Но оно же не рождённое!

– Как знать.

На сцену снова вышли ещё трое в костюмах волхва и рыцаря. Третий был без костюма, он и начал:

Монах и старец в чистом поле повстречались [6] .

В вопросах веры в мненьях не сошлись.

За это долго бились

И молодость в кресте одерживает верх.

Волхв упал на колени, раненый мечом. Паладин занёс оружие над головой, гордо выкрикнув:

– Умрёшь ты, жалкий раб! Что продал свою душу! Гореть тебе в Геенне сотни лет!

Волхв гулко ответил:

– Да что ты знаешь о душе? Ты, ослеплённый верой?! Ты светом ослеплён! И сам идёшь во тьме.

– Моя душа принадлежит лишь Богу. Он создал нас, свободой страстной наделив.

Хрипло кашлянул волхв:

– И где узрел свою ты скорбную свободу? Твой бог сказал тебе – рубить? Не слышал ты о том. Но рубишь ты, не в силах уточнить. А коли так, то пешка лишь в его игре. И без обратной связи не познать СЛОВА тебе.

Покачал головой паладин, останавливая меч:

– Я бьюсь за царство света, жизни. Повержен будет враг!

Снова приподнял голову волхв:

– Но кто есть враг? Ты сам себе лишь враг! Пусть будет так.

– Молчи, презренный! Моё дело свято! Я заработал уголок в раю. С табличной я туда войду. А после – побегу и поплыву.

Шёпотом ответил волхв сам себе:

– Беги, беги. От жизни и от ада. Раба лишь ждёт тебя награда. И в беге проклял душу ты. За то, что рубишь головы, пугаясь пустоты внутри.

Рыцарь прислушался, воскликнул:

– Чего молчишь? Ты верно бесов вызываешь? Вот я мечом тебя! И крест мой при себе! Я воли им не дам. И остриё познают. С тобой уйдут. Тому повинен будешь ты.

– Вся нечисть жизни – ваша лишь дилемма. Вы боритесь с чертями. Но черти в вас самих. А мы дружны с природой и друг другу верим. Мы дети леса, нам неведом страх.

– Вздор!

– Что вздор? Что наши души – наши навсегда? Что никакие боги не возьмут доныне и всегда?

– Опасный вздор!

– Врагов ты ищешь, славы и почёта, но меч несёшь по всей земле. Горит она, чернеет и проклянёт тебя в тоске. Да бог твой не тоскует. Он жертву ждёт. Ты принесёшь ему её в своём порочном сне.

Призадумался паладин, чуть позже ответил:

– Наш меч и крест пройдут по всей святой земле. Невежество умрёт в веках. И вы, не мы, останетесь во снах.

– Ты прав. В иной реальности останется лишь страх.

– Свобода! Честь!

– Свобода, честь и совесть – умрут в веках. В удавках люди, кандалах. Их слышишь ты? Гремят засовы, слёзы на глазах. Всех в клетку поселите вы, не забывая окунуть в крови, да подогреть в кострах.

– Клеть лишь для плоти!

Рассмеялся волхв.

Поправился паладин.

– Для плоти духа!

Вновь рассмеялся волхв.

Взбешённо продолжает паладин:

– Хотел сказать я – для души!

– Руби, руби. Ты глуп, невежда. Узрят мои потомки иную суть креста. И ужаснувшись вашей добродетели, проснётся мир от сна. Тогда придёт твоя зима.

Печально вздохнув, паладин срубил голову волхву, бормоча:

– Опасен, старец ты. В словах твоих… Есть нечто.

Паладин упал на колени, хватаясь за голову.

– И Нечто есть, но это…не слова.

Тот, что был без костюма, как беспристрастный судья, добавил со сцены:

Так молодость одерживает верх,

Но опыт слишком тяжек.

Вздыхает паладин –

На сердце тяжкий грех.

Но миру что?

Едва ли слово скажет.

Когда СЛОВА кричат –

Молитву презирают.

– Брат, ты зациклился на смене формаций, – сказал без улыбки Миромир, наскучив постановкой. Без спецэффектов, юмора, сексуальных сцен и убийств в деталях долго внимание не удерживается.

– А ты снова переборщил на новых основах. Дом не стоит без фундамента и техногенный мир долго не проживёт без постоянных вливаний, доработок. А тебе некогда следить за своим детищем, в виртуальной реальности поселился. Либо следи за скоростями, либо я новое здание построю. Мне надоело, что кто-то постоянно вырывает целые куски себе на потеху. Ни стабильности, ни разумения. Одно развитие. В разные стороны здание растёт. Хоть и на едином фундаменте – при такой структуре всё равно рассыплется. Чаще к развитию атакующих средств человек склонен, чем к созидательной стезе. Ответ мироздания не заставит себя долго ждать. Тебе нужны новые странники, вмешивающиеся во все дела? «Наши» дела!

– В наши дела кто только за всё время не вмешивался. Помогло это им?

– Им нет, но у людей каша в голове. Каждый вмешивающийся попытался частичку себя оставить. Чисто в доме, где каждый ходит обутый? А здесь ещё жить.

– Ну, так объясни жильцам!

– А их принципы? Почему-то разный уровень слуха у каждого. Не желают слушать идущего рядом. А вот если на гору за советом взобраться, то да, тамошний житель за всю пройденную, переоценённую дорогу покажется мудрее любого мудреца, живущего рядом, под боком.

– Нет пророка в своём отечестве. Едем за мудростью в Индию, Японию, Китай и прочий Непал, лишь бы подальше, повыше, чтобы меньше кислорода для мозга. Чем дальше идёшь к цели, тем светлее просветление.

– Дорога, конечно, не помешает. Пока долго думаешь, мысли концентрируются, ищешь разные подходы. В итоге за это время сам получаешь озарение. Без посредников. Только оно тебе уже ни к чему. Время упущено, брат.

– И со временем у них проблемы, брат. Потому рождаются мёртвыми. Существовать – существуют, а жить не успевают.

Спорили братья. А со сцены уже неслось:

Вот точка откровенья [7] .

Всё до неё зовётся – жизнь.

Всё после – смерть.

И где начало жизни?

Где смертная черта?

Не ведает, как водится,

Не та, не та…

А кто-то свыше всё смеётся.

Что наша жизнь?

За что бороться?

– Вот я начало! – начала «жизнь».

– Значит, я – конец! – продолжила «смерть».

– Даю я первый отблеск предрассветный…

– … который догорит под вечер незаметным.

– Да ты не спорь. Ведь ты в конце пути. Какая твоя суть? Ты – слёзы и потери!

– А я не спорю. Я – седая дань, что заберёт вовеки всё живое. Всем быть со мною.

– Лишение и боль! Ты – когти ночи, что скребут на сердце.

– Да, я изгой и зло в судьбе, но, правда, вся во мне, а не в тебе. Я мудрость собираю.

– К чему ты клонишь, о, проклятье, всего живого? Что под конец они намного больше знают?

– Другому что б живому быть, всё старое должно погибнуть, освободить дорогу. Тогда – долой тревогу.

– Перерождение – не твой конёк. Погибнет всё живое в твоей игре. И смысл смерти будет позабыт, когда с нуля им снова жить. И разрушать, взрослея, а не творить, и не любить. Они забудут за что жить.

– Последний день – для всех последний день. Не расселились среди звёзд – умрут с планетой все, иного быть не может. Всему отмечена черта.

– Но может им подольше стоит жить, что б поумнеть? Ты забираешь лучших. Так всегда. А худшие, как водятся, живут. И здравствуют на белом свете. Но познавая суть, они творят безумия, желая только рая. А тропы их бредут во тьме. И души прогорают.

– Когда во тьме горит свеча она слепцам что кораблю маяк. Пусть лучшие гребут от рифов края. Иные пусть плутают. Слепцы по жизни, как водится, намного больше знают.

– Рукой слона ощупав, они составят мненье и с ним умрут, других тем знаньем поучая.

– Не хочешь глаз открыть – прими его. Иного не бывает.

Сценка закончилась и не дослушав послесловия, артисты ушли. Готовые декорации позволили покинуть сцену декораторам, ушёл в окружении молодых артистов режиссёр, давно проверил звук звукооператор, настроен стал свет на сцене, всё готово к завтрашнему выступлению.

Только одинокий молодой голос как молитву заучивал последние куплеты. И двое так и незамеченных зрителей слышали эти слова в образовавшейся тишине:

Грохочут величайшие столетья [8] –

Венец бессмертию настал.

Но кто-то снова не ушёл в финал,

Остался, огляделся и новую Вселенную создал.

Живёт всегда лишь мысль,

Она бессмертна,

Она – Творец.

Какой войною не был бы конец –

Она живёт и здравствует вовеки,

Давая дань судьбе,

Да шансы человеку…

Но как бы тот не прогадал.

Деянья прошлых дней, великие победы

И горечь поражений в прошлом.

Все споры, ложь и правда –

Забыты навсегда.

Пусть в небе догорает

Последняя звезда,

И мир на грани – как всегда…

Жизнь улыбнётся и растает.

Навсегда.

Не прозябай же в сумраке тысячелетий.

Она твоя.

Так проживи её не зря.

На то тебе и жизнь дана.

Театр опустел. И словно никогда не было двух странных зрителей в зале. Только воздух застыл в тревожном ожидании завтрашней премьеры.

Жатва душ намечена. Быть ажиотажу.

[1] «Дар Творца». Авторское

[2] Авторское. «Послание»

[3] Авторское. «Круг свободы»

[4] Авторское. «Манускрипт».

[5] Авторское. «Двое»

[6] «Жги, руби». Авторское.

[7] Авторское. «Жизнь и смерть».

[8] Авторское. «Послесловие».

Часть четвёртая: «Взросление». Глава 2: Кто там?

Полуявь.

Он стоял напротив. Странный мужик с огненными волосами. Нет, они не пылали огнём, как у демона какого, просто такой цвет рыжего, словно в волосах запутались лучи самого светила.

Взгляд его пристальный, пронзающий. Несколько нахальный, словно блондин – девка какая на базаре для продажи.

Словно раба опытный хозяин покупал. Так смотрел этот взор. Опытный, тёртый, заглядывающий далеко вперёд. И сильный, мощный.

Не крепостью мышц и статного тела закалкой – Сёма пять лет, как перестал соизмерять силу объёмом мышц – а объёмом энергии он довлел.

Она оплетала, топила в себе. Блондин ощущал себя горошиной на кровати. То ли для царевны, то ли мышке на зубок на пробу. Мозг подкидывал что-то подлое и мелкое в определениях, скованный страхом.

Так тело ощущало странного гостя.

А рыжий смотрел. Смотрел, как на товар. Максимум, как хозяин на щенка. И словно гадал, получится ли из собачки боец или пёс на привязи у дома – верхняя планка?

– Ты ещё что за рыжий чёрт? – обронил Сёма, устав от этого взгляда.

– Хм, давно меня так не называли. Гавкать научился… А укусить?

Сёма без сомнений показал средний палец. Влезать в личное пространство уже нарушение, а ещё и вредить, когда вредить не позволяет сам хозяин тела – за это мироздание подразумевало ответный выпад. Ещё с самого посещения гиперборейского форпоста глубоко в сознании окопалась мысль, что баланса никто не отменял. Скорпион пытался открутить пару винтиков, разбалансировать механизмы. Так винтиком прилетело в самый лоб.

– В другой раз. На кой ляд ко мне в мозг залез? Только я собрался наведённый сон посмотреть, подбирая сюжеты, как на тебе – явился…

– Видишь?

– Я уже достаточно взрослый, чтобы осознавать состояние пространства-времени. Канал между сознанием и подсознанием расширить не сложно. И прекрасно понимаю, что тело моё лежит в лесу на крыльце, а ты создал удобное место в тонком мире и затащил меня сюда, чтобы пообщаться тет-а-тет. Только без спроса. Так что не диктуй своих условий. Давай компромисс?

– Смотри-ка, и зубы выросли, – обронил своё, непонятное, рыжий.

– Назовись или я просыпаюсь, – отрезал Сёма.

– Ты и так просыпаешься… Быстрее, чем я думал. Причём вне созданного эгрегора. Я бы даже сказал, что начинаешь формировать свой.

– Имя!

Рыжий усмехнулся. И без того зыбкий, нечёткий мир, стал растворяться.

– Миромир, – услышал Сёма перед тем, как открыть глаза.

«Брат отца Скорпиона? Отец Меченого? Точно, такую силу можно накопить только за какие-то сорок тысяч лет странствий… Интересно, с кем бы я за это время научился сравнивать людей?»

– Что ты хочешь, Миромир?

– Просыпайся… Всё и так идет по плану.

* * *

Дальневосточная тайга.

Блондин приподнялся на локте, аккуратно спуская ноги со стеленной медвежьей шкурой широкой лавки. Ещё не открывая глаз, обронил:

– И давно ты безрукавку на рубахи сменил?

Вопрос предназначался брату, которого ощутил раньше, чем открыл глаза.

– Проснулся? Так быстро? Погоди, не вставай, – сказал Скорпион.

Подошёл, склоняясь над ним с разведёнными руками. Ладони, не касаясь тела, прошлись несколько раз от макушки до пят.

«Помогает себе руками? Не иначе как полный анализ? На глаз что ли не видит?», – подумал Сёма.

Бровь Скорпиона поползла вверх.

– Странно, ты залатал тонкие тела гораздо быстрее, чем я думал.

– Ты не прокачивал меня?

– Нет. Я только обозначил форму тел. Чтобы ты не расклеивался, не растекался по пространству, а быстрее аккумулировал свою энергию в заданных рамках.

– Тогда это он, – заявил Сёма, поднялся с лавки и пересел за стол.

Тело мучил зверский аппетит и на самовар и горы печёного под марлями смотрел подозрительно. Хотелось мяса. Прямо с костра. Чтобы сок капал, и обжигало пальцы.

– К тебе ещё и гости заходили?

– Один. Рыжий.

Сергий сложил руки на груди.

– Рыжий, значит.

– Не просто рыжий. Таким рыжим может быть только твой дядя.

– Дядя… – потрясённо протянул Скорпион. – Я его никогда не видел воочию.

– Я видел. Мельком. После той битвы в небоскрёбе в Нью-Йорке.

– И каков он?

– Толком не рассматривал. Не то состояние было, чтобы глядеть по сторонам. Ты только возродился и помчался вниз, а я был слишком подавлен, чтобы смотреть по сторонам. И вот он пришёл сам. Правда, я не понял зачем.

– Теперь ты понял, почему я поставил барьер от всех и от своих в том числе?

– Это не повод пропускать мои день рождения! – воскликнул Сёма и повертелся вокруг стола, поднимая покрывающие тарелки тряпицы. Но мясного ничего не нашёл. Удивился. – У тебя в холодильнике мяса случаем нет?

– У меня нет холодильника.

– Отшельник! – снова воскликнул блондин. – Зверь, дикарь и вообще без Интернета!

– Руснэта?

– Ну, это внутренний ресурс страны. Антисистема не стала выводить его за пределы страны. Пока ресурсов не хватает. Сначала опробуем на Союзном государстве, а там видно будет.

– И кто из нас дикарь?! Снова все изобретения в стол? Ждёте, пока перекупит кто-нибудь из западных предпринимателей? А потом вопросы: «Почему это первыми изобретаем мы, а используют они»?

– Ты на кого кричишь? У меня молния понимаешь, внутри сидела с самой командировки. А он… – Сёма осуждающе покачал головой. – Никакого сочувствия больному. Выходи из леса и кричи на Совете, сколько влезет.

Сергий хмыкнул.

Сёма стянул последнюю тряпку:

– Ух, вареники с картошкой и грибами. Но где мясо?! Скажи ещё, что у тебя ноутбука нет и сериалы ты не смотришь. Совсем что ли?

– Кстати про интернет и прочие компьютеры, – присел рядом Скорпион. – Ты знаешь, что слово Русь рунами пишется как PC? На латинице очень похоже на английское одноименное… ну ты понял.

Сёма, яростно жуя, спросил:

– Стой, ты хочешь сказать, что персональные компьютеры (personal computers) были задуманы на Руси?

– Догадливый. Числобог – не бог чисел, как могут считать недалёкие, но самый первый компьютер богов. Все новое – лишь хорошо забытое старое.

Рысь появился как из сказки – из ниоткуда. В руке на большой тарелке исходили паром жаренные телячьи отбивные в собственном соку, облитых соусом и приправленных специями.

– На, голодающий, только не кричи. Гармонию всю распугаешь. Нам и грибов хватает.

Сёма получил тарелку в руки. Она оказалась горячей, обжигающей. Ойкая, меняя пальцы, поставил на стол, взглядом пошарил в поисках ножа, вилки. Хмыкнув, подхватил обжигающее мясо пальцами и чуть подув, впился зубами в сочную, нежную мякоть.

Скорпион смотрел не то, чтобы как на щенка пару минут назад Миромир, но во взгляде было что-то и от этого – оценочно-осуждающее. Но Сёма уже не обращал внимания, усердно услаждая животные инстинкты.

«Наверное, с таким аппетитом так и завтракали отец с дядей среди лесов, гор, полей. Тысячи лет? Десятки тысяч? Кто из них первым отказался от мяса и отказался ли вообще?», – подумал Скорпион.

Рысь повёл плечами, словно брат задал вопрос вслух. Поглядывая на чавкающего блондина, хмыкнул:

– У каждого своя дорога к Творцу.

– Мне порой кажется, что, дойдя, мы снова идём по кругу.

Дверь дома распахнулась. Ёруш важно встал на крыльце, оценивая обстановку и действую по ситуации. Ведь сзади уже нагоняла мать, пытаясь хоть что-нибудь одеть, чтобы бегал под солнцем, не боясь сгореть так, что после облазить.

Сёма глубоко задумался, ритмично жуя. Первый голод прошёл, и организм теперь вяло спрашивал, зачем ему эта тяжесть в животе? Строй мыслей пробежался на ускорении, уточняясь, детализируясь. Отрывок времени словно вырезали ножницами. Очнулся, когда пальцы зашарили по пустой тарелке, рот жгло и жутко хотелось пить.

За столом завтракали притихшие после происшествия Владлена с Натальей. Названная сестрёнка разглядывала его, соскучившись за два года. Скорпион ушёл, а Ёруш сидел на коленях отца и внимал каждому слову его длинного монолога. Тот был больше похож на сказку на слух непосвящённого человека. Видимо, сын и воспринимал сей рассказ, как сказку. Но не смел перебить, и внимал, внимал, давая возможность Наталье немного отдохнуть и нормально позавтракать.

* * *

Тогда и Сахара цвела плодороднейшими землями, север Африки цвел, как райский сад, о засухе не было и речи, Гренландия и та была покрыта зеленью, оправдывая своё название. Климат мягче. Гиперборея расположилась от берегов Северно-Ледовитого океана до Чёрного моря. К югу от Гипербореи, цвела малая империя – Атлантов.

Большая же часть Атлантов жила в другой части света, на большом острове, ныне затопленном. В Африке была империя Лемурии. Три величайших империи: лемурийцев, атлантов и гиперборейцев жили в мире и согласии, развивая технологии и постигая себя и мироздание, пока не достигли уровня богов. Возможности их стали безграничны.

Боги и демоны давно вмешивались в дела людей каждый на свой лад. На Земле усилиями Сатаны и Люцифера расцветало зло, ложь, коварство, предательство, лицемерие, слабость, трусость и жажда богатства.

Первой подалась им удалённая от севера Лемурия, затем пороки охватили и атлантов. Гиперборейцы все ещё жили правдой и любовью, как и завещал Род, но и они долго не смогли противостоять новым вызовам.

Вспыхнула череда великих войн. Где чтобы выжить, человек уподобился зверю. Наместник решил уничтожить погрязших в войнах предков людей. И ударил по Земле второй Луной. С небосвода по его наказу скрылась вторая Луна, упала на землю, неся разрушение. Орбита земли изменилась, смешав энергетические потоки и изменив привычные поля.

Мир резко изменился. Смерть пошла гулять по земле и в воде. Растаяли северные льды, чиня великий урон Гипербореи. И настал Великий Потоп, скрывший многие плодородные земли по всему миру.

Затем засуха обрушилась на мир, от которой многие земли иссохли, подобно Сахаре. Непогода стала терзать измученных катаклизмами пралюдей.

Старый мир завершился оледенением. И забытьем. Потомки, веками борясь с последствиями гнева наместника, терзаемые войнами друг с другом, позабыли прошлые достижения.

Люди пытались просто выжить.

Многие боги покинули планету, скрываясь в космосе. И уж совсем жалкие кучки людей выжили в том аду, что называлось новой Землёй.

Новые люди стали отрезаны от цивилизации, постепенно забывая свою Силу и прежнюю мощь. Всё ниже опускались они, прячась по пещерам, спасаясь от холодов. Немногие оставшиеся в живых дрейфовали с северной прародины на юг, к Африке. Отсюда же они после двинутся обратно на север, вслед уходящим ледникам.

Шли годы, столетия, тысячелетия. Новый человек с нуля поднимался в ступенях развитии, заново постигая свои возможности. Вместо полёта в космос, орудовал он каменным топором, вместо невербального средства общения, использовал знаки жестов и бессвязных слов нового языка.

Руны Рода и Макоши, от которых пошли санскрит и латиница, как более упрощенные варианты, ходили лишь в устах посвященных, помнивших былое и используя, кто для власти над новым, кто во благо, спасая рода человеческие. Нередки были и посещения спасшихся с Земли существ: богов, представителей лемуров и атлантов, серокожих, да много кто приходил посмотреть на падение асов. Тогда среди племён появлялись знания астрологии, инженерии, медицины, религий, нужное и ненужно смешивалось, перевариваясь в котлах становления объединения человеческой расы.

Не все силы помогали людям вспомнить, кто они есть. Многих устраивали люди в животном состоянии, как материал для исследований. Они не строили удивительных сооружений, не оставляли дивных артефактов, но поклонялись войне. Богам войны: вновь пылала Земля, и откатывались в развитии давно позабытые цивилизации.

Человек рос наравне с природой. Величайшие знания канули в лету, младшие боги, не видя больше угрозы, сменили гнев на милость, некоторые стали даже помогать людям, открывая крупицы людских же знаний. Человек не мог помнить свои возможности и стал поклоняться подобным богам, верить в них. До этого ничего подобного не происходило. Пралюди никогда никому не поклонялись. Творец не требовал почитаний, раболепия.

Велес, пришедший бог второй волны, ограничил часть людей в рамках одного континента – Африки. Здесь был создан людской рай, своеобразная золотая клетка, ограничивающая любую деятельность человека, чтобы обеспечить тихую размеренную жизнь его созданиям. Подопытные люди тупели, жирели, слабели, а пришельцы вбивали в неразумные умы, что это и есть истинный рай человека. Для него и созданный. Там людей держали наравне со зверями. Но лишь единицы замечали, что что-то не так, не правильно, ещё меньше осознавали, что человек создан Творцом для других целей. Отдельные изгои-герои, не согласные с такой жизнью искали правду, путешествуя сквозь завесы божьих правил. Велес гневался и уничтожал подобных. В какой-то момент он создал свой тип людей на основе старого кода. Но и они покинули райские резервации. Те трое: Лилит, Адам и Ева.

Созданные смешалась с родами потомков богорождённых.

Под прессом божьих сил, в головы людей резервации вбивалось, что Африка и является прародиной человечества, и человеческой цивилизации не более шести-семи тысяч лет. Но покинувшие «рай», видели всю правду жизни, без розовых очков. На них и ополчились все силы небесные. Пришлые боги делали всё, чтобы люди не вспомнили свою суть, не узнали правды. Эти личности вместе с людьми вне резерваций боролись с богами, кроили мир по-своему, многие сами становились богами. Срока жизни Первых хватало на это. Адам, покинувший «рай» около шести тысяч лет назад, жил девятьсот с лишним лет. Арий, потомок богорождённых, первый предводитель, уведший свои народы с леденеющего севера от наступающих ледников около сорока тысяч лет назад – около пятисот. А потомки его жили кто больше, кто меньше, часто просто гибли в боях. А так жили бы ещё и жили.

Рода сотворённых и богорождённых перемешались. Позже религии единобожия затёрли воспоминания о последних. Урезали сроки существования мира политики нового мира. Держава распалась на лоскуты. Кусками проще управлять, их проще преобразовать.

С каждым последующим поколением люди становились всё слабее, пока не стали чело-веками, тот самый «век» которых и так немилосердно сокращался. Так, тем, кто стал демиургами, быстрее влиять, отсеивать. Генетики ещё те…

* * *

Уже устал слушать и убежал играть Ёруш, уже позавтракали и убрали со стола Наталья с Владленой. А Рысь всё говорил и говорил, пока Сёма и сам не задумался.

Многое из рассказанного совпадало с виденным во снах. Получалось, что на Земле одновременно происходило столько событий, что черт ногу во всём сломит. Теперь можно строить одни теории по деталькам, пока не сложится вся картина Бытия. И ни разу не библейского.

«Много частных погрешностей, условностей. По миру до сих пор сколько древних бункеров осталось, космодромов. Предприимчивые люди на них, как на строительных площадках, пирамиды возводили везде, где можно… или не совсем люди».

Рысь, странно посмотрев на Сёму, прервал повествование. Сёма в свою очередь посмотрел через плечо, пошарил глазами в поисках Скорпиона, но тот ещё не вернулся. А рысь смотрел строго.

– Чего?

– Да так… Купол снова в клочья, – посуровел Рысь. – Кто к тебе приходил?

– А… это рыжий, – спокойно ответил блондин. – Самый рыжий из всех, кого я когда-либо видел. Тот ещё генетик-демиург. Сколько у него детей?

– Один. Как и у Родослава. Ты с ним знаком. Он проклял тебя не так давно.

– За сорок две тысячи лет по одному сыну? – припомнил Сёма. – А дочерей сколько?

– Этих без меры. Про матриархат слышал?

– Слышал.

– Если во главе рода, племени или клана вставала женщина, то значит, лет двадцать назад там проходил рыжий или блондинистый демиург. Хватало и ночи, чтобы наследие оставить. Дальше кровь играла.

– Матриархат, значит?

– Слышал о поляницах-амазонках? Но это не в Амазонии, как понимаешь. Область в Южной Америке так тысячу лет спустя назвали. Речь идёт о землях южнее Киева. И периода ранней Киевской Руси.

– Какой интересный мир.

– О, да, – протянул Рысь, расставаясь с надеждами вернуть куполу стабильность, пока внутри его этот блондинистый гость.

Карма. Перехлёсты жизни.