Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть третья: «Чередование». Глава 12: Бремя первых

Некоторое время спустя.

Россия. Амурская область.

Космодром «Свободный».

Вся мировая общественность приникла к экранам многочисленных телевизоров, мониторов, проекторов. Трансляция по всей планете. Первый полёт с людьми на борту до Марса, как-никак.

«Предтеча, первая ласточка к колонизации. Микро-шажок к решению вопроса перенаселения. И макро-шаг к вопросу о выживании человечества», – подумал Дмитрий Александрович: «Можно подумать, сразу удастся отправить за колыбель человечества хотя бы сотню-другую миллионов людей. Даже отправляй один Китай по триста пятьдесят миллионов человек – это будет всего лишь ежегодный прирост его населения, не более. С такой страной невозможно воевать. Она уже доминирует на планете – только если телепортом половину страны выселить разом».

Научно-конструкторский корпус космодрома Свободный с особым интересом посматривал на отображения проекторов. На одних в разных ракурсах прямой трансляцией крупнейших телекомпаний из Майами с мыса Канаверал шёл волнующий репортаж о подготовке к запуску первого пилотируемого корабля с тремя астронавтами на борту. На других экранах передавались шпионские съёмки центра управления полётом, крупные планы самого корабля, схемы, добытые антисистемниками. Разведка структуры работала превосходно.

Космовед, как и весь свой подручный состав, смотрел пристально, молча, к комментариям коллег не прислушивался. Зубы на нервной почве грызли губы. Мало того, что шелушатся от нехватки витаминов, которых некогда принимать, а чаще просто забываешь, так ещё и стресс.

Снова этот проклятый стресс!

Годы Перестройки, Смута воинственных девяностых, гламурно-транжирные годы рыночного безумия нулевых, периодические кризисы десятых, пополам с деградацией отрасли двадцатых отбросили освоение космоса Родиной. И пока настоящие конструкторы заменили эффективных управленцев, да латая дырки, разбирались что к чему, время ушло.

«Время не прощает ошибок недальновидной политики. Можно сколько угодно выделять средства для достижения Цели. Но если нет лидеров, способных дать пинка для её достижения, то сытый голем системы лишь зевнёт и перевернувшись на другой бок, продолжит спать, сладко покушав освоенными средствами».

Не сразу взялись за восстановление космических программ, а когда взялись вплотную, форсированной, бешенной гонки уже не хватило, чтобы догнать Штаты. Скудное финансирование, забытые прорывные технологии, стареющие кадры, организация работ с демократическим подходом – всё летело в трубу десятки лет.

«И что теперь, за несколько лет, нужно было сделать чудо? Но народ-то остался прежним и в чудеса верить разучился, пусть даже из этого народа выжаты все стремящиеся вверх сливки научно-технического гения».

Семи лет существования Антисистемы не хватило, чтобы догнать и перегнать. Корабль, стоящий в ангаре, был готов лишь на пятьдесят девять процентов. Пусть и превосходил по характеристикам в два с половиной раза тот, который запустило НАСА в долгий полёт. Двигатели, к примеру, были спроектированы на иных концепциях физико-математических законах.

«Но кому какое до этого дело, если мир помнит только первых?» – снова подумал Космовед, вздыхая.

Дмитрий ругался про себя и с горя пил коньяк. В этот тяжёлый день устроил всем выходной. Но маньяки до космоса, что жили ощущением звёзд, домой не спешили. Грустные лица, печальные глаза. Все здесь.

Конечно, общечеловеческая победа, но сами в печали.

«Могли бы и сами, чёрт бы всех побрал! Но именно эти додумались лететь на красную планету на жалком подобии жестяной банки, которую во всю восхваляют с десятков экранов, а не они на гении космического чуда на инопланетных технологиях. Запчасти у НАСА отваливаются ещё на старте, никакого запаса прочности. Сколько раз откладывали полёт? Официально два. Разведка же говорит, что семь. Это всё равно, что на запряжённой в плуг лошади путешествовать вокруг Земли. «Клуб» особо не вкладывал ресурсов в освоение космоса и дальнейшие колонизации. Их всё устраивало и на Земле, где под контролем почти девяносто процентов всего происходящего в мире, а прочие десять не имеют никакого значения. И пусть НАСА получала сотни миллиардов, что вроде бы весомо в цифрах, но ведь столько же вкладывали и в разработку нового стирального порошка, духов, автомобилей, сверхвкусных чипсов, сверхудобных сидений для унитазов, и во все сферы тотального потребления. Бессмысленный профессиональный спорт с бесконечными кубками, турнирами, первенствами, где добывался один лишь престиж без прока, и соревновались фармакологические компании. Конечно же, лились финансовые реки и в новые системы вооружения, способные уже не десятки, но сотни раз уничтожить хрупкий, чуткий до агрессии мир. Без бряцанья оружием и замерами, у кого длиннее дуло автомата, и где миру надо воевать, штаты давно бы снесли пожеланием реванша за спонсирование Первой Мировой, Второй Мировой, развал культур, геноцид красной расы, сегрегация чёрной, доминирование над латиноамериканскими строями, уничтожение целых цивилизаций, передела влияния в сотнях стран, где людей использовали на полигонах международных арен для опытов, вдоволь окропившихся кровью. Такова история штатов. Свержение режимов явно или косвенно, смена идеологий, подмена человеческих понятий, деформации концепций развития всего мира – всё есть в её короткой истории захватчиков и поработителей. Но они же летят первыми, явно показывая остальному человечеству, что только так и надо», – вновь и вновь вертелось в голове Космоведа с ощущением, что так нельзя. Так не честно. И тем более – не правильно.

Дмитрий Александрович чуть пригубил коньяка. Поморщился. Пить не любил и не умел. Маленькая бутылочка в кармане халата и рюмка в другом были скорее знаком траура, флагом скорби для сотрудников. Каждый, косо посматривая, отмечал с хмурой улыбкой, что рюмка шефа за несколько часов стояния на столе опустела едва ли на пол пальца…

Сёма ворвался в помещение наблюдательной рубки стремительный, как вихрь. Не особо интересуясь мировыми событиями, вяло мазнул взглядом по экранам и проекторам, кивнул собравшемуся люду. Отыскал взглядом Дмитрия и почти подбежал.

– Привет, пап.

Обнялись.

– Здравствуй, сын, – улыбнулся Дмитрий, привыкший, что детей у него много.

По одному даже успел соскучиться. Даже в вечной суете своей работы.

Семён за последние годы стал для него новым сыном, но полностью чернявого не заменил. Сумасбродства, конечно прибавилось, но не хватало холодной рассудительности в семье, что как контрастный душ всех бы приводило в чувство.

Но Семён точно – сын. Понял это несколько лет назад, когда перестал ощущать различие в произнесённом слове «папа», когда говорила Лада или блондин. Все они в какой-то степени индиго. Так какая разница?

– Торопишься? – полюбопытствовал отец. – Откуда такой запыхавшийся?

– Бегу, – улыбнулся сын привычной безалаберной улыбкой. Часто обманчивой по своему содержанию. Разума по ту сторону черепной коробки всё же хватало. – С Хабаровска на струннике до Свободного, потом на автомобиле к вам при полном спидометре. Почему ветку от города до космодрома не кинете?

– Потому что на Восточный завязана вся инфраструктура региона. Да и нам секретность не помешает. Сёма, космодром – это всё-таки космодром, а не музей или зоопарк. То, что тебя охрана знает, не значит, что кому-то ещё создают такие зелёные коридоры от города.

– Батя, давай без лирики, я спешу. Запиши все претензии на бумажку, перепиши в компьютер и кинь на мэйл. Или эсэмэской перешли, если ещё поток видео в мессенджерах не освоил. Прочту позже.

– Куда спешишь? – вздохнул Дмитрий, не ввязываясь в дискуссию.

Сам семь лет спешил, бежал, рвался к финишу и вот… всё равно обогнали. Несмотря на все авралы и порванные жилы.

Больно, до скрипа зубов больно и обидно, что не лучшее – а вот так – кое-как.

– Скорпиона пора вернуть. Срок подошёл, – ответил Семён. – А то ещё гнить начнёт, надо проветривать. Мало ли, какой лишай подхватил. Я ж заботливый.

Дмитрий ощутил, как кольнуло в сердце. Так остро захотелось к домашнему очагу. Тепла, уюта бы. Собраться всей семьёй. Увидеть всех детей, собрать друзей. Какого чёрта поселился жить на космодроме? Ну кому нужны эти звёзды?

«Куда постоянно несусь? Кому это всё нужно?»

Вслух же ответил, натягивая на лицо маску рабочей улыбки:

– О, ну это дело нужное. И что тебе, родительского благословения не хватает?

– Я за «тарелкой», – просто ответил Сёма, словно попросил передать сахарницу за столом.

– За тарелкой?! – встрепенулся родитель.

Сёма имел в виду случайно-нарочно угнанный пять лет назад со сверхсекретной американской базы летательный аппарат, который и доставил его вовремя в Нью-Йорк. А после событий в пентхаусе одного из небоскрёбов, когда все сильные мира сего исчезли с поля зрения вместе с братом, этот же аппарат доставил его обратно в Россию.

Перед скитаниями по пустыне Сёма пригнал тарелку Дмитрию на космодром. Для изучения и на благо прогресса. Но видимо хозяева тарелки хотели вернуть свой аппарат. И почти год вокруг космодрома происходило столько событий классифицирующихся как «явления НЛО», что Антисистеме пришлось расширять космодром и зарываться глубоко под землю. Там и происходило изучение летательного объекта без постороннего влияния. И двигатели нового создаваемого корабля были сконструированы с Их технологий.

Кого «их», структура так и не разобралась. Только Даниил Харламов на Совете упрямо твердил о трёх расах гуманоидов, но ничего толком объяснить не мог, как и своё пребывание на Луне. Конечно, Дмитрий верил его рассказам о путешествиях по пыльной поверхности, ведь собственная семья не раз сбивала скептический настрой напрочь, но подтвердить слова одного из Совета не представлялось возможным. Потому эту тему разговора не развивали, постепенно привыкнув к НЛО над космодромом, как к солнцу и луне.

– Да. За тарелкой. В тайге всё пригодится.

– Ты понятия не имеешь, какую ценность для науки она имеет, – начал осторожно Дмитрий.

Сёма сделал просящие глаза, как щенок у стола хозяина за лакомый кусочек.

– Я же верну. Туда и обратно. Честно. Вы же не сильно её порезали? Запчасти на месте?

– На месте. Её невозможно порезать. По крайней мере, нашими методами. Сварка не берёт. Едва внутрь забрались. И то лишь два раза. «Дверь» открывается только под воздействием сильнейших электромагнитных полей. А это весьма энергозатратно. Даже для Космодрома. Знаешь, какой потом счёт пришёл от энергетических систем?

– Я оплачу. Но вы ошибаетесь, она открывается не только под воздействием электромагнитных полей.

– А что ещё может её откупорить? – приподнял бровь Дмитрий Александрович.

– Простой приказ мозга, волевой рапорт-посыл, – улыбнулся Сёма. – Наверное, не всех будет слушаться. Но каждому своё. Можно и магнитами, наверное. Не пробовал. Я не до конца понял принципы управления. Мне волевой посыл приятней и доступней, это вы все тут извращенцы от науки – все традиционные методы используете. А потом ноете, что скорость света – предел, иначе рухнут все базовые представления о развитии Вселенной. А сами решить не можете сколько ей лет. Так что забираю тарелку. Но потом верну, когда вам стыдно уже будет.

– Как ты можешь её брать, если даже не совсем понял, как ей управлять?! –переспросил Космовед, добавив с лёгкой запинкой. – А вдруг разобьёшь…ся?

– И что?

Разволновавшись, Дмитрий даже уронил рюмку. Коньяк и стекло разлетелись-разлились по белому полу.

– Ты был не в себе! – не обратил внимания на потерю отец. – На сильном эмоциональном подъёме. Возможно, это разблокировал некие участки в мозгу, что позволило активировать инопланетные системы. Мозг слабо изучен. Но сейчас то как?

«Рассказать ему о пришельце? Нет, и так весь на нервах», – быстро прикинул Сёма, не решившись открывать свой первый контакт.

– Ты сейчас тоже не в себе немного, но это пройдёт, папа. Хомо обыкновенный ещё долго не сможет управлять чем-то подобным. У человека слишком много блоков в голове, что на эмоциях, что в состоянии аффекта. А я часть снял. Ну, меня ещё в детстве уронили. Потом ещё попинали для порядка. Братик в том числе. Но я вспомню, как управлять, не переживай. Это же как на велосипеде научиться кататься. Даже если… ногу потерял, всё равно помнишь.

– Да зачем она тебе?! Ты прекрасно знаешь, где купол… брата. Может, пешком? А? – без особой надежды на успех предложил Дмитрий.

– Дело в том, что тарелка генерирует поле, опрокидывающее физические законы. Я думаю, это поле поможет мне пробить купол. Ты думаешь я к барьеру на своих двоих не ходил? Как бы не так! Каждый год! Я пытался сам, вручную, но не получилось. А сейчас надо, отец, надо. Время такое, что всё нужно. И сразу. И желательно побольше.

Космовед прищурился, не столько вслушиваясь в болтовню блондина, сколько в общий смысл. Элементы доходили. Но не сразу.

– То есть ты знал о поле и нам ничего… а мы тут года потратили!

«Если вам всё рассказывать – поседеете. Я же берегу тебя, отец. Зачем тебе знать, что находится на другой стороне Луны?».

– Вы смогли её хотя бы «завести»? – переспросил Сёма, пропустив упрек мимо ушей.

Дмитрий опустил голову, словно провинившийся ученик, тихо ответил:

– Нет.

– Вот. Так что учиться вам ещё и учиться, – тоном директора, отчитывающего ученика, добавил блондин и снисходительно вздохнул. – Пап, скоро верну. Где она? В катакомбах?

Блеск в глазах голубоглазого сына так просто не возникал. А когда возникал, Сёма по обыкновению начинал чудить. И эти причуды странным образом открывали перед ним некие новые возможности, разобраться в которых не представлялось возможным всему научному отделу Антисистемы.

Чаще просто принимали как есть.

– Я… покажу, – смирился Космовед с потерей самого важного экспоната своей научной выставки.

Быстро побрели по помещениям, свернув к лифту. Кабина доставила под землю. Автоматизированная охрана проверила и перепроверила. У последней двери, не до конца доверяя автоматике, дежурили двое охранников.

Дмитрий перекинулся с ними парой слов, и дверь распахнулась. Зажегся свет по всему периметру обширного помещения. Она стояла посреди просторного зала. Старая Семина знакомая. Вокруг тарелки за последние несколько лет только сегодня не суетились люди в халатах, ставя бесконечные опыты, тестируя, измеряя, проверяя и перепроверяя, едва ли ни пробуя гладкую поверхность на вкус. Серебристый сплав чуть заметно блестел. Он не отражал света ламп, скорее излучал свой, но слишком слабый, едва заметный.

– Ладно, лети, – вздохнул Дмитрий, смирившись с возвращением хозяина машинки. – Запустишь, и я вскрою потолок.

«Надо будет придумать какую-нибудь альтернативу асфальту над головой, если он будет летать на ней больше чем раз», – додумал Дмитрий Александрович про себя.

– Я быстро, пап. Туда и обратно. Моргнуть не успеешь, – кивнул отцу Сёма и подбежал к летающей тарелке.

Секунд десять блондин просто стоял рядом, видимо пытаясь что-то вспомнить. Дмитрий видел только спину и склонённую голову. Потом рука блондина коснулась металла и… дверь открылась.

– М-да, – хмыкнул отец. – Придётся переоборудовать короб хранения под ангар.

Сёма махнул на прощание и исчез внутри. «Дверь» тут же закрылась. Это был словно живой металл. Временно создав проход, а затем закрыв его, он затянулся без зазоров.

Космовед пробежался пальцами по клавиатуре, ввёл двадцатизначный пароль из вязи бессмысленных букв и цифр. Тут же четыре массивные плиты над головой, разрывая асфальтовое покрытие, поползли в стороны, обнажая подземное обиталище солнцу.

Глава космодрома не особо удивился, когда тарелка засветилась бледно-голубым и легко оторвалась от земли. Затем, покачавшись из стороны в сторону, словно настраиваясь, резво рванула вверх.

– Дети, – вздохнул Дмитрий.

Часть третья: «Чередование». Глава 13: Миротворец

Час спустя.

Дальневосточная тайга.

Небольшой водопад урчал, излечивая уставшую душу. Чистый, холодный поток огибал поросшие мхом камни и ниспадал в углубленную столетиями яму. Запах озона носился в воздухе, как во время грозы. Деревья по краям водостока доносили слова ветра и помогали услышать себя.

Только остановись. Найди время прислушаться.

Двое существ возлежали на мягком ковре проросшего тысячелетнего дуба, который давно пал и постепенно превращался в пыль леса. В его мягких тканях прохладно и спокойно. Мудрое древо лечило, вытягивая всю усталость и боль.

Хищники леса знали о присутствии двоих чужаков, но не дерзили приближаться. Даже гнус не тревожил покоя посетителей дебрей. Потому как от них почти зримо исходило ощущение внутренней силы.

Лезть к таким – себе дороже. От них почти зримо исходило ощущение внутренней силы.

Первое существо – огромный, почти трёх центнеров веса тигр, приподнял голову от поваленного древа. Карие с проблесками жёлтого глаза заинтересованно посмотрели вдаль леса. Левое ухо подёрнулось, словно поймало сигналы за пределами доступного диапазона. Но прошло несколько секунд, и тигр отвернулся. Вновь рыже-полосатая голова легла на передние лапы, потеряв интерес к окружающему миру. Глаза прикрылись, даже хвост застыл неподвижно. Грудная клетка приподнялась, опустилась и дыхание Амурского тигра замедлилось.

Второе существо лежало на спине и смотрело голубыми глазами сквозь кроны деревьев в небо, ибо было человеком и могло ценить природу и физически ощущать те потоки чистой энергии, что давала тайга. Взамен требовала лишь одного – сильно не вмешиваться, оставляя круговорот энергий, как есть. Без опустошения.

– Коготь, я не чувствую его, – обронил светловолосый мужчина с длинными, сплетёнными в пучок волосами за плечами.

Взгляд продолжал пронзать голубизну неба и редкие белые крепости. Мысли о летающей тарелке на полянке в сотнях метров от водопада отступали. Как и мысль о том, почему его тигр так медленно растёт. Возможно, он рос, только когда сам Семён его выпускал на свободу, а внутри в виде тотема он был в своеобразном законсервированном состоянии.

Семён пытался успокоиться и принять за минуты то, что Скорпион прочувствовал месяцами, а то и годами. Светлоголовый человек хотел услышать тайгу немедленно. Но удастся ли? Слышал только звуки леса.

Тигр полностью проигнорировал суетливого человека. Коготь наслаждался природой, забывая все битвы и жизнь на других «этажах» реальности. Забот в последние годы ничуть не убавилось. Он рос, мужал гораздо быстрее хозяина, но и суеты становилось всё больше и больше.

– Эх ты, полосатый эгоист, – блондин приподнялся от завалинки и взъерошил тигру шевелюру на голове.

– Эх ты, полосатый эгоист, – заявил блондин, приподнялся от завалинки и взъерошил тигру шевелюру на голове.

Коготь недовольно оскалился, отмахиваясь от старшего брата хвостом.

Высший тотем Семёна «Леопарда» Корпионова нарочито изображал лень и полное игнорирование человека, который являлся фактически хозяином тела тигра и его духа. Хозяином всего, кроме души.

Когда дело касалось сражений, Коготь всегда приходил на зов, но когда Сёма выпускал тотем «погулять», тигр проявлял непокорный нрав. В этом он полностью походил на своего старшего собрата, проявляя его суть. Чего тот никак не мог принять.

Человек в лесу. Кто он? Гость тайги не походил на заядлого путешественника. Мужчина одет в кожаную куртку поверх серой майки, светлые джинсы и армейские ботинки. Из всех вещей при нём лишь охотничий нож на поясе. Взял по старой привычке. Припоминались поездки с братом в лес. Может, пригодится, если полоса отчуждения вздумает вновь попробовать на зубок.

– Почему мне надо прибегать к последнему средству, чтобы наш отшельник вышел из заточения? Сколько можно? Пять лет по лесам шарится. В волхвы, что ли подался? Двадцать два года, самый сок жизни, а он берёзки окучивает, – забурчал Сёма. – Меня верно давно простил. Что было, то было. Так к чему всё это?

Тигр полностью проигнорировал человека. А тот всё не унимался.

– Того, что случилось, не изменить, да и нельзя было по-другому в той ситуации. Правда, Коготь?

Тигр вновь пропустил слова блондина мимо ушей, безмятежно греясь на солнышке.

– Побрею я тебя когда-нибудь, мой полосатый друг, – усмехнулся блондин и сконцентрировался на внутренних ощущениях.

Солнечное сплетение разогрелось. Волны тепла пошли по телу. Кончики пальцев запульсировали. Минуя «астральный диалог» и «сакральный шёпот», Леопард перешёл на «диалог души».

Если от первого и второго можно отказаться, закрывшись, то от нитей Творца нельзя уйти и после смерти. Переход и расстояние для подобного не имеет значения.

– Это твоё последнее средство? – пришёл смысловой пакет из недр тайги не словами, но ощущениями настолько хитро сплетёнными, что лучше просто принимать, чем толковать.

– Ты вынудил меня. Подумай о матери, отце, друзьях, и всех тех, кто тебе доверился. Прерви заточение. И дай хоть на сестрёнку поглядеть. Она у тебя. Я знаю.

– Ты порвал купол.

– Ну, так покажись и дай мне по морде. Хоть какой-то повод показаться мне на глаза.

На другом берегу водопада появился стройный, длинноволосый мужчина с чёрными локонами, плотно связанными за плечами в подобие косы, и переплетёнными синими и красными оберегами. Был он в белую рубаху и штаны, подпоясан кожаным ремнём. Ноги были босы. Изумрудные глаза светились бледно-зелёным пламенем, скрыв зрачки. Огни переливалось с внутренним светом, и человек казался неземным гостем из сна. Он сделал шаг в сторону воды и… пошёл по водной глади. Спокойный после падения с небольшого обрыва поток не мочил и ступней, гладь словно была не мягче январского льда… Скорпион шёл по воде навстречу, отмечая для себя ещё несколько возможностей, открытых Легкоступом.

Сёма привстал от дуба в удивлении. Вода для таёжного жителя словно не мягче январского льда. Держит тело. А как присмотрись – и не касается водной поверхности.

Несколько осторожных шагов к кромке берега заставили напомнить все события почти пятилетней давности. И меч Родослава в Пустотах готов лечь в руку при первом требовании. Если брат не изгнал из себя ЭТО, рука не должна дрогнуть. Чёрный Скорпион – путь, что в тупик ведёт. Это показала Япония. Но темна ли душа его ныне?

«Как там говорил Меченый? Пригодится и секира, и меч? М-да, Меченый много чего говорил в последнее время, да по делу ли?».

Семён присмотрелся. Огонь в глазах брата не пылал огнём жажды убийства. Умиротворённый спокойствием, Скорпион стоял напротив и смотрел, словно сквозь брата. Видел насквозь?

«Да сколько ж он ступеней за это время прошёл? Я не смогу и ранить. Но я должен… Должен вернуть его!», – думал Сёма, разглядывая человека, который повлиял на жизнь больше родителей.

Тот, кого при рождении назвали Сергием, преодолел водную преграду и вышел на берег. Огонь в очах потух, зрачки стали по-человечески привычными. Широкая, добродушная улыбка заняла лицо. Но молчал, ожидая первых слов от него.

– Добро здравствовать, брат, – первым обронил Сёма.

– Здравь будь, кровник.

«Интересно, кровный брат или кровный враг?»

Обнялись, пробуя ширину плеч и крепость мышц под одеждой.

Тигр приподнялся с бревна и приблизился к лесному человеку. В жёлтых зрачках блеснула заинтересованность. Рука Скорпиона прошлась по холке тигра.

«Укусит же!»

Сёма хмыкнул, когда Коготь вместо угрожающего рыка едва не прикрыл глаза от удовольствия. Прикосновение тигру приятно. Хорошее ощущение. В ладони человека чувствовалась мощь. А ласка и кошке по душе.

Коготь присмотрелся к новому человеку. Он отдалённо припоминал образ лесного отшельника. И слал ощущения Хозяину, что человек, им повстречавшийся не враг. Почему же хозяин так настороже? Запах ведь знакомый. Когда-то они жили рядом, все вместе. Что изменилось? Разграничились ли территории?

«Всё-таки, брат», – пришёл к первому выводу Семён.

– Исцелился, – облегчённо вздохнул Сёма, ощущая благожелательные мысли тотема. – Скорп, пора за работу. Человек на Марсе – не та высшая планка, которую мы собирались достичь. Ты нам нужен не только как советчик. Люди хотят тебя видеть.

– Зачем?

– Во-первых, потому, что мы и этой планки не достигли… Без роботов мы вообще ни хрена не можем. Наши тела по сути – тупик.

– Стоп. Советчик?

– Ну… эти приказы из тайги. Мистерии твои, откровения. Мы всё получали. Делали в точности, как ты говорил. Но этого мало. И ты… замолчал. Что дальше-то?

– Сём…

– Что?

– Я не давал никаких приказов.

– Да с мягким знаком! Не давал он! – воскликнул Сёма. – Кто тогда давал?

«Конечно, ты не давал, но давай сделаем вид, что все мы балбесы, и Меченый чуть успокоится», – подумал Сёма, но не рискнул раскрывать мысли.

Всему своё время.

Сергий припомнил слова брата по матери, сказанные Меченым в обмен на небольшую услугу пять лет назад.

«Так вот что он имел в виду. Доносить Антисистеме «мои» мысли, пока я отсутствую», – подумал Скорпион и расплёл кокон силы, напитывая его волей в один момент.

– Я говорю тебе, ДОВОЛЬНО!!!

Крик Скорпиона прокатился по лесу. Но не для Семёна, зверья и деревьев был он предназначен.

Услышал этот возглас за много тысяч километров совсем другой человек.

– Вот и славненько, – послал Сёма смысловой пакет вне слов. – Теперь, когда твой братец думает, что мы с точности выполняли его указания, он сделает следующий шаг.

– А вы не выполняли?

– Что ж мы, совсем без головы? Ты когда-то сказал, что ты – не весь Совет. Ты только половина голосов. Так вот, больше шести маршалов были несогласно по множеству вопросов с «твоими» приказами. К тому же Рысь ненавязчиво после каждого спора подталкивал Совет в ту или иную сторону. Но иногда, надо признаться, Меченый давал вполне сносные решения. Мы даже не сразу видели последствия…

– Много разгребать?

– Хватает.

– Что ты про Марс говорил?

– Штаты не долетели.

– Не пустили?

– Ну… не то, чтобы не пустили…

– Не тяни смысловой пакет. Это клинит отстающий мозг. Преобразователю смыслов тяжело.

– В общем, я только что с орбиты. Довольно странный случай произошёл. Лечу я, значит, на тарелочке своей вблизи спутников ГЛОНАСС, никого не трогаю, Дмитрию машу рукой. Они на космодроме всё видят, всё снимают.

– На тарелке?

– Да, на тарелке. Летающей, конечно. Иначе какой смысл? Так вот, возле купола валяется поле, генерируемое ею для преодоления физических законов. Это поле прошло сквозь ваш купол, как сквозь воду. Иначе к тебе в гости не напроситься. Против своих ты защиту поставил первоклассную. Против врагов и подавно.

– Эх, Сёма…

– Да, ладно. Понимаю. Хотел побыть один. Ты не перебивай. Значит, забрал я с космодрома у отца тарелку и полетел в космос.

– «Свободного»? Как она туда попала?

– Свободного. На Восточном свои особые законы. Нам их смысла не понять. Мы просто запускаем ракеты в космос, а не строим и модернизируем по сметам. Так вот.

– Где ты взял тарелку?

– Да я её давно у юсовцев умыкнул, когда с братишкой твоим поспорили, успею или нет.

– Куда?

– Тебя спасти.

– Успел?

– Частично. Хватит винить меня в её смерти! Я сделал то, что должен был. И больше не ломаю голову, подстава это Меченого с молчаливого согласия всей твоей долгоживущей родни и прочих игроков сюжетов истории или мой путь. Если бы могли вернуться к тому моменту, поступил бы точно так же. Потому что не во мне дело. Это был её выбор. Золо вложил в руки оружие, но удар она нанесла сама. Она!

Скорпион нахмурился. Сёма вновь приготовился к битве. Ладони разжались. Лишь успеть отскочить от первого удара и заставить информацию меча и секиры воплотиться в физическом мире вновь, достать из себя оружия и контратаковать. Ну а потом бой будет почти на равных, пусть даже брат с голыми руками. Кровь у него в жилах с превосходством, как-никак – родня интересная, но артефакты богов и полубогов тоже своего стоят.

Удара, однако, не последовало.

Сёма, заставляя себя вновь быть собой, контролируя страх, выдохнул и продолжил слать пакеты.

– Значит, забрал я тарелку, взмыл в небо. Но инструкции не было. Переборщил. На орбиту выкинуло. Не привык к управлению. А хорошая мысля перенастроить восприятие корабля с их вида на наш, человеческий, пришла после.

– Ты подчинил себе их управление?

– Эй, у нас мыши тоже могут крутить колёса. Не обязательно знать зачем.

– Подчинил собственному контролю, значит. Силён, братец. Продолжай.

– Взмыл в космос. Вижу, летит наш землянский кораблик. Или правильно земляничный? Ну, юсовский, короче. Чахленький такой, едва подходящий для космоса, словно из ЛЕГО собранный. Сначала вроде ничего летел так, бодренько сжёг всё топливо, отстрелил ступени. А потом в бок накренился и на детальки распался. Ну, действительно, словно из конструктора пластикового. Сейчас, наверное, часть деталек на околоземной орбите летает, часть в космос улетела, а последнюю часть Антисистема с НАСА наперегонки со дна морей собирают, данные собирая. Всем интересно что случилось. Да не все поделятся ответом.

– Так что же случилось?

– То ли Дмитрий системе истребителей спутников неправильно команду какую с горя дал. И металлические шарики диаметром полтора сантиметра в количестве нескольких тысяч на скорости прошили обшивку корабля. То ли я такой балбес, что забыл, что система управления моей тарелки настроена по большей части на мысле-передачу. А юсу мы все не любим, чего греха таить? Ну и подумал в сердцах такое, от чего у звездно-полосатого корабля все движки оплавились. Дмитрий, наверное, тоже подумал и не на ту кнопку там, на космодроме нашем любимом, нажал. Нервы. Мы одни работаем за всех. А их там целая толпа и конкуренция при отличном финансировании.

– Сёма, уничтожать корабли, преследующие одну с нами цель – вырваться за пределы родной планеты в физическом плане – не хорошо. Даже корабли конкурентов. Думаю, даже агрессивные англосаксы тебе понятнее, чем таинственные инопланетные формы жизни.

– Да ты не парься. Свои людишки, конечно, понятнее. От обезьян недалеко ушло. Но дело вот в чём. Мы бы за это всё поплатились обязательно, но всех прикрыло следующее событие: приборы тарелки зафиксировали за секунду до моего и отца вмешательства яркую вспышку на обратной стороне Луны. Рискну предположить, кто по кораблику кто-то шмальнул. Так что мы только добили. Уничтожить успели раньше. Раньше нас.

– Надзиратели. А что с нашей космической программой?

– Нашей? Что-то в этих словах есть. Если всё пойдёт по плану, наша ракета летит через два года. Если только тайконавты не наступят на пятки больше, чем обычно.

– Тайконавты? Похоже, я упустил некоторые моменты.

– Раньше я тоже не понимал, зачем Китаю подарили ядерное оружие. Теперь не понимаю, почему выпустили в космос. А дальше они у нас ничего не спрашивают. Своя стратегия развития. Тысячелетняя, конечно. Ждать умеют. Короче, Скорп. Дела у нас творятся. Хватит сидеть в своём болоте. Тепло, конечно, привычно, но запах.