Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть третья: «Воины Антисистемы». Глава 9: Радость рода

Настоящее время. Ноябрь.

«Эдем-1».

Тёплый небольшой бассейн внутри дома содержал в себе двоих: повитуху и роженицу. Наталья, сама носящая под сердцем двойню на пятом месяце, расположилась у ног насколько возможно расслабленной Владлены, в любой момент готовая помочь народиться новой жизни.

Сглаживая гравитацию, не хлорированная вода, набранная с артезианской скважины и нагретой на живом огне, ждала появления на свет сына Скорпиона. Всё было предусмотрено и готово к появлению новой жизни.

Сам же Скорпион сидел на бортике бассейна, удобно придерживая любимую, держа её ладонь. Отдавал через прикосновение ровно столько сил, сколько требовалось для полноценных родов. Было стойкое желание полностью заглушить боль Владлены, но тогда отношение к ребёнку могло быть немного другое, а тень безразличия – последнее, что требовалось ребёнку. Чтобы рвать и метать за «кровиночку» свою, за частицу плоти своей, нужно было испытать боль. Только после родов девушка становилась матерью не на словах, а на деле.

Рысь периодически появлялся у окна, проверяя, всё ли идёт, как положено, ловил встревоженный взгляд Сергия, улыбался, сверкая глазами, и снова исчезал. После спасения в пещере он вёл себя немного странно, услышав о последних похождениях брата. Сам ничего подобного Андрей пока не делал. Ему бы со своей вотчиной было разобраться.

Дом наполнился суетой. Рождение урода – всегда волнующее событие.

«Уродом» называли в старину того, кто рождался в семье первым – первенца. «У Рода первый» – урод, отсюда же пошло слово «уродился», ещё употребляемое, но уже с забытым смыслом.

«Сколько лет затирания памяти понадобилось, чтобы исказить понимание слова и воспринимать изначальную суть его со скрипом зубов, вздумай кто твоего родного ребёнка назвать уродом? Тысячелетия? Да нет, всего сотня лет советской власти, вырезающей всё исконное в народе ещё активнее, немцы Петра и никониане», – размышлял Скорпион, а вслух говорил другое:

– Давай, родная, подари ему жизнь.

Так Сергий подбадривал любимую, вливая новую порцию тепла и света в тела обоих. Душа давно вошла в тело, генерируя переход. Но теперь Скорпион отчётливо видел процесс зарождения.

Пока душа настраивала мозг, находя точки соприкосновения для физического и духовных миров, осознанное Глубинное показывало суть. Как оказалось, перед самым рождением, оно было наиболее уязвимо, вверяя свои возможности на время душе и телу. Фактически дух первенца становился беззащитным, и на страже его стояла воля Матери.

Владлена в тонких мирах засветилась белым светом, набухнув как перезрелый арбуз, только невероятно нежный, пульсирующий и с огромным потенциалом внутри. Который взорвался в один момент, этим направленным взрывом позволяя Глубинному проникнуть в материальную суть младенца, где заботливая душа уже давала наставления мозгу.

Триединство материального, физического и духовного открылись перед Скорпионом как на ладони. Одно без другого просто не могло существовать в этих условиях, взаимозависимое, невероятно хрупкое и в то же время монолитное в своём величие Единого. Святая Троица!

Крик сорвался с губ Владлены, и тело выгнулось.

* * *

Приёмная Мать Скорпиона – Елена Владимировна в том же момент, находясь в одной из комнат, подхватила ребёнка Рыси и Натальи на руки, прижала к себе, проговорив тепло на самое ухо, чтобы не слышали крики:

– Не слушай, Ёруш. Меня слушай. Хочешь, я тебе сказку расскажу?

– Хорошую? – любопытство скользнуло в голосе ребёнка.

– Да. Сказки не бывают плохими.

– Там не кричат тёти?

– Там никто не кричит, – улыбнулась Елена.

Ребёнок посмотрел на солнечный день за окном – ни снежинки. Небу было жаль выпускать белых мух.

– А она про Новый Год?

– Ты хочешь Новый Год?

– Да.

– А почему именно Новый Год?

– Там желания сбываются, – легко и просто ответил ребёнок, мечтая о первом снеге.

Елена на секунду задумалась:

– Хорошо, тогда эта сказка про…ммм… заю, кролика и новогоднее желание. Пойдёт?

– Лады.

– Ну, тогда слушай…

Странная парочка жила в городе. Его звали Кроликом, её Заей. У Кролика были длинные уши. Они всегда стояли торчком. А у Заи ушки висели до плеч. Она обматывала их вокруг шеи и зимой носила как шарфик. Тепло. Не простудишься. А летом повязывала на шею как лёгкий платок или собирала на голове как бандану. Опять хорошо. От солнца защищает.

Так Зая всегда была готова к любому времени года.

Пришла зима. Белый снег укрыл одеялом улицы. Зая, повязав на шею ушки–шарфик, села на подоконник. За окном падали большие красивые снежинки. Толстые и пушистые, как ресницы Кролика. Эти белые мухи навевали лирическое настроение. Зая даже вздохнула, погружаясь в глубокие мысли.

Снег отражал свет многих домов, фонарей, разноцветных витрин магазинов, мигающих цветастых гирлянд и фар от проезжающих машин. Было светло как днём. Ещё в вечернем небе горели тысячи звёздочек и светила полная луна, добавляя тихому, спокойному вечеру ощущение ближайшего чуда.

Так вдруг захотелось этого чуда! Не удержавшись, Зая крепко-крепко зажмурилась и загадала самое заветное желание. Когда же ему ещё не сбыться, как в Новогоднюю ночь? В эту ночь должны исполняться все мечты.

Подул сильный ветер, ночное небо затянуло густыми облаками. Они скрыли звёзды и луну. Остался лишь свет города. Но вот среди пурги и начинающейся метели показался знакомый силуэт. Сердце Заи затрепетало. На лицо наползла улыбка, словно за уголки губ кто-то нежно потянул.

Сквозь снег пробирался Кролик с большой зелёной ёлкой на плече!

Зая слезла с подоконника и побежала к двери. Распахнув её настежь, она с замиранием сердца смотрела, как по ступенькам поднимается улыбающийся, милый друг. Снежинки на его ресницах быстро таяли, превращаясь в капельки. Но это не значило, что Кролик плакал. Он даже не грустил. Напротив, ушастый друг был весел и жизнерадостен.

Кролик стащил с плеча ёлку, шагнул через порог и, не разуваясь, обнял Заю. От него пахло морозной свежестью и смолой. Совсем как от ёлки!

– Какая красивая ёлочка! – воскликнула Зая. – Ты не стой на пороге, пожалуйста. Раздевайся и проходи скорее. Ты, наверное, очень замёрз?

Кролик закрыл дверь, стянул сапоги. Расстегивая куртку, самый желанный гость ответил:

– Нет. На улице тепло. И ещё я согрелся в магазине. – с этими словами Кролик протянул подруге шоколадку.

Щёки Заи немного покраснели. Она очень любила шоколад. Особенно с орешками.

– Большое спасибо, Кролик.

– На здоровье. – Ответил любимый друг. – А где мы поставим ёлку? Она большая. Ей нужно много места.

– В зале. У камина. – ответила Зая. – Там тепло и много места. Есть даже ведро с песком для ёлочки. Я не знала, придёшь ли ты, но на всякий случай достала его с балкона. Песок давно оттаял.

– Зая, ну как я мог оставить тебя встречать этот любимый всеми праздник одну?

Немного постояли, улыбаясь друг другу.

– Ой, да что же мы стоим? Ты проходи. Я пока принесу игрушки, – опомнилась Зая.

Кролик подхватил ёлку и прошёл в зал.

В зале было светло, тепло и по-домашнему уютно. В камине весело трещал огонёк. Комната пахла апельсинами и лёгкими сладкими духами Заи.

Приятный запах.

Довольный Кролик с воодушевлением принялся развязывать ёлку. В пустом углу действительно стояло ведро с песком. И место для новогодней красавицы было выбрано весьма удачно. Ещё и табуретка стояла, чтобы проще было вешать игрушки на верхние ветки.

Пушистая лесная подруга расправила зелёные веточки и уткнулась макушкой в потолок. Из коридора с полной коробкой игрушек как раз пришла Зая.

– Зая, ну зачем ты таскаешь такую тяжесть? Сказала бы мне, я бы принёс, – спохватился Кролик, увидев большую коробку.

– Не переживай за меня, Кролик. Игрушки совсем лёгкие.

Ушастый друг взял коробку. Действительно – лёгкая. Аккуратно снял крышку и достал первую игрушку. Это был красивый блестящий ангел в нарядном костюме, отражающем свет. Немного наклонив ёлочку, Кролик залез на табуретку и ловко водрузил его на макушку. Ангел гордо возвысился у самого потолка, покровительственно смотря на всех сверху вниз.

Зая достала из коробки большой, жёлтый шарик. В нём отражались двое: он и она. Щёчки Зайки снова заалели. Кролик тем временем протянул руку, чтобы взять игрушку и повесить её на верхнюю веточку рядом с ангелом. Вместо шарика рука коснулась руки Заи.

Оба вздрогнули и невольно улыбнулись. Кролик повернул голову и их взгляды встретились.

«Его ресницы, как те самые снежинки на улице. Большие и пушистые», – подумала Зая.

«В её глазах пляшут радостные огоньки. Хорошо, что я пришёл», – подумал Кролик.

Похоже, загаданное желание Заи исполнилось – Новый Год она встретит вместе с любимым другом.

Новогодние желания имеют свойство сбываться…

Елена закончила сказку и посмотрела на притихшего ребёнка. Тот замер, переваривая услышанное. В голове ребёнка зарождались образы. Это и называлось истинным «образованием».

– Ну, как? Понравилась сказка?

– Очень! – воскликнул Ёруш. – Она добрая. А самые заветные желания, правда, сбываются?

– Конечно, Ёруш. Надо только очень сильно захотеть.

* * *

Входная дверь дома отворилась. Скорпион переступил порог со свёртком в руках. Следом прошествовали Рысь и Наталья, придерживая бледную Владлену под руки.

Глаза отца светились полными Лунами, а с лица не сползала улыбка.

Сергий спустился с крыльца. Елена собиралась напомнить во след, что на улице минусовая температура, но перехваченный взгляд Рыси успокоил – вихрастый не тот человек, который собственному сыну пожелает худого. Кокон тепла плотно окутал ребёнка и вход в дом. Елена не ощутила даже порывов ветра.

Куда делись сквозняки?

Встав у крыльца и осторожно отогнув край одеяла, отец поднял притихшего сына к солнцу и торжественно объявил гудящим голосом:

– Светлые боги мне в свидетели! Нарекаю тебя Боремиром! Да будет путь твой озарен светом осознания! Род, дай ему покровителя!

Вне зависимости от того, находились ли люди в доме или на улице под коконом тепла, каждый ощутил на щеке холодное прикосновение. Как лёд всех коснулся. Мышцы против воли стянуло холодом.

Скорпион быстро закрыл лицо ребёнка одеялом и отступил за порог, передавая свёрток Рыси. Андрей приблизил к себе всех находящихся в комнате, и помещение оплело золотой сферой абсолютной временной защиты.

– Убей его немедленно и ясный путь ожидает вас всех, – раздалось с неба.

Поднявшийся ветер принялся затягивать солнце тучами, погружая светлый день в сумерки. Ясное солнце скрылось за пеленой. Лишь белёсое облако доносило слова незваного гостя.

Скорпион напрягся, готовый к уничтожению неприятеля любой ценой. Нападать в такой день способен только самый лютый враг. Но кто же он?

– Назовись, безумный! Или развейся!!!

– Перун… покровитель твой, – печально донесли небеса громовые слова.

– Перун? – Скорпион застыл в лёгком ступоре. – Ты… против моего сына? Отчего?!

– Я обещал беречь тебя! – заявил Громовержец. – И я исполню просьбу отца твоего.

– Так за что караешь нас?! – едва не потерял голос от удивления Сергий. – Ты обезумел? Помочь мне, уничтожив моего сына?! Это ли не высшая глупость из возможных? Ты верно не в себе! Не покровитель ты, а морок. Развейся!

– Довольно слов, – донёс последние слова ветер и мир почернел. – Я всё сказал!

Тучи в сгустившейся темноте обрушили на землю два огненных всполоха, что камнями упали с неба во двор. С земли поднялись уже два огромных волка, каждый из которых превосходил размерами тигра. Шерсти их не было, но кожа пылала огнём, глаза были подобны углям, в недрах которых горели янтарные самоцветы. Грозные и страшные волки встали посреди двора, готовые уничтожать, испепелять и развеивать пепел неприятеля. Сколько битв помнили они? Давно пропал счёт, затёрло память всех сражений время.

Полыхнув фиолетовым светом, с правого плеча от Скорпиона появилась Лилит, обронила сходу:

– Пламя и Огонь – верные огне-волки Перуна. Лютые орудия для кары. Осторожнее, сын.

Скорпион вдруг понял, что впервые услышал её голос.

– Мать? Ты говоришь? Я никогда не слышал твоего голоса. В нём столько силы.

– Слышал, но не помнишь… а с тех времён, когда мог помнить, я обещала Велесу молчать, – сказала она. – Только так тебе ничего не угрожало.

Слова не сразу укладывалось в голове Сергия. Такой день – рождение сына, великое событие! И тут же гроздями сыплются старые козни, семейные интриги, старые обещания. Почему именно сейчас?

– Но почему ты молчала? – желал ясности Скорпион. – За что Перун карает меня? Давно он против меня?

– Перун не против тебя, но против твоего сына, – спокойно обронила чернявая женщина, мать, но главное бабка. – Но я услышала твою просьбу. Я буду его покровительницей.

– Да будет так, – только и ответил озадаченный Сергий.

Кому угрожал новорожденный, ещё предстояло узнать. Вместо ясности в семейных делах вопросов только прибавлялось.

Не ответило небо, смолчал Перун. Но пара огненных волков бросилась к крыльцу, оставляя после себя опалённую землю. Бросился наперерез Скорпион, но легко отбросила его за плечо Лилит.

Бабушка сама заступила дорогу зверям.

– Я – ваша цель! Без вариантов.

Прыгнули чудовищные волки, собираясь сбить возникшее препятствие с ног, впиться в горло и живот жертве. А то и вовсе испепелить чернявую деву древности. Но не дрогнула Лилит, и сама бросилась на волков первой. Поднырнув под Огня и Пламя, руки Лилит схватили матёрых волчар за массивные горла. Они поглотили немало врагов, разорвав на куски мощными пастями.

Но этот кусок оказался им не по зубам.

На глазах Скорпиона на вид хрупкая женщина легко подняла зубастых чудищ над головой. Сдавили горла в тиски стальной хваткой пальцы девы. И не в силах были волчьи морды извернуться от этого захвата, не могли и перекусить руки.

Захрипели волки, зарычали. Грозные огненные всполохи подхватил ветер. Огни впились в руки девы, побежали по одежде, особо яростно цепляясь к чёрным локонам, вгрызлись во вспенившуюся кожу. Но не услышал сын крика боли, стойко терпела смертную боль мать Лилит и только крепче давили пальцы горла волков. Умирать, так прихватив с собой врагов. Вроде именно это постоянно повторяли оба её мужа на всей дороге жизни. Разве что сами не позволяли себе умереть в последний момент. Или враги оказывались слабее? Но она – женщина, она может себе позволить всё.

– О, Перун! – воскликнула Лилит, рассмеявшись в голос. – Ты так и не признал, что у меня есть право. Моя маленькая женская слабость – умереть за жизнь внука.

Почернел лицом Скорпион. Не того покровителя дал Творец ему, раз смотрящий за жизненным путём охотится с первых дней за жизнью его сыном. Ой, не того.

Пламя и Огонь обессилено повисли на вытянутых руках смертной женщины… Мёртвые.

Сергий бросился к матери, но пылающий факел, во что превратились все трое, как погребальный костёр для всех сражающихся в безумной схватке противоборства, опалил лицо.

Кожа матери обнажила мясо, давно сгорела одежда и волосы, вот показался и череп. Эта чудовищная картина чудилась нелепостью в этот прекрасный день, когда впервые увидел свет сын.

– Мать! Отчего ты умираешь, как простая смертная? Ты же перводева и… – слов не хватило, Скорпион никак не мог понять, почему та, что прожила тысячи лет, умирает от какого-то огня.

– Просто пришло моё время уходить, сын, – прозвучало усталое из костра. – Но часть меня останется с Боремиром и тобой. Не печалься. Все за Пределами свидимся. Я увидела внука своего, уйти могу со спокойной душой… Я прослежу, чтобы дорога его была не такой трудной, как твоя. Обещаю помогать из-за Черты.

Огонь взвился до небес, запах горящей плоти навсегда врезался в память Скорпиона вместе с голосом матери.

Сергий устало упал на колени, зарыдав во весь голос.

Это же невозможно – в один день услышать тембр её слов и спустя минуты прощаться. Отец уходил не так, совсем не так. Оба пожертвовали ради него, его близких.

– Мама, – прошептали поражено губы.

Слёзы потекли по щекам.

Серия молний с белёсого облака обрушилась на пылающие кости. Попав в каждого из волков, не оставила от них и пепла. Останкам же Лилит потребовалось семь попаданий, чтобы испепелились и кости.

Перун не оставил для погребения ничего. Лишь обгорелая земля вокруг будет напоминать, что здесь произошло.

– Что ж, ты сделал свой выбор, – донесли небеса, низвергая на землю первые пушистые слёзы зимы. – Я не в силах больше повлиять на исход,

Снег посыпал ранней вьюгой над задубевшей землёй.

– Клянусь тебе, покровитель, ты поплатишься за её смерть. Когда-нибудь ты сам падёшь от моей руки, – сорвались с губ тяжёлые слова. – Все боги, растерявшие смысл своего существования в веках, уйдут! Уйдут сами или будут уничтожены навсегда!

Ничего не ответил Илья Пророк.

Ещё в день своего нового имянаречения Перун перестал видеть будущее, покорившись влиянию Велеса.

Будущее заволокло для бога первозданной чернотой. Видно сам Творец решил опустить на грядущее завесу… Но последнее, что видел бог – последствия рождения сына Скорпиона.

Всё ушло в один момент. Только снег и Сергий остались во дворе. И ещё долгие минуты не решался снять кокон абсолютной защиты Отшельник Рысь, ожидая возможного продолжения атаки.

Всё прошло слишком стремительно. И ещё долго не уляжется в головах.

Но требовательно закричал Боремир, словно встряхнув мир от сонной опеки. И взяла на руки сына роженица, тогда вернулся в родной дом Сергий, чтобы грустить и радоваться одновременно.

Такова жизнь. Выбор лишь в том, чтобы принять или спорить с прошлым.

– Рано или поздно всё разъяснится, – обронил Скорпион для Рыси.

И не нашёлся что добавить Серый Отшельник.

Часть третья: «Воины Антисистемы». Глава 10: Найди её

Около года назад.

Окраины Новосибирска.

Шашлык хорош. В меру прожаренный, мягкий, без жил, вымоченный в майонезном соусе и политый вином при жарке.

Готовил мясо бородатый кавказец, от души голосящий горные напевы. Пел так, что не хотелось уезжать, напротив – хотелось оставить все дела и посидеть в придорожной забегаловке подольше, отдохнуть от постоянной суеты.

Под шашлык шла овощная нарезка, мягкий лаваш ложился в руку, вместо вина – настоящий виноградный сок из стеклянных тар, что привезены из Ближнего Востока. Харламов насыщался неторопливо, наслаждаясь свободной минутой и с двоякими ощущениями поглядывая на рацию на краю стола.

Нет никакого желания прерывать трапезу и мчаться, куда глаза глядят, а чаще куда прикажут. Заслужил он покоя хотя бы на пол часика? Или так и будет бегать всю жизнь?

Даня был в военной форме, без оружия, и тот факт, что приехал в кафешку на джипе «Паджеро», так и подмывал переглядываться пару дорожных инспекторов на том краю дороги. Они так и ждали, пока Медведь сядет в машину, чтобы тут же указать на обочину и проверить документы.

День для работников полосатой палки с утра не задавался – скоростей никто не превышал, водители попадались вежливые, пристёгнутые, с аптечками и трезвые как стёкла. А этот может хоть кваса хлебнёт. Или кефира. Кто потом будет разбираться, откуда взялись промилле?

Один из инспекторов долго чесал палочкой лоб, посматривал на шашлык на тарелке Харламова и, наконец, не выдержал и пошёл к шашлычке также делать заказ. Более молодой напарник нехотя вылез из машины на солнце и заступил на пост за двоих.

Даня почти расправился с шашлыком, когда на трассе молнией пронесся гоночный красный Порш. Молодой инспектор едва шапку не потерял, беспрерывно махая палкой, но гонщик не обратил внимания и промчался мимо. Даня успел заметить, как неровно вихляет машина. Хотя дорога сухая и ровная.

Напарник молодого, как сквозь землю провалился, исчезнув в туалете, а сам молодой инспектор засуетился на месте, не получая приказов и не сразу сообразил мчаться ли с погоней или ждать старшего?

Даниил выплюнул последний кусок и оставив на столе деньги со щедрыми чаевыми. Подорвавшись от стола, помчался к машине. Такую угрозу запускать в город точно не стоило. Не хватало ещё новых сводок о ДТП с массовой гибелью прохожих милостью пьяного ублюдка за рулём.

Махнув перед носом инспектора удостоверением капитана внутренних войск, Медведь рявкнул:

– Чего застыл? Поехали!

– Я на этом драндулете не догоню, – молодой, словно оправдываясь, кивнул на рабочие Жигули, которое выдало начальство в наказание за плохие показатели последнего месяца.

– Тогда я догоню. Жду тебя на трассе, – Даня повернулся к джипу и вскоре уже выруливал на трассу, прибавляя газу.

– Подожди, я с тобой! – напросился в напарники молодой инспектор и без разрешения сел в салон рядом с водителем, запрыгнув почти на ходу.

– Со мной, так со мной, – не стал спорить Даниил и вдавил гашетку в пол.

Десять минут бешенной гонки по трассе понадобилось, чтобы увидеть задний бампер гонщика. Петляя меж потоком машин, водитель Порше нарушал все мыслимые правила. Не всегда его стремление к обгону машины было уместно. Казалось, водитель добавлял газу, ради одной лишь скорости, нимало не беспокоясь о своей или чужой безопасности.

– Вот же дебилов трасса держит! – сказал на эмоциях инспектор. – Там же пешеходки начинаются!

Медведь сам добавил скорости, вынуждено прогоняя по телу ступени, чтобы успевать адекватно реагировать на предельные скорости и все возможные дорожные факторы. Джип начинало вихлять, напоминая о том, что он внедорожник, а не гоночный болид и скорости за сто сорок при таких дорогах ему противопоказаны.

Порш стремительно приближался к серии пешеходных переходов. Очередное стремление обогнать автобус ПАЗик, натолкнулось на встречное противоборство гибрида Тойоты Приуса, успевшего проскочить по зебре до того, как по ней двинется поток пешеходов. Порш воспринял этот успех Приуса, как личный вызов и в последнее мгновение обогнав автобус и уйдя от столкновения с Тойотой, промчался по пешеходному переходу… первая идущая в потоке людей женщина ощутила таранный удар. Тело разбило стекло и подлетело в воздух, упав на асфальт за машиной.

Сам Порш от удара завихлял, и осколки разбитого стекла помешали водителю остаться на дороге. Зажмурился, прикрыв лицо рукой, бросил руль. Ближайший столб радостно чиркнул о боковину автомобиля, затем немотивированный гоночный болид отбросил обратно на трассу. Порш дважды перевернулся посреди дороги, корежа корпус.

– Вот же сука, – буркнул Медведь, быстро сбавляя скорость и останавливаясь возле ДТП.

Оба выскочили из машины. Инспектор побежал к женщине, Даня рванул к перевернувшемуся автомобилю. Разбитый вдребезги, тот грозил колёсами небу, но – о, чудо! – молодой водитель висел на ремнях, почти не пострадав. Более того, посмеивался странным смехом. И, казалось, что произошедшее его совершенно не интересует. Скорее забавляет.

– Дядечка, я больше не буду, – хохотнул он и посмотрел несвойственным трезвому человеку взглядом. Не пьяный, но под дозой. Наркоман. Элитный. Из тех мажоров, кто сидят на героине.

«Золотая молодёжь», – сразу понял Медведь: «Как только сумел проехать так долго? Грёбанный гонщик».

– Не будешь? – обронил Даня, приближая руки к шее водителя.

– Нет.

– А больше и не надо, – обронил сухо Харламов и легко переломил стальными пальцами тонкую шею. Спецназ научил убивать, не оставляя следов. Экспертиза подтвердит свёрнутый позвонок наркомана результатом аварии.

Инспектор тем временем склонился над истекающим кровью телом жертвы, в безуспешной попытке стараясь нащупать на шее пульс. Даниил, расправившись с героинщиком, присел рядом с пострадавшей, стараясь без бури внутренних эмоций смотреть на бледное личико цепляющейся за жизнь девушки. На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать: худенькая совсем, русые прядки прилипли ко лбу, слипнувшись с кровоподтёками. Торчащие кости и раздробленный череп, алые лужи, перепачканные кровью джинсы и топик – всё это было нелепым и лишним на хрупком тельце. Даже прожжённого боями Медведя стало мутить. Шашлык, казавшийся таким вкусным в придорожном кафе, стал в животе лишним и запросился обратно. С большим трудом удалось взять себя в руки.

– Пульса нет, – обронил инспектор.

Даниил, восстановил нормальный ритм дыхания, успокоился и приложил ухо к груди жертвы, усилил слух.

– Есть. Нитевидный. Сердце бьётся. Слабо, но бьётся.

– «Скорая» пока с города доедет… эх, не жилец девка, – печально добавил инспектор.

Не слушая, Даниил насколько возможно бережно приподнял тело, стараясь, чтобы голова была неподвижна. Внутренний протест заставил подняться и идти к машине. Ну не должны молодые девушки умирать так нелепо.

– Инспектор! – обронил через плечо Даня. – Ты за рулём. Я с ней на заднем сиденье, – Харламов хотел добавить «постараюсь продлить ей жизнь», но не стал. Не поймёт.

Молодой, ещё не привыкший к официальным инструкциям гаишник, не стал спорить, сел за руль. Джип погнал к городу.

Даня держал пострадавшую как новорожденного ребёнка, особое внимание уделяя голове. Военную форму быстро залило кровью. Бледное лицо в россыпи веснушек на руках казалось своим, родным и настолько близким, словно где-то уже встречались прежде. Но нет же, не встречались? Может, это было в прошлой жизни?

Даня вздохнул, ощущая, как перехватило дыхание. Почему так щемит в груди? И ощущение близкой потери шагает рядом, совсем близко.

В голове набатом застучало, что нельзя ей умирать! Никак нельзя!

Если это была интуиция, то только её голос.

Тело Харламова объяло холодом. На лбу выступил холодный пот. Так организм отреагировал на резкую и внушительную потерю внутренней энергии. Конечности похолодели, сердце в панике заметалось, усиливая кровоток, чтобы всё согреть, всё спасти. Только мозг никак не мог понять, почему тело морозит среди лета?

Гипоталамус, разбираясь с ситуацией, спешно попытался поднять температуру тела, помогая телу разобраться с проблемой, а, по сути, заняться уничтожением возможных вирусов, переизбытком бактерий. Ведь кто ещё мог заставить организм мёрзнуть, если кожа явственно ощущает тепло внешнего мира?

Даня вздохнул, давая волевой рапорт мозгу не заниматься ерундой. Он де жив-здоров и так будет и впредь, а сконцентрироваться лучше на ощущениях тела той, что покоилась на руках.

Кровоток удалось уменьшить, придержать, но и за первые минуты после аварии девушка потеряла много, и Харламову приходилось питать её тело своей энергией напрямую, раз за разом продолжать давать команды сердцу биться, диафрагме давить на лёгкие, вталкивая и выталкивая воздух, а мозгу не захлебнуться в гормонах стресса и страха.

Состояние шока, полукоматозное состояние, поддерживаемая жизнь извне… Харламов стал выполнять роль временной реанимации, бормоча бледными губами:

– Держись, ты только держись.

И молодой новосибирский инспектор не сыпал вопросами, почему рослому, здоровому мужику едва хватило сил у больницы, чтобы донести девушку до дверей реанимации…

Хирурги после лишь разводили руками: не смотря на множественные переломы и серьёзные ранения, не совместимые с жизнью, Марина выжила.

Неделя комы, месяц реанимации и семь месяцев реабилитации, отчисление и восстановление в институте – через всё это Даниил и Марина прошли уже вместе…

Несколько месяцев спустя больничной эпопеи, молодой инспектор был приглашён на свадьбу шафером.

Так Даниил Харламов нашёл свой якорь.