Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Глава 26
А теперь серьезно

– Мне плевать! – закричала она, и ее голос был голосом шторма, голосом сверхновой. Она резко выбросила вперед руки.

Не-я не стал ставить щит. Это было бы все равно что пытаться остановить лавину бумажной салфеткой. Не-я не стал уворачиваться. Уворачиваться от конца света бессмысленно. Вместо этого не-я сделал то, что умел лучше всего – обманул саму реальность.

– Ты создаешь проблему, Фима. А я создаю решение, – мой голос прозвучал спокойно, почти лениво, посреди ревущего апокалипсиса.

За долю секунды до того, как релятивистский луч должен был испепелить меня, не-я свел ладони вместе. Пространство между ними не треснуло. Оно… сложилось. Как лист бумаги. Не-я создал микроскопическую, одностороннюю пространственную складку, кротовую нору толщиной с волос. Вход в нее был прямо передо мной. А выход… выход был над нашими головами.

Гамма-всплеск, способный стерилизовать планету, вошел в эту иглу пустоты – до того, как набрал полную разрушительную мощь. И вышел с другой стороны, устремляясь в холодную бездну космоса. Безобидный для планеты, смертоносный для любой случайной звезды на его пути через миллионы лет.

Хотя радиация вокруг нас резко подскочила… Полагаю, журналисты еще долго будут спекулировать на тему тайных испытаний ядерного оружия в стратосфере планеты.

Серафима замерла. Она почувствовала чудовищную энергию, пронесшуюся над ее головой. Почувствовала, как исказилось пространство. Она подняла голову. И увидела уходящую в бесконечность тонкую, невидимую глазу, но ощутимую на уровне Дара рану в реальности. И в ее серебряных глазах впервые за всю битву мелькнул неподдельный ужас.

И в этот момент нас обоих накрыло. Откат.

Создание такого оружия и такой защиты высосало из нас все. Иссиня-черная броня на мне замерцала и погасла. Серебряное сияние вокруг Серафимы тоже исчезло. Мы больше не были богами, парящими в небе. Мы стали просто двумя очень уставшими существами, на которых снова начала действовать гравитация.

Мы начали падать.

– Кончился… бензин… стажерка? – прохрипел не-я, пытаясь стабилизировать падение. Мое тело ощущалось так, словно его наполнили свинцом.

– У тебя… тоже… не полный бак, призрак! – огрызнулась она, ее полет был таким же хаотичным.

Серафима инстинктивно вцепилась в меня, словно искала спасение в своем враге. Мы падали, кувыркаясь, пронзая облака. Земля внизу стремительно приближалась. Это было уже не грациозное парение. Это было падение двух метеоритов, которые забыли, как гореть.

– Мой гамма-излучатель! – крикнула Серафима, ее голос срывался от ветра и ярости. – Ты хоть знаешь, сколько времени я его калибровала⁈

– Надо было инструкцию читать, стажерка! – парировал не-я. – Глава первая: не направлять оружие судного дня на того, кто его изобрел! И да, тот твой артефакт с буквой S, что ты использовала для фокусировки… его структура нестабильна. Советую проверить его на микротрещины, а то в следующий раз рванет прямо у тебя в руках. Будет очень яркий, но очень короткий финал.

Мы врезались в крышу какого-то небоскреба, пробили ее, пролетели сквозь несколько этажей, наполненных паникующими офисными работниками, и вылетели через окно наружу, оставляя за собой шлейф из бетонной крошки и офисной бумаги.

– Ты всегда… любил… всё портить! – крикнула Серафима, отшвырнув летящее в нее офисное кресло, которое вынесло за нами из здания.

– Ну знаешь! Я только что спас планету! И это офисное кресло! – не-я отмахнулся от пролетающего мимо системного блока, который, судя по логотипу, стоил как небольшой аэрокар.

Наше падение закончилось в самом сердце города. С оглушительным треском мы пробили стеклянный купол и рухнули в центр… элитного ресторана под названием «L'Étoile Filante» – «Падающая Звезда».

Подожди… не-я слышал про это место. Мы что, вернулись в родной город Семена?

Паника. Крики. Звон бьющейся посуды. Богатые аристократы и нувориши, которые еще минуту назад лениво ковыряли в тарелках с фуа-гра, теперь с визгом разбегались, опрокидывая столы. Официанты в белоснежных смокингах застыли, как соляные столбы, роняя подносы с шампанским. Струнный квартет, игравший что-то из Вивальди, оборвал мелодию на такой диссонирующей ноте, что казалось, у скрипок случился нервный срыв.

Мы приземлились прямо на стол с морепродуктами, который был центральным украшением зала. Гора креветок, устриц и омаров разлетелась во все стороны. Серафима, вся в рыбьей чешуе и соусе тар-тар, поднялась на ноги, отряхивая свое некогда великолепное серебряное платье. Я поднялся следом, вытаскивая из-за шиворота особо наглого краба.

– Мой костюм… – прошипела она, с отвращением глядя на огромное пятно от устричного сока. – Он стоил как годовой бюджет небольшой колонии! Ты заплатишь за химчистку, Яр!

– О нет… кажется, у меня аппетит разыгрался… – прорычал не-я, с тоской глядя на разгромленный стол. – Ты хоть знаешь, как давно этот носитель нормально не ел⁈ А тут такое варварство! Эти устрицы заслужили лучшую долю!

Наши силы были на исходе. Протоколы почти не реагировали на приказы. Но ярость… ярость никуда не делась.

Серафима, с диким, не-архимагским воплем, схватила со стола самое большое, что попалось под руку – запеченного целиком морского окуня. И со всей силы огрела меня им по голове.

Раздался сочный, влажный шлепок. Рыбья голова разлетелась на куски, обдав меня дождем из чешуи и лимонных долек.

– Дерешься рыбой, Фима? – не-я вытер с лица кусок петрушки. – Как… по-рыночному. В тебе проснулись гены торговки с базара?

Не-я схватил с ближайшего стола бокал дорогого красного вина, одним движением щедро плеснул содержимое ей в лицо. Алое вино потекло по ее серебряным волосам и платью, оставляя безобразные потеки.

– Мое платье! – взвизгнула она. – Оно дороже всей твоей жизни, червь!

– А это вино – урожая позапрошлого века! – огрызнулся не-я. – Теперь вы квиты!

В этот момент к ним осмелилась приблизиться охрана ресторана – трое крепких мужчин в черных костюмах. Они до этого лишь в шоке наблюдали за происходящим из-за укрытий.

– Сударь, сударыня, прекратите это немедленно! – выпалил старший из них, нервно сжимая в руке парализатор.

Серафима и не-я одновременно, не сговариваясь, повернули головы в его сторону. На наших лицах было одинаковое выражение холодного, аристократического раздражения, словно муравьи осмелились прервать разговор двух слонов.

– Не мешай, – бросила Серафима, и воздух вокруг охранников замерз, покрывая их смокинги слоем инея. Они застыли, не в силах пошевелиться.

– А ты как всегда груба со слугами, Фима, – цокнул языком не-я и легко щелкнул пальцами. Ледяные путы тут же рассыпались в пыль. Охранники, освободившись, в ужасе отшатнулись назад.

– Убирайтесь, – процедил не-я. – Пока я не превратил ваши парализаторы в букеты астр.

Троица охранников, не дожидаясь второго приглашения, бросилась наутек с такой скоростью, что могли бы выиграть олимпийский забег.

Фима воспользовалась тем, что я отвлекся. Она бросилась на меня сбоку, сжимая в руке крабовую клешню.

Мы сцепились в совершенно неприличной для двух высших существ рукопашной схватке. Мы катались по полу, опрокидывая столы, разбрасывая еду. И вызывая у немногих оставшихся смельчаков-зрителей смесь ужаса и гастрономического отчаяния. Главный сомелье, седой мужчина, забился под барную стойку, обнимая бутылку коллекционного коньяка, и что-то бормотал про варваров и конец цивилизации.

Я попытался провести ей подсечку, но она увернулась и вцепилась мне в волосы. Я в ответ схватил ее за ногу и попытался использовать прием из рестлинга.

– Пусти, идиот! Это же неприлично! – кричала она, пытаясь отбиться свободной ногой. – Мои сапоги из кожи криптодракона! Ты их испачкаешь!

– Это называется «тактическое преимущество»! И твои сапоги сейчас подружатся с омаром! Он, кажется, еще жив и очень хочет познакомиться поближе!

Наконец, выдохшись окончательно, мы расцепились и рухнули на пол в разных концах зала, тяжело дыша. Вокруг нас царил полный разгром. Мы лежали среди обломков мебели, луж вина и остатков чьего-то очень дорогого ужина.

Пару минут мы просто молчали, пытаясь отдышаться.

– Знаешь… – наконец прохрипел не-я, вытаскивая из волос креветку. – Сударыня… Первый Архимаг… ты дерешься… как торговка рыбой с базара.

Серафима, лежавшая на спине и глядя в разбитый потолок, хрипло рассмеялась.

– А ты… – выдохнула она. – Пахнешь… как перезрелый лосось… и дешевое каберне!

Мы посмотрели друг на друга. Два высших существа, которые только что едва не уничтожили планету, теперь валялись на полу ресторана, покрытые едой и вином. Абсурдность ситуации была настолько велика, что это было уже не смешно. Это было истерично.

Я не выдержал первым. Сначала это был тихий смешок. Потом он перерос в громкий, безудержный хохот. Серафима посмотрела на меня, ее губы дрогнули, и она тоже расхохоталась. Мы ржали, как два сумасшедших, до слез, до колик в животе. Наш смех эхом разносился по разгромленному, пустому ресторану.

Наконец, отсмеявшись, мы снова замолчали. Усталость навалилась разом, тяжелая и неотвратимая.

– Ладно, Фима, – сказал я, с трудом садясь и вытирая с лица остатки соуса. – Убивать друг друга было весело. Но теперь… давай поговорим. Серьезно.

Глава 27
Никаких ограничений

Серафима тоже села, брезгливо отлепляя от щеки прилипший лист салата.

– Я уж думала, ты никогда не предложишь, – пробормотала она. – У меня в волосах крабовая клешня. А может, и не одна. Это не очень располагает к светской беседе.

– Считай это… аксессуаром, – не-я поднялся, пошатываясь. Все тело болело, как после встречи с грузовиком. Я протянул ей руку. Она с сомнением посмотрела на мою ладонь, потом на меня, и, поколебавшись, приняла помощь. Ее пальцы были холодными и все еще пахли рыбой.

Мы нашли два чудом уцелевших стула и уселись друг напротив друга посреди этого гастрономического апокалипсиса.

– Итак, – начал не-я, пытаясь принять непринужденную позу. – Кажется, мы немного… увлеклись.

– Немного? – Серафима скептически приподняла бровь. – Яр, мы только что устроили световое шоу, которое, вероятно, засекли обсерватории на другой стороне галактики, разнесли полгорода и искупались в соусе айоли. Ты называешь это «немного увлеклись»?

– Ну, могло быть и хуже, – я пожал плечами. – Планета-то цела. В основном.

– Благодаря тебе, – признала она, и в ее голосе прозвучало нечто похожее на уважение. – Признаю, я… на мгновение потеряла голову… Этот твой трюк с пространственной складкой… я думала, ты блефуешь.

– Я никогда не блефую, Фима. Я импровизирую, – не-я откинулся на спинку стула, который тут же протестующе скрипнул. – Но должен признать, твой гамма-всплеск… это было сильно. Я уж было подумал, что придется перезагружаться с последней точки сохранения. А у этого носителя, боюсь, такой функции не предусмотрено.

– Как и у моего…

И тут тишину разгромленного зала нарушил тихий, испуганный голос.

– П-прошу прощения…

Мы оба обернулись. Из-под барной стойки, держась за сердце и бутылку коньяка, выползал тот самый седой сомелье. Его смокинг был помят, а на лице застыло странное выражение. Такое лицо бывает у человека, который только что заглянул в бездну. И обнаружил, что у бездны очень плохие манеры и клешня краба в волосах.

– Я… я не хочу прерывать вашу… трапезу, – пролепетал он, его голос дрожал. – Но… счет? За… за все это?

Серафима смерила его таким ледяным взглядом, что бедный сомелье, кажется, покрылся инеем.

– Счет? – переспросила она.

– Отправь его в Совет Первых, – небрежно бросил не-я. – Адрес знаешь? Планета Земля, Главная Цитадель, кабинет номер один. Скажи, что это… представительские расходы. Они поймут.

Сомелье, кажется, был готов расплакаться.

– А теперь, если ты не возражаешь, – не-я повернулся к нему. – Принеси нам, пожалуйста, два кофе. Двойной эспрессо. И, может быть, пару влажных салфеток. У сударыни краб в волосах, это моветон.

Бедняга, не веря своему счастью, что его не испепелили на месте, кивнул и бросился исполнять приказ.

– Ты не изменился, Яр, – вздохнула Серафима, когда мы остались одни. – Все такой же наглый, самоуверенный, мерзкий…

– И неотразимый, – закончил за нее не-я. – Не забывай про неотразимый. Так что, стажерка, будем и дальше продолжать трясти этот глобус в попытках убить друг друга? Или найдем нашим силам более продуктивное применение?

Она молчала, с отвращением разглядывая свое некогда безупречное платье, теперь украшенное следами битвы и остатками морского салата. В ее серебряных глазах, еще недавно горевших яростью, теперь плескалась холодная, расчетливая усталость.

– У меня нет сил даже на то, чтобы прилично оскорбить тебя в ответ, – наконец признала она. – А ты, я смотрю, тоже не в лучшей форме. Эта твоя людишеская оболочка… она не выдерживает нагрузок. Все-таки хрупкий и слабый мальчишка – не лучший выбор для носителя.

– У нее есть свои ограничения, – согласился не-я, небрежно стряхивая с плеча креветку. – Например, она требует еды, сна и периодически пытается напомнить о каких-то дурацких экзаменах. Но это временно. А вот если мы продолжим в том же духе, боюсь, наш следующий бой закончится тем, что мы оба превратимся в очень дорогую и очень радиоактивную пыль. И эта планета вместе с нами.

Не-я многозначительно посмотрел на нее. Серафима нахмурилась.

– К чему ты клонишь, Яр?

В этот момент вернулся сомелье с подносом. Он двигался с грацией напуганного пингвина по минному полю. Он поставил перед нами две дымящиеся чашки эспрессо и стопку влажных салфеток с такой осторожностью, будто нес нитроглицерин.

– Может, еще что-нибудь? – пролепетал он, пятясь назад. – Тарталетку с черной икрой? За счет заведения. В качестве… моральной компенсации за стресс.

– Исчезни, – мягко посоветовал не-я, и бедняга испарился быстрее, чем стипендия Сени в первый день после получения.

Не-я сделал глоток кофе, смакуя его с видом знатока.

– Я клоню к тому, Фима, что мы с тобой – две самые большие аномалии в этой вселенной. Две силы, которым нет равных. И вместо того чтобы выяснять, чья сингулярность длиннее и у кого гамма-всплеск ярче, мы могли бы… объединить усилия.

Она скептически приподняла бровь, но промолчала, ожидая продолжения.

– Объединить усилия? Для чего? Чтобы вместе написать оскорбительную надпись на луне? Хотя это, конечно, в твоем стиле.

– Чтобы править, стажерка. Чтобы править, – не-я отставил чашку, и его голос стал глубже, серьезнее. – Посмотри вокруг. Жалкие, грызущиеся за власть аристократишки вроде этих Вольских и Страховых. Бюрократы, как наши клоуны из Совета, которые боятся собственной тени и тратят столетия на согласование цвета салфеток. Ты думаешь, они достойны управлять этим миром? Этой галактикой? Они же просто муравьи, которые делят сахарницу, не понимая, что такое сахар. А мы с тобой можем стать теми, кто решает, будет у них сахар или нет.

Не-я говорил спокойно, но в моих словах была такая несокрушимая уверенность, что Серафима невольно подалась вперед, вслушиваясь.

– Ты предлагаешь… взять власть и разделись на двоих? – прошептала она. Ее глаза сверкнули, как два холодных серебряных огня.

– Я предлагаю смену парадигмы, – поправил не-я. – Зачем нам их жалкие троны, когда мы можем построить свои, на костях старых Эпох? Глубокое Хранилище, Фима. Мы почти у его порога. Оно даст нам технологии, которые превратят нас в настоящих богов. Вместе. Ты и я. Два бога, которым никто не сможет противостоять.

Не-я протянул ей руку ладонью вверх.

– Представь. Никаких Советов, никаких интриг, никаких ограничений. Только наша воля. Наш порядок. Ты будешь править не каким-то жалким отделом, а целыми звездными системами. Разве не об этом ты всегда мечтала, моя амбициозная стажерка?

Она смотрела на мою протянутую руку, и в ее серебряных глазах шла борьба. Это было безумие. Абсолютное, чистое безумие. Но оно было таким… соблазнительным. В этом предложении было все, к чему она стремилась, все, чего ей так не хватало под гнетом Совета. Свобода. Абсолютная свобода.

– Почему я должна тебе доверять? – наконец спросила она, и ее голос дрогнул. – Ты предал всех, кто тебе доверял. Ты предал Совет. Ты предал… меня.

Чего она несет? Если верить воспоминаниям Семена… именно она меня в будущем… в прошлом… не важно, в общем кинула!

Женскую логику иногда очень трудно понять…

– Я никогда не предавал тех, кто был мне равен, – возразил не-я, его голос стал мягче. – А ты, Фима, сегодня доказала, что ты – мне ровня. Почти. Ты выросла. Стала сильной. И ты заслуживаешь большего, чем быть красивой куклой в руках старых маразматиков.

Она фыркнула, но в ее глазах уже разгорался азартный огонек. Она была хищницей. И она учуяла запах власти, такой пьянящий, такой желанный.

– Хорошо, – она медленно вложила свою ладонь в его. – Я согласна. Попробуем. Но если ты меня предашь, Яр… я найду способ запереть тебя в этом мальчишке навсегда. И заставлю до конца жизни слушать кошачье техно.

– Ха-ха, знаю, стажерка. Знаю. В этом вся прелесть наших с тобой отношений. Они честные.

Наши пальцы сплелись. На мгновение показалось, что от их соприкосновения пробежала искра, заставив зазвенеть уцелевшие бокалы. Союз был заключен. Два древних, могущественных существа, два заклятых врага, решили объединиться. И весь мир содрогнулся, еще не зная, какая буря его ждет.

И тут не-я пошатнулся.

Резкая, острая боль пронзила голову, заставив на мгновение потерять ориентацию.

– Яр? Что с тобой? – Серафима тут же напряглась.

– Черт… – прохрипел не-я, хватаясь за виски. – Кажется, носителю… и его цифровой стрекозе… не очень понравились наши разговоры о захвате галактики.

Глава 28
Тогда я просто заберу то, что мне нужно

По всему телу прошла волна дрожи. Не-я почувствовал, как что-то внутри меня, слабое, но упрямое, пытается вырваться на волю. Сеня. Он просыпался. Каскадный Резонанс, запущенный Алисой, набирал обороты. Внутренняя система носителя, усиленная наноботами, пыталась поместить меня в карантин, как вирус.

– Они пытаются… загнать меня обратно, – процедил не-я сквозь зубы, борясь с накатывающей волной слабости.

– Что⁈ – Серафима отшатнулась. Ее лицо исказилось от ужаса. – Нет! Не сейчас!

Она понимала, что это значит. Если Сеня вернет себе контроль, первое, что он сделает – это попытается избавиться от нее. И кто знает, на что способен этот парень, чьим чувствами она играла под личиной Киры. В его глазах тогда, у входа в Глубокое Хранилище, она видела не просто злость. Она видела пустоту.

Интересно, что Фима сделала с самой Кирой? Судя по ее реакции… ничего хорошего. Сене это точно не понравится.

– Помоги мне, Фима, – не-я посмотрел на нее. – Помоги мне удержать контроль. Иначе он нас обоих уничтожит.

– Как⁈ Я не могу просто так вмешаться в чужое сознание! Это…

– Мне нужно проникнуть в ядро его сознания. Подавить его волю. Но я слишком слаб после битвы, а он сопротивляется, усиленный этой цифровой попрыгуньей, – не-я сделал шаг к ней, пошатываясь. – Ты должна помочь мне. Пробить его ментальную защиту. Я открою тебе доступ. Вдвоем мы их одолеем.

Серафима колебалась. В ее глазах так и читалось: помочь ему? Это означало окончательно перейти на его сторону. Но альтернатива была куда хуже.

– Хорошо, – решительно кивнула она. – Что я должна делать?

– Просто держись рядом и не дай этой цифровой попрыгунье мне помешать. Она сейчас будет защищать носителя изо всех сил, – предупредил не-я. – И да, я буду следить, чтобы ты не наделала лишнего. Если попробуешь навредить мне… вышвырну из головы мигом. И пусть Семен делает с тобой, что пожелает.

Серафима оскалилась, но времени на споры не было. Она подошла ко мне, ее лицо было сосредоточенным.

– Будет неприятно, – предупредила она и просунула свою руку прямо мне в грудь.

Ощущение было таким, будто в меня вонзили тысячу ледяных игл.

– Я вижу его… его сознание… оно как крепость… он выстроил барьеры…

В тот же миг из моего позвоночника, там, где был скрыт кристалл, вырвалась синяя вспышка. Голограмма Алисы материализовалась в воздухе, ее лицо было искажено яростью. В ее руках был гигантский, пульсирующий синим светом молот с надписью «БАНХАММЕР v.2.0».

– А НУ УБРАЛА ОТ НЕГО СВОИ ГРАБЛИ, ВЕДЬМА! – взревела она и бросилась на Серафиму.

Архимаг едва успела увернуться. Молот пронесся в миллиметре от ее головы, оставив в воздухе потрескивающий озоновый шлейф.

– ЯР! ОНА МЕШАЕТ! – крикнула Серафима, отбиваясь от новой атаки Алисы серебряным щитом.

– Я ВИЖУ! – не-я с трудом отразил очередную ментальную атаку Сени, который бился в своей внутренней клетке, как тигр.

Не-я выхватил из кармана Сени маленький прибор, который дал ему Соколов. Стабилизатор. Кнопка экстренной перезагрузки для него самого. Идеальная ловушка, подстроенная старым профессором.

– Прости, старик, – пробормотал не-я, – но эта игрушка мне больше не нужна.

Сжав прибор в руке, не-я раздавил его. Раздался тихий треск, и из обломков вырвалась небольшая искра электромагнитного импульса, настроенного на определенную частоту.

Алиса, замахнувшаяся для нового удара, вдруг замерла. Ее банхаммер замерцал и исчез. Ее голограмма пошла рябью.

– Перегрузка… остановка… – прошептала она и с тихим щелчком исчезла, втянувшись обратно в кристалл.

Отлично, как не-я и предполагал – цифровая стрекоза решила взять не себя слишком многое. Поддерживала и каскадный резонанс, и параллельно использовала устройство Соколова… За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь!

– Теперь ты, Фима, – прорычал не-я, чувствуя, как Сеня снова рвется наружу. – Быстрее! Запри его!

– Что делать с его… личностью? – спросила Серафима, ее рука все еще была погружена в меня.

Не-я криво усмехнулся, боль смешивалась с триумфом.

– Вышвырни его из меня. Полностью. Запечатай в самой в самой темной клетке квантовых протоколов и выброси ключ. Этот парень… он слишком проблемный. Слишком упрямый. Такой не сдастся и пойдет до конца.

Серафима кивнула. И не-я почувствовал, как ледяная волна чужой воли затапливает сознание Семена, гася последние искры сопротивления.

Но в тот самый миг, когда тьма почти поглотила парня, двери ресторана не просто распахнулись. Их вынесло внутрь ледяным вихрем. Стеклянный купол над головой покрылся инеем и с оглушительным звоном разлетелся на тысячи осколков.

В проеме, в клубах морозного пара и снежинок, стояли они. Десяток бойцов в иссиня-черной тактической броне «Детей Логоса». Впереди, с ледяным спокойствием на лице, стоял граф Страхов.

Где-то за их спинами, в тени дверного проема, я мельком увидел знакомую фигуру седого сомелье. Он держал в руке коммуникатор. На его лице застыло выражение человека, который только что сдал дьяволу дьяволят.

– Активировать гравитационные подавители! – скомандовал граф. Его голос был спокоен, но резал, как осколок льда.

Из ручных установок бойцов вырвались невидимые волны. Воздух в ресторане стал тяжелым, вязким, словно мы оказались на дне сиропного океана. Я почувствовал, как невидимая сила прижимает меня к полу, вдавливает в паркет. Мое тело, еще недавно способное летать, теперь весило тонны. Серафима, издав сдавленный стон, тоже рухнула на колени, ее сила была подавлена так же безжалостно.

Мы пытались сопротивляться. Серафима окутала себя остатками серебряного сияния, я пытался активировать нано-броню. Но гравитационное поле было слишком мощным. Оно не просто давило – оно искажало само пространство, гася любые энергетические проявления.

Граф Страхов медленно, словно наслаждаясь моментом, двигался по залу. Его ботинки хрустели по осколкам льда. Он остановился перед нами, глядя сверху вниз с видом коллекционера. Который наконец-то спустя много лет поисков поймал два редких, экзотических экземпляра.

– Господа Первые Архимаги. Ярослав. Серафима, – произнес он, и в его голосе не было и тени страха. Только холодный, хищный интерес. – Для меня большая честь лично встретиться с вами.

Гравитационное поле давило с силой пресса, вдавливая меня в усыпанный креветками и осколками пол. Даже дышать было тяжело. Серафима, оказавшаяся в той же ловушке, застыла на полу, ее серебряные волосы разметались по спине и плечам. Ее лицо, до этого искаженное яростью, теперь было непроницаемой маской.

Граф Страхов с видом ценителя оглядел разгромленный зал.

– Какой же беспорядок вы тут устроили, – его голос был обманчиво вежлив. – Признаюсь, я ожидал застать вас в несколько… более презентабельном виде. Хотя, должен заметить, соус тар-тар вам к лицу, сударыня Серафима. Придает образу пикантности.

Я, придавленный к полу, издал тихий, насмешливый смешок, который прозвучал скорее как хрип. А граф, хоть и сукин сын, но все равно хорош…

– Знаешь, в чем проблема с такими игрушками, граф? – мой голос был слаб, но полон яда. – Они создают иллюзию контроля. Ты думаешь, что поймал двух тигров, а на самом деле просто засунул руки в клетку. Забыл прочитать табличку «Не кормить. Особенно руками»?

– Очень остроумно, Ярослав, – граф даже не удостоил меня взглядом, обращаясь к Серафиме. – Вы всегда были так несдержанны на язык? Или это влияние вашего… – на мгновение его лицо скривилось. – Носителя?

Серафима медленно подняла голову. В ее серебряных глазах горел холодный огонь.

– Род Страховых… – протянула она, и ее голос звенел, как натянутая струна. – Я помню, ваши предки были неплохими садовниками у Ярослава. Усердные, исполнительные. Вижу, за пару тысячелетий вы научились не только возиться с удобрениями, но и пользоваться чужими технологиями. Прогресс.

Лицо графа Страхова на мгновение окаменело. Это был удар ниже пояса, нанесенный с аристократической точностью. Он медленно повернулся к ней.

– Мы все когда-то с чего-то начинали, Первая. Вы, например, с должности стажерки у величайшего преступника в истории, – парировал он, не повышая голоса. – Реликты должны находиться в музее, а не пытаться играть в богов. Ваше время прошло.

– А ваше, кажется, так и не наступило, – вмешался я, с трудом приподняв голову.

– А мне кажется, очень даже наоборот! – граф усмехнулся. – Эти подавители… они не просто давят. Они создают микроразрывы в пространстве. Очень нестабильные, нарушающие квантовые связи. А знаете, к чему это приведет? Верно. К тому, что вы оба так и не сможете восстановить свои силы. Так и останетесь донными рыбинами, способными лишь на разговоры. Ваши жизни полностью в моих руках.

– Думаешь? – хмыкнул я. – Ты так уверен в своих технологиях? Не боишься, что что-нибудь коротнет? Знаешь, если ты сейчас отключишь свои грави-цацки и извинишься, то так и быть я не стану ломать твои кости. По крайней мере все.

Граф нахмурился, бросив быстрый взгляд на своих бойцов, словно проверяя их оборудование.

– Возможно, немного гравитации добавит веса моим аргументам? – граф Страхов сделал едва заметный жест, и давление усилилось. Я почувствовал, как кости затрещали. – Мне не нужны ваши жизни. Мне нужны ваши знания. Отдайте мне ключи от Глубокого Хранилища. И, возможно, я позволю вам дожить свои никчемные дни в качестве моих… консультантов.

– Консультанты? – Серафима рассмеялась, и этот смех был полон презрения. – Ты предлагаешь орлам консультировать муравьев по вопросам полетов? Не льсти себе, питекантроп. Ты даже не представляешь, с чем пытаешься играть.

– Тогда я просто заберу то, что мне нужно. Силой, – отрезал он. – А ваши тела отправятся в лабораторию. Мои ученые будут в восторге.

Граф Страхов развернулся и направился к выходу, бросив через плечо своим бойцам:

– Доставить в комплекс «Омега». Живыми. Насколько это возможно. В целом, неповрежденного мозга мне будет вполне достаточно.