Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть четвёртая: «Путешествие». Глава 4: Загляни в себя

Далёкий голос прилетел из глубин собственного Я, разбиваясь на тысячи осколков и эхом отражаясь от незримых стен:

– Что ты видишь?

Тело Скорпиона растворилось в облаке боли, она стальными тисками зажала в смертельном объятии и стала душить.

– Мне больно тебя слышать. Я не могу сконцентрироваться, – Сергий не узнал своего голоса.

Он был ржавый и хриплый, словно разговаривал старый робот.

– Отпусти боль, она говорит тебе, что ты ещё жив. Отпусти её, и ты увидишь… увидишь… – всплыл нежный незнакомый голос.

Тиски ослабли. Не то, чтобы исчезли совсем, но словно стало легче дышать.

– Если я перестану чувствовать боль, то ничего более не станет держать меня на пороге физического существования, – голос Скорпиона упал до глухого баса.

– Ты цепляешься за жизнь? – на секунду перед глазами всплыл призрачный силуэт стройной, молоденькой девушки.

В воспоминаниях или наяву, но перед глазами предстал неотомщённый дед с доброй, старческой улыбкой, подмигивающий Рысь, зыбкие лица биологических родителей, новые родители: Дмитрий и Елена. Нежной ладонью ко лбу прикоснулась тёплая ладошка Леры, хороводом пронеслись все лица, которых когда-либо встречал. Твёрдо ответил: «Моя миссия на Земле ещё не завершена».

– Эти люди считают иначе, – Ответил голос, и перед глазами всплыли синие лица тех, кого когда-то уничтожал: бандиты в лесу, зомбированные китайские солдаты, налётчики на дороге…

– Эти пусть считают, что хотят, – Скорпион с удивлением услышал свой реальный голос.

– Значит, теперь ты слышишь. Увидь же! – воскликнул голос.

Перед ним, насколько хватало глаз, встала огромная, воистину великая стена.У этой стены не было конца и края. Не хватило бы и жизни, чтобы обойти или перелететь. Она тянулась вдаль, ввысь, росла из–под земли и состояла из железа.

– Что ты видишь?! – в нетерпении воскликнул голос.

– Вижу трудности. Большие трудности на своём пути, – спокойно ответил Скорпион.

– И что сделаешь ты? Как поступишь?

Юноша сосредоточился. Боль в ушах затихала, скрываясь за завесой страха перед хозяином тела, верховным разумом. Призрачное время застыло в незримых сумрачных часах.

– Гложет сомнение? Ты не уверен? Смятение? – посыпались звуки со всех сторон.

Скорпион не обращал внимания, разыскивая ответ в себе. Голоса теребили и отвлекали, хватались и щипали, стараясь оттащить. Посыпался громкий смех, насмешки, упрёки, издевки. Юноша оставался спокоен, слушая себя, свой внутренний голос.

– Время ответа близится. Отвечай! Или за тебя ответят другие! – голоса стали громче, настойчивее, ближе.

– Я исключил все возможности для отступления. Мне ничего не остаётся, как… пройти! – Он ударил всем себя, став одномоментно самим движением. Двинулся вперёд всем тем, что имел на душе. В удар превратился сам дух.

В один удар вложилось всё. Вся сила, что кипела в нём. Вся жизнь, что била ключом в теле. Всё упорство, что помогало добиваться былых успехов и побед. Весь опыт, что когда-либо получил. Все умения, приобретённые на дороге жизни. Все старания, терпение и дружба, ради которой готов был на все. Та самая любовь, что согрела и взрастила как настоящего Человека. Вся стойкая вера, что помогала не опускать руки, а продолжать идти вперёд. Вся надежда, что не оставляла сомнений и другого выбора.

От этого удара не было защиты, он снёс все преграды. Железную стену смяло как чахлую картонку. Только что перед ним стояли непреодолимые выси и разом все препятствия смело. Впереди – зримая, чистая и ровная дорога.

Голоса взвыли, отступили, растаяли в тишине. Стало тихо и спокойно, на душе полегчало. Перед глазами предстала всё та же девушка, заговорила:

– Прими мой подарок, я одобряю твою дорогу, – лба коснулось мерцающее облако, и Скорпион понял, что просыпается.

На прощание послышались далёкие смутные слова:

– Не позволяй Ино усомниться в тебе, как не позволил мне…

В глазах вспыхнул свет далёких звёзд. Светила полная луна, и небо давно покрылось россыпью молочных точек. Из леса доносились ночные звуки, шорохи, грызня мелких хищников и стрёкот кузнечиков. Жизнь бурлила и кипела, мало обращая внимание на двух лежащих в пыли подростков.

Скорпион прислушался к себе.

Во-первых, он слышал, и уши отзывались на позывы сознания как полностью здоровые и функционирующие. Остались лишь две засохшие дорожки крови на скулах. Во-вторых, тело, словно заново возродилось. Было такое ощущение, что хорошенько выспался после бани, бассейна и массажа разом. Ощущения от порезов стеклом пропали. В-третьих, рядом лежал бессознательный Сёма и правая рука его была по локоть в крови. Хвала всем богам, не своей. Левая же рука крепко-накрепко сжимала потерянный пояс.

«Куда нас занесло»? – пришла осторожная мысль.

Скорпион привстал и осмотрелся. Недалече виднелись руины взорванного дома, слева машина с вырванной дверью и четырьмя телами, в беспорядке валяющиеся вокруг в разных позах.

– Ну, ты и зверь! – хмыкнул Скорпион, – а ещё про меня что-то говорил.

На всей другой площади, насколько хватало глаз, помимо дороги, виднелась лишь бескрайняя лесополоса. Причем деревья отличались от более зимней растительности Хоккайдо. Тропические, насколько говорили познания по географии и биологии.

– Нас прокатили мимо Токио? На юг?

В ответ донёсся только ветер. Скорпион наломал веток, соорудил костёр и принялся за процесс согревания Сёмы. Тот дышал, но дрожал. То ли от холода, то ли от боли в мышцах.

Костёр вспорол ночную мглу, оранжевые огоньки побежали по сухостою. Скорпион растёр застывшие конечности брата, подпитывая энергией, словно кормил с ложечки выздоравливающего, но ещё очень слабого пациента. Тот заёрзал, заморгал.

Поляна озарилась ярким, почти дневным светом. Если бы глаза не привыкли к свету костра, то этот посторонний свет просто ослепил бы. Скорпиона подкинуло в воздух, завертело, словно попал в торнадо. Повис в невесомости, беспомощно вращая конечностями, словно подопытный кузнечик под пылким детским взором.

– Так дела не пойдут! – заорал юноша. – Про микро-тайфуны слышал, но про мини-торнадо впервые! Что за причуды природы?

Свет уменьшился. Послышался красивый, женский голос, повеяло запахом роз.

Сергий, очередной раз кувыркнувшись, успел разглядеть стройный, женский силуэт с длинной, чёрной причёской и такого же цвета строгое платье в пол.

Голос обронил:

– Значит, не всё ещё в жизни поведал, малыш. Что ты забыл на моей земле?

– Тут не было написано.

Скорпиона перестало вращать. Завис вверх тормашками. Хорошо хоть не спиной, а лицом к источнику неприятностей, а то ощущать врага за спиной занятие на любителя. Бегло глянул на Сёму. Тот почти пришёл в себя, но лежал без движения, готовый, однако, в любой момент «вспомнить» Леопарда. Сергий послал ему волевой рапорт: «Не вздумай! Эта женщина нам не по зубам».

– Правильно мыслите, молодые люди, – донеслось от незнакомки.

– А подслушивать нехорошо! – укорил Скорпион и тут же был отпущен на землю. То есть свалился кулем и ударился головой.

– Эй, эй, полегче с братом! А то как рассержусь и укушу за коленку! – привстал Сёма.

– Вы друг друга стоите, – свет совсем погас, остался лишь естественный, от костра.

Неизвестная женщина парой серых глаз, почему-то совсем не отражающих блики костра, просканировала Сергия. Её глаза были как бездонные провалы. Как две чёрные дыры, поглощающие свет.

– Вот это я понимаю роковой взгляд. Кстати, не подскажете, где мы? – спросил Сёма на всякий случай. – По звёздам ещё не ориентируюсь.

– Окрестности города Кагосима, остров Кюсю.

Сергий кашлянул:

– Сёма, странная у тебя была сакура. Были на самом северном японском острове, теперь почти на самом южном.

Скорпион сел рядом с вновь присевшим блондином, посмотрел на незнакомку.

– А вы до Токио не подкинете? А то с этим странным чудо-деревом мы совсем заблудились. Мафия опять же ваша не культурная. Сюда привезли, а обратно никак.

– Вы никуда не поедете. – отрезал голос. – Я как раз собиралась сказать, что на те соревнования, на которые приехали, вы уже не попадёте. Это не ваш уровень.

– Как это не попадём? Я зачем чемпионат мира по хоккею пропустил? – возмутился Сёма.

Ино взмахнула рукой. Блондин замолчал. Рот его ещё открывался, но звуков не было.

– Говорливый у тебя друг. Пусть до Токио помолчит. Слишком много лишних слов.

Скорпион промолчал, понимая, что не время выдвигать условия и жалобы. И без того дух едва теплился в теле.

– Я намерена предложить вам свой турнир. Один бой на каждого. С настоящими противниками вашего уровня.

Скорпион продолжал слушать. Тело наполнялось холодным гневом. Дух рвался в бой, но разум направлял его попытки в нужное русло, определяя точное время и действие.

– Что? Не хочешь отвечать? – вскипела Ино. – Говори же! Я приказываю тебе! Я Ино – королева Японии!

Скорпион, низко опустив голову, сложив руки на колени и всё еще ждал.

– ГОВОРИ!

На голову надавило. Сергий скривился и ответил:

– Ты правильно сказала, королева. Но ты королева лишь Японии. А мы не японцы и лишь гости на твоей земле, не рабы… Сёма, говори! – И Сергий прорвал волевым потоком блок молчания Сёмы.

Ино удивлённо вскинула бровь, снова оглядев с ног до головы как впервые, бросила резко:

– Ты слишком дерзкий для ученика Токаявы! Только мастер прозрел, как ученики подводят.

– Сенсей наш друг, но с мастерством как-то не очень, – съехидничал Сёма, коварно улыбаясь. – И вы в зеркало не смотрелись? Ваше эго побольше будет, позаковыристее.

– Зеркало, говоришь? – повторила Ино озадаченно. – Что ж. Пусть будет зеркало. Жду вас через три дня в Токио. Явитесь в город и мои люди подскажут дорогу. Бой будет один, с одним противником. Биться будете вместе.

– А почему собственно мы должны биться? – сквозь зубы прошипел Сёма.

– Потому что Токаява ваш друг. И он в опасности.

– И что? Нам то какое дело. С другим сенсеем дружить будем. Мало их что ли на Руси? – попытался схитрить Сёма, но Ино лишь покачала головой. – Врать не умеешь. Вы слишком к нему привязаны, чтобы бросить.

Скорпион поднял голову. Сверкающие глаза не юнца, но седого старца пронзили Ино, голос послышался мощный, с примесью баса. Сергий заговорил старше, гораздо старше своих лет. Каждое слово звучало уверенно, сильно. Он говорил негромко, но даже шёпот в подобном тоне разлетался над поляной гулким эхом:

– Ино, ты одна из Пятнадцати сильнейших. Тебе не к лицу жалкий шантаж. Неужели не можешь придумать ничего более убедительного?

– Почивший северный волхв? Какая неожиданная встреча. Даже с того света суешь свой нос не в свои дела? Но что ты можешь?

Губы Скорпиона сложились в старческую усмешку, на миг показались, что лицо даже отобразило морщины:

– Что могу? Могу поговорить с твоими предками. Синтоизм – последнее, что тебе осталось от старого мира. Не так ли, Ино?

Сильная мира сего застыла. На миг показалось сомневающаяся личина, но тут же спряталась глубоко внутри, под семью замками.

– Хорошо, я не буду принуждать волотов. Я даже назначу приз за победу. Они вольны отказаться. Возвращайся в свой покой, волхв. Здесь всё будет… ммм… по-человечески, – и королева Японии исчезла первой, на прощание озарив поляну ярким светом.

– Это-то и тревожит, – прошептали губы Скорпиона, и он открыл уже свои глаза, полные своих же слёз. – Прощай Всеслав. Я ничего не забыл.

– Во славу предкам, в наставление потомкам! – раздалось в голове.

Горючая слеза упала на землю. Сёма присел рядом, приобнял и вздохнул.

– Ничего, мы их всех ушатаем. Не потому, что приказали, а потому что можем. Да, Скорп? Из вредности!

Сергий улыбнулся, хотел поправить, что скорее из-за той же самой причины, по которой люди покоряют самые высокие горы, исследуют моря и океаны, пробираются по сельвам, но не сказал ничего.

Блондин и так всё прекрасно понимал.

Часть четвёртая: «Путешествие». Глава 5: Иностранцы

Утро ударило в глаз лучиком света, разгоняя туман. Страну восходящего солнца озарил солнечный диск. Восток наступал на горизонт неотвратимым рассветом. Дорогой легковой автомобиль с вырванной передней дверью вёз двух подростков на запад, поднимая в воздух пыль от сухой просёлочной дороги.

– Чего-то я перестал доверять училкам географии, – грустно заметил Сёма, тщетно пытаясь разыскать глазами хоть одного человека. – Говорила, что в Японии плотность триста тридцать пять человек на квадратный метр. И где они? Этих училок не так учат. Их надо бы по странам потаскать, вместо заседания на институтских скамьях. Вот тогда будет география, а не общие знания по учебнику. К тому же… может хоть так за границей побывают. Слышь, Скорп, давай когда-нибудь проведём подобную школьную реформу? Каждой училке по загранице. А учителей русского и литературы по «золотому кольцу» пустим.

– А трудовиков мы куда отправишь? Лес валить в трудовые лагеря?

– Зато на свежем воздухе, а то всё по прокуренным каморкам стулья колотят.

Скорпион вёл автомобиль быстро, профессионально, без угроз аварий. Автомобиль цеплялся в просёлочную дорогу, словно когтями. Никитин неплохо погонял на автодроме, делая из бойцов гонщиков экстра-класса. Его подопечные должны уметь всё.

Волосы трепало ветром. Не было бокового стекла и целой двери. Но руль слушался водителя превосходно. Якудза на плохих тачках не ездили.

– Я слышал, что Кюсю – край мифов и вулканов, – добавил блондин. – Типа, посещение Кюсю – это путешествие сквозь историю, культуру и мифологию древней Японии. Только, наверное, мы в таких дебрях едем, что и гор не видать.

– С твоей стороны хоть не дует.

– Да ты не расстраивайся. Зато мы на себе ощутили, что Япония – самая безопасная для посещения страна. Только вот про Якудзу никто не написал. Склероз видимо.

– Не наговаривай на людей. В конце концов, их старшая предложила нам право выбора, – ответил Скорпион, сканируя внутренним взором окрестности вдали, насколько позволял «видеть» всё ещё существующий явный и внутренний «туман».

Сколько они вообще были в отключке, если якудза увезли их так далеко через всю Японию? Не проще ли было пулю в лоб или хотели поиздеваться? Пойми эту восточную мудрость.

– Сёма, ты с тотемом поосторожнее. Вариант контроля сводится к трети. Это почти состояние «берсеркер». Не то, чтобы полная неистовость, но глубинный зверь не всегда отличит «своих» и «чужих». Заиграешься когда-нибудь.

– Сам знаешь, случай был крайним. Ты лучше скажи, что тебе подарила Тосика?

– Да если б я знал. Этих великих… их же постоянно расшифровывать надо.

– Нострадамусы одни, блин, – добавил Сёма и щёлкнул магнитолу.

Из динамиков посыпались боевые барабаны, звуки струн и басистые выкрики солиста на чуждом языке. Скорпион прибавил скорости. Автомобиль стал взлетать над кочками. Прислушался к музыке, обронил:

– Прикольные хокку, – и продекламировал:

Меч из ножен.

Страх в глазах врага.

Безмятежно саке на столе.

– Скорп, притормози.

Сергий остановил у обочины. Сёма вышел из автомобиля, оставив включённым радио, обошёл вокруг капота и наклонился над Скорпионом, глядя ему прямо в глаза:

– Ты сейчас пошутил или действительно понимаешь, о чём они говорят?

Заводь безлунная.

Тишина и покой.

Все давно мертвы.

Скорпион задумался, расплылся в улыбке:

– Выходит, что понимаю. Сейчас прогноз погоды в районе Токио объявляют. Гроза будет.

По радио энергичный молодой голос затараторил быстро и практически без пауз.

– А сейчас новости: «В Саппоро проходит пикет с требованием к России о возврате северных территорий. Сотни людей окружили русское посольство, кордоны полиции принимают пассивное участие в разгоне демонстрантов».

– Вот это поворот.

– Да какой поворот, Сёма? Надо во Владивостоке ракетницы ядерной начинкой снабдить. Как думаешь, если бы знали, что тактическое ядерное оружие на них нацелено, были бы какие-нибудь пикеты вообще?

Сёма воздел палец к небу:

– Будем пить чай с силовиками, спросим напрямую. А пока меня больше волнуешь ты… Ты говорил, что она коснулась лба?

– Говорил.

– Ну, вот и договорился.

– Знаешь, я давно подозревал, что человек изначально может гораздо больше. Его как будто держат некие блоки, внутренние запреты. Словно знает обо всём, но временно-постоянно забыл. Заставили забыть или сам себя заставил, как родился. Потом попал в «нужные руки» религиозного эгрегора и вот уже обречён на жалкое существование как часть биомассы, отринув свою изначальную суть ради общей цели. – Скорпион выключил радио, вылез из машины и облокотился спиной к колесу. – Думаешь, что-то информационное? Наподобие тех людей, что неожиданно вспоминают опыт прошлых жизней, языки, обычаи, там всякую разную чепуху, кто с кем спал, и кто кого убил?

– Да, – Сёма лёг спиной на горячий капот. – И проявляется вся эта муть обычно в момент чего-то экстренного, необычного. Ну, там шок или по голове треснули чем-нибудь тяжёлым, но не смертельно. А то и полтергейста какого-нибудь встретил, испугался, блок и исчез.

– Разберусь с этим механизмом блоков, так и попробуем снять твой. А то вещичка полезная. Быть полиглотом и знать все языки ещё может пригодиться. Только весь вопрос в том, как бы нам до Токио добраться, даже зная язык? Ну, я, конечно, могу неделю не есть, с не пить уже хуже выходит. Можно даже идти пешком все время, когда кончится бензин, но боюсь, не успеем…

Сёма вздохнул, поднял голову и улыбнулся:

– Главным уроком, который преподал мне Токаява, стал такой – не токаявничай. В транскрипте с монгольского это можно облачить в фразу типа: «На бога надейся, а сам не плошай». – И Сёма достал электронную карточку. – Вот, международная.

Сергий присвистнул:

– Да никак тебе бабушка из пансионата вязанные трусы с кармашком подарила? А то что-то в кимоно особо карманов не доищешься.

Сёма резво подскочил:

– Ага, дождёшься от этой старой карги бонусов. Просто батя с головой оказался: едешь за границу, говорит, бери денег больше, чем рассчитываешь. И родители оказывается, иногда полезные вещи говорят. Но там декларации, все дела. А вот банкоматы не особо различат, сколько мне лет.

Скорпион улыбнулся солнцу и подвёл итог:

– И так, что мы имеем по итогу? Знаем язык, деньги есть, есть время и цель ест. Мы хоть и в чужой стране, но при голове. Так что вперёд, навстречу приключениям! – вихрастый запрыгнул в салон, показал восходящему солнцу большой палец – всё здорово!

Сёма обошёл автомобиль, залез на переднее сидение, подогнул ноги под себя.

– Шофёр, до метро не подбросите? Я слышал, в Японии очень даже скоростное метро. На всю страну. Что снизу, что сверху.

– Оцень карашо, оцень бистра, – ответил Скорпион шутя и вдавил педаль в пол.

Автомобиль рванул с места, вздымая пыль.

Туман рассеялся окончательно, обнажая пики гор и вулканов. Безлюдный клочок земли заканчивался и на окраинах города Кагошимы пришлось бросить машину и ловить такси, пока не попали в поле зрение камер.

Как же удобно знать язык незнакомой страны! Скорпион одних только обращений к нему насчитал шесть. Не типичные «ты» и «вы», а: «-сан», «-сама», «-кун», «-чан», «-боши», «-тян». Приставки после имени. По-разному обращались к маленьким, ровесникам, старшим, господам, равным, знакомым, незнакомым. Даже себя можно было представить пятью «формулами вежливости», выбирая любое из местоимений «я».

Чем больше Скорпион понимал разговорный как есть, тем сложнее становилось проникнуть в корни языка. Потому решил не особо напрягаться и оставить чудесный дар без поправок и объяснений. Не всегда стоило разбирать и проверять, как работает процесс, если он давал результат. Не всё поддаётся логическому объяснению.

– Знаешь, Сём, а ведь не правы японцы про «северные территории». Это будущие японцы пришли с материка на современный архипелаг островов. Тот, что ныне зовётся японским, наши предки тысячелетия назад называли своим. К несчастью, племя первых айнов, русовласых арийцев, было всего лишь мирным народом рыболовов, а с материка переправились воинственные переселенцы в огромных количествах. И сейчас из когда-то могущественного народа осталось в живых лишь жалкие тридцать тысяч людей, доживающих свой век в чахлых умирающих деревеньках на острове Хоккайдо.

– В полной нищете среди цивилизации? – усмехнулся Сёма. – Знакомо. Ровно то же происходит с французами, скандинавами, англичанами и немцами среди арабов.

– А ведь раньше айны жили на каждом «японском» острове. – продолжил Сергий. – Они миролюбиво считали, что места хватит всем, и не противились переселению иноземцев. Будущие японцы думали иначе. Захватчики по своей сути, они так же считали и про Корею, и Китай, и Дальневосточные земли.

– Что ж, культура везде начинается по-разному, – хмыкнул Сёма. – Те же англичане в США перебили девяносто пять процентов краснокожих, пока не стали американцами. Всеми возможными способами. Выжившим выделили резервации в пустынях, чтобы не расстраивались.

– Не культура, а цивилизация, Сём. Не путай. Цивилизация может перемалывать культуры, вспарывать их плугом по живому и сеять всё, что вздумает. Хорошо взойдёт на крови. Вот только кровь не забывает, где её проливали. И сыплются проклятья на потомков как из ведра.

Скоростной суперэкспресс, так похожий на сверкающий наконечник стрелы, выпущенной из тяжёлого составного лука, мчал по рельсам со скоростью около четырёхсот километров в час, покрывая большие расстояния чуть медленнее тяжелогруженого пассажирского самолёта.

За плечами остров Кюсю, он остался далеко позади в сотнях километров.

На поезд сели, едва добравшись до города. Благо с кредитной карточкой не было проблем. Язык чужой страны – ключ к её пониманию.

На железнодорожной станции купили атлас карт Японии и выбирали маршрут до Токио. Три дня времени позволяли не только успеть добраться вовремя, но и остановиться в паре городов, посмотреть достопримечательности, проникнуться культурой страны восходящего солнца, как и хотел Сергий.

Первую остановку решили сделать в Хиросиме, в том самом городе, где американцы шестого августа тысяча девятьсот сорок пятого года сбросили первую в истории атомную бомбу. Закончилась Великая отечественная, но началась «холодная» война между двумя империями: техническо-идеологическое противостояние США и СССР.

Мелькали вечнозелёные лиственные леса, разная причудливая растительность и кустарники. Япония имела богатый обильный растительный мир и флору. Один говорливый попутчик с приклеенной улыбкой, словно долго тренировался по буклету «вопросы и ответы в мимике лица», рассказал Сергию, что в их стране примерно сто шестьдесят восемь видов деревьев. Тогда как во всей Европе только восемьдесят пять, а кустарников и вовсе более восьмисот пятидесяти видов. Опять же, с улыбкой добавил, что в Европе только четыреста шестьдесят. Наверняка, думал, что ребята в кимоно европейской внешности могут быть только западными туристами. А тем интересно всё.

Позади подземный туннель между островом Кюсю и Хонсю. Суперэкспресс мчал дальше по железнодорожному полотну, по главному японскому острову, наиболее заселённому и обширному. По громкоговорителю объявили, следующая станция – Хиросима.

Через десять минут туристы бодро вышагивали по вокзальному плацу, вращая головами в разные стороны, как китайские болванчики. Было от чего. После атомной бомбардировки миру казалось, что Хиросима навсегда погрузилась в прошлое. Когда над чёрной, выжженной дотла землёй рассеялся дым, унялась пыль, и спал жар, открылась ужасная картина смерти. По первоначальным заключениям экспертов, город ожидало печальное и мрачное будущее: человек здесь не сможет жить лет семьдесят-девяносто, а новая растительность появится не ранее, чем через три четверти века. Но все научные расчёты полетели в пропасть, когда вмешался человеческий фактор. Туристам предстали не разрушенные и забытые руины, а цветущий и кишащий жизнью город. Живой город.

Никто из его жителей в предсказания учёных не верил ни на йоту. Люди после сорок пятого года, как могли, обустраивались на руинах, всё большее число беженцев возвращались назад. Уже в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году было принято официальное постановление о восстановлении города. Началось создание мемориала, музея и памятников. Японцы доказали, что всё восстановимо, если приложить максимум усилий. И в настоящее время численность города составляла более миллиона человек. От прошлого остались только геройски погибшие от радиации люди, восстанавливавшие город.

Люди умерли, но город жив.

Скорпион расспросил у таксиста, где в городе ближайший банк и брат снял неплохую для экскурсий по чужой стране сумму. Благо банкоматы не на иероглифах, а на международном – английском, а сын дипломатов как отче наш должен знать десяток языков. Блондина хватило лишь на два: английский и французский. По-немецки, по-испански и на других языках мог лишь виртуозно вздыхать.

– Давай уже чего-нибудь поедим, – вспомнил о еде Сёма, покидая банк. Точнее, вспомнил его желудок, не получивший ни крохи с самого момента кормёжки в самолёте.

– Согласен. А то всё как-то не до еды, не до еды. – Скорпион прочитал вывеску на другом конце улицы: «национальная кухня». – То, что надо, за мной!

Японцы не боялись слов «нация», «патриотизм», «идея народности». У входа молодая девушка едва перебросилась парой фраз, как тут же поклонилась и пригласила войти. На возраст не глядели. Стоило лишь показать знание языка и купюры. Глазам предстал типичный скромный ресторанчик с национальными декорациями в виде каллиграфических иероглифов и циновок, да низкими столиками без стульев, сесть за которые можно было, только подогнув ноги под себя. Приятную атмосферу создавала музыка бамбуковой флейты, льющаяся из скрытых за циновками динамиков. Народу необычайно мало, то ли от престижности ресторана, то ли от рабочего дня. Тихо и уютно.

Девушка с улыбкой принесла меню, часть из которого наглядно плавала, ползала и летала в одном из углов ресторанчика в клетках и аквариумах. Можно было заказать понравившееся блюдо, просто ткнув перстом. Скорпион понимал написанное в меню, но не мог определить, что это. Странное ощущение, когда слова в голове переведены, а знание об их содержании отсутствует.

Словно безошибочно мог указать на красный цвет, но объяснить, почему собственно он «красный», не мог. Узнал только зелёный чай, рис, суши, запеченный угорь, да специи, вроде карри и красного перца. Остальное: японские лепёшки, десерт, да питьё пришлось заказывать наугад, делая важное лицо, как заправский знаток-гурман.

На столе быстро появились чашки, палочки, чайник, салфетки с горячими полотенцами. Сёма, немного знакомый с обычаями разных стран, показал, как правильно пользоваться палочками.

– Верх совершенства – это поймать на лету небольшой металлический шарик. Только не стоит пробовать прямо сейчас, и не вздумай использовать их как барабанные палочки, для японцев это оскорбление. Когда поешь, закончишь трапезу, ни за что не ложи палочки поперёк тарелки, а вот чавкать можешь, сколько влезет. Японцы едят со вкусом, с чувством, типа как демонстрируют всю вкусность еды. Или даже едовую вкусность, это уже как тебе больше нравится.

Скорпион быстро приловчился к палочкам. Официантка разлила по фарфоровым чашкам парующий кипяток, закинула горсть листьев и специальным веничком взбила получившийся чай.

На стол тут же подали рис, большую, разделённую на восемь отделов тарелку «суши», где аккуратненькими дольками нарезано и завёрнуто что-то морское всех типов, от рыбы и крабов до икры морских ежей. Отдельно легли десяток видов приправ, аппетитными горками вздымался печёный угорь. Принесли порезанные лепёшки вроде пиццы и оладьей – «ономи-яки». Из питья случайно заказали настоящее японское пиво – «биру». Хоть Сергий и не пил вообще, а Сёма только делал вид, что умеет, отменять заказ было некультурно. Тем более, вскоре принесли огромных размеров краба, который истекал сладким соком в окружении зелени. Желудок треснул по рёбрам, объявляя революцию и настраивая зрение получше. Что там аппетитное на тарелке?

– Итаракимас! – вспомнил Сёма японскую фразу перед едой.

– Что ж, со вкусом, так со вкусом, – согласился Скорпион, и за столом разгорелась баталия за самые аппетитные куски. Дед иногда позволял есть рыбу, а морепродукты от неё не далеко ушли. Сегодня можно.

Японская кухня более чем на девяносто процентов состояла из морепродуктов. Немудрено, когда живёшь на островах, сплошь окружёнными морями-океанами. Свежие ресурсы моря пользовались таким спросом, что раскупались тотчас, как только поступали на прилавки магазинов, лавок и рынков.

Сёма расплатился за трапезу. Скорпион попросил девушку заказать такси. Вместе с братом, на полусогнутых, побрели на выход. Потяжелели как будто вдвое.

Через десять минут новая, но невзрачная японка резво, но аккуратно, чтобы не растрясти, повезла двух весёлых пассажиров сквозь поток автомобилей к Парку Мира – месту памяти трагедии тысяча девятьсот сорок пятого года.

Первым мемориалом, что предстал перед глазами, была воздвигнутая в память об атомной бомбардировке абстрактная бетонная фигура в форме дуги, символизирующая две руки, соединённые для защиты или молитвы. Эти руки были словно распростерты над безымянной могилой в честь всех тех, кто без вести пропал или пал жертвой атомной бомбардировки. Архитектор Кэндзо Тэнге выполнил мемориал в простой строгой форме, но в воздухе витало выражение глубокого смятения. Его испытывал каждый приходящий. Сама аура этого места погружала в молчаливые, печальные думы. Была и книга записей, где каждый желающий мог оставить запись.

Сёма дождался, пока Скорпион оставит запись, и поторопил к выходу:

– Скорп, давай не будем бродить по музеям. На голову давит это место, не могу. Здесь словно застыла печаль. Людей пожгли заживо. Тяжело это ощущать. А не ощущать я не могу.

– Немудрено страдать, миллионы грустили в этом месте. Ты вряд ли получишь здесь порцию радости. Двигаем дальше? – Скорпион достал из-за пояса туристический атлас. – Двигаем до Киото, поглядим на монастыри, сколько успеем, да там и заночуем.

И ноги побрели до железнодорожной станции, пробиваясь сквозь толпу однотипных для туристов представителей монголоидной расы.

Как ни мчал скоростной поезд, но до Киото добрались, когда солнце уже окрасило небо в пурпурный цвет, и тела после сытной трапезы со всей настойчивостью требовали отдыха, глаза слипались. Скорпион расспросил таксиста о лучшем месте ночёвки, тот посоветовал переночевать в традиционной японской гостинице – рёкане. Удовольствие довольно дорогое, но оно того стоило.

Уютная, домашняя обстановка действительно не разочаровала, к тому же гостиница была построена около бьющих из-под земли горячих тектонических источников, что была весьма кстати после ночёвки на земле у костра. Приняв ванну в источниках и переодевшись в выданные пижамы, доползли до номера, и свалились в беспробудный сон…