Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Двойной выпад мечами. Пришлось от одного уйти, а под второй подставить секиру, отбрасывая наступающего так, что тот сбил с ног ещё двоих.

– Не злите меня! Мало того, что глухие, ещё и со зрением беда? Сейчас я вам диоптрии вправлю, слуховой аппарат поменяю!

Монахи расступились. Старичок, встретивший на воротах, упал к ногам, вертя в руках коробочку. Крышка слетела, и старичок посыпал на и без того пыльные, разбитые долгой дорогой ботинки, серую пыль. Взметнув руки к небу, сложенные лодочкой, покачиваясь, он запел:

– О, священный порошок лотоса, упокой духа!

Сёма беззлобно щёлкнул старика по лбу, улыбаясь:

– Слушай, мне через два дня надо в России быть. Не хочешь к настоятелю вести, отдай Аватара Здраву, и разойдёмся миром.

Старичок, потирая лоб, залепетал:

– Что? Ещё один из России? Мы только дыру в стене заделали! – сказал старик ипоник, бормоча полушёпотом. – Эта загадочная страна продолжает порождать полубогов?

– Что? Здесь был кто-то ещё?

– Был, белый дух, был! И не один. Но мы запомнили лик только одного. Волосы длинные, чёрные, вьющиеся! Злой, как тысячи демонов и сильный, как стадо быков! Лазарет переполнен. Против тебя вышли только самые младшие монахи, те, кто остались способны стоять на ногах.

Сёма, почёсывая затылок, присмотрелся к воинам. Лица были покоцаны, многие в синяках. То, что принял за результаты тренировок, оказалось результатом недавнего сражения.

– Погоди, а почему монастырь целый? Если это те самые чернявые, вихрастые, камня на камне бы не оставили.

Старичок обхватил за ноги, едва не плача:

– Так ведь и не оставили! Как есть, камня на камне не было. И ворота, и здания, и внутри, и снаружи…и…

– А, ну эти могли, – легко согласился блондин. – А вы строите 3D-принтером что ли?

– Это всё Настоятель. Упросил священного духа воссоздать всё, как было. Велика карма его и да светятся все семь чакр его золотом.

– Да светится карма его, – хором повторили монахи в зале.

Сёма, прикусив губу, поднял старичка с колен. Наскоро отряхнув, поймал взгляд:

– Так, идём к настоятелю. А потом к духу сразу.

– Зачем же идти к нему? Он перед тобой, – нараспев ответил старичок, делая важное лицо.

– Да что ты мне мозги пудришь? С каких это пор настоятели у ворот дежурят?

– Святой дух повелел мне встретить белокурого воина.

Сёма недобро глянул на старичка, суживая глаза:

– Тогда к чему были все эти твои «уроки»? Сразу не мог открыть ворота?

– Ворота истины открываются не всем.

– Но дух же сказал тебе встретить.

– Встретить, но не впустить.

Блондин, вздохнув, зашёл с другого конца:

– А часто у вас выбирают новых настоятелей?

– После смерти старых.

Леопард замогильно захихикал:

– Выборы могут начаться прямо сейчас.

Настоятель побелел, поспешно залепетав:

– Великий священный дух ждёт белокурого воина.

Сёма, положив секиру на плечо, хмыкнул:

– Вот так бы сразу.

[2] «Творение». Авторское

Часть первая: «Вразумления». Глава 7: Обитель Здравы

Там же.

Некоторое время спустя.

Мысли тягучие, тяжёлые.

– …Я одного не пойму, – прикидывал блондин. – Почему ты носишь прозвище, как синоним здоровья, а мы сидим с тобой в дурманящем тумане, ещё и в полной темноте. Причём, я пришёл, только что, а ты сидишь здесь сколько-то там сотен лет. Или тысяч? Не важно, ты скажешь мне, куда ушёл Скорпион и я пойду следом. Мне надо догнать брата и всё ему объяснить.

– Ты сидишь здесь вторые сутки, блондин, и каждые полчаса задаешь мне один и тот же вопрос. Снова и снова я отвечаю тебе, что дым нужен, чтобы ты отключил стандартный набор схем в своей голове, а темнота, чтобы зрение не обманывало тебя и не мешало концентрации. И я не могу тебе указать на следы на земле, потому что они слишком сильно бросаются в глаза. И разве можно догнать того, кто никуда не идёт?

– Не сбивай меня с толку! Я знаю, на что способен мой мозг и мне не требуются вторичные вещества для усиления каких-либо функций. Всё что надо, он выработает сам. Творец не так глуп. Ты же ставишь ему палки в колёса, останавливая прогресс своим сидением на месте, в заточении, один на один с «великими» мыслями. К чему же потом удивляться несовершенству кармы, когда получаешь прикладом в лицо за своё бездействие? Китайцы просто пришли и забрали всё, что вам дорого, объявив своим. Не особо заморачивались над вашим духовным совершенством.

– Все предрешено. Я вижу прошлое, настоящее и будущее. Река времени унесёт суетящихся врагов.

– Река времени всех унесёт. Только ты не из тех, кто оставит на берегу хоть что–то приметное. Ведь ты заложник своего будущего. Всякий раз переживая его, всякий из вариантов, ты остаёшься стоять на месте в страхе сделать хоть шаг. Боишься ошибки. Её последствий. Как можешь ты называться Учителем вверенных тебе учеников? Неизменный деградирует настолько, насколько мчит вперёд та самая река времени свои волны. Ты смешон, Аватар. Горы Тибета дают тебе силы предвиденья, но в других местах ты слеп. Самый большой стык земных плит, образующий гору, полон патогенных аномалий. Самое лучшее место для ловли глюков в мире. А ответ прост – кварц. Плиты, наползая одна на другую, заполняются кварцем. И эта «сила земли», воздействуя на окружающее пространство, помимо свечения в атмосфере и привлечения частых разрядов молний, воздействует на человека, как в Древней Греции на пифий, построивших храм предсказаний у ущелья, воздействовали ядовитые испарения. Вот чем вызвано твоё стремление оставаться на месте. Ты долбанный наркоман! Какого хрена тебя считают великим мудрецом и оставляют сан Аватара? Если силы баланса защищают такие, как ты. То всё – хана миру! Эмиссары гораздо адекватнее!

– Довольно! Бегущий к краю пропасти, ты допустишь много грубых ошибок!

– Я нахожу в себе силы признать их и снова двигаться вперёд!

– Тогда продолжай бег. И постарайся сделать свой самый дальний прыжок, отталкиваясь от обрыва. Это и будет твоей нирваной.

– Нирвана? Ты полвека дурачил своих соратников якобы тем, что в плену, но всякий раз, когда делались попытки тебя освободить, ты сам пресекал освобождение. Ты не помогал соратникам. Тебе было удобно спихивать всё на плечи друзей, отсиживаясь в плену. Но Дух мёртв, а ты всё ещё в плену. К чему это? Слава отключен, Добро убит в бою, Жива разоблачён. Я понял, он ушёл после того боя. Что-то в твоём дыме, всё же есть. Но, ты думаешь, у тебя есть хоть какое-то моральное право оставлять Бодро один на один с четырьмя Эмиссарами? Выходи за пределы гор или я не изменю своего мнения, что ты слаб как… Постой, а разве Горэ тоже зависим от Кавказа, как ты от Тибета? Такой же нарик?

Во тьме, в отключенных ощущениях, тёплой ладонью ощутилась прикосновение тёплого ветра и голос на самое ухо прошептал:

– Ты воин по своей сути и видишь войну во всём. Даже оставшись наедине со своими мыслями, ты продолжаешь бежать и махать кулаками. Но на секунду остановись и осмотрись. Разве в выжженной, безжизненной пустыне остались признаки войны? Мёртвым нет смысла поднимать друг на друга мечи.

– Значит, смирился?

Молчание.

– Не делай вид, что не расслышал, – добавил Сёма.

Ни шороха, ни дыхания, не слышно даже стука собственного сердца.

– И не выставляй всё так, словно я разговариваю сам с собой.

Леопард в гневе открыл глаза: яркое солнце на безоблачном небе, он в «полулотосе» сидит на песке с секирой на коленях и вокруг, насколько хватает глаз, одна бескрайняя пустыня.

– Здраво, выбрасывать страждущего ответов в пустыню без его ведома не прилично. Обещаю, когда в следующий раз буду в Тибете, заберу у тебя сан Аватара. А ты, не живущий здесь, отправишься жить «там»! Это я тебе про наш и загробный мир!

Сухой ветер бросил в лицо горсть песка. Сёма, отплёвываясь, посмотрел под ноги. Две пары следов были почти заметены. Взгляд пробежался дальше по цепочкам, уходящим за бархан.

– Хорошо, если это их следы, то я подумаю, оставлять ли тебя в живых! – прокричал Сёма, подскакивая и срываясь в бег. – Но Аватаром тебе всё равно больше не быть! Минздрав не признает!

Следы, следы, глубже и глубже. Сёма ускорился, взбираясь на бархан. Ещё выше, верх, вверх! Вот оно!

Блондин застыл. Да, двое брели по пустыне, спускаясь со склона: лысый мужик в белом длинном халате с незажженной свечой в руке и старуха с большим мешком за плечами. Мужик держал перед собой свечку и шагал прямо–прямо, словно по стрелке компаса, а бабка следовала за ним след в след.

Сёма, заложив секиру в петельку за плечи, побежал вслед за странными путниками негостеприимных земель. Они не отвечали на крики, не оборачивались. Догнал, поворачивая к себе бабку.

– Эй, да что с вами? Кричу вам кри…

Сёма осёкся. В пыльном, измождённом лице старой женщины узнал ту, что когда-то называл бабушкой.

Женщина безразлично окинула взглядом тусклых глаз, и резко сбросив руку, вновь повернулась к упорно бредущему мужику со свечкой. Тот шагал как робот.

Сёма, отлупив себя по щекам, обогнал обоих и встал на пути белохалатного.

– Я умер и черти издеваются надо мной? Или это моя сумасшедшая бабка и её великий проповедник?

Мужик молча обогнул препятствие, как безликий камень и вновь вернулся на прежний курс. Бабка тоже собралась обогнуть Сёму, но он поймал её за руку, задерживая:

– Полгода я разными путями пытался найти тебя после исчезновения вашей группы из пятидесяти человек. А вы…а вы… кстати, где мы? – блондин снова сделал попытку осмотреться.

Бабка уверенно отпихнула его, словно была полна сил, как полвека назад и молча побрела за гуру. Или его свечкой.

– Старая карга, ты совсем спятила? Давно вы бродите по этой пустыне? Где все остальные люди?

Они молча удалялись. Сёма, присев на песок, затёр виски, стараясь собрать вместе плавящиеся на солнце мысли. После дыма Аватара выходило не очень.

– Эй, песчаные чудища, скажите хоть где мы?

Мужик резко остановился. Бабка почти тут же свалилась на колени, шатаясь из стороны в сторону как маятник. Лысый поднял свечку к солнцу и стал махать руками, то ли танцуя, то ли плавая в воздухе. Сёма заинтересованно приблизился к людям в состоянии транса, наблюдая довольно странный ритуал. Прошло минут десять, а они и не думали прекращать.

– Слушайте, будете так обильно заниматься зарядкой на солнце – замёрзните.

Ноль внимания. Блондин наклонился над старухой.

– Эй, дитя паранойи, откуда в тебе столько энергии?

Очередной вопрос остался без ответа.

– Вода есть? Я в рюкзаке пороюсь?

Бабка упорно качалась из стороны в сторону, ничего не отвечая.

– Я рад, что вы не против.

Леопард, приспосабливаясь к качающемуся рюкзаку, развязал тесёмки и стал извлекать предметы. Вскоре на песке в ряд стояли: утюг со шнуром без вилки, сдутый резиновый мячик, семь пустых пакетов, завёрнутых один в один, как матрёшки, погнутая медная палочка, фляга с дурно пахнущей жидкостью тёмного цвета, стопка тетрадок, две ручки и на дне рюкзака с килограмм чёрных семечек.

– Ё-моё, да вы у джиннов клад отобрали? Или на обмен несёте?

Сёма, вздохнув, потянулся за секирой.

«Пара ударов по темечку и перестанут мучиться».

– И так, учитель, начнём с тебя.

Сёма встал сзади махающего мужика.

– Если ты и вправду инопланетный посланник, секира при соприкосновении с твоим темечком не должна причинить тебе вреда. Меня поразит молния, убьют твои соплеменники или на крайний случай включиться твой чудо-щит. Так что не серчай.

Сёма замахнулся и… руки замерли.

– Не, со спины как-то не по-арийски.

Блондин обошёл, став спереди.

– Давай лучше в сердце, да? Раз и всё. Ну, я вижу, что ты согласен.

Сёма вновь замахнулся и… замер.

– Тьфу, чёрт!

Обронил секиру.

– Шею тебе, что ли свернуть на раз-два? Откуда вы берётесь то, а? Ты думаешь, ты утюгом инопланетян вызовешь? И семечками накормишь?

– Не терзайся чужими путями, – послышалось со спины. – Их настоящее так же неумолимо, как и твоё.

Сёма повернулся. Рядом со старухой сидел здоровый толстяк с заплывшим жиром лицом. Седые прямые волосы были едва ли по плечи. Старый потёртый плащ окутывал его всего по подбородок, защищая от ветра, песка и солнца.

Блондин поскрёб щёку и на всякий случай кивнул:

– Да, да, да, вы совершенно правы, господин джин. Прошу прощение за этих чудиков. Ваш украденный клад прямо за вами, можете забирать и уходить. Только на обратном пути вызовите пожарную. У меня жар.

– Не паясничай, Леопард. Никакого жара у тебя нет. Да и я не джин.

– Я смотрю, много людей знает моё имя. Своё не подскажите?

– Лич.

– Сыч?

– Сёма, ты прекрасно меня слышал.

– Всё, молчу.

Отшельник вздохнул:

– Что ты забыл в моей пустыне? Не часто странники тревожат мой сон.

– А что это за пустыня?

– Гоби.

– Гоби? – Сёма недоверчиво осмотрелся, словно только теперь поверил в песок. Заключив для себя, что он действительно может быть в Гоби, вздохнул. – Ну, этих Аватаров. Я никак не могу привыкнуть к их дыму.

– Тебя закинул ко мне Аватар?

– Да. Только непонятно зачем. Вместо моего брата я нашёл пару фанатиков поиска внеземных контактов. Понимаешь, они и на родине особо мозгами не отличались, но теперь совсем плохи стали. Вот зачем пара пней собралась так быстро эволюционировать до человека? Суть то прежней осталась.

– Пустыня влечёт много странных людей. Если хочешь уединения – иди в горы. Если понимания – в пустыню, – спокойно ответил Лич.

Сёма кивнул на старуху, буркнул:

– Эта карга половину моего детства терроризировала мозг заветами Ильича, но проклинала коммунистов, потом скиталась по всем курортам России, ругая демократов, но радуясь «новым возможностям», а потом просто исчезла вместе с новообразовавшейся сектой, устав от «стабильности», когда цены на нефть и газ растут, но бюджет сокращает расходы на науку, медицину, образование и всё, что не касается пафосных проектов мирового уровня. Естественно, умотала в пустыню. Естественно за пониманием. Как же иначе? Ты считаешь, что я должен её любить и почитать? Да за что?

– Это её путь. Ты же измучен своим.

– Есть такое. Можно спросить тебя, почему ты впал в спячку? Или что-то вроде этого. По слухам, ты «спишь» не первую сотню лет.

– Я не в спячке, просто не покидаю предел пустыни.

– Зачем?

– Здесь спокойно.

– Урбанистические тенденции надоели? Люди мелькают туда-сюда? Жуть, да? То ли дело лошадь или верблюд промчится перед взором раз в году, да?

Лич долго выдохнул, чуть позже обронил:

– Тебе рано слушать ветры пустыни. Уходи.

– Уходи? – возмутился белобрысый. – Куда? Я ищу своего брата. Меня забросили именно сюда. Значит его следы тут.

– Его здесь нет.

– А ты знаешь, где он?

– Ты сам знаешь ответ. Покинь меня, Сёма. Есть место, где тебя сейчас ждут гораздо больше, чем здесь. Успокой свой разум. Твоё сердце там. Мы увидимся, когда придёт время, если будешь готов.

– Но…

Вспышка света.

Часть первая: «Вразумления». Глава 8: Километр до счастья

Россия. Дальний Восток.

«Эдем-1».

31 декабря.

Сёма мог и с закрытыми глазами бежать по знакомой дороге. Нестись, благословляя снег и ощущая, как секира примерзает к ладони. Лич выбросил его в сотне метров от посёлка. Ощущая, после зноя пустыни кожу покалывает от перепада температуры, блондин сорвался в бег к родному дому, стараясь глубоко не дышать.

Фигура в чёрном, появившаяся в двух метрах от него, прямо поперёк дороги, показалась лишней в волшебном сне возвращения в родные пенаты. Совсем не так фантазировал возвращение.

– Сёма, сейчас ты просто должен мне поверить или всё закончиться очень плачевно, – начал с ходу Меченый.

– Что для тебя «всё»? – почти не удивился блондин.

– Ты пройдёшь до дома Корпионовых и начнётся цепная реакция никому не нужного варианта будущего. Твой друг Кот вместе с Ладой лишаться памяти, переоценив свои силы на одной из открывающихся баз Антисистемы в Сибири. Оружие иномирья в руках конторы затрёт им человеческую матрицу мозга окончательно. Даниил прозевает покушение, примет телом два десятка пуль. Но самое страшное то, что Скорпион не сумеет справиться с Золо без твоей помощи.

Сёма сморщился, стараясь уловить суть.

Брат Скорпиона спокойно продолжил:

– Истинно говорю тебе, ты войдёшь в дом, обнимешь сестёр и позвонишь Марии. Взяв автомобиль, помчишься к ней, будет долгожданная встреча, будет совместная встреча Нового Года в доме клана и двое суток тотального праздника. После случай раскидает вас: Кот с командой паранормов полетит в Новосибирск, Даниил, помогая Антисистеме за Уралом, получит ранение, которое не позволит перехватить автомат предателя, и он умрёт. Скорпион не найдёт решения и тоже умрёт. К тому же ты сам из будущего просил передать тебе настоящему, что «лучше потерянный меч, чем уничтоженные семьдесят три страны». Понимаешь?

– Э-э-э, нет, – честно признался блондин. – Но ты брат моего брата. Этот парадокс заставляет меня верить тебе. И я могу допустить, что после череды «восточных мудростей», и влияющих на мозг гор, и пустынь, я должен мигом лететь хоть к чёрту на кулички, лишь бы того, что ты говоришь, не случилось. Но, чёрт побери, мне сложно что-то понять из твоих слов. Ты тоже ясновидящий до мозга костей? Или вас нормально разговаривать не учат?

– Те, кто перешагнул черту отпущенной человеку жизни, видят чуть больше. И думают иначе. Но куда уж ещё проще? Я говорю, как есть. Чуть ли не разжёвываю и в рот кладу.

– Чуть? Почему же не Родослав останавливает меня у шлагбаума посёлка, прося о помощи за сына, а его племянник, который то ли Антихрист, то ли что похуже для нашего мира. Я, знаешь ли, в смятении.

– Дядя всегда делал ставку на волю случая. Я же отчётливо вижу, как не хватает Даниилу сил, даже после наведённого сна на одно забавное событие в Манчжурии.

– Событие?

– Дядя видит в Харламове некую перспективу. «Качает», как бы ты сказал, его для себя, подкидывая кое-какие крохи. Дед Даниила участвовал в спецоперации землях Манчжурии. Тогда действия русского спецназа в последний период Второй Мировой спасло Владивосток, Хабаровск, Биробиджан, Благовещенск, Комсомольск-на-Амуре и ещё половину Дальнего Востока от применения бактериологического оружия японцами. Видимо дядя хотел напомнить, что Дальний Восток мог стать одной большой братской могилой милостью агрессоров, чтобы не особо-то напирал на американцев с их первым применением ядерного оружия.

– У Японии в загашнике было оружие пострашнее ядерного? Так и знал!

– Как всегда, дядя верен паритету. На каждую страну, на каждое правительство и людей можно нарыть немало интересного, но вот когда это пускать в ход – забота таких людей, как наша большая, дружная семья, стремящаяся перегрызть друг другу глотки при первой возможности. Я говорю в целом об Эмиссарах, Аватарах, Отшельниках, потомков богов и людей, добившихся за свои стремления чуть больше, чем добиваются обычные люди. Мне продолжать или ты готов в путешествие?

Сёма ощутил, как нервно дёргается глаз.

«Ну, вот и нервный тик заработал», – подумал блондин.

– Я всегда готов. Если дашь майку и подержишь секиру, хватай за шкирку и швыряй вдогонку брату. Если тёплой одежды нет, надеюсь, что брат в тёплой стране.

– Всё опять же не так просто. Поскольку планированием вектора событий занимаюсь не я один…точнее я лишь один из многих, кто им занимается… то и тут не всё гладко. В частности, для тебя.

Блондин едва сдержал нервный смешок:

– Что там ещё?

– Тебе придётся стать «козлом отпущения».

– Всего-то? И тогда все выживут? Тогда в какую лужу я должен сесть? – сказал Леопард и осмотрелся. – Вокруг всё заледенело. Мне проковырять?

Меченый помедлил с ответом, наконец, подумав, ответил:

– Учитывая нездоровый интерес многих, будет чья-то смерть.

– Тогда какой смысл?

– Смерть одного человека лучше, чем многих. Мне снова повторить твои слова из другого витка варианта миров?

– Да к чёрту витки и твои заумности. Скорпион выживет?

– С большей вероятностью.

– Слушай, если будешь так говорить, возьму твою воображаемую линейку, которой ты измеряешь в своём будущем и настучу по голове. Откуда ты можешь знать, что там в будущем, если…

– Я знал, что ты согласишься, – пропустил последнее замечание Меченый. – Но есть ещё одно «но».

– Может, прямо здесь меня убьёшь? – Сёма запрыгал с ноги на ногу, пытаясь согреться. Управляемая терморегуляция на морозе помогала, но из-за больших перепадов температуры стала болеть голова. Организм испытывал перегрузку.

– Это лёгкий путь, да и здорово повлияет на другие цепочки событий. Пойми, ты нужен миру живым. Да, целому миру. Эго ни при чём. Но я не могу подкинуть тебя прямо к месту событий, дать в руки оружие и направить удар. Это твой путь, ты сам должен дойти. Одет в чём есть, ты попадёшь в Лос-Анджелес. И у тебя будут только сутки, чтобы добраться до Нью-Йорка.

– А в чём трудность?

– А ты думаешь, я отпущу тебя за паспортом, подожду, пока оформишь визу или насыплю в каждую ладонь золота? – позволил себе ехидность Меч.

– Мог бы просто подарить кредитную карточку… Постой, если я не смогу без документов полететь в Нью-Йорк, то на автобусе или даже скоростном поезде мне тем более не успеть за сутки!

– Вот эту проблему ты и должен будешь решить. Если не хочешь ещё одной смерти.

– Хватит мне угрожать! Нужна чья-то смерть – возьми мою жизнь. Друзей не трогай.

– Красивые слова. Период максимализма. Ничего – повзрослеешь. На многие вещи будешь смотреть под другим углом зрения.

– Но что-то останется неизменным, как преданность дружбе. Секиру точно подержишь?

– С этим проблем нет.

– Тогда кидай. Точнее – закидывай. Но почему у меня такое ощущение, что гроссмейстер из тебя хреновый?

Вспышка…

Печальные глаза Меченого, моментально затёртые из памяти, пустая дорога, свист ветра и заснеженные сосны вдоль кюветов сменились рокотом прибоя и почти пустым, несезонным пляжем. По одну сторону песка был открытый океан, по другую – дома вдоль дороги и суетящийся народ.

Сёма устало упал на колени, вгрызаясь пальцами в мелкий, белый песок. Голова от нового скачка градусов вновь взвыла, в виски вместо молоточков застучало кувалдой. Захотелось упасть в песок лицом и завыть.

«Спокойно, это лишь момент слабости. Со слабостью надо бороться. Проклятая командировка. Сдался мне это Аркаим. И ведь уже ощущал тепло дома, а получил уравнение со множеством неизвестных и строгого учителя, который сам не в силах его решить. И с чего начать? Я не спал трое суток! Маша, видит Творец, я спешил к тебе как мог! Ну почему Новый Год на чужбине? Лера, отшлёпать бы тебя за твои причуды с истериками. Найду – накажу. В кой-то веки хотел домашнего покоя».

Солнце, плеск волн, тепло.

«Видно сам чёрт дёрнул за ногу бегать по тренировкам и нарваться на чернявого. Сидел бы дома, играл в приставку, мажорил всю беззаботную жизнь, развлекался с гламурными девахами, потом учился бы в Лондоне или каком другом зарубежном ПТУ. Лёгкая жизнь. И смерь в окружении ленивых детей, скучного взгляда жены и зевающих внуков, ни во что не ставящих. Только в голову будет бить уже не боль перепада температур, а вопрос – почему нет ощущения завершённости, насыщенности жизни?

Песок на руке, песчинки такие маленькие, ничтожные, как эти самые мысли.

«Кого обманываю? Ну-ка встал и пошёл крушить горы, пробивать лбом гранитные стены и касаться макушкой неба!».

Температура была около пятнадцати градусов тепла. Зима по местным меркам. Люди бродили в ветровках. Бегуны вдоль берега мчались в тёплых кофтах, свитерах, мастерках. Сёма поднялся, отряхиваясь от песка. Армейские ботинки, штаны и потрёпанные одеяния странствующего по горам Тибета не совсем сочетались с местными понятиями о нормальной одежде, разве что под хиппи закосить. Но и те приличнее одеваются. Засаленные, слипшиеся волосы грозили выдать за человека без определённого места жительства. Хотя с другой стороны мускулистое тело и татуировки сглаживали впечатления – так, типичный неформал, одевающийся, как хочет, во что вздумается из-за протеста к обществу.

«Что ж, у меня три цели. Две малых и одна большая: заработать немного денег, не попасться полиции и успеть в Нью-Йорк за сутки. И всего два выбора: успеть или опоздать. Вперёд, блондин! На штурм, на абордаж, в погоню!»

Сёма сбросил остатки одежды на торсе, оборвал до колен штаны, сделав подобие шорт и, расправив плечи, сверкая татуировками леопарда и тигра, напялив на лицо самую добродушную улыбку из возможных, бодро побрёл к дороге.