Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Степан Мазур,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 291 (всего у книги 360 страниц)

Часть первая: «Вразумления». Глава 2: Включение сознания

Скорпион.

Сергий снова открыл глаза и пообещал себе в течение ближайших суток их больше не закрывать. Переизбыток «зрячего» сна едва не снёс понятия реальности.

Отравленный ядом мозг теперь отравлен и ядом сомнения. Уверенность в любой незыблемой истине пропала. Для человека это словно потеря самого себя. Как ориентироваться в окружающем мире, если ориентиры так же прозрачны и непостоянны, как ветер?

Тело было слабым и беспомощным, как у новорождённого. Он и ощущал себя новорожденным. Приоритеты сместились, прежняя личность подверглась корректировке ввиду увиденного. Теперь он был чистым листком, и доставать новую ручку или карандаш совсем не хотелось.

К чему марать бумагу домыслами, если в тайнике подсознания дверка и в руках ключик? А за дверкой маленькое могучее знание, которое снова затрёт любой лист до первичной белизны.

Ключ нельзя выкинуть. Он всегда в руке. Единственной альтернативой открытия двери является её лицезрение и долгие раздумья – что же за ней и надо ли мне туда?

Только рано или поздно придётся воспользоваться ключом. Тогда выкинет за пределы четырёхмерности раньше, чем осознаешь – закончил ли свою работу в Чистилище. Изменилось ли оно хоть на миг? А если изменилось, то в какую сторону? И кто судья? Оценивать свершённое с позиции человеческого восприятия или с уровня бога?

Вопросами завалит так, что будь здоров. А может, будет снова чистый лист и важны лишь действия?

Сергий устало вздохнул.

Перед глазами потолок. Красивый. И люстра. Большая, со множеством лампочек. Анализ обстановки верхней части комнаты должен был что-то сказать. Но ничего не говорил, потому что устал сравнивать.

Оставалось только улыбаться. Или лить слёзы. Чтобы хоть как-то проявлять атрофированные эмоции. Но вместо оценочных суждений перед глазами был всё тот же красивый потолок и большая люстра.

Эмоции отсутствовали, вдоволь компенсируясь вопросами.

Дверь распахнулась пинком. Блондин почти влетел с полным подносом еды. Был он в наушниках и орал в унисон помеси металла и фольклора во всю мощь лёгких песню:

Голос богов над поляной [1]

напевом несётся.

Шёпот листвы догоняет

мелодию ветра.

В поле плечом мы к плечу

И пусть глас разнесётся –

Мы дети вольного неба,

Песни свирели!

Сёма, не замечая пробуждения брата, поставил поднос на столик и прошёл до окна. Распахивая шёлковые шторы во всю ширь, закричал припев:

Скажи мне, побратим –

Устанет ворон виться?

Скажи, соратник, мне

Доколь ещё стоять?

Неужто мы с тобой

За правду будем биться,

Когда взаправду запросто

И жизнь отдать?

Пока до Сергия доносились гитарные ритмы, барабаны и пересвисты свирели, Сёма изображал жгучую смесь гитариста и вокалиста, играя на виртуальной гитаре и напивая в импровизированный микрофон. Дурачится, как всегда.

Синяя мгла за плечами

и бездна над нами.

В поле плечом мы к плечу

От зари до зари.

Но зовы солнца и ветра

ещё не истлели.

Жив дух Природы,

Живы и мы!

Не интересуют его незыблемые истины. Выжил, да и ладно. Таков блондин.

Скажи, соратник, мне

Орёл прогнал ночного?

Скажи мне, побратим -

деревья не бегут?

Мы наши флаги

по иным мирам развеем?

И жизнь положим?

Лучших боги заберут.

Сёма, наконец, повернулся к Скорпиону и застыл. Губы по инерции прошептали второй припев и уронили беспроводные наушники:

Мы будем биться,

Пока стяги гордо реют.

Жизнь так волнительна

в ночной тиши дозор.

Одни лишь те,

Кто сердцем не ржавеют,

К дороге света

Выбредут во тьме.

– Хм, неплохая песня, – обронил Скорпион. – Где взял?

– Братан!!!

Сёма разогнался для прыжка на кровать, но в последний момент сдержал себя. Прыгать на брата, который потерял четверть веса и почти все силы, было неразумно.

Остановился, обронил:

– В России взял, где ещё?

– А мы сейчас где?

– У Смуты. Не в Смутное время, но у Отшельника на Аравийском полуострове. И мы порядком загостились, признаюсь тебе. Я просто пару раз ездил к нам в город, пока ты без сознанки валялся. Не то, чтобы я тебя бросил, с тобой мать сидела. Одна сидела, вторая седела, вот я и поехал успокоить. Пока весь твой клан успокоил, пока командировку с казнью больницы прошёл.

– Казнью?

– Пусть этот грех на моей душе, но я не мог оставить в живых тех, кто занимался трансплантацией детских органов за бугор. Детей разбирали на запчасти. Наших детей, русских. Почки, лёгкие, печень, сердце… Взмах скальпелем и у нас убыло, у них прибыло. Так что пока наши с тобой командировки временно прервались, я нашёл пару других…

– Пару?

– Да ну тебя, вдруг снова отрубишься? – обронил Сёма так, что Сергий ясно понял – разговор на эту тему закончен.

Антисистема работает и автономно.

– Что мы делаем во дворце Смуты?

– Я схожу с ума от восточной мудрости, ты спишь, поочерёдно принимая в гости всю ближайшую родню. По роду. Другая часть клана нервничает. Я едва убедил их, что следующий Новый Год ты обязательно проведёшь там, где надо.

– М-да, я и день рожденье твоё пропустил?

– Да ты много чего пропустил. Даня только из-за тебя свадьбу откладывает. Остальные в свидетели рожей не вышли. Про шафера и говорить нечего.

– Так какое сегодня число?

– Зима.

– В Эстонии тоже была зима… Ну почти.

– Сейчас та зима, когда ёлки покупают. Когда мужики набираются храбрости и ради любимых дам творят всякие делища, дела и делишки.

– О, боги! Уже март? Тогда какая тебе зима?

– Да ну, какой март? – возразил собеседник. – Пока только декабрь. Я ж просто тебя подготавливаю. Подумаешь ещё, выйдя за приделы дворца в пустыню, что наступил Конец Света. Я ж тебя не откачаю.

– Дворца?

– Смута не из тех суфиев, что живут, отрицая излишества жизни.

– Так, всё, дай подняться.

– Куда тебе подняться? Ты под капельницей лежал, да через трубочку питался, а тут проснулся и в марафон? Лежи, пока кто из старших по разуму не позволит хотя бы моргать.

– Иди ты!

– Так только что с самолёта!

Сергий приподнял с подушки голову, и она рухнула обратно, больше подчиняясь гравитации, чем атрофированным мышцам шеи. Вдобавок мир стал кружиться и больше желания двигаться не возникало. Слабость накатила такая, словно оббежал вокруг пояса Земли и сдвинул весь Гималайский хребет.

– Вот я и говорю, – продолжил Сёма, подтащив поднос. – Кушай кашку, малыш, сил набирайся. А там глядишь и снова на берёзу за бананами полезешь. Открой рот, – Сёма набрал полную ложку овсянки и поднёс к губам.

– Я… ты… мы…

– Да не боись. У нас у обоих двадцать четыре открытых врат силы, проблемы с отдалённостью вторых половинок, но я не впадал в зимнюю спячку, а ты постиг симбиоз…

– Анабиоз! – поправил Сергий.

Сёма ловко воткнул в рот ложку, ехидно скалясь:

– Попался. А ещё говорят, знания опасны. Хе, знания полезны! Жуй-жуй, глотай.

Ком прошёлся по пищеводу, и перед глазами появилась новая ложка. Но аппетита не было.

– Спасите! – слабо позвал Сергий.

– Ага, давай. Маму зови, папу, братика. Потом других маму, папу. А там глядишь, и моя очередь подойдёт.

– Вот возьму сейчас и дверку открою. У меня ключик есть. От всех дверей.

– Открывай что хочешь, но не раньше, чем доешь кашку, – поправил Сёма.

– Балбес, какая каша? Мёдом корми, он сразу всасывается. С первыми соками и пищеварительная система заработает как надо.

– Ты и так склеенный весь. Куда тебе этот столярный клей? Разве что ложечка на десерт. Но сначала злаки!

– Сёма, – слабо обронил Сергий, пережёвывая новую порцию.

– Экий ты прыткий. Проснулся и сразу в бой? Остынь, боец. Мы и так мир неплохо раскачали. А что касается попыток идти и надавать Золо по репе – забудь до лета. Смута поставил условие, что ты не выйдешь за пределы дворца, пока не одолеешь его. Более того, перед поединком с ним ты должен будешь одолеть меня. Потому что я не хочу тебя выпускать даже за пределы этой комнаты в таком виде.

– Почему?

– Как это почему? Твой младший тотем до сих пор не вернулся на положенное место. Если он всё ещё копается в твоём теле, значит, яд нейтрализован не весь.

– Основной яд не тот, что убивает тело, а тот, что убивает разум, – вздохнул Скорпион. – Брат вдоволь потравил мне мозги. Тот что… ликом тёмен.

Перед кроватью появился синеглазый богатырь. Улыбка расползлась по лицу Родослава:

– Чего такой бледный? Что, хроника сбилась? Научные познания со священными писаниями по датам не сходятся?

– А что, должны? – приподнял Сёма бровь. – Я думал у науки и религии вражда за каждое объяснение, толкование и домысел. Сначала одни других на кострах сжигали за идеи. Теперь эти идеи на смех первых поднимают. Конкуренция, однако.

– Значит, ты тоже думаешь, что мир появился шесть-семь тысяч лет назад? – повернулся к нему синеглазый. – Это притом, что мне только сорок тысяч, отцу более двухсот тысяч, а деду… ну да ладно, мозг сломаете. Про раскопки артефактов вместе с динозаврами не думай. От лукавого это всё.

– Я? Думаю? Не смешите меня, – обронил Сёма и снова зачерпнул каши. – Я брата от голодной смерти спасаю!

– Значит, Лилит первая из сотворённых, но первая из рождённых старше её на десятки, а то, и сотни тысяч лет? – обронил Скорпион, глядя на ложку перед глазами, как на неминуемое.

– Первая из сотворённых Велесом, – поправил Родослав. – Попыток сотворения было много. Дожили немногие. Отбор суров. Природа, эволюция, называй, как хочешь. Но какие бы боги не ставили эксперименты, рождённые от богов жили задолго до них.

– А ты видел?

– Я родился незадолго до появления новых рас. Но когда стал путешествовать по миру, во всех уголках мира уже жили разные люди. Не так уж и много сражений довелось пережить с побочными ветвями человечества. Больше с теми, кого сейчас называют «монстрами». Вот этих существ было валом. Героев на всех не хватало. Но человечество довольно кровожадно. Всех перебили.

Сёма почесал о рукав нос и, продолжая впихивать последние ложки каши в Сергия, спросил:

– А почему останков нет?

– Почему нет? Много было. Коллекционеры старины расхватали. И сейчас порой находят. Тебе об этом не расскажут. Прячут все, что не подходит под общепринятые понятия о мире. Может показать чего-нибудь?

– Отец, не мне. Людям покажи, – сказал вдруг Скорпион, приняв как факт, что не всё в отравленном сознании перемешалось.

Родослав присел на край кровати, голос немного упал, стал словно извиняющимся:

– Людей-то как раз в мире всё меньше и меньше. Больше тех, кто просто называет себя людьми. Но быть человеком и называть себя человеком – это разный смысл. Ты не человек, пока не ведёшь себя по-человечески.

– Големы? Начальные души? «Зверьё» человеческой расы? – посыпал вопросами Скорпион.

– Тпру, мистик. Не гони лошадей, – остепенил Сёма. – Давай-ка ещё ложечку, за сестричку! Хочет папашка или нет, но Лада сестра твоя. Ты её вырастил.

Родослав и ухом не повёл, только на вопрос ответил:

– Големы – те, кто жил на Земле до нашего прихода. Неодушевлённое быдло, которое никогда не толкает человечество вперёд, перерождалось из хищников в хищников. Эти духи получили искру со времён мистификации Прометея, который своим поступком якобы всех уровнял. Но по сути есть гении, а ест идиоты, и так было всегда. Разделение неизбежно. Каждый раз всех ровнять – чревато. Кто хочет – развивается. Кто не хочет – деградирует. Так было всегда. Право выбора.

– Вы ему сейчас весь аппетит отобьёте, папаша! – возмутился Сёма. – Он же за человечество сколько себя знает, столько и переживает.

– Кстати, а почему он ещё в кровати? – не понял Родослав.

– Ранен.

– Куда?

– В голову.

– Мы все рано или поздно получаем туда ранение, но если остаёмся в сознании, значит есть что терять.

– Да, – согласился Сёма, – только у одних это называется «маразм», а у других «прозрение». Родослав, хватит делать вид, что вы тут случайно.

– Не бывает случайностей, – согласился полубог. – И не надо мне выкать.

– Тогда почему у тебя синие глаза и светлые волосы, а у него зелёные и чёрные?

– В мамку пошёл. Всё, ухожу, ухожу, – поспешно отвернулся родитель. – Будет желание пообщаться со стариком, зовите. – Обронил он на прощание и исчез.

– Зачем ты его выгнал? – возмутился Сергий. – Я только недавно понял, что он мой отец. Много вопросов к нему и матери.

– Потому что ты едва не попросил у папашки помощи.

– В моём положении зазорно?

– Было время, когда ты меня учил всего добиваться самому. Теперь я тебя буду переучивать. Никакой помощи, никаких поддержек. День за днём ты самостоятельно будешь восстанавливать мышцы, искать истину в мудрых речах с посторонним человеком, чтобы на всё посмотреть со стороны и обдумывать прошлые поступки. Только так я могу дать тебе время продумать дальнейшие шаги и избежать ошибок. И чёрта с два я допущу до тебя кого из родни, пока не преисполнюсь уверенности в том, что крыша у тебя на месте. Брат, психов и шизоидов в мире хватает. Нам нужен нормальный такой правитель. Который понимает, что творит. А не действует по интуиции или праву рождения.

Сергий усмехнулся:

– Мне послышалось или ты сказал «преисполнюсь»?

– Сам в шоке. Но я просто хочу, чтобы ты понял, что общение с очень древними людьми и выворачивание наизнанку прошлого для тебя чревато проблемами. Просто сравни их опыт и свой. И успокойся.

– Голема из меня хочешь сделать?

– Я зла тебе желаю?

– Нет, – ответил Сергий и снова ухмыльнулся. – Но хотя бы прекрати делать вид, что ты Сёма.

– Как догадался?

Человек перед глазами сменил облик на естественный. Снова серые глаза и лицо, отведя от которого взгляд, тут же забудешь, как выглядит.

– Ты не все мне мозги ещё отравил, Меч. Играть дурака и быть им – разные вещи. Тебе, лицемер, никогда не сыграть Сёму. Он живёт этим. А ты лишь примеряешь роль. Это заметно в деталях. Но в одном ты ошибся точно – блондин далеко не дурак.

– Чёрт с тобой, вставай, – обронил чернявый брат и протянул руку.

– Боги со мной, а черта оставь себе, – обронил Скорпион, руки не подал, но открыл глаза…

У кровати сидели двое: мать и брат. Сёма и Лилит. Настоящие.

И этот мир не был галлюцинацией.

– Место, месяц, число? – прохрипел Сергий.

– Аравия, дворец Смуты, третье декабря, – донеслось от Сёмы поспешно. Сам из мороков вышел совсем недавно и прекрасно понимал, что больше всего сознанию нужны якоря, чтобы было на что ориентироваться.

Нежная рука Лилит меж тем коснулась щеки Сергия. Мать тепло улыбнулась.

«Значит, пара недель прошла… Не так уж и много времени потерял».

– Сегодня очень правильное место, число и месяц, – улыбнулся Сёма. – Ты проснулся…

– … а ты родился, – просипел Сергий, вспоминая и добавил. – С днём рожденья, совершеннолетний.

Сёма кивнул:

– Иногда желания сбываются. И довольно быстро. Благодарю за этот подарок, брат. Я рад, что ты проснулся.

[1] «Гимн свободных». Авторское.

Часть первая: «Вразумления». Глава 3: Зерно постижения

Аравийский полуостров.

Красное солнце, словно напившееся крови, медленно выползало из-за дальних барханов. Только слабый ветерок подгонял навстречу светилу переливающиеся ручейки песчаной реки. Змеи, скорпионы и небольшие ящерки скользили по этому переливающемуся песку, как по волнам.

Двое сидели на небольших ковриках, подогнув ноги по-турецки. Распущенные волосы чёрного и светлого цветов слабо трепетали. Солнце светило в лицо каждому. Оба устали от роскоши дворца Смуты. Дворец с бассейнами и пальмами был словно оазис среди бескрайней пустыни, но оазис ограждённый, с высокими белыми стенами. Скорее крепость, содержащая в себе всё необходимое для комфортного, роскошного существования. Крепость, со спутниковой системой связи и джакузи. Крепость, построенная на ресурсы того, что хранят в себе недра песков.

– Ну что, батарейка, зарядился? – обронил блондин, думая скорее о кофе, приготовленном на песке в турке, чем о том, сколько ещё часов здесь торчать.

Ночные бдения наскучили блондину. Суфийские мудрости Отшельника Смуты не подходили арийцу.

«Песок – вотчина семитов», – считал Сёма и среди пустыни чувствовал себя неуютно. Как и во дворце. Хотелось в лес и на речку или к морю, так как на родине всё покрыто снегом, а здесь перегреваться не сезон.

– Не полностью. Полностью остатки яда мешают. Урезают возможности, – сухо обронил Скорпион, щупая солнечное сплетение.

– Чувствуешь, где он?

– В том то и дело, что нет. Это как пустота энергоканалов, как холодок, как бессилие, сложно описать. Я просто потерял полный контроль над телом.

– Ну, ничего, восстановишься. Умрёшь или восстановишься. Третьему не бывать.

– Восстановился насколько возможно. Сидеть здесь дальше – только время терять. Завтра уходим, – уверенно донёс свой посыл Сергий.

– Ну, наконец, – загорелся Сёма. – Куда пойдём?

– В горы пойдём, – без задумок ответил чернявый брат.

– На кой?

Сергий почесал нос и признался:

– Пески мне не помогли, может горы мудрее песков. Как насчёт поездки к Живо?

– Индия? В Тибет, что ли собрался?

– Почему бы и нет?

– Да ну тебя, то помирает лежит, то на Джомолунгму собирается, как авторитетный альпинист. Ты опоздал лет на пятьдесят-шестьдесят. Вот раньше бы пошёл, в газету и учебники бы занесли. А сейчас никто и ухом не поведёт.

– А что, хорошая идея… Горы. – донеслось со спины, и рядом с двумя ковриками появился третий – синеглазый богатырь в просторной рубахе.

Сёма почесал переносицу и, вздохнув, отвернулся. Жить под одной крышей с многовековым Отшельником, месяц воочию лицезреть Лилит – первую созданную женщину, тут ещё полубог зачастил. Или бог? Кем он там за свои тысячи лет жизни стал?

– Приветствую тебя, отец, – не поворачиваясь, обронил Скорпион.

Сёма ощутил холод в словах. На брата в последнее время свалилось столько членов семьи, что немудрено было заплутать в собственных чувствах. Оказывается, одних братьев трое: названный, по крови и по роду. И по паре матерей, отцов. Быть где-то в середине этого списка не хотелось. Спросил:

– Родослав, откуда взялся этот Меченый? Чей сын?

– Брата моего, Миромира.

– А можно подробнее вашу иерархию.

– Тебе со всеми делениями?

– Конечно, я ж полиглот, – хмыкнул Сёма.

– У Творца, Рода, Пращура, Ра, называй, как хочешь, было четыре ипостаси в этом конгломерате: Макошь, Мара, Сварог и Световит – боги первой волны. Старшие боги.

Скорпион повернулся:

– Он показывал мне сон, где Световит был сам по себе.

– Так он и есть сам по себе. Всегда. Род же, породив ипостаси, не растворился в них. Это божественный уровень деления автономных сознаний, вам ныне не понятный. – сказал Родослав и сделал эффектную паузу. – Позвольте продолжить. Мир не догматичен, как это стараются преподнести радетели вер. У одних и тех же богов столько имён, сколько придумают люди. Мысль, найдя много сторонников, становиться материальной. Не было адско-райской тематики, но появилась мысль и гляди же – Велес создал резервацию, а Тартар нашёл себе место под Алатырскими горами и Чёрным морем. И Лилит, не вклинивающаяся в современные представления, ушла в прошлое, как Денница проявил себя Сатаной.

Сёма снова вздохнул, мало чего понимая. Родослав махнул рукой, продолжая:

– Если мне объяснять тебе суть Первочеловека, порожденного Макошью и Сварогом, вообще уснёшь?

– Макошь – богиня-матерь? – тут же спросил Сёма. – Это её изображали толстой бабой пещерные люди?

Родослав вздохнул:

– Изображали. Как только не изображали.

– А Сварог?

– Его изображали символом неба. Триединым, замыкающим на себя правь, явь и навь. Немудрено – он занимался терраморфингом погибающей планеты по прибытии. Имеет право считаться создателем многих привычных сейчас вещей. Вроде одного неба, а не семи, как ранее.

– Замечательно, выходит, первые люди не слеплены, а порождены создателем неба и матерью?

– В каждом из нас заложено ДНК Рода. В каждом боге, полубоге и человеке. Ведь разделив единого человека на мужское и женское, он каждому дал симметричные спирали.

– Кто разделил?

– Род.

– Зачем?

– Для развития. Наша вселенная дуальна, иначе никак.

– А что там дальше с богами? – сыпал вопросами Сёма, словно открыл общую энциклопедию со всеми ответами.

– Старшие боги породили новых богов – богов второй волны, рождённых в этом мире. Все вместе с перволюдьми и их потомками, они поставили Врата. С вратами пришла третья волна молодых богов и все прочие для них стали старыми. Понял?

– Понял. Молодые или новые боги – пришлые. Не рождены они здесь.

– Это боги войны и охоты, пастыри вынужденного позже обстоятельствами животноводства, привычного ныне ремесла, а также нового типа отношений между иными пришлыми расами – торговли. Как следствие, все они привнесли новый виток знаний и мудрости. Но вместе с тем и новые заботы. Велес со своей резервацией и созданием «глиняных» людей, фактически разделил северную расу на арийцев и семитов. Все вместе их сейчас называют индоевропейцами.

– А Меченый чего-кого? – снова спросил Сёма.

– Меченый, как сын Миромира и Лилит, является полубогом второй волны, как и мы с братом. Мы рода из волотов – Световитовой крови.

– Почему он собственно Меченый?

– Мы трое меченных: я, брат и племянник. Денница нас пометил, будучи Наместником. У каждого из нас по три цифры на руке. – Родослав закатал рукав рубахи, оголив три чёрные единицы. – У брата семёрки, у сына его – шестёрки.

– Шестёрки? Это плохо. Почему вы не дали ему имени при рождении? Не о нём ли говорит мир, как об Антихристе?

– Денница сказал, что, когда нарекут его, наступит расцвет Кали-Юги. Так что никто не торопится. То будет время Катарсиса. Много крови. Иудеи прозвали Миромира и меня Гогом и Магогом. Знакомые имена?

Блондин подскочил с коврика:

– Так, Скорп, пойдём в горы, а? Перегруз мозга. Я не понимаю, как Денница стал Сатаной и прыгал между временными потоками, проявив себя раньше, чем он начал жить.

– Подожди. Чую, меня нечто связывает с Денницей. Это имя постоянно вертится на языке, – сказал Скорпион и поймал взгляд отца. – Отец, он как-то влиял на мою жизнь?

– Не всё сразу, – уклончиво ответил Родослав.

– А что же с Колядой?

– Ипостаси Спасителя, как Буддай и Бус Белояр. Ходил-бродил, Коляда, добрёл до Срединных гор. Урала, если по-нашему. Подгорный народец ему меч подарил. Из чёрного булата. Хорошая вещь. Он с ним и пошёл в Тартар за Адамом и Евой. Велес же схалтурил. Вроде умерли они физически, а реинкарнации для них не придумал, замкнул души, захватил. Но не пропадать же добру. В ад поместил свои изобретения, на особый этаж. Это Лилит бессмертие обрела за мучения, как дар богов, а не те двое, модернизированные. Они оказались просто долго живущими. Но и по тысячи лет не протянули. Без ДНК рода оттиск малоэффективен. А его копия тем более долго не живёт.

– Я понял! Понял, почему пантеон язычества развалился, – кивнул Сёма. – Пирамиду иерархии со всеми вашими волнами походу только сами носители званий – волхвы и знали. А одного бога проще почитать. Вот на этом три мировые религии и вывезли, будь то христианство, иудейство или ислам. Как, впрочем, буддизм, иудаизм и всякое там конфуцианство.

– А пророки тебе, святые, апостолы и прочие первозванные, чем не пантеон? – хохотнул Родослав. – О них ты больше знаешь? Или о них тоже только избранные знают?

– Вам с братом может быть и за сорок тысяч лет. И больше намозговать удалось, а мне некогда об этом думать. У человека срок жизни короткий: родился, вырос, туннель, родился, вырос, туннель. Скорп, пойдём уже в горы, а? Живу потрясём, может он тебе акупунтурно куда-нибудь нажмёт, ты и воспрянешь духом и телом.

– Да идём, идём, – отмахнулся Сергий. – Дай с отцом хоть поговорить.

Родослав расплылся в улыбке, глаза ностальгически закатились:

– Вы же молодые ещё. Вам ещё шагать и шагать. Ещё столько грабель по лбу собрать, столько шишек набить. Отделиться, попутешествовать, самим всё увидеть, а потом кивнуть в такт ранее произнесённым словам… Словам родителей.

Сёма развёл руками:

– Какие грабли? Страна зажата в тиски, Эмиссаров что убивай, что нет, мало что меняется, а тут ещё, то ли новая мировая религия, то ли возврат к прошлому, то ли вообще черте что. Мы за Лерой в командировку выдвигались. Нам не до богов, не до демонов. Нас дома ждут. Если вы такая чёткая семья богов, то какого Скорп в больнице очутился сиротой? Если бы не волхв, так и сгинул бы.

– У всего есть объяснение, – помрачнел Родослав. – Он жив потому, что мы приняли решение оставить его.

Сергий повернулся, слова едва не сорвались с уст, но промолчал, поджав губы. Не время разбираться с семьей. В себе бы разобраться.

Сёма прищурился:

– Ты точно сын светлого бога? Или с божественной точки зрения всё это снова не имеет значения? Так может наш мир – тюрьма вселенной? Поназаслали уголовничков, воюют друг с другом. А?

Родослав ещё более посуровел:

– Что с тобой станется, если не будет точки возвращения? Кто ты, если нет памяти прошлой? Как проклятые на вечное скитание цыгане скитаться будете из угла в угол? Или к чему-то придёте? Цыгане вот к морю пришли и счастье своё в нём обрели, став морскими цыганами. Но то не все. Прочие до сих пор скитаются.

Сёма почесал брови, заметил:

– Скорп, ну что у тебя за родня такая пасмурная? Вторую стадию ещё что ли не прошли?

– Стадию? – приподнял бровь полубог.

– Ну, с рождения человек – оптимист. Детство. Потом пессимист – половое созревание, первые кризисы, всё такое. Потом реалист. Как бы нашёл себя в жизни, устоялся. А четвёртая стадия – фаталист. О душе, о бренном думать начинает. Мысли о переходе за черту. Судьба. Всё такое.

– Я с тобой в связке не пойду, – буркнул Скорпион. – Говоришь много.

Сёма лишь отмахнулся:

– Что у тебя всё так по-детски? Кашу не буду, в связке не пойду. Совсем расслабился?

– Ты уморишь даже горы. И с чего ты решил, что фаталист – последняя стадия? Удобно думать, что за тебя уже всё предрешено? Пятая стадия – ответственный за свою судьбу, за свою жизнь, за свой путь. Сам ответственный, без всяких богов, – Сергий кивнул на отца. – Или просветлённый. Не единоличник-отшельник, занятый своим развитием и начхавший на мир как Буддай и всего его последователи, и всё прочее, а тот, кто движет мир вперёд. Движитель.

– Вот что значит про богов на солнцепёке, – протянул Сёма.

– Это мои предки, прямая родня. Как я могу отказаться от предков?

– Сейчас это какое имеет значение? Христианство позднего толка, тотальный коммунизм и урезанная версия исконной демократии давно подняли брата на брата, сына на отца и так далее, – возразил Сёма.

– При этом кланы, фамилии, в общем те, кто остался в единстве, и правят миром.

– Кх-м, – кашлянул Родослав.

– Что? – одновременно повернулись Скорпион и Леопард.

Синеглазый поводил перед глазами пальцем, кривясь, словно съел целиком лимон, буркнул:

– Дела творятся, пока разговоры говорятся. Иномирье ворота прорвало. Ближе всех Добро оказался. Дал бой.

Парни одновременно посмотрели друг на друга. Сёма обронил:

– Бой?

– Иномирье? – добавил Скорпион.

Родослав щёлкнул пальцами…

Пустыню заволокло чёрным. Это не было пылевой бурей. Просто небо без облаков вдруг стало чёрным, словно ночь перепутала свои часы с днём. Эта чернота сгустилась клубнями и приблизилась к земле, к пескам. Миг и сама обшивка мирозданья пошла по швам. Воздух вдруг порвался. Из тёмного провала спиной в песок полетел кудрявый человек в просторной одежде. Семь раз перекатившись через голову и через себя, он замедлил падение и остановился на песке, тяжело дыша и не в силах подняться. Человек был истощён и выглядел довольно жалко.

– Добро? Аватар Добро? – ещё договаривал свой вопрос Семён.

Из той порванной грани пачками посыпались люди в облегающих комбинезонах и литых касках. Незнакомый десант десятками падал в траву с перекатами и тут же бежал в сторону поверженного Аватара. Руки десантников свободны, лишь за плечами в небольших рюкзаках, возможно, было оружие. Но, казалось, они обладали более действенным боевым оружием, чем простое огнестрельное. Ещё не добежав до Аватара, Добро стало подкидывать в воздух как от сильных пинков невидимого монстра. Подкидывало и тут же с огромной силой швыряло об землю. Но только для того, чтобы подкинуть вновь.

Светлая одежда Аватара покрылась малиновым. Даже на глаз можно было сказать, что от каждого удара сломано немало костей. Но Сильный мира сего не просто так получил своё звание. Иранец выживал, иранец жил. И солдат иноземного десанта неумолимо раскидывало по песку. Без новой возможности подняться.

– Тренировка! – закричал Сёма и бросился к десанту. – Наших бьют!

Скорпион зябко поводил плечами и, коротко взглянув на безмятежно стоящего отца, побежал вслед за братом.

«Почему отец не поможет Аватару?»

Сёма ускорился в нескольких метрах от объектов, подлежащих устранению. На вид они совсем как люди. За странными касками со стёклами не видно глаз, но лица вполне человеческие. По аналогии с земными обитателями можно принять за выходцев гор. Сравнение относительно отдалённое.

Сёма расплылся в воздухе, и десант стал терять бойцов столь же быстро, сколько успевал высаживать тёмный портал. Руки ломали, крушили молотами, ноги скользили по песку, как у хорошего фигуриста по застывшему озеру. Грудные клетки пробивались толчком ладони, перемалывая внутренние органы волновым выбросом, шеи хрустели вполне по физическим законам, достигая критического угла. Сберегая энергию, он экономил на волновых выбросах, предпочитая использовать инерцию противника против них же самих. Когда пробился к Аватару, одежду заляпало кровью, а руки походили на тесак мясника после долгой работы. Крови красной. Десант всё же очень немногим отличался от людей. Можно было предположить, что химический состав тел примерно схож.

Скорпион добежал до зоны боя, но нападать желания не обрёл. Тело восстановилось, но ощущения были такими, словно последний раз дрался в начальной школе, а сейчас был в возрасте ветхого старика. Ни гнева, ни адреналина. Волевой импульс, с которым привык бросать себя в бой, превращаясь в расчётливый механизм уничтожения, исчез. Ещё странно себя вёл отец. С его силами Семёну даже руки пачкать бы не пришлось.

«Не вмешивается в баланс?»

Скорпион невольно застыл, глядя, как пролетает по небу подкинутый Аватар и как Сёма прорубает широкие просеки в рядах противника, но не успевает на помощь. Сам Леопард сливался с воздухом в союзе со своим кровавым тотемом, и лишь тренированный глаз отмечал, где в следующий раз появиться это дитё человеческое с сутью звериной, и чья шея повернётся, чьё грудная клетка сломанными рёбрами пропорет сердце. Дрался как берсеркер.

Сергия неведомой силой потянуло вверх. Кто-то из десанта обратил внимание на подошедшую фигуру. Эта сила походила на развитую форму телекинеза. Но по тому, как пали на колени один за другим трое десантников, Скорпион предположил, что бросать его не так просто.