Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть четвёртая: «Взросление». Глава 12: Перерождённая

Около пяти лет назад.

Нью-Йорк.

Гром разрывал небо. Молнии пугали всё живое. Стихия лютовала над городом, заставляя носиться толпы жителей в страхе перед неизведанным. Свет во многих районах выключило. И воспитанные на постоянных примерах ежемесячных Концов Света, люди бросались в панику, насилие и мародерство. Синдром толпы уносил жизней больше, чем разрушения от молнии. Разум отступал перед общим мнением и страхи вырывались наружу, сметя всё подобно торнадо.

Но в пентхаусе этого небоскрёба свет горел исправно. Автономные источники электроосвещения работали исправно. И всякий свидетель мог видеть при искусственном свете, как рыжая дева, упала на колени.

Пронзённая сталью, и теряющая с каждой каплей крови саму жизнь, Валерия, схватила Семёна за штаны. Но в глазах Леопарда ни капли сострадания и сочувствия. Глаза зверя с жёлтым отливом белки и кошачьи зрачки. Секира с чмоканьем отвалилась от пронзённой груди и звякнула о мрамор.

Артефакт? Возможно. Но в этот миг он пресытил себя. И это был просто острый кусок железа, напитый кровью и удовлетворённый боем.

Железо, созданное неизвестным кузнецом с одной лишь целью – убивать, отлично справлялось со своей основной задачей – забирать жизнь.

Прекрасное лицо в россыпи веснушек словно очнувшейся от долгого сна Валерии, исказилось непониманием. Она не хотела умирать. Но сделанного не воротишь. И по губам текли алые капли, отчитывая мгновения.

В освобождённых глазах мелькнула человеческая искра. Та самая, которую так тщетно пытался разглядеть Скорпион перед прыжком в окно. Мелькнула и погасла, незамеченная жёлтыми глазами Леопарда.

Мелькнула и погасла, утонув во мраке страха и боли… Обоюдном страхе Семёна и Валерии. Ужасе совершённого.

Леопард хотел отступить на шаг, но не смог. Он больше не смотрел на ту, которая валялась под ногами. Взгляд шёл над Лерой, в окно. На опаленные «метеоритом» небоскрёбы, на чёрные клубни туч и ослепляющие вспышки молний. Там стихия разрывала мир, гоняла по небу безликих бесов. Те как бестии кружили над людьми, играя с их страхами. И от каждого нового громового раската – страхов только прибавлялось.

Но не грома следует бояться. А молнии. А она уже давно пронзила цель.

По щекам Семёна бежали крупные слёзы. Они смешивались с кровоподтёками на скулах, щипали кожу, свисали с подбородка и тяжёлыми каплями падали на застывшее лицо рыжей… уже не бестии, но просто девчушки, которая так не вовремя допустила ошибку.

«Всего одну ошибку, за которую пришлось платить слишком дорогую цену», – промелькнуло в голове карателя, который сам был не против отмотать всё назад.

Но в жизни нет такой опции. Потому заставил себя посмотреть на обречённую. Её лик разгладился, вновь приобретя чуть вздорное, но светлое выражение лица. Спокойное, безгрешное, каким может сделать его только смерть. И если бы не потухшая искра в застывших глазах, можно было подумать, что она просто задумалась, витая в отдалённых мечтах среди далёких, невесомых облаков.

Глаза открыты. Но жизни в них почти нет.

Она, верно, мечтает, забыв о том, что мечты не сбываются. Только намерения возможны, да по ним тебя и осудят. И её намерение так не вовремя совпало с намерением Эмиссара Золо. Зазвучало в унисон с проводником тьмы. И то лишь расслышали. А всё что было до или звучало рядом, но на более низких тонах – отметут.

Тотем леопарда торжествующе забегал по телу, выискивая на предплечье Семёна новое место для ночлега. Зрачки окровавленного блондина посветлели. Моргнув, на мир вновь смотрели голубые, как светлое небо, глаза.

Глаза без радости и жизни. Всё светлое из жизни ушло, когда не дрогнула рука палача.

Опустив взгляд вниз, Сёма, не чувствуя пальцев, провёл рукой по лицу Леры. Веки освобождённой покорно опустились. С ними опустилась и некая завеса на него самого. Чёрная, злая и холодная, как зимняя ночь в лесу.

– Любовь и красота такие же враги человека, как холод и смерть, – не своим голосом обронил Сёма и, подхватив Леру за плечи, поставил на ноги как куклу.

Водрузив её у мраморной вмятины в полу. Той самой, которая оказалась последним шагом Скорпиона, он уже знал, каким будет финал.

«Брат умер – его нет больше в этом мире. Пропали все известные нити связи», – подумал Сёма, и руки отпустили её тело.

Мгновение постояв, тело Валерии наклонилось назад. Чуть распустив руки, освобождено полетело вниз, в трепетный полёт высоты. Как птица, ощутившая свободу за миг до смерти, дева летела на встречу новым мирам.

Молния запечатлела в мозгу Семёна именно этот образ. На всю оставшуюся жизнь он запомнил белое лицо, чуть вздёрнутый носик и капли крови, падающие вниз медленнее тела. Они были легче и не успевали за массивным телом, потому казалось, что падают вверх. Острое зрение запечатлело каждую деталь.

Лера после очередной вспышки молнии растворилась во тьме. Леопард не досмотрел её полёт. Кто-то схватил его за волосы, откидывая от окна, чтобы не шагнул следом, падая с небоскрёба.

Рыжая пропала из виду, отделяясь от Сёмы и прошлого мира. Казалось, навсегда.

Но это был не конец!

Полёт девы продолжался недолго, как и вездесущая тьма.

Толчок! Рывок! И Лера открыла глаза в царстве тепла и света. Чернявый ангел с пронзительно-тёмными очами молча смотрел на неё.

Вначале он показался ей Скорпионом, но у всю жизнь любимого вихрастика, что разучился её слышать в последнее время, волосы были длиннее и вьющимися, а глаза зелёными. И лицо запоминалось. Лик же тёмного ангела запомнить она не могла, сколько на него не смотрела. Стоило прикрыть глаза, и на разум находила пелена забвения.

Вот он – есть. Опустишь веки – и не можешь запомнить ни одной черты.

Невозможно определить настроение спасителя. То ли рад, то ли горд, то ли добр, то ли зол. Он был всем и ничем. Существовал и нет. В глазах его невозможно прочесть ничего.

Совсем ничего! Живой и мёртвый одновременно. Ровно, как и она, но лишь внутри.

Ничего не выражало лицо, которое, порой расплываясь в дымке или лёгком тумане, исчезало, появлялось вновь.

«Что за быстро сменяющий картинки мир? Кто ускорил время?» – подумала Валерия, но ответов не было.

Зато была боль!

Агония терзала тело, выворачивая наизнанку. Нестерпимые муки в груди прекращались лишь на тот миг, когда холодная длань ангела касалась лба, давая передышку. Тогда боль в спешке отступала, и разум прояснялся. Чтобы вновь захламиться вопросами.

В краткие моменты вразумления, периферийным зрением Валерия отмечала, что этот мир не похож на рай. Что свет вокруг – лишь свет солнца. Он разливается по всей белой комнате сквозь большие стёкла-двери и чуть затемнённые стёкла под потолком. А тепло – это тепло окружающего мира и пары белоснежных одеял.

Чернявый ангел ненадолго исчезал. И вновь – агония.

Проходили минуты, а может часы, и он вновь возвращался. Каждая минута казалась ей вечностью. Сражение с болью, битва один на один. Горький коктейль ужаса и безнадёжности, печали и муки.

Вот она – вездесущая боль выздоровления для тех, кто жить не должен.

Её утробные стоны и крики вряд ли кто слышал. Пустая просторная комната, залитая светом, лишь отражала её эхо, возвращала безнадёжный, бессмысленный плач. Но молчаливый ангел возвращался, клал холодную руку на лоб, и мир вновь обретал краски. Он вновь наполнялся для неё жизнью и смыслом.

Спаситель или мучитель, в зависимости от того, был он рядом или уходил, ничего не говорил. Она ничего не спрашивала. Ад – он персональный для всех и каждого.

После произошедшего всё казалось бессмыслицей, наполненной пустотой. Лишь долгие дуэли взглядов со спасителем.

Сквозь чёрные глаза на неё смотрели тысячи лет истории, тысячи жизней и целый океан боли, в котором её боль растворялась жалкой каплей. Этот бессловесный диалог продолжался всю жизнь, вечность и снова только миг, прерываясь на краткие мгновения тьмы сна без сновидений и бесконечных часов боли, что укладывались в минуты его отсутствия.

Никакого больше мира нет. Ничего нового долгое время. Только последнее желание ещё и ещё раз увидеть его глаза.

Час за часом, день за днём, она мечтала, чтобы он был рядом.

– Иштар, – обронил он однажды. – Я не согласен с твоей новой смертью. Ты будешь жить. Ты пробудишься вновь.

«Иштар? Я не Иштар. Я – Лера», – хотела сказать Валерия, но не могла даже пошевелить губами.

И она поняла, что для него будет и Иштар и той, кем только пожелает. Только бы был рядом. И смотрел, пронзал, брал взглядом за саму душу.

Его голос словно музыка для сердца, прикосновения – лекарство для души. Когда он двигал губами, она жила. Она обретала вторую жизнь. Но стоило голосу замолчать, как он забывался, стирался из памяти. Ни бас, ни баритон, ни фальцет.

Что это был за звук? Какого диапазона? Отдать вновь обретённую жизнь, только чтобы вспомнить. Но что с памятью? Почему не остаётся и образа? Это же невозможно! Так не должно быть!

– С тобой я жива, мой ангел, – ответила она однажды, собрав все свои силы и волю. И не узнала своего голоса. Тонкий писк, за который стало стыдно так, что щёки налились красным. Но что толку? Смущение перед ангелом скрыть невозможно. Он всё видит, он вездесущ!

– Ан-гел, – по слогам обронил он в тот день, впервые отведя от неё взгляд. Спаситель словно задумался, перебирая осколки в неизмеримом океане воспоминаний. Спустя некоторое время ответил. – Это слово ново. И давно потеряло свой истинный смысл. – Рабы Велеса с некоторых пор. Не более.

– Архан-гел? – вновь теряя голос, спросила она, только бы продолжить разговор, только бы он не молчал и говорил. Неважно что. Просто говорил. И смотрел. Не отводил глаз. Этой пары чёрных глубоких провалов хватало для вечности.

«Будь здесь, не уходи! Молю же тебя!» – говорила она одними глазами, и он прекрасно понимал.

– Рабы более высокого плана, пойманные на обещании. Оставь попытки домыслов, Валери, – с ударением на последнем слога сказал тогда он. – Я сам тебе все расскажу. Я родился не гелом, я родился легом. И давно стал Арлегом. Это слово, в противовес новому, почти забыто и точно перевёрнуто с ног на голову со времён нового Велеса. Страшный бог пугает не только ликом своим, но и делами. Он должен уйти. Природа не терпит ужаса. Хаос структурируется со временем, попадая в поле зрение Творца. Всё взаимосвязано. И разрывающий связь покидает мир. Потому я пришёл ему на погибель.

– Но… ты же ангел! – неизвестно почему, но по щекам Леры вдруг потекли слёзы. Обидные, горькие слёзы. Не хотелось верить, что спаситель не ангел! А карающий палач. Пусть не тот, с глазами с жёлтым отливом. Но всё же – антипод.

– Гелы – падшие, низвергающие, тюремщики, смотрители. Контрактники душ, – охотно перечислил безликий. – Ангелы смерти, карающие, единоличные хранители, собиратели и мучители. В твоём понимании это – демоны. Но я помню истинное значение слов, корень. У меня были хорошие учителя: опыт и боль.

Он говорил медленно, весомо. Слова свободно витали по комнате и бились о блоки в голове, в которой упорно не укладывались многие вещи.

Ангел и всё тут! Другого быть не может!

– Тогда… Тогда научи и меня…

– Твой разум в агонии, как и тело.

– Научи через боль!

Лера, забыв про слёзы и эту самую боль, рванулась к нему, пытаясь обхватить, обнять. До смерти захотелось ощутить тепло.

Хоть чьё-то тепло! Его так не хватало внутри. Что-то должно заткнуть ту холодную дыру в груди, через которую всё это тепло исчезло, вытекло, растаяло, испарилось!

Но стоило сделать рывок и в грудь как будто снова воткнули секиру. Хрустнуло, рот наполнился солоноватым и по щеке, вместе со слезами, потекла кровь. Сердце сжалось в приступе боли. Лера ощутила, как теряет сознание.

– Жизнь и боль – мои учителя. Самые лучшие и настоящие, – повторил Меченый, впервые за тысячу лет нахмурившись. – Они и тебя научат. Если хочешь видеть, как есть, а не как показывают. В первую очередь, прозреть должен твой разум.

Глаза Арлега закрылись вслед за её глазами и руки нависли над её ранами. Предстояло отказаться от части себя, чтобы вспомнить, что значит лечить, восстанавливать, отдавать, оживлять. На ум пришло одно из древнейших своих имён – «Савитар».

Живитель душ.

За двенадцать тысяч лет с момента воплощения предстояло взять в ученики третьего. Третьего после Иштар и Волха. И по странным условиям Игры, душа одного из своих учеников отчасти вернулась вновь.

«Чего же хотела добиться в посмертии Иштар? – промелькнуло в голове Меченого.

Ей позволили, что самое странное. Значит, не всё в порядке в высших мирах. Они прогибаются под волей полновесных душ».

Часть четвёртая: «Взросление». Глава 13: Дела давно минувших дней

Четыре с половиной года назад.

США. Майами.

Он открыл стеклянную дверь на балкон, и в комнату ворвался свежий бриз. Ласковой рукой прошёлся по щеке, и тело невольно вздрогнуло от ощущения нежности. Такое приятное ощущение после месяцев боли трансформации.

Человек в чёрном подошёл к кровати и рывком отбросил одеяло, оставляя на белоснежной простыне обнажённой. Но стыда не было.

Только не перед ним.

– Всё, Иштар, время болезни истекло. Твои локоны черны, как ночь. И способны отражать лишний свет. Отринув всё лишнее, увидеть искомое.

Он протянул появившееся в руке зеркало.

– Время набираться сил. Скоро придёт время первых уроков.

Валерия слабыми руками взяла зеркало, и дыхание перехватило. На неё смотрела чернявая темноглазая дева с бледными, шелушащимися губами. Взгляд растерянный, встревоженный и уставший. Полное внутреннее опустошение.

Разве это она?

– Чёрные… как ночь, – повторила она, припоминая свои некогда рыжие, как огонь локоны.

– Это последнее, что у тебя останется от боли трансформации, обещаю.

Он легко подхватил её с кровати и понёс к балкону. Лера и сама не ощущала своего веса. Лёгкая, как пушинка. Голова кружится от слабости и смещения в пространстве. Сколько она пролежала так?

Солнце слепило. Приятная сухая жара после постоянно вентилируемого, очищенного и насыщенного отрицательными ионами воздуха закрытой комнаты.

Осторожно поддерживая тело, Меченый опустил ноги Леры и придал ей горизонтальное положение. Кровь отлила от головы, и дева едва не упала. Повисла на плече спасителя, как лёгкая шаль. Ноги напротив, покраснели. Вскоре их защипало от прилива крови. Только вид удручает – две тросточки. Кожа словно просто оплетала кости. От былых мышц и крепких связок осталось словно одно воспоминание.

Лера стиснула зубы и заставила себя держать равновесие. Стараясь не упасть, облокотилась на поручень. Взгляд перевалил за балконную перегородку.

«Посмотреть на мир! Увидеть новое! Ты сможешь!» – стучало в голове, разум в которой давно наскучил от созерцания потолка и стен. Все узоры давно посчитаны, все картины написаны. И слова с воображаемыми собеседниками рассказаны.

Третий этаж. Огромный дом. Внизу целый сад, зелёная терраса, фруктовые деревья, высокие заборы. Но за ними видно море, пляж. Народу немного. То ли океан холодный и не сезон ещё, то ли пляж закрытого типа. Частная территория.

По ощущениям же – всё хорошо. Взгляд радуется зелени, в воздухе витает запах цветов, фруктов. Бледную кожу щиплет солнце. Спаситель рядом. Его руки крепко поддерживают, не дают упасть. Ощущение заботы и нежности продолжало разливаться по телу. Пропал даже стыд нагого тела.

«Для Него он давно пропал. А когда Он рядом, то кого стесняться вокруг? Он господин, он повелитель… Он центр – Вселенной».

– Теперь ты будешь учить меня? – робко спросила она, кляня себя за трусость и моля любого из богов, чтобы ответ Его был однозначным. Лишь тем, о котором трепещет сердце.

– Нет. Мне рано учить тебя, – признался Меченый. – Но если научишься ходить за несколько дней, то учитель найдёт тебя.

– О, я пойду! – пообещала Лера. – Я даже побегу!

– Дивно на словах. Но как на деле? Если сделаешь так, как говоришь, то через пару дней в дом приедет Гарда. Она и будет твоим первым наставником.

– Гарда? Это имя?

– Имя? Нет. Всех имён этого существа я бы не упомнил, – признался Меченный и на лице на миг отразилось нечто, похожее на ностальгию. Но тут же забылось. – Эта сущность слишком долго бродит по мирам, чтобы носить определённое имя. Но для меня он – первый защитник. Потому – Гарда. Он принял на себя немало моих ударов. Такова его сущность. Примет и твои… если окажешься достойной потраченного времени.

Лера ощутила, как от его слов холодный ком перевернулся в груди. Стиснув зубы, схватила новую эмоцию под контроль.

Спаситель не будет с ней нянчиться всегда. Это верно! Пора брать себя в руки. И никогда, теперь точно никогда больше не выказывать страха или неуверенности.

В прошлый раз это плохо кончилось.

«Сущность, так сущность. Лишь бы Он был рядом».

– Я вскоре сама стана для тебя гардой, – снова пообещала пылко Лера, на что Безымянный в ответ даже не ухмыльнулся.

Он прекрасно знал на что способны женщины с обугленной душой. От встречи с такими сам не раз обжигался. Но пеплом не стал. Только закалился.

И эта закалится. Иную Иштар бы не избрала.

С той мыслью Меченый похлопал Валерию по плечу и удалился через дверь, не оборачиваясь.

Время на реабилитацию ног пошло. Захочет – сбежит. Дверь открыта. Были бы силы дойти.

* * *

Настоящее время.

Щёлк.

После трёхчасовой утрешней тренировки и плотного завтрака есть час на отдых. Кислота должна накопиться в мышцах, чтобы Гарда с большим удовольствием продолжил её пытки тренировками до обеда.

Все окрестности особняка изведаны. Она знает каждую пальму и куст. И любимое место отдыха – в тени под апельсиновым деревом. Но дождь загоняет в дом и можно раствориться в кресле.

Всё в просторном доме тысячи раз знакомо. Хочется поддаться слабости, ощутить себя на время той, что когда-то была. Диван притягивает и большой чёрный ящик на половину стены в гостиной, впервые за четыре с лишним года, включен.

Щёлк, щёлк, щёлк.

Экшены. Взрывы, погони, мат с упоминанием бога, ругань с упоминанием близкородственных связей.

Пара-тройка сотен красивых смертей и супер-хакер, восемнадцать раз тыкнув в клавишу пробела, взламывает сверхсекретный пароль чудо-базы, после чего она автоматически взрывается через секунду, как он её покидает, эффектно подтолкнув в спину.

«И на это потрачено пятнадцать минут. Жаль», – ползут ленивые мысли.

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк.

Хоккей, американский футбол, баскетбол, бейсбол, соккер, теннис.

«Людей надо отвлекать. Менее процента занимаются спортом, девяносто девять процентов «болеют» за спортсменов. У первых растёт слава, карьерный рост, взлёты и падения, у вторых растёт зад на диване и лопаются сердца от принятого алкоголя и лёгких закусок», – мелькает в голове чернявой, что сама уже не спортсменка, а боец, воин и оружие Меченого для одних ему ведомых целей.

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк, щёлк.

Показы абсолютно не применимых в реальной жизни мод, фэшн-шоу, гламурные будни, шокирующие выходные.

«Блеск и роскошь, что просто не применимы в реальной жизни. Иллюзия красоты для общества. Показывают вещи, которые никто и никогда не вздумает надеть, разве что сложить подальше в гардероб».

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк.

Общедоступные музыкальные каналы всех вкусов и оттенков.

«Один решил, что можно петь ни о чём, и другой, согласившись, тут же сделал на этом бизнес. Индустрия запущена. Индустрия работает».

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк.

Кулинария, рыбалка, домоводство, садоводство…

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк.

Новости. Во всех ракурсах, во всех подробностях. Новости, которых не было, новости, которых не существовало, существовали, но не так или существовали совсем не так.

«Комментарии, варианты комментариев, личные мнения, односторонние позиции, разные ракурсы одного заказчика».

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк.

Мультфильмы.

«Множество студий тысячи раз докажут ребёнку, что воткнутая в руку вилка – смешно, упавший на голову рояль – забавно, убийства, жестокость, насилие – смех, юмор, развлечения. Уродливые главные герои с гипертрофированными головами при полном отсутствии логики, морали и совести совершают безумные поступки с одной целью. Показать молодой душе, что правил в этом мире больше нет».

Щёлк, щёлк, щёлк.

Копро-юмор.

«Пирог в морду, полные штаны, подожженные пальцы, палкой по голове, сексуальные домогательства всего и вся, всего со всем, пародирование мимикрирующих пародистов. Нет, я всё же не из этой галактики. Будь иначе – миллиардеры от юмора занимались бы благотворительностью и строили школы и институты своего имени. Но там, где звучит смех, слышно лишь купюры алчных накопителей».

Лера переломила длинный пульт обеими руками. Кусок пластика захрустел. На пол посыпалась переломанная схема, батарейки и кусочки пластмассы.

– Тысячи каналов самой разнообразной тематики сделают всё, что в их силах, чтобы отвлечь тебя от тебя самого, – как самой себе сказала Валерия, вскакивая с дивана, и выхватывая из-за плеч обе катаны. Клинки хищно блеснули, отражая солнце в окне. Странная улыбка наползла на лицо. – Но их успех наступает лишь в том случае, если ты начинаешь жить не своей жизнью. Контент мёртв, если не поддерживается твоим интересом.

Уставшая воительница вскочила на стол и с прыжка рубанула чуть загнутыми мечами. Сталь пропорола кинескоп и пластик, застряла в лёгких стенах. Лера коленом продолжила начатое, ударив им в кинескоп. Телевизор сдался, на прощание ударив током и сверкнув, задымился. Но Лера словно не заметила удара, выхватив клинки, принялась крошить остатки телевизора в капусту. Весёлая ярость, вместе со странным гневом, придавала сил, бодрила.

Гарда бесшумно вошёл в гостиную. Сегодня эта сущность была в образе мужчины, чей биологический возраст перевалил слегка за сорок. Мужчина с серыми глазами и седыми, короткими волосами походил на умудренного жизнью наставника.

Лера резко повернулась и с улыбкой хищника, оттолкнувшись от стола, прыгнула на мучителя. Гарда легко увернулся и наотмашь ударил ученицу по затылку. Она врубилась клинками в дверные проходы, и не успела замедлить тело. Инерция откинула на дверной косяк. Ударилась лицом. Носом пошла кровь.

Присев на корточки, Валерия пощупала нос, пальцы уткнулись в мокрое, красное. Слизнув с пальцев кровь, дева поднялась во весь рост. Мечи снова легли в ладони. Ярость сжалась в пружину, гнев стал холодным и сосредоточенным… Но лишь на мгновение.

– УМРИ!!!

Клинки встретились. Гарда с огромной скоростью выхватил из ножен прямой, короткий клинок гладиус. Мечи легионеров Рима, мечи гладиаторов. Его одного хватало, чтобы успевать останавливать мельницу атак японских мечей и контратаковать.

Лерины мечи вновь ушли мимо цели, добавила удар ногой, целясь в живот, тут же развернулась и прыгнула коленом вперёд. Гарда поднырнул под неё и резко распрямился. Его плеч хватило, чтобы Лера кубарем полетела на диван, переворачивая его. Своим же мечом вспорола себе запястье.

Гнев перерос в нечто большее. Сплошная жажда убийства заполонила сознание. Отбросив мечи, неистовая воительница вновь перепрыгнула через диван, и разум перестал иметь значение. Мелькание рук-ног, всё слилось. Тело перестало воспринимать боль от ударов Гарды, левая рука перестала чувствовать, повиснув плетью.

Гарда подпустил близко. Удалось лбом ударить в переносицу и разбить противнику лицо. Затем правый локоть попал в живот, а дальше ноги действовали быстрее вихря. Ботинки с тяжёлой платформой выбили опору наставника, сломали колено, а затем принялись крушить рёбра, втаптывать в пол. Вся боль, которую долгие годы причинял наставник, всё унижение, страх, лишения – всё полилась наружу. И ничто не могло больше остановить Леру…

…Кроме него.

– Довольно, – спокойно обронил Меченый.

Мир перевернулся вверх ногами. Лера ощутила себя висящей на плече. Меченый просто появился из воздуха и одной рукой взял её за пояс. Подхватил и повесил на плечо, как тряпочку.

– Ненавижу-у-у тебя-я-я! – прошипела сквозь зубы Лера.

Её затрясло. Вместе с откатом постепенно стала приходить боль.

– Это хорошо, – легко согласился он и рывком скинул с плеча.

Земля ударила в ноги. Не говоря ни слова, схватил за пронзённую руку, прямо за рану. Рану обожгло, как калёным железом. Но едва первый крик вырвался из груди Леры, как цепкие пальцы схватили за подбородок, зафиксировали лицо и безжалостно вправили кости носа.

– А-а-а!!! – продолжила орать ученица.

На этот раз сознание не выдержало боли. Мир померк. Чернявая рухнула на пол рядом с Гардой.

Сущность перевернулась на спину и засмеялась:

– Чёрт побери, мне будет не хватать этой девахи. Эта пантера ошейник никогда не оденет.

– Как очнётся, передай её Скорпиону, – сказал спаситель когда-то рыжей и беззаботной девушки. – И, постарайся больше не попадаться ей на глаза. Мало ли. Ищи тебя потом в реинкарнациях на нижних этажах.

– Всё, как в старые времена? Играем на опережение?

– Стар я уже для старых времён, – без эмоций ответил Меченый. – Но в тебе я уверен. Отыграешь как надо.

Гарда поднялся. Когда встал во весь рост, следы ран исчезли. Кровь стёрлась с помолодевшего лица. Молодой человек как две капли воды стал похож на Меченого.

– Сделаю, Владыко, – подстроился последним голос приспешника.