Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Часть четвёртая: «Взросление». Глава 10: Аристократ

В то же время.

Дальневосточная тайга.

Сёма терпеливо наблюдал, с каким аристократическим достоинством Меч пьёт чай из деревянной кружки.

Казалось, что катастрофически не хватает серебряного или золотого сервиза, маленьких чашек, ложек и сливок, салфеток и тишины, которая возможна только в закрытом помещении. Пение птиц, шелест ветра в кронах деревьев и стрёкот кузнечиков не вписывался в антураж. Брат Скорпиона и на веранде в лесу умудрялся вести себя, как в Букингемском дворце на приёме у королевы.

Зато на ум пришло понимание, почему на Руси эпидемии были редкостью. За каждым неизвестным гостем посуду сжигали. Страховка на случай болезней, хворей. Вырезать новую кружку, ложку домовитому хозяину не составляет труда, а перестраховка получается стопроцентная. Полная гигиена. В те же времена в Европе пили с общих металлических кружек, мылись которые часто только при изготовлении. А серебряная посуда, считающаяся эталонным антисептиком, чернела от частых применений так, что не всякий песок мог оттереть. Но серебро было доступно лишь богатым дворянам, купцам, зажиточным людям. Фактически, проценту населения. Менее зажиточным доставалась чума и моровая язва. Которая, впрочем, тут же перекидывалась на все слои населения.

– О чём задумался? – прервал мысль Меченый.

– О веке просвещённом, утопающим в болоте нечистот, – ответил глубокомысленно собеседник сначала, а потом задумался. – Гм, я не испортил тебе аппетит? Я такой, могу. Ты говори, если что. Я же понятливый. Как кто что скажет, сразу понимаю. Если не понимаю, то переспрашиваю, уточняю. А ты говори, если что, я же сразу схватываю. Я такой, понятливый.

Река слов нисколько не смутила гостя. Он на секунду задумался, погрузившись в воспоминания. Сёма посмотрел в его глаза и спешно отдёрнул взгляд, прекратив разговор. По телу пробежалась волна дрожи.

Причина? Сколько угодно. В этих задумчивых глазах за мгновения отразились картины пожарищ, пепелищ, крики, стоны, проклятья, мостовые в грязи и крови, дворы в кишках, высокие башни и разрушенные стены, овраги, забитые телами доверху, бушующие ураганы, тихие гавани, усеянные по дну затонувшими кораблями. И кости. Повсюду кости. А на поверхности спокойных вод – лодками… полные тел. И над всем этим он в тёмном, перевозит с берега на берег, как некий Харон.

«А может он и был Хароном?» – подумал Сёма: «Битвы, сражения, сечи, истребления, войны, погромы, разрухи. Да, ему сложно испортить аппетит. Но манеры и осанка на поверхности, словно прикрывают лживой оболочкой чудовище внутри. И слов – всегда правильные слова, всегда верные действия. Миру, где нарушен закон баланса, ему сложно что-то предъявить. За тысячи лет он уже прошёл тот период, когда мог быть остановлен просто. Прошёл с кровавым опытом, циничной походкой, с едва заметной улыбкой недостижимого уровня гроссмейстера, которому осталось пару ходов до того, как последний противник увидит безнадёжный мат. Никто уже не окажется в патовой ситуации. Равных игроков нет».

– Скажи, Сёма, если бы ты знал, что все изначально обречены, для тебя бы многое имело значение?

Леопард закинул в рот пару очищенных от скорлупы лесных орешков и разжевав, беспечно обронил:

– Всё фигня… – подумав, добавил. – …кроме пчёл. – Ещё подумав, продолжил. – Хотя если подумать… – тут глаза Сёмы засветились. Он даже подался немного вперёд для важности момента, подняв перед собой руку. – … то и пчёлы такая фигня.

Меченый хмыкнул, совсем как Скорпион. Но ничего не сказал.

– Так зачем париться? Пусть всё проваливается ко всем чертям? Нет, я так не думаю. Мне нравится сам процесс решения сложных глобальных проблем. Мы не из тех, кто ждут лишь результата, не прилагая никаких усилий, чтобы он был другой, лучше, – тут блондин посмотрел на оппонента уже не как на врага. – И ты тоже, Меч, не из таких. Можешь говорить мне что хочешь, но ты уже втянут в нашу суету. Возможно у тебя свои планы на нас, но ты вмешан, и от роли своей тебе не уйти. Роли игрока нашей команды в том числе.

– Ой, ли?

Блондин в момент ощутил, что смертный час близок. Брат исчез ещё в лесу, Рысь, накрыв стол, забрав Наталью с сыном и Владлену, исчез следом от греха подальше. Сказал, что собирались в город и планы менять, не собирался и из-за гостя.

Странный собеседник на краю стола, изведавший по жизни до безобразия много, остался с ним один на один. Непонятно к чему должна была завести предстоящая беседа. Меченый наверняка уже видел все возможные варианты диалога. И в каждом следующем ответе Сёма видел мат, поставленный себе в этой партии.

Мат, если играть стандартно, как привык Меч и ему подобные фигуры.

Он наверняка привык получать от человека привычные схемы поведения. Привык видеть стандартного человека с унифицированным мнением о мире, жизни и своей роли по жизни, распределённого для него системой с момента рождения и до момента перехода. Какие бы не были эпохи, человек как таковой меняется мало.

Потому ответы блондина получались весьма нестандартными. Оставалось только не скатиться до общенародного юмора и не прыгать выше головы. Говорить о том, о чём понятия не имеешь даже приблизительно – ставить себя под сомнения. А позволить сомневаться в себе Такому собеседнику это всё равно, что подставить шею под топор палача.

Подставлять самому, да ещё и просить наточить лезвие поострее.

– Кстати о птичках, – продолжил Сёма. – Куда делись титаны? Не думаю, что после вымирания последних динозавров им стало нечего есть, и грустная весна заставила всех покончить жизнь массовой сеппукой. Так ведь? Вряд ли у этих ходячих небоскрёбов было подобное чувство юмора. Где вся титаномахия? Во сырой земле лежит?

– Никакой живой вид не истребляет себя, если есть возможность продолжать жить, Сёма. Подобной возможности их лишили. Лишили возможности жить.

– Гравитация повысилась?

– Ты не далёк от истины. Условия обитания меняются. Меняйся с ними, приспосабливаясь, или гордо вымирай.

– Значит, планету всё-таки двигали.

– Все, кому не лень. Экспериментаторов хватало. Им только волю дай, – ввёл в курс дела Меченый. Но снова между делом, невзначай, не обозначая деталей. – Сварог неоднократно ставил всё на свои места после катаклизмов. С одной оставшейся Луной разброс должен быть минимальным. Каждый километр играет роль.

– А вот эта мелочь, что потом от титанов осталась, – снова начал Сёма. – Ну, двадцати-тридцатиметровая гигантомания, на которую архонты мира нашего удобно мифы о нифилимах понастроили, она тоже вся потонула?

– Деградировавших одиночек доконали люди. Люди вообще интересные существа. Только цепь чуть ослабишь, тут же тянет на подвиги, на открытия. И обязательно – на истребления видов. Вы таких называете пассионариями. А я просто – загнанные, припертые к стенке.

– Ну, прикончить тех, кто малость отличается ростом, формой ушей или количеством сердец, глаз и формы бровей – это вообще человеческая традиция в крови.

– Демоноборство есть привычка, оставшаяся в сотнях поколениях, первых сошедших с Дарии на земли демонов. Но когда враги заканчиваются – начинаются чистки среди своих. Без этого грустно и неинтересно играть в жизни. Закон песочницы.

Сёма подхватил, не давая опомниться:

– А ты видел все три луны разом? Ну, Месяц, Фатту и Лелю.

– Три разом нет, хотя помогал Перуну уничтожить вторую. Очень уж там занятная база была для этой галактики. Лезут всякие ещё. Из тех же… экспериментаторов.

– Да брось, время для тебя давно не имеет значения. Видел же, наверняка.

Меч приблизился, поймав в перекрестье взгляда, спросил понизившимся голосом:

– Продолжают сниться сны?

– Случается, – кивнул Сёма. – Другое дело, что спать стало некогда. А про выспаться я вообще не говорю. Так ты утверждаешь, что первый человек появился пятьсот миллионов лет назад?

Меченый слегка опешил, отстранившись.

– Я не утверждал!

– Тебе и не положено утверждать, – тут же согласился Сёма, отмечая, как резкий выпад заставил собеседника уйти в отрицание. – По логике твоей системы, даже поломавшейся и порядком заглючившей, ты можешь только кивать или моргать. Но опять же, если только шея затекла или солнце в глаза. И больше ни-ни. А мы вроде как должны читать все эти случайные жесты и интерпретировать на свой лад.

Собеседник хмыкнул, раскусив пристальный, изучающий взгляд блондина.

– Сёма, не говори больше, чем могут услышать твои же тела. Все тела. Ты ещё не целостен, чтобы слышать всего себя.

– А как я звучу? – тут же вцепился в слова блондин. – Там. Наверху.

– Поверь мне, звон идёт такой, что глушишь всё вокруг, – не стал скрывать собеседник. – Последний тип человека на этой планете всего порядка двухсот тысяч лет, но как виду человеку действительно более пятисот миллионов лет. Эволюция шла совсем на других планетах, здесь лишь – безуспешные посевы. Последний зацепился, но периодически напрашивается на то, чтобы выжечь его напалмом.

– Почему так?

– Потому что здесь мы больше деградируем. Стагнация и последующее падение не обусловлена, но стоит богам чуть зазеваться, и вот уже одни спят с динозаврами, другие погружаются с головой в магию, а третьи в веру, как наследие в уже невозможные «чудеса». Или наркотическое опьянение, как их иллюзии.

– То прошлые угрозы, а новые?

– Новая угроза – виртуальные миры, где возможна и магия, и иллюзии, есть наследие технологического прогресса. Не все готовы понимать, но все готовы потреблять. А жрёт пустой человек часто всё, что видит.

– Это всегда путь прогресса?

– Не такими пришли на эту планету боги, поверь мне. В попытках починить мир, мы, их наследники, сами поломались, засорились, запачкались. И опустели, что хуже того.

– Вот с такими заморочками – «не говори», «не делай», «не лезь», большая часть мира в апатии и прозябает, – возмутился Сёма. – А одиноких потом как орешки щёлкают. Приходят потом странники с других миров, догматами не ушибленные и берут мир голыми руками. Своих же защитников не взращиваем, всё больше стращаем. Или отдаём на потеху спецслужбам. Для продления ощущения стабильности. Но какое дело заспиртованному зародышу до стабильности? Для него развития уже не будет. Все предопределено.

Меченный обозначил улыбку:

– Сёма, не волнуйся. Период откровений у тебя ещё впереди. Мне последствий и за снятие одной печати на десять тысяч лет хватило. Потому что решил, что могу дать шанс всем. Мировую лестницу так качнуло, что даже самые падшие, всеми проклятые получили доступ к восхождению. Вроде как честно дать каждому второй шанс. Но всплыли и такие, кому этот шанс давать совсем не стоило.

– Всё равно дал же! Знания попали туда, где не могли в принципе существовать. Души получили возможность дальнейшего восхождения. Зародыши вырвались из своих банок.

– И ты туда же, – Меч притворно вздохнул, вовлекаясь в игру Сёмы на угадывание правды и лжи собеседника. – Один баланс шатает, второй лезет туда, где такие ветра, что крылышки ваши слюдяные пообломает.

– У нас стальные, – важно поправил блондин.

– Тогда покорёжит, – даже спорить не стал собеседник. – Ну, ничего, я первые три тысячи лет тоже в максималисты метил.

– А вот скажи…

Сёма не успел задать новый вопрос. У веранды появился Скорпион с Андреем Аном на руках. Вихрастый брат сделал пару шагов к веранде и упал в траву. Лёжа на Андрее и тяжело дыша, захрипел. Не глас призыва, но слова усталости:

– Оте-е-е-ец…

Меченый ухмыльнулся:

– Не вовремя папашку зовёшь. Батяня в Иномирье. Можешь дядю попросить, но переплатишь втридорога. А я всего две цены возьму. Согласен?

Меченый возник подле Скорпиона.

– Что… ты хочешь? – слабо просипел Сергий, не привыкший к энергозатратам Легкоступа.

Сёма собирался рвануть к брату, но тело окаменело. Только лёгкие дышат. Но и сказать ничего нельзя. А так – статуя статуей.

Волевой рапорт собеседника. Его воля побольше своей будет. Обездвижил в самое неподходящее время.

– Всё просто. Я помогу тебе с другом… Во всяком случае, он не умрёт… А ты будешь тренировать моего солдата, – ответил Меч. – Баш на баш.

Скорпион поднял затуманенные дымкой боли отката глаза, непонимающе обронил:

– Солдата?

– Скорее, капитана, – растягивая слова, поправил Меченый. – Да, ранг капитана,

– Как… долго?

– Ага, знаешь, что спросить, – хмыкнул брат. – Что ж, скажу так – пока не превзойдёт тебя. Ни раньше, ни позже. Идёт?

– Что, до первой крови? – удивился Сергий. – Так давай его сюда немедленно.

– Есть силы шутить – лечи своего друга сам. Моё время дорого.

– Так что ты хочешь конкретно?

– Итак, повторюсь. Мой человек будет тренироваться и постоянно находиться с тобой до тех пор, пока не превзойдёт тебя. Это моё условие. Взамен я беру заботу о лечении вашего Кота на себя. Мы договорились?

Скорпион слабо оторвал щеку от тела Андрея. Она была частью в крови, частью в сукровице Кота. Обожжённая кожа, волосы и клочки обгорелой одежды друга жутко пахли, дыхание замедлялось.

Современная реанимация не спасёт. Если и удастся, то шанс ничтожный.

– Согласен, – коротко ответил Скорпион, ощущая себя так, словно поставил кровью крест на нерушимом договоре.

– Тогда договорились. Мой солдат придёт к тебе завтра утром, – обронил Меченый, и они исчезли вместе с Андреем.

Скорпион уткнулся лицом в траву, ладонями впиваясь в землю. Согласился на договор, но какие он будет иметь последствия?

Что придумал Меченый? Ведь придумал наверняка. Он иначе не может. Не привык запускать действия просто так. Односложные, простые. Так же невозможно, как помощь по доброте душевной.

И мысли об этом терзали Сергия сильнее усталости и истощения.

Сёма ощутил, что снова может двигаться, и от большого желания к действию рухнул на стол.

Скорпион молча перевернулся на спину. Странное чувство тревоги забралось под кожу и стало тихонько пищать. Маленький, беспокойный зверёк заворочался в глубине души. К утру его писк превратился в крик.

Часть четвёртая: «Взросление». Глава 11: Тень нерешённости

Некоторое время спустя.

Урал. «Тень-3».

Василий сидел в просторном кресле, подогнув ноги под себя. Расслабленное состояние полумедитации и третья кружка зелёного чая должны натолкнуть на новые, глубокие мысли. Но за внешним спокойствием внутри Гения скрывался хаос эмоций. Бешеная суета мыслительного процесса никак не выстраивалась в чёткую, последовательную линию, как там, в пагоде на Хоккайдо.

Было от чего.

Во-первых, добрая половина солдат, технического и научного персонала базы всё ещё не отошла от гнева Лады. Здравпункт базы, а также антисистемная здравница в городе переполнены. Без видимых повреждений, люди просто пребывали в состоянии комы. И ни один специалист по здоровью понятия не имел, выйдут ли они из него.

Больше повезло тем, кого законсервировало на нижних, подземных этажах Тени. Тех мучала всего лишь тошнота и незначительная головная боль, которые, однако, вскоре прошли. Кроме того, на ногах остался весь спецотдел паранормов. Дети словно оказались невосприимчивы к помехам для мозгов, генерируемым самым мощным паранормом базы. Лада не смогла причинить им сколько-нибудь существенный вред.

Только предстояло выяснить – не смогла или не захотела?

Во-вторых, как сквозь землю провалился Андрей Ан – куратор базы и Князь Совета. По донесениям очевидцев, он был серьёзно ранен. И возможно, нуждался в серьёзной медицинской помощи.

И это как раз совпало с «в-третьих», потому что Даниил Харламов подтвердил появление Скорпиона. Парень, с которого всё начиналось, наконец, выбрался из тайги, а, значит, следовало срочно собирать Совет. Состав, которого, возможно, предстоит вновь изменить.

Вдобавок, случайно или нет, но весь оставшийся вечер, ночь и утро над базой кружит огромный орёл. Никому и в голову не приходило навредить птице. У народа словно ощущение, что она защищает базу. Отчёты очевидцев докладывали, что она атаковала «вертолёт» во время боя.

«Вертолёты… Странные, летательные аппараты, попадающие под четвёртый пунктик мыслей. С одной стороны, структура получила новые образцы техники, вооружения и технологий как таковых. Технари с учёными быстро утащили образцы вглубь базы, Михалыч взял дело под личный контроль. Это плюс. Но с другой стороны, неизвестно, явятся ли за аппаратами иномирцы, представители государственных контор или прочие официальные, или частные заинтересованные структуры. Во всяком случае, на базу перебросили тройной гарнизон охраны, спешно стягивалась тяжёлая техника, доводились до ума ракетные турели, пушки. Энергетическая составляющая базы больше не замкнута на управлении компьютерами. Но хватит ли всех этих мер, если за базу примутся всерьёз? На кого надеяться? На детей вроде Лады?» – подумал Гений.

Вопросы. Много вопросов.

«База «Тень-2» лучше укреплена. Она – цитадель Совета не первый год, но не по железной дороге же через всю Сибирь вести технику иноземцев», – снова прикинул Василий, расплёл ноги и слез со стула.

Пятым пунктиком – Ладой – предстояло заняться как можно скорее. Это отвлечёт от «в-шестых», потому что гадать, куда делся из зоны аномалий Дмитрий, не хотелось вовсе. Четыре группы поисковиков прочесали каждый метр странной зоны в тайге, но глава космодрома как в воду канул.

– Додумались же Космоведа в лес тащить. Куда структура катится? Генералы на передовой, – пробурчал Вася и вышел в коридор. – Мало ли что у него там за детство зачесалось. Любопытный учёный – горе в семье.

Лада находилась в отдельном изоляционном помещении из бронестекла. Стены были прошиты листами различных металлов, которые считались, изолируют её воздействие.

Сам ребёнок был с ног до головы усеян датчиками и окружён за стеклом целым консилиумом специалистов. Теми, кому не удалось попасть в группу Михалыча, изучающих новые технологии иномирян.

– Что за чёрт? – обронил Вася, растолкав белохалатников и встал у двери, глядя на поникшую девчушку за стеклом.

Лада смирно лежала в кровати, глядя в потолок. По щекам катились слёзы. Но динамики не доносили ни звука, хотя работали исправно.

– Вы бы её ещё привязали! – разозлился предводитель Антисистемы.

– Но, Василий Васильевич, объект не стабилен. Мозговые волны за пределами показателей прибора, – начал один из учёных.

– Открыть дверь! – приказал Гений.

– Исходя из техники безопасности и вашего положения, я не могу вам этого позволить. Учёные правы, там не безопасно, – поддержал охранник Лютый, на время взявший на себя роль няньки.

Лишиться ещё одного Князя структура себе позволить не могла без последствий. Не гидра. Новая голова если и отрастёт, то уже не того уровня, что прежняя.

– Не дури! Открыть! – прикрикнул Вася. – Будем держать её взаперти, разнесёт по кусочкам всю базу. Не она, так брат. У него аллергия на халаты, медицину и исследования.

– Но Князь! – заартачился Лютый.

– Поувольняю всех к чёртовой матери! – вспылил Вася. – Первым пойдёшь!

Гневался он редко. Почти никогда. И на охрану это подействовало как удар плетью по ягодицам.

Регламент, по которому всех из Совета величали не иначе, как «князь», с годами надоедал. Вроде бы к хорошему надо привыкать, всё-таки глава, но из привычек была лишь одна – работать. Думать, брать ответственность и принимать решение за всю структуру целиком. День ото дня. Каждый день. И эта, по ту сторону бронированного стекла, тоже жила и всю сознательную жизнь трудилась на структуру.

– Открыть!

Пальцы одного из спецов прошлись по клавиатуре. Дверь отъехала в сторону. Вася выдохнул и перешагнул порог.

В голове тут же зафонило, тело охватило слабостью. Выпитый чай запросился наружу. Если бы в желудке было что-то ещё, у людей за дверью тут же появился бы повод вытащить его за пределы комнаты.

– Лада, – пересиливая себя, Вася прошёл до кровати.

Старался не зацепиться и не запутаться в проводах. Возникло стойкое желание поразбивать половину гудящего оборудования. Станки они значит в стране производить не могут, а медоборудование – пожалуйста? Как бы не так – всё импортное.

Лада не отреагировала, молча продолжая смотреть в потолок. Только новая слеза покатилась по щеке. Всей приобретённой в Японии выдержки хватило секунды на три, после чего руки сами принялись срывать с её тела датчики, проводки, прищепки. Только иглу из вены вытащил осторожно, не упустив возможности пихнуть капельницу. Стекляшка с раствором с диким грохотом рухнула на пол.

– Никаких тебе больше тестов! Свободу!

Лада повернула к нему сонные глаза. Бледные губы прошептали. Вася не понял, стараясь осторожно освободить её голову от «исследовательской шапки», не цепляя безумно красивых серебристых локонов.

«Седая молодая. Цвет избранных», – промелькнуло в голове.

Он осторожно поднял её на руки, и… как молнией в голову ударило! Но не смертельным разрядом, а озарением. В опухших от слёз глазах и растрёпанных волосах, увидел ту, что являлась во сне… в искусственном сне погружения мастера Токаявы.

«Это ОНА?!»

Дыхание перехватило. Разум тут же принялся добивать доводами, бомбардировать фактами, что такое невозможно. И вообще она ещё настолько ребёнок, что ближайшие семь лет и рядом стоять не стоит. К тому же – сестра Скорпиона, и работы невпроворот. Почудилось, не иначе.

«Отбросить глупости», – закончилось вполне определённым выводом в голове.

Лада обхватила шею и, прижавшись, тихонько захныкала. Тихо, как печальный котёнок. Но этот тихий стон всколыхнул в Василии столько новых сил, что не под силу ни одному допингу. Пинком отпихнул загораживающий дорогу аппарат. И с каким грохотом рухнула на пол безнадёжно сломавшаяся дорогостоящая аппаратура, с таким же безнадёжным отчаянием в глазах Гения Совета спецы увидели скорейшую зачистку рядов.

– На улицу, – прошептала едва слышно сонная Лада.

Василий кивнул сам себе и понёс её к лифтам. Вскоре кабина доставила на первый поверхностный уровень. Вышли на улицу.

– Поставь меня, – обронила серебровласая.

Василий осторожно вернул её ноги земле. Лада схватилась за плечо, повела головой и глубоко и часто задышала, заставляя быстрее бежать по венам кровь, очищаясь от внутривенных излишеств здравницы. Команда на отчистку организму от токсинов подействовала. Через пару минут девчушка сама смогла стоять на ногах, без опоры на Василия.

– Всё. Спасибо, Вася, – улыбнулась Лада, обняв Гения.

– Да не за что, – произнёс, смущаясь, он.

Ощутил, как непроизвольно краснеют щёки. Последнее такое событие затёрлось в памяти. Не помнил, когда краснел. Это было в этой жизни?

«Давление на голову прошло, неприятные ощущения пропали. Она снова взяла себя в руки. Самоконтроль».

– Вася, можешь дать свой халат?

– Халат? – повторил Василий и машинально снял халат. – Держи. Только зачем он тебе? Вроде солнце, не холодно…

– Отойди, – тут же обронила Лада, и сама отстранилась.

Её правая рука вытянулась перед собой, намотав на себя халат и прежде, чем Вася успел понять, зачем это, огромная птица с диким клёкотом спикировала на них с неба.

Размах крыльев орлана был таким, что воздушной волной при торможении птицы, встряхнуло оставшиеся полы халата. Хищные когти с лёту впились в руку Лады. Она не вскрикнула, а вот сердце Василия затрепетало.

– Братика птичка. Охраняла меня, – рассмеялась Лада. – Хочешь погладить? Тяжёлый стал, вырос. Давно я его орла не видела. Рысь как-то приходил с ним, показывал. А оно оказывается вот что – рядом летал, наблюдал за мной.

– Это же хорошо.

– Хорошо, но брат до сих пор не дал тотему имени. Что за друг без имени?

Вася сглотнул ком в горле. Огромный орлан, как на глаз, весящий немногим меньше самой Лады, повернул к нему шею. Пронзительные глаза гордой птицы впились в душу не хуже когтей. Хищный клюк приподнялся, мощный клёкот вновь огласил окрестности базы.

«Интересно, наружные камеры зафиксировали моё побелевшее лицо? Сколько подчинённых сейчас ржут?» – промелькнуло в голове.

– Великая птичка, – выдавил из себя Вася и, пересиливая себя, протянул руку. Но гладить не стал, подставил запястье, кисть. – Как же тебя назвать?

– Я назову тебя Велетом! – восхищенно воскликнула Лада. – Большой и могучий Велет!

Орёл спокойно прошёлся по руке Лады и пересел на руку Гения. Только один из когтей больно впился в кожу, по руке побежала капля крови. Рубашка без рукавов делала руки незащищёнными. Но показывать боль или неудобство сейчас Вася позволить себе не мог.

Мощь на руке. Птица действительно была тяжёлой и огромной даже для своего вида. Как блок к руке подвесил.

«Лада сильнее, чем должна быть для своего возраста. И точно сильнее, чем выглядит», – понял Вася.

Прежде чем взлететь, предстояло высоко поднять руку, иначе широкие крылья отхлещут по лицу.

– Не отпускай его. Он устал летать, – предупредила серебровласая. – Пойдём в столовую, его надо покормить.

– Думаю, на базе найдётся пару кусков хорошего мяса, – подметил, поразмыслив, Василий. – Даже не пара. Такому можно целого быка скормить.

– Куда ему быка? – хихикнула Лада. – Кролик пойдёт. Только не давай его больше никому гладить.

– Да кто ж решится?

– Он гордый, может и за палец прихватить.

– Ага, пришивай потом руку.

Лада снова улыбнулась. Второй раз за долгий день.