Текст книги ""Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

– Сильная девочка ваша Лада, – протянул Меченый, первым преодолев влияние телекинеза. – Заключим новый договор, брат?

– С тобой больше никогда и никаких договоров, – осёк Сергий. – От этого ещё отойти не можем.

– Да брось, ощутив за раз в одном месте мира ТАКОЙ наплыв сил, на твою базу не дерзнёт влезть в ближайшие годы ни один Эмиссар, Аватар, Отшельник или прочий заинтересованный частник. И я после этого по-прежнему плохой?

– А сколько, по-твоему, возможностей для ответных ходов появилось за эти пару минут у всех прочих сил?

– Это молния, щит и пара-тройка сюрпризов – большое воздействие, по-твоему? – хмыкнул Меченый. – Взрослеть тебе, брат, ещё и взрослеть.

– Я тебя больше не слушаю, – снова осёк Скорпион. – Для всех прочих же вкратце объясню, что произошло за последнее время. Но я знаю не всё, так что кому есть что сказать, будете дополнять. Надеюсь, возражений нет?

У витающих у потолка людей и не совсем людей было много вопросов, но возражений не было.

* * *

Сорок минут спустя.

Свет горел по всей зале и на полную мощность, но глаз не резало. Сёма в очередной раз пощёлкал перед лицом Евгения. Бесполезно, хакер в себя не приходил. Взгляд застыл, рот приоткрыт.

– Давай его током, а?

– Не трогай его. Привыкнет – оттает. Отвиснет, если использовать его терминологию, – буркнул Вася, в очередной раз приглаживая опалённые волосы. На плечо вновь взгромоздился Велет.

– Может, его покормить?

Вася пожал плечами. Сёма вздохнул и перевёл взгляд в сторону Марии и Леры. Обе чернявые сидели друг напротив друга и если прислушаться, можно было услышать обрывки разговора:

– Ещё раз увижу тебя рядом с ним и мне всё, равно кто тебя драться учил, – воинственно донеслось от Марии. – Так нагло лезть к моему парню не позволю. Тем более бывшей подруге.

– Да у меня вся жизнь теперь бывшая! И я не лезла! Мы дурачились! Нет, признаю, первые три дня я не раз пыталась его убить. Но потом разговорились по душам, сдружились как-то. Быстро контакт нашли, не то, что с моим новым преподавателем, – Лера, однако, посмотрела не на Скорпиона, а на Владлену.

Та покраснела и опустила лицо, буркнув:

– Не трогай Сергия… Ты знаешь, что у нас будет ребёнок.

– Сдружились они! Знаю я таких как ты. Сначала волосы красят, а потом парней уводят! – добавила Маша. – У нас тоже с Сёмой будет ребёнок!

– Да мне-то что до вас всех?! Плодитесь, размножайтесь! Меня только не трогайте. Я же вроде собачки. Куда палочку кинули, туда и бегу… – на последних словах в голосе Леры зазвучала горечь, в глазах встали слёзы.

Воинственная дева замолчала, справляясь с нахлынувшими эмоциями.

Наталья с Еленой обняли девушку за плечи с двух сторон и принялись утешать. Маша и Владлена чуть потеплели, сменили тон.

«У каждого своя судьба», – подумал Сёма: «Но даже мне видно, что и ей до ужаса хочется семью и детей, а не переживать эти боевые приключения, от которых лишь опалённые волосы и сломанные рёбра».

Леопард вздохнул и прошёлся взглядом дальше. На софе возле Леры сидели Наталья с Еленой. Ёруш прыгал на коленках Лены. Жена Дмитрия с радостью возилась с ребёнком. Только долго присматриваясь, можно было заметить, как вздыхает, поглядывая на Ладу. А Лада развалилась в кресле в самом углу помещения и следила за всеми в зале, выполняя наказание Скорпиона.

– Кстати, а где Саныч, Никитин и Михалыч? – вернулся к разговору Сёма. – А то кислород ещё есть, может, запихаем всех до кучи?

Василий невольно посмотрел на потолок, на вмятину в металлической плите от тела полубога, пожевал губу и ответил:

– Сан Саныч и Никитин – координаторы генералитета. Они ушли из Совета по собственному желанию. Во-первых, чтобы генералы имели представления о наших возможностях. Во-вторых, всё равно не успевают за нашими скоростями. Признались. Хотя, чёрт побери, я сам с сего дня уже ничего не понимаю. А Михалыч – гений созидания, Конструктор, но не управленец, совсем не кшатрий. Он главный координатор научно-технического отдела. Всё, что не касается космоса. Космос – это прерогатива Космоведа. Правда, Дмитрий Александрович? Вы всё ещё кшатрий или уже совсем браман?

Дмитрий оторвал умоляющий взгляд от Лады и кивнул. Грудь сдавливало. Какая тут работа? Перед глазами воочию стояла картина, где Лада без тени жалости втыкает в грудь нож. Упустил ребёнка.

Годы отданные работы оборачивались против него. И ему было глубоко всё равно, кшатрий он брахман, шудра, вайша или вовсе неприкасаемый.

– Но сложив на Давид Михалыча круг обязанностей, твой отец, Скорпион, по крайней мере, может за нами успевать. Если только больше не полезет в аномальные зоны с интересом молодого научного очкарика.

– Откуда такое презрение к очкарикам? – буркнул Кот, сильнее придавливая мешок с сухим льдом к гематоме на груди. До перелома рёбер не дошло, но синяк расползался по всей груди. – Сам пять лет назад носил очки!

Дмитрий продолжил:

– Я не знал, что это переход в Иномирье. К счастью, Родослав любезно объяснил. Заодно и базу товарища Меченого показал. Если это слово приемлемо. Я уже не знаю, что приемлемо, что нет. Без обид, если что.

– Это научно-исследовательский комплекс! – возразил Меченый, не обращая на такие мелочи внимания. – И скажите спасибо, что не забираю у вас образцы техники с «Тени-3»… Развивайтесь.

– Это твои вертолеты? – искоса глянул Скорпион.

– Нет, но это технологии не этого мира. Могут навредить,

– Могли и навредили. Трофеи достаются победителям, – сказал, как отрезал Сергий.

– Ага, Михалыч за них зубами вцепится! – хихикнул Сёма. – Не отдаст… технарь!

Вася поднял руки, требуя внимания:

– Смысл в том, что Совет снова в малом составе и требует дополнительных лиц из молодых.

– Семья, так семья, – обронил Миромир. – Мы согласны на некоторое время войти в ваш коллектив,

– Кто вас пустит? – возразил Андрей Ан.

– Рысь же пустили!

Василий воскликнул:

– Его я видел больше, чем один раз!

– Поверь мне, мальчик. Тебе повезло, что ты видишь меня впервые, – глаза рыжего полубога загорелись предостерегающим огоньком.

– Хватит пугать меня зеньками! – стоял на своём Гений. – Не с того начинаете знакомство! Не я пришёл на чужую встречу, вы пришли. Значит, вам тоже чего-то нужно. Чего?

Миромир замолчал и отвернулся.

– Это объяснимо, что старый состав возражает против новых лиц, – добавил Скорпион. – Про вас, дядя, мать, отец и брат, просто никто ничего толком не знает. Явились тут, устроили семейные разборки.

– Тем весомее твоё слово в Совете – половина голосов, – подметил Меченый немаловажную деталь.

– Не согласен, – возразил Скорпион. – Я долго отсутствовал, упустил курс дел. Моё слово за одного человека. Не больше.

– Нас двенадцать. Значит, по многим вопросам может возникнуть равное положение. Предлагаю ввести в Совет тринадцатого… гм… человека, – Василий спиной словно коснулся лопатками оплавленного пролома в стене за плечами. Поёрзал. По спине пробежались мурашки. – Я предлагаю ввести в состав Ладу.

– Ей одиннадцать лет! – возразил Сёма.

Лада от этого заявления и ухом не повела.

– Она всё равно нужна на Совете, чтобы какой-нибудь полубог не разнёс базу в гневе, – добавил Даниил. – И я не раз наблюдал, как она разбрасывает группу спецназа. Разве что с иномирским не справилась. Но я бы тоже с первого раза испугался.

– Я не пугалась! – воскликнула Лада и тише добавила. – Просто они – другие. Другие ощущения. Это как змею в Арктике увидеть!

– Отличное сравнение, – добавил от себя Кот, поддерживая подопечную. – Её уровень интеллекта на тридцать единиц больше, чем у Эйнштейна.

– Да с кем ты сравниваешь? – хихикнул Сёма. – Эйнштейн человечество в тупик поставил своими скоростями света. Я на летающей тарелке в семь раз быстрее летал, если верить циферкам на табло. И Космовед с Конструктором двигатели помощнее световых строят. Что, физика допускает погрешности? Или мы сами себя ограничили?

– Если не на полных обязанностях, то хотя бы как ученицу, – робко добавил Вася, продолжая нужную тему, а не второстепенную баталию философско-физических догм, аксиом и парадоксов.

– С каждым годом вы будете осознавать, что не успеваете за ней, – подмигнул Скорпиону Меченый. – Пусть растёт лучше на глазах.

– Если ты что-то задумал в отношении моей сестры, смерть тебе, – жёстко ответил Сергий. – Признайся сразу, скинь груз с души.

– Я? Нет. А вот у Василия свои интересы. Правда, не меркантильные, – улыбка Меченого перепугала половину людей в зале. Прочих насторожила. – Так, Вася?

Василий малость побледнел.

– Это угроза? – слетело с губ Гения то, что должен был сдержать.

Веские слова могут произноситься без продолжения только в кругу людей своего уровня. В иных они ведут к конфликту.

– Как быстро мы обретаем храбрость, – усмехнулся Меченый. – Поразительный скачок от встречи с «бандитами» у подъезда и до сего момента.

– Встреча с бандитами? Откуда ты знаешь?

Василий невольно припомнил, как старшеклассники чего-то требовали от него поздним вечером. Он тогда лишь зажмурился, моля любые силы о защите и в какой-то момент все оказались на полу. Тогда принял это за состояние аффекта, за годы решив для себя, что сам разобрался с обидчиками… И вдруг на тебе – помогли?

– Вихрастые тогда тебя подстраховали, – припомнил Меченый случай, когда наблюдал за подрастающим братом. – У них и спроси.

Василий посмотрел на переглянувшихся Сёму и Скорпиона, на лице застыл безмолвный вопрос.

– Ты много говоришь, братец, – тяжело обронил Скорпион. – Неужели следил за мной всю мою жизнь?

– Только с момента побега из больницы, куда запихали тебя твои же любящие родители, – подметил Меченый, с неодобрением во взгляде окинув Лилит и Родослава.

– Возможно…у них была необходимость… – через силу выдавил из себя Скорпион, стараясь не глядеть на родителей по крови в этом момент.

Меченый знал, куда бить больнее всего. И раз за разом этим пользовался, ломая собеседника, играя ситуациями.

– Да, были проблемы, но я бы не сказал, что ты рождался и жил первые годы в адских условиях, – добавил Меченый.

Скорпион поднял взгляд на Родослава, перевёл на Лилит.

– Мать, отец, о чём он?

Родослав тяжело начал:

– Ты мог быть рядом с нами, но…

Прервал Миромир:

–… но посмотри, что стало с характером моего сына. Он как раз был всё время до момента первого вольного путешествия с нами. Сравни себя и его. Сам сравни. Этот эгоистически настроенный неудачник способен только разрушать и…

– Отец! – прервал Меченый реплику рыжего полубога. – Я когда-нибудь убью тебя взаправду!

– Прежде я тебя! – вспыхнул в ответ Миромир.

Лада предостерегающе приподнялась из-за стола. Естественно каждый из четырёх высоких гостей был намного сильней её, но только по отдельности. Собравшись же вместе, они нейтрализовали силы друг друга. Так что вблизи, в замкнутом пространстве, козыри оказывались в руках молодой новонареченной княгини совета.

Вася замахал руками, пробормотал:

– Так. Не стопоримся на одной точке. Есть круг вопросов, который ставит под сомнение всё наше существование как вида, так что давайте к главному… Есть у кого варианты, как закупорить Иномирье?

– Я не могу полагаться на совет, если в него вошёл такой состав! – нахмурился Даниил. – Как я могу доверять им, если они сами друг другу не доверяют?

– Иди этажом выше. Там сегодня заседают генералы, – подметил Рысь. – Там градус страстей пониже, доверия больше… Наверное.

– Ладу принимаем, – оборвал Скорпион и посмотрел на Меченого. – А ты войдёшь в Совет лишь на время.

Меченый приподнял бровь:

– И до какого срока?

– Пару дней. Пока не разбужу Славу. Время пришло.

Кот поморщился:

– Не Совет, а чёрте что. Полубоги кругом, заменяющие людей. Меня вы скоро тоже на свалку отправите?

– Да, будешь править какой-нибудь европейской страной, – предложил Сёма. – Там же мерами могут и коты стать. Уже не говоря о собаках.

– Так, может созвать генералов? – добавил Василий.

– И что ты собрался им говорить? – спросил Сёма.

– Что мы не играем втёмную, – парировал Вася.

– А давайте ещё подерёмся все? – откровенно веселился Леопард. – А то столько не виделись. Чем не повод? А иномирцы пока Землю под колонии поделят.

– Успокойся, – утихомирил Сергий.

– Ладно, это обсудим позже, а тут новый вопрос на повестке дня правительство ставит, – посуровел Леопард. – Наши люди в системе спрашивают, что дальше делать? Кто поможет решить – тому плюсик. Кто не поможет, тому крест и на выход вперёд ногами.

– А чем они озадачены?

– Мошенниками. Решается вопрос о строительстве новой тюрьмы. Старые многие мы позакрывали, так что тема актуальная для страны в целом. И будущего содружества Союзного государства.

Предложения посыпались, как из полной пачки печенье.

– Для маньяков не должно быть тюрем. Им путь один. А вот для мошенников должна быть отдельная тюрьма, – подал голос Меченый.

– Ага, где-нибудь на Новосибирских островах, – добавил Даня. – Чтобы без связи.

Кот кивнул.

– Скорп, ты же хотел убрать вообще все тюрьмы. Зачем новую строить, ещё и на таком отшибе?

– Кто сказал, что что-то надо строить? Это для прессы, – повёл плечом Сергий. – Больных не держат вместе с выздоравливающими. Если ты выбрал жизнь паразита, как паразит и умрёшь. Мошенничество и взяточничество неизлечимо. Это осознанный образ жизни. Лечат браконьерство. Высокими штрафами. Это первая стадия хапужества, глубинная. А если ты собрался обманывать осознанно, это уже вторая. Третья – используя служебное положение. Оно же – воровство. Но воры – это тоже образ жизни. Так кого там лечить? Общество должно таких исключать с определённого возраста, достаточного для осмысления поступков.

– Но ты же сказал…

– Я не сказал, я обозначил вектор, – улыбнулся светлый князь совета. – Пусть выделяют деньги, создают видимость строительства, а средства плавно перетекают в струнные трассы. Лучше, чем в карман «нищенствующему» госаппарату с зарплатами европейского уровня, а управления – африканского. Удалённость подразумевает отсутствие связи. Так что не проверят. Но прежде нужно повысить образ жизни основного общества, чтобы не было НУЖДЫ. Вот кто ворует, взяточничает и браконьерит без необходимости выживания – истинный преступник. Человек, укравший хлеб в магазине, чтобы накормить семью – это ДОЛГ. Там, где ДОЛГ выше НУЖДЫ – жизнеспособность государства минимальна. Схема начинает работать лишь когда всё наоборот. Если воруешь и обманываешь, когда есть на что есть и жить – это уже выбор без необходимости выживания. Это жажда накопительства. Желание «красивой жизни». Лёгкие пути. Вот для таких ситуаций и можно создавать видимость.

– Видимость… это можно, – кивнул Меченый. – Ну, там, шпалы потаскать. Для успокоения совести следящих спутников. Не обязательно же после суда везти осуждённых дальше крематория или морга для нужд донорства. Разумно.

– У меня патологическая неприязнь к тем, кто за мной следит, – намекнул Харламов. – На орбите пятнадцать систем истребителей спутников. Наших. Умеет сбивать и с земли уже. Активируем систему наведения?

Рысь поджал губы:

– Со штатовской авиацией так же хорошо справишься?

Даня сдвинул брови на переносице, нахмурился как грозовая туча, чуть повысил голос, стараясь не сорваться на крик:

– Педофилам тоже тюрьмы будем строить? Ну, как вы там сказали, «таскать шпалы, создавая видимость». Или можно прямо в зале суда под нож пускать и сдавать на органы. Есть ощущения, что Европа их скоро легализует следом за инцестом и гомосексуальностью. Количество филий там множится как грибы после дождя. А когда их много, некоторые уже не кажутся чем-то особым. И частные случаи становятся массовыми. А масса их поглощает, и адаптирует под нужды общества.

– Доказанным, стопроцентным путь всегда под нож. То здравомыслящим людям понятно и легко принять, – легко добавил Василий. – Но та же педофилия разно уровневая и классифицируется по возрасту. Всегда есть частности. Клевета, например.

– Что ты хочешь эти сказать? – спросил Сёма.

– Судебные прецеденты порой вызывают большие вопросы. Ребёнку достаточно сказать, но не доказать, чтобы было возбуждено уголовное дело. Слово равно делу по умолчанию. Отсюда возникает страх у совершеннолетних стать фигурантом дел по навету несовершеннолетних, чем последние могут воспользоваться. Порой возникает шантаж тех, кто хитёр не по годам и умело пользуется своим возрастом, используя законодательство. Психанул, указал, накачал, придумал и вот оно – дело. Взрослому оправдываться не с руки. Сыплется презумпция невинности, страдает репутация. Даже когда доказывают, что слова – лишь разыгравшееся воображения обвинителя, отмыться уже сложно. «Что люди подумают?», спрашивает себя обвиняемый, и часто лезет в петлю. Так рушатся семьи. Губятся невиновные жизни. Предлагаю опустить возраст совершеннолетия до семнадцати лет. При дальнейшем внедрении школ ускоренного развития – до шестнадцати.

Все перевели взгляд на Гения.

Тот спокойно продолжил:

– Понятно, что отношения с человеком старше 16 лет, но пока не достигшего совершеннолетия, что у нас составляет 18 лет, а в иных странах – 21, это биологически обосновано. За что тут судить и карать? Одним хочется, другим можется. Исторически обусловлено, что раньше вступали в связь и рожали гораздо в более молодом возрасте.

– Раньше и умирали раньше, – добавил Харламов. – Не путай историческую необходимость с современным созреванием в го-ло-ве.

Василий продолжил:

– Я к тому, что наша система обучения подгонит голову и тело, и всё сойдётся в точке 16 лет. А до 18 лет мы больше тянуть молодёжь себе позволить не можем. Им нужно больше прав, больше свобод, больше возможностей. Иначе создаётся парадокс, где до 18 лет человеку нельзя ничего, а затем резко можно всё, но у половины это тут же отнимут, так как мужчины пойдут служить. А ведь многие могут состояться ещё до этой планки в 18 лет, но зависимы от родителей, попечителей или банальных юридических формальностей.

– А не с таких ли рассуждений начинала падать в культурно-этическом плане Европа? – обронил Сёма.

Василий поджал губы.

– Короче, есть непопулярные решения, – расставил по полкам Скорпион. –Непопулярные, но необходимые. Больной организм лечат. Гангрену вырезают, выжигают, пускают антибиотики по организму для профилактики. Снотворное и слабительное для отвлечения больше не помогает. Вася хочет сказать, что само понятия «детства» сейчас весьма условно. Однако, нам стоит лишь определить планку, за которой падение. Действуя в интересах здравой логики, давайте как обычно, верхнюю границу отменим во избежание эксцессов. А с тех, кто упал до нижней, спросим по полной. Любовь – это конечно прекрасно, но дети – это святое. Пожизненное – формально для прессы. По факту – расстрел в течение суток всех, кто покушается на ребёнка до 16 лет. Всё остальное насчёт согласия, свадьбы и «заглаживания последствий» – детский лепет. А с 16-ти пусть хоть работают полноценно, хоть учатся, хоть женятся, хоть отвечают юридически. Уже сами решат, как быть.

Сёма всплеснул руками:

– Господи, ну почему мы всегда оправдываемся? Вон стоматологи из рекламы, у которых зуб бегает с четырьмя корнями, вместо трёх, как у мутантов каких-то, не оправдываются и ничего. Художественный замысел, на который недалёкие просто не обратят внимания. А мы оправдываемся. За все провокации, за все реплики, за все единственно возможные действия в целях прогресса общества. Мы исторически на это обречены? «Старший брат» за всё в ответе, как мировой гегемон? Но исторически именно мы – старший брат, а не тот, который ходит за всей семьей с камерой, подсматривая и выбирая годные моменты для контента.

– Так, – прервал Родослав. – Пока повестка дня совсем в детские вопросы не ушла, вернёмся к проблемам Иномирья, Дальнего космоса и кое-каких происшествий на надфизическими планами.

– Я пока только про Иномирье расслышал и то краем уха, – обронил озадаченный Вася. – Что там происходит? Почему вертолеты прислали?

– И что, значит, «детские»? – обиделся Сёма.

– Мы тоже с братом, – Родослав кивнул на Миромира. – Первые десяток тысяч лет идеальные общества строили. Во главе поочерёдно ставили мудрецов, управленцев, королей, вождей, полководцев, рабочих, торговцев, рабов, крестьян, магов, шаманов, пророков, отшельников, сирых, убогих, гениев, глупцов… Смысл был один и тот же, всегда были индивиды, что трахали всё, что движется, и всегда были те, кто строил, создавал, изучал и нёс прогресс. Важно лишь какая часть общества на данный момент тяготеет к тем или другим. За созидание они или разрушение. Тел, душ, умов, мира. От одиночек с обыденным сознанием толку мало.

Миромир поддержал:

– Касты, ордена, различные собрания, объединённые общей целью, правили дольше. Но и они подвергались слабостям. Самым разумным строем был полностью взаимодействующий между всеми сословиями строй – с идеей общей. Но и те до идеальных не дотягивали. Разваливались и погибали, не проживая и жалкой тысячи лет. Одной идеи мало, нужно и общее действие. Цемент, что связывает всех людей. Сейчас это юмор, где срут на голову, а ещё полвека назад это было желания колонизировать другую планету. Вот вам и доли «тех» и «других».

– Грустно это всё, – вздохнул Сёма. – Но почему Лилит всё время молчит? Должна же единственная в совете женщина обронить хоть слово. Я ни разу не слышал её голоса.

Скорпион вдруг понял, что тоже ни разу не слышал, как говорит мать. Её голос звучал лишь в голове порой. Но лишённый оттенков и интонаций. Тех самых деталей, которые сказали бы, что говорит именно она.

Он не знал её речи, он не помнил, как она говорит.

– Поверь мне, она сказала достаточно, – ответил за неё Родослав. – И сейчас лишь наблюдает, как растут её дети. А дети растут именно потому, что она однажды замолчала... Цени, Скорпион.

Лицо полубога на миг затуманилось в дымке воспоминаний, но довольно быстро взял себя в руки. Синеокий полубог собрался, обводя всех долгим взглядом и больше не углубляясь в детали, заявил:

– А теперь слушайте меня по-настоящему. Есть в нашем мире пару секретов. Некоторые сейчас станут для вас сейчас доступны. Что делать – решайте сами. Моё дело информировать. Действия – ваша забота.

Зала затихла. Отец Скорпиона неспешно начал своё повествование…

По окончании рассказа, обсуждений и первых планов, поднялся из-за стола Скорпион.

Странными были его слова:

– Прежде, чем все разойдутся готовить действие, я хочу, чтобы Меченый, Миромир, Лилит и Родослав пообещали мне лично, что ничего с моими друзьями в момент операций не случится.

– То есть? – уточнил Миромир.

– Каждый пообещает за вверенную ему группу.

Без проблем согласился Родослав. Кивнула Лилит. Помедлив с ответом, согласился и Меченый.

Дольше всех не спешил соглашаться Миромир. Что-то терзало рыжего полубога.

Но о том не было информации.