Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 349 страниц)

Глава 23

Я в ярости неслась по длинному коридору, оставив позади весь зверинец – ворон и котов. Хотя «ярость» не совсем точное определение зашкаливающих за все разумные пределы эмоций. Там был целый коктейль, составленный из таких ингредиентов, как боль, разочарование, стыд, обида, гнев, унижение. В общем, концентрация токсичных и разрушительных чувств была такая, что и команда психологов не разберётся.

Я тоже не хотела разбираться. Я хотела это пережить и забыть. Раз и навсегда, но подозревала, что сделать это так просто вряд ли получится.

Я не справлялась с ситуацией, я тонула, теряла контроль. Было так тошно, что на мгновение даже мелькнуло желание просто взять и… сбежать. Вот так просто, куда глаза глядят, но отрезвляло то, что, во-первых, бежать совершенно некуда. Если не считать опустевшего родительского дома, в котором, естественно, меня станут искать в первую очередь и, естественно, найдут. Я прослыву капризной девицей, совершающей глупые необдуманные поступки без всякого повода.

Нет, из Магистратуры сбежать не получится. Да и правда глупо – терять всё только потому что кузен-мерзавец сначала оттрахал меня, как дуру «в антисанитарных условиях», а потом не погнушался появиться у меня на глазах со своим могущественным любовником.

Меня вывалили в грязи. Меня использовали. И, как я подозревала, собираются пользовать и дальше.

Адейр – мразь. И Лоуэл, как я теперь понимаю, тоже. Но разница между парнями в этом плане есть. Адейр похотлив и чувственен, он живёт своими желаниями, не особенно считаясь с чувствами других. Ему вообще, похоже, на эти самые «чужие чувства» наплевать. А Лоуэл – хладнокровный и расчётливый, как змей, подстраивающийся под температуру окружающей среды. Он-то как раз на чужие чувства очень даже обращал внимание. С тем, чтобы затянуть человека в свои сети и манипулировать им.

Оба молодых человека действительно были полной противоположностью и стояла на двух разных концах – уж не знаю, чего? Лестницы? Плоскости? Доски?

Когда я вошла в комнату, Амайя и Камилла собирались на занятия.

– Доброе утро, – поздоровалась я с ними.

– Привет, – кивнула Камилла первой.

– Ты с ума сошла? – запричитала Амайя, бросая массажную щётку, которой только что причёсывалась, на трельяж. – Почему ты не пришла ночевать? Мы переживали, между прочим! Я уже не говорю о том, что ночевать где-то, в компаниях таких парней, как Ворон, губительно для репутации!

– Спасибо, мамочка, за предупреждение, – с иронией отозвалась я. – Но отработка затянулась, а ворота в рай к нашему приходу успели захлопнуться. Я бы тоже предпочла мягкую перинку листьям в лесу, но выбора особого не было.

– Не следовало тебе идти на эту отработку, – поделилась соображениями Камилла.

– Я была доверчивой дурочкой.

Девчонки переглянулись. Это у них, похоже, давняя привычка: искать и находить поддержку друг в друге.

– Вероник, у тебя всё нормально? Выглядишь ты, если честно, не очень.

– Ужасно устала. Это был самый настоящий кошмар.

Следующие четверть часа ушло на описание встречи с неведомым монстром и кровавой расправы над ним. Я рассказала в подробностях всё, что могла.

– Кошмар! – вынесли свой вердикт девчонки.

– Слушай, не стоило тебе идти в группу к этому маньяку, – подвела итог разговору Амайя. – Я, если честно, думала, что отработка только предлог подкатить к тебе, но выставлять не пристреленного новичка против твари, успевшей загрызть как минимум добрый десяток людей?.. Да он в своём уме?!

– Ты можешь пожаловаться на Ворона. Больше чем уверена, его действия нарушают правила Устава Учреждения. Никто за такое его по головке не погладит, – поддержала Камилла Амайя.

Сочувствие соседок по комнате было вполне искренним, что не могло не греть мою израненную, так нуждающуюся в тепле и поддержке, душу.

– Ты, вообще-то, могла погибнуть!

– Он меня страховал.

– Сомнительная страховка. Даже опытные сотрудники на таких тварей в одиночку не ходят.

– Ну, Ворон тоже не пошёл. С одиночку, – хмыкнула я.

– Прихватил с собой первогодку! Нет, правильно про него говорили, что он чокнутый псих. Ещё не поздно. Откажись от Ворона в качестве куратора и запишись к Морелу.

– Нет! – слишком резко отреагировала я на предложение Амайи.

– А почему, собственно – нет? Даже невооружённым взглядом видно, что Ворон относится к тебе пристрастно, из чего бы его пристрастие не вытекало, – вздохнула Камилла.

– Потому, что Морел терпеть меня не может из-за нашего с ним родства. Он считает, что мои родители виноваты в том, что случилось со всей нашей семьёй. И… нет. Лучше все оставить, как есть. Просто в следующий раз зная, чем могут обернуться отработки у Ворона, а буду благоразумно их избегать.

– Каким образом?

– Выполняя его требования.

– А если этого окажется недостаточным? – продолжала сомневаться Камилла. – Если мужчина решил быть недовольным угодить ему практически невозможно.

– Тогда я попросту проигнорирую его новое решение. Ладно, девочки, мне нужно в душ. Нужно поторопиться. Ворон не двузначно дал понять, что, если опоздаю на урок – пожалею.

Очередной обмен взглядами и сочувственное:

– Ну, держись там! – мне в поддержку.

Оказавшись, наконец, в тепле и уединении, обеспеченным запертой дверью, я позволила себе расслабиться. Девчонки скушали мою историю и приписали мой расстроенный вид произошедшим ночью событиям. Их внимание было привлечено к истории с Вороном. Оставалось только надеяться, чтобы этой ширмы хватит на то, чтобы скрыть истинную причину моих настоящих переживаний.

Отношения с Адейром Морелом представлялись мне гниющей язвой, позорной тайной. Одна только мысль, что эта – интрижка или связь, уж и не знаю, как правильней назвать, – выйдет наружу, заставляла меня стонать от ужаса.

Подставив лицо под горячую струю воды, я мечтала о том, чтобы смыть с себя все следы прикосновений ненавистного кузена. Если бы только можно было стереть память о последней неделе жизни!

Клин вышибают клином. И просто прекрасно, что в жизни моей есть Ворон. Он поможет забыть тёмный всплеск чувств, незапланированный, неконтролируемый, влекущий в пучину тёмных страстей и разбитого будущего.

Да с первого взгляда я на Адейра иначе, чем на родственника, и не глядела! Именно Ворон привлёк моё внимание. И он был тем, чьего внимания и одобрения хотелось добиться мне. Страницу с Адейром я перелистну. Я вытащу из сердца острый шип, пока не началось нагноение.

А если начистоту, то сердце здесь и не причём. Ничто в Адейре не находило ни моего одобрения, ни восхищения. Всё, что я к нему чувствую – похоть. Может быть, сблизившись с другим, я избавлюсь от этого наваждения? Но одна мысль о близости с другим мужчиной вызывала отвращение. Ни моё тело, ни моя психика к такому готовы не были.

Моё тело не проходной двор, чтобы впускать в него случайных людей.

Чтобы уничтожить трудно выводимых тараканов, можно, конечно, и спалить дом к чертям, но по мне, так это слишком радикальный метод. Прежде чем приобрести должный вкус и цвет, плод должен естественным образом созреть. Есть яблоки невызревшими может быть вредным для здоровья.

Нет, я не готова к тому, чтобы сойтись с Вороном слишком близко. Но невинный флирт, лёгкую любовную игру можно себе позволить в качестве лекарства. Он ведь тоже ведёт свою игру и желает использовать меня в своих целях. Почему не ответить ему тем же?

Я надеялась взбодриться под горячим душем, но в результате у меня разыгралась жуткая мигрень такой степени, что перед глазами тёмные круги поплыли. Голову будто железным обручем сжали. В носу щипало, словно горячее дыхание жгло слизистую оболочку.

Обычно такое ощущение возникало, стоило хорошенько поплакать, но я не пролила ни слезинки и для этого не приходилось прилагать никаких усилий – слёз не было, как не бывает дождя в раскалённой пустыни.

На завтрак я не успела, да и попасть не стремилась. Обеденный зал означал возможность новой встречи с Адейром или Лоуэлом, а ни того, ни другого я видеть не хотела.

«Хочешь унять сердце – займи делом руки», – говорила мне мать. Сейчас её наука пришлась как никогда кстати.

Каким-то чудом мне удалось добраться до класса со вторым предупредительным звонком вперёд моих друзей.

– Доброе утро, Ник! – подмигнул Вин.

В его взгляде мне чудилось сочувствие, даже хуже того – жалость.

– Слушай, тебе нужно завязывать со всеми приключениями разом. За неделю ты похудела в половину своего веса, – посетовал он.

А Камилла молча выудил из сумки пакет со сдобными булочками. Их тонкий аромат вызвал аппетит, до сей поры никак себя не проявлявший. И только почувствовав «зов плоти» к непристойно-золотистой корочке вспомнилось, что ела я ещё вчера, да и то больше для видимости.

– Спасибо! – искренне поблагодарила я соседку, и приложила все усилия к тому, чтобы расправиться с завтраком до третьего звонка.

Фернандо Дорио как всегда был подтянут, импозантен и собран. Заняв преподавательскую кафедру, он начал урок.

– Итак, господа студенты, приступим к изучению новой темы? Она у нас сегодня необыкновенна интересна. Как, впрочем, и всегда. Ни для кого из вас не секрет, что мир черпает энергию из двух противоположных начал – Тьмы и Света, Добра и Зла, Начала и Конца. Да что в жизни не возьми, оно так или иначе базируется на понятиях дуализма. Чтобы понять состояние одного требуется оттолкнуться от другого, но развивать сейчас это мы не будем, потому что наша цель сегодня не абстрактная философия, а конкретные знания. Открывайте ваше конспекты, юные дарования и записывайте тему: «Демонология».

Итак, в современном людском сознании само понятие «демон» тесно связано с негативными и деструктивными процессами, с нижним миром и низкими вибрациями. То есть, если говорить проще и короче – со злом. Большинство современных религий избегает полутонов и рисует картину мира крупными масками, чётко разделяя краски на белые и чёрные, словно в мире нет полутонов и оттенков. Но само происхождение слова «демон», пришедшее к нам от древних греков, отталкивается от представлений от некоей неопределённой, неоформленной божественной силе. Что-то, несомненно одушевлённое, но до конца нам, людям, непонятное, возникает мгновенно, молниеносно себя проявляет, исчезает снова. Так олимпийские боги в некоторых источниках открыто называются демонами. И не всегда демоны по языческим понятиям враждебно настроены к человеку. По крайней мере к человеку античного мира.

Подведём итог? Согласно самым древним манускриптам, дошедшим до наших дней, демон – это сверхъестественный персонаж, по силе уступающий богу в том смысле, в котором мы с вами сегодня понимаем высшую сущность, управляющую миропорядком. Демос – это «несущий мудрость», «божественная сила», «судьбоносный рок». Демон в понимании предков это тот, кто может быть посредником между миром земным и потусторонним. Никого не напоминает?

– Ангелов, конечно, – лениво бросил слово, как мяч, Ньют.

– Совершенно верно. Христианство так же отсылает нас к тому, что демоны и ангелы имеют одну и ту же природу. Их различает только отношение к людям. Если мы посмотрим шире и вспомнил о духах Стихий, якобы нейтральных, то что мы получим?

– Демонов? – попытался догадаться Вин.

– Именно. Если говорить начистоту, то мир духов населён демонами. Некоторых из них, особенно нам симпатичных, мы называем ангелами.

– Вы хотите сказать, что разделение весьма условно?

– Да. Это как если разделить человечество со всеми его делами на две половины. Но как среди людей вы не встретите ни одного совершенно порочного, ни совершенно безупречного, так и Тот Мир не населяют существа исключительно добрые или злые. Вы должны это понимать.

– А как же кровожадные демоны, питающиеся человеческой плотью?

– А это, моя дорогие, не демоны. Это бесы.

– Есть разница?

– Огромная. Например, как между тобой и твоей собакой. То есть, если проводить аналогии между нашими мирами – демоны это разумные, могущественные создания. Бесы нечто вроде зверей. Открывая порталы в Мир Навей следует быть готовым ко всеми. Сюда могут прорваться не только бесы, но и просто сущности из других миров. Портал – это дверь. А если ты открываешь дверь неизвестно куда, ты можешь впустить непонятно что.

– Тогда, может быть, пусть замки останутся висеть там, где их повесили?

– Повесил – кто? – вопросительно дёрнул бровью Фернандо Дорио.

– Ну, я не знаю! Господь Бог?

– Зачем люди вызывают демонов? – подняв руку, задал свой вопрос Ньют.

– Разве ответ не очевиден. Откуда у вас и у ваших предков возник магический дар?

– Мы с ним родились. Это часть нас.

– Конечно, так, но, чтобы загорелась свеча, к ней нужно поднести огонь! В обыкновенном человеке недостаточно энергии для того, чтобы творить магию. Любой маг – это симбиоз человеческих и демонических генов.

Мы потрясённо переглянулись. Класс возмущённо загудел.

– То есть, не-маги правы, объявляя нас скверной?

– Я бы назвал это иначе. Естественной мутацией при межвидовом скрещивании.

– Но это всё омерзительно! – скривилась незнакомая мне девушка, сидящая на третьей парте от нас.

– Истина не перестаёт быть истинной лишь оттого, что кому-то не нравится. Повторюсь, мои дорогие ученики – мы все с вами потомки противоестественных связей между людьми и ангелами. Но с годами сила, энергия – зовите как хотите, оскудевает. Маг, претендуя на увеличение силы, обращаясь за её увеличением к первоисточнику, то есть – демонам. Вызов – опасное действие, требует высокого профессионализма и высшей магической квалификации. Большинство же из нас предпочитает не прямой контакт, а использование могущественных артефактов и очень часто в качестве таковых используются родовые имения и дома. При правильно проведённом ритуале сам дом становится чем-то вроде огромного котла, беспрестанно смешивающий воедино две силы – демоническую и человеческую. Для мага такой кров является чем-то вроде батарейки, для демона – тарелкой с вкусняшками. В зависимости от договора, некоторые дома являются демоническими капищами и алтарями, другие – порталами, позволяющими демонам-покровителям выходить в наш мир. Но так или иначе, каждая из сторон получает свои плюшки. И свой налог. Да, Вероника? Вы хотите задать вопрос?

– Предположим, кто-то решит разорвать договор? Или чья-то воля решит уничтожить подобный «ящик пандоры»? Что для этого следует сделать?

– Сложный вопрос. Вернее, он требует сложного ответа. Чтобы разрушить магию, набирающую силу несколько веков, а то и тысячелетий, поглотившую ни один десяток жизней, впитавшую в себя столько всего, что обычному человеку и не снилось, нужны огромные ресурсы. Скажу вам прямо, ни один маг, каким бы могуществом он не обладал, в одиночку на такое не способен. Если мы чисто схематически нарисуем распределение сил, получим следующую схему. Вершина – источник энергии и силы, условно обозначаем её как Творца. Из этого источника энергия течёт вниз, на следующую ступень – демоны/ангелы, создания чистой энергии, способные принимать любой вид материи. От них, энергия растекается ниже – к нам с вами. От нас – ещё ниже, к тварям, населяющим нижние миры. На границах, что мы можем условно обозначить как Места Силы, происходят процессы, подобные круговороту воды в природе, где низкие частоты поднимаются вверх.

В этой цепочке вы находитесь вот здесь, – учитель ткнул в визуализированные им золотистые точки. – Вы получаете силу либо снизу, либо сверху и, грубо говоря, являетесь только проводником. Эти силы могут легко уничтожить вас. А вы их – нет.

– То есть, те, кто «запитывается» от таких домов-монстров, заведомо оказываются в положении заложника и служителя силам, с которыми заключён договор? Повлиять на ситуацию возможности нет?

– Нет, – мягко прозвучал приговор. – Есть некоторые вещи, ломать которые все равно, что выбивать из-под дома фундамент. Опасно для жизни и нецелесообразно.

Прозвенел звонок.

– Минуточку! Не торопитесь убегать, господа студенты, не получив домашнее задание. Подготовьте к следующему уроку доклад о десяти демонских и девяти ангельских чанах. А теперь, – он развёл руками в стороны, – можете быть свободны.

Все были подавлены. Видимо, не одну меня беспокоила зависимость от «демонических капищ», которыми, согласно полученной информации, являлись дома большинства таких, как я.

– Я не совсем понял то, что Дорио нам рассказал, – хмурился Вин. – То есть, он сейчас официально подтвердил, что все мы – прокляты? Что нет никакого разделения на добрых и злых волшебников? – в его голосе звучало возмущение.

– Ну, не совсем так, – закинул другу руку на плечо Ньют. – «Ад и рай не круги во дворце мирозданья. Ад и рай это две половинки души», – процитировал он слова бессмертного Амара Хайяма. – Всё зло и добро, что касается нас лично, они вот здесь, – постучал Ньют пальцем в свой висок.

Я не могла с ним не согласиться. Никто, кроме нас самих, не вправе определить, на какой стороне, добра или зла, мы находимся.

Но я видела дом Морелов. Он – зло. Если верить учителю, я тесно связана с ним договором, заключённым за века до моего рождения. И уничтожить дом нельзя. Слава богу, что его наследует Алейр. Пока он жив – между мной и родовым проклятием есть хоть какая-то защита. Я никогда не мечтала стать Великим Тёмным Властелином или Непревзойдённой Огненной Ведьмой. Мои желания скромны, но я хочу оставаться свободной. Особенно от того, в чём плохо разбираюсь и чего не понимаю.

Глава 24

Одна из теней отделилась от колонны, с которой до этого сливалась почти полностью и двинулась нам навстречу.

– Вот чёрт! – выдохнула Амайя, бросая на меня взгляд.

– Вероника, нам нужно поговорить, – смазливое до неприличия лицо Адейра на этот раз выглядело серьёзным.

– Поговорим позже, – буркнула я. – Я спешу на урок.

– Нет, сейчас, – настаивал он.

Дружная компания за моей спиной в нерешительности переминалась с ноги на ногу, явно не понимая, что делать: оставить нас или вмешаться в развитие событий?

Я боялась оставаться наедине с кузеном не столько из-за него, сколько из-за себя самой. Есть поговорка: зацепи человека и из него выльется всё, что его наполняет, а я отдавала себе отчёт в том, что сейчас в моей душе один взбаламученный осадок из кислоты и яда и будет лучше, если вся эта гремучая смесь останется, как есть.

– Хорошо, идите, я вас догоню, – улыбнулась я друзьям через силу.

– Не задерживайся надолго, – недовольно буркнул Вин, смерив Адейра неприязненным взглядом. – Опоздаешь на урок, снова будут неприятности.

Адейр в сторону бедного Вина даже не взглянул.

– Пройдёмся? – предложил кузен, сжимая пальцами моё предплечье.

Я довольно грубо стряхнула его руку:

– Никуда я с тобой не пойду!

– Да ладно тебе! Не хочешь же ты обсуждать наши проблемы у всех на виду?

– У нас нет проблем, – отрезала я. – К твоему сведению, вообще не существует никаких «нас».

– Да ты что? – сощурился он в ответ. – Значит, ты так предпочитаешь видеть ситуацию? Ну, хотя бы для того, чтобы донести до меня свою точку зрения, всё равно придётся поговорить. И вряд ли для этого нам нужны свидетели?

– А разговор не может подождать? Мы могли бы встретиться после занятий.

– Да чёрта с два ты встретишься со мной после занятий, дорогая кузина. Судя по всему, ты собираешься меня избегать. Паршивая политика, если честно, бегать от проблем.

– Я от проблем не бегаю – я бегаю от тебя.

– Но в данный момент именно я твоя проблема, так что круг замыкается, верно? Да чего ты дёргаешься? Я же сказал, что хочу только поговорить, – с досадой тряхнул головой Адейр. – Ничего другого тебе опасаться не стоит. Идём же.

– Куда? Снова в лес? Да ни за что!

– Как я понял, ночи со мной в лесу тебе хватило, чтобы не жаждать туда вернуться? – язвительно фыркнул он, а глаза его, подозреваю, сделались таким же злыми, как и у меня. – Что ж? Ладно. Общая гостиная в это время обычно пустует, ведь все на занятиях, так что там мы будем в условном уединении, но при этом не в достаточной степени, чтобы… ну, сама понимаешь? – ухмыльнулся он.

Руки дико чесались от желания залепить оплеуху или расцарапать эту наглую, смазливую рожу до крови, но я сдержалась, ограничившись сдержанным:

– Идем.

За сутки, истекшие с бабушкиных откровений, злости, боли и ярости во мне накопилось больше, чем достаточно, яд требовалось сцедить. Мне не терпелось выплеснуть всё Адейру прямо в лицо. Я хотела ранить его самолюбие словами так же, как ранили меня. Хотела отыграться за всю боль, что переживала.

Выскажу ему всё, что думаю! Сожгу все мосты! Освобожусь от этой истории, раз и навсегда.

Гостиная оказалась огромной и углы её, как в церковном нефе, утопали в полумраке.

– Итак, мы одни, без свидетелей, как ты и хотел, – скрестила я руки на груди в лучших традициях Лоуэла-Ворона. – Что ты жаждал мне поведать? Может быть, не терпелось поблагодарить меня?

– Поблагодарить? – изобразил он удивление. – За что?

– Да за то, что, несмотря на твои выходки, я всё равно пыталась вытянуть твою задницу из неприятностей. По-твоему, это не стоит благодарности?

– Сам порыв, безусловно, бесценен, но, откровенно говоря, твои показания мало что изменили. Ладно, будем честны: благодаря твоим показаниям я вышел на пару-тройку дней раньше, чем мог, что, безусловно, очень приятно, но даже если ты не сделала бы ничего, меня бы всё равно выпустили. Рано или поздно, – с усмешкой добавил он. – Но рано, конечно, лучше, чем поздно.

– Значит, ты не сильно мне обязан? Вряд ли это правда? Признайся, тебе просто невыносима сама мысль о том, чтобы быть мне благодарным. Быть обязанным Ирлу Кину приятней?

– Приятней или нет – что поделать, если всё равно обязан.

– Долг ему тебя как будто радует? Как мило!

– Не понимаю, какого чёрта мы говорим об этом? Какое отношение это… – Адейр запнулся, натолкнувшись на мой полный злого веселья взгляд.

– Какое это отношение имеет к нам, хотел ты сказать? Действительно – какое? Ведь просто добрый благодетель, как и полагается волшебнику-крёстному, явился в тёмный час Х и всё уладил.

Я продолжила, отбрасывая небрежно-насмешливый тон, уже вполне серьёзно, с вызовом:

– Ты хотел спросить, что я делала сегодня утром в обществе Лоуэла-Ворона? За этим ты вызвал меня на беседу? Я отвечу на твой вопрос – ночевала с ним в лесу. В том самом лесу, в котором лишилась девственности с тобой. Хочешь знать, была ли я с ним так же любезна, как с тобой? А если даже и была – то что?! Устроишь мне сцену ревности? Накажешь? Пойдёшь с ним драться? Что ты сделаешь?

– Зачем ты спрашиваешь?

– Мне просто интересно.

– Ничего я делать не стану. Может быть, в лесу ты с ним и ночевала, но, уверен, ничего серьёзного между тобой и им не было.

– С чего такая уверенность?

– С того. Ты просто хочешь меня позлить, вот и говоришь всякую ерунду.

– Да, я хочу тебя позлить. Нет слов, чтобы передать, как ты меня бесишь! Лицемерный, бесхребетный, самовлюблённый кусок дерьма!

– Давай ты не будешь кричать и обзываться? – поморщился Адейр брезгливо. – Мы можем поговорить спокойно?

– Нет! Не можем! Не хочу я с тобой говорить спокойно.

– Да чем же это я тебе так насолил?

Я не могла сдержать нервного смеха:

– Ты сейчас надо мной прикалываешься или издеваешься?! Ты сознательно унизил меня. Ты совратил меня, пренебрегая даже нашим близким родством! И ещё спрашиваешь, чем ты мне насолил?

Боль жгла мою душу и мне хотелось освободиться от неё, выплеснув её в слова, и я продолжала скороговоркой:

– Меня ты ненавидел за то, в чём не было моей вины! Ни капельки! Чтобы там не произошло между нашими родителями, я лично перед тобой ни в чём не виновата. В отличие от Ирла Кина.

На бледных точёных скулах Адейра вспыхнул лихорадочный румянец.

– Почему ты всё время говоришь о нём?

– А ты не догадываешься?

Судя по взгляду – догадывался. Ещё как! Слишком много опасного блеска было в глазах Адейра. Слишком много желания и вызова на смазливой физиономии.

Наши эмоции достигли такой степени концентрации, что их, казалось, можно пробовать на вкус. Тёмный зверь, что передавался по наследственной цепочке в нашем роду, во мне не был так силён, как в кузене, он был не до конца разбужен – но он всё же был. Наверное, поэтому я нисколько не испугалась пламени, дрожащего в его расширенных зрачках?

– Скажи, каким образом тот, кто гораздо больше меня виновен в смерти твоих родителей, оказался в твоей постели? Или это особенно экстравагантный способ уничтожения – удушить недруга страстью? Кто есть кто в вашем странном союзе? Хотя – это глупый вопрос. Мне несложно понять, что притянуло тебя к этому типу. Ирл Кин, порочный и упивающийся этим, плюющий на нравственность и мораль, на любые человеческие чувства – достойный пример для подражания и вожделения! Ведь это так интересно и соблазнительно – вечная свобода, сходная с абсолютным безумством? Дикая острота ощущений, когда переходишь все дозволенные, мыслимые и немыслимые границы?

Во время моего краткого монолога Адейр молчал. Он не двигался и, казалось, лишь поглощал меня взглядом.

Протянув руку вперёд, я провела по его волосам, задев острую скулу и край подбородка:

– Что ты чувствовал к нему? – тихо спросила я. – Как глубоко эта тварь засела внутри тебя, кузен? Познал ли ты с ним все грани, от счастья до боли, от ненависти до полного доверия? Или он удовольствовался лишь поверхностным разорением твоей души?

Адейр сжал свои тонкие пальцы в кулак. Лицо его заострилось и потемнело.

Закусив губу почти до крови, шумно выдохнув, он из последних сил попытался изобразить сарказм:

– Сплю ли я с Ирлом Кином? Ты меня об этом спрашиваешь? Или – утверждаешь?

– Обвиняю. Хотя, по большому счёту, твои сексуальные предпочтения – это твоё личное дело. Я дитя двадцать первого века и успела постигнуть азы толерантности. Если тебе, по тем или иным причинам, интересна связь с этим мистером-твистром-магическим-министром, меня это мало касается. Но обвиняю я тебя в том, что ты затягиваешь меня в ваши нездоровые игры! И при этом, может быть я, конечно, ошибаюсь, но мне так показалось – намерен требовать у меня отчёт за то, что тебя тоже совершенно не касается. Я ночую где хочу, и с кем хочу – ясно? Мне для этого не нужно твоё родственной одобрение или благословение.

Откинув голову, уперев затылок в стену, Адейр слушал меня, полузакрыв глаза.

– Как всё по полочкам у тебя разложено: мой выбор – моё дело, твой – твоё и – ничего личного? Между нами нет ничего и не было? Такого, о чём стоило бы говорить? Или думать?

– Ты всё-таки надо мной издеваешься?

– А ты – надо мной?

Выпрямившись, сделав шаг вперёд, он снова опасно сократил дистанцию между нами. Его тёмные глаза смотрели прямо в душу, так, что очень сложно было не потеряться, не дрогнуть, не утонуть в них. Или спрятать собственные чувства и переживания, которые, как цветок, раскрывались ему навстречу помимо моей воли.

– Ты хочешь убедить меня в том, что между нами ничего нет, дорогая кузина?

– Ты мой непутёвый кузен, слишком любящий запретные удовольствия, но я не намерена тебе потворствовать.

– Вот как, значит? «Не намерена потворствовать»? – передразнил он меня.

Рывком обняв за талию он прижал меня к стене. Я постаралась вырваться, но он перехватил мою руку за запястье, больно заломив так, что я почти не могла шевельнуться без риска вывихнуть себе кисть.

Мы с ненавистью глядели друг другу в глаза, и вызов превращался в магнит немыслимой силы. Его лицо притягивало мой взгляд – лицо с правильными и тонкими чертами и больными, тёмными глазами.

Между нами дрожало такое напряжение, какое трудно передать словами – напряжение иссушающего искушения. С таким лучше в жизни не встречаться.

– Отпусти, – шёпотом потребовала я.

– Не могу, – шёпотом прозвучало в ответ. – И не хочу.

Я искала в его лице насмешку и не находила. Страсть, словно иглы, колола кожу, рвала душу.

– Оставь меня, Адейр Морелл! Я тебе не игрушка. Возвращайся к своему Ирлу. Вместе с ним можешь и дальше продолжать разрушать запреты, крушить границы, срывать маски, плащи…

– Хватит! Кто вбил тебе в голову эти глупости насчёт меня и Ирла? Ворон?

– Нет, не Ворон.

– Тогда кто? Кайл Мэйсон?

– Да какая разница?

– Кто поделился с тобой этими грязными сплетнями?

– Оливия Морел, твоя бабушка. Ну что, доволен? Оговаривать тебя передо мной ей не было никакого смысла. Напротив, она бы отдала что угодно, лишь бы представить любимого внука в самом лучшем свете.

В чёрных глазах Адейра заплясали молнии. В следующее мгновение его кулак врезался в стенку в дюйме от моего лица. Снова. И снова. И снова. Оставляя на обоях розовые кровоподтёки от сбитых пальцев.

– Старая, выжившая из ума дура!

– Прекрати! – потребовала я. – Ты меня пугаешь!

Он с такой силой долбил кулаками по стене, что в воздухе повисло бело облачко штукатурки, а кровь выступила не только на сбитых костяшках пальцев, но и на плече, некстати напоминая мне о том, о чём я успела позабыть –о его вчерашнем ранении.

– Сколько ещё она будет портить мне жизнь?!

После очередного его удара в стену, я развернулась и бегом бросилась к двери. Это заставило Адейра устремиться за мной, вновь впечатывая меня в стену.

– Прости! Прости, Вероника! Я не хотел тебя напугать! Ты не должна меня бояться. Я не причиню тебе вреда, обещаю.

Заключив меня в клетку из собственных рук, он нависал надо мной, но на этот раз не прикасался.

– Уже причинил! И причиняешь каждый раз, как только мы встречаемся.

– Ты просто всё слишком обострённо воспринимаешь.

– Посмотри на себя! Ты весь в крови. Ты то насилуешь меня…

– Да не насиловал я тебя!

– То тебя прирезать пытаются! То твой любовник на меня волком глядит.

– Ирл глядел на тебя волком не потому, что он мой любовник, а потому что ты, по его словам, вылитая копия твоей умершей матери. А насчёт моего поведения – да, я сорвался, но на моём месте…ладно, я уже сказал и повторюсь снова: мне жаль, что напугал тебя. Я постараюсь впредь вести себя сдержанней. А сейчас, пойдём со мной.

– Это ещё зачем?.. Куда?.. Нет!

– Надо. Хочу доказать тебе, что насчёт меня и Ирла ты ошибаешься.