Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 225 (всего у книги 349 страниц)

Сначала я пытался справиться сам – но не яд, не нож, ни огонь, ни пуля не обрывали моей жизни. Целыми неделями напролёт я проводил в кроваво-опиумном угаре, участвуя в оргиях, надеюсь, что истомлённый и измождённый болью и разного вида излишествами я, если и не сдохну, так, наконец, угомонюсь. Но стоило мне её увидеть…

– Да. Это правда кошмар. Я бы сказала тебе, что ты псих – но ты это знаешь и без меня. Да упаси боже от подобной зависимости.

– Нечего возразить. Я превратил в кошмар существование всех, кто меня знал и не мог остановиться. Я пытался… но это было уже не в моей власти. Меня нужно было остановить, потому что иначе эта история могла бы кончиться трагически. Я не придумал ничего лучше, кроме как…

Ральф замолчал, в задумчивости глядя перед собой, словно видя образы тех, кого здесь уже не было.

– Кроме как? – напомнила я о себе.

Он вздрогнул, как бывает, когда в тишине тебя пугает резкий, неожиданно раздавшийся звук.

– Я рассказал о нашей связи отцу.

– И – что?

– Он меня убил.

Я нахмурилась, пытаясь осмыслить услышанное.

– Убил? Вот так просто?

– Это было не просто, – усмехнулся Ральф. – И не в одночасье. Он избивал меня часами, а Элленджайты умеют это делать не только кулаками. Казалось, в свои удары он вложил всю свою ярость, боль, ненависть и разочарование, копившееся в нём годами. И я с радость принимал его наказание. Это было словно так необходимое мне лекарство. Я это заслужил И боль, застилающая и закрывающая мир, была моим одеялом и спасением, за которым хоть на миг, но становилась менее явственной боль другая – боль, разрывающая на части тело.

Я не хотел быть чудовищем – никто не хочет им быть. Но у меня хватало разума понять, что мне не нужно бояться дьявола, в тот момент я сам был им. Близкие не понимали, что я не пытался протестовать, нарочно причинять им боль – я сам запутался, но… они видели во мне капризного мальчика, утратившего страх и совесть, и желающего только одного – сексуального разнообразия.

Я хотел любви, но я полюбил не того человека. Эту звезду невозможно было взять в ладони и бережно держать, защищая от всего мира – я мог лишь сорвать её с небосвода, а этого я хотел меньше всего.

Любовь – страшная сила. Она порождает, и она же убивает. Она даёт силы и отнимает их. Любовь вмещает в себе Жизнь и Смерть, самое страшное то, что невозможно предугадать заранее, каким из своих ликов она повернётся к тебе.

В моей жизни всё было не так – рождение, существование, смерть. Любовью моей жизни стала моя сестра – она одна могла бы изменить всё к лучшему, но это было невозможно.

Я знаю, если бы она могла, она и сама бы меня убила… я не был бы против. Но убийство слишком коверкает душу.

Отец избивал меня часами, а я всё никак не умирал. Зато Винсенту, бедняге, хватило один раз вонзить в меня нож. Он был в ярости – Снежана и Стелла, они обе были беременны.

– И узнав об этом, ты просто так взял и трусливо сбежал?

– Это было последним, что я услышал из его уст перед тем, как свет сузился до светящейся точки, поехал куда-то в сторону и погас, как свеча. Словно чёрный удушливый дым какое-то время я чувствовал боль. А потом всё исчезло. Ничего не осталось – даже темноты.

Конец этой истории невольно меня зацепил. И как всегда – очередная трагедия. Случается ли в этом мире что-то хорошее?

– Зачем ты всё это мне рассказал? – спросила я. – С какой целью? По-твоему, мне не хватает скандальных историй в настоящем? Или, может быть, ты пытался меня очаровать? Или, напротив, отвратить всеми этими откровениями?

– Ты меня ненавидишь?

– Ненавижу? Я испытываю разные чувства, но ненависть? Ненависть сложно заслужить одним перепихоном. Вот если начнёшь преследовать меня так же, как свою почившую сестрицу?

– Думаешь, такой вариант исключён?

Я недовольно свела брови:

– Не шути так. Я не прекрасная дева и преследований не потерплю.

– Ты её очень сильно напоминаешь.

– Даже и не начинай. Это не смешно.

– Я не смеюсь. Я более чем серьёзен. И я хочу сделать тебе одно предложение.

Глава 17. Катрин

(за несколько дней до описываемых ваше событий).

Она определённо входила во вкус и начинала всё больше ценить выпавший ей жребий. Огромное состояние позволило ей осуществить то, что она даже не мечтала когда-либо сделать: построить огромный научный медицинский центр. Пока всё ещё находилось на стадии разработки и огромное светлое, выросшее посреди исторического центра города, предавшее ему совершенно новый вид, пустовало. Но с каждым днём стены заполнялись новыми людьми – строители устраняли недочёты, завозилась новейшая аппаратура.

Когда, словно хозяйка, Катрин обходила всё эту роскошь, ей не верилось, что всё это завертелось по её воле. Она впервые испытывала гордость за то, что делала. С каждым днём планы её становились всё амбициознее, обрастали новым размахом.

Имя Элленджайтов всегда связывали с наихудшими человеческими проявлениями. Её предшественники строили бордели, торговали оружием и наркотиками. Если ей удастся воплотить задуманное в жизнь, сколько же человеческих жизней удастся спасти?

Планов было такое громадьё. Хотелось воплотить всё и сразу. Победить самого страшного врага человечества, унесшего миллионы жизней – онкологию и сердечно-сосудистые заболевания.

Как только она сумеет понять, что позволяет Элленджайтов так быстро регенерировать, быть может удастся запустить аналогичные процессы и у других людей?

Центр, как и положено, разделялся на несколько корпусов и Катрин сейчас, словно зачарованная, блуждала по лаборатории, в отделении крови. Тихонько гудели включенные машины, светились экраны, загадочно мерцали микроскопы последнего поколения, умеющие не только увеличивать в многократное количество раз, но и частично анализировать, записывать полученную информацию.

Стоя на пороге созданного её стараниями центра, финансированного за счёт огромного состояния Элленджайтой, Катрин чувствовала себя по-настоящему счастливой. В первый момент, узнав о своём богатстве, она просто не представляла открывающихся перед ней возможностей, но сейчас всё изменилось.

Деньги давали силу, давали возможность – главное, правильно распорядиться.

Катрин осознавала, что при всё желании, её знаний, навыков и умений не хватит для достижения поставленных целях. Она собиралась привлечь в свою лабораторию лучшие умы – оплатить их труды она сумеет. Конечно, в помощницы для реализации намеченного она выбрала Линду.

К её огорчению, старый друг не разделял энтузиазма Катрин.

– Зачем тебе всё это?

– Очень странный вопрос. Наука двигает прогресс, а медицинская наука способна спасти жизни, улучшить её качество. Ты бы предпочла, чтобы я финансировала очередное строительство какого-нибудь торгового комплекса?

– Можно и нефтяного. Деньги должны делать деньги.

– Когда ты успела стать такой циничной? – искренне возмутилась Катрин. – Я надеялась, ты поддержишь меня! И как мой юрист, и как друг.

– Я поддерживаю, – устало потёрла виски Линда.

Катрин свела брови:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты выглядишь усталой и не совсем здоровой. Послушай, возможно, я веду себя слишком эгоистично и слишком сильно гоню лошадей. Просто у меня такое чувство, словно я спала долгие годы, теперь проснулась и хочется сделать как можно больше, всего и сразу.

– Тебя это не тревожит?

– Закончившаяся депрессия, которая до этого тянулась годами? Нет, меня это не тревожит, – засмеялась Катрин.

И Линда невольно улыбнулась ей в ответ:

– Ну, если речь идёт и правда о закончившейся депрессии, а не о замещении – то всё отлично.

– О каком замещении идёт речь?

– Психологическом. Вообще-то идея о медицинском научном центре отличная. Это лучше благотворительности, потому что… там тысяча «потому что». Возможно, я просто зануда, но что заставляет тебя этим заниматься?

– Медицина всегда была моей болезнью, моей мечтой. А теперь я могу внести огромный вклад в любимое дело. Этого недостаточно?

– Если ты так говоришь? –пожала плечами Линда, откидываясь на спинку стула, на котором сидела и в задумчивости машинально постукивая карандашом по столешнице. – Конечно, вполне достаточно. Но я льщу себе надеждой, что мы с тобой ближе, чем просто адвокат и клиент?

– Конечно. Ты и сама это знаешь, что это так.

– Тогда как другу прости мне моё избыточное любопытство, но что в действительности стоит за всей этой суетой?

– В действительности? – переспросила Катрин. – Признаться, я не очень хорошо тебя понимаю?

– Если меня – то ладно! – махнула рукой Линда. – Гораздо хуже, если ты плохо понимаешь себя. Или, что хуже того – себе лжёшь.

– О чём это ты?

– Можно, я задам тебе неприятный вопрос, Кэтти?

Катрин заколебалась, пожимая плечами:

– Не стану кривить душой: мне не нравятся неприятные вопросы. Как правило, они действительно неприятны.

– Да. Когда лезут в душу всегда гадко. Но я всё равно это сделаю. Кэтти, скажи, как ты планируешь жить с мужчиной, твёрдо зная, что он изменял, изменяет и будет изменять тебя дальше, что само по себе неприятно. Но, что вдвойне неприятней – он делает это с собственной сестрой?

Едкий, холодный, полный желчи тон Линды выдавал затаённый гнев и первым побуждением Катрин было одёрнуть её. Но следом пришла мысль, что люди не исходят желчью и ядом без причины, не причиняют боль другим, особенно друзьями. Особенно друзьям-работодателям, от милости которых зависит твоё благосостояние. Даже без особого расчёта, на чистых инстинктах, стараются быть милыми и дружелюбными. К тому же Катрин хорошо знала Линду, и знала как здравомыслящую, трезвую, прагматичную женщину.

– У тебя что-то случилось?

– В смысле? – сделав «холодное» лицо, приподняла бровь собеседница.

– Если то, что делаю я, ты хочешь назвать замещением, якобы, я занимаюсь Центром, чтобы не думать о проблемах с Альбертом, то в случае с тобой классический перенос. Ты видишь во мне отражение собственных проблем.

– Не говори ерунды!

– Линда! – Катрин положила ладонь поверх её руки, не давая её убрать. – Прости.

– За что? – слегка опешила та.

– За то, что не спросила тебя раньше. Людям свойственно быть эгоистами, даже самым лучшим. Мы все слишком заняты собой, а ведь очевидно, что ты на взводе. Скажи, что у тебя случилось.

– У меня всё в порядке.

Катрин с укором посмотрела на Линду.

– Послушай, мы с тобой, конечно, не родственники, но… иногда я об этом забываю. Ты сестра Мередит и вы единственная семья, которая у меня есть. Ты словно ветер ворвалась в мою жизнь, всё меняя к лучшему. Я не хочу этого забывать.

– Я всего лишь выполняла свою работу. Будь на твоём месте кто-то другой, я бы сделала для него тоже самое.

– Зачем ты обесцениваешь нашу дружбу?! Тебе нравится ранить меня?

– Нет, конечно, нет. Но мы не друзья, Катрин. Дружат на равных, а ты мой работодатель. Мы не на равных…

– Я спрошу ещё раз: что у тебя случилось? А если ты не ответишь – спрошу снова, и снова, и снова. Пока не получу ответа. Посмотри вокруг. Ты спрашиваешь, зачем я строю этот Центр? Затем, что хочу изменить жизнь людей к лучшему – совершенно незнакомых мне людей. Почему это для меня важно? Потому что я одна из вас, такая же, как ты, Мередит, и сотни других, бредущих сейчас по улице. Я ничем не заслужила той удачи, что на меня свалилась. И я чувствую себя не просто вправе – обязанной помочь. Так мне будет жить легче. Это один из способов примириться с действительностью. Судьба слишком много мне дала, и я боюсь, что в один прекрасный день всё исчезнет. Я снова стану никому ненужной сиротой. Не хочу быть бесполезной!

Линда скрестила руки на груди:

– Пытаешься дать взятку мирозданию?

– Если и так, то не в случае с тобой. Тебе я хочу помочь. Расскажи, что случилось.

– Да чего только не случилось! С тех пор, как я сюда приехала – всё идёт не так, как нужно. Вся жизнь покатилась к чёрту, и я ничего не контролирую. Ты знаешь, что Мередит ушла из дома?

– Жить к Артуру – да, я в курсе. У тебя сложности с принятием этого факта?

– Да, чёрт возьми! У меня сложности. Парень – психопат и гей. Ещё вчера сама она была влюблена в его старшего брата, который меня изнасиловал…

– Нужно было сразу рассказать об этом Мередит. Теперь она думает, что ты ею просто манипулируешь.

– Ты же знаешь, что это не так! Почему ты ей ничего не сказала?!

– Чтобы это изменило, кроме того, что ей стало бы больно? – спокойно возразила Катрин.

– Когда этот жалкий мальчишка, ради которого она готова выставить за в дверь сестру, заменившую ей мать, выбросит её, словно старую ветошь, думаешь, ей не будет больно?!

– Будет. Но не факт, что это случится, а если и случится, то будет не завтра. Они имеют права попробовать, Линда. А мы не имеем права мешать, равно как и вмешиваться в чужую жизнь.

– Жизнь Мередит мне не чужая.

– Линда! Послушай меня! Ты привыкла заботиться о сестре, ты действительно заменила ей мать, и она это ценит, она очень тебя любит. Но она выросла и теперь не требует больше ни опекать, ни защищать её.

– Я ей не мать – это ты хочешь сказать?

– Даже будь ты её матерью, приходит момент, когда нужно отпустить человека. Ты пытаешься её контролировать и манипулировать ею не для её блага, пойми – ты это делаешь потому, что не знаешь, как жить дальше. Но тебе следует научиться. Иначе всё будет очень плохо вне зависимости от присутствия в вашей жизни Артура.

– Ты пытаешься мне внушить, что я жалкая эгоистка? Что ставлю свои интересы выше её? Да что ты о нас знаешь?!

– Достаточно, поверь, чтобы судить. Оставь в покое Мередит и дай ей возможность строить собственную жизнь. Ты сама ещё так молода! Займись собственным будущим.

– Я знаю только одно – этот мальчишка погубит её!

– Она его любит. Она не глупа. Почему это он непременно её погубит? Может быть она его вытянет, и они заживут счастливо, душа в душу?

– Потому, что он сын Кинга и брат Ливиана, мальчишки, выворачивающего себе кишки на потеху толпе! О какой душе может идти речь? Ей повезёт, если у неё крыша не поедет.

– Если всё пойдёт не так, мы сумеем её засчитить.

– Кто это – мы?

– Ты. Я. Альберт.

– С какой стали Альберту беспокоиться о Мередит?

– Ради меня.

– Думаешь, он посчитает это достаточным стимулом? – жёстко спросила Линда.

– Уверена в этом, – в тон ей парировала Катрин.

Как она не старалась, вытянуть из сестры Мередит о ней самой ничего не удалось. И чем больше она закрывалась, тем больше Катрин убеждалась, что Линда что-то скрывает. И тем сильнее за неё беспокоилась.

Сначала визит Ирис с её странными речами, теперь Линда.

Катрин вошла в лабораторию гематологии.

Кровь – кажется, в начале двадцать первого века нам известно о ней всё! Жидкая ткань, циркулирующая в организме. Благодаря крови наши организмы дышат, питаются, освобождаются от отработанных веществ, согревается, охлаждается и способны выдерживать давление атмосферы. Словно красная сеть, оплетающая наш организм сетью, удерживает внутри душу.

Катрин была медиком и не верила в мистику. На самом деле в крови всё очень просто. Она состоит из плазмы, где взвешены клетки-элементы эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов. Девяносто процентов плазмы в основе которой вода, клетки строятся из белков и минеральных солей. Всё! Альбумины связывают витамины, гормоны, пигменты; глобулины обеспечивают транспортировку жиров, белков и углеводов по организму; фибриногены обеспечивают свёртываемость крови.

Эритроциты, гемоглабин, лейкоциты – три кровяных кирпичика, в человеческом организме могут варьироваться. Но в человеческом организме из три.

Когда же Катрин подвергла анализу кровь Альберта, то её поджидал шок. Такого не могло быть в реальной жизни, но это было – в крови её будущего мужа было пять составляющих. Растворённых в плазме. Эти клетки передвигались очень быстро и вели себя как метастазы – разрастались весьма быстро, в огромных количествах. Когда же их становилось слишком много, в действие вступала последняя группа клеток – они тормозили четвёртую группу, словно бы держа её под контролем.

Катрин с почти детским интересом, с непосредственной живостью ребёнка пыталась отгадать загадку, которых так мало осталось в современном мире. Перед ней открывались новые горизонты. Научное открытие, грозящее обернуться Нобелевской премией.

Но Катрин манило не столько возможность поймать свой лучик славы, сколько возможность самой отгадки.

А ещё, под всем этим интересом, подспудно тлел страх. Что они такое? Раз кровь Элленлжайтов не сходна по составу с человеческой, то кто они сами такие?

Мутации бывают опасными и, как правило, все мутанты стерильны. Природа исключает возможность ошибки ещё на базовом уровне. Мулы не размножаются, как и волкопсы. Произойти межвидовое скрещивание может, но дальше, по законам биологии, обрыв в цепи.

Но у Элленджайтов совершенно точно в прошлом были дети. Они способны к размножению. Их клетки, размножающиеся с чудовищной скоростью, вписываются и взаимодействуют с человеческой ДНК.

И всё же они – не люди. В их теле другой состав крови и есть органы, которых нет в человеческом организме. Насколько Катрин успела разобраться, этот лишний орган расположен под желудком и связан с поджелудочной. О участвует в кроветворении.

Осторожный стук привлёк внимание Катрин, заставив её отвлечься от научных изысканий и размышлений заодно.

В дверном проёме стоял тот, кого она меньше всего ожидала увидеть.

– Ральф?..

Возможно всё дело было в освещении, но при виде незваного гостя у Катрин зашлось сердце. Он был нереально, до жути красив, но в красоте этой было нечто горькое и холодное, что-то запредельное, как в ультразвуке – за гранью того, что доступно человеку.

Катрин, наблюдая человеческую красоту, явление очень редкое и обычно встречающееся лишь по первой молодости, пока то, что заложил в наше тело и душу Творец и Создатель, ещё свежо и не отравлено дурными страстями, никогда не испытывала похоти или вожделения – лишь восторг и преклонение. Ей не хотелось владеть – просто созерцать было вполне достаточно для счастья.

Но красота Ральфа тяготила, внушала страх. И в то же время ничего недоброго в нём не было. Ни в позе, ни в выражении ничего угрожающего, злого, отрицающего, но рядом с ним огромный медицинский центр вдруг показался вдвое более пустым и в три раза более огромным.

– Я не ожидала тебя здесь увидеть, – она будто бы оправдывалась за свой испуг.

Ральф улыбнулся. А возможно то был только игра света, потому что в следующее мгновение его глаза снова напоминали два осколка льда, а лицо оставалось спокойным и отрешённым.

– Понимаю. Мы не друзья, хотя в нас, если подумать, течёт одна кровь.

– Ты приехал поговорить об этом?

– Можно сказать и так. Я войду. Ты ведь не станешь возражать?

Катрин подавила в себе порыв ответить:

– Ещё как стану. У нас нет общих тем. Зачем ты вообще приехал?

Она обычно с первого взгляда сразу для себя определяла, приятен ей человек или нет. Так Синтию она на дух не переносила с того самого момента, как увидела. Так же неприятны были все Кинги, без исключения. И даже хвалёная Линдой и Мередит Сандра её симпатии не выручали. Да, девушке можно было посочувствовать, с такой-то семьёй, но она всего-навсего лишь разновидность зла.

«Если подумать, все Элленджайты – это энциклопедия Тёмных сил, – выслушав её доводы, сказал как-то Альберт. – За исключением разве что тебя самой. Но и в тебе эти тени живут, просто заперты. Однако сама та беспощадная строгость, с которой ты смотришь на людей разве не есть одно из проявлений нашего семейного характера».

Катрин не хотелось спорить ни тогда, ни сейчас.

Проблема была в том, что она не знала, как относиться к Ральфу. Не понимала, отчего от одного его появления в ней леденеет кровь, хочется захлопнуть перед ним дверь и пойти помыть руки.

Двигался он так же мягко и вкрадчиво, как и говорил. Будто скользя лёгкими шагами вперёд, невесомо и чуть-чуть зловеще.

– Это ведь исследовательская лаборатория? – спросил он, обводя взглядом помещение.

– Да.

– И что здесь будут изучать?

– Кровь. Хотя, не просто кровь – я планирую рассмотреть под микроскопом то, что течёт в ваших венах и артериях.

– Да? – в его голосе не прозвучало особенной заинтересованности. – И зачем тебе это нужно?

– Хочу понять, какие процессы делают вас столь особенными. Что обеспечивает процесс регенерации.

– А это с какой целью?

Катрин в задумчивости села на вращающееся кресло и покачалась из стороны в сторону:

– Ты задаёшь свои вопросы с конкретной целью или просто хочешь поддержать беседу?

– Есть разница?

– Вообще-то – да. Из вежливости я обычно не даю подробных и развёрнутых консультаций.

– Наши «особенности», как ты выразилась, делают нас немного волшебными. Тебе нравится развенчивать сказки?

– Если только с целью сделать их менее страшными, – Катрин забросила ногу на ногу и скрестила руки на груди, вместе в тем голос её зазвучал спокойнее и увереннее. Она теперь была на своей территории. – На самом деле у меня весьма благородная цель. Если уж точнее, их даже две.

– Что же это за цели? – всё с той же предельно вежливой, но мало заинтересованной интонацией, спросил Ральф.

– Первое – что я хочу сделать, это понять процессы, протекающие в ваших организмах и попытаться связать их с процессами психическими. Нестабильная психика, склонность к саморазрушению и депрессии, сильнейшие эмоциональные всплески – всё это каким-то образом связано с тем веществом, что присутствует в вашей крови. Если я смогу понять, как это работает – я смогу убить двух зайцев. Во-первых, как минимум, скорректировать психоэмоциональные всплески, а если повезёт, то и сексуальные девиации.

– Ты это серьёзно? – с мягким сарказмом усмехнулся он. – Думаешь, всё на свете можно объяснить простыми вещами?

– В человеческом организме при всей его сложности всё довольно просто. Всеми процессами в нём управляю нервные клетки и гормоны. Все процессы метаболизма, как и ростовые процессы находятся в прямой зависимости от ряда гормональных факторов. Гормоны в человеческом организме вырабатываются гипофизом, гипололамусом…

– Можно не так подробно? Я знаю анатомию человека и в общих чертах – о железах внутренней секреции.

– Отлично. Ты так же, наверное, в курсе, что все человеческие гормоны условно делятся на четыре большие группы: половые, стрессовые, кортикостероидные и обменные.

– Так далеко мои познания не заходят, но я вполне способен понять о том, что ты говоришь. Но очень прошу тебя не перечислять все гормоны человеческого организма.

– Хорошо. Не буду. Но с одним условием – ты поверишь мне на слово, что в крови Эллендайтов присутствует неизвестные мне клетки, так же, как в организме при анализе выделяется неизвестное науке вещество, по своим характеристикам наиболее близкое к понятию гормонов.

В этой лаборатории я несколько месяцев тайно, в условиях, приближенных к реальным, наблюдала за процессами деления этих клеток. Смотри, – Катрин включила стимулятору программу на компьютере.

Судя по взгляду и внимательно-сосредоточенному лицу, ей всё же удалось заинтересовать гостя в своих научных исследованиях.

– Когда концентрация этого неизвестного вещества в крови становится слишком большой, он начинает действовать как стрессовой гормон. Такого нет в природе у других людей – обменные гормоны не трансформируются в стрессовые, но эти поступают именно так. Пока это только гипотеза, но при сильном скачке роста, полагаю, мы получаем те самые эмоциональные пики нестабильности, из-за которых наш род и считают психопатами и едва ли не демонами. При сильных травмах, полученных организмом, эти самые активные вещества катализируют выработку белков, тем самым обеспечивавшая быстрый процесс регенерации, при этом концентрация этого гормона в крови падает, и психика на какой-то момент успокаивается. Если бы мне удалось понять, как именно это работает, мы смогли бы этот процесс контролировать, особенно в период полового созревания, когда человеческий организм особенно нестабилен и уязвим.

Увлечённая, Катрин раскраснелась, глаза её блестели, она забыла о своей привычной скованности и холодности.

– Намерения у тебя похвальные.

– Да, но…

– Так и думал, что рано или поздно это прозвучит. Так в чём же заключается твоё «но».

– У меня мало опытных образцов. Чтобы опыт был успешным, а выводы – безошибочными, мне нужен подтверждённый результат. Одних клеток Альберта недостаточно.

– То есть, – усмехнулся Ральф. – Ты всё это сейчас так красиво говорила лишь для того, чтобы заручиться моей помощью.

– Это же для всеобщего блага. Конечно, взятие образцов могут быть несколько болезненным процессом, но ведь оно того стоит. Когда-нибудь у нас будут дети. Никто из нас не захочет, чтобы истории прошлого повторялись.

– Значит, всё это, – Ральф обвёл руками обсерваторию, – построено лишь для того, чтобы обеспечить относительно безболезненное существование нашим потомкам. После всего того, через что пришлось пройти и мне, а Альберту (я имею в виду несколько сотен лет в виде трупа, почти полностью разложившегося) ты думаешь, что иметь потомство – хорошая идея? Что касается меня, я в этом сильно сомневаюсь.

– Разве ты не хочешь в гипотетическом будущем иметь детей?

– Нет. И не понимаю тех, кто хочет. По мне, так это высшая форма безответственности, знать, что собой представляет этот мир – и рожать детей. Ради чего? Чтобы они страдали и мучались?

– Я не считаю, что жизнь состоит из одних страданий. Что касается меня, то я ни разу не пожалела, что живу. Но даже если лично ты детей не хочешь, почему не позаботиться о других?

– Действительно – почему? – снова усмехнулся Ральф. – Кстати, я не отказываюсь участвовать в твоих экспериментах. Но у меня есть свои условия. Вернее, я изначально пришёл говорить об этом, но так даже лучше – услуга, как говорится, за услугу.

– О чём ты хотел поговорить?

– О деньгах, конечно же. Видишь ли, дорогая Катрин, я считаю в высшей степени несправедливым, что состояние всей семьи оказалось сосредоточенным в одних руках. Оно слишком велико для тебя одной. Для всех будет лучше, если его разделить на несколько частей.

Катрин смолкла. Она не ожидала, что разговор повернёт в эту сторону. И хотя поделиться была вроде, как и не прочь, но такая откровенность граничила с наглостью.

– Кажется, ты со мной не согласна? – его голос зазвучал ещё вкрадчивей. Он был точно шёлк, скользящей по коже, но при это возникало ощущение, что о него легко порезаться.

– Послушай, я не финансист и не адвокат. Я не очень хорошо представляю, как перераспределяются все эти денежные потоки…

– Слабая оговорка. Ладно, об основных активах мы можем поговорить позже. Сойдёмся на том, что ты откроешь счёт на моё имя и переведёшь туда названную мной сумму.

– И сколько ты хочешь?

– Для начала я готов удовлетвориться миллионом долларов.

– Что? – засмеялась Катрин, но под ледяным взглядом ставших почти бесцветными глаз смех примёрз к губам. – Ты с ума сошёл? Это очень внушительная сумма.

– Но ты же не думала отделаться сотней баксов?

– Я вообще об этом не думала…

– Так подумай, Катрин. Я не люблю ни о чём просить и не требую ничего лишнего. Деньги по праву мои так же, как и твои. Не заставляй меня стоять перед тобой с протянутой рукой и мы, возможно, станем друзьями.

– С чего ты взял, что я хочу видеть тебя среди своих друзей?

– Нет? – деланно удивился Ральф. – Прости, я тогда, наверное, не правильно тебя понял. Ладно, не будем говорить о дружбе или родственных отношениях. Сойдёмся на том, что, получая то, что хочу, я не стану твоим врагом.

– Твои слова отдают шантажом.

– Ну что ты? Какой шантаж? Мы всего лишь расставляем точки на i. Конечно, с твоей стороны всё странно – является какой-то левый чувак (так у вас теперь говорят, да?) и имеет наглость требовать целое состояние. Ну а с моей стороны всё не менее странно: какая-то девчонка, в которой кровь Элленджайтов выхолощена почти до предела, имеет всё, а я должен просить деньги, что раньше были моими по умолчанию. Ситуация кажется мне унизительной, а это – раздражает. Раздражённые же мертвецы способны на непредсказуемые и неприятные поступки.

– Например, какие? – холодно спросила Катрин.

– Ещё не знаю. Не решил. Но тебе не стоит волноваться, ничего серьёзного. Может быть обойдусь предупредительным лёгким флиртом… правда, ещё не решил – с кем? С тобой? Или с Альбертом? В прошлые века выбор бы особо и не стоял, женщины как личности были во много раз слабее мужчин. Может быть, сойдясь с тобой ближе я, наконец, пойму, что в новом времени всё совсем иначе?

Голос Ральфа звучал ровно и холодно. В нём не было привычной для Альберта насмешки, и от этого он воспринялся жёстче. Сухо и холодно, как поднявшаяся на морозе пыль.

– Да. Глупо было надеяться на понимание у того, кто пришёл из Хрустального Дома.

– Правда? То есть на то, что Альберт тебя понимает, ты не надеешься?

– Я не хочу об этом говорить.

– Когда я получу мои деньги? Они нужны мне быстро.

– Когда рак на горе свистнет, – с усмешкой проговорила Катрин. – Я не люблю, когда меня шантажируют.

– Я не считаю мои законные требования шантажом.

– Это твои проблемы.

Ральф склонил голову на бок и какое-то время молча разглядывал собеседницу.

– Ты считаешь мои требования самонадеянными и чрезмерными? А собственные завуалированные просьбы стать твоим научным подопытным кроликом из-за любви к невинным деткам, тебе не кажется абсурдным? Мы же оба прекрасно понимаем, что кровь ты брать у меня планируешь не из пальца или вены.

– Хочешь, чтобы я тебе заплатила?

– Чёрт возьми! Всё, чего я хочу – это то, что принадлежит мне по праву! – вспышка была внезапной, как удар молнии. – Я вообще не понимаю, почему должен что-то тебе объяснять? Угрожать, шантажировать! В общем так, милая Кэтти, слушай и запоминай – или я получу то, что мне нужно. Либо ты пожалеешь о своей несговорчивости.

– Зачем тебе миллион? Для начала, мог бы запросить сумму поскромней?

– Может быть за тем, что я не планирую клянчить деньги каждый квартал? – ледяным голосом осадил он её.

Катрин была склонна к тому, чтобы начать сомневаться, и она уже начинала. С одной стороны, Ральф был как бы и прав. Она всегда подозревала, что отломила слишком большой кусок пирога. Ей двигала даже не жадность, а страх прослыть мягкотелой. Каждый раз, когда она выписывала чеки, Линда глядела на неё с осуждением и жалостью – мол, глупая дурочка совершенно не умеет управлять деньгами. Альберт ни словом, ни взглядом не осуждал, но… она знала, он не считает, что Катрин способна всерьёз управлять активами.

На самом деле деньги были в его руках и в руках Синтии. Она лишь ширма.

– Вам стоит обговорить этот вопрос с Альбертом.