Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 158 (всего у книги 349 страниц)

Глава 18. Королевский совет

Хорошие дни имеют тенденцию быстро заканчиваться. А уж если на дворе осень, то тянется она бесконечно.

Совет собирать пришлось экстренно. Новости со всех сторон летели просто удручающие.

Профилактических мер, предпринятых мной накануне смерти Сиобряна, оказалось мало. Северная окраина вновь вскипела. А Антрэкон, у которого совсем недавно мы откусили довольно большой кусок территории, конечно же, жаждал вернуть свои земли обратно.

И, конечно же, счёл, что время, пока новый король не упрочил своё положение, является самым лучшим для подобного манёвра.

Все известия так или иначе сводились к одному – к войне.

А где оборонительная война, там, как известно, стремительно пустеющая казна, обнищание населения. Дальше по нарастающей – голод, мор, грабежи.

Я иным мечтала видеть наше королевство. И Риан, смею надеяться, тоже.

В чёрном, торжественном облачении сын проследовал к трону.

– Садитесь, господа, – кивнул он министрам. – Мы собрались обсудить новости из Северных провинций. Лорд Виттэр, доведите до сведения собравшихся новости, полученные от информаторов.

Лэш Виттер начал доклад.

Неутешительный, прямо сказать.

– Часть северных провинций, государь, замышляют измену, не желая признавать вас своим государем. Там ловят королевских гонцов, говоря, что не будут слушать слуг узурпатора. В Лиэле, ваше величество, даже вздёрнули принесшего им депешу на суку.

– Это недопустимо! Возмутительно! – громогласно возмутился лорд Махэртин. – Нужно покарать их и немедленно.

– Зря, матушка, в своё время вы помешали сделать из Цаолы чучело, – неприязненно скривил губы Риан. – Сейчас одной проблемой было бы меньше.

– Возможно казнить его за измену тогда было бы правильнее, – согласился Лэш. – После вашего отъезда лорды Севера надеялись на то, что престол займёт их ненаглядный принц Фабриан, а когда узнали о его смерти, пришли в бешенство. Они обвиняют во всем королеву-мать, хотя, как всем известно, её в момент смерти принца даже не было в столице.

Цаола собрал вдовое больше сил против прошлого раза. Подозреваю, кто-то извне помогает ему деньгами.

– Эдонийцы? – вскинулся главный казначей, Трисмэль Финс.

– Разве Чеаррэ не наши союзники? – бросил на меня взгляд Риан.

– Чеаррэ не единственная влиятельная партия в Эдонии, ваше величество, – напомнил Уфильмар Халсэди.

– Продолжайте, – вздохнул Риан.

– Антрэкон только и дожидается, чтобы мы схлестнулись внутри между собой, ослабляя страну междоусобицами. Не исключено, что Север и Антрэкон ударят одновременно с разных флангов.

– Плохие новости на этом закончились?

– К сожалению, нет. Дурные вести поступают и с Синих Гор.

– Что?! – Риан так вцепился в подлокотники кресла, что костяшки пальцев побледнели.

– Оборотни напали на горные деревни, ваше величество. Как всегда, не грабили – убивали. Зверски, как умеют только эти нелюди.

– Час от часу не легче, – возвёл очи горе Первосвятеший.

– Что будем делать? – забарабанил пальцами по подлокотникам кресла Риан.

– Пошлём военную экспедицию внутрь страны? – предложил один из советников.

– Как мы можем пойти на это, развязывая войну между собой, когда вот-вот противник обрушится на нас извне? – не удержалась я. – Исключено. Армию дробить нельзя. Никто не знает, в какой момент нам могут потребоваться все наши силы.

– Но оставить так, как есть тоже нельзя, ваше величество, – возразил мне красавец-маршал. – Если эти полулюди не перестанут разорять наши земли, известно, чем это закончится. Приграничные поселения превратятся в деревни-призраки. Одни – разорятся, другие жители покинут из страха. Страх и отчаяние у людей только добавит ненависти к власти. Станут говорить, что покойный король умел защищать своих людей, а новый – нет. И будут правы!

– Согласен с вами, – поддержал маршала Хориэль Сапфэр. – Не поставим оборотней на место, весной вызреет бунт ещё и у наших западных границ.

– Но, если пытаться подавить, это же лишние траты, которых мы себе сейчас позволить не можем! – вызверился казначей.

– У нас есть советник, который лучше всех знает обычаи Синих Гор. Может быть, предоставить слово ему? – вкрадчиво прожурчал Первосвятейший.

Все взгляды обратились к Миарону.

– Что скажете? – спросил его Риан.

– Рискну предположить, официальные власти Кланов не имеют к этим нападениям никакого отношения. Скорее всего это провокация, – промурлыкал Миарон чарующим голосом.

Действие голоса его было таково, что все сразу замолчали, внимательно вслушиваясь в каждое произнесённое им слово. Хотя особо важной информации они и не несли.

– Прежде, чем предпринимать какие-либо шаги, необходимо узнать, кто стоит за этим. Хранители Кланов? Или это отдельная группа отщепенцев, выполняющая кровавую работу за горсть золота?

– Как известно, оборотни всегда готовы пустить кровь, – презрительно фыркнул Файер.

– Да. Мы кровожадный народ, – с нехорошей улыбкой протянул кот. – Мои дикие сородичи считают себя свободными от людской морали. Стоит ли этому удивляться? Человеческого-то в нас действительно немного. Была бы на то наша воля, мы до сих пор жили бы по своим законам.

– Знаем мы ваши законы! Бери, хватай и тащи! И не важно – женщина перед тобой, ребёнок, золото. Мы не стали бы вмешиваться в ваши дела, пусть бы Слепой Ткач их разбирал, если бы вы не доставали своими набегами ровно столько, сколько помнит себя Мир-Трёх-Лун. – Перехватив мой недовольный взгляд, Файер добавил. – Да простят мне мою дерзость их величества.

Миарон вперил в него дикий, вызывающий, полный злого веселья, взгляд.

– Увы! – вкрадчиво и мягко, как кот, подбирающийся к мыши, проворковал он. – Обитатели Синих Гор не отличаются мягким нравом. Те, кто пытаются встать нам поперёк дороги, уже не могут об этом поведать.

– Господин Монтерэй, – предостерёг Миарона взглядом Риан. – Мне не хотелось бы сейчас разбирать ещё и ссоры моих министров и советников.

– Разумеется, ваше величество, – поспешил склонить голову маршал Файер.

Но взгляды, которыми они обменялись с Миароном, были далеки от миролюбивых.

На мгновение, мне померещилось, что глаза оборотня приобрели то звериное выражение, которое всегда меня пугало. Они словно резко потемнели от изменившейся формы зрачков.

– Чем спорить со мной об оборотнях, маэстро Файэр, лучше скажите, что вы думаете о вызовах, с которым предстоит столкнуться?

– Зачем вам это? – фыркнул тот в ответ.

– Вы военный, маэстр, – встряла я в разговор, бросая на Миарона предупреждающий взгляд.

Ещё не хватало, чтобы они тут устроили склоку! И ведь с обоих станется.

– Именно вам предстоит сражаться на обоих фронтах, так что удивительного в том, что мы хотели бы слышать ваше мнение в первую очередь?

– Ваша милость, – повернулся ко мне маршал Файер, – армия существует для того, чтобы воевать. В Синих Горах, на границах с Чёрными Землями или с Антрэконом, решать вам. Куда бы мы не пошли, мы одержим для вас победу.

– Вы уверены? – с издёвкой протянул Миарон. – Насчёт Антрэкона я не сомневаюсь, а вот Чёрные земли?.. Позвольте выразить сомнения.

– Выражайте, что хотите, – отрезал маршал. – Я уверен в своих силах.

– Итак, – подытожил Риан. – Маршал Файер готов принять бой. Кто-то, помимо господина Монтерэя, с ним не согласен?

Я думала, что несогласных не будет.

Но руку поднял казначей.

– Говорите, Фринс, – кивнул Риан.

– Государь, рискну заметить, что отправляться усмирять непокорных лордов и уж тем паче вести затяжные войны с соседями сейчас совсем не время.

– Вы предлагаете сидеть сложа руки и ничего не делать? – округлил от возмущения глаза Лэш Виттэр. – Признаться, лучше такой политики для наших врагов сейчас и придумать нельзя.

– Нам следует затаиться, выждать.

– Чего? – уточнила я. – Чего вы предлагаете ждать, маэстро Фринс?

Казначей принялся затравленно озираться, понимая, что в своём мнении он в меньшинстве.

– Ну так? – настаивала я на ответе.

– Пополнения казны, – выдавил, наконец, из себя наш счетовод в государственном масштабе.

И промокнул взмокший от пота лоб батистовым платком.

– То есть – как? – тихо зарычал Риан, до дрожи напомнив мне своего отца в те моменты, когда им завладевал неконтролируемый гнев. – Как это понимать?! Государственная казна была полна всё время! А теперь вы говорите, что нет средств на то, чтобы вести оборонительный войны?!

Риан с силой ударил кулаком по столу так, что жалобно звякнул серебряный подсвечник.

– Как такое возможно?

Щёки главного казначея затряслись.

Лысина заблестела ярче от пота:

– Ваше величество, в южных и западных провинциях урожая собрали меньше, чем обычно. А северяне отказались платить пошлину с сеньориальной ренты. Простонародье же так выжито до предела.

– Ясно. Но каких пополнений в казне, в таком случае, мы можем ждать? – спросила я.

– Повысим пошлину на воз шерсти.

– На одной пошлине за шерсть страну из ямы не вытянуть, – хладнокровно заметил Лэш. – Нужны идеи посвежее.

– Тогда ловите, – прозвучал спокойный голос моего четырнадцатилетнего сына. – Нужно продать титулы.

– Как?.. – возмутились одни.

– Что?! – ужаснулись другие.

– Что вы такое говорите?! – воскликнул Первосвятейший. – Кому вы собираетесь продавать подобный товар?

– Любому, кто в состоянии будет купить. Рыцарям, торговцам, землевладельцам, магам или промышленникам. Раз в состоянии купить – пусть покупают. При единственном условии, конечно: чтобы никаких преступных делишек с большим размахом за ними не водилось. Прохиндеев при дворе и из старой знати хватает.

– Двуликие! Благие боги! Спаси и помилуй! – запричитал Эфемин Алэар. – Да кто ж вам подсказал такую ужасную мысль? Ваше величество, вы должны быть оплотом благородной крови. Стоять на страже интересов правящего класса!

– Я должен позаботиться об интересах страны и её граждан. Всех её граждан, – подчеркнул Риан. – У вас ведь не нашлось ни слова возражения, когда предлагалось обложить дополнительным налогом и без того ободранных сборщиками крестьян и бедняг ремесленников?

– Такова их доля.

– Что ж? Проявим толику смирения, приняв тяжкую долю других, – тоном, не терпящим возражения, отрезал Риан. – Нам необходимы средства на поддержание власти? Для её защиты нужна армия, а значит, придётся изыскать возможность пополнить казну таким, пусть и не самым популярным, способом.

– Одумайтесь, ваше величество! – взмолился наш первым министр, Алабэр Махэртин. – Смешивать благородную кровь с грязью? Это добром не кончится!

– В свою очередь мой отец рискнул одарить титулом господина Виттэра и на сегодня у меня нет более преданного слуги. Благородные дома со временем ветшают, а крови требуется новый приток. К тому же дворянство порядком поистрепалось. Впереди грядёт ещё более сильное кровопускание. Так что, господин министр, за хорошую плату будем торговать титулами. Полномочия раздавать патенты и земли оставляю за собой, но любой из вас может ходатайствовать. Так же следует поднять налоги на дороги, только сделать это разумно, чтобы люди не брели вброд по болотам. И постарайтесь объяснить народу, что это временная, вынужденная мера. Но предупреждаю вас, господа! Если узнаю, что кто из вас свою ручку запустит в государственные деньги – пеняйте на себя. Казню. Без суда и следствия. Сейчас не время воровать.

Я слушала сына, улыбаясь.

Я безмерно гордилась им.

– Итак, вы, господин Фринс, найдёте деньги. А вы, господин Файер, выиграете навязанную нам войну, очистите приграничные земли и подавите мятеж. Для исполнения моей воли наделяю вас всеми полномочиями. Одержите победу и просите, чего пожелаете. Потерпите поражение, провалив возложенную на вас миссию, лишу головы. Согласны?

– Да, ваше величество.

– Справитесь?

– Да, ваше величество.

– Быть по сему, – ударил ладонью Риан по подлокотнику, словно подводя черту или ставя точку. – Совет окончен.

Министры, кланяясь, покидали приёмную.

Огни оплывших в канделябрах свечей отражались в светлом мраморе, из которого был сделан стол.

Откинувшись на спинку стула, сын поглядел на меня с другого конца стола.

– Матушка? – наконец подал голос Риан. – Вы считаете моё решение правильным? Стоило ли поручать такое дело маршалу?

– О чём ты?

– Отец всегда лично возглавлял военные компании.

– Короли не могут всё делать сами. Они должны подбирать себе верных людей, на которых можно положиться. Важно расставлять правильные приоритеты. И тут ты как раз принял верное решение, – заверила я. – Хотя бы потому, что решить поставленную задачу невозможно.

Сын нахмурился. Вид у него сделался угрюмый:

– И это, по-вашему, хорошо?

– Популярность маршала как непобедимого полководца троекратно возросла после победы в Антрэконе. А нам, в нынешней ситуации совершенно ни к чему, чтобы эта популярность сделалась ещё выше, – разъяснила я. – Так что с этой точки зрения нам выгодно, чтобы Файер сам себя загнал в ловушку. А так и случится. Победить у него нет шансов.

Риан зло фыркнул, сверкнув на меня глазами:

– По-вашему, это добрая весть?

– Это факт, с которым мы вынуждена пока мириться.

– Может быть, тогда лучше вообще не предпринимать никаких шагов? Или невозможно отменить отданный приказ?

– Для короля нет невозможного, сын мой. Но стоит трижды подумать перед тем, как менять собственное решение.

После Совета я чувствовала себя не в своей тарелке, не находя себе места.

Одно дело принимать решение за себя – другое дело за всю страну. Ошибаться страшно.

Сквозь мерцание свечей и темноту пробираясь к себе в комнату, я услышала странную, я бы даже сказала, лихую мелодию. Стремительная и резкая, она поражала чётким, барабанным ритмом, западающим в душу.

Это точно была не лютня и не клавесин, бывшие в широком ходу при дворе.

Когда я узнала инструмент, пришла в изумление: неужели скрипка? Неужели же нежная певица может так неистовствовать?

Осторожно пошла на звук.

Музыка доносилась из комнаты, дверь в которую была приоткрыта. Свет, падая от огня в камине, ярко освещал Эллоиссента, расположившегося прямо на полу с гитарой в руках.

Гитара, конечно! Не скрипка.

Скрипка умеет плакать от горя или звенеть от радости. Но так ритмично и страстно звучать ей не дано.

Тонкие гибкие пальцы нежно ласкали гитарный гриф.

Отблески пламени бросали розовый отсвет на фарфоровую кожу, бледную, точно мрамор. Плясали по полированному боку гитары. Отражались от пустых бутылок, валяющихся неподалёку.

Несколько секунд, прислонившись к дверному косяку, я, словно вор, украдкой, любовалась на чеканный профиль.

А потом отступила, уходя по тёмным переходам туда, где никакой мелодии меня уже не догнать.

Туда, где меня дожидался Миарон, развалившись в кресле.

По странному стечению обстоятельств тоже в обществе вина и камина.

При моём появлении Чёрный кот поднял голову:

– Ты не спешила.

Нельзя сказать, чтобы я хотела сейчас остаться с Миароном наедине.

– Что ты себе позволяешь? – холодно бросила я ему. – Как смеешь приходить сюда всякий раз, когда пожелаешь?!

– Смею и впредь собираюсь сметь. Не собираюсь ждать твоего разрешения, как великой милости.

– Я могла вернуться не одна, а в сопровождении слуг или фрейлин. Как бы я объяснила им твоё здесь появление? Не зарывайся. Или придётся отрубить тебе голову.

– Хватит ворчать. Иди лучше к огню, налей вина. Выпьем вместе?

– Я не пью. И ты ведь слышал, о чём сегодня шла речь на Совете? Завтра, возможно, предстоит поход в Синие Горы. Тебе лучше бы выспаться. И ты должен быть трезвым.

– Я никому ничего не должен. Хотя… вы преподнесли мне очередной урок. Так что должок за мной, наверное, всё-таки есть?

– Вы пьяны? Какой урок я вам преподнесла?

– Не преподнесли. Заставили вспомнить. Женщин следует держать в строгости. Как и собаки, они должны знать, кто им хозяин. Иначе обнаглеют.

– Прежде, чем держать кого-то в строгости, друг мой, убедитесь, что вас признают за хозяина. И ещё – мне думалось, эту стадию в отношениях мы уже миновали. Миарон, зачем ты всё время всё усложняешь? К чему была та короткая перебранка с Файером на Совете? Мы и без того в неприятном положении. Ваши выходки всё только усугубляют.

– Усугубить это положение уже невозможно. Твои министры хоть представляют, во что они влезают? Собирающуюся против Фиара бурю ваш маршал одолеть не сумеет.

– Он отличный полководец.

– Не стану спорить, его тактика брать быстротой и неожиданностью до сих пор приносила свои плоды. Но впереди у вас другая война. И такие полководцы, как Файер, её не выигрывают.

– Поживём – увидим, – вздохнула я.

– Как скажешь моя дорогая, – отшвырнул опустевший кубок Миарон и, легко поднявшись, шагнул ко мне. – Как скажешь. Собираешься упрямо лезть на рожон? Рад буду составить компанию. Но прежде постараюсь предупредить: будьте осторожны, моя Огненная. Как бы устроенный вами пожар однажды не спалил и вас.

– Я не хочу пожара, Миарон. Всё, чего я хочу – покоя и мира. Но что делать слабой женщине в мире мужчин, как не играть по их правилам?

– Это ты-то слабая? – рассмеялся он мне в лицо. – Рыжая моя ведьмочка, тебя можно назвать какой угодно, но слабой – нет. К тому же с годами ты научилась хитрить. Стала та ещё лиса.

– Лиса и кот? – усмехнулась я, обнимая Миарона. – Отличная парочка, а?

Подхватив меня на руки, Миарон устремился к кровати в алькове.

Прохлада простыней была отрадной, потому что я словно горела изнутри.

Когда оборотень меня обнимал, мир словно расплывался, наполняясь манящим шепотом невидимых теней и взвивающихся в воздух, парящих во мраке лёгких занавесок.

Шёпот заглушал музыку, струной дрожащую в памяти.

Становилось трудно дышать от безумного влечения, и я сама цеплялась за его плечи, прижимаясь теснее.

Под одеялом и пышным балдахином вдвоем было тепло.

Гораздо теплее чем, когда ты, ночь за ночью, спишь на огромной кровати в гордом одиночестве.

Потом где-то одиноко звучал колокол, рождая в душе тревогу. И порывы ветра то ударяли в окна, то стихали.

Я находила в объятиях Миарона утоления своим страстям, но душе покоя по-прежнему не было. Словно что-то незримо разделяло нас.

– Интересно, лисичка, о чём ты думаешь, когда у тебя такое лицо?

Приподнявшись на локте, Миарон с улыбкой глядел на меня.

И пытаясь, чтобы он ни в коем случае не прочёл моих чувств, я обняла его, прячась от вопрошающих взглядов, ответов на которые у меня пока не было.

В очередной раз, скользнув ладонью по его коже, подивилась тому, какая она гладкая, почти нежная.

Но мне не удалось никого обмануть. Из меня всегда была скверная лгунья.

– Что тебя тревожит? Отчего этот странный, напряжённый взгляд?

– Меня тревожит абсолютно всё, – рассмеявшись, постаралась я отшутиться.

Но смех как-то сам собою замер на губах, и я продолжила, уже не тая тоски:

– Да и может ли быть иначе, если все, кто мне дорог, разлетаются, словно птицы, в разные стороны? И летят не в дальние края – на войну. Я научилась за долгие годы справляться с одиночеством, Миарон. И не уверена, что смогу расстаться с ним. Смогу кому-то верить. К тому же ты из тех мужчин, которым всегда нужно оказывать давление, кем-то повелевать. А я не умею подчиняться и не терплю над собой господ. Поладим ли мы?

– Как ты сама не раз говорила: поживём – увидим. Самое главное, что у нас есть любовь. Это несокрушимая сила.

Разве когда-нибудь я говорила, что люблю его?

И люблю ли?

Где-то далеко, под окнами, доносилось бряцание то ли упряжи, то ли оружия. Городская стража нараспев тянула одно и тоже:

«Всё спокойно! Почивайте с миром».

Я лежала, прислушиваясь к тихому дыханию Миарона до тех пор, пока не уснула сама.

Глава 19. Интриги нового дня

Я надеялась, что, когда проснусь, Миарона уже не будет.

Отчего-то по утрам то, что ночью кажется вполне естественным, начинает так сильно раздражать?

Я бы охотно оставила оборотня в мире Лун, куда и наведывалась бы время от времени. Только там, где двое, один правила не устанавливает.

– Не притворяйся, Одиффэ, открывай глаза, – услышала я его бархатный голос. – Я знаю, что ты проснулась. Неужели жалко для своего покорного слуги пары добрых слов?

– Доброе утро, Миарон.

Правда, тон мой вряд ли был добрым.

Я протянула руку для поцелуя якобы являя этим милость. На деле же попросту не давая ему приблизиться к себе на более близкое расстояние.

– И желаю доброго дня.

Я поняла, что моя уловка не осталась незамеченной, заметив, как зло блеснули глаза оборотня.

Схватив меня за руку, Миарон резко подтянул к себе и поцеловал.

С нормальным поцелуем у этого не было ничего общего. Словно печать ставил, застолбив право хозяина.

– Плохая, очень плохая девочка, – прорычал он, зарываясь рукой в мои волосы. – И что мне с тобой делать? Каждый раз, когда мне кажется, что что-то между нами изменилось, я снова вижу в твоих глазах это выражение. Что мне сделать, чтобы растопить этот лёд?

– Дать мне время.

– Знаю я, что ты сделаешь с этим временем. Снова побежишь к своему слащавому красавчику?

Я рассмеялась.

На самом деле он угадал. Именно это я и планировала.

– Должна же я проститься с отцом своего ребёнка? Двуликие знают, когда мы теперь увидимся. И увидимся ли вообще? Ты же не думаешь запрещать мне?

Миарон не ответил. Только медленно поднял голову и посмотрел на меня исподлобья равнодушным, выжидающим взглядом зверя, подстерегающего добычу.

Светлые глаза были полны не злого огня, к которому я привыкла. Они были спокойны и холодны.

Одевшись, оборотень направился к потайному выходу.

– Осторожней! Проход опасен, – предупредила я.

– Опасен для тех, кто носит человеческую личину, Одиффэ. В шкуре зверя многие опасности минимизируются. И эта одна из причин, по котором человеком быть небольшое преимущество.

– Миарон! Будь осторожней…

Но потайной ход закрылся, отрезая его от меня глухой стеной.

Вместе с облегчением навалилось нечто похожее на тоску, порождённое уколами совести.

Миарон честно пытался ради меня обуздать своего зверя. И ещё как пытался.

А что получал взамен?

Я прошлась по комнате.

Ковровый ворс колол босые ноги. Прохладный воздух студил кожу.

В эти ранние часы, пока прислуга и фрейлины не ворвались гурьбой в опочивальню, я ещё могла побыть самой собой – просто женщиной.

Чего бы я хотела, если бы не была королевой? Если бы не была связана обязанностью ежеминутно думать о детях, долге, судьбе государства?

«Тогда бы я уехала с Эллоиссентом и Лейрианом в Эдонию. Выпросила бы у Теи Чеаррэ его маленький домик в лесу и несколько дней отсыпалась бы в нём, бездумно валяясь на кровати. А потом попыталась бы научиться готовить и, если бы повезло, приготовила бы для них что-нибудь вкусненькое».

Я застыла, испуганная подобным признанием собственного «я».

Того самого «я», которое, по моим убеждениям, было давно похоронено.

«Почему Эллоиссент? Почему не Миарон? Не Риан?».

Ответ был прям и очевиден. Потому что ни Риану, ни Миарону не нужны ни маленький домик, ни приготовленный мной ужин.

Им целого мира мало для утоления их амбиций.

Эллоиссент мог бы вписаться в мой маленький рай. Мы бы блуждали по занесённым снегом тропинкам, читали бы книги, обсуждая то выдуманные истории, то новые заклинания. Потом пили бы чай у камина. А когда недостаток эмоций давал бы о себе знать, отправлялись бы в постель.

Женщины никогда не обманываются с выбором мужчины. Каким бы странным он ни казался, он всё равно правильный.

И тогда, много лет назад, и сейчас, став мудрее, взрослее, опытнее я считаю, как и прежде, что с Эллоиссентом у меня был бы шанс на счастье.

А Миарон?

Как бы он не ломал себя, пытаясь мне угодить – не угодит.

И никогда не примет меня такой, какая я есть.

Ему важна не я – важна война со мной, игра, бесконечная, выматывающая борьба характером. Возможность укрощать, ходить по грани, рисковать.

И как только он меня победит, ему станет неинтересно. Захочется новых побед.

«Ты уверена? – шепнул мой тихий безликий собеседник. – Так ли хорошо ты знаешь его? И – знаешь ли?».

Я не знала.

На самом деле я ничего о нём не знала. Он был для меня словно ненастоящим. Не человеком. Я привыкла видеть в нём либо угрозу, либо силу, которой можно воспользоваться. Машину, без страха и жалости, в которую он иногда превращался.

Проблема в том, что я и не хотела знать ничего другого.

Было бы проще, не ставай в моей памяти, как живые, картинки из прошлого – Миарон и Дейрэк, Миарон и Эллоиссент.

Его горячая страсть, направленная на мальчишек, его умение совращать любого – я хотела бы забыть об этом. Хотела бы.

Но я не забывала.

Не могла.

«Забудь», – говорил разум. – «Ты ведь жила с Сиобряном, зная о его отношениях с Лэшем?».

Но отношения у мужа с рыжим с моим появлением остались в прошлом.

И мотивы Сиобряна мне были вполне понятны – он искал тепла, участия, понимания. Брал там, где находил.

После истории с Синьиэрой, вынужденный убить женщину, которую в глубине души любил, Тёмному Королю, как его звали в народе, нужно было время, чтобы снова открыть своё сердце.

Ту дело было в психологической травме.

Но кровожадные садистские игры Миарона я понять не могла.

В моём присутствии он держал своего зверя на коротком поводке, и тот не показывался.

Но я знала о том, он сидит там, в подземельях его души, и ждёт часа, чтобы выскользнуть.

«Кто бы говорил! Сама-то в душе держишь не менее страшную тварь. Что ж? Ладно. Если не хочешь, не можешь принять – отпусти. Прогони его от себя. Освободи вас обоих. Хочешь ли ты, чтобы твой Зверь ушёл?».

Нет. Я не хотела.

«Чего же ты, в таком случае, хочешь?!».

Хочу знать, что могу ему верить. Что в любой ситуации Миарон будет на моей стороне.

А ещё придётся придумать себе другое счастье, потому что ни Эдония, ни маленькие домики для меня сейчас недостижимы.

На всё это нужно время. Но как убедить нетерпеливого Зверя не торопить меня?

Дворец просыпался. А значит необходимо забыть, как веления сердца, так и сомнения разума и снова рядиться в пышные королевские тряпки.

В выходной день по правилам, негласно исполняемым при дворе, служили службы в Храме. Высокопоставленным особам полагалась присутствовать на них.

Никогда не видела смысла в коллективном стоянии во славу Божью. В этом мне всегда виделось дань не богам, а людскому скудоумию. Но со мнением большинства спорить бессмысленно. Проще выполнить то, что от тебя ждут.

Стоя на отведённом мне месте я скучающим взглядом скользила вдоль пылающих свечей и то сгущающегося, то расходящегося облака ладана.

В свете свечей блестела одежда знати.

Слева от алтаря краем глаза приметила тёмные волосы – Эллоиссент стоял в толпе моих придворных, держась спокойно и невозмутимо, хотя губы нет-нет, да и кривились в привычной насмешливости, столь свойственной всем Чеаррэ.

Наши взгляды встретились. Я подала знак, что хочу поговорить.

После службы он дождался меня у входа, и я пригласила его в карету. Если мой нежный красавчик и был удивлён, то вида не подал.

Осторожно, со всем почтением, которое только способен верноподданный оказать королеве, он помог мне подняться по золочёным ступеням.

Сам сел напротив, не сводя взгляда.

Взгляд его с годами не поменялся. Та же покорная, насмешливая обречённость.

– Чему обязан высокой честью? – осведомился он.

– Насколько я заметила, вы вообще в чести при моём дворе.

Он скользнул по мне вопросительно-равнодушным взглядом:

– Стоит ли толковать вашу фразу, как упрёк, ваше величество? И если да, в чём конкретно вы меня упрекаете?

Мягкие волосы вились у висков, ниспадая на лоб и плечи, обрамляя слишком тонкое для мужчины, лицо. Взгляд прозрачных и глубоких, как воды бездонного океана, зелёных глаз, проникал в душу.

Совсем как в старые, добрые дни юности.

– У меня нет прав в чём-то упрекать, – со вздохом ответила я. – А если когда-то и было оно осталось в прошлом.

Глаза Эла потемнели:

– Я, наверное, должен поблагодарить тебя за твоё решение оставить Лейриана со мной?

– Только если тебе так хочется.

Эллоиссент ответил саркастичной улыбкой:

– Хотел бы я не понять посыла, Одиффэ. Но не понять нельзя. Ты ведь окончательно прощаешься со мной, правда? И только поэтому прощаешь. Своеобразное отпущение грехов?

– Я просто хочу, чтобы у вас с сыном всё было хорошо. Мне это необходимо, чтобы жить дальше.

– Я позабочусь о нём. На этот раз лучше, чем в прошлый раз.

– Не сомневаюсь.

– Я тоже, – прищурившись, глянул на меня Эллоиссент. – Теперь у твоего ручного оборотня нет повода заступать мне дорогу. Он ведь получил, наконец, всё, что всегда хотел?

– Эл! Прошу тебя…

– О чём? Не озвучивать то, что не выходит у меня из головы? Но, с другой стороны, почему нет? К чему лицемерить? Ведь ты сама говоришь, что эта встреча может стать последней. Так к чему что-то замалчивать? Ты никогда не была к Миарону безразличной. К тому же эта тварь всегда получает то, что хочет. Но также верно и то, что, раз получив, он уничтожает это, не задумываясь. Не забывай об этом.

Как хорошо-то, когда все беспокоятся о твоём благополучии? Все-то обо мне волнуются! И ни ревность, ни самолюбие, конечно же, ни у кого из них здесь не при чём?

– Не беспокойся, друг мой. Я ничего никогда не забываю. Память у меня хорошая. И я не забыла, в чём тебя обвиняют.

– А я запамятовал. В чём же?

– Эл, на тебя указали как на одного из виновников в смерти моего мужа.

Он резко втянул в себя воздух, видимо, чтобы что-то возразить.

Но я жестом не позволила ему этого сделать:

– Я не спрашиваю, правда это или нет. Конечно, ты станешь всё отрицать в любом случае. Но, хоть я и была слишком юной и слишком влюблённой в те далёкие годы, когда о брачном контракте с Дик*Кар*Сталами разговор только начинался, теперь-то я достаточно взрослая, чтобы по-иному посмотреть на некоторые вещи. И если даже сам ты не имеешь никакого отношения к случившемуся, это вовсе не значит, что сам Клан тоже невинен аки агнец. Подумать только, какое совпадение! Как вовремя тебя направили с этой, никому по-настоящему неинтересной акцией по предложению нового династического союза?

Если Сантрэн планировала с твоей помощью контролировать меня или хоть как-то влиять на политику Фиара, она просчиталась. Как не сильно моё к тебе расположение, друг мой, ничего подобного я не допущу. Надо мной не будет господ.

Приподняв бровь, Эллоиссент окинул меня очередным саркастичным взглядом:

– Ясно. Попасть под влияние оборотня ты не боишься.

– Принц Грэйстон мёртв с тех пор, как его племя вычеркнуло это имя из списков своего Клана. А Миарон предан мне. Моя семья будет его семьёй, мои интересы – его интересами. В то время как ты всегда будешь действовать в интересах своего народа.

– Но это и твой народ так же, – рискнул напомнить он мне.

– Уже нет, – вздохнула я. – Я нежно люблю Эдонию времён моей юности. С теплом вспоминаю то время, когда мы вместе учились в Академии. Но, откровенно говоря, в Фиаре мне жилось… не то чтобы сильно лучше? Хотя, чего уж там! Быть королевой в разы приятнее, чем выносить помои за клиентами в борделе. Фиар – моё будущее и здесь будущее моих детей.