Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 109 (всего у книги 349 страниц)

Уже в пути Сантрэн сообщила мне, что к Сестрам и своим подругам в Светлый Храм я больше не вернусь. Мы направлялись в Чеарэт. Туда, где живут всемогущественные, сиятельные Чеаррэ.

Лошади неслись вперед.

Глава 12
ЭЛЛОИССЕНТ

Тяжелые тени, лежащие у подножия гор, дремучие леса Фиара с глубокими чёрными озерами, зловонными болотами, полными гнилостных испарений – всё осталось позади. Взгляд радовался светлому ситцевому пейзажу. Бескрайние поля уходили в край неба, долины перемежевывались перелесками.

Дом возник из ниоткуда, выплыл, словно материализовался. Незатейливая красота края сменилось иной картинкой, пожалуй, даже перенасыщенной красками. Благоухали пышные бутоны, били струи фонтанов, летали невиданные яркие диковинные птицы.

К дворцу вели высокие террасы, соединенные беломраморными ступенями. Их сторожили вековые деревья.

Это был воплотившийся рай. Совершенство окружающей действительности производило ошеломляющее впечатление.

– Этот дом наше сердце, Одиффэ, – проникновенно сказала Сантрэн.

Прихожая в Чеарэте создавалась, видимо, по контрасту с Чеарэтовским парком. В стены, облицованные мерцающим черным мрамором, вмуровали мифических чудовищ, изрыгающих пламя.

Одна комната в этом дворце была больше другой. В помещениях при желании можно было устраивать конные гонки. Полом служил камень, меняющий цвет в зависимости от освещения, стены – из непрозрачного хрусталя. Стоило приблизиться к ним, как возникал дверной проем. Этакая заколдованная карусель зачарованных дверей.

В продуманно-хаотичном беспорядке по залам разбросали кушетки, кресла с высокими спинками, пуфы. Декорацию дополняли туалетные столики, на которых высокомерно расположились кувшинчики, графинчики, баночки, фужеры и прочие стеклянные безделушки, заполненные жидкостями.

Стоило нам с Сантрэн войти, как все разговоры стихли. Так по мановению палочки дирижера умолкает хор. Так, сопровождаемые настороженным молчанием, Сантрэн и я неторопливо шествовали вдольд – л – и – н – н – о – г – о – п – р – е – д – л – и – н – н – о – г – о стола.

Лица Чеаррэ, виделись мне размытыми пятнами.

Взгляд невольно отмечал белоснежную, жесткую от крахмала, скатерть. Сервировку стола, сдержанную и утонченную, составленную по самым строгим канонам этикета. Одновременно свидетельствующую как о хорошем вкусе челядинцев, так и о материальном благополучии хозяев.

– Дорогие мои, – пробился к сознанию звенящий, кристально чистый голос Сантрэн. – Позвольте представить вам Одиффэ Чеаррэ, мою дочь.

Я присела в заученном до автоматизма реверансе. Изо всех сил старалась не горбиться и не опускать глаз, чувствуя на себя вопросительные, недоумевающие, любопытные взгляды.

Мощная как порывы урагана, ментальная семейная магия сотнями холодных иголочек колола мозг. Даже виски заломило.

Звучавшие голоса сливались в нестройную музыку. Женский смех. Тихий меланхоличный мужской голос. Журчание переливаемого из пузатой темной бутылки в мерцающий хрусталь вина. Сияние свечей в высоких канделябрах. Отраженный блеск. Подчеркнутая ненатуральная радость. Давящая на нервы, подавляющая роскошь.

– Ты не ешь? – лицо Сантрэн оставалось бесстрастным. – Попробуй. Мясо великолепно.

Усилием воли заставив себя взять нож и отрезав кусочек от куска, лежащего на тарелке, я обнаружила, что это нечто весьма напоминает резинового кроуйли. И отодвинула от себя тарелку.

Чеаррэ, было много.

Все они, без исключения, были красивы. Настолько красивы, что создавалось впечатление, будто их племя искусственно выводилось с целью утолять потребность в прекрасном у других существ. Все, как один, имели точеные, правильные черты лица; огромные яркие глаза; насмешливые губы, высокие скулы, водопад струящихся волос.

Создавалось впечатление бесконечного исполнения одной и той же музыкальной темы. Словно, нарисовав прекрасный образ, пленившись им, Двуликие снимали и снимали копии, заполняя Чеарэт, Бэртон – Рив, Эдонию.

Взгляд невольно задержался на черноволосом юноше с фарфорово-бледным лицом. Старый знакомый? Юный любовник мертвой Гиэнсэтэ!

С нашей последней встречи локоны его отрасли, превратившись в пышную, вызывающе роскошную шевелюру.

Эллоиссент ответил мне долгим, пристальным, заинтересованным взглядом.

Я тогда ещё не знала, что также он смотрит на любую, мало-мальски смазливую особу женского пола.

После ужина молодежь перешла в музыкальную залу. Центральное место здесь, естественно, по праву принадлежало роялю. Большому, белому, с перламутровыми клавишами. Его сторожили, взяв в круговую оборону, высокие, полукруглые окна, куда с любопытством заглядывала многоглазая звёздная ночь.

В отличие от меня, ночи идея послушать музыку, кажется, нравилась? Она клубочком свернулась в тени мягких диванов, распласталась по пушистым ворсистым коврам. Оживляла огромные картины. Таилась. Прислушивалась. Внимала.

Утомленная дорогой и всеобщим любопытством, оправданным, но малоприятным я, перешагнув низкий подоконник, очутилась на галерее, увитой алыми розами.

Три луны ярко сияли с неба. Зеленый, серебряный и сиренево-розоватый цвет, переплетаясь, сливались в нечто феерическое, невообразимое, тревожащее и прекрасное одновременно.

Сев на ступени, я устремила взгляд в яркое разноцветье.

– Красивая ночь.

Мягкий тенор окутывал плечи кашемировой шалью.

Светлый костюм юноши, прислонившегося к колонне, мерцал, подобно крыльям бабочек. Завитки волос спадали на лоб, придавая облику отчаянно-дерзкое обаяние.

– Простите? – высокомерно отодвинулась я, стремясь за надменностью скрыть растерянность.

– Я говорю, – приподняв стрельчатые брови, повторил Эллоиссент, – ночь сегодня красивая.

– Красивая.

Пришлось согласиться с очевидным.

– Вам понравился дом?

– Понравился.

Я, как всегда была само красноречие. Но что поделать? Я так и не научилась вести светские беседы.

Эллоиссент тихо хмыкнул.

– Ты со всеми так разговорчива, кузина? Или я чем-то успел тебя прогневить?

– Боюсь, что со всеми, – вздохнула я.

Он остановился рядом и, положив руки на перила, облокотился на них.

– Ты произвела фурор.

Я смерила его удивлённым взглядом.

– Я?

– Ты, – кивнул он всё с той же улыбкой, что казалось мне тогда ужасно загадочной. – В Чеарэте редко появляются новые лица в столь почти что зрелом возрасте. Незаконнорожденные у нас случаются, тут ты не исключение. Как без них при нашей-то семейной склонности к различным эскападам? Но ты дочь Сантрэн. И огненный маг.

– Что удивительного в последнем?

– Тебе не говорили? У Чеаррэ профилирующая стихия вода, случается, что ветер. Но огненных среди нас не бывает. Каким был твой отец?

– Не знаю. Я его никогда не видела, – ответила я, смерив собеседника прохладным взглядом. – А это нормально задавать столь бестактные вопросы.

– Ну мы же родственники? – засмеялся он.

Я веселье не поддержала.

– Ну ладно. Это, наверное, и вправду ужасно бестактно? Но ведь интересно, что за мужчина мог вскружить нашей Сантрэн голову настолько, чтобы подарить ей такую красавицу как ты? Да к тому же передать тебе огненный дар вопреки нашей стихии? Должно быть, он был примечательным человеком.

– Вряд ли, – покачала я головой.

– А ещё ты первая рыжая в нашем роду, – ухмыльнулся Эллоиссент мне в лицо.

– Я не рыжая! – возмутилась я.

– Правда? Ну, нет так нет. Как скажешь. Даже если сказанное твоими прелестными устами противоречит очевидности.

– Прелестными? – повторила я.

Взгляд мой задержался на его губах, на вид полных, упругих и твёрдых.

Заметив, что он перехватил мой взгляд, я с досадой почувствовала, что краснею.

Эллоиссент снова усмехнулся:

– А знаешь, ведь для того, чтобы лучше узнать друг друга, иногда необязательно вести долгие разговоры? Я знаю способ лучше.

Губы юноши, алые и чуткие, дрожали в подначивающей улыбке.

– Нет, – тряхнула я головой.

Но в следующее мгновение оказалась вынуждена сдать доминирующие позиции, попав в горячее кольцо его рук.

Это был первый мой поцелуй. К радости моей, он оказался упоительно сладким.

Горький аромат дорогого парфюма окутывал, как облако и тонко обольщал.

Опыт и темперамент Эллоиссента выбивали почву из-под ног, заставляя тело пылать, а дух – томиться по ещё ни разу не пережитому, но уже влекущему.

Видимая мальчишечья хрупкость оказалась иллюзорной. Тело у Эллоиссента было тренированным, поджарым и гибким, словно сплетенным из тугих веревок.

Голова закружилась и, начав задыхаться, я разомкнула объятия. Подняв глаза, я в упор смотрела ему в лицо, снизу – вверх.

Оно было по-настоящему красивым.

Красивый мужчина – красивый, а не привлекательный, – явление противоестественное. В красоте Эллоиссента вообще не было изъянов. Правильность черт не портилась слащавостью, слабым подбородком или излишней мягкостью выражения. В ярких глазах светился острый ум. В складке губ, жесткой, упрямой, чуть насмешливой, читалась любовь к авантюрным. Надменная посадка головы, гордый разворот плеч, густая грива волос, непокорно спадающая на высокий лоб, лепные скулы – всё в нём было совершенно.

– Кузина Одиффэ…

От одного его голоса кожа покрылась мурашками.

– Ты сводишь меня с ума.

Я не успела ничего ответить и слава Двуликим. Сказать какую-нибудь глупость не хотелось, а для острот в голове было слишком много тумана.

– Эллоиссент? – окликнул незнакомый голос. – Эл! Тебя ищут. Тётушка Сантрэн желает побеседовать, узнать получше о вашей поездке с Заколаром в Солёный Город. И я бы на твоём месте не стал заставлять её ждать.

– Уже иду, – нехотя откликнулся Эллоиссент. – До встречи, – коротко пожал он мне на прощание руку.

– До встречи, – едва слышно выдохнула я.

Несколько восхитительно-коротких мгновений мы с ним глядели друг другу в глаза. При этом мир казался полным красок, запахов, звуков.

А потом он отвернулся и ушёл, оставляя меня в одиночестве грезить в лунном сиянии.

Глава 13
РОДСТВЕННИКИ

После ванны я закуталась в уютный тёплый халат. Забравшись с ногами в удобное кресло раскрыла книгу, собираясь предаться чтению. Том был тяжёлый, в красивом красном переплёте с золотым теснением.

«Легенды о Сотворении Мира», – гласило название.

 
«И Пустыня вокруг была!
Не на Земле, а на Небе.
Не было в мире Мрака.
Не было Света в нём
Не было Чувства, Мысли —
Это и стало Злом.
 
 
Зло Пустотой называлось,
Коль имело женщин лицо.
Хаосом нарекалось
Коль в лике мужчины жило.
 
 
Но взорвалась однажды
Бездна. Сто тысяч огней
Вспыхнуло. Стало Миром.
Мир – народил детей.
 
 
Мир самым первым Богом
Стал, озаряя Тьму.
Тьма покорилась Богу
И отдалась Ему.
 

Мне это показалось полным бредом, но я продолжала читать дальше:

«Вселенная многогранна. Смерти нет. Есть грань перехода из вещества в энергию. Энергия первична по отношению к материи.

Творец есть чистая энергия. Он не разделяется на Добро и Зло, ибо Бог есть Добро и не знает Зла.

Чтобы началось движение, необходим предмет и причина. Творец для начала движения создал человека и дал ему стремление искать Бога. Чтобы заставить Человека искать Творца, Бог оставил частицу Пустоты в сотворенном мире – Зло.

Чтобы видеть и разделять Зло от Добра, Творец создал воплощающих их в себя Свет и Тьму, ангелов и демонов.

Ангелы следят за соблюдением законов, обеспечивая возмездие, поддерживая справедливость и равновесие во Вселенной.

Демоны держат под контролем бесов. Они же ответственны за появление искушений, противясь или подчиняясь которым, человек определяет себе место во Вселенной.

Между ангелами и демонами находятся существа, что держат разделы между мирами, делая переход рубежей невозможным – хранители. Когда Хранители проходят процесс воплощения, миры, хранимые ими, уязвимы. Это время кармических узлов».

У меня в глазах замелькало от этих многочисленных «чтобы-чтобы» и я перевернула несколько страниц.

«Любая Стихия поддаётся распаду и заражению. Загнивает вода, несут болезненные миазмы ветра, хранят заразу земли, теряя плодородие и поддаваясь коррозии.

Огонь заразить нельзя. Поэтому Конец Времён придёт Огненным Смерчем.

Огнем миры начинаются – в огне сгорают.

Когда придёт Хранительница Литуэль, Мир-Трёх-Лун станет воплощенной Бездной».

В дверь постучали.

Оказалось, родственникам (родственницам) не спалось. Кузина Астарэль (яркая брюнетка) и кузина Сиэлла (нежная блондинка) пришли ко мне с жестом доброй воли.

– Мы планируем завтра поехать на пикник. Здесь неподалёку есть очень живописные развалины. Хочешь с нами? – спросила блондинка. – Погуляем, посмотрим на окрестности. Может быть погадаем – зададим духам пару вопросов.

– О чём гадать? – пожала плечами я.

Девушки переглянулись:

– О будущем. О любви. Даже если тебе не то, не другое тебе ни интересно – старинные развалины всегда любопытны сами по себе.

Я согласилась. Как-никак, с роднёй нужно налаживать отношения.

* * *

Утро выдалось солнечным, но воздух ещё не прогрелся. Бодрящий воздух румянил щёки. Предписанные этикетом туалеты, столь эффектно-элегантные, не спасали от зловредного ветерка, задувающего с севера.

Мы с радостью забрались в карету.

Дорога гладкой лентой стелилась под ноги, пробегая мимо подлеска. Большая часть деревьев в нём уже успела покрыться зелёной лиственной дымкой. Дикие низкие яблони поймали в узловатые ветви ароматное белое облачко цвета. Теперь цветочная фата дрожала под порывами ветра. Особо пугливые лепестки сдаваясь, падали в острые пики сухостойника.

Тонкая тропинка, вьющаяся между молоденьких березок, вывела нас к одичавшим кустам алых рододендронов и густо разросшейся крапиве, окружавших останки древних развалин.

Судить, на что строение было похоже изначально, было трудно – здание разрушилось до основания.

– Войдём в подземелье? – предложила Астарэль.

Достав из ридикюля тонко заточенный стилет, девушка принялась чертить круг на земле. Закончив, несколько раз обошла фигуру по ходу солнца, нараспев произнося неизвестное мне заклинание.

Запел ветер. Чувствовалось как воздух сгущается, наполняясь электрическими зарядами. Сверху, снизу, со всех сторон, – ритмично, гулко, загрохотали барабаны.

А спустя мгновение у наших ног образовался зияющий чернотой провал.

– Вход в курган, – прокомментировала Астарэль.

Лестница, по которой мы спустились, закончилась быстро. Пахло плесенью и гнилью. Оранжевая сфера над моей ладонью светилась тускло, почти не давая света.

Сверху посыпались мелкие комья земли. Вход, через который мы вошли.

– Что происходит? – испуганно пискнула Сиэлла. – Такого никогда случалось!

Словно в ответ на её голос из темноты что-то зашептало и задышало.

Не сговариваясь, мы с Астрэль одновременно ударили огнем и водой. Соединившись, две враждебные стихии превратились в густой пар, лишив нас возможности видеть да, вдобавок, угрожая обжечь.

Пламя упрямо расходилось от пальцев, растекаясь по воздуху.

Какая-то бескостная потусторонняя нечисть принялась кататься по полу, стремясь зарыться в землю. На миг пространство превратилось в сверкающий, переливающийся огнями, тоннель. Потом всё стихло.

– Что это было?

– Понятия не имею, – отозвалась Астарэль. – Мы приходили сюда раньше много раз. Тут всегда было чисто.

– Давайте лучше обсудим, как выбраться отсюда? – предложила я.

Астраэль нахмурила белый лобик, изображая мыслительный процесс. Потом изрекла:

– В нашей ситуации проще всего было бы создать портал переноса.

– Умеешь? Создавай.

– Но до сих мы разбирали эту магию только в теории. Никто из нас на практике порталы не строил, – пояснила Сиэлла. – Это сложный и опасный процесс. Суть перенос в том, что тело распадается на частицы в одном месте, чтобы собраться заново в другом. Малейшая ошибка и, в лучшем случае, из тебя выйдет косая, хромая уродища. В худшем – очнешься фаршем.

– В худшем вообще не очнёшься, – подытожила Астарэль.

Повздыхав, она всё же принялась чертить новые сферические круги.

– Боюсь, придется использовать магию крови.

– Магию крови? – возмутилась Сиэлла. – Но это относится к разряду Черной магии.

– А что поделать? – пожала плечами Астарэль. – Придётся рискнуть.

Через несколько секунд мы втроем кропотливо капали кровью на прорисованные линии. Старательно, как первоклассники, выводящие в прописях первые закорючки-крючочки.

Как только мы встали в центр начерченной геометрической фигуры, круги вспыхнули ярким синим светом.

Затем раздался взрыв, оглушительный и громкий. И мы словно полетели куда-то. А может быть, начали падать. Специфические ощущения.

Я пришла в себя от ощущения покалывания в ладонях – под руками был ворс дорогого обассадийского ковра. Спустя мгновение пришло понимание, что я стою на коленях, попирая золотистые медальоны и алые розочки, а за моей спиной безбожно чертыхается Астарэль.

Поднявшись на ноги, я пришла к печальному осознанию что, обильно измазанная грязью и копотью, с колтуном вместо волос, в лохмотьях вместо платья, – словом, перещеголявшая бы на конкурсе уродов самое причудливое огородное пугало, я предстала прямиком под светлые, ясные, насмешливые очи Эллоиссента Чеаррэ.

Бездна!

Рядом, кряхтя и постанывая, принимали вертикальное положение злополучные подруги по несчастью.

Такие же нарядные, как я.

При виде моего эскорта Эллоиссент поспешил завернуться в пышный халат, пряча красивую наготу от нежданно-негаданно нагрянувших сестричек.

Целомудренный вид он пытался принять тщетно, картину слишком портили голые грудастые красотки. Вид трясущихся белых ягодиц отчего-то вызвал во мне приступ неконтролируемой агрессии.

Взмах рукой – и золотисто-алые тряпки балдахина полыхнули, стекая сверху искристым огненным дождем. Ещё взмах и кожу проституток украсили дымящиеся ожоги. Волосы шлюх задымились и в воздухе распространился запах паленой шерсти.

В следующую же секунду ударом водяной струи меня опрокинуло на пол. Элоиссент героически выступил вперед, закрывая собой своих отчаянно визжащих дам.

Герой? Хм-м! Проверим?

Мои огненные бичи ударили по противнику.

Вода, хлынувшая из воздуха, рассеялась веером мелких брызг, сложилась в синий упругий хлыст, раскрутившийся навстречу моему, огненному.

Хлыст Эллоиссента перехватил мой бич прямо в воздухе. На мгновение две стихии сошлись и слились, в другое рассыпались: один – огненными искрами, второй – каплями воды.

Эллоиссент словно играючи отразил мою атаку, что меня разозлило ещё сильнее.

Сделав ложный выпад, я вновь ударила столь стремительно, что противник не успел ни закрыться, ни увернуться. Огонь кольцами обвился вокруг его тела, танцуя на обнажённых участках кожи.

Эллоиссент бросился вперед и сбил меня с ног.

Мы покатились, по полу, схватившись, как два зверя. Я в попытке отбиться, он – в попытке меня удержать.

Наконец Эллоиссенту удалось положить меня на обе лопатки.

Я чувствовала его на себе вес его горячего, трепещущего тела. Алые губы оказались в опасной близости, лишая меня разума.

– Какого чёрта?! – тихо рыкнул он на меня. – Что ты творишь?

Я услышала вкус его боли. Зверь во мне радостно заурчал в предвкушении удовольствия.

Так, наверное, чувствует себя тигр, держа в когтях лань и собираясь её разорвать. Нежная, упругая плоть, с мягким звуком расходилась под руками, кровь била горячим фонтаном.

Водные брызги, ударили в лицо. Прохлада отрезвила. Я, с удивлением смотрела на собственные окровавленные руки.

– И что это было?

Слова Эллоиссенту давались с явным трудом.

– А ты горячая штучка, – выдохнул он, поднимаясь и помогая подняться на ноги мне. – Кто-нибудь объяснит, что происходит? – обратился он уже к кузинам. – Как вы здесь очутились? Я не ожидал визитов и наивно предполагал, что могу располагать своим временем. Вы врываетесь, устраиваете погром! Едва не убиваете бедных девушек, повинных разве в том, что хорошо выполняют свою работу…

Мы с Астрэль фыркнули с насмешливым раздражением почти одновременно.

Эллоиссент с вызовом, холодно поглядел в мою сторону. Я в ответ брезгливо поджала губы.

– Теперь-то мы точно знаем, Эл, какой практикой ты загружен. Уверена, тётя Сантрэн тоже будет рада узнать об этом.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Астарэль, но мне, кажется, или у вас действительно неприятности? – парировал Эллоиссенс.

В этот самый момент голые девицы, спрятавшиеся под балдахин кровати, сочли момент подходящим чтобы оттуда выбраться.

Перехватив мой взгляд, Эллоиссент очень мило покраснел. Кстати, ему это идёт.

– Красавицы, – сказал он своим проституткам, – на сегодня наше свидание закончилось. Возьмите за труды и забудьте всё то, чему стали свидетелями.

В пухлые жадные девчачьи лапки полетели увесистые кошели со звонко поющей монетой. После чего девицы мигом испарились.

– Ну, дорогие? – повернулся Эллоиссент к нам. – Кто из вас окажет мне посильную помощь в перевязке? Может быть ты, Одиффэ?

Наши взгляды снова встретились.

В глазах Эллоиссента светилась дерзкая провокация, вызов.

Я отказалась под тем предлогом, что не умею лечить людей. Могу только калечить их.

– Ладно, черт с тобой! – прошипела Астрэль. – Давай сюда бинты! Перевяжу, чтобы в глаза не бросалось, чем ты тут развлекался, пока чуть концы не отдал.

– Я развлекался? – засмеялся Эллоиссент. – Кстати, девочки…

Эллоиссент поморщился. Видимо, сестра милосердия из Астарэль была неважная.

– Давайте договоримся? Вы не расскажее Сантрэн где и с кем меня нашли, а я промолчу о том, как вы применяете пространственные порталы. Я вообще о них ничего не скажу. Даже вскользь упоминать не буду. Ладно?

* * *

Разбрасывая по кабинету зеленые молнии пронзительных взглядов, гневно сведя брови, Хранительница Клана вполне сносно имитировала гнев.

Впрочем, я не исключаю того факта, что Сантрэн злилась вполне искренне.

Она принялась орать на нас сразу же, как закрылась дверь. не давая возможности любопытным прислушаться к намечающемуся скандалу.

– Отвечайте, кому из вас в голову пришла светлая идея отправиться в склеп? Зачем понесло вас в эту трухлявую вековую пыль?

Сантрэн прошлась перед нами, как генерал перед новобранцами.

– Что молчите? Я слушаю!

– Мы не хотели ничего плохого, тетушка, – робко подала голос Сиэлла. – Мы только хотели погадать, и…

Умению держать паузу у Сантрэн могли бы учиться лучшие политики и актеры:

– Вы хотели погадать?

Масленым голосом протянула Сантрэн.

– Я правильно вас поняла? Ну и? У кого собирались выпытывать судьбу и сердечные тайны? У полуразложившейся органической массы с полным набором клыков и когтей без крупицы разума? Так?

Сиэлла опустила ресницы.

– Я поражаюсь вашей глупости. Двуликие! За что такое наказание? – презрительно передёрнула плечами Сантрэн. – С чего вы взяли, что у вас хватит мозгов выпутаться живыми и невредимыми из этой нелепой передряги? Рисковать разумно, а в ряде случае даже и неразумно, но ради цели – это одно. Это я могу понять, принять, одобрить! Но вот так, нелепо, отправляться в качестве жеста добровольной воли на закуску трупам? Увольте!

Возразить оказалось категорически нечего.

– Каждая из вас получит наказание, – внезапно успокоившись, закончила Сантрэн. – А теперь ступайте вон.

* * *

Что должна чувствовать девица, осознав, что постель её занята молодым человеком, прекрасным до неприличия? Смущение? Робость? Радость?

Я ощутила глухое недовольство.

– Что ты тут делаешь? – скрестила я руки на груди.

– Зашёл извиниться, – мягко прозвучало в ответ.

– Извиниться? За что тебе передо мной извиняться, Эллоиссент?

– Можно просто Эл. А насчёт того, за что?.. Да за всё. Ты не должна была этого видеть. Я обидел тебя, я понял. Но я этого не хотел. Эти девушки – они ничего не значат.

Я холодно смотрела на Эллоиссента, с неприязнью раздумывая о том, что, если бы, не дай бог, оказалась в его объятиях, это бы тоже ничего не значило?

– А что значит? – мой голос звучал глухо и отрывисто.

– Наше многообещающе знакомство много значит. Диалог с тобой, кузина, много значит. Он обещает быть очень интересным.

– Интересным? Что ты имеешь ввиду?

Эллоиссент улыбнулся:

– Мне так понравился аванс, что ты дала мне в галерее. Понравился наш сегодняшний поединок. Люблю жесткие игры. А ты?

– Не знаю. Мне кажется, что не очень.

– Думаю, ты себя недооцениваешь. Большинство женщин кровь отвращает, боль – пугает. А тебе нет. Я тоже люблю боль.

– Любишь боль? Это как? Что может быть приятного в боли? – брезгливо скривилась я.

– Не нужно делать такого лица. Знаешь, в мире существует немного вещей, способных лишить людей самоконтроля. Наслаждение и боль к ним как раз и относится. Они в равной степени заставляют забываться. Тебе, я чувствовал это, я знаю, нравится причинять боль, мне нравится её принимать. Мы могли бы стать идеальной парой.

– Таким обходным маневром ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? – возмутилась я. – Осмеливаешься мне такое предложить прямо в лицо? После утренней сцены? Я уже не говорю о кровосмешении.

– Кровосмешении? – удивился Эллоиссент. – О чём ты говоришь? Мы с тобой родня дальняя. Чеаррэ живут долго, да и плодятся так часто, что нелегко разобраться кто кому и кем приходится. Не считая особых случаев, мы легко доживаем до пятисот лет, сохраняя при этом молодость, красоту и репродуктивные функции. У любого из Чеаррэ такое количество родственников, что подчас мы даже не знаем друг друга в лицо. Так о каком кровосмешении может идти речь? Что плохого в том, что мы пытаемся найти равного среди равных?

– Другие люди, выходит, нам не ровня? – насмешливо вопросила я, несколько уязвлённая его словами.

– Нет, не ровня. Они – другие. Они прогорают, как свеча – так быстро, что проследить не успеешь. Ты же знаешь, как мы действуем на смертных? Иссушаем их души, пресыщаясь прежде, чем игра успевает по-настоящему нас увлечь. Мы для них как смертельный яд. Они для нас, как мотылек для пламени – пылинки, прогорающие не запоминаясь. Думаю, любить друг друга для нас вовсе не порок – это жизненная необходимость. Инстинкт выживания, если хочешь.

– То есть, если бы я не была Чеаррэ, ты бы сегодня сюда не пришёл?

Он поглядел на меня с явным недоумением:

– Ты делаешь странные выводы, Одиффэ.

– Я делаю правильные выводы, Эллоиссент. Знаешь, что? Ты до тошноты самоуверенный тип. И нечего тут стоять, играть бровями и ухмыляться. Давай-ка, убирайся из моей комнаты.

Толкнула я его в плечо, понуждая продвинуться к двери.

– Ладно, – согласился он с улыбкой. – Сегодня пусть будет по-твоему. Но мы ещё вернёмся к этой теме. Когда ты немного повзрослеешь, кузина. А пока – спокойной ночи, Одиффэ.

Губы Эллоиссента на миг согрели мягким прикосновением мой лоб.

В следующее мгновение я оказалась в полном одиночестве со смутным чувством разочарования в душе.

Бедные мужчины! Как сложно им бывает угодить нам, если мы сами-то не в состоянии разобраться с собственными желаниями?