Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 295 (всего у книги 349 страниц)

Глава 17. Прошлое. О том, как оживили механического зверя

– Да чтоб тебя, – проворчал Карл, опуская прямо на очередной чертёж шкварчащую сковороду с яичницей. – Окочуриться решил прям тут, что ли, а я потом думай, куда деть тело да что Эдгарду сказать. Это у тебя сажа под глазами или тёмные круги? Выглядит мерзко.

Птица бродила тут же по столу, на день её выпускали из клетки. Увидев яичницу, немедленно заинтересовалась, попробовала на вкус.

– Кыш! – взмахнул руками Карл. – Зерна и рыбы тебе мало, что ли, тварь прожорливая?

– Мерзкий, – привычно ответил ворон, примерился и клюнул желток ещё раз.

Ковар потянул чертёж в сторону, пытаясь его спасти от сковороды и птичьих лап. Ворон потерял равновесие, захлопал крыльями, отскочил. Усевшись на край стола, нахохлился обиженно.

– Эх, – уныло сказал он голосом Ковара. – Как там Грета? Думаешь, у неё всё хорошо?

– Не лучшего ты выбрал собеседника, чтобы обсуждать любовные дела, я так тебе скажу, – сообщил Карл, пока хвостатый, пряча глаза от смущения, пытался загнать ворона в клетку. – Ешь лучше давай, пока не остыло. А то у тебя все кости пересчитать можно.

И уже от порога бросил ехидно:

– Грета? Надо же, какое необычное имя для хвостатой.

– Не твоё дело, – буркнул Ковар, принимаясь за еду.

При первом же визите Эдгарда Карл не утерпел и спросил:

– Ну и как же там Грета, не знаешь?

Хвостатый от стыда удрал в мастерскую и ничего не слышал, но Карл потом передал: живёт с отцом, уезжать отказалась. Не насмехался, и на том спасибо.

Каверза прижилась у них. Сидела тихо, убирала дом и двор, при любом шуме пряталась. Носила платья, которые хоть и шились на кого-то невысокого, всё равно болтались на ней до земли. Откуда у него женские платья, Карл не сказал.

Он отдал гостье комнату, которую прежде занимал, а сам перебрался к хвостатому – тот всё равно в мастерской, считай, дневал и ночевал.

По утрам у девчонки вошло в привычку, не открыв ещё толком глаза, заходить в сарай к Ковару и крепко его обнимать. Гнать её было неловко, а она могла так простоять и пять, и десять минут. И каждый раз вроде что-то порывалась сказать, но не решалась.

– Ты чего? – спросил наконец Ковар. – Случилось что? Может, помощь какая нужна?

– Да нет, я так… А можно… нет, ничего.

И не утерпела, выпалила:

– А можно, ты будешь как будто моим старшим братишкой? Пожалуйста!

– Эту просьбу мне несложно выполнить… сестрёнка, – усмехнулся хвостатый.

– Правда? Спасибо, спасибо!

Так он и стал для девчонки с того дня – братишкой. То и дело звенел её голосок: «Карл, дай мне чайник, братишке отнесу», «Что-то братишка хмурый – с машиной вашей не ладится?», «Чего разорался? Братишка ночь не спал!».

Карл раздобыл у старьёвщика потрёпанные учебники, хвостатый упросил, и Каверза училась читать и писать. Иногда мастера находили накарябанные ею буквы на чертежах.

Немного позже на боку дома обнаружилась надпись углём: «Кар мерский». Ковар ожидал всякого, но не того, что хозяин заключит надпись в рамочку и снабдит козырьком от дождя. Не иначе был в тот день не в себе.

Но охотнее всего Каверза возилась с вороном – чистила клетку, подсыпала зерно, выпрашивала у Карла рыбу и мясо, хотя тот и ворчал, что птица сама себе сможет добыть пропитание, если уж ей что не по вкусу.

А однажды вечером девчонка села на порог, достала губную гармошку и наиграла пару нот – и вдруг ворон запел. Да как! Ни хвостатый, ни Карл прежде такого не слыхали. Мастера не могли понять, кто за кем повторяет, но у девчонки и птицы выходила будто бы одна мелодия, лишь иногда они немного сбивались.

– Замечательный концерт, – сказал позже Карл, – но надо бы устраивать такие пореже, да за запертыми дверями. Не ровен час, услышит кто.

И ещё одно случилось, о чём наверняка долго судачили и в городе Шестерни, и в соседних, поскольку даже Эдгард упоминал, когда заехал с визитом. Серебристо-серая механическая повозка, повод гордости владельца, вдруг взяла да и взорвалась среди ночи. Подобных щегольских экипажей не было ещё ни у кого – блестящих, изящных, без дверей, чтобы наряд водителя могли разглядеть во всех деталях. Только-только налаживалось производство, и на самой первой модели ездил сын владельца завода, чтобы показать товар лицом, и вдруг такая беда. Хорошо ещё, никто не пострадал.

Набралось уже много желающих приобрести подобный экипаж, но после этого случая люди стали отменять заказы. Владелец завода терпел убытки. Началось долгое расследование, и хвостатый молился Хранительнице, чтобы оно ничем не закончилось.

Потому что именно в тот вечер Карла понесло выпить в город, а незадолго до этого Ковар указал ему на проезжающую повозку. Он узнал и её, и человека, который едва не покалечил Каверзу.

Карл тогда бросил что-то вроде: «Если лезть куда ни попадя, так не удивительно, что нарвёшься на беду, ну и поделом дурёхе». Больше он о том никогда не заговаривал, а хвостатый не решался спросить.

Дни шли, и лето перевалило за середину.

Всё так же время от времени заезжал Эдгард, и хвостатый каждый раз просил его привезти книги, которые здесь не удалось достать.

– Об устройстве экипажей? – переспрашивал торговец. – А зачем тебе? Карл ведь в этом деле мастер, у него бы и спрашивал.

– Он не умеет объяснять.

– Да пень в лесу быстрее меня поймёт, чем этот пустоголовый!

Книги Эдгард, тем не менее, добывал, но дело продвигалось медленно. К концу лета мастера всё ещё бились над двигателем, который должен был, по их задумке, работать на угле или дровах. Однако котёл перегревался, и если в мастерской удавалось вовремя остановить работу устройства, то в полёте могла произойти катастрофа.

Корпус было решено оставить пока деревянным. Из металла собрали только каркас, а для более сложных работ требовалась другая мастерская, не этот крошечный сарайчик с одной печью, где едва можно развернуться.

Когда работа над летательным аппаратом заходила в тупик, мастера брали паузу.

Карл в такие дни обыкновенно пил, и характер его становился ещё более скверным, лучше с ним было и не заговаривать. Даже глупые куры, углядев блеск бутылки в руке хозяина, спешили прочь, хлопая крыльями. А Каверза в это время жалась к хвостатому – пьяных она отчего-то на дух не переносила.

Впрочем, в любой момент у Карла могло наступить полное прояснение, когда он трезвел за считанные минуты и выдавал новую идею.

Ковар же в свободное время возился с деталями волка, поражаясь, и как только мастер Джереон ухитрился оставить их существование в тайне. Старик разобрал зверя на мелкие части и тщательно вычистил, прежде чем опускать в масло. Но зачем ему было врать, что он переплавил детали, и зачем понадобилось их хранить?

– Значит, думал тебе его отдать, как подрастёшь, – выдвинул версию Карл. – А что не сказал – так любые секреты проще хранить в одиночку. Ты вон и сейчас какой настырный, нос свой всюду суёшь, а по малолетству небось был той ещё занозой. Носился бы со своим зверем и трещал о нём без умолку на всех углах, или пристал бы с просьбами починить, и не учился бы толком. А кончилось бы тем, что о волке прознали, забрали его, а вас казнили. Так что мастер твой умно поступил: отдал тебе волка, выставил за порог, и пусть тебя одного казнят. Надо бы и мне тебя поскорее гнать взашей. Ты ведь не собираешься этого зверя оживлять, когда закончишь?

– Посмотрим, – уклончиво ответил хвостатый. Он собирался.

Некоторые детали требовали выпрямления, и это оказалась самая лёгкая часть работы. Что-то в прошлом нанесло волку страшный удар в левый бок, там всё было разворочено, и Ковар не сразу сообразил, как восстановить. Он долго возился с формами, отливал новые детали и ссорился с Карлом.

– Не для этого тебя мне навязали! – сердился хозяин дома, указывая пальцем на полусобранного волка. – У нас есть другая работа!

– Я всё успеваю, – обыкновенно отвечал на такое хвостатый.

– Только спать не успеваешь и есть! – не утихал Карл. – Жалкий-то какой стал, тощий! Ошибку в расчётах сделал, вот, гляди. Если хочешь себя убить, так просто выйди в поле да пусти пулю в лоб, чего тянуть.

– Где там ошибка? – хмурился Ковар. – Дай-ка я пересчитаю…

– Погоди, погоди, а вот это не мои ли болты ты взял? Из жестяной коробки на второй полке? Да у меня всё под счёт, каждый болтик! Как смел без спроса тащить, ещё и для этакой дрянной работы, ах ты гад хвостатый!.. И горелка не на месте стоит. Тоже брал?!..

– Не кричи на братишку! – неизменно встревала между ними Каверза, сверкая тёмными глазами.

Несмотря ни на что, однажды настал день, когда Ковару больше нечего было делать с волком, кроме как попытаться его завести. В левом боку как раз находился отсек для подачи угля. Неясно только было, что делать потом – следовать за зверем, чтобы вовремя подбросить новую порцию? Или волк к нужному времени вернётся сам? Хвостатый решил, что разберётся позже.

– И думать не смей! – заорал Карл, разгадав намерения своего напарника. – Эта дрянь нас прикончит! Почему я вообще не залил его смолой, пока ты спал? И чего только понадеялся, что тебе мозгов не хватит его собрать…

В конце концов было решено, что испытания пройдут за забором, со стороны пустошей, в тёмное время. Мастера, пыхтя от напряжения, волокли волка по земле.

– Проклятый дохляк, – прошипел сквозь зубы Карл. – Такое чувство, будто я один его тащу.

– Ну так не лезь, – так же сердито ответил хвостатый. – Без тебя справлюсь. Почему у тебя в хозяйстве тележки нет?

– Ещё поучи меня, как хозяйство вести!

Тащить далеко не пришлось – задняя стена сарая, что выходила на пустоши, поднималась. Её специально так устроили, чтобы летательный аппарат легко выкатывался наружу. Было решено запереть двор и приставить лестницу к сараю, чтобы Ковар мог завести волка и немедленно влезть на крышу. Каверза порывалась поглядеть, но ей настрого запретили выходить из дома.

Карл заранее занял место на макушке сарая, чтобы не путаться под ногами, и держал наготове лопату.

– Она тебе зачем? – поинтересовался хвостатый. – Я так думаю, от волка ею не отобьёшься.

– Это чтобы закопать, что от тебя останется, умник, – ответил Карл. – Давай уже, не тяни. А всё же зря мы не привязали зверя.

– Да к чему его тут привязывать? – возразил Ковар.

Затем он опустился на колени, подбросил угля в топку, чиркнул спичкой. Быстро прикрыл заслонку и в два счёта взлетел по лестнице.

Ничего не произошло. Волк всё так же стоял неподвижно, неловко, покривившись из-за отставленной задней лапы. Прошла минута, вторая, но он не шевелился.

Карл хмыкнул, кашлянул, а затем расхохотался на весь двор.

– Эх, ты, горе-мастер! – выдавил он сквозь смех. – А я-то уж испугался, что у тебя и вправду получилось!

– Да это огонь потух, наверное! – сконфуженно произнёс хвостатый. – Я проверю.

Он спустился, подошёл к зверю и открыл заслонку – пламя горело.

– Назад, слышишь? Назад! – заорал Карл на крыше.

Но прежде, чем Ковар успел среагировать, волк встряхнулся и обошёл его одним плавным движением, отрезая от лестницы. Он сразу начал казаться живым, а не грубой металлической поделкой, до того был гибок. Зверь поводил носом, будто принюхиваясь, моргнул глазами, в которых разгоралось алое пламя.

Хвостатый замер. Вспомнил, как в детстве был уверен, что в волке нет злобы. Есть ли в нём сейчас эта уверенность?

– Пошёл! Пошёл! Проваливай! – раздалось со стороны дома, и из окна вылетела сковорода. Она упала на землю недалеко от зверя.

– Каверза, ты ещё куда лезешь! Захлопни окно немедленно! – зарычал Карл. Он спустился на несколько ступенек, метя в волка лопатой.

Зверь обнюхал упавшую сковороду, вновь поглядел на Ковара, будто бы с вопросом. Затем потрусил вдоль забора. Вскоре раздался треск.

– Проклятая скотина! – заорал Карл. – Он забор мне сломал!

Волк добрался до сарая и заскрёб дверь лапой.

Хвостатый осторожно пошёл следом, невзирая на предупреждающие окрики. Карл ругал его на чём свет стоит, и в эти вопли вплетался тревожный голосок Каверзы, но любопытство вело вперёд. И Ковар подошёл к сараю, медленно протянул руку, не сводя глаз со зверя, отвёл створку.

Волк прошмыгнул внутрь, к печи, и с хрустом принялся пожирать уголь из ящика.

От шума проснулся Вольфрам, углядел волка в свете фонаря и страшно всполошился. Даже странно, ведь раньше, в неживом виде, зверь вообще его не волновал.

– Летите, птицы! – закричал ворон незнакомым голосом. – Улетайте, глупые, спасайтесь!

И забился в клетке, и издал нечеловеческий вопль, будто его раздирали на части.

Волк и ухом не повёл, но спустя несколько мгновений в сарай влетела Каверза, напуганная, с огромными глазами на белом, как мел, лице. Она немедленно вцепилась в Ковара, лопоча что-то неразборчивое и давясь слезами.

– Жив? – злобно донеслось от порога. – Всё, поиграли и хватит, отойди, прикончу этого зверя. Это тебе не игрушки!

Волк тем временем наелся и улёгся у огня. Положив морду на лапы, он поглядел искоса на людей и заскулил тихонько.

Хвостатый протянул руку.

– Нет, не трогай его, Карл, – попросил он. – Видишь, я был прав. Он не такой, как другие волки.

– А ты знаешь, что у него в башке? Это сейчас он тихий, а в следующую минуту и броситься может! Зверюга здоровенная и тупая, да ещё и ты, пока чинил, навертел ерунды небось. Гляди вон, девчонку как напугал. А ты иди в дом, непоседа, кому говорили там сидеть и не выходить! Помереть раньше срока спешишь?

– Ладно уж, идёмте в дом все вместе, – сказал хвостатый, подхватывая Каверзу на руки. – Карл, ворона возьми, пусть эту ночь побудет с нами, беспокойный он. А волка здесь оставим – если до утра не сбежит, поглядим, что делать дальше.

И они, оставив вопреки обыкновению створку не прикрытой, погасили фонарь и ушли в дом.

Глава 18. Настоящее. О вороне, найденном экипаже и погоне

Хитринке было не по себе в этом доме и хотелось уйти. Того же мнения, похоже, держался и Прохвост.

– Нет уж, – недоверчиво сказал он, – лучше мы пойдём по своим делам. Похоже, вы с Каверзой друзьями не были, так что о делах её я говорить не стану, да и не делилась она ничем.

– Друзьями, может, и не были, – нахмурился Карл, – да только если она хоть какое-то место в мире может назвать домом, то вот это. А я вроде как вся её семья, только эта паршивка ничего не умеет ценить.

И разглядев, видимо, недоверие на лицах своих случайных гостей, хозяин воскликнул:

– Не верите? Доказать могу!

Протиснувшись мимо Хитринки, он заспешил в комнату и вскоре вернулся, торжествующе размахивая большим листом бумаги.

– Вот, глядите! Прочесть сможете?

Хитринка поглядела на бумагу. Наверху стояли большие красные буквы, ниже красовалось изображение пяти весёлых людей: посередине очень полный, низенький и лысый старик, а позади и по бокам три парня и девушка. У всех в руках какие-то странные предметы. То, что держала девушка, напоминало гитару Каверзы.

– «Труппа дядюшки Шпиндлера», – медленно и важно прочла Марта. Затем перешла к надписям ниже:

– «Уродливый Ганс – труба»… Кто из них уродливый и что с ним было не так?

– Вот этот, – ткнул пальцем в бумагу Карл. – Чисто писаный красавец. Дамы за него дрались, одна даже вроде отравиться пыталась. Чуть не каждое выступление кончалось тем, что его приходилось отбивать от поклонниц. А «уродливый» – это, значит, выдумка такая у них была, чтобы наоборот. Вот этот, Флоренц Криворукий, на самом деле своими пальцами такое вытворял со струнами! Хотел – публика рыдала, будто у каждого родня померла, хотел – все невольно в пляс пускались. Вот только до Каверзы ему было далеко. Вот это она, только здесь сказано «Анни Сквернозвон» – это её имя для выступлений.

Хитринка фыркнула.

– И вовсе не похожа, – сказала она. – Девушка с рисунка и красивей, и моложе.

И тут же пожалела о своих словах. Вот кто за язык тянул, спрашивается?

– Ясное дело, что моложе – этой афише едва ли не десять лет, – ответил Карл. – Каверза тогда была не старше вас. Шестнадцать ей здесь, вроде. Она тогда от счастья чуть не треснула, что её приняли. Это вот с первого выступления. Я со стены снял, когда никто не глядел, а Каверза мне её потом подписала, вот, на обороте.

– «Мерзкому старому Карлу от Каверзы», – с выражением прочитала Марта.

Хитринке не удалось сдержать смешок. Она немедленно ощутила, как щёки покалывает от смущения.

– Труппа дядюшки Шпиндлера? – задумчиво спросил Прохвост. – Где я уже это слышал?

– Ужасная трагедия в труппе дядюшки Шпиндлера! – нараспев произнесла Марта. – Сладкоголосая Эльза умолкла навеки! Театр не скоро отмоют от крови!

– Что? Это когда вы такое слышали? – настороженно спросил Карл.

– Точно, сегодня утром, – припомнила и Хитринка. – Об этом кричал мальчишка на площади. А Каверза сделала вид, будто к ней это не относится.

– Да как же не относится, когда эта паршивка Эльза всё время пыталась её выжить! Эльза – родственница вот этого круглого дурня посередине, не то племянница его жены, не то дочь троюродной сестры, не то внучка тётушки. Таланта ни на грош, и умишка не больше. Так значит, Эльзу кто-то порешил, и Каверза в бегах. Ну, для меня всё ясно.

И Карл, схватившись за голову, принялся мерить шагами коридор.

– Так куда она собиралась, хоть словечко вам сказала? – обернувшись, спросил он. – Хоть намёк? Ну, оглохли вы или онемели?

– Каверза говорила, что держит путь на север, – осторожно сказал Прохвост, – а больше ничего. Но она оставила нам записку на дороге, я сразу не хотел говорить…

– Живо, давай сюда! – протянул руку Карл.

Прохвост вытащил из кармана мятый лист, но ловко отдёрнул его от пальцев Карла.

– Поступим по-другому, – сказал он. – Пусть Марта прочтёт. А то вдруг там что-то важное для нас, а мы не узнаем.

– Да быстрее тогда! – заторопил хозяин. – Читай, девчонка!

Марта важно взяла листок и сперва разгладила его, довольно поглядывая на Карла. Когда тот уже почти вышел из себя, она поднесла бумагу к глазам и начала:

– «Карл, старый ты хрыч…»

Тот немедленно вырвал лист из тонких пальчиков.

– Ой, похоже, письмо было не для нас, – без тени сожаления сказала Марта. – Заметно, что вы с Каверзой и вправду были настоящей семьёй.

– Да что ты понимаешь, девчонка, – задумчиво пробормотал Карл, пробегая взглядом строки. – Ну всё, на милые беседы у меня больше времени нет. Идите, что ли, вправду по своим делам, а мне пора.

– Там точно не было ничего для нас, ни слова? – спросил Прохвост.

Хитринка ясно видела, что он скрывает огорчение. Вот так-то, пусть узнает, какова эта Каверза. Ей самой, Хитринке, она сразу пришлась не по душе. Ясно же, скользкая и себе на уме.

– Ничего, ничего, – подтвердил Карл. – Ну, чего надулся? Раз вы в её делах не замешаны, то вам и лучше держаться подальше. Если не совсем болван, поймёшь.

В это время за окном раздался стук. Что-то стучало и раньше, но негромко, и Хитринка не обращала внимания – мало ли, ставня от ветра там или нечто столь же незначительное. Но сейчас удары посыпались прямо по стеклу.

– Ах, да чтоб тебя! – удивлённо произнёс хозяин и вместо того, чтобы подойти к окну, неожиданно сел. По счастью, не мимо табурета. – Проклятье, да быть не может! Лопни мои глаза, если это не птица! Откройте окно, болваны, чего пялитесь?

Прохвост с усилием потянул щеколду вверх. Не сразу, но она поддалась, створка распахнулась, и серебристо-белое существо с золотой шейкой, стучавшее снаружи, ворвалось на кухню и приземлилось на стол.

– Кар-рл мерзкий, – нежно произнесло оно и потёрлось головой о щёку хозяина дома.

– Смотрите! – закричала Марта, указывая пальцем. – Смотрите, какие у него уродливые, гадкие ноги!

– А какие, по-твоему, должны быть лапы у птиц? – спросил Карл, не отрывая взгляда от этого создания. – Ах, да ты, должно быть, и птиц-то никогда не видела, бедное городское дитя. Если бы у меня ещё жили куры, я бы тебе показал, но сейчас зерно уже на вес золота, не прокормить, так что я их больше не держу, м-да. Так ты жив ещё, пучок перьев! Надо же, столько лет прошло, а ты решил заявиться. Раньше-то чего не прилетал?

– Какой красивый, – сказал Прохвост, наклоняясь к столу. – Даже блестит! Кто он такой?

– Ворон Златого Перелесья, – ответил хозяин. – Раньше, во времена старого мира, такие жили во дворцах. Да вы и не слышали о том, поди.

– Дедушка рассказывал, – припомнила Хитринка. – Говорил, они красиво пели. А этот даже говорить умеет.

– Так у него с ногами всё в порядке? – озадаченно спросила Марта, которую, похоже, больше ничего не интересовало.

– Говорю же, да, или ты не тем местом слушала? Такие и должны быть у птиц. А ты какие хотела, человечьи?

Но девчонка не ответила. Она всё глядела на ворона, хмуря брови, а затем осторожно потрогала пальцем его лапу.

– Вот дела, – почесал в затылке Карл. – То никого целыми неделями, то сразу столько гостей. Ты, Вольфрам, некстати – спешить мне надо. Ну да ладно, прихвачу с собой, а у леса выпущу. Если то, что осталось, ещё можно назвать лесом.

– Ищи Марту, – вдруг произнёс ворон. – Ты должен разыскать Марту.

– Чего? – насмешливо переспросил хозяин дома. – Каверзу, вот кого я должен найти, пока она окончательно не угодила в беду.

– Марту, – отчётливо повторила птица.

Сперва Хитринка подумала, что ей показалось, но тут уже стало ясно, что ворон называет имя девчонки. Хотя почему девчонки? Мало ли других Март на свете.

– Меня? Ты должен найти меня? – с восторгом спросила девочка. – А зачем?

– Тебя? С каких это пор хвостатых стали звать человечьими именами? – спросил Карл, поднимая бровь.

– Да я ведь говорила уже, что никакая я не хвостатая! – обиженно зазвенел голосок. – Вот посмотри, какие у меня глаза. Светлые!

И Марта стянула очки.

– Ой, ну хорошо, хорошо, – отмахнулся Карл. – Будь кем угодно, только не думаю, что ты такая важная персона, чтобы тебя кто искал. Вы все, на улицу, живо! Я спешу, и мне нужно запереть дом.

Было очевидно, что Марта не желает уходить. Она надулась, сложила руки на груди и поглядела на птицу, будто ожидала, что та за неё вступится. Но ворон молчал.

Прохвост тронул девчонку за плечо, вынуждая идти. Карл пошёл первым, чтобы открыть входную дверь, и вдруг отпрянул.

– Проклятье! – прошипел он сквозь зубы. – Снаружи бродит волк!

– Это за нами, – немедленно выдала Марта. – То есть, за мной.

– Ты-то, мелочь, что натворить успела, чтобы за тобой целого волка послали? – не поверил Карл. – Это, видно, за Каверзой.

– Сходила на городской праздник, – мрачно сообщила Марта. – Без разрешения, вот и вся вина.

Карл прищурился и закивал с таким видом, будто ни на грош ей не поверил. И вправду, за одно лишь это никто не станет охотиться на людей. Хитринка с Прохвостом, конечно, знали больше, но поди угадай, можно ли довериться этому Карлу.

– В сарай зашёл, – произнёс хозяин, ещё раз осторожно выглянув наружу. – Наверное, уголь у меня там отыскал и подкрепляется. Один, других я не вижу. Так, парень, давай-ка его запрём.

Обращался он, очевидно, к Прохвосту. Хитринка немедленно возмутилась.

– Даже не вздумай выходить! – выпалила она, цепляясь за рукав названого брата. – Ты ведь не собираешься? Это очень опасно!

– Я осторожно, – сказал он, бережно, но решительно убирая её руку. – Как будем действовать?

– Ты выйди за калитку, обойди вокруг и с той стороны забора опусти стену, – сказал ему Карл. – Там цепь болтается, увидишь, нужно только дёрнуть за неё посильнее, и всё само собой поедет вниз и защёлкнется. Главное, чтобы волк до того не успел тебя заметить и не выбежал прежде, чем этот выход закроется. А я со стороны двора замок навешу.

Хитринка топнула ногой.

– Дурацкий план! – гневно сказала она. – Волк и сам убежит, отчего бы просто не подождать?

– Э, нет, такие звери уже не отстают, если взяли след, – покачал головой Карл. – Если он вправду за вами, то тут и останется, а мы упустим шанс его запереть. А если за Каверзой, его тоже притормозить не мешало бы. Ну, пошли, пошли, пока он не наелся! Парень, ты первый, чтобы мы одновременно с двух концов зашли.

И глупый Прохвост, совершенно не осознающий опасности, отстранил Хитринку с дороги. Не успела она и слова сказать, как он уже пересёк двор и оказался за калиткой. Карл тоже вышел наружу.

– Ну, пока всё идёт хорошо, – сообщила из кухни Марта, занявшая наблюдательный пост у окна, выходившего в сторону пустоши.

Хитринка выглянула во двор. Задняя часть сарая отсюда была не видна, но зато она увидела, как Карл, тихо подкравшись, захлопнул створку и навесил большой замок.

– Молодец, парень! – сказал он, из чего Хитринка заключила, что всё кончилось. – Знать бы ещё, надолго ли зверя удержат эти стены, если он пожелает выйти. Сматываться отсюда нужно, да побыстрее.

Ему-то легко говорить, а им сейчас оставалось только идти пешком по дороге, да ещё и направление толком не было ясно. Зачем только они доверились Каверзе! Шли бы лучше своим путём, нигде не задерживаясь, и не оказались бы в доме у сумасшедшего старика с волком под боком.

– Ладно уж, – сказал Карл Прохвосту, когда тот вернулся. – Ждите меня здесь. Я ненадолго в город, вернусь с экипажем. Останавливаться не стану, но замедлю ход, запрыгнете. В доме возьми ружьё. Ключ держи, запрёте дверь, как увидите, что я подъезжаю. А если волк раньше вырвется, что ж, прячьтесь в доме, но тогда уж вы сами по себе, я сам по себе. Усекли?

Прохвост поймал брякнувшую связку и кивнул. И Карл, покосившись на сарай, вышел на дорогу и торопливым шагом двинул к городу.

– Думаешь, можно ему доверять? – спросила Хитринка. – Может, мы уж лучше сразу сами по себе? То один встречный пытается помочь, то другой, а лучше что-то не становится.

– Нам нужен этот экипаж, – твёрдо сказал Прохвост. – Видишь же, убираться нужно быстро. Тот стражник рассказал, как добраться до Вершины, но по железной дороге ближе не выйдет. Теперь или пешим ходом, или искать, кто подвезёт. Давай-ка скажем Марте, чтобы готовилась, и возьмём ружьё.

Ружьё он протянул Хитринке.

– Я и прикасаться к нему не желаю! – замотала она головой. – А вдруг оно выстрелит? Почему не ты его берёшь?

– Я же понесу гитару, – ответил Прохвост таким тоном, будто общался с кем-то до ужаса непонятливым.

– А-а, гитару, – кивнула Хитринка, прищурившись. – И как только я не сообразила, что нам в пути жизненно необходима эта проклятая гитара! Дай-ка угадаю, для напоминания, что никому нельзя верить?

Они немного поспорили, но в итоге было решено оставить гитару в доме Карла. Раз уж Каверза время от времени здесь появляется, то сможет при необходимости забрать свою вещь. Ружьё Прохвост повесил за плечо, и все они столпились у приоткрытой двери, готовые в любой момент как выбежать наружу, так и рвануть внутрь, если зверь выберется из сарая.

Но волк, по счастью, сидел спокойно. Изнутри не доносилось ни звука.

А ворона Хитринка держала на согнутой руке, и рука уже начала уставать. Марта всё поглаживала перья и хихикала, когда ворон в ответ легонько тянул её за волосы.

– Кто-то едет, – сказал Прохвост. – Давайте наружу на всякий случай, я запру дом.

Когда он прятал ключи в карман, стало видно, что по дороге мчится несколько экипажей: один уже подлетал к дому, а два других на отдалении следовали за ним. Не похоже было, что хоть какой-то собирается замедлить ход.

– Это вряд ли Карл, – произнесла Хитринка, но тут машина резко затормозила, подняв клуб пыли, и из окна выглянул их недавний знакомый.

– Чего копаетесь? Живо! – замахал он рукой.

Два следующих экипажа нагоняли его. Дверца одного распахнулась, и оттуда свесился человек с ружьём, целясь по колёсам.

И они побежали. Прохвост подхватил Марту под мышку, Хитринка одной рукой придерживала торбу, а ворон хлопал крыльями, попадая ей по лицу. Карл распахнул боковую дверцу. Они нырнули туда как попало, свалившись друг на друга, и экипаж рванул с места, подпрыгивая и гремя.

Ворон орал и бил крыльями. Карл тоже что-то кричал, но разобрать было сложно. Хитринка пыталась поджать ноги, потому что ей казалось, они свисают наружу, а дверь экипажа всё ещё была открыта. Ружьё жёстко давило в бок, и удивительно, как ещё не выстрелило.

– Пригнись! – сказал Прохвост ей почти в самое ухо. – Не поднимай голову!

И вслед за этим их осыпало осколками стекла.

Марта сумела пробраться вниз, под сиденье, и потянула ворона к себе. Прохвост перелез через Хитринку и наконец захлопнул болтающуюся дверь.

– Ха-ха, выкусили? – засмеялся Карл и вдруг заложил такой резкий поворот, что Хитринка стукнулась головой о дверь по правому борту. – Думали, сможете меня догнать? Не с тем связались!

Затем он обернулся к своим пассажирам.

– Ну как, живы? Целы? Вот и хорошо. Ещё немного попетляем, а дальше уже поедем спокойно. Этих-то растяп я со следа легко собью, вот только не нагнали бы нас волки.