Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 349 страниц)

Глава 8

Утро встретило меня головной болью. Она теперь была моим частым спутником.

Тело отказывалось подчиняться сознанию, настаивая на том, что, когда вокруг всё настыло и пропиталось влагой; когда по полу, как у себя дома, гуляют сквозняки, а в оконный переплёт лупит косыми струями дождь; когда полумрак воцарился вокруг, словно сумерки будут царить вечность – словом, в такое время выбираться в половину седьмого из-под одеяла настоящее извращение.

Почти за уши я выволокла себя из кровати и отвела в ванную, где меня ждал очередной сюрприз – отсутствие горячей воды. Именно этим, как я теперь поняла, и объяснялся тот факт, что мои соседки тут надолго сегодня не задержались. Нет, с помощью магии я, конечно, догнала температуру воды до нужного градуса, но это совсем не одно и тоже с тем, когда ты просто ныряешь в горячую воду и расслабляешься.

Напрягаясь, удовольствие я получать не умела.

– Что с водой? – хмуро поинтересовалась я у соседок.

– Наверное, генератор сломался, – пожала плечами Камилла.

– Электричество тоже с перебоями, – добавила Амайя.

Вот смысл попадать в сказку, если тебя догоняют обычные коммунальные неурядицы?!

– Не думала, что в царстве магии такое возможно, – посетовала я.

– Директор в больничном крыле, а вся бытовая магия на нём завязана, – разъяснила Амайя ситуацию.

В общем, как я поняла, тут своя экосистема. И в ней, как и всюду, есть свои косяки.

Свет и правда сбоил время от времени. Пока мы добирались до столовой, он несколько раз мигнул, то угасая, то вновь разгораясь над нашими головами.

– Тем, кому предстоит сегодня летать на свежем воздухе, не позавидуешь, – усмехнулся нам Ньют, поздоровавшись.

Вин тоже выглядел непривычно помятым и тусклым.

А вот с красавчиков за соседним столом осенние ветра гламор сдуть не сумели. И Лоуэл, и Адейр выглядели на тысячу баксов: костюмы отутюжены, причёски напомажены.

Что-то тут мода тридцатых голод задержалась?

Лощёные, как коты, настоящие английские денди. И ни одна скотина даже не поздоровалась! Даром, что первый родственничек, а второй клинья весь предыдущий вечер подбивал? Теперь вот смотрят мимо меня, либо так, словно видит в первый раз. Да нет, не в первый – вообще в упор не видит!

Гад!

А ещё – почему меня это так расстраивает? Чего я ожидала? Что Ворон, поднявшись с места, станет мне стул заботливо пододвигать?

После завтрака мы отправились на первое занятие, где предстояло выполнить сложнейшее задание: очередное тестирование повышенной сложности – слияние со своим внутренним зверем.

Началось с медитации. И снова тихий преподавательский голос давал инструкции, а мы, прислушиваясь, искали нужные ниточки-зацепочки, притягивая к себе звериные мыслеформы.

То, что моей стихией оказалась «земля», меня не радовало. Теперь я должна была обернуться либо медведем, либо волком. Если будет медведь, моя магия окажется светлой, если волчица – тёмной. Оставалась ещё слабенькая надежда обернуться в семейный тотем Морелов – кошку.

Кошки, как известно, вмещали в себя и солнце, и луну, и тьму, и свет – пограничное животное.

Первое превращение – настоящее испытание, поэтому полным оно бывает очень редко. И проходит в три этапа. Чтобы студенты не могли навредить ни себе, никому другому, каждого из нас заперли в изолированную камеру.

Согласно инструкции, раздевшись донага, я легла на низкую кушетку, вытягиваясь в струнку. Ни о каком комфортном состоянии речи не шло – сплошное неудобство.

Мало людей со здоровой психикой любит лежать обнажёнными, на белой простыне, в казённой обстановке. Чувствуешь себя беззащитным, уязвимым и замерзающим. Сосредоточиться на чём-то ещё, кроме того, что тебе холодно, что ты совершенно открыт любому взгляду, очень трудно.

Я отдавала себе отчёт, что мои мысли рождены не внешними обстоятельствами, а внутренним состоянием, страхами, фобиями и комплексами. Что я не одна такая. Что нет людей без страхов, без комплексов, как не бывает супер-героев; что несовершенство, как физическое, так и моральное, удел всех людей.

Мы ущербны. Цель нашей жизни – преодолевать самих себя.

Цель урока, судя по всему, сводилась к тому же. Мне предстояло отрешиться от всего – от физического состояния тела, от мыслей о родителях и Лоуэле, и дать выходу первостихийному источнику собственного «я».

Надо мной светилась тусклая лампочка. Стоило сузить глаза, как её ареол расплывался, расходясь в стороны множеством тонких, как паутинка, светящихся лучиков.

Когда их свет сделался непереносимым, я закрыла глаза.

«Очистите свой разум от всех мыслей. Перед вами чистый, пустой лист бумаги».

Очистить от мыслей разум…

Сделать мозг пустым, без единой мысли. Вот попробуйте! Задача не проще, чем решение сложнейшего примера. Мозг всё время что-то транслирует, как бесперебойная станция. Образы. Осмысленные или бессмысленные, мелькают в нём постоянно.

Лица. Обрывки фраз. Шлейфы запахов. Отголоски звуков. Цвета. Символы. Голоса.

Очистить разум – это шагнуть в сон, но не провалиться в него, а остаться в осмысленном состоянии. Как осознанное сновидение.

Во мне мы перестаём чувствовать собственное тело. А здесь его надо изменить. Перестроить.

Я ощутила страх. В некоторых фильмах процесс превращение оборотней показывается болезненным. Вдруг это правда больно? Кроме того, я не желала превращаться в медведя. Слишком громоздко и неэлегантно.

Потом я поймала себя на том, что подобные «мыслительные цепочки» не способствуют возникновению «белого листа бумаги» в моём мозгу и начала процесс сначала.

Как же меня всё это бесило! Всё вокруг. Мои соседи, моё горе, моя родня. И даже Лоуэл.

Особенно – Лоуэл.

Вот если бы можно было дать выход собственной ярости, разорвать своих врагов на части и не пожалеть потом об этом!

Хотя я, конечно же, пожалею. Потому что так делать нельзя. Но вот если бы было можно?..

Я почувствовала тепло. Оно неожиданно наполнило каждую клеточку моего тела. Горячая волна возбуждения, похожего на сексуальное.

Я представляла, как Лоуэл оказывается рядом. Как его пальцы легко скользят по моей гладкой обнажённой коже, мои руки ложатся ему на плечи…

Какого это – почувствовать тяжесть чужого тела? Вторжение в себя чего-то инородного, заполняющего твою пустоту? Будет ли это избавлением и освобождением? Или станет опустошением и обернётся ещё большими кандалами?

Муладхара, нижняя змеевидная чакра, тесно связанная с землёй, отвечающая за выживание, переплетаясь с водной свадхистханой переполняли меня, требуя выхода.

Для обращения в зверя поднимать энергию до высших каналов не требовалось. Нужно лишь правильно распределить то, что уже имелось.

Жар опалял кожу, дразнил её. А вместе с ним приходило и ощущение силы, первобытной и мощной.

Открыв глаза, я поняла, что вижу всё иначе. Мир стал бледнее, более размытым; краски утратили первоначальную чёткость, зато он оброс множеством звуков и запахов.

Я буквально тонула в последних!

В этот момент прозвучал гонг, по которому нужно было вернуться в своё истинное обличье. Я сделала это с неохотой. Мне было бы интересно погулять волком по лесу. Посмотреть, насколько обострятся мои инстинкты. Но в первом перевоплощении задерживаться долго нельзя. Ко всему следует привыкать постепенно.

– Эти превращения, – потряс головой Вин, – после них такое ощущение, будто тебя прокрутили через мясорубку.

– Трудно не согласиться, – усмехнулся Ньют. – Но будем надеяться, что это только с непривычки. Старшекурсники-то вон как легко перекидываются, любо-дорого поглядеть.

Если день не задаётся с самого начала, то таким он и тянется – не шатким, не валким. В группе скрыть свою вторую ипостась невозможно, никто это сделать даже и не пытался. Как выяснилось, компания у нас весьма разношёрстная. Я – волчица, Вин – медведь, Амайя – Феникс (птица-счастья, так её растак), но это полбеды. Ньют оказался змеёй, вот ведь чего не ждёшь? А Камилла обернулась кошкой.

Кошкой! Той самой, какой мечтала стать я! Нам с ней точно суждено друг друга возненавидеть!

Камиллу её второе «я» тоже не порадовала. Она-то мечтала стать драконом.

Вторым в расписании числились боевые искусства. Фехтовать следовало на рапирах. До спаррингов пока не дошло. Изучали шаги и способы нанесения ударов.

За боевыми искусствами тянулось несколько лекционных часов, посвящённых различным убийственным тварям, способам их идентификации, основным признакам, степени опасности и, главное, способов уничтожения. То, как преподавал материал Фернандо Дорио, походило не увлекательную сказку и было интересным, но рассказывал он отнюдь не сказочки. Обширная теоретической база позволит в решающий момент не ошибиться, вовремя определить тварь, нейтрализовать её, следовательно, спасти человеческие жизни. Неправильное же решение уравнения со всеми его неизвестными могло стоить жизни магу.

Последним уроком первой смены стоял «Символизм и нумерология». Дженис Вестер была, по обыкновению, блистательна, собрана и строга. После опроса предыдущего материала, посвящённого созданию ловушек и клеток для демонов, мы записали схему их вызова. На следующем уроке предстояло его вызвать, запереть и нейтрализовать. Признаться, после того, что недавно случилось с василиском, у меня от одной мысли об этом процессе ладони липли от страха, но бойся, не бойся, а дело – делай.

Следовало хорошенько подготовиться. Я не сомневалась, что так или иначе, а противная Вестер до меня докопается.

Девчонки вечером собирались на вечеринку. Я о ней, честно говоря, вообще забыла.

Они носились по комнате, оставляя за собой запах лака для волос и сладкой пудры. По мне, так расфуфыренные красотки выглядели просто отпадно. Была бы я парнем, запала на обеих. Камилла – яркая, как драгоценный камень, а Амайя походила на полевой цветок. Ньют и Вин постучали в дверь, не постеснявшись зайти за подружками. Чёрные наглаженные брюки, строгие пиджаки, белые рубашки, дорогие галстуки на пару с запонками делали их почти такими же красавчиками, как Адейр или Лоуэл.

– Готовы? – улыбнулся Вин.

– Уже сейчас! Уже идём!

Девчонки наводили последние штрихи.

– Ты не передумала? Точно не пойдёшь с нами? – спросил Ньют. – Зря. Тебе не помешало бы развеяться. Может быть, тебя удастся уговорить составить нам компанию?

Улыбка у него вышла робкой и словно бы извиняющейся.

– Неужели ты решишься огорчить отказом несравненного Ворона? Говорят, он злопамятен? А ведь приглашал тебя практически лично?

– «Практически» не считается, – отмахнулась я.

– Может быть, ты и права, что ответила ему отказом, – свёл густые брови Вин. – В этом Лоуэле, если честно, есть что-то, что мне очень не нравится.

– Вот уж серьёзная причина для того, чтобы Веронике отказать хорошему парню – твоё неодобрение, – Камилла по-хозяйски подхватила Вина под руку. – Кстати, что именно тебе так не нравится в Вороне?

– Я же сказал! – передёрнул плечом Вин. – Не знаю.

– Зато я – догадываюсь, – снова многозначительно усмехнулся Ньют, предлагая руку Амайе, смущённо застывшей рядом.

– Повеселитесь хорошенько! – напутствовала я друзей.

Мне действительно хотелось, чтобы им было хорошо.

– Всё! Идите уже! – всплеснула руками я. – Девочки, не позволяйте мальчикам много пить!

Смеясь, друзья меня покинули, оставляя, наконец, в желанном одиночестве.

Собрав на поднос вкусняшек, я забралась с ногами на кровать, прихватив с собой старинный толстый фолиант с заклинаниями. Книгу мне выдали под роспись, клятвы и обещания ни с кем ею не делиться.

Чтобы добиться результата, пришлось применить к библиотекарю всё моё обаяние.

Дождь продолжал шептать за окном. Огонь потрескивал в камине, отбрасывая розовый отсвет на паркет. И если бы не ноющая пустота в сердце, безвылазно поселившаяся там со дня известия о пропажи родителей, я бы могла чувствовать себя почти счастливой.

Моё внимание привлекло странное, неприятное царапание по стеклу. Оно было назойливым, даже настойчивым. В первый момент подумалось, что это ветка дерева, но потом поняла – окно в башне слишком высоко. Никаких веток за ним быть не может – только небо.

Назойливый порыв ветра задул с такой силой, что сотряс всё и заставил створку распахнуться, разбрасывая по комнате занавески. Сразу стало очень холодно, температура упала на несколько градусов. Я, естественно, бросилась к окну и захлопнула ставень.

Хоть под присягой поклянусь, в комнату никто не залетал! Но, когда я обернулась, Лоуэл Мэрл сидел в кресле. Элегантный, весь в чёрном, если не считать узкой полоски воротника над смокингом, он смотрел на меня уже привычным жёстким, изучающим взглядом.

На этот раз я не смутилась – я была возмущена! Это походило на преследование. Он агрессивно вторгался в пространство, которое я считала своим!

И я его не приглашала.

– Вы ничего не перепутали, молодой человек? – жёстко спросила я. – Ваша вечеринка проходит в другом месте. Что вы делаете в моей комнате?

– Вы? – изогнул он бровь.

Впрочем, лишь на мгновение. Потом лицо его застыло спокойной маской.

– Ты? Вы? Какая разница? Мне кажется, что кто-то явно заблудился!

– Сложно с этим поспорить, – поднялся он из кресла мне навстречу, вызывая желание отпрянуть и отстраниться, увеличивая расстояние между нами.

Но я делать этого не собиралась. Не потому, что хотела сближения, а потому, что не желала уступать. Он и так переходил все границы!

– Зачем тебе оставаться здесь? – неожиданно спросил он.

И добавил почти шёпотом, одновременно и зловещим, и многообещающим:

– Одной?

– Одиночество иногда желанно. А общество – нет. Как ты вообще вошёл сюда?!

– Любой маг может легко переместиться с одного места на другое при желании. И при условии, что в помещении уже однажды был.

– Мне всё равно где ты был. Главное, чтобы сейчас ты вышел отсюда.

– Только вместе с тобой.

– Твоя настойчивость неуместна.

– Почему?

– Не могу найти ей подходящую причину.

– А между тем она на поверхности. Я просто хочу узнать поближе понравившуюся мне девушку.

– Ничего в мире не происходит «просто». И пока я не пойму, что тобой движет, я стану держаться от тебя подальше.

– У тебя мания преследования. Ладно, если не хочешь идти на вечеринку, подари мне танец прямо здесь. И я сразу же уйду. Обещаю.

Ну, что ему на это ответить?

– У меня не подходящий для танца наряд, – разведя руки в стороны, я продемонстрировала свою пижаму.

– Откровенно говоря, слабая отмазка. Мне вполне нравится твой милый халатик. Ты в нём выглядишь очень сексуально. Ну же, Вероника? Дай руку? Потанцуй со мной.

Взмахом руки он наполнил комнату музыкой. Нежной, чем-то напоминающей Штрауса, но само произведение было мне незнакомо.

– Есть небольшая проблема, Лоуэл, – с усмешкой проговорила я. – Вальс для меня слишком сложный танец. Боюсь, что даже корова вальсирует изысканней меня.

Однако, как я не храбрилась, дыхание моё сбилось, когда его рука змеёй обвилась вокруг моей талии, удерживая крепко, и в тоже время бережно. Его губы почти касались моего уха, согревая дыханием при каждом слове:

– Вальс на самом деле несложный танец. Ведёт мужчина, а женщина встаёт чуть слева. Вот так. А дальше шесть основных шагов. Вот и всё.

– Это простой вальс. А идеальный должен быть быстрым и плавным.

– Уверен, ты можешь двигаться плавно и безупречно.

С ним легко было двигаться «плавно и безупречно». Он сам был безупречен. Лёгок и быстр, точен и мягок. В каждом шаге, в каждом повороте. Он зачаровывал, как змея и расслаблял, как сладкий бриз. Он походил на совершенство.

Я в такое не верю! Но, как не сопротивляйся, его магия действовала и на меня.

Мы кружились по комнате под звуки невидимых скрипок. Легко, как снежинки в луче прожектора под налетающим порывом ветра. И его лицо светилось, словно его освезали такие же невидимые, как скрипки, свечи.

– Знаю, у тебя погибли родители и всё такое…но отказываться от жизни не самое правильное решение.

– Я и не отказываюсь. Я всего лишь взяла паузу. И мне не хочется видеть множество чужих лиц.

– Ты скучаешь по родителям?

– А ты? Скучаешь?

– У меня их нет, – пожал он плечами.

– Они тоже умерли?

– Не знаю. Возможно. Я – подкидыш. Никогда их не знал.

– Не знаю, что лучше: иметь и потерять? Или не иметь никогда? Прости, что завела этот разговор. Я не знала…

– Тебе никто не сказал?

– А никого о тебе не расспрашивала.

– Мне обидеться?

– Из-за чего? – сделала я большие и невинные глаза.

– Тебе с друзьями явно весело. Этот Вин, что как тень вечно ходит за тобой?..

– Мы – друзья.

– Просто друзья? Просто – дружите?

– Я уже сказала.

– А в твоей прошлой жизни, до поступления в Магистратуру, у тебя был парень?

– Что за допрос?!

– Ты ещё спроси – с какой целью интересуюсь?

– Да, с какой? У тебя самого есть девушка?

– Нет. Я никогда раньше не чувствовал ничего похожего на то, что чувствую сейчас к тебе.

– И что же ты чувствуешь?

– Что ты куда опасней, чем думаешь. И желанней.

По счастью, он только смотрел. Очередной поцелуй был бы дешёвой пошлостью. Но мы не поцеловались. Лишь смотрели друг на другу.

Боже! Как же он мне нравился! И отвращал – одновременно. Я чувствовала в нём фальшь, которую не могла объяснить. Но она была – в каждом слове, жесте, улыбке, шаге.

Что заставляло его лгать мне?

– Музыка закончилась, мистер Совершенство, – отступила я, высвобождаясь из его рук. – Как и наш танец. Ты обещал уйти.

Я видела по его глазам, что он в бешенстве. О том же говорили и сжатые в кулаки руки.

– До встречи, Вероника, – нежно проговорил он перед тем, как выйти.

Глава 9

План – хорошее дело, когда он есть. У меня же всё застопорилось на уровне планирования плана. Знаю, что тавтология, но зато отражающая реальное положение дел. Отец говорил, что, когда не знаешь, с чего подступиться к делу, просто начинай действовать. Любой путь начинается с шага.

Представив себя следователем, ведущим дело, я мысленно посчитала возможных свидетелей, к которым имела возможность подступиться. От моих добрых (и не добрых соседок), до кузена-вражины и директора.

Девчонки ожидаемо ничего нового не сообщили. Речи их были много эмоциональны, но малоэффективны. Они описывали то, что я и без них могла прекрасно видеть. Но и те крупицы новенького, что удалось подхватить из разговора с ними, могли пригодиться. В жизни ничем не стоит пренебрегать.

Общеизвестным фактом был тот что, когда Ворон только-только поступил в Магистратуру, у него был огромный магический потенциал. И нулевой багаж знаний по его использованию. Как его отыскали и приняли – большой вопрос. С улицы в такие заведение, как наше, не принимают. Тут не бывает случайных людей.

Ворон был принят именно так – с улицы. Мэйсон мотивировал это тем, что, если такой огромный магический потенциал не взять под контроль, не перенаправить в нужное русло, это может иметь далеко идущие, тяжёлые для всех, последствия.

И он был прав.

– То есть Ворон, как и я – вышел из не-магов? – обрадовался Вин и гордо выпятил грудь колесом.

Но были и различия. Вин в своё время учился в магической школе, Лоуэл – нет. То есть, Ворон попал к нам, словно в другое измерение, с нулевыми знаниями о нашем мире. С нулевыми навыками. И за четыре года обошёл всех тех, кто вырос в магической среде; всех тех, кто учился обращаться с Даром с тех пор, как на горшок в первый раз сел?

Даже если он гений, как это вообще возможно?

Кем был, чем жил Ворон среди людей, никто из моих товарищей не знал.

– Зачем тебе вообще нужно что-то о нём знать? – подозрительно сощурился Ньют. – У тебя на него какие-то планы?

– Естественно, – не стала отпираться я, – планирую записаться в группу под его кураторство. Он кажется достаточно компетентным (я всегда начинала говорить канцеляризмами, когда пыталась сбить собеседника с толку), у него есть чему поучиться. Но если ты собираешься в чём-то серьёзно довериться человеку, стоит узнать, что он из себя представляет, чтобы в дальнейшем не раскаяться в своём выборе. Не думаешь?

– Чем тебя Морел не устраивает? – скрестила руки на груди Камилла. – Он потомственный маг, очень сильный. К тому же, твой родственник, если не ошибаюсь?

– Последнее – одна из причин по которой я хотела бы держаться от него подальше.

– Вы не ладите? – поинтересовался у меня Вин.

– Сложно сказать, – ушла я от ответа. – Мы просто мало знакомы. Но бизнес с родственниками – всегда сомнительное удовольствие. Кроме того, вы же помните, чем закончилось показательное выступление Адейра? Резонно предположить, что как маг Ворон сильнее Кота. А в плане знаний я хочу получить всё самое лучшее.

Лучше всего ложь прокатывает тогда, когда в ней правды чуть меньше половины. Мне удалось убедить друзей в своей мотивации и увести их от подозрений в личной заинтересованности Лоуэлом. Больше того, они согласились мне помогать, потому что тоже решились записываться в группу Ворона.

Не я одна хотела получить всё самое лучшее.

Жаль только, никто из них не смог сообщить никаких новых фактов о прошлой жизни Лоуэла. И тогда я решила обратиться к тому, кто имел преимущество быть информированным лучше остальных – к Кайлу Мэйсону.

Повод был – я имела полное право поинтересоваться состоянием здоровья моего опекуна. Прихватив в буфете коробку шоколадных конфет, наколдовав цветы (нормальная практика в магическом мире – цветы создаются из эмоционального фона, буквально выращиваются из ничего, а потом не вянут, а рассеиваются, как любой морок), я направилась в крыло, где находился лазарет.

Меня пропустили без особых проблем.

Я вошла, с любопытством озираясь. Хотя ничего особенно в магической больнице не обнаружила. Они не сильно отличаются от обычных. И там, и там, преобладание светлых цветов и света; и там, и там, слишком прохладно от переизбытка свежего воздуха, чтобы не скапливались бактерии.

Кайл сидел на кровати, вытянув перед собой ноги, опираясь спиной на груду высокий подушек. На нём была дорогая шёлковая пижама, поверх которой наброшен тёплый бархатный халат. Одежда явно рассчитана на удобства и комфорт, а не на то, чтобы производить впечатление.

В руках директор держал газету. На носу у него поблескивали очки в тонкой металлической оправе.

При виде меня мистер Мэйсон отложил журнал и снял очки, поглядев с некоторым удивлением.

– Здравствуйте, – улыбнулась я и получила улыбку в ответ.

– Добрый день, Вероника, – приветливо отозвался он, как всегда демонстрируя позитив и дружелюбие. – Рад, что у тебя нашлось время меня навестить. Проходи, садись.

Я почувствовала некоторое неудобство. Потому что пришла сюда вовсе не из-за обеспокоенности его здоровьем, а совсем из других побуждений. А он ведь был ранен потому, что спасал нас. С другой стороны, всё случившееся – его зона ответственности. Где-то он прокололся, недоглядел и нападение василисков на студентов сделалось возможным. Так что единственный виновник его печального состояния –он сам.

Так я успокоила свою совесть.

– Вижу, у тебя с собой прекрасный осенний букет? – улыбнулся он снова.

– Да. Это для вас, – спохватилась я. – Хотелось хоть чем-то поднять вам настроение.

Он принял цветы у меня из рук, попытавшись вдохнуть их аромат.

Осенние цветы редко пахнут. А уж созданные магически? Словом, вряд ли ему удалость ощутить какие-то другие запахи, кроме резких запахов лекарств, пропитавших всё кругом.

– Возможно, они не совершенны? Материализация предметов не мой конёк, – попыталась оправдаться я.

– Они чудесны, и ты это знаешь, – покачал директор головой.

Наколдовав прозрачную стеклянную вазу, он пристроил в неё букет.

– Как себя чувствуете, профессор?

– Благодаря стараниям наших чудесных медиков – прекрасно. Ну, настолько, насколько это возможно с ядом василиска в крови.

– Жаль, что так получилось.

– Да, этого недолжно было произойти. Уверен, что мы найдём виноватых. И они будут наказаны.

– Вы знаете о том, что Оливия Морел добилась возможности входить в опекунский совет надо мной?

– Да, знаю. Рад, что она согласилась.

– Это была ваша инициатива?

– Я всего лишь написал ей. Решение принимала она сама.

– Она считает, что то, что случилось, не было простой случайностью. Кто-то пытался убить её внука Адейра.

– Оливию Морел нельзя назвать добросердечной женщиной. Но она умна.

– Вы тоже так считаете?

– Других выводов сделать невозможно. Ты пришла поговорить об этом? О том, что кто-то пытался убить твоего кузена?

Я открыто посмотрела в мудрые (а может быть хитрые) глаза профессора с лисьим прищуром.

– Нет, не за этим. Я хотела спросить у вас о Лоуэле-Вороне.

Улыбка не сошла с лица директора, но я просто кожей ощутила, как он мысленно от меня закрылся, словно захлопнулась раковина у ракушки.

– Слушаю тебя. Что ты хотела знать?

Он не задал ни одного лишнего вопроса, вроде того «зачем тебе это понадобилось», «для чего» да «почему»? Возможно, это ничего не значило, но я готова была поверить в то, что он собирается от меня что-то скрыть.

Я уже собиралась пустить заранее приготовленную байку о том, как мне, де, необходимо лучше узнать человека, у которого предстоит учиться, но раз Кайл ни о чём не спрашивает, стоил ли распинаться? Лжецы чаще всего раскалываются на слишком подробном описании того, что их описывать вовсе и не просят. Им-то кажется, что эти подробности предают правдоподобия, но, когда говоришь правду, о таких мелочах, как излишние уточнения и красивости, вообще не думаешь. И я решила не тратить лишних слов, а шагать прямо к сути.

– Это правда, что вы взяли Ворона с улицы?

Кайл смерил меня долгим взглядом, потом с таким же долгим вздохом сложил очки, которые до этого продолжал держать в руках, осторожно сгибая тонкие, изящные душки, пристроив их на прикроватной тумбочке.

– Вовсе не я нашёл Лоуэла на улице. Его ко мне привели парни из Департамента и попросили о помощи.

– О помощи? – удивилась я. – Для себя? Или для него?

– Почему ты интересуешься этим вопросом?

Я колебалась всего мгновение, а потом, как всегда, решилась остановиться на полуправде.

– Не уверена, что могу доверять этому молодому человеку.

– Зачем тебе ему доверять?

– Мне кажется, он пытается за мной ухаживать.

Рыжие, тонкие брови профессора легко приподнялись, словно крылья у бабочки, но лишь затем, чтобы быстро вернуться на место.

– Не стану даже спрашивать о том, отвечаешь ли ты на его чувства. Это было бы неэтично с моей стороны. К тому же, если бы не отвечала, не пыталась бы найти ответы на некоторые вопросы. Хочешь получить мой совет?

– Как опекун вы вполне имеете на него право.

– Лоуэла Мэрла нельзя отнести к цвету Магического Сообщества.

– Как и меня.

– Ошибаешься. Твоё происхождение спорно, вызывает кривотолки, как любое несвойственное обществу явление, но оно известно…хотя бы. А вот откуда на свет появился Лоуэл Мэрл – тайна. В общем, будь у меня дочери, я бы предпочёл, чтобы такой парень, как он, держался он них подальше.

– Почему? – сразу ощетинилась я.

Почему – не понятно. Я ведь и сама придерживалась подобных взглядов.

– Разве это справедливо? Не принимать человека в расчёт только потому, что вы не можете перечислить навскидку десяток родственником и пять поколений его предков? Если человек не знатен и не богат, значит, доверия не заслуживает?

– Не притворяйся, будто не понимаешь, о чём я, Вероника. Дело не в происхождении, а в самом Вороне. Ты же и сама это понимаешь? Иначе не пришла бы сюда с расспросами.

– То есть, вы сейчас открыто признаётесь в своей неоправданной предвзятости?

Кайл развёл руками:

– Я стараюсь быть к нему справедливым. И, надеюсь, преуспел в этом. Никто и никогда в Магистратуре не вставлял палки в колёса молодому дарованию. Но да, если хочешь знать, с самой первой нашей встречи я испытываю к молодому человеку неприязнь. И, вопреки моим стараниям, с годами она не рассеялась, а лишь усилилась. И дело тут вовсе не в невысоком социальном положении Лоуэла Мэрла в нашем обществе, Вероника. Ты думаешь, он влюбился в тебя, верно? Но ты ведь и сама поняла, насколько он прекрасный актёр? За четыре года, что я обучал его, ни разу не повезло встретиться с его неподдельной, непосредственной реакцией на что бы то ни было. Каждый его шаг точно выверен и просчитан. А это несвойственно молодым людям его возраста. Выводы можешь сделать сама. Ты же умная девочка? Я не могу запретить вам сходиться с ним ближе, у меня нет на это морального права. Но – хотите узнать моё мнение?

– Как вам угодно.

Против моей воли голос мой зазвучал холоднее.

Я понимала, что обманулась в своих надеждах. Я рассчитывала получить факты, но их-то мне не сообщили. Вновь обошлись мнениями. Мне нужно было нечто большее, чем чужие выводы. Что-то, на чём я могла сделать свои.

Кроме того, категоричность, с которой Кайл говорил о Лоуэле, не могла не вызывать во мне протеста. Я понимала, что иду на поводу чувств, а не разума. Но, с другой стороны, ставить на человеке крест лишь потому, что кто-то другой имеет о нём не лестное мнение – разве это разумно? Да и кредит доверия у самого Кайла невелик.

– Девушки в вашем возрасте бывают излишне сентиментальными, – мягко проговорил директор. – Страдания, через которое вы проходите сейчас, делает вас уязвимой. Боль потери может лишить ясности мышления людей гораздо старше и опытнее. Он может воспользоваться…

– Чем?! – против воли взбешённая, я повысила голос. – Что, по-вашему, может желать получить от меня ваш Ворон?!

– Он не мой. И дело не в том, чем он может воспользоваться, Вероника. Дело в том, что он может принести. Дитя Хаоса, он научился управлять своей тёмной силой. Но неконтролируемая тёмная сила живёт в его душе. Он разрушитель по своей природе. Таких людей как он, сложно понять. И ещё сложнее – принять. Не подпускай его к себе близко, он причинит тебе боль не потому, что ему что-то от тебя нужно, а потому что он такой, какой есть. Так же как вода не может не расступаться под твоей ногой, а огонь не обжечь твою руку.

В общем, наша беседа с профессором не принесла мне удовлетворения и успокоения. Не этого ожидала я. В глубине души надеясь, что мистер Мэйсон окажется на стороне Ворона, но он лишь подтвердил наихудшие мои опасения.

Я вернулась из лазарета в глубокой задумчивости, очень расстроенная.

На занятие я опоздала и постаралась как можно тише, незаметней прошмыгнуть на место. К моему огорчению, спарринг уже начался. На этот раз сражались не на рапирах – использовали палки. Японская техника бодзюцу.

Согласно программе, навык развивался не для самообороны, а для самосовершенствования, что шло вразрез с первоначальным замыслом данной технологии, ведь даже прямой перевод с японского «бодзюцу» означает «искусство убивать». Его цель – наиболее быстрая, эффективная нейтрализация противника, вплоть до убийства. Данное направление не имело ничего общего со спортом, но в нашем случае занятие представлялось именно как чистый спорт, что было лицемерием. Если вместо обыкновенной палки маг будет использовать магический посох, а обычную силу удара подкреплять боевыми магическими рунами, то получился вовсе не «обыкновенный комплекс отмашек длинной палкой», а нечто куда более грозное.