Текст книги ""Фантастика 2025-5". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"

Автор книги: Анджей Ясинский

Соавторы: Василий Горъ,Екатерина Оленева,Олли Бонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 153 (всего у книги 349 страниц)

Глава 11. Тревоги нового дня

По авторской задумке Миарона следующая реплика, судя по затянувшей паузе, была за мной.

Он по-прежнему любил играть с людьми, точно кошка с мышкой.

Что поделаешь? Такова его натура.

А я терпеть не могу играть по чужим правилам – такова моя суть.

Поставив бокал вина на место нетронутым, я села в кресло, пододвинув его таким образом, чтобы видеть лицо моего… хм? Собеседника?

Друг он мне или враг ещё предстоит выяснить.

– Как тебе удалось выжить?

Он растянул губы в усмешке, обнажая кончики острых кошачьих резцов:

– С трудом. Использовать «волчий камень» было весьма хитро. Ты умница. Но – коварная умница.

– Идея использовать «волчий камень» принадлежала Таните, да хранят Двуликие её грешную душу, а вовсе не мне.

– Сильно сомневаюсь, что её душа достигла порога Благих богов. Скорее она попала в тенёта к Слепому Ткачу.

– Все там будем.

– Самокритично.

– Признаться, на данный момент вечность меня волнует мало. Повторю свой вопрос: как тебе удалось выжить?

– Повторю ответ – с трудом. Вы, девочки, основательно подошли к моему уничтожению.

– Я не пыталась тебя уничтожить.

– Ну, а с моей стороны выглядело так, будто бы очень даже «да». Ладно, кто в прошлое глядит будущего не увидит. А у меня на него большие планы. – Насмешливые звериные глаза резали взглядом лицо. – Как, впрочем, и на тебя, – добавил он с усмешкой.

– Зачем ты выкрал моего сына? Чего хотел? Мести?

– Первоначально я вообще не собирался затягивать нашу с тобой разлуку. Планировал эффектно воскреснув быстро завоевать сердце девушки. А лучшее оружие, как известно, то, что стреляет метко.

– Значит Лейриана ты хотел использовать против меня?

– Зачем ты всё усложняешь? – поморщился Миарон. – Я не собирался с тобой воевать. Просто решил, что с Лейрианом на руках ты встретишь меня гораздо приветливее, чем без него.

– Я была бы рада вам обоим. Но ты, почему-то, не спешил.

– Действительно – почему? Ведь это же проще простого – зайти между делом в королевский дворец, по-приятельски завернуть к королеве – жене человека, который за радость увидеть мою голову на плахе готов был отдать пару лет жизни. И всучить ей в руки младенца. Конечно же, так было бы лучше для всех нас, правда?

– Я сбилась с ног, разыскивая сына! – голос против воли взлетел вверх.

Но, вспомнив про стражу у дверей, чья защита могла прийтись совсем некстати, я заставила себя говорить тише:

– Тебе не приходило в голову хотя бы весточку послать?

– Приходила. И не раз. Ведь она могла заставить тебя думать обо мне, а мне всегда хотелось занимать в твоих мыслях почётное первое место. Но весточки, как ты знаешь, передаются либо через людей, либо магическим путём.

Людям я никогда особенно не доверял. Дворец же находится под колпаком у придворных магов. Стоило рыпнуться, и Его Темнейшее Величество плотно село бы мне на хвост.

А ещё меня терзали смутные сомнения: зачем Его Величеству байстрюк Чеаррэ?

Появление твоего первенца омрачило или, того хуже, вовсе расшатало бы равновесие, установившееся между королевской четой.

Вопрос: оно ему это надо? Ответ однозначен – нет.

Поэтому, скорее всего, Лейриана бы тебе в любом случае было не видать. А так… я заботился о мальчишке, как о собственном сыне.

Слепой Ткач! Я заботился о нём лучше, чем в своё время о моём ребёнке! Я привязался к нему. Мне не хотелось терять мальчишку.

Не стану утверждать, что Сиобрян уничтожил бы его. Откровенно говоря, я даже уверен, что нет. Сложно приходить изо дня в день и глядеть в глаза матери своих детей зная, что на твоих руках кровь их брата.

Скорее всего, он просто нашёл бы мальчишке приёмную семью и тогда шансов узнать о сыне у тебя стало бы ещё меньше.

– Если бы ты знал, как я устала от всех твоих рациональных поступков, не берущих в расчёт мои чувства.

– Я действовал из интересов ребёнка, Одиффэ, – твёрдо ответил оборотень.

– Отлично ты действовал! – с досады всплеснула я руками. – Половина столицы видела, как этот человек покушался на жизнь королевы! Вытащить его голову с плахи сейчас непосильная задача!

– Потому я и обратился к тебе.

На мгновение в глазах Миарона промелькнула растерянность. Он понял, что выдал себя.

– То есть, – я изо всех сил старалась держать себя в руках, – если бы не эта дикая выхода, ты не планировал рассказать мне о сыне?

– Нет, я бы, конечно, всё тебе рассказал. Позже.

– Миарон?!

– Хватит с меня оправданий! Сейчас не до политеса. Ситуация сложная. Ты, как пострадавшая сторона, можешь требовать помилования у своего сына-короля.

– Риан меня не послушает. «Торопись миловать, а не карать», – это не про него. Стану настаивать – начнёт задавать вопросы. А что мне ему сказать?

– В крайнем случае – правду.

Только представив себе такую картину я уже ощутила дурноту.

Признаться в грехах молодости Риану, категоричному максималисту, сухому в выражении чувств и не прощающему грехов ни врагам, ни друзьям, значило утратить ту часть влияния, которую я пока ещё на него имела.

– Я не могу рассказать правду, – покачала я головой.

– А смотреть, как казнят твоего второго сына можешь? – холодно спросил Миарон.

Я тяжело вздохнула:

– Это тоже исключено.

Усталость не просто навалилась – она душила как удав.

– Как ты мог допустить, чтобы мы оказались в таком положении? – покачала я головой. – Почему Лейриан хотел убить меня?

На лицо Миарон тоже легла тень:

– Да не хотел он тебя убивать – хотел привлечь твоё внимание. Ну и меня заодно побесить. Мы повздорили. В последнее время мы часто так делаем. На этот раз в очередной не сошлись во мнениях.

– Во мнениях о чём?

– Лучше не спрашивай. Ответ тебе не понравится.

– И всё же? – настаивала я.

– Паршивец слишком любит играть с огнём. Не мудрено, правда? С учетом наследственности и воспитания. Но закрутить роман с сыном одного из главарей оборотнического клана, а потом бросить его – это было слишком.

К сожалению, Лейриан унаследовал куда больше от своего отца, чем от меня.

Мне захотелось отвернуться от белого света и попросту на него не смотреть.

– Жаль, что моему сыну не нравятся девушки.

– Ну, девушки ему нравятся. Даже больше юношей. В результате такой вот любвеобильности отсиживаться дальше в Синих Горах не было никакой возможности. Пришлось всё бросать и нестись Ткач знает куда. А тут он выкинул фортель похлеще прежних.

– Соболезную.

Миарон замолчал и долго и пристально глядел на меня.

– Сколько времени ты не питалась?

– Не помню.

– А сколько энергии потратила?

– Много.

– Спала-то ты хоть нормально в последний раз когда?

– Нормально? Да почти никогда.

– Давай меняться местами. Иначе рискуешь заснуть прямо в кресле.

Оборотни передвигаются быстро.

Я не успела ответить, как Миарон, исчезнув у меня перед глазами, возник за спиной, легко подхватил на руки и уложил на кровать.

Растянувшись рядом, прижал меня к себе, обволакивая теплом, уверенностью, силой.

Шепнул:

– Спи.

– Если завтра тебя найдут в моей постели, то казнят, – уже сквозь подбирающийся сон прошептала я. – И меня, возможно, тоже.

– Всё будет хорошо. Я найду способ выкрутиться. Отдыхай, любовь моя.

Возможно, это магия? Или извращённая привычка – верить ему?

Так много лет назад, подобрав на улице, потерянную, замерзающую и голодную, Миарон заставил меня поверить – дальше всё будет хорошо.

Как и прежде, он внушал уверенность в том, что, если он рядом – я в безопасности.

В его объятиях было легко и спокойно.

– Я рада, что ты жив. Все эти годы сознание твоей смерти так угнетало, – прошептала я в полудрёме.

– Рад это слышать.

***

Проснулась я от непонятного чувства блаженства.

Тело охватила истома. Хотелось потянуться и застонать.

Ночь ещё не кончилась. Под балдахином было темно и жарко.

Меня держали в объятиях властно и в то же время – нежно.

Не открывая глаз, я сама потянулась, обнимая Миарона за плечи, позволяя себе раствориться в жадном, жарком поцелуе.

За много лет целомудренного супружества, в котором Сиобрян редко вспоминал о супружеском долге, я успела забыть, какое наслаждение могут дарить мужские руки, губы, тело.

А теперь глубже и глубже погружалась в волны страсти.

Жилистые руки Миарона зажимали мои ладони, словно в замке, над головой.

Наши ноги переплетались, тела льнули друг к другу.

Всё было как во сне.

В объятиях Миарона я была словно уже и не я. Будто перестала быть расчётливой королевой, благоразумной матерью, уважаемой госпожой и превратилась в горячий язык пламени, танцующий на остром фитильке.

Я так истосковалась по мужской ласке, по обыкновенному человеческому теплу, по желанию, словно навсегда покинувшему моё тело, что даже и не думала сопротивляться пробудившейся страсти.

Взять то, что хочется сегодня и пусть завтра само о себе позаботиться.

В накатывающих волнах чувственного наслаждения мы плыли рядом. С каждой новой лаской оно становилось острее.

Напор, с которым Миарон увлекал меня в огненный водоворот, делался всё решительнее.

Прижимая к себе так, будто намерен был никогда не отпускать, он целовал меня снова и снова, то легко прикусывая губы, то искушая языком, дразня отступлением, словно приглашая на танец.

В голове шумело. Сердце болезненно колотилось в предвкушении того, что должно было случиться и к чему стремилось всё моё существо.

Я чувствовала, как под моими ладонями перекатываются тугие мышцы на груди и плечах Миарона.

Какой горячей, как печь, и гладкой, как шёлк, была на ощупь его упругая кожа.

Словно цветок под солнечными лучами я раскрывалась ему навстречу, содрогаясь под единым натиском силы и страсти.

Как и в тот, незабываемо первый и единственный раз, его движения были мощными, толчки сильными, вырывающими у меня стоны.

Он не желал отступать, пока не довёл меня до экстаза.

Зарычав, как зверь, Миарон с такой силой в последний раз вошёл в меня, что в какой-то момент мне казалось, что я попросту сломаюсь в его руках, как тонкая ветка.

Но вместо боли тело пронзило острое наслаждение, и я обмякла, тяжело дыша.

Проникнув лбом к моему лбу, он прошептал:

– Ты самая сладкая огненная ведьма на свете.

Я хотела отстраниться, но Миарон, поймав мои запястья, не позволил.

Чуть подвинувшись, заставил улечься рядом.

Я подчинилась, потому что хотела подчиниться.

Он смотрел на меня серьёзно и внимательно.

Я так давно не видела его лица – пятнадцать долгих лет. Но он не изменился. Всё те же круто изогнутые брови над синими глазами, вызывающе тёмными. Похожие на открытую рану, губы, почти непристойные в своей болезненной чувственности.

Не мудрено, что, когда я была молоденькой девочкой, он меня пугал.

Я не хотела попадать в зависимость от своих эмоций. Я не была к ним готова. Их для меня, маленькой и глупой, было слишком много.

Он не переставал пугать меня и сейчас.

Потихоньку начинало светать – реальный мир возвращался.

Вспомнив о сыновьях – о том, который почти на троне и о том, который почти на плахе, – я забеспокоилась.

Стоило только представить, чем может обернуться это полное безрассудной чувственности утро, как всё тепло в момент улетучилось.

Я медленно поднялась, потянувшись за халатом.

Миарон ещё лежал, глядя на меня снизу верх, подперев голову рукой.

– С годами ты стала красивее. По-прежнему изящная, словно юная девушка. Настоящая статуэтка. Такое тело грех скрывать под уродливыми фиарскими фижмами, а молочно-белую кожу – под глухими одеждами.

– В этой стране нагота считается кощунством. И я привыкла к этому. Миарон, – обернулась я к нему, – тебе пора уходить.

– А если я скажу – нет?

– Мне не говорят «нет».

Он медленно сел.

От его, всё ещё внимательного, взгляда сделалось тяжело.

Лучше бы он злился и насмехался. Так было бы проще.

– Солнце встаёт. Начинается новый день. И пусть твоё воскрешение и эта ночь остаются подарком Благих Богов сейчас, как ни грустно, пора прощаться. Ты должен уйти.

– Я скоро вернусь.

– Это слишком рискованно.

– Тогда я рискну. Полно, Одиффэ! Твой сын не твой муж. А ты ещё молодая женщина. Он должен понять.

– Ему и так слишком много и слишком рано придётся понять! – зарычала я в ответ, отнимая руку, которую Миарон попытался поймать. – Слишком много навалилось на пятнадцатилетнего короля!

– Вам нужны верные союзники. Я приду не с пустыми руками. Я смогу быть полезен твоему второму сына так же, как был полезен первому. Подумай об этом.

Голос Миарона звучал со спокойной отстранённостью. Такого тона за ним я раньше не помнила.

Он оделся.

Перед тем, как уйти, спросил:

– Ты действительно позаботишься о Лейриане?

– Позабочусь ли я о своём сыне?! Ты можешь в этом сомневаться?

– Что ты намерена делать?

– Как только провожу тебя, пойду к Риану. Поговорю с ним.

– О чём?

Подойдя к нему, я обняла его на прощание:

– Об этом не беспокойся. Скоро увидимся. Ступай.

Обернувшись пантерой, Миарон выскользнул в окно и, слившись с тенями, отступающими вместе с уходящими сумерками, растворился в них.

Скорее всего, отводил глаза. Я где-то читала, что оборотни это умеют.

Началась церемония утреннего туалета.

– Мой сын уже проснулся? – поинтересовалась я, беря полотенце из рук девушки, чтобы вытереть лицо после умывания.

Вода пахла цитрусом и казалось чуть прохладней, чем обычно.

– Проснулся, ваша милость.

– Принесите чёрное платье с высоким воротником. Волосы заберите под диадему с вуалью. Поторопитесь.

Девушки ловко управились с работой.

– Кто сейчас хранит покой короля? – осведомилась я.

– Господин Тэссинджер, ваша милость.

– Проводите меня в Башню Королей.

Стража распахнула дверь, и мы двинулись по узкому переходу, соединяющие мою половину и Башню, в которой прежде проживал мой супруг, а теперь занимал Риан.

Четыре стражника караулили вход в Башню, ещё двенадцать растянулись вдоль коридора и двое – у входа.

Я поняла, что разодрала ногтями ладони только тогда, когда остановилась против входной двери.

Сердце трепетало, будто я собиралась войти не к сыну, а к Сиобряну и при этом знала за собой крупный проступок, в котором предстояло оправдаться.

На самом деле всё было ещё хуже. Я должна была делать то, что я ненавидела больше всего – лгать.

Стража распахнула дверь:

– Её величество, королева-мать.

Свет вливался в широкие окна, освещая ворсистый эдонийский ковёр и огромную двуспальную кровать, покоившуюся на возвышении.

В нишах на стене, похожих на гигантские пчелиные соты, кое-где светились не успевшие прогореть за ночь свечи.

– Матушка?

Риан, несмотря на ранний час, был полностью одет.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, поцеловав мне руку, как делал всегда при встрече. – Мне доложили о вчерашнем инциденте. Виновные понесут наказание. К сожалению, теперь, когда умер отец, никто не может чувствовать себя в безопасности. Стоит пасть крупному хищнику, всякая падаль выходит вперёд, вообразив, что может отхватить кусок послаще. Нам предстоит многое сделать, чтобы доказать им – это не так.

– Да, сынок, сесть на трон – это самое легкое в борьбе за власть. Куда сложнее на троне удержаться.

– Так всегда говорил отец, – кивнул Риан. – Я был готов к тому, что они попытаются отпихнуть меня в сторону, но почему-то не просчитал, что сделают попытку устранить вас.

– Неприятности сыплются на нас слишком быстро. Немудрено, что мы утратили бдительность.

Риан взял меня за руку и сердце моё в ответ мучительно сжалось. Он не позволял себе проявлять чувства так открыто с тех пор, как вышел из младенческого возраста.

– Страшно подумать, что мы могли лишиться вас, матушка. И это на глазах у толпы и кучи охранников. Никому нельзя доверять! Но я научу их с нами считаться…

– Риан, мне нужно поговорить с тобой, – перебила я. – Это не требует отлагательств. Разговор будет серьёзным и, боюсь, не слишком приятным.

Риан поднял глаза с прямыми, как стрелы, ресницами.

Чёрные глаза уставились на меня с таким выражением, что я отвернулась:

– Разве мы не разговариваем с вами сейчас, матушка? Не понимаю, к чему вы клоните.

– Присядь, пожалуйста. То, что я скажу, сразу принять будет трудно. Но тебе придётся это сделать.

– Говорите, – коротко бросил Риан.

Я вздохнула и начала мою исповедь, стараясь не затягивать и говорить о главном.

– Вы с сестрой не были моими первенцами сынок. До тебя у меня был ребёнок. Мальчик.

Всё. Сказала, как в проруб прыгнула.

– В то время в стране был очередной мятеж. Орден Вечной Жизни, под любым предлогом разжигал гражданскую войну. Чтобы уберечь нас от возможных покушений твой отец принял решение отправить меня на Север. Но всё пошло не так, как нужно. Наши враги сумели выкрасть моего первенца…

Я замолчала, вспоминая события тех жутких дней, о которых рассказывала, перемешивая правду и ложь.

Правдой было почти всё, за исключением того, что Лейриан никогда не был сыном Сиобряна.

– Долгие годы мы с твоим отцом думали, что наш первенец погиб.

Риан словно обратился в камень.

Живыми в нём оставались только тёмные, мерцающие, как угли в адском жерле, глаза.

– К чему вы говорите мне всё это?

– К тому, что тот мальчик, что пытался убить меня вчера, твой брат. Враги использовали его, разыграв, как проходную карту. Но мы не можем его казнить.

Я жадно вглядывалась в резко побледневшее лицо сына.

– Вы понимаете, что вы говорите, сударыня?! Отец никогда не упоминал о том, что у вас был ещё один сын. Его имя не упоминает в королевских хрониках!

– Риан, сынок, пойми меня правильно! Речь не идёт о том, чтобы признать Лейриана принцем. Перед людьми я никогда не назову этого мальчика своим сыном, для всех он останется навсегда в тени. Но я не могу казнить плоть от плоти моей, кровь от крови моей. И вы не сделаетесь братоубийцей!

– Вы хотите, чтобы я помиловал человека, который чуть не лишил меня матери лишь потому, что вам пришла блажь узнать в нём якобы умершего много лет назад ребёнка?

– Именно так. И вы сделаете это для меня.

Глава 12. Предложение

Риан не торопился с ответом.

А я терпеливо ждала, не торопя его.

Пусть первоначальный гнев и шок пройдут. Некоторые факты требуют времени для осознания.

– Итак? – небрежно бросил он спустя минуту. – Кого вы сейчас видите перед собой, сударыня – вашего сына? Или вашего короля?

– Я вижу моего сына, которому предстоит стать королём. От всего сердца надеюсь – сильным, справедливым и мудрым.

– Оставим в покое лесть! – воскликнул Риан раздосадовано. – Вы хотя бы точно уверены, что этот мальчишка, которого вы сейчас тут пытаетесь предо мной защищать, действительно ваш сын? Только не нужно мне говорить про материнский инстинкт! Нужны факты и доказательства.

– Уверена. Человек, которого мы с Сиоряном приставили к Лейриану, оставался с ним всё это время. Он свидетельствует…

– Почему бы ему не свидетельствовать раньше?! – ядовито полюбопытствовал Риан, скрещивая руки на груди. – Почему он не давал о себе знать столько времени?

Действительно, почему? Вечером я задавала почти те же самые вопросы.

– Я склонна думать, он просто надеялся использовать Лейрина в своих целях, поэтому и не спешил объявлять нам о его воскрешении.

– «Не спешил», – какое обтекаемое определение для человека, скрывающего существование моего брата дольше лет, чем я живу на свете. Может быть мне его казнить?

– Если бы вы прислушались к моему мнению я бы дала вам иной совет. У этого человека был свой счёт с вашим отцом, а в том, что этот счёт возник, не только его вина. Но смерть Сиобряна перевернула страницу, поставив точку в старой истории. Теперь мы можем найти в бывшем враге верного союзника.

– Тот, кто осмелился восстать против законной королевской воли подлежит уничтожению.

– Будете так править, не долго просидите на троне. И уж поверьте, бывший враг может стать верным другом. Я легко могу это доказать. Вы хоть когда-нибудь сомневались в преданности маркиза Виттэра?

– Как я могу? Он один из самых верных наших слуг.

– Было время, когда я жаждала его смерти, как и он – моей. Но всё в мире меняется: друзья предают, враги проявляют преданность. Правда, для этого им всё же нужен повод.

Человек, о котором я говорю, сильный, умный, ловкий. Он станет верно служить вам, сын мой, если вы ему это позволите. Грядут смутные времена. Нужными людьми не стоит разбрасываться. А чтобы он встал на вашу сторону, вы должны помиловать его воспитанника – вашего брата.

Подойдя сзади, я положила Риану руки на плечи, чуть сжимая их:

– Стоит ли говорить о том, что моё сердце будет разбито, если один мой сын подпишет смертный приговор другому?

– Что тогда вы сделаете, матушка?

Риан всегда старался обуздать свой темперамент, но иногда сквозь лёд и позолоту воспитания прорывался его истинный характер – импульсивность, резкость и вспыльчивость.

– Проклянёте меня? Бросите?

Я порывисто его обняла.

Ребёнку нужна безусловная и безграничная материнская любовь. Любому. Даже королевскому.

– Риан! Я скорее суну руку в огонь или дам себя по частям изрезать, чем сделаю что-то против одного из вас. Я не смогу ни проклясть, ни бросить ни тебя, ни их – никого. Но я даже думать не хочу о том, чтобы смотреть в лицо одному сыну зная, что он убийца другого! С таким грузом не знаю, сколько можно прожить.

– Прекратите! – высвободился он из моих рук.

Но по его жестам, по выражению лица я поняла – он уступит.

И испытала невыразимое облегчение.

Продолжая разыгрывать смирение и покорность, упала перед ним на колени:

– Пощадите, прошу вас, сын мой! Мой государь!

Риан рывком поднял меня на ноги:

– Встаньте, сударыня. Стоять передо мной на коленях вам-то уж не по чину. Что ж? Раз вы так просите за своего несостоявшегося убийцу я помилую его. И даже соглашусь выслушать вашего протеже.

– Благодарю, сын.

***

Я намеревалась немедленно спуститься через тайный ход в подземелье, но в покоях меня уже дожидалась Анэйро.

– Матушка! – кинулась она ко мне в объятия. – Мне сказали, что вы с утра пошли к брату? Это насчёт вчерашнего покушения? Вы ведь в порядке? С вами всё хорошо?

– Отлично, моя красавица. Усилия врагов, как всегда, пошли прахом. Не беспокойся. Я сумела за себя постоять. Вижу, ты решила приготовить для меня пир?

– С тех пор, как вы с братом уехали на север, мы ведь с вами почти не виделись? – сказала она, грустью маскируя упрёк. – Я подумала разделить завтрак на двоих вам будет так же приятно, как и мне?

– Конечно, моя радость.

Несмотря на ранний час стол ломился от яств: дымилось рагу, на подрумяненной корочке жареного каплуна поблескивал жир, каравай тёплого хлеба распространял по комнате одурманивающие запахи сдобы.

– Позвольте сегодня мне самой за вами поухаживать? – с улыбкой пододвинула стул Анэйро.

– Ты моя радость, – с нежность поцеловала я упругие щечки душеньки. – Свет очей моих!

Как не гордимся мы порой сыновьями, но ни один из них не способен подарить ту нежность и тепло, что дарят дочери.

В открытое окно врывался лёгкий приятный ветерок, разгоняющий не по сезону душный воздух.

Наперегонки с ним яркими солнечными зайчиками мельтешил солнечный свет.

– При дворе только и разговоров, что о герцоге Файере, – нарочито легкомысленный и небрежный голос Анэйро заставил меня внимательнее прислушиваться к её болтовне.

– О маршале? – нервно переспросила я.

Анэйро насмешливо фыркнула:

– Разве в королевстве есть ещё один герцог Файер?

– И что говорят?

Сплетни меня не интересовали, но я хотела послушать о том, каким тоном Анэйро станет рассказывать о любимчике своего отца.

Нехорошие у меня на этот счёт порою возникали предчувствия.

– О его полководческом гении, позволившим блистательно завершить последнюю военную компанию. И о его любовных похождениях, конечно же.

Я улыбнулась одними губами. Хвала Двуликим, дочка ещё слишком молода, чтобы отличать подлинные улыбки от деланных.

– Герцог Файер уникальная личность, – покачала головой я.

– Ведь правда? – одушевилось Анэйро, не подозревающая, что блеском в глазах и вспыхнувшим личиком с головой выдаёт свою сердечную склонность. – И ведь он совсем ещё молод! Не старше тридцати.

– Да, нашему великолепному маршалу далеко до преклонных годов.

Улыбка сошла с лица Анэйро:

– Матушка, я хотела спросить…

– Спрашивай, – милостиво разрешила я.

Хотя уже и без вопроса знала, о чём пойдёт речь.

– После всего, что случилось – та помолвка, о которой приехал договариваться посол из Эдонии, как вы думаете? Этот вопрос ещё открыт?

– Ну, рано или поздно нам всё равно придётся выдавать тебя замуж.

– Да, конечно, я понимаю это, матушка. Но я не хотела бы покидать Фиар, вас, любимого брата. Нам была нужна поддержка всемогущих Чеаррэ против клана принца Фабриана. Но теперь он мёртв, да упокоят Благие Боги его душу.

– Да будет так, – закончила я.

– Теперь, когда брата вот-вот коронуют, не правильнее ли было бы искать союзников внутри страны, а не извне? – не унималась плутовка.

– Возможно, – кивнула я, прекрасно понимая, куда она клонит.

Вполне может так статься, что замуж за Чеаррэ она и не пойдёт, но и красавчик маршал увидит мою дочь своей женой не раньше, чем я обращусь в пыль.

Последняя победоносная военная компания и без того принесла герцогу популярность не только у армии и знати, но даже в среде простолюдинов. Он был едва ли не самым известным человеком в королевстве после того, как вернул фиарцам ранее принадлежащие им земли на границе с Антрэконом. Маршал буквально купался в лучах славы.

Когда он возвращался из похода, в столице его встречали с не меньшей пышностью, чем короля.

Ещё бы! За этим сорвиголовой укрепилась репутация полководца, не проигравшего ни одного сражения.

Едва ли кто-то другой мог стать для нас большей угрозой, чем этот человек. Нашла о ком грезить, дурочка моя?

Я бы совсем потеряла голову, если бы только позволила себе думать о том, чтобы отдать принцессу крови человеку, который смог бы с её помощью претендовать на корону моего сына.

– Господин Миарон Монтерей к вашему величеству, – доложила стража.

– Это кто ещё такой? – округлила от удивления глаза Анэйро.

– Старый друг твоего отца, – соврала я. – Просите, – велела страже.

Миарон по-кошачьи бесшумно вошёл в распахнутые двери.

На нём был наряд в его любимой красно-чёрной гамме. Длиннополый камзол, разукрашенный по вороту золотом по линии талии опоясывал широкий чёрный пояс, подчёркивая гибкость и силу стана. Чёрные волосы, у лба перехваченные золотым обручем, книзу сбегали двумя толстыми косами, падая вдоль лица.

Вид у Миарона был варварски привлекателен. Заставлял думать о южных морях, ядах и жарких страстях юга.

Анэйро, не скрывая любопытства, с интересом разглядывала нежданного гостя.

– Добрый день, маэстро Монтерэй, – милостиво кивнул я гостю.

– Господин Монтерэй? – повторила Анэйро с улыбкой. – Мы не имели чести раньше видеть вас при дворе?

Гость явно понравился ей.

И это не нравилось мне.

– Пока оставался жив ваш отец, это было, увы, невозможно, – ответил Миарон своим чарующим, обволакивающим, как ночь и все её искушения, голосом. – Но я рад, принцесса, наконец-то познакомиться с вами.

Анэйро снова улыбнулась, и на её розовых щечках заиграли кокетливые ямочки.

– Приветствую вас, королева, – склонился над моей протянутой рукой Миарон изображая вежливость, за что я ему была премного благодарна. – Счастлив засвидетельствовать вам своё почтение. Вы успели поговорить с Его Высочеством об интересующем меня деле?

«Что за дело, матушка?», – так явно светилось в глазах Анэйро, что я почувствовала себя несколько раздосадованной таким интересом дочери к моему любовнику.

– Господин Монтерэй просил моей помощи.

– Надеюсь, мы сможем оказать её?

Взгляд оборотня лениво скользнул по Анэйро.

Чтоб ему пропасть! Её интерес к нему от Миарона явно не ускользнул.

– Да. Твой брат обещал сделать это для меня.

– Благодарю за содействие, – кивнул Миарон. – Очень великодушно с вашей стороны, королева.

Конечно, Анэйро не заметила иронии в голосе нашего гостя, но мне подоплека вопроса была ясна.

«Как великодушно с твоей стороны вступиться за собственного сына?», – смеялись его глаза

– О моей матушке ходит много разных слухов, но на самом деле она добра и великодушна, – с чистосердечием, свойственным юным душам, проговорила дочка. – Злые языки клевещут на неё. На самом деле сердце у мамы не просто есть – оно исполнено любви.

– Имея честь достаточно долго знать вашу матушку я успел это заметить, – заверил её Миарон.

– Вы давно знакомы?

– Я знаю нашего гостя с детства, – ответила я, не дав Миарону открыть рта.

Один Слепой Ткач знает, что ещё придёт в голову ему сказать?

– Господин Монтерэй спас мне жизнь, когда я была совсем девочкой. Я многим обязана ему.

– Спас жизнь?

Любопытство в глазах Анэйро разгоралась лишь жарче.

– Это долгая история. Маэстро Монтерэй столько раз оказывал мне услуги, что я со счёту успела сбиться. И, конечно же, я не могу отказаться исполнить его просьбу.

– Я уверена, Риан сделает всё, что вы только пожелаете.

– Всё не так просто, девочка моя, – вздохнула я. – Маэстро Миарон пришёл просить за сына.

– Для верных людей у нас всегда найдётся должность.

Брови Миарона саркастично приподнялись. Уголки губ изогнулись в ухмылке:

– Поверьте, красавица, последнее, о чём я попросил бы короля, так это о чести лизать ему сапоги. Такая милость слишком специфична, по моему убеждению. Эта участь явно не по мне. Совсем другой будущности я желал бы моему... хм-м, воспитаннику.

Смысл сказанных Миароном слов не сразу дошёл до Анэйро.

А когда дошёл, моя капризная, своевольная высокородная дочь гневно нахмурилась.

– Сын господина Миарона напал на меня вчера вечером, пытаясь убить, – со вздохом поведала я.

Глаза Анэйро вспыхнули золотыми огоньками, будто в глубине зрачков отразилось пламя Бездны.

– И вы смеете просить помилования?! – гневно обернулась она к моему зверю.

– Я наглый, – бросил Миарон.

С насмешкой глянул на меня:

– Правда, ваше величество?

– Несомненно, – устало подтвердила я.

Анэйро, для которой большая часть истории осталась неизвестной, побледнела от гнева:

– Как вы смеете просить помиловать человека, покусившегося на жизнь мамы! Мой брат никогда…

– Он пообещал сделать это, – прервала я дочку.

– Но мама?.. – попыталась Анэйро возразить.

– Этот вопрос не обсуждается, дорогая. Вы получите жизнь вашего мальчика, маэстро Монтерэй, в обмен на верную службу, – протянула я ему руку для поцелуя, моля про себя, чтобы Миарон поддержал мою игру.

Под его тяжелым взглядом я почувствовала, как загораются щеки.

– Верную службу? – демонстрируя удивления, приподнял он бровь.

– В трудные времена короне нужны верные люди. Те, на кого можно положиться.

В зрачках, на мгновение вытянувшихся, ставших узкими, как лезвие, промелькнул гнев.

Но когда Миарон заговорил, голос его был насмешлив и тих:

– Что-что, а положиться на меня вы можете всякий раз, когда у вас возникнет такое желание.