Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 346 страниц)

Сегодня правда был его день – он не тупил и секунды. Просто выдернул из ножен меч и бросился в атаку. У меня уже в глазах начинало темнеть, когда клинок Захара пробил колдуну череп.

– Бей его!

– Руби гниду!

Егор и Земляна вырвались из заклинания и налетели на колдуна. Мечи порхали в воздухе, перепачканные зелёной нечеловеческой кровью. И я с облегчением отменил Знак.

Сучий колдун взревел, и все трое охотников разлетелись в разные стороны. Тварь, шатаясь, стояла на полусгонутых ногах. Меч Захара торчал у неё из башки. Левая рука колдуна валялась на земле и, перебирая пальцами, пыталась доползти до базы.

Колдун смотрел на меня невидящими глазами. Мне, во всяком случае, казалось, что он меня не видит – может, Захар перебил ему какой-нибудь зрительный нерв.

– Ну что, поговорим? – процедил я сквозь зубы и поднял меч.

Лезвие засветилось, и я в два быстрых шага преодолел разделявшее нас расстояние.

Колдун попытался что-то исполнить правой рукой, но я отсёк её. Следующим ударом перерубил твари глотку, затем пробил грудину. Зелёный пар валил из всех нанесённых мною ран. И колдун, рухнув на колени, начал визжать.

Наклонившись, я левой рукой схватил его за подбородок и заставил поднять голову.

– Ты, я думаю, уже допетрил, что тебе конец, – сказал я. – Не хочешь перед смертью облегчить тот кусок дерьма, что у тебя вместо души? Объясни, какого рожна вам всем от меня понадобилось? Лучше способов для самоубийства не нашлось?

Колдун зашевелил губами и послышалось бульканье. Правда, раздавалось оно не изо рта. А, ну да. Я ж ему глотку перебил и верхнюю половину приподнял.

– Сорян. – Я убрал руку. – Так лучше?

Голосовой аппарат колдуна починился. И, глядя мимо меня всё такими же пустыми глазами, он прохрипел:

– Убьёшь меня – придёт десяток!

– Это хорошо, родии и кости мне нужны, – кивнул я. – А что вам всем, таким красивым, надо? Просто потому, что во имя вселенского зла?

Тварь улыбнулась окрашенной зелёным пастью.

– Ты – ничто, охотник! Ты – ничто!

Пора уже смириться с мыслью, что допрашивать тварей – никудышная затея. Нет у них в головах ничего, кроме гонора и тупой неконтролируемой злобы.

– Кто над тобой стоит? – сделал я последнюю попытку. – Кто тебя послал?

– Послал? – Тварь засмеялась, хотя звучало это скорее как последний пердёж мертвеца, обожравшегося перед смертью бобов. – Меня? Ты ничего не понял, охотник.

– Ну так объясни, сделай милость.

– Вы все сдохнете. Каждый из вас, ублюдков, похитивших чужое. Осмелившихся противостоять моему народу. Вы все сдохнете!

– Ясно, – вздохнул я. – Конструктивный диалог не завязался. Кащею привет передавай.

Мечу у меня в руке ощутимо не терпелось искупаться в крови, и я ему эту возможность предоставил. Удар – и голова слетела с плеч твари. Удар – и грудину пронзило насквозь.

Ударом ноги я сбросил тело с клинка и, подняв руку, скастовал Красного петуха. Удерживал его до тех пор, пока меня не пронзил разряд молнии.

Тогда – как отрезало. Я опустил руку и, шипя, попятился, стараясь устоять на ногах. Не преуспел – упал задницей на бревно, за которым так и дрожал затаившийся Ефим. Не сбежал, надо же.

А зажжённый мною огонь уже сам по себе продолжал гореть, с наслаждением вгрызаясь в мёртвую плоть.

Захар, Егор и Земляна, пошатываясь, подошли к костерку – словно усталые и замёрзшие путники.

– Сейчас бы квасу холодного, – сипло сказал я. – Литра два. А, Ефим?

– Христом…

– А?

– Христом-богом клянусь: сколько болота осушал – никогда такой страсти не видывал!

Я рассмеялся, уронив голову на грудь. Ребята меж тем пересчитали колдуну косточки.

– Двадцать штук! – воскликнул Захар не то в ужасе, не то в восхищении.

Глава 2

Я только кивнул. Кому как не мне знать. В меня только что ухнула сила двадцати родий. Итого, значит, двадцать две. Хотя ещё утром было тридцать две. Но тридцать ушло на новый Знак… Сука, когда ж я до Десятника-то доберусь? Чего-то у меня – шаг вперёд – два назад. Хотя – не совсем назад, конечно. Так-то Знаки годные открываю. Не на пиво же всё спускается, в конце-то концов.

– Ну что, – подошёл ко мне Егор. – Колдуна прикончил ты. Стало быть, ты и решай, как хабар делить будем.

Я хмыкнул. Хороший вопрос. А на хороший вопрос – и отвечать хорошо надо.

– Поровну, Егор.

– Совсем поровну? – спросил подошедший Захар.

– Совсем. Ну смотрите. Я тему пробил и колдуна прикончил. Ты, Захар, сегодня вообще красавец, без тебя мы бы не вытянули. Ты, Егор, помог мне за Знаком сгонять и ловушки колдовские убрал. Земляна – тоже в стороне не стояла.

– Я меньше других сделала, – сказала Земляна, брезгливо вытирая лезвие меча пучком травы.

– Да ладно тебе…

– Я не плачусь тебе, Владимир, а как есть говорю. И не стыдно мне. Что могла – сделала, только так получилось, что толку от меня сегодня было меньше, чем от остальных.

– Ты, вообще-то, Егора разыскала, – напомнил Захар.

– Пусть так, – помешкав, пожала плечами Земляна. – Ладно. Давайте мне четыре кости, и всё на том.

– А за одну оставшуюся нам, что – драться? – нахмурился Егор.

– Ну давайте её в Поречье пропьём, – предложила Земляна, зачехлив меч. – Вместе.

На том и порешили.

Сначала добрались до кареты и отправили кучера вместе с Ефимом в обратный путь. В усадьбу.

– Ты место-то запомнил? – спросил я отважного мелиоратора напоследок.

– Запомнил! – перекрестился тот. – Так запомнил, что и дети, и внуки мои помнить будут!

– Вот и славно! – Я хлопнул ладонью по борту кареты. – Давай, собери мужиков, только не стращай их сильно. Колдун мёртв, кости его у нас. Бояться больше нечего.

Сильно обнадёженным Ефим не выглядел, но возражать тоже не стал. Кучер хлестнул лошадей, и карета укатила.

– Ну что – к Фёдору? – повернулся я к своим. – Егор, давай, ты бери Захара, а я с Земляной.

Здесь тоже возражений не поступило. И через пару минут мы уже оккупировали столик в трактире. Изначально столик был занят, но когда мы, все такие красивые, в модных перчатках и следами зелёной крови на одежде, двинули к нему, мужики как-то быстро испарились, будто и не было.

Фёдор гостям был только рад. Тут же подал всё необходимое, плюс – закуску.

– Ну, – поднял я кружку. – С победой нас всех, что ли?

– С победой! – подхватила Земляна.

Четыре кружки стукнулись над столом.

Посидели мы хорошо за полночь. Народу в трактире изрядно убавилось. Земляна, уронив голову на руки, спала прямо за столом. Захар и Егор завели какой-то нудный бесконечный разговор о сапогах, в котором я, как ни старался, не мог найти ничего интересного. Поэтому просто сидел, прихлёбывая из кружки, и скользил расслабленным взглядом по полутёмному залу.

Как вдруг меня будто подбросило. В голове моментально прояснилось, и я, поставив кружку на стол, подался вперёд, вглядываясь в полумрак.

За одним из столиков, возле самой двери, сидел и таращился на меня человек. В наглухо застёгнутом плаще. В надвинутой на глаза шляпе. Глаз его я, понятное дело, не видел, но взгляд чувствовал.

Этот самый загадочный хрен присутствовал на судебном процессе и возмущался, что усадьба графа Давыдова останется в моей собственности.

Мужик встал. Я встал на мгновение позже. Он двинулся к выходу, я торопливо зашагал следом. Захар и Егор, увлечённые обсуждением подошв и голенищ, даже не обратили на это внимания.

Мужик в шляпе вышел из трактира. Спустя три секунды я тоже толкнул дверь и оказался на улице.

Улица эта была продолжением тракта, ведущего в Поречье с северо-запада, из Витебской губернии. По местным меркам – широкая, с обеих сторон добротные дома, трактиры и постоялые дворы.

Здесь было темно. До ближайшего фонаря – метров сто. Только жидкий свет из окон кое-как спасал ситуацию. Я вгляделся в темноту. На улице мужика не увидел, ни слева, ни справа.

То есть, получается, он не пошёл вдоль улицы. Он до сих пор где-то здесь. Подумав так, я сместился в сторону. Вовремя – через мгновение мне в спину попытались вонзить меч.

Я призвал доспех. Выхватил собственный меч, развернулся и бросился на ублюдка в шляпе. Ага. Щас! Драться со мной он явно расположен не был. Поняв, что план с внезапным нападением провалился, бросился бежать. Не по улице – там бы я его быстро догнал. Он метнулся в сторону площадки, где Фёдор развернул строительство нового корпуса своего отеля.

Строительная площадка представляла собой строительную площадку. Ямы, груды песка, камней, брёвен и мусора. Тачки, лопаты, тюки и ящики. В мешанине наваленного и перекопанного сам чёрт ногу сломит. Похоже, именно на это ублюдок в шляпе и рассчитывал. В роли чёрта выступал, разумеется, не он, а я.

Взметнув полами плаща, ублюдок попытался скрыться за зародышем нового корпуса. В его основание уже успели положить нижние венцы.

Разбежался, угу! Ты мне, значит, меч в спину, а я тебе – гуляй на здоровье? Обойдёшься! Удар.

Задел. По касательной, но задел.

Я бросился к упавшему. Но тот мгновенно вскочил на ноги.

Ишь ты. Обычный человек с такого удара так запросто не вскочил бы. Доспехи на нём, что ли? Всё это я обдумывал в движении, пока подбегал. Был уверен, что ублюдок снова бросится бежать, но он, поднявшись, не двинулся с места. Просто повернулся ко мне. Я на бегу скастовал новый Удар. И тут же понял, что зря стараюсь.

Если до сих пор этот урод, кем бы он ни был, накинул на себя Доспех, то теперь его окружал Защитный круг.

– Ты не пробьёшься, – глухим, низким голосом проговорил он.

Н-да, похоже, что так. Круг и впрямь сильный. На своём ранге я его пробить не смогу.

Я пожал плечами.

– Не вопрос. Буду брать измором. Амулеты, чтоб ты знал, штука недолговечная.

Ублюдок скрипнул зубами. Я понял, что угадал. Собственной силы у него нет, Знаками не владеет. Использует амулеты. Дорогие, качественные – но амулеты.

– Стой, пыхти, – закончил я. – Жди, пока гаджет сядет. А я воздухом подышу, пейзажем полюбуюсь. Чудна стройка при тихой погоде.

Подкатил к себе ногой обрубок бревна и уселся на него.

– Мы можем договориться.

– Да ты чё? Передай коучу, который тебя натаскивал, что практический кейс ты завалил. Начинать переговоры с попытки убийства в спину – так себе заявка на успех.

– Ты ещё не знаешь, что мы предлагаем.

– «Мы»? Ты здесь вроде один.

– Это очень хорошее предложение! От таких не отказываются.

– И снова – так себе попытка заинтересовать клиента. Прямо скажем, на троечку. Там вон, через два дома – заведение с дамами низкой социальной ответственности. Вот у них гораздо лучше получается клиентов завлекать. Сходил бы, взял урок у профессионалок.

– Ты даже не спрашиваешь, о чём я говорю!

Ублюдок явно начал терять терпение. Чего я и добивался, собственно. Ярость – в некоторых ситуациях штука чрезвычайно полезная. Располагающая к откровенности.

– Уверен, что ты и без моих расспросов всё скажешь. Вон какой фонтан красноречия забил, хрен заткнёшь.

– Нам нужна твоя усадьба.

Вот оно чё. Ну, теоретически – я мог бы догадаться. Если бы нашёл время не догадки. И если бы у меня в принципе было желание размышлять о мотивации каких-то мутных недоносков.

– А три цифры с обратной стороны карты не нужны? Ты, кстати, что вообще за хрен с бугра?

– Моё имя не имеет значения! Нам нужна твоя усадьба. Мы знаем, что она заложена. Но, тем не менее, готовы отдать за неё неплохие деньги. Продай Давыдово. Это очень выгодное предложение.

– Ну, допустим. А кому продать?

Продавать усадьбу я, разумеется, не собирался. Понял вдруг, что мне глубоко похер на сумму, которую ублюдок может выкатить.

Давыдово я не отдам. И даже не потому, что привязался к дому и к его обитателям. Точнее, не только из-за этого. Я чувствовал, что усадьба мне нужна. То же чутьё, что заставило купить у пройдохи Брейгеля серебряный подстаканник, во весь голос вопило, что усадьбу отдавать нельзя. Никому и ни за какие деньги.

Вопрос я задал с единственной целью – выяснить, кому настолько до зарезу понадобилось моё имущество. Заложенное, на минуточку. То есть, об обогащении потенциального покупателя речь не шла.

– Просто выстави усадьбу на торги. Она уйдёт за хорошую сумму. В этом мы можем поклясться.

– Серьёзно? Я что, настолько похож на лоха? Чтобы думать, что поверю клятве хрен знает кого, минуту назад пытавшегося меня убить?

Теперь ублюдок заскрежетал зубами уже очень отчетливо.

– У тебя нет выбора! Либо ты продашь усадьбу, либо мы тебя убьём!

– Ну то есть, вариантов всё же два? Иными словами, выбор у меня есть? Знаешь, передай своему коучу, чтобы переквалифицировался в прачки. С продающими тезисами у него тоже всё паршиво.

– Ты продашь или нет⁈ – загрохотал ублюдок, потерявший терпение окончательно.

– Нет. Я граф, а не барыга. Не графское это дело – торговать.

– Ты умрёшь!

– Вот ни хрена не удивил. Рано или поздно все умрут.

– Ты пожалеешь об этом! Очень горько пожалеешь!

Ублюдок в ярости, брызгая слюной, проорал это – и исчез. Просто исчез. Только что был – и пропал. Кошмар, до чего все нервные. Уже и слова не скажи.

Я подошёл к тому месту, где только что был Защитный круг. Потыкал мечом.

Нету. По ходу, стал невидимым и свалил.

– Что случилось⁈ – на крыльцо трактира вывалились Егор и Захар. – Кто тут орёт?

– Да так. Покупатель расстроился. Аж сбежал от огорчения.

– Что? Какой ещё покупатель?

– Всё нормально, мужики, – отмахнулся я. – Вы, если прёт – бухайте дальше. А я домой. Что-то вдруг спать захотелось.

Дожидаться ответа охотников я не стал. Начертил Знак и через пару секунд толкнул дверцы нуль-Т шкафа у себя в башне.

Честно говоря, после беседы с ублюдком опасался, что за время моего отсутствия тут опять могло случиться нехорошее. Но всё было тихо-мирно. Никто не нападал, нигде не орали, ничего не горело. Могу спать спокойно.

Я стащил с себя одежду и рухнул в кровать.

Проснувшись, крикнул:

– Я дома!

Через пять минут в дверь легонько постучали. На пороге появился Маруся с подносом в руках. На подносе стояла чашка кофе, распространяющая аппетитный, умопомрачительный аромат.

Сама Маруся, в лёгком сарафане, на котором (наверняка случайно) расстегнулись две верхние пуговки, выглядела не менее аппетитно.

Я посмотрел на чашку. На Марусю. И решил:

– Поставь пока поднос.

Кровать плотник сработал отличную. Не чета прежней, на первом этаже. Крепкую – она не скрипела ни от каких моих действий – и широкую.

Когда я, с чашкой в руке, откинулся на подушки, а Маруся устроилась рядом со мной, места было ещё полно.

Я пил кофе. Маруся наблюдала за тем, как пью. Присоединиться всегда отказывалась – кофе ей не нравился.

Прочистив мозги утренним сексом и кофеином, я сформулировал вопрос:

– Ты была в запертом крыле дома?

– Нет, – удивилась Маруся. – Там никто никогда не был.

– В смысле – никогда? Для чего-то его ведь построили?

– Ну, это в старину, может. Сколь я себя помню, никто туда не ходил. И тётка Наталья с Тихонычем, хоть и старые, а тоже такого не помнят. Уже много лет двери запертыми стоят.

Разговор с тёткой Натальей и Тихонычем новой информации не прибавил.

– У меня и ключа-то от тех дверей нет, – сказала тётка Наталья. – Прежняя ключница, что до меня служила, говорила, что и она ключей никогда не видела.

– Ясно, – кивнул я. – Данила! Принеси-ка ключ.

– Чего? – изумился Данила.

– Топор, говорю, тащи.

* * *

Когда я подошёл к красивым, добротным дверям с топором, тётка Наталья закрыла лицо руками. Не могла смотреть на такое варварство.

– Слабонервных и беременных прошу покинуть помещение, – буркнул я.

И взмахнул топором.

Вот это швырнуло так швырнуло! Я отлетел на добрые пару метров. По кисти и запястью – словно ток пустили. Боль была сильной и резкой.

Стоит ли говорить, что двери остались целыми и невредимыми. Лезвие топора их даже не коснулось.

Тётка Наталья бросилась ко мне.

– Ушиблись, ваше сиятельство⁈

– Ничего. Жить буду.

Я поднялся на ноги. Боль в руке потихоньку проходила.

Ну, что тут сказать. Слава богу, полез с топором сам, а не пустил к замку Данилу – хоть он и рвался помочь. Есть мнение – от обычного человека, не наделенного силой, мокрое место бы осталось.

– Что это? – пробормотал Тихоныч.

– Это – магическая защита. Причём, насколько я понимаю, довольно серьёзного уровня… Так, всё! Стендап окончен. Расходимся.

Второй раз повторять не пришлось. Спорить с барином мои домашние были не обучены, разбрелись по своим делам.

А я, покачивая топором в руке, вышел во двор. Оттого, что попасть в запертое крыло не получилось, убежденность, что мне непременно нужно туда попасть, только окрепла.

Я в задумчивости двинулся вдоль нежилого крыла. Дворовую территорию успели привести в порядок. Трава была выкошена, кусты подстрижены, на клумбах что-то цвело и благоухало.

Смотрелось красиво – несмотря на то, что окна крыла оставались заколоченными наглухо. Располагались они высоко, я едва доставал до подоконников. Для того, чтобы залезть в такое окно, нужно обладать серьёзными акробатическими навыками.

С обратной стороны здания я увидел небольшое крыльцо и дверь чёрного хода. Дверь украшал ржавый замок. К нему явно тоже, как и к дверям внутри дома, долгие годы никто не притрагивался. Да и само крыльцо ещё месяц назад фиг бы кто разглядел, в зарослях крапивы и бурьяна. Это я приказал всё здесь выкосить.

Ни на что особо не рассчитывая, я поднялся на крыльцо. Протянул руку к замку – готовый, что сейчас меня снова шарахнет.

Когда коснулся замка беспрепятственно, удивился. А уж когда от его тела отделилась дужка, вовсе обалдел. Ржавый замок, оказывается, даже не был заперт.

– Чудны дела твои, – пробормотал я.

И потянул на себя дверь. Та открылась, не издав единого звука.

Я осмотрел дверные петли. Так и есть, смазаны. Причём, не так давно. Едва ли месяц-два назад.

– А ты затейник, граф Давыдов. – Я шагнул в тёмный, пыльный коридор. – Посещать якобы запертое крыло собственного дома так, чтобы о твоих посещениях никто даже не догадывался – это какая-то очень экзотическая забава.

Не долго думая, шагнул внутрь. Выяснить, из-за чего усадьба представляет такой глобальный интерес для негодяев всех мастей, было просто необходимо. И чутьё мне подсказывало, что странное желание покойного графа держать половину дома запертой как-то с этим связано.

– Вообще, был тут тоже один индивид, – пробормотал я, шагая по пыльному коридору. – Любитель поделить дом на две несообщающиеся пополамки. Если сейчас выяснится, что у дядюшки здесь киснут две дочери, изображающие сыновей – это будет номер, конечно…

Света, проникающего через открытую дверь и щели в заколоченных окнах явно не хватало. Поэтому я сходил за фонарём. Тётка Наталья и Тихоныч смотрели на меня настороженно, но ничего не сказали, за что им огромное человеческое спасибо.

Я вернулся в заколоченную часть. Конечно, можно было включить режим «хозяин» и сорвать доски с окон. Но я ж не знал, что тут найду. Может быть, дядя был совершенно прав, и этому чему-то лучше всего лежать тут и дальше без света, взаперти. Не просто же так старик пробирался в якобы заколоченное сто лет назад крыло собственного дома втихаря от домашних.

Замок на чёрной двери он, наверное, не запирал, чтобы не возиться и лишний раз не скрежетать ключом. Не знал же, что так скоропостижно помрёт и метнуться его запереть просто не успеет. Хрен знает – может, потом я сам и уличную дверь подновлю, и засов покрепче поставлю. И отсроченных ловушек добавлю, чтоб никакая тварь…

Дверь, через которую дядя предпочитал навещать загадочное нечто, вела в коридор с маленькими комнатами. Видимо, тут предполагалось жить прислуге, а сама дверь – это был так называемый чёрный ход, через который когда-то решались хозяйственные вопросы. Однако дядюшка на каком-то этапе решил, что обойдётся и парадным входом, а эту часть дома объявил неприкасаемой.

Судя по следам в пыли, сюда никто, кроме него, не заходил.

Глава 3

Я открывал закрытые двери и заглядывал в комнаты, чтобы увидеть одну и ту же разруху везде и всюду. Пылища. Старые кровати, застеленные древними полуистлевшими покрывалами. И запах, который, наверное, небезвреден для здоровья.

Н-да. Если это крыло реанимировать, то для начала надо загнать сюда роту мужиков из деревни с приказом вытащить наружу вообще всё и сжечь к чертям собачьим. Следом – загнать роту женщин с приказом всё отмыть. А уже потом смотреть и думать.

Следуя едва заметной цепочке следов, я дошёл до двери в подвал. Она оказалась запертой, но на этот раз без фанатизма. Просто на ключ, которого, очевидно, у Натальи не было.

Кажется, у меня в голове начинала вырисовываться картина логики. Дядя обладал чем-то, что не предназначалось для чужих глаз и рук. Доверить свою тайну он не мог никому. Поэтому спрятал её в подвале и запер. А чтобы минимизировать шансы, что в подвал кто-то пролезет, закрыл целое крыло под предлогом ненадобности. Дверь в это крыло запечатал какой-то охотник или один из тех умельцев, что исполняют амулеты.

Почему было не дать ему запечатать непосредственно дверь в подвал? Ну, как вариант, потому что дядя не хотел показывать пальцем на подвал и говорить: «Тама секретное!» А ещё потому, что сам он хотел сохранить доступ к этому секретному. Как он объяснял магическую печать на двери домашним и самому мастеру, её ставящему – не знаю.

Обладай дядя магической силой сам – он бы, конечно, воткнул магические запоры и там, и там. Ну а так, в условиях, когда вообще никому нельзя доверять, исполнил, что мог.

Я церемониться особо не стал – скастовал Удар и вынес кусок двери вместе с замком. После чего открыл дверь и увидел уводящие вниз каменные ступени.

В подвале было ожидаемо сыро и прохладно. Здесь также имелся коридор и ряд комнат без дверей, которые никак не использовались, только в одной на полу лежала древняя расколотая глиняная чашка. Лежала, видимо, давно – плесень успела выстроить на ней целую цивилизацию.

Коридор привёл меня к очередной двери – деревянной, обитой проржавевшим железом. На этот раз вовсе без всяких замков. Я потянул её на себя и оказался в святая святых. В зале размером с нашу гостиную.

Здесь стоял стол. На столе – зеркало на подставке. Но главным экспонатом выставки были не эти банальные предметы, а каменная арка, возвыщающаяся посреди зала. Покрытая хорошо знакомыми мне символами – аналогичными была написана рукопись, над переводом которой трудился дядя.

Я поставил фонарь на стол и хрустнул пальцами.

– И что всё это великолепие обозначает?

Мне даже эхо не ответило. Глухо было – как в танке.

Чтобы с чего-то уже начать, я заглянул в зеркало, и у меня отвисла челюсть. Потому что себя я там не увидел. И вообще никто не увидел бы там меня.

Потому что зеркало показывало отнюдь не банальное отражение. А то самое место за печкой в крестьянской избе, где я провёл безоблачные двадцать лет своей жизни. Так, будто камера была подвешена к потолку.

– Ах ты ж, вуайерист старый! – воскликнул я.

Выходит, дядюшка за мной присматривал время от времени. И что, только за этим он сюда ходил? Только потому и запер целое крыло – чтобы в зеркало глядеть? Не, чего-то тут не складывается. Зеркало можно было и в ящике стола запереть. А вот эта арка тут явно не просто так стоит. И вообще выглядит так, как будто не её спрятали в подвале дома, а дом построили вокруг неё.

Я подошёл к арке, остановился рядом. Коснулся меча, который предусмотрительно взял с собой. План был – сунуть клинок меж двух столбов и посмотреть, что будет. Но меня остановил голос:

– Не нужно этого делать.

Меч оказался у меня в руке, готовый к бою. Я резко развернулся, сканируя пространство на предмет врагов. Но никого не увидел.

– Если ты шиза, то я с тобой не разговариваю, – честно предупредил я.

– У меня мало времени, – отозвался голос. – Подойди.

Голос шёл от стола. Я подошёл и, подчиняясь наитию, заглянул в зеркало. Оно не подкачало. Вместо крестьянского интерьера теперь показывало худощавого старика с пронзительным взглядом и плотно сжатыми губами. Где он находился – понять было нельзя, на заднем фоне только чернота, с которой сливался чёрный похоронный костюм.

– Рискну угадать. Граф Давыдов? – спросил я.

– А ты – Владимир, – отозвался призрак. – Хорошо. Значит, мы с моим другом не ошиблись.

– В чём?

– У меня нет времени, как я уже сказал. Я могу лишь предостеречь тебя. Не вздумай проходить через Врата!

– Врата? – Я окинул взглядом арку. – Эти, что ли?

– Это – один из немногочисленных известных проходов в потусторонний мир. Туда, где людям нет места. По крайней мере, при жизни.

– Принято, – кивнул я. – Что ещё?

– Храни Врата! Они не должны попасть не в те руки.

– Да уж сообразил, на Авито выставлять не стану.

Лицо дядюшки начало бледнеть, и я поторопился задать главный, животрепещущий вопрос:

– Кто я такой и где вы меня взяли?

– Это очень правильный вопрос, Владимир. Знай: ты родился…

Под конец мне приходилось прислушиваться, прижимаясь ухом к самому зеркалу. Не помогло – через секунду звук просто истаял. Как и изображение старика.

– Да что ж за сучество-то такое! – воскликнул я, глядя на своё отражение.

Зеркало, судя по всему, исчерпало магические ресурсы и превратилось в обычное. Очень вовремя, ничего не скажешь.

* * *

На дверь чёрного хода Данила присобачил новый замок. Ключ я забрал себе и велел домашним обходить крыльцо дальней дорогой. Потом надо будет ещё и магической защитой озаботиться. Потусторонний мир в подвале – это тебе не мышь чихнула. Теперь хоть понятно, почему сюда так настойчиво стремятся всякие мутные личности. Не факт, конечно, что знают доподлинно, что здесь находится – иначе усадьбу давно бы взяли штурмом. Но почему-то пытаются решить вопрос относительно аккуратно, путём переговоров или устранения меня. А значит, либо не знают, либо очень не хотят палить свой интерес.

В общем, вопрос с потусторонним миром я перевёл в разряд важных, но не срочных. Надо было решать насущные вопросы – наводить порядок на подведомственных территориях. Сколько уж собираюсь.

Рейд по принадлежащим мне деревням мы с Тихонычем начали, как я и хотел, с самой задницы, из которой не поступало никаких доходов.

– Вы, Владимир Всеволодович, поймите, – распинался, покачиваясь в карете, Тихоныч. – Я ведь сам – что могу? Был я в этом Обрадове, видел, что там творится. И дядюшке вашему обстоятельные доклады предоставлял. А он – ничего. А там…

– Тихоныч, тебя никто ни в чём не обвиняет, – в который уже раз сказал я. – То, что дядя хозяйство запустил, я и сам прекрасно вижу. Как у него ещё хоть что-то работать продолжало – загадка.

– Нехорошо о покойных плохо говорить, – перекрестился Тихоныч, – но вы совершенно правы. Очень надеюсь, что у вас получится всё поправить.

– Поправим! – вставил словечко Захар, который, естественно, увязался за мной. – Не извольте сомневаться!

Угу. Поправлятель всея Руси, блин, нашёлся. Впрочем, ладно, хватит уже на пацана свысока поглядывать. С колдуном-то он выступил выше всяких похвал. Глядишь, и тут не оплошает.

Ехать было не очень далеко. Часа через три после начала пути кучер вдруг разразился бранью и остановил лошадей.

– Чего там? – высунул я голову в окно.

– Да вот, извольте видеть.

Видеть было не очень сподручно, поэтому я выпрыгнул наружу и подошёл к фыркающим разгорячённым лошадям. Хмыкнул.

Посреди дороги стояла девчонка лет пяти и сосала палец, задумчиво глядя на экипаж.

Я покрутил головой. Деревня виднелась в километре впереди. Никаких признаков родителей видно не было. Сама девочка выглядела так, будто долго ползала в грязи. Грязное платье держалось на одних молитвах.

– Привет, – сказал я. – Тебя как зовут?

Девчонка, не вынимая пальца изо рта, перевела взгляд на меня. Молча осмотрела с головы до ног. А потом, выплюнув палец, сказала:

– Коза.

– Чего? – вскинул я брови.

– Коза дланая.

– Эм… Это ты меня оскорбить попыталась? – рискнул я предположить.

– Зовут так.

– Тоже юмор. Вот прямо мама так называет?

Девочка яростно закивала.

– По-моему, дальше можно уже не ехать, – сказал Захар, встав рядом со мной.

– Н-да, – только и сказал я.

Взял девчонку на руки, отнёс в карету и посадил пред печальные очи Тихоныча.

– Трогай, – велел кучеру, когда все уселись.

Тот потрогал, и вскоре мы въехали в Обрадово.

– Ну, показывай, где твой дом, – сказал я, вытащив девчонку из кареты.

Та уверенно зашагала к одной из покосившихся хибар. Дома здесь выглядели так, будто в них никто не живёт уже лет сто. Во всяком случае, приложить руки и сделать красиво никому в голову не приходило.

Хотя признаки жизни наблюдались. Например, лёжа в тени покосившегося забора, красной рожей кверху, храпел какой-то бугай.

– Запился народ, – бормотал Тихоныч. – Им бы руку жёсткую в своё время. А так… Оно ж ведь как зараза.

– Разберёмся, – пообещал я.

Дверь в дом девочки валялась рядом с домом. Мы зашли внутрь и обнаружили там дрыхнущую на вонючей лежанке простоволосую бабу в нижней рубашке. Судя по аромату, сон был нифига не здоровым.

– Так-с, ну, начнём. – Я перекрестил бабу Знаком Противоядия и рявкнул: – Война!

– А-а-а! – заметалась и вскочила баба. – Где? А кто ж?

– Вечер в хату, – привлёк я к себе внимание. – Меня зовут Владимир Всеволодович, и я ваш хозяин. Приехал с внезапной проверкой.

Испуг быстро прошёл. Баба фыркнула, окинув меня скептическим взглядом.

– Хозяин, ишь! И чего ты с нами сделаешь, хозяин? Чего с нас возьмёшь? Вона! Бери, чего хочешь, ничё не жалко!

И заржала, порадовав нас видом гнилых зубов.

– Чего отмечаешь-то? – спросил Захар. – Последняя пятница на неделе?

– Пятница. А может, суббота. Нам разницы-то.

Баба потянулась за штофом на столе. На дне его что-то ещё оставалось. Тихоныч оказался проворнее и штоф прихватизировал.

– Значит, так, – вздохнул я и почесал лоб большим пальцем. – Тебе первой говорю, до остальных донесу позже. Отныне спиртного в Обрадово нет. И это не вежливая рекомендация, а научно доказанный факт: нет бухла вообще. Ребёнка как звать?

– Кого? – скривилась баба.

– Дочь твою как зовут!

– А, эту… Любкой.

– Ага. Любаша, значит. Запомнила, малая? Это твоё имя. И мама тебя теперь только так называть и будет.

Баба фыркнула. Я посмотрел на неё своим фирменным взглядом, и она начала бледнеть. Ну вот, правильная реакция.

– Будет, – сквозь зубы произнёс я. – Дядя Володя обещает.

– Угу… – выдавила из себя баба.

– Очень хорошо. А теперь переходим к самому главному. Староста в деревне кто?

* * *

При помощи Знаков Противоядия, кулаков и такой-то матери мы с Захаром в течение получаса буквально построили всю деревню. Осоловевшие мужики и бабы пучили на нас глаза. Многие тут, похоже, вовсе забыли, что у них когда-то был какой-то хозяин. Другие вспоминали графа и выражали сомнения в том, что я имею отношение к нему и к деревне. Третьи узнавали Тихоныча и шикали на вторых.

– Староста кто? – спросил я у построения.