Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 138 (всего у книги 346 страниц)

То же предчувствие, что уже спасло меня несколько минут назад, вернулось. Я положил тетрадь на место и бросился к выходу. Выскочил за дверь, и, уже прикрывая её за собой, услышал ворчание Троекурова – он вновь переместился в своё кресло.

Прекрасно. Шалость удалась. Теперь осталось свалить отсюда подобру-поздорову и в спокойной обстановке разобраться с честно украденной писаниной. А то ишь ты, про mori он там пишет. Графоман чёртов. Посмотрим ещё, кто кому mori устроит.

Я сделал два шага и буквально налетел на Коляна.

– Уходи! – прошептал тот, выпучив глаза. – Немедленно уходи!

– Собственно, этим и занят, – развёл я руками. – Поставленные цели достигнуты, зависать тут долее смысла не вижу. Всё равно никто не наливает, культура – по нулям.

Колян махнул мне рукой и побежал на цыпочках к чёрному ходу. По пути мы напоролись на служанку. Я еле успел спрятаться в дверной нише.

– Ах, Николай Дмитриевич! А вас папенька ищет…

– Это я его ищу! – рявкнул на неё Колян. – А ты что здесь делаешь⁈

– А… А почему же у чёрного хода ищете? Барин им никогда не пользуется…

– Ты что, мне вопросы задавать решила? Завтра же работу искать будешь! А рекомендацию я тебе такую дам, что в бордель простыни стирать – и то не возьмут!

– Простите! Простите, умоляю, забылась! – и служанка утекла. Где-то далеко хлопнула дверь.

– Беги! – шепнул мне Колян. – Пока снова собак не спустили!

Я кивнул.

– Завтра ждать тебя буду. В том же кабаке. Доложишь обстановку.

Через несколько секунд я пересёк сад и выскочил за калитку. Вовремя – по саду снова забегали собаки. Одна попыталась было брехнуть мне вслед, но этого можно было уже не опасаться. Мало ли что там собакам почудится.

На следующий день я засел в знакомом кабаке. Коляна долго ждать не пришлось – существование под одной крышей с папашей его, видимо, и впрямь тяготило. Хватался за любую возможность слинять.

– Ну, что теперь? – плюхнувшись за стол напротив меня, дрожащим шёпотом спросил он.

Я пожал плечами.

– Продолжаем наблюдения. По таким, как твой батя, работать нужно тщательно и осторожно. Знания – сила. Их и будем собирать.

Колян уронил голову на руки.

– Нет, это кошмар какой-то! Ты просто не представляешь… Я каждый раз, как на папашу смотрю, того мертвеца вспоминаю. Давно бы вовсе сбежал куда подальше, если бы не…

– Родственные чувства? – предположил я.

– Наследство!

– А, ну да. Прошу простить моё воспитание.

– Завещание, точно знаю, у него есть, и я там – единственный наследник. Но то пока. До тех пор, пока я папашу не разочарую. А я, чувствую, разочарую. Вот откуда он вчера появился⁈ И ведь как ни в чём не бывало. Как будто и был дома весь день!

Я через стол, уставленный блюдами, наклонился к Коляну.

– Ладно. Слушай сюда. Хвоста вчера за мной не было, я следил.

– Хвоста?.. – Колян посмотрел на меня с диким подозрением, мол, а не чокнулся ли я от великой радости, что удалось обшмонать дом самого Троекурова.

– Слежки, – перевёл я.

– А…

– Руль на. Тем не менее, в этом кабаке мы уже скоро примелькаемся, так что встречаться будем в ином месте. Я тебе потом сообщу, в каком.

– Да брось ты! Мой отец в подобные заведения носа не кажет.

– Сказал бы я тебе, в какие заведения кажет нос твой отец.

– Да чего я о нём не знаю!

– Ну, есть кое-что. С тех пор, как мы с тобой в Веселухе развлекались, мне удалось раскопать дополнительную информацию. Твой папенька содержит сеть благотворительных заведений в Санкт-Петербурге и Поречье. Наверняка и в Смоленске тоже есть, и в Москве, и хрен знает, где ещё.

Тут я вспомнил слово «Полоцк». Поставил в памяти зарубку – хоть на карту посмотреть, где это вообще. Колян выделил в моей речи другое слово.

– Благотворительных? – Судя по выражению лица, он не поверил. В высадку инопланетян, вооружённых обезьяньими жопами, поверил бы, а в благотворительность своего досточтимого папаши – нет.

– Угу. Прибыли не приносят, вложений требуют. Что это, как не благотворительность? Чистейшей воды. А специализация проста, как палка: оказывают населению услуги по наведению порчи, насыланию проклятий и прочего дерьма. Приходит персонаж А, заказывает услугу – угробить персонажа Б. На персонажа Б насылается, допустим, кикимора. Результат: персонаж Б погиб, а душа персонажа А достаётся чёрту. Ну и сам «торговец», разумеется, по итогу тоже чёрту.

Глава 4

Колян побледнел до синевы.

– Так что же… Это что же? Это папаша и к этому причастен⁈

– Знаешь чё?

Тут мы опять прервались. Официант приволок две кружки пива и новое блюдо, свинину с картошкой и грибами. Для меня. Мне после всех стрессов нужно было восполнить запас калорий. А Колян, судя по выражению лица, на еду даже смотреть не мог. В его случае стресс принял другую форму.

Когда официант ушёл, Колян промямлил:

– Ну, есть такие места в Смоленске, да. Я слышал. И даже знаю, где находится одно… Послушай. А тот, кто заказывает, точно чёрту достаётся? – и уставился на меня так, словно дырку прожечь собрался.

– У-у-у, – протянул я. – Да ты, брат, оказывается, в дерьмишке-то по уши…

Колян схватился за голову.

– Я не знал, я… Не думал! Это вообще глупость была. Мне было-то всего шестнадцать, ухаживал за одной… А к ней другой наповадился, и она ему расположение оказывала. Больше, чем мне.

– И ты его убить решил?

– Чего⁈ Нет, что ты! Наоборот – приворожить.

– Мужика? – не понял я.

– Да тьфу на тебя, в конце концов! У меня и так мысли путаются, да ты ещё путаешь. Девушку приворожить! Чтоб на другого не смотрела даже.

– А… Ну, приворот – не убийство. За него, наверное, ничего такого страшного тебе не будет. Хотя я не разбираюсь, честно. Доживёшь до двадцати шести – посмотришь.

– Почему до двадцати шести?

– Потому что обычно чёрт приходит душу забирать через десять лет. Хотя я в их бюрократии не сильно шарю, как там всё устроено. Вот, к примеру, был чёрт, который и в Петербурге, и в Смоленске исполнял, сразу двух душ добивался. Но мы его грохнули на днях. И если твоя душа, например, в его ведомстве была – наверное, уже всё, опасность миновала. Но это не точно.

Я глотнул пива, прошёлся по картошечке. Колян тем временем всё сидел, схватившись за голову, и взгляд его блуждал, вероятно, по воспоминаниям.

– Что, Колюнюшко, невесел? Что ты голову повесил? – решил приободрить парня я.

– Что? А… Да девушку вспомнил, которую привораживал.

– Во, кстати! Как там у вас всё срослось-то? Секс был?

– Что-что было?

– Эм… – Тут я не на шутку подвис. Все термины для обозначения известного процесса, которые приходили в голову, были либо просторечными и наверняка непонятными аристократу, либо попросту не свойственными этому миру. И тут в голове щёлкнуло, в памяти всплыло ещё одно латинское слово. – Во! Коитус. Было, нет?

Колян покраснел, огляделся и буркнул:

– Да.

– Ну, поздравляю, что тут сказать. Это, конечно, не клофелином обработать, хотя около того… В общем, спишем на грехи молодости. Кто в пубертате херню не творил.

– Было, и несколько раз. Но потом… Я очень скоро понял, что что-то не так.

– Живот расти начал?

– Чего?

– Да не у тебя – у неё.

– Нет! Просто… Она стала сумасшедшей.

– В плане?

– Она натурально сошла с ума! И предметом её помешательства был я. Она не давала мне проходу, буквально. Не отпускала в прямом смысле слова. Схватится за руку – и держит весь день. Мне, прошу прощения за подробности, в уборную необходимо – она туда со мной норовит. И этот влюблённый взгляд без тени мысли… Я даже бояться её начал. А она с семьёй почти порвала, от всего отказалась. Зимней ночью в одной ночной рубашке босиком пришла ко мне под окна… Не мог не впустить.

– И сразу же согревающий коитус?

– И коитус…

– Отвратительно! Продолжай.

– Ну, отец прознал.

– Надо же. Удивительно… Как же он сумел?

– О ней к тому времени трепался весь свет, к тому же всё происходило буквально у него под носом.

Н-да, сарказм Колян не разбирает от слова совсем. Может, из-за стресса, конечно. Хотя с сарказмом у них тут в принципе – не очень.

– И что сделал отец?

– Наорал на меня. Объяснил, что я глупость сделал. Хотя я уже и сам к тому времени понял, что глупость. Но отец пообещал, что всё решит.

– И решил?

– Решил…

– Как именно?

– Определил эту девушку в доллгауз.

– Ку… Куда⁈

Я опять упёрся в скудность своих лингвистических познаний. Услышанное слово моментально разложил на doll и house. Сразу представил, как Троекуров хитрым колдовством уменьшил барышню и поселил её в кукольном домике. Теперь, может, даже показывает за деньги. Прям готовый слоган: «Не знаешь, как решить проблему? Уменьши её!»

– Это в Петербурге. Специальное заведение, где содержат бесноватых.

– Психушка, что ли?

– Как?

– Ну, ясно, понял. Доллгауз… Блин, слово-то какое. И что?

– Ну… И всё.

– Ты её навещал хоть?

– Н-нет…

– Н-да. – Я покачал головой.

Колян ударил себя в грудь.

– Да знаю я, что поступил, как подлец! Знаю! Но что я мог? У меня не было ни сил, ни власти, ни… ни…

– Ни мозгов, – подсказал я.

– Да, – выдохнул Колян и совсем уронил голову.

– Ну, теперь у тебя есть сила и ум. В моём лице. А значит, сейчас я прикончу пиво, добью картошку – и пойдём искупать грехи твои тяжкие.

Колян посмотрел с недоумением.

– Что это значит?

– Это значит, что ты приведёшь меня туда, где заказывал услугу. Я оценю обстановку. И, исходя из оценки, либо сам туда войду и накошмарю со страшной силой, либо соберу друзей-охотников, и мы наведаемся туда следующим вечером с внезапной проверкой. А ну как у них там лицензия на проклятия просрочена?

– Ты не понимаешь. Всё не так просто. Там очень сложная схема…

– Да понимаю, чего тем не понимать. Надо подойти в определённом кабаке к определённому человеку, а он тебя возьмёт за руку и проводит в нужное место.

– Откуда ты знаешь⁈

– Ну, так. Догадался…

* * *

Пока мы шли к кабаку, Колян весь извёлся.

– А вдруг меня там узнают?

– Тебе сколько лет?

– Двадцать пять.

– Значит, с того случая прошло девять. Там уже персонал сто раз сменился. Да и ты – вон, как похорошел. Ума бы ещё набрался, цены б тебе не было.

– Да я не о том! Папаша – известная в городе личность. И меня тоже многие в лицо знают. Что я – сын самого Троекурова… А ну как на знакомых нарвусь?

Я остановился. Призадумался. И впрямь не учёл, что Троекуров в Смоленске – медиаперсона охренеть какого масштаба. Из тех, что в новостной ленте мелькают если не каждый день, то раз в неделю точно. Ну, и на Коляна отблески славы падают, куда ж без этого.

Знакомые-то – хрен с ними. Ну зашёл и зашёл парень в кабак, подумаешь. Там же вывеска не висит: «Нужна качественная, надёжная порча? Обращайтесь!»

А вот если тот самый правильный человек из обслуживающего персонала признает в Коляне Троекуровского сынка, реально может выйти не очень. Хэ его зэ, какие инструкции после той давней истории Троекуров выдал сотрудникам. Но от того, чтобы сынишка вляпался повторно, наверняка его оградил. Установил, так сказать, защиту от дурака. И если Колян сунется в принадлежащее папаше заведение с целью получить определённого рода услугу, то получит вместо неё по шее. Причём, насколько я успел узнать Троекурова, быстро и качественно.

– Ладно. Считай, что убедил. Покажи мне кабак, скажи, к кому там подойти, и можешь быть свободен.

Колян показал. Издали. И рванул ловить извозчика с такой прытью, что я аж призадумался – не определить его, после того как всё закончится, в курьерскую службу к Урюпиным?.. А что. Читать умеет, расположение улиц выучит. А что Поречье, а не Смоленск – так он сам сказал, что куда угодно готов бежать, абы подальше от дорогого папаши…

С этими мыслями я подошёл к дому Обломова. Куда ещё идти-то было? Братья охотники для моих целей не годятся.

* * *

– Илья Ильич завтракать изволят, – зачем-то сообщил мне обломовский лакей, выскочивший навстречу.

– Рад за него. На меня прибор ставить не надо, только что из кабака. Ещё картоху не переварил.

Я направился к столовой.

– Одну секунду-с! – лакей обскакал меня. – Доложу-с!

Юркнул в столовую и захлопнул дверь.

Хм-м. Это ещё что за новости? Дорогой друг Илья Ильич не готов меня видеть? Или там, за дверью, происходит что-то нехорошее? Неспроста ж лакей как на амбразуру кинулся. Мало ли что, не люблю я загадок!

С этой мыслью я распахнул дверь.

Ну… Ничего такого нехорошего в столовой не происходило. Скорее, наоборот. Илья Ильич реально завтракал, причём не один. Рядом с ним сидела дама.

При виде которой я вспомнил о боге. Так и вспыхнуло в голове: «О, Боже! Вот это сиськи».

Илья Ильич, судя по тому, как смотрел на даму и её неоспоримые достоинства, мои эмоции полностью разделял. Хотя при виде меня немного смутился.

– Вот, Владимир, знакомься. Это Аглая Бонифатьевна. Моя, э-э-э… знакомая. Аглаюшка, это Владимир Всеволодович Давыдов. Мой лучший друг и наш знаменитый граф-охотник.

Аглая Бонифатьевна подала мне руку для поцелуя и мило порозовела. Я изо всех сил постарался, исполняя обряд знакомства, смотреть ей в глаза.

– Аглая Бонифатьевна почтила меня, так сказать, – продолжил неловко объяснять Обломов. – Изволила присоединиться к завтраку…

Я кивнул.

– Ну да. Завтрак – дело хорошее. Силы восстановить не помешает, перед новым-то раундом… Илья Ильич, прости за беспокойство. Кабы знал, что у тебя тут такое божественное явление, не впёрся бы. Но коль уже всё равно впёрся, будь добр, удели пять минут.

– Конечно!

Обломов вместе со мной вышел из столовой. Я быстро изложил суть дела. Обломов нахмурился.

– А не опасаешься, снова-то Троекурова дразнить?

– Это пусть он меня опасается. А не думает, что своим визитом напугал до усрачки. Ну и тебе хорошо – одной клоакой в городе меньше будет. Ты скажи, человека дашь?

– Да это – конечно, это не заржавеет! Хоть, вот, Парамонова возьми, который вчера к Троекурову ездил якобы с поручением. Хвастал, что хорошо справился.

– Справился, – подтвердил я. – Где его найти?

– Да обожди в гостиной. Я распоряжусь, позовут… Али, может, ты позавтракать с нами желаешь?

Тут Обломов посмотрел на меня так умоляюще, что от завтрака я бы отказался, даже если бы помирал с голоду. Пожрать, в конце концов, где угодно можно. А таких, как Аглая Бонифатьевна, я в Смоленске ещё не видал. Да и в принципе… Гхм.

– Спасибо, завтракать не желаю. Удачи тебе в личной жизни. И, это…

– Что? – Обломов, устремившийся было назад в столовую, обернулся.

– Если что, жениться тебе теперь ничто не мешает. И детей иметь – тоже.

– А ведь и верно! – возрадовался Илья Ильич. – Чёрта-то больше нет! Пойду, обрадую Аглаюшку.

– Уж ты постарайся. Радуй как следует. Не справишься – зови на помощь. Так и быть, выручу.

Но Обломов меня уже не слышал, нёсся обратно.

Тот парень, что приходил гонцом к Троекурову, появился в гостиной минут через двадцать. Вытянулся передо мной в струнку.

– Звали, ваше сиятельство?

– Звал. Прежде всего – благодарю за службу. Красиво исполнил, молодец. Держи, – я протянул парню серебряный рубль. – А теперь – как насчёт еще одного поручения?

* * *

Новую задачу парень выполнил так же безукоризненно. Полчаса спустя вышел из кабака в сопровождении неприметного мужичка. Ещё с полчаса он и сопровождающий петляли по улицам, уходя всё дальше от центра города. Я, на безопасном расстоянии, следовал за ними.

Путь закончился у входа в мастерскую. Сообразив, что именно здесь мастерят, я малость прифигел. Решил, что объекты слежки пока просто не добрались до места, остановились передохнуть. Парень, выделенный мне Обломовым, судя по всему, подумал так же. И задал спутнику вопрос, на который получил вполне однозначный ответ.

Неприметный мужичонка развернулся и упылил прочь. Парень остался обалдело стоять перед дверью в мастерскую.

Я, подождав, пока неприметный скроется из виду, свистнул. Парень подошёл ко мне.

– Это что ещё за фокусы?

– Не могу знать, ваше сиятельство! Сам изумился. Но тот, из кабака, поклялся, что правильно привёл.

– В гробовую мастерскую?

– Ну да. Заходи, дескать, не сомневайся. Хозяину в конторе скажи, что гроб тебе нужен дубовый, трижды лаком покрытый, с латунными ручками. Хозяин поймёт. И там уж можно о настоящем деле разговаривать.

Угу. Нет, ну я сам – не сказать, что ангел. Но Троекуровский цинизм просто все рекорды бьёт. Не удивлюсь, если заказчику порчи потом скидку дают на гроб. А у отдельных личностей, может, и накопительная действует.

– Что дальше, ваше сиятельство? – парень снова вытянулся в струнку. – Какие ещё будут указания?

– Только одно. Ступай в хороший кабак, угостись как следует и выпей за моё здоровье. Оно мне, чую, понадобится.

Парень откланялся и ушёл.

А я, прислонившись к стене дома на противоположной стороне улочки, ещё раз рассмотрел мастерскую. Н-да, это тебе не подвальчик в Питере. Здесь у Троекурова дело поставлено с размахом.

Мастерская представляла собой длинное, приземистое одноэтажное здание. Справа – дверь. Над дверью вывеска: «Гробовых дел мастер Зеленчук».

Кто такой – чёрт его знает, но это неважно и мне неинтересно. А интересно то, что в мастерской нет окон. Ни единого. Дверь, а дальше глухая стена. Хм-м…

Я, стараясь не палиться – на случай, если окна таки есть и за мной кто-то наблюдает, – обошёл здание. Здесь стена тоже была практически глухой. Единственное небольшое окно, напротив того места, где спереди дверь.

Я приблизился к окну. Ухватился за подоконник, осторожно подтянулся. Заглянул.

За столом, спиной ко мне, в тесной захламленной комнатушке сидел плешивый старик и читал газету. На столе перед ним я заметил письменный прибор и наваленные грудой бумаги.

Угу. Это, стало быть, и есть та самая контора. А старик – весьма вероятно, Зеленчук, хотя этот момент меня сейчас беспокоит меньше всего. Мне интересно, где, чёрт возьми, окна?

Если там, внутри здания, и правда мастерят гробы – они что, наощупь это делают? Я ещё раз оглядел здание. Под крышей, с обеих сторон фасада, увидел чердачные окошки – для вентиляции, чтобы крыша быстрее просыхала после дождя, – но забраться в дом сквозь них сумела бы разве что кошка. Даже мой пятнистый Бро бы не пролез. Наверное. Ещё пара раз погостит в моей усадьбе, на тётки Натальиных хлебах – точно не пролезет…

Ладно. Зато крыша – из соломы, как водится в здешних местах. Если забраться на неё с обратной стороны здания, то с улицы меня не увидят. Можно будет раскидать солому и пробраться на чердак. Осталась ерунда – попасть на крышу.

Полёт, что ли, открыть? С одной стороны – двадцать родий жалко до зарезу. С другой стороны – штука полезная. Мало ли, когда ещё пригодится. И на крышу по-другому не попасть… Эх, ладно!

Через минуту я стоял на краю крыши. Ещё через десять нырнул в лаз, который проделал, разобрав солому. И оказался на чердаке.

Под ногами были настелены доски. Грубо, их даже не стелили толком – просто покидали на балки, оставив щели толщиной в палец. Как же тут, наверное, зимой-то холодно! Хотя, так-то, я и печной трубы на крыше не видел…

Я лёг на пол и заглянул в щель между досками. В помещении цеха ожидаемо было темно, как в гробу. Но движуха, несомненно, шла – я слышал шарканье рубанков, стук молотков, повизгивание пил.

Недоумевая всё больше, протолкнул сквозь щель Светляка. Если заметят, тут же погашу! Но на светляка не обратили внимания. Работники цеха были в принципе ребята не любопытные.

У верстаков стояли мертвяки.

Глава 5

Вот оно, значит, как, господин Троекуров. Вот оно как. Дьявольская хитрость, признаю: в гробовой мастерской делать гробы. Не подкопаешься. А то, что гробы эти делают мертвецы – ну так что ж такого! Как говорится, погребение мертвецов – дело рук самих мертвецов. Это они почему по земле ходят? Потому что у них гробов не было. А теперь, как гробы появятся, так они смирненько лежать станут.

Ну а если кроме шуток, то ситуация действительно интересная. Пока что это – самый прокачанный пункт по оказанию населению тварных услуг. Значит, сидит в комнатёнке дедушка божий одуванчик и проклинает, кого скажут, тем или иным изуверским методом. Если придёт какая проверка – вот, пожалуйста, гробы, свеженькие. Вот документы, по которым сырьё закупается, а продукт продаётся. А если придёт какой-нибудь Владимир Давыдов с претензиями – на него выскочит рота озверевших кадавров и растерзает.

Только вот Владимир оказался поумнее и зашёл через задний проход. И сейчас лежит, оценивает ситуацию.

Н-да… Жаль, что Светляк у меня летать пока не умеет, как у Земляны. Так, ну, попробуем прикинуть. Значит, здесь, в тусклом световом пятне, у меня их сколько? Раз, два, три, блин, рожа какая страшная, повезло, что помер, пять, шесть… Ага. Длина помещения примерно… Таких световых пятен там поместится пять. Пять на шесть – тридцатник. Ну, плюс-минус, понятное дело.

Тридцать фирменных троекуровских покойников – это немного ту мач, как говорят мудрые люди, сведущие в языках. Был бы я пьяный – наверное, вписался бы и в одну каску. Но кружка пива – это не пьяный. Блин, да я от этого зрелища так протрезвел, что любое стёклышко позавидует!

Нет уж. Пойду искать подкрепление.

Я погасил Светляка и выбрался обратно на крышу. Спрыгнул. Приземлился удачно, даже почти без мата. И зашагал в хорошо известном направлении.

Пока шёл, думал. А ведь, помимо очевидного, до чего я уже допёр, это ж какие возможности! В первой же проверенной точке Смоленска – тридцать (предположительно) оживших трупов, подчинённых лично Троекурову. А сколько таких точек по городу? Если, скажем, с десяток, то это уже полный звездец. Город этот сукин сын сможет захватить в любой момент.

Ну, ладно, окей, не в любой. Всё-таки охотники тут есть, и с мертвяками этими они уже сталкивались. Кто – лично, а кто только разговоры слышал. Хотя и разговоры – уже немало. Охотники хоть побахвалиться и горазды, на то и охотники, но дело понимают, и в байки вставляют ценные мануалы. Которые в подготовленном мозгу в нужный момент оживут и сыграют.

С мертвецами, кстати говоря, никаких особых лайфхаков и не требуется. Просто хреначь что есть дури, пока не зарубишь. Ну или, если силы позволяют – гноби Костомолкой. Кости у этих тварей сверхпрочные, наверняка Троекуров спецом так рассчитывал. Но если очень постараться, то Костомолка побеждает.

* * *

– Это какое-то безумие, – сказал Обломов.

Лакей поднял его по моей глубочайшей просьбе, и сейчас господин генерал-губернатор сидел за столом в домашнем халате и тапочках. Заспанным, правда, не выглядел совершенно. Напротив, так и источал жизненную силу. Даже не буду спрашивать, где нынче ночует Аглая Бонифатьевна. Дай бог им обоим здоровья.

– Ну, такое, – согласился я. – Ко всему сказанному добавлю, что некоторым образом восхищаюсь Троекуровым. Дабы исполнить свой гнусный план, он не волкодлаков взялся разводить – нет. Сосредоточился на мертвецах. Этого-то сырья всегда хватает, люди мрут по поводу и без, как мёдом намазано. В общем, считаю, что удар надо наносить с двух концов одновременно. Грубую физическую и магическую силу я беру на себя. Охотников соберу – жахнем как следует.

– А от меня что требуется?

– Официальная часть. Засвидетельствовать непотребство и начать официальное расследование.

– Расследование? Против Троекурова-то?

– Так! Илья Ильич. Ты от этого гнойника избавиться хочешь?

– Ещё бы!

– Он ведь на твоей территории, в основном, исполняет. В Поречье и Петербурге я такого масштаба не видал. Ну, в Поречье-то понятно – кому оно в хрен упёрлось, провинция, никакого стратегического значения. А вот Петербург мог бы и поактивнее окучивать. Но – нет, все силы в Смоленске сосредоточены.

– Это потому, что Смоленск веками – щит России. Сломают Смоленск – сломают всё остальное…

– Ну вот, видишь? Давай, твоё превосходительство, активируйся! До утра тебе время на подумать. А завтра вечерочком бахнем как следует.

– А…

– Подробности операции сообщу ближе к делу. Сам пока не придумал.

– Понял.

– Не смею больше задерживать.

Илья Ильич отправился совещаться с Аглаей Бонифатьевной, а мне пришлось сегодня довольствоваться менее приятным обществом. Но я решил не привиредничать. Первым делом – самолёты, а потом уже всё остальное. И горе тому, кто поставит всё остальное превыше самолётов. Это ж понимать надо.

В нужном кабаке мне и повезло, и не повезло одновременно. Охотников я не увидел, но хозяин по секрету сказал мне, что на конюшне спит Харисим.

– Ура, – сказал я совершенно искренне.

Потому что из всех смоленских охотников Харисим – огого. Глыба. Матёрый человечище. Мог бы, наверное, и без всяких магических сил тварей крушить, одними лишь голыми руками.

Войдя на конюшню, я сразу же обнаружил искомый объект. Харисим спал посреди предоставленного ему пространства, широко раскинув руки и оглушительно храпя. В стойлах недоумённо фыркали и тоже храпели лошади. Им, похоже, не нравились ни громкий звук, ни густой перегар, заполняющий помещение этой жаркой ночью.

– Харисим! – нежно позвал я, присев рядом. – Проснись, Харисим!

– Анннах, – произнёс Харисим и выдал очередного храпака, у меня аж ухо заложило.

– Не спи, Харисим! Зима приснится. Зима – она, знаешь ли, близко. И нужно встречать её во всеоружии. А ты спишь.

– Нахиди, – выдал Харисим ещё одно слово из неизвестного мне языка.

– Ты, Харисим, конечно, можешь отвернуться и спать дальше, но что ты приобретёшь таким образом? Жалкий нездоровый сон в конюшне. А можешь проснуться, и тогда получишь много больше!

Харисим не выдержал. Открыл глаза и резко сел, утробно рыча. Пару раз моргнул, глядя на меня.

– А. Это ты. А я думаю – что за бестолочь припёрлась. И гундит, и гундит – спасу нет. Хотел уж череп проломить для острастки.

– Я, Харисим, я. И пришёл не просто так вечер тебе испортить, а принёс благую весть.

– Ну, сообщай свою весть, коли припёрся. Здрав будь, кстати.

– И тебе не хворать. Представь себе, Харисим, довольно большое помещение без окон и с единственным выходом, заполненное костями и родиями.

– Эка благодать.

– Но есть нюанс.

– Это ещё что за беда такая – «нюанс»?

– Все эти кости и родии там не просто так лежат. Они содержатся в оживших мертвецах.

– Нутк… Их же, верно, как-то можно оттуда достать?

– Способы есть. Только надо всё хорошенько обмозговать. А две головы – лучше, чем одна.

Харисим тряхнул пару раз головой. Зевнул так, что затрещала челюсть, и встал.

– Хрен с тобой, Владимир. Пошли в кабак. Угощай, раз такое дело.

– Узнаю старика Харисима!

– За старика челюсть сломаю.

– Справедливо.

* * *

Харисиму потребовалась одна здоровенная кружка пива, чтобы окончательно проснуться. Вторая – чтобы начать думать. И всё же первая мысль, которую он выдал мне за липким столом, была неконструктивной.

– Вот почему ты, щучий сын, как только в Смоленск заявишься, сразу находишь тут какую-то дрянь, напичканную родиями? Я тут полжизни живу – и ни сном ни духом!

– Ну, ты нынче вечером что делал?

Харисим хмыкнул и приложился к третьей кружке.

– Ну, вот. А я работал. Как говорится, почувствуйте разницу.

– Ладно-ладно. Работяга. Делать-то чего будем? План есть?

– Плана нет. Надо зародить. Вдвоём с тобой мы три десятка мертвецов не положим.

– Это смотря как посмотреть. Дом, говоришь, без окон, с одним выходом?

– Всё так.

– Деревянный?

– Дере… Э, ты чего задумал, здоровяк?

Харисим хитро, с прищуром на меня посмотрел.

– Пожар? – Я откинулся на спинку рассохшегося стула, который взвизгнул от моего движения.

– Пожар, – согласился Харисим.

– А что им твой пожар? Твари горят-то так себе.

– Если Красным Петухом подпалить – загорятся, никуда не денутся. Ты меня слушай, я, чай, тоже не зря на свете живу! И без тебя, знаешь ли, тоже дела делаю. Третьего дня с Ерёмой кладбище одно проверяли и нарвались на парочку этих самых. Ну, я поднатужился, да поджёг. Не сразу, но загорелись, родимые! И тут – благодать. Они ж тупые. – Харисим постучал кружкой по столу. – Чувствуют, что огонь жжётся, и понимают, что их кто-то атакует. Со всех сторон. Вот и носятся, как курица без башки, не знают, куда ткнуться. Тут главное не зевай и долби их почём зря.

– Ну допустим, – сказал я. – Но там-то их не парочка. Предположительно – тридцатник.

– И чего? Больше родий.

– Твой ход рассуждений мне бесконечно близок, но ты вот о чём подумай. Нас двое. И тридцать ошалевших горящих мертвяков, которые носятся по Смоленску, поджигая всё, до чего дотронутся.

– Хм… – Харисим поскрёб пальцами бороду. – Твоя правда, некрасиво получится. Опять глава Ордена яриться будет. А мы их – в Западню! А⁈

– И как ты это себе представляешь? – Я не скрывал скепсиса. – Как в «Миссия невыполнима», спускаемся на верёвках с крыши, рисуем Знак на полу, поднимаемся обратно, спрыгиваем, поджигаем?

– Зачем на верёвках? – удивился Харисим. – Ты ж сам говорил: выход один. Туда они и ломанутся, верно, как гореть начнут. А перед дверью – Знак изобразить.

– А вот это уже звучит, как план. Но ты ж понимаешь, что если что-то пойдёт не так, то мы с тобой в два рыла этот поток не удержим?

– Ой, Владимир! Осторожничаешь, как дева несговорчивая. Поток не удержим… Удержим! Больше ты всё равно сейчас никого не сыщешь, наш Орден пошёл леса чесать, вернутся не раньше, чем через неделю. Мы так иногда ходим, не всё ж обороняться сидеть.

– И то верно. А ты почему не пошёл?

– Не взяли. – Харисим отвёл взгляд.

– Почему? Ты ж один пятерых охотников стоишь. На хозяйстве, что ли, оставили?

– Проштрафился. – Харисиму явно не хотелось продолжать разговор на эту тему.

– Дай-ка угадаю.

– Да иди ты к лешему, Владимир!

– Третьего дня…

– Сказано тебе, куда идти!

– Два горящих мертвяка…

– Тьфу!

– Верно мыслю?

Посопев, Харисим признал, что таки да, верно. Мертвяки вышли из-под контроля и дали дёру с кладбища. Пока обалдевшие от такого поворота Харисим и Ерёма пытались их догнать, мертвяки времени не теряли и вломились в стоящий неподалёку монастырь. К счастью, убить – никого не убили, но устроили пожар. Потом, конечно, подоспели охотники и прикончили мертвяков, но не очень аккуратно. Разломали подчистую несколько келий и до смерти перепугали контингент. Монастырь, ко всему прочему, оказался женским, так что возмущению контингента не было предела. Во всяком случае, официально. И глава Ордена не мог не отреагировать.

– Ерёму-то он простил, всем же понятно, что я главным был, – проворчал Харисим. – А меня вот – наказал. Сказал, мол, сиди тут, пока мы охотимся. Злыдень он, вот.

Я сочувственно вздохнул.

– Злыдень, согласен. Ещё и за монашек, поди, отдельно вклеил?

– Ну! И попробуй втолкуй, что никто за теми монашками не бегал – сами нас облепили… – Харисим вздохнул. И прикусил язык. – Вот что ты за чёрт такой, Владимир! И не хочешь болтать – а всё тебе выболтаешь!

– Ой, да ладно. Мне ведь, не абы кому.

– Тоже верно. – Харисим хряпнул о стол пустую кружку. Поднялся, едва не упершись головой в потолок, потянулся так, что показалось – в кабаке стало тесно. – Ну что, идём?