Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 346 страниц)

Но как только девушка повернула голову, все слова застряли у Марата в горле.

Густые брови, которые еще называют "соболиными", чуть приподнялись в выражении недоумения. Темно-карие, почти черные глаза из под непослушных красных прядей – смотрели прямо и весело... Марат понял, что тонет в этом взгляде... Как он давно такого не ощущал! Это была сама воплощенная молодость. Задор, буйство энергии и чувств. Неопытность и одновременно уверенность во всем и сразу. А какие у нее губы, четко очерченные, без всякой подводки и даже помады.

– Как ты оказалась здесь, прекрасная незнакомка? – спросил он, поражаясь что голос отказывается подчиняться, так и норовя сорваться в хрипоту.

Глава 21

– Ой, – произнесла девушка.

На ее лице выражения сменялись одно за другим. Счастливая веселость сменилась на недоумение, потом промелькнула досада, и в конце концов – страх.

Девушка исчезла. Просто растворилась в воздухе. Это что за чудеса?

Марату захотелось протереть глаза. Черт! Да он выглядит как реальное чудовище. С длинными когтями на руках, в порванной одежде, засыпанный пылью и заляпанный грязью. Вот тебе и поработал в условиях, приближенных к реальности.

Но кто она? Только сейчас Марат сообразил, что не снял с девушки никаких данных. Вообще никаких!

Быстро запечатлевая в памяти образ, Марат лихорадочно искал хоть одну зацепку... но нет, ничего не было. Девушка словно не существовала в электронной базе данных.

– Вот это номер, – вслух сказал Нечаев.

Но ничего страшного. Это обычному обывателю трудно найти незнакомку в многомиллионном муравейнике.

Да как же она сюда попала?

Маузеру и раньше не составляло труда найти нужного человека в огромном городе. Обычно такой поиск занимал у него не более трех суток. По одному параметру, по одной особенности. Для начала начнем по старинке – пройдемся по социальным сетям, по самым популярным на Терре. Девушка, от семнадцати до двадцати пяти, белокожая... если запускала блинчики, то наверняка любит старинный фильм «Амели». Плюс – носит шляпку. Каждый новый параметр убавлял количество вариантов. Пока не осталось... да, конечно...

Марат облегченно выдохнул, и осознал, что все время сдерживал дыхание. Конечно, дышать ему вовсе не обязательно, но привычка – вторая натура.

Итак, что мы имеем?

Кира Фостер. Двадцать лет. Отец англичанин, мать – из Польши. Учится. На третьем курсе. Художественный факультет. Индекс социальной ответственности – восемьдесят пять. Коэффициент личных достижений – двенадцать. Социальная значимость – тридцать четыре. Ну… оно и понятно, сейчас художников пруд пруди. Показатели высокие, для такого юного возраста. Но явно недостаточные, чтобы пройти в портал, который ведет в "тринадцатый кластер". Совершенно недостаточные.

Или это проделки Люгер? Нет, не может быть, он бы почувствовал. Эта юная особа не пользовалась никакими искажениями магнитных полей. Она, эта Кира Фостер, растворилась в материи корабля, так как умел делать только он сам.

– Спокойно, Маузер, спокойно. Всему таинственному и сложному обычно есть простое и даже банальное обьяснение.

Кира проживала в шестом кластере, по геометрическому местоположению – чуть ли не в самом центре Терры. Дом номер шестьдесят два. Квартира номер пятьдесят два. Первый этаж. Живет одна.

Последнее обстоятельство кольнуло в самое сердце. Такая красивая, и одна? Пока одна…

– В неспешном поиске, – задумчиво вслух прочитал Марат. – И кого же ты ищешь, милая?

Кира, конечно, не указывала параметры мужчин, которые ей нравятся. Для этого на Терре существовали совсем другие социальные чаты и сети, аналогичные земным службам знакомств. И доступ к ним открывался, кстати, с двадцати одного года. Но если посмотреть по ее сохраненным фото и видео...

Ах да, ну конечно же. Девочкам во все времена нравились высокие, плечистые, с густой ухоженной копной волос и аккуратной бородкой. Для Марата создать такую внешность не составит труда.

Стоп.

О чем он сейчас вообще думает? Он хочет ее увидеть, еще раз, хочет за ней наблюдать, хоть бы и издалека, незамеченный, это добавляет остроты ощущениям... Кажется, раньше это называлось "сталкерить"? Хотя Марат не совсем понимал, что именно имеется в виду. Ведь "сталкер" изначально обозначило – охотник за неведомым. А какое здесь неведомое? Он знает кто эта девушка, как выглядит, где живет. Что, возможно, думает. Да он может за ней наблюдать, даже не покидая своих "графских угодий". Может находиться в ее комнате, когда она спит. Может вообще стать для нее и подушкой, и простыней, и одеялом...

Стоп-стоп-стоп.

Старый пень, ему за семьдесят с лишним, через год – восемьдесят... Надо выбросить эти мысли из головы. Его первая и главная задача – довезти это жрущее и веселящееся стадо людей до точки «Б». Чтоб вас всех...

И еще Марат знал правило. Оно звучало так: мужчина должен заниматься делом. А женщины найдутся. Вся его жизнь подтверждала это.

Когда он только учился быть мужчиной, у него было много разных женщин и девушек. От школьной красавицы до гибкой гимнастки. Когда он, еще совсем молодой, решил устроить устраивать тихую спокойную жизнь – появилась женщина, вдвое старше и опытней его. Когда ему потребовалось спрятаться – судьба свела его с достойнейшей женщиной, которую он бросил. Ради Революции... Ради Люгер, уточнил Марат, скрипнув зубами. Когда он возненавидел все и вся, начал превращаться в сумасшедшего кровавого маньяка – вселенная столкнула его с той, которая хотела почувствовать что такое смерть много раз.

Уж не Солнце ли ему подсунула эту Киру?

Марат создал громадное зеркало.

– Мария, – сказал он. – Мария. Мария. Мария… Мария.

Нечаев помнил этот древний фильм, назывался он, кажется, «Леденец»… «Кэндимэн». Там тоже надо было перед зеркалом сказать пять раз имя главного героя. Который был одновременно и главным злодеем.

– Привет, Марат, – фигура Марии появилась в зеркальной глади. Нечаев не смог сдержать улыбки. Все-таки крайне необычно все это, когда кино становится реальностью.

– Как тут у тебя все интересно, – сказала Маша, вглядываясь за спину Марату. – И зря ты сделал входы в порталы такими непроходимыми. Девяносто девятый уровень – это чересчур. Сделай хотя бы восемьдесят. Я даже полных «восьмидесяток» знаю всего несколько человек...

– Проходи, Солнце, – пригласил Марат.

Женщина колебалась несколько секунд, а потом вышла из зеркала.

– Пока ничего особенного, но миленько, – проворковала она, оглядывая окрестности. – Буду заглядывать к тебе иногда.

– Послушай, Солнце мое шаловливое, – серьезно сказам Маузер. – А не знаешь ли ты некую Киру, по фамилии Фостер?

– Кира Фостер? Она актриса? – надула губки Маша. – У тебя новая игрушка? Художница? Двадцать лет? – женщина явно пробила Киру по соцсетям и читале ее досье.

Именно по этим вопросам Марат догадался, что Кира и Солнце никак не связаны. Что же, это упрощает дело. Хотя нет, на самом деле все становится еще более запутанным.

– Я бы сказал наоборот, – сказал Марат. – Это я чувствую себя игрушкой, причем очень давно.

Нечаев, не торопясь и стараясь не упускать ни единой детали, рассказал Маше все, от появления непонятной виноградины на полу своей «квартирки», до растворения Киры в воздухе.

– Растворилась, – рассмеялась Маша. – В воздухе. Занятно. Не думала, что они так умеют.

– Кто умеет? – не понял Марат.

– Ты древний динозавр, Марат Иванович, – мягко проворковала Маша. – Совсем отстал от жизни, бедненький. Тут пять лет уже вся Терра гудит от новостей, а ты только узнал.

– Что я должен был узнать?

– То что у нас на борту стали рождаться странные дети…

– Еще раз. Так, подожди. Что ты хочешь сказать…

– Исследования только проводятся, – с улыбкой говорила Мария. – Теорий просто море. При этом дети не очень то горят желанием быть подопытными кроликами. Считается что большинство этих «индиго» скрываются. Это в природе человеческой ничем не вытравить.

Марат переваривал полученную информацию. Да, он тоже много был наслышан о псевдонаучной теории "детей-индиго". Другое дело, что и уфологов долго считали шарлатанами, хотя все прекрасно понимали, что жизнь и разум существуют и вне Земли. А уж как радовались эти несчастные наблюдатели внеземных объектов, завидев «Терру»…

– Ясно, – размышлял вслух Марат. – Можно было бы и догадаться, что собирая на борту людей с повышенной активностью мозга, рано или поздно столкнешься с чем-то подобным.

– Тут, мне кажется, – теперь Мария была абсолютно серьезна. – Сработал не один, а ряд факторов. Замечено, что такие дети рождаются у крайне одаренных родителей, но одаренность должна быть в разных областях. Скажем... э-э, художница и астрофизик. Проверь родителей этой Киры, наверняка так...

Марат быстро вызвал инфосистему. Так точно, мать Киры – биолог, а отец – как раз физик, с регалиями и наградами, уровень социальной значимости аж семьдесят, более сотни личных достижений. Правда... он уже умер.

– Котик, пока ты занят важными размышлениями, можно я здесь прогуляюсь? – игриво попросила Солнце.

– Да, конечно, – в задумчивости отозвался Марат. – Только осторожней, не сходи с дорог и тропинок. Тут обитают разные... чудовища.

– Мне это не страшно, – промурлыкала Солнце. – Я выживу даже в лапах самого страшного чудовища. Проверяла. Но это будет интересно. Девчонки просто умрут от зависти.

– Понятно…, – отозвался Марат.

Сейчас он углубился во всю доступную литературу по вопросам "детей-индиго". Особое его внимание привлекла статья, где маститый профессор пытался провести параллель между Капитанами "Терры" и этими детьми.

Начиналось все с того, что профессор утверждал, что люди это не разумная форма жизни, а мозг просто эволюционное приспособление для усваивании информации. Если младенца оставить без общества совершенно одного, то к двадцати годам получим существо, не способное не то что говорить, но даже ходить на двух ногах. И только знания, то есть по сути встраиваемые в мозг программы делают этот орган и самого человека похожими на саморазвивающийся объекты.

Но дальше становилось интересней. Если посмотреть с другой стороны.

В статье утверждалось (и кстати, справедливо), что Капитаны и их силы сродни обычному станку или машине. Приводился в пример сам Марат. То есть его темная материя – это основание, станина, шестеренки, подшипники, колеса, ремни... а Марат просто выполняет функцию управления. Как обычная программа. И, по мнению ученого, некоторые из детей научились расшифровывать и считывать эту программу. Более того – научились пользоваться ею. Вот оттуда все эти пиро– и телекинетики, и прочая, с последствиями.

Профессор выражал серьезное сомнение, что эти возможности сохраняются вне "Терры". Конечно, все это станет известно, как только "Терра" прибудет к цели. И скорее всего, гордых родителей, у которых в семье есть так называемый ребенок-индиго, ждет жестокое разочарование...

Внезапно перед Маратом выскочила новость. "Известная революционерка Ирина Овод осуждена на отбывание пожизненного наказания".

Довыпендривалась, с усмешкой подумал Марат. Шило в заднице. Хотя, может быть стоит устроить набег на эту тюрьму? У них на Терре есть тюрьма? Забавно, очень забавно. Но это нормально. Всегда должно быть место для изоляции всяких шалопутных личностей. Хотя, скорее всего, это не тюрьма, а усиленный, ежесекундный контроль через Наблюдателя.

Да, так и есть. Как все-таки Марат отстал от жизни!

Действительно, зачем коммунистам тюрьма? Это лишние помещения, лишняя охрана, лишняя головная боль. Достаточно одного офиса или даже лаборатории, где сидит с десяток операторов и проверяют записи «осужденных», блокируя любые их нестандартные действия. Наказание не из приятных. Но в современных тюрьмах тоже все обвешано камерами, а узники носят спецбраслеты, а надзиратели тоже блокируют любые нежелательные действия…. Так что отличие не такое уж и большое.

* * *

Следующие дни Марат провел в мучительных ожиданиях. Придет или не придет? Как мальчишка он был готов гадать на чем угодно, от ромашки до кофейной гущи. С огромным трудом Маузер отговорил сам себя от установки слежки за «объектом». Марат не знал, какие способности есть у Киры, и это завораживало еще больше. Большую часть времени он продолжал работать, но иногда отвлекался и шел отдыхать (хотя отдых ему был совершенно не нужен). Но три-четыре часа в день он проводил в своих апартаментах, на самой верхушке Гостевой горы. Там была несколько маленьких комнат, и большая спальня, с огромной кроватью и телеэкраном во всю стену. Да, иногда Марат позволял себе слабость посмотреть фильм-другой.

Нечаев почувствовал, что ему очень одиноко. До этого он не знал такого чувства. Одиночество было чуждо ему, окруженному друзьями, соратниками, товарищами, детьми, мужчинами и женщинами. Одиночество, даже долгое, было для него роскошью. Но сейчас, пресытившись, ему стало невыносимо, что он здесь, и совершенно один. Там, буквально на расстоянии протянутой руки – кипела жизнь. А здесь все застыло, даже солнце, зависшее почти зените…и только мелкие волны лениво били в песок пляжа.

Так проходил месяц за месяцем. За горой на берегу моря появился ручей, разрезающий лес на две половины. Одна половина леса была еловой, а вторая была засажена дубами, кленами, серебристыми тополями. Вот только это были не живые растения. А самые настоящие макеты, выращенные абсолютно искусственно. И при этом – неотличимые от живых даже на молекулярном уровне. Зафиксированные, в пространстве и времени.

За этими перелесками начиналось поле. Здесь бродили единороги. Пока все как один – похожие как идентичные копии. Да они и были – идентичными копиями.

С ума сойти… Да, тут работы не на одно столетие. Это тебе не кусок гранита из воды поднять. Здесь работы на столетия, и ему одному… это точно не удастся до конца полета. Даже будь в его распоряжении тысяча лет. Или десять тысяч.

– Хреновый из тебя творец, товарищ Маузер, – сказал Марат сам себе, устраиваясь на кровати поудобней, листая список фильмов. – Не по зубам задачу себе взял, Левитан недоделанный…

Но… что это?

Далеко внизу, у подножья Гостевой скалы, ему вдруг почудилось, что кто-то поет. Или не почудилось?

Да нет, черт побери, совсем не почудилось.

Марат затрепетал как в юности. Она таки пришла. Да, точно, это Кира. Каким-то образом прошла внутрь скалы и идет по коридорам, заглядывая в комнаты и залы, тихонько напевая что-то. И явно намереваясь достигнуть самой вершины. Путь ее занял всего ничего. Девушка особо не отвлекалась, поднимаясь по лестницам все выше и выше. Вот она уже за полураскрытой дверью.

Марат закрыл глаза, как будто он спит.

Сегодня будут накинуты тонкие нити, – откуда то из далекого прошлого пришла на ум старая фраза. Дверь в комнату неслышно открылась. В темном провале почти ничего не видно – для обычного взгляда. Но она была там. Марат с огромным трудом подавил в себе желание приподняться на локте и позвать. Несколько секунд Кира стояла во мраке коридора, а потом вошла. Марат не шевелился. Девушка медленно и совершенно неслышно, ступая осторожно и тем не менее успевая оглядываться по сторонам, шла к низкой тахте, на которой и лежал Маузер, спокойно закрыв веки.

На Кире не было ничего, кроме ярко-красной газовой ткани, которую она обернула вокруг талии, груди и рук. Белое тело, казалось, сверкало через полупрозрачную материю. Кира встала в двух шагах от мужчины, и внимательно изучала его спокойное лицо.

– Никакое не чудовище, – вдруг сказала она таким тихим и при этом звенящим от напряжения голоском, что у Марата сжало в груди от этих звуков. Кира стояла неподвижно еще минуту, изучая, а потом, вдруг, без всякого перехода, опустилась на пол, и вытянулась, как большая розовая кошка. В воздухе поплыл тонкий аромат, как будто в окно ворвался ветерок, полный весенних и тонких цветочных запахов.

Марат открыл глаза, резко сел.

На полу уже никого не было, ни девушки, никого и ничего, такое ощущение, что она просто привиделась Капитану "Терры".

– И даже туфельки не оставила, – с каплей растерянности в голосе произнес Нечаев.

– Хочешь, я станцую для тебя? – вдруг раздался за спиной тонкий голосок. Марат даже вздрогнул. Совсем как настоящий человек. Плечи у него задеревенели.

Как она там оказалась?

– Да, хочу, танцуй для меня, милая девушка, – Марат произнес это совершенно спокойно, как можно мягче, и все равно поражаясь, насколько груб его голос по сравнению с её. Сзади раздался вздох, и Марат почувствовал как похолодел затылок от мысли, что он сказал что то не то. Но это был лишь звук от воздуха, который девушка поглубже набрала в грудь.

– По лазоревой степи, ходит месяц золотой...

– С белой гривой до копыт, с позолоченной уздой, – продолжал одними губами Марат старую печальную мелодию своей юности.

Кира оказалась уже посередине комнаты, и она вовсе не танцевала, а словно перетекала из одного пространства в другое, едва касаясь босыми ногами каменного пола, медленно откидывая непослушные пряди с лица. Ее губы едва шевелились, но мелодия наполняла всю немаленькую комнату, отражаясь звоном от полированного гранитного потолка и черных базальтовых стен.

– ... я ли не твоя стрела? Я ль тебе не тетива..., – плавные движения завораживали, Марат боялся пошевелиться, словно стал кроликом перед змеей.

– Ой, – вдруг сказала Кира и зажала ладонями рот. – Извините, мне пора, – произнесла она глухо. И... исчезла.

Глава 22

– Да твою ж мать! – в полный голос громыхнул Марат, выходя из транса. – Да что это такое?

– Кира! – послышался звонкий и наглый юношеский голос из-за стен. Марат мгновенно возненавидел обладателя этого голоса. И вообще происходит черт знает что. Эти детки просто разгуливают по кораблю где хотят, как будто он их собственный!

Темной тучей Маузер спускался с самого верха к подножью своего "гостевого замка".

– Где ты была, дрянная девчонка, – подстегивал неприятный голос неизвестного пришельца.

Оказавшись на открытом пространстве, Марат замер, пытаясь сориентироваться в реальности. Кира же стояла в пяти шагах от молодого человека, который сейчас явно намеревался отчитать девушку. Пренеприятнейший тип, отметил Марат. Красавчик, затянутый в гладкую черную кожу, перетянутый ремнем и портупеей, только залихватской фуражки не хватает. И серебряных молний на воротничке и рукавах.

– Ты что там делала? – спрашивал франт поникшую Киру, возвышаясь над сгорбленной фигуркой чуть ли не на две головы. – Я же говорил не отходить от меня!

– Что здесь происходит, молодые люди? – Марат специально придал голосу слабость, и приближался к парочке медленно и хромая, надеясь их не спугнуть.

– Все хорошо, дедушка, – наконец обратил молодой человек внимание на Маузера. – Мы сейчас уходим...

– Дедушка? – хмыкнул Нечаев. – Ну надо же... А ты вообще кто... внучок?

Теперь Марат постарался, чтобы фраза звучала как можно язвительней. Он приблизился к парочке уже на расстояние прыжка, метров десять. И вовсе не намеревался, чтобы они "сейчас уходили".

Над парнем, как и над Кирой, не было никаких опознавателей. Чипы молчали. Информационная система искала совпадения – и не находила. Все интересней и интересней.

– Это неважно, – парень явно не был расположен к обьяснениям. Чтобы подтвердить вескость своих слов словно невзначай положил руку на рукоять меча, торчавшего у него из-за пояса. Да-да, самый настоящий световой джедайский меч, Марат сразу это понял.

– А не слишком ли много наглости для такого слащавого хлыща, щенок? – Маузер проскрипел эту фразу без всякой угрозы, с максимальным презрением. Попутно он материализовал в руке швабру. В два хромающих шага приблизился, и ткнул ничего не ожидающего парня щеткой прямо в лицо.

Тот вспыхнул не хуже красного гудящего снопа света, мгновенно оказавшегося у него в руке.

– А вот это уже наглость, – процедил молодой человек сквозь зубы, и в одно мгновенье перерубил хозяйственный инвентарь в руке Марата, лишив швабру всякой щетки, зато оставив длинное и заостренное древко.

– А вот это уже дело, – проворчал Марат, передразнивая мальчишку, и обрушил деревяшку на голову новоявленному джедаю.

Несколько секунд они обменивались ударами, не соприкасаясь оружием, а лишь уходя с плоскости атаки хитрыми финтами. Мальчишка оказался очень неплох, смертоносно быстр и приятно непредсказуем в выборе приемов.

Но на старого рубаку это не производило ни малейшего впечатления, Марат легко уходил от гудящего пламени светового меча и каждый раз обидно хихикал, задевая нос паренька острием своего деревянного оружия. При этом Нечаев с удовлетворением заметил, что франт постоянно оставляет Киру за своей спиной, иногда даже сковывая свои движения и маневры. Девушка явно была дорога ему.

– Дэн, хватит! – вдруг прорезался ясный голосок сквозь дыхание схватки.

– Не трогай его! – и за долю мгновенья Кира оказалась между мужчинами, спиной к Марату, и разгневанным прекрасным лицом – к молодому хлыщу.

– Этот старый черт не тот, за кого себя выдает! – чуть ли не с истерикой воскликнул юноша, не отпуская меча, шмыгая покрасневшим носом.

– Точно, – ответил Марат, который уж и забыл, что опознавательная информация, которую можно считать о нем – это только "легенда".

– Кто вы? – теперь Кира повернулась лицом к Маузеру. Тот, кого назвали Дэном, шагнул вперед и попытался снова прикрыть девушку спиной.

– Я, дорогие мои..., – Марат шагнул вперед и всей грудью налетел на красное световое лезвие, которое его легко проткнуло, и даже чуть вышло из спины.

Кира вскрикнула. Дэн отшатнулся.

– Что ты наделал? – в голосе девушки сквозило неприкрытое отчаяние.

Марат, скорчившись на песке, с трудом сдерживал смех, надеясь что его конвульсии сойдут за предсмертные.

– Все будет хорошо, сестренка, – растерянно бормотал Дэн. – Я не хотел, он сам...

– Зови быстрей! – яростно звенела Кира. – Зови быстрей Сабрину!

– Да... точно... Сабрина...

Сестренка? Марат успокоился в мгновение ока. Какое прекрасное слово, "сестренка". Какое оно классное и успокаивающее, словно бальзам на рану. И вот эти руки, тонкие и холодные, которые стараются остановить кровь, плотно прижимаясь к его груди – Марат вдруг понял, что не забудет эти руки до конца своих дней.

Пустынный доселе пляж сейчас стал заполняться людьми. Около двух десятков совсем юных молодых людей и девушек материализовались словно из воздуха и обступили лежащего Марата. Потом послышался знакомый, спокойный, и даже чуть раздраженный голос:

– Ну что опять начудили?

Марат приоткрыл левый глаз. И сам чуть не утонул в темно-карих, почти бездонных, полных отчаяния и надежды глазах. Лицо Киры было так близко, что Марату достаточно было сделать легкое движение, чтобы поцеловать её.

– Огнелиса, отойди, – скомандовал все тот же знакомый голос. Лицо, обрамленное красными волосами, отодвинулось, а маленькие ладошки оторвались от груди Марата. Он чуть не дернулся, чтобы поймать их в свои ладони... а еще через секунду увидел дочь. Какая красавица... Какая большая стала... В серо-зеленоватой тунике, с капюшоном, откинутым на спину. И с короткой стрижкой, как и все девушки, столпившиеся вокруг.

– Вставай, пап, – было видно, что Сабрина едва сдерживала искрящийся смех. Потом она полуобернулась к недоумевающим присутствующим:

– Прошу знакомиться. Это Марат Иванович Нечаев, по прозвищу Маузер. Мой отец и один из капитанов нашего корабля.

И вот сейчас Сабрина засмеялась, в полный голос. А Марат пружинисто встал (теперь он был в идеально выглаженных черных брюках с ремнем, на пряжке которого красовалась драконья голова; и в белоснежной рубашке, без единой складочки).

– Привет, моя хорошая, – тоже со смехом проговорил Марат и обнял дочь, поцеловал ее в уголок губ.

– Прошу прощения за маленький спектакль, но вам, молодые люди, придется таки обьяснить, как вы тут оказались. Поэтому прошу всех в мои апартаменты, на чай, и возражения не принимаются.

– Неплохо фехтовал, – сказал Марат уже повернувшись к своему «победителю», и протягивая тому руку. – Марат Нечаев, Маузер.

– Дэн Фостер, – отозвался брат Киры. – Вы нас здорово перепугали, товарищ Маузер.

Но Марат уже обернулся к Кире.

– Ваши визиты, милая девушка, просто полны неожиданностей. Но сегодняшний затмил все, – говорил Марат быстро, заглушая фразы к концу, стараясь чтобы девушка вслушивалась в его слова. Он протянул ей руку для рукопожатия, но вместо того чтобы сжать ее ладонь – поймал за кисть и быстро, не смотря на робкое сопротивление, просунул себе под мышку и зафиксировал у себя на сгибе локтя.

– Не забывайте, прекрасная Кира, что вы мне еще должны. Допеть песенку. Она моя любимая… из репертуара "Мельницы"...

– Я вашу рубашку кровью перепачкаю, – тихо, почти шепотом, попыталась сопротивляться девушка.

– Поверьте, это сущие пустяки, – также почти шепотом на ухо успокоил он ее. Не обращая внимания на остальных, странная парочка двинулась к "гостевой горе", в которой Марат движением брови создал громадный коридор, ведущий в "тронную залу". Сама зала, обрамленная колоннами из бело-розового мрамора, в центре имела небольшой овальный стол мореного дуба. Стол сейчас ломился от явств, фрукты горками лежали в резных серебряных чашах, мясо всех видов и приготовлений развалилось на блюдах, а старинные бутыли вина тянули запечатанные сургучом головы, тут и там, словно приветствовали входящих.

– Прошу занимать места и разделить со мной скромный ужин, – сказал Марат, не поворачивая головы. Все его существо было сосредоточено на девушке, покорно идущей справа, и на мелко дрожащей прохладной руке, которую Кира иногда пыталась высвободить, но настолько робко, что Марату показалось, что она делает это только для того, чтобы он крепче её сжимал.

Марат с любопытством присматривался к новому поколению. Конечно же все были рослые. Только он, Сабрина и Кира были почти одинакового, небольшого роста. Остальные очень высокие – за метр восемьдесят и дальше. Мальчишки вообще все как на подбор – высоченные, красивенные... Что же, подумал он, в случае войны они трое погибнут, скорее всего, последними. А вот высоким трудно спрятаться, и больше площадь попадания... а уж гиганты и первого боя обычно не переживают...

С некоторым удивлением Марат осознал что разговор сразу закрутился о политике. Давненько он не участвовал в таких разговорах. Насколько было ясно, ребята всерьез рассуждали о несправедливости распределения ресурсов по кластерам. Всерьез обсуждалась идея, что температуру нужно везде выровнять, иначе один кластер с более низкой температурой запрашивает больше ресурсов, при этом никак не компенсируя это общим вкладом... Парочка ребят всерьез продвигала идею всеми способами захватить власть в отделении коммунистической партии в двух кластерах и с самыми низкими температурами и поставить вопрос на референдум.

Ну да, подумал Марат, как обещал Ницше, практически единственное, что будет интересовать сверх-человека – это власть. Под любым соусом. Ведь это же борьба, а борьба всегда интересна.

– Парни, – сказал Марат, одним своим обращением вызывая тишину. – А о чем спор? Я могу самостоятельно установить в любом кластере любую температуру, которая вам нужна, а потом посмотрим на результат...

Нечаев понял, что сказал что-то не очень хорошее. Видимо, эти ребята не раз и не два, и быть может – не десять раз обсуждали обращение к какому либо из Капитанов напрямую.

Обсуждали... но не обращались. По крайней мере, Марат не помнил таких обращений.

Кроме этого обсуждалась идея-проблема редуплицирования. Теперь редупликатор, подобный тому что Марат вытащил из третьего "испытания" – стоял в каждом доме, каждой квартире. Производство еды, мелких предметов – теперь все это шло без всякого распределения. Миллионы миллионов вещей, вещичек и безделушек по готовым макетам были в распоряжении каждого. Возникло такое подзабытое явление, как "вещизм". Некоторые забивали свои квартиры так, что от двери до окна было практически не пройти. Зачем? Почему? Стоит ли это лечить или просто подкорректировать в последующих поколениях? Полностью или частично ввести спартанское воспитание не только в детсадах и школах, но и во взрослом состоянии? Психологи и психиатры сошлись во мнении, что человек забивающий собственное жилье всем чем попало, вплоть до камней с улицы, таким образом реализует собственника, мещанина, желающего владеть как можно большим количеством материи. Ведь современные редупликаторы и работали так, что не брали материю "из ниоткуда". Всегда надо было положить в приемный лоток другую материю...

Но и другая крайность, наличие современного движения диогенитов тоже заставляло задуматься. Да, это интересно и забавно, когда в каждом кластере есть свой "Диоген", одетый во что попало, кичащийся своими обносками и живущий в натуральной бочке, или того хуже – в коробке или конуре, похожей на собачью.

Но когда таких людей – тысячи... это начинает вызывать беспокойство.

Так или иначе, Марат сейчас с нескрываемым удовольствием присутствовал при разговоре. Да, оказалось так, что он соскучился по этим бурным обсуждениям, по попыткам найти выход.

– Ребята, – сказал он наконец. – Вам нужно отказаться от некоторых стереотипов. Когда вы ведете борьбу, цель действительно прекрасна, на ваш взгляд. Да любая победа прекрасна. Для победителя, естественно. Но задачи и решения, которые вы предлагаете для победы, вовсе не так прекрасны. Вам надо выбросить из головы эти установки: "сделаем жизнь лучше", и прочую позитивную ересь. Нет, вы зовете на борьбу. На лишения. На риск. Вы хотите сделать кому то хуже, чтобы другому, возможно, стало лучше...

При этих словах Нечаев смотрел только на одного человека. На Киру. Она, не смотря на совсем небольшой рост и почти постоянное молчание, казалась ему более опасной, чем все присутствующие. Он словно видел, что пламя в ее темных глазах было куда мощней и жарче, чем у кого бы то ни было. Его завораживало от такого ощущения. И единственное, что сейчас хотел Марат – это оказаться с ней наедине.

– Что то я не очень поняла, – отозвалась одна из девушек, и Нечаев с явным трудом заставил себя оторватся от Киры. Поглядев на оппонентшу, он отметил, что эта девушка чистокровная китаянка, очень красива, и одета настолько вызывающе просто, что невольно в голове начинают возникать не самые пристойные мысли.

– Пэн Хэ, – мягко взяла слово Сабрина. – Отец хочет сказать, что заговоры это не всегда хорошо...

– Да не это я хотел сказать, – отмахнулся Марат. – Больше то, что не бойтесь замарать руки. Все вокруг хотят быть хорошими и пушистыми. А к цели, к победе обычно приходят плохие и злые.

– Мне всегда нравились плохие мальчики, – вдруг сказала Кира, одними губами. Но ее все услышали.