Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 121 (всего у книги 346 страниц)

– Забыл. Ну так вот: да, всё получилось. Сначала пробовали на лешака через Невидимку смотреть – мимо. А потом до меня дошло. Эти загадки, блин. «Тот, кто есть, но кого нет».

– Так-так?

– Вот мне и стукнуло в голову, что смотреть нужно через Призрака. Среди нас оказался человек, владеющий этим Знаком. Посмотрели – и появился леший во плоти. А если бы я всего этого не знал – мы бы там все погибли. Даже не увидев, что именно нас убивает.

Тут я немного покривил душой. Если бы я не знал, как сделать лешего материальным, я бы тупо не пошёл на лешего. И уж подавно не потащил бы за собой десяток. Но Дубовицкий чёт приуныл и ему требовалась поддержка.

Вообще, чего-то все кругом вдруг порасклеились. Луна, что ли, не в той фазе? Ночью – Земляна, теперь вот этот… Его я успокаивать так, как Земляну, не стану, конечно. Но пару добрых слов-то мужик всяко заслужил.

И сработало! Дубовицкий сразу как-то выпрямился и устремил взгляд сквозь стеллаж с книгами – за горизонт.

Я немного подождал, чтобы дать ему возможность поднять уровень тестостерона, и вернулся к теме:

– Вот такие дела. А сейчас мне нужна аналогичная помощь насчёт водяного.

Глава 24

– Гм, – тряхнул головой Дубовицкий. – Что ж… Я поищу. Когда вам нужна информация?

– Желательно – вчера.

– Ну тогда приходите завтра.

– А вы разве на званый вечер не собираетесь? К господину Салтыкову?

– Нет, я в последнее время, знаете ли, ограничиваю визиты только самыми необходимыми. Господин Салтыков мне малоприятен, и я вижу его насквозь. Он хочет приобщиться к высшему свету, только и всего. Однако ростовщик – всегда ростовщик. Он вкладывает деньги и с нетерпением ждёт прибыли. Ему неведома та щемящая радость, тот неукротимый восторг – поставить на карту больше, чем у тебя есть, не имея никаких гарантий. Это – бой, это – биение благородного сердца…

– Ясно. Сколько вы ему должны?

Собственно, кто именно устраивает сейшн, я сообразил только сейчас. Фамилия «Салтыков» мелькнула на краю сознания – что-то знакомое, неприятных ассоциаций не вызывает, ну и чёрт с этим. А сейчас, услышав разглагольствования Дубовицкого, свёл воедино двух персонажей.

Салтыков – устроитель вечеринки и мой кредитор. Один и тот же человек. Вот оно как интересно всё складывается.

– Это не важно! – взмахнул рукой резко смутившийся Дубовицкий. – Деньги – песок!

– Истинно, – согласился я. – Так, а сейчас насчёт водяного вы ничего сказать не можете?

– Могу, но лишь самые общие вещи. Хозяин водоёма, повелевает русалками, мавками…

– Да нет никаких мавок.

– Ошибаетесь! Мавки есть, просто вы, охотники, их от русалок не отличаете. Девушки – девушки, головы людям морочат – морочат, в воде обитают – обитают. Костей одинаковое количество. А на тонкости вам наплевать.

– Ладно, ладно…

– Поймите меня правильным образом: я ведь изучаю, в основном, не охотничьи трактаты, коих не существовало до недавнего времени вовсе. Я изучаю этнографический материал, поверья крестьян… Которые, естественно, убивать водяных не пытались. Они искали способы с ними поладить, получить выгоду…

– Коров угнать, – кивнул я.

– Да! Вы знаете про коров водяного?

– Как не знать – у меня в Ужиково эти коровы план по телятам выполняют. А про водяного, если коротко: у нас накопилось друг к другу много взаимных претензий, и чем всё это долго и нудно разбирать, проще закончить дело по-джентльменски, махачем. Вы почитайте ещё все эти ваши книги. Нужна какая-то киллер-фича. Потому что чую я, что просто так водяной не дастся.

– Понял вас, Владимир Всеволодович. Приходите завтра. Или когда вам будет удобно. Я постараюсь найти всё, что смогу. Буду очень рад оказаться вам полезным вновь.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел на улицу, украдкой посмеиваясь.

На охоту он захотел, из благородных соображений… Ну-ну. Просто понаблюдав за мной и увидев, как стремительно выросло моё благосостояние, возжелал того же. Сколько должен Салтыкову, так и не сказал, но полагаю, что немало. А охотничья деятельность в глазах простого обывателя – верный способ заработать. Дубовицкий ведь наверняка даже не задумывается о том, что кости принимают только у зарегистрированных охотников, у тех, что с меткой на руке. Даже Захар исключением не был. Когда он приносил кости в приёмный пункт, будучи изгнанником, их просто записывали на одного из охотников его бывшего ордена. И брали за это грабительский процент.

А уж как удивится приёмщик, если к нему пришлёпает господин предводитель дворянства… Н-да, много вопросов возникнет к несчастному Дубовицкому. И вместо того, чтобы подзаработать, он окажется за решёткой.

Впрочем, смех смехом, а мужик-то реально помогает. Надо бы и ему как-нибудь помочь. Не денег дать, конечно – это слишком тупо. Да и нет у меня лишних денег, небось, не с неба падают…

Я подходил к своей карете, как вдруг рядом послышалось «тпр-р-ру-у-у!» – и остановилась другая карета. Через окошко выглянули две знакомые симпатичные мордашки.

– Господин Давыдов! – произнесли они хором.

– Сёстры Урюпины, моё почтение! – поклонился я. – Прогуливаетесь?

– Немного, но вообще-то мы едем на званый вечер к господину Салтыкову.

Это было ожидаемо. Если дворяне могли крутить носом и игнорить Салтыкова, по тем или иным объективным причинам, или без оных, то сёстры Урюпины были ему социально близки. Они – дочери адвоката, он – ростовщик. Обе – красавицы, и при деньгах. Ему их пригласить было не зазорно, а им принять приглашение – приятно.

– Значит, там и увидимся.

– О, вы тоже приглашены? – воскликнула Александра.

– И приняли приглашение? – подхватила Евгения.

– Ну а почему бы и не принять?

– Всё же формально в суде вы с ним выступали по разные стороны. И когда появитесь на званом вечере, это может вызвать пересуды.

– Пф! – развеселился я. – Да чего мне эти пересуды? Я в свет выхожу в полгода раз. Жизнь моя – где проходит-то, любезные сёстры Урюпины?

– Где? – спросили они хором.

– В болотах, в лесах, в озёрах моя жизнь. На воле, на природе. На волосок от смерти постоянно, – вспомнил я подходящее случаю высказывание Дубовицкого. – А вы меня какими-то пересудами пугаете.

Сёстры переглянулись и рассмеялись.

– Что ж, до встречи, Владимир Всеволодович!

Я помахал рукой, и коляска укатилась. Проводил её взглядом, улыбаясь. Приятно, что у сестричек жизнь, судя по всему, складывается и налаживается. Вон – катаются, смеются, платьями новыми затарились. Мужика бы им ещё. В смысле, двух. Но, уверен, найдут. Это уже точно не моя забота.

– Ехать-то будем, барин? – спросил мой кучер.

– Да, едем.

Я подошёл к карете, но остановился и задумался. Посмотрел на кучера.

Его я отработал вместе с каретой у градоправителя Абрамова. Ну, в смысле, подарили. Тогда кучер был очень рад сменить хозяина и согласился работать без зарплаты, за одну только тёткинатальину кормёжку и великую идею. А я ему сказал, что как только дела наладятся – жалованье ему положу.

– Ты ж у меня без жалованья работаешь? – уточнил я.

– Крыша над головой есть, кормят на убой, – тут же отрапортовал кучер. – Я ж разве жалуюсь? Я – ни в коем случае, не извольте беспокоиться!

– Да не кипишуй ты, нормально всё. Просто подойди к Тихонычу как-нибудь, скажи, что надо бы тебе жалованье положить. Я сам с ним могу забыть поговорить, а он уж точно не забудет, меня выловит. Есть подозрение, что уже вполне можно ослабить пояса. Будем повышать благосостояние сотрудников.

– Спасибо вам огромное, барин!

– Да не за что пока. Послушаем ещё, что Тихоныч скажет…

Я забрался в карету, закрыл дверь, и лошади зацокали копытами, везя меня обратно к Катерине Матвеевне.

* * *

– Вы задержались, Владимир Всеволодович, – встретила меня тётушка.

– Зачитался. Очень уж книги попадались интересные. А где же любезная моя Катерина Матвеевна?

– Тут.

По лестнице, ведущей на второй этаж, к нам спускалось самое прелестное создание в мире. В сине-зелёном платье с изумительным декольте, с драгоценными украшениями на шее и в высокой причёске.

Я подавил позыв схватить Катерину Матвеевну в объятия. Вместо этого галантно поклонился и подал руку.

– Как я выгляжу, Владимир Всеволодович?

– Так, что если бы у вас были завистливые подруги, к ним бы уже ехала неотложка.

– Неотложка? – озадачилась Катерина Матвеевна.

– Вы ослепительны! – исправился я.

Ехали мы раздельно, Катерина Матвеевна в своей карете, я в своей. Какого чёрта именно так, врубаться мне было лень. Опять, видимо, какие-то заморочки на тему приличий, тут без этого шагу не шагни. А возле дома Салтыкова мне уже было позволено подойти к карете Катерины Матвеевны и подать ей руку. Так, рука об руку, мы и появились на пороге дома.

– Вы, как всегда, совершенно неотразимы, уважаемая Катерина Матвеевна! – объявил Салтыков, склонившись над рукой моей спутницы.

Я, к слову, как в воду глядел – многие дамы, глядя на Катерину Матвеевну, буквально позеленели от зависти. Хотя в зелёном была она. А это простодушное создание завистливых взглядов совершенно искренне не замечало. Едва войдя, Катерина Матвеевна упорхнула куда-то болтать с подружками.

Салтыков повернулся ко мне. Сердечно пожал руку.

– Исключительно рад вас видеть, Владимир Всеволодович!

– Взаимно.

Я не соврал. Бурлящей радости не испытывал, но в целом, против общества Салтыкова ничего не имел. Полезный дядька, знакомства по всему городу. Пообщаться лишним не будет. Он, видимо, рассуждал так же.

– Наслышан о ваших подвигах, господин Давыдов. Граф Дорофеев рассказывал, что вы спасли ему жизнь. И княгиня Апраксина в полном восторге от ваших действий!

– Да что вы? Уж с ней-то, вроде, ничего такого особенного не исполнял. Дама неопытная; решил, что сразу полный марафон – перебор…

– Ах, не скромничайте! Пять упырей – не шутки. Я, признаться, не большой знаток по части охотничьего мастерства, но даже мне понятно, что вы чрезвычайно сильный охотник, господин Давыдов.

И Салтыков замолчал. Глядя на меня с до чёртиков знакомым выражением лица.

– Ну? – подбодрил я.

– Простите?..

– У вас тоже упыри? Или вурдалаки? Если крысы, ящеры и прочая мелочь, то сразу предупреждаю – сам не возьмусь. Пришлю одного толкового паренька, ему прокачиваться надо.

– Но откуда вы…

– Уважаемый вы мой господин Салтыков. Возможно, вам будет неприятно это услышать, но все просители выглядят одинаково. Независимо от того, аристократ вы или простая крестьянка, мольба к глазах – одна и та же… Валяйте, не стесняйтесь, – я хлопнул кредитора по плечу. – Слушаю вас.

Салтыков оглянулся по сторонам – на продолжающих прибывать гостей.

– Быть может, пройдём ко мне в кабинет? Гостями займётся моя супруга.

– Да как скажете. Мне-то параллельно.

Вот чего у аристократов не отнять, так это умения незаметно утекать и так же незаметно появляться. Но, к сожалению, это едва ли не единственный навык из аристократического набора, который мог бы пригодиться охотнику.

Мы прошли в кабинет. Салтыков плотно закрыл дверь. Мне указал на кресло, сам садиться не стал.

Неуверенно начал:

– Мне, право же, крайне неловко. Есть вероятность, что я ошибаюсь, и всё это – просто случайные совпадения. Но…

Я зевнул.

– Дорофеев тоже думал, что случайные. Давайте уже ближе к сути. Что там у вас за странности?

– Мужики видели женщину.

– Вау! – я аж повеселел. – А в ваших краях это редкость? Или у мужиков какие-то проблемы? Если последнее, то вам, боюсь, не ко мне. Я сексуальные расстройства лечить не умею, всё больше по рубленым ранам да ломаным костям.

– Ох, я, видимо, неудачно выразился. Волнуюсь. – Салтыков подошёл к столу, набулькал себе из графина чего-то алкогольного и залпом выпил. Судя по тому, что предложить мне даже не подумал, действительно пребывал в крайнем волнении. – Начну с начала. Полгода назад я получил во владение одно поместье. Не бог весть что, но если найдётся хороший хозяин, порядок навести можно. И вот, вроде бы, образовался покупатель. Я поехал это поместье осматривать, давненько там не был. И что вы думаете? За последний месяц – девять внезапных смертей! Не болезни, не бытовые увечья. Всё, что есть общего у этих смертей – они произошли в стороне от деревни, на берегу озера. Крестьяне на вопросы отвечают крайне неохотно, но, насколько я понял, на телах не было повреждений. Трупы не вылавливали из воды – как это бывает, если человека утащат русалки, – а находили на берегу. И выглядел человек так, будто умер от восторга.

– Чего-чего?

– Да, именно! Крестьяне, разумеется, выражались по-другому, но суть я передаю верно. И будто бы в окрестностях этой деревни видели женщину дивной красоты.

– Одетую?

– Да, в том-то и дело! В длинном платье и с крыльями. И будто бы все эти люди умерли из-за того, что посмотрели на неё. Эта дама то ли предсказывает смерть, то ли наводит смерть, что-то в этом роде. В общем, как бы там ни было, налицо девять трупов. И категорический отказ крестьян подходить к упомянутому озеру ближе, чем на пушечный выстрел.

– А в озере у нас что?

Салтыков посмотрел на меня с уважением.

– Как всегда, зрите в самый корень, Владимир Всеволодович! В озере – карпы. Зеркальные карпы, предыдущий хозяин поместья специально их разводил. Намеревался продавать хозяевам ресторанов в Петербург, но не сумел наладить поставки, рыба ведь – скоропортящийся продукт. А у нас в Поречье потребность в деликатесах не велика. Вот и разорился.

Я покивал.

– Карпы – это хорошо. А вот озеро… Озеро – уже не очень хорошо.

Если вписываться в движ с одетой женщиной, то из воды запросто может вылезти водяной и добавить перца. Так что если идти – то десятком. Ну и для начала, ясен день, неплохо бы выслушать Дубовицкого. Кстати, о нём.

– Ладно. Допустим, с этим мы разберёмся. Но у меня к вам вопрос, господин Салтыков.

– Слушаю вас внимательно.

– До меня дошли смутные слухи, что в ваших руках оказались векселя одного моего доброго друга…

– Какого же? – Лицо Салтыкова тут же приняло каменное выражение, хоть сейчас за покер садись.

– Персона известнейшая, предводитель дворянства. Аркадий Дубовицкий.

– Ах, вы о нём… Ну, что ж, возможно, эти слухи отчасти и правдивы.

– Насколько всё плохо? – спросил я напрямик.

Салтыков усмехнулся.

– Владимир Всеволодович, вы меня знаете. Я не из тех, кому лишь бы погубить человека.

– Знаю. Именно поэтому не достаю меч, не приставляю его к вашему горлу и не требую сжечь векселя у меня на глазах. Просто интересуюсь ситуацией.

– В детали положения господина Дубовицкого я не входил. Однако, полагаю, что закрыть долг ему не составит труда. Просто для этого придётся расстаться с некоторым имуществом, владение которым ему, прямо скажем, не жизненно необходимо.

– А рассчитаться в рассрочку он может?

– В данном случае я бы этого не хотел. Господин Дубовицкий – человек невероятно благородный и во всех отношениях достойный, но к деньгам всегда относился без должного уважения. Так же, как к людям, которые занимаются деньгами… Ах, скажу прямо, господин Давыдов: мне попросту неприятно встречаться с Дубовицким. Он смотрит свысока, унижает каждым словом. Так, будто это я прихожу у него одалживаться. Именно поэтому я бы предпочёл получить долг разом и забыть.

– Н-ну… – Я почесал нос. – В целом, ваша позиция понятна. Но у меня, видите ли, тоже… Вы поймите: одетая женщина – штука и впрямь интересная. С охотничьей точки зрения, разумеется. Тем более, что если эту даму не остановить, люди будут пропадать и дальше, она, судя по количеству трупов, только-только вошла во вкус. Я бы с удовольствием прогулялся до вашего озера. Но тут вот какая штука – под Смоленском есть один водяной, которого надо вот прям срочно уничтожить! И водяной – штука не менее серьёзная, чем одетая дама. Надо людей собрать, подготовиться… На неделю занятие, не меньше. А у меня, как на грех, ещё и дома – тоже, знаете, дел накопилось. Водопровод себе устраиваю, паровая машина нужна. А её только доставить – целая история. Трубы-то я нашёл, люди работают уже, но ведь за ними, сами понимаете, глаз да глаз. Только отвернёшься – учудят чего-нибудь. В общем, времени просто катастрофически не хватает, везде успевать.

Салтыков посмотрел на меня с кислым видом. Я встал и протянул руку. Салтыков со вздохом её пожал.

– Понял вас, Владимир Всеволодович. Я предоставлю господину Дубовицкому беспроцентную рассрочку. Завтра же мы с ним встретимся и обсудим обоюдно приемлемый размер платежа, обещаю.

– Ну, в таком случае и я найду время разобраться с одетой женщиной. На днях. Где, говорите, это озеро?

Глава 25

В гостиную я возвращался в задумчивости. В том, что женщина – вила, был практически уверен. Вживую с этими тварями не сталкивался, но описание как внешности, так и смертей на берегу озера совпадало на сто процентов.

Красивая дама в длинном платье, с крыльями, простого человека убивающая взглядом. Так, что человек буквально задыхается от восторга. Ноги-то вилы, заканчивающиеся копытами, он под платьем не видит… Н-да. Опасная тварь, высокоуровневая. По могуществу вполне сопоставимая с тем же водяным. По родиям, к слову, тоже – вот это немаловажная деталь… Ладно. Обещал Дубовицкому подождать до завтра – подожду. Глядишь, нароет что-то по водяному. А там, чем чёрт не шутит, может, это что-то и с вилой сработает. В общем, будет день – будет пища.

– О чём задумались, Владимир Всеволодович? – рядом со мной оказались сёстры Урюпины.

– Не поверите. Об одетой женщине.

– О… – сёстры захихикали.

И заговорили, перебивая и дополняя друг друга:

– На вас и впрямь не похоже!

– Впрочем, если речь о госпоже Головиной, ничего удивительного.

– Катерина Матвеевна не зря носит статус первой красавицы губернии.

– К тому же, завидная невеста!

– Богатое приданое, древний уважаемый род!

– Если вам понадобится составить брачный договор, Владимир Всеволодович, уверены – вы знаете, к кому обращаться.

– Тем более, что договор обещает быть непростым. Вы слышали о сводных братьях Катерины Матвеевны?

– О, неужели не слышали? Это такая загадочная история! Вообразите: буквально на днях один из братьев бесследно исчез, а второй скончался.

– И теперь совершенно нет ясности относительно приданого Катерины Матвеевны. Формально, она одна из самых богатых невест в Смоленске. Фактически же, всеми делами Головиных управляли братья, Вольфганг и Иоганн.

– Все документы, банковские счета – в руках братьев. И теперь, когда один из них умер, а второй исчез в неизвестном направлении, совершенно непонятно, что делать.

– Иоганн ведь не умер! То есть, юридически по-прежнему всем управляет он. И как бы теперь бедняжке Катерине Матвеевне вовсе не остаться без приданого.

– Но вы не волнуйтесь, Владимир Всеволодович! Мы сумеем составить брачный договор таким образом, что…

– Благодарю вас, барышни, – сумел наконец вклиниться в словесный поток я. – Уверяю, что женитьба в мои ближайшие планы не входит.

Урюпины заметно погрустнели. Непонятно, чего в этой грусти было больше – профессионального расстройства, что не сумеют заработать на составлении брачного договора, или же простого женского огорчения. Сопоставимого с радостью Катерины Матвеевны и её тётушки от того, что Захар и Марфа вот-вот обвенчаются.

– Но есть и хорошая новость, – обнадежил я. Двум моим знакомым завтра предстоит договориться о предоставлении рассрочки. Между собой они не очень ладят и наверняка захотят оформить сделку по всем правилам. Обещаю, что посоветую обратиться к вам.

– О, это будет чудесно!

Урюпины мгновенно повеселели.

– Рады, что так высоко цените наши услуги, Владимир Всеволодович.

– Кстати. Вот-вот начнутся танцы. Вы, вероятно, уже ангажированы, но…

– Нет.

– Что?..

– Нет – танцевать я не умею.

– И именно поэтому я устроил званый вечер, а не бал, – выручил меня подошедший Салтыков. – Чтобы даже те, кто не любит танцы, чувствовали себя в моём доме привольно… Александра Дмитриевна, вы позволите вас пригласить?

Катерину Матвеевну моё неумение танцевать удивило не меньше, чем Урюпиных, но долго огорчаться эта девушка не умела. Она порхала по залу, при каждом удобном случае улыбаясь мне, а я за ней с удовольствием наблюдал.

Задумался о том, что ситуация с имущественными делами Головиных и впрямь непростая. Хотя забавно, конечно – Вольфганг, который якобы умер, на самом деле жив, сидит себе радостно в одиночке. А пропавший без вести Иоганн – наоборот. Но отложил эти думы на попозже. Пока у нас на повестке дня другие вопросы. И главный из них – водяной.

С этой мыслью я и подорвался следующим утром.

В доме Головиных все ещё спали. Ну, то есть, Катерина Матвеевна и её тётушка – спали, прислуга-то порхала вовсю. Марфа на скорую руку изобразила мне пожрать, и я отправился к Дубовицкому. Был уверен, что копаться в книгах он примется немедленно после моего ухода, и не ошибся. Застал предводителя дворянства в библиотеке – из которой он, судя по всему, не уходил. Там было адски накурено, а глаза Дубовицкого покраснели от бессонницы.

Я начал с того, что распахнул настежь окна и балконную дверь. Плюхнулся в кресло напротив Дубовицкого и вопросительно посмотрел на него.

Дубовицкий огорченно развёл руками:

– Увы, Владимир Всеволодович. Обрадовать, боюсь, нечем. Информация крайне скудна.

– Крайне скудно – всё равно лучше, чем ноль. Рассказывайте.

– Да, собственно, и рассказывать-то… Единственное упоминание о гибели водяного, которое я нашёл, это, так сказать, бой жабы и гадюки.

– То есть?

– То есть, водяной погиб от руки лешего. Эти твари, насколько я понял, издревле не в ладах, находятся в состоянии холодной войны за территорию. Водяной исподтишка пытается затопить и заболотить сушу, а леший, со своей стороны, затягивает речные берега и болота корнями деревьев. Время от времени – крайне редко – этот конфликт переходит, так сказать, в острую фазу. Вот, упоминание одного из таких конфликтов мне и попалось. Но не уверен, что вам это будет интересно. Каким конкретно образом одна тварь уничтожила другую, в трактате не сказано… Собственно, вот, – Дубовицкий придвинул к себе книгу в кожаном переплёте и с выражением зачитал: – «Страшной была та битва! Дрожала земля, сверкали молнии. И победил Лесной хозяин Господина воды, и осушилась землица, и отступили болота. И боле о водяных в тех краях долго не слыхивали». Это всё, дальше идёт совершенно другой текст.

– Н-да, не густо. Хотя… – я задумался. – Знаете, а вы ведь мне и в этот раз помогли! Бой жабы и гадюки – это хорошо. Это мне нравится.

Стравить между собой водяного и вилу. А что?.. Отличное шоу должно получиться, такого в Смоленской губернии ещё не видели.

Дубовицкий просиял.

– Рад был помочь! – вскочил, протянул руку.

– Взаимно рад помочь вам. На охоту, как уже сказал, не возьму, уж простите. А вот о беспроцентной рассрочке для вас я с Салтыковым договорился. Зайдите к нему сегодня, обсудите детали.

– О беспроцентной рассрочке? – пробормотал Дубовицкий.

– Ну да. Удобная штука, рекомендую. Будете возвращать долг потихоньку, шаг за шагом. Оформлением сделки готовы заняться сёстры Урюпины. Вы знакомы с ними?

– Да, доводилось слышать. Это якобы сыновья покойного господина Урюпина, которые внезапно оказались дочерьми…

– Отчего не стали вести дела хуже, поверьте. Покойного папеньку догнали и переплюнули. Исключительно цепкие барышни.

– Благодарю… Но как же вы сумели?.. Вот это вот, с Салтыковым?

– Аркадий Аркадьевич. Я даже с тварями умею. А уж разумному человеку лицом к лицу договориться с другим разумным человеком – сам бог велел, это вам не срачи в интернетах. Я за вас поручился, не подведите меня! И Урюпины вас ждут.

* * *

Обратно к Головиным я шагал в задумчивости. Придумать-то легко – стравить двух тварей между собой! А вот как это выполнить? С водяным у меня отношения так себе, вилу вовсе никогда в глаза не видел. И слава богу, так-то – те, кто видел её в глаза, об этом интересном опыте уже никому не расскажут. Но, тем не менее. Вопрос-то остаётся…

Дорогу я решил срезать, к особняку Головиных подошёл сзади, со стороны сада. И увидел, как в садовую калитку, выходящую в переулок, скользнула женская фигурка. Которая перед тем, как скользнуть, настороженно огляделась. Меня она не заметила – я отступил в сторону. И немедленно бросился догонять непонятную барышню – благо, калитка запиралась на простой крючок.

Увидел, как в глубине сада мелькнуло платье. И рявкнул:

– А ну, стой!

На то, что девушка остановится, не особо рассчитывал, и едва не сбил её с ног.

– Чего вы кричите? – Марфа отвела глаза.

– Где ты была? Почему крадёшься? – я схватил её за плечи.

– К Днепру ходила.

– Зачем?

– Разузнать.

– Что разузнать?

– Ну… – Голос Марфы с каждым словом становился всё тише. – Можно ли мне, как другим девушкам, милости просить. Завтра ведь – Духов день! – Марфа посмотрела на меня так, будто враз всё объяснила.

Угу. Духов день – эти слова я слышу уже не в первый раз. Отмечается накануне Троицы и почитается в здешних краях не меньше.

Земля в этот день – именинница, на неё опускается святой дух. Землю в Духов день не копают и вообще стараются не трогать. В сумерках выбираются из воды на сушу русалки и бегают по полям-лугам. Там, где пробегут, травы будут богаче, урожай лучше. А незамужние девушки на рассвете пускают по воде венки. Поплывёт венок – к счастью, потонет – к беде.

Венки. По воде. Вот оно что.

– Ты венок пускать собралась, что ли?

– Ага. Вот и хотела спросить, дозволят ли? Али со злости сразу под воду утащат…

– И как?

– Простили меня подруженьки! Рады, что счастье своё нашла. Обещали, что плыть моему веночку аж до самого моря-окияна. – Глаза у Марфы засверкали.

– Подруженьки, – задумчиво повторил я. – Простили… Это хорошо. Я, так-то, и сам по натуре альтруист, за мир во всём мире. А то, что драться всю дорогу приходится – так иначе мира хрен добьёшься… Но это ладно, дело десятое. Ты мне вот что скажи. Можно будет попросить твоих подружек сообщить водяному об одной любопытной даме, незаконно захапавшей себе во владение озеро с породистыми карпами?

Отказать Марфа мне, разумеется, не могла и не хотела. Тем более, что ей было до такой степени радостно от возвращения в ряды живых людей, что она вообще в просьбе никакого подвоха не почувствовала. Мы назначили время и место следующей встречи, для передачи информации. И Марфа тут же убежала обратно к реке, со срочными известиями.

А я вошёл в дом, собственно, с одной лишь целью: нормально попрощаться. А то Катерина Матвеевна это дело ценит, но получается-то не всегда.

Попрощавшись, сел в свою карету и отдал приказ – домой. Расслабился, глаза закрыл. Задремал, даже сон какой-то приснился. Пока вдруг по крыше не постучали.

– Ну чего там? – зевнул я и открыл окошко.

– Не знаю, барин, беда какая-то, – отозвался кучер. – Бегут…

От ворот усадьбы – надо же, когда доехать-то успели? – и вправду бежал сломя голову Захар.

– Чего случилось? – Я выскочил из кареты. – Война? Наводнение? Пожар? Всё сразу?

– Как хорошо, что ты приехал! – выпалил Захар. – Там Егор пришёл.

– Делов-то. Накормили человека?

– Вести срочные принёс! Говорит, только тебе передаст.

– Надо же, передаст какой. Ну, бежим.

Мы рванули к дому. Я взлетел по винтовой лестнице и натолкнулся на слоняющегося в беспокойстве по моей комнате Егора.

– Чего приключилось? – выдохнул я.

– Не знаю! – выдал Егор. – Вот, письмо передали.

– Кто? – Я схватил конверт. – Скажешь, «не знаю» – покусаю.

– Прохор! А ему – Петро, а тому – Илья Ильич.

– Едрить, какая цепочка…

Я вскрыл письмо и пробежал взглядом написанное. Беззвучно выругался.

– Важное что? – спросил Егор.

– Важное. Народ собирать начинай. Кого понадёжнее. Гравий, Земляна. Ну, как обычно. И ждите сигнала, пойдём на интересное. Приоритет – критический.

– Так что случилось-то?

– Конкретно тут – ничего, – помахал я письмом. – Это другое. А народ собирай, потому что воистину. Есть вила и водяной. И я думаю, что мы их сможем покрыть одним махом.

– Ви… Вила⁈ – ахнул Егор. – Где ты этакое диво нашёл?

– Места надо знать. Где нашёл, там больше нету… Всё, давай, у меня тут другое дело образовалось. Как соберётесь, перемещайтесь в Поречье, к Илье Ильичу. Дорогу помнишь, надеюсь… Захара захватить не забудьте!

Я вошёл в будку и сам быстро телепортнулся к дому Ильи Ильича. Памятуя про чёрта, на всякий случай сразу после перемещения упал и перекатился, но было пока ещё тихо. Пару секунд спустя я уже стучал в дверь.

Открыл мне сам Обломов. Телохранители маячили у него за спиной.

– Что слу…

– Вольфганг мёртв! – выпалил генерал-губернатор.

– Это я из письма понял. Какого хрена он мёртв? В смысле – как, зачем и почему мы до сих пор не бежим к нему?

Кивнув, Обломов вышел из дома и махнул рукой. К крыльцу немедленно подкатила запряженная карета – меня тут, похоже, ожидали с минуты на минуту. Илья Ильич генерал-губернатором стал не из-за красивых глаз, соображал он хорошо. Мы, все вчетвером, упаковались в салон.

– Мне доложили немедленно, – рассказывал по дороге Илья Ильич. – Головину перерезали горло. Кто – не знаю. Разумеется, в тюрьму посторонние не заходили.

– Давно убили?

– По всему выходит, что недавно. Завтрак, по распорядку, в девять утра, во время завтрака он ещё живой был. Надзиратель доложил, что всё сожрал подчистую. А когда нашли, Головин ещё дёргался. То есть, буквально – вот-вот убийца от него отскочил. Что охрану больше всего и напугало: никакой человек бы так быстро убежать не успел! Решётки ведь кругом, надзиратели. Всё закрыто было. И – никаких следов.

– Час уже прошёл?

– Что? Ах, да… Наверное, около часа. Может, даже меньше. Ты быстро появился.

Я высунулся в окно и рявкнул извозчику:

– Вези быстрее!

Через пять минут мы стояли в хорошо знакомой камере. Тело Головина лежало на полу, глядя выпученными глазами в потолок. Н-да, отпрыгался Вольфганг… Вот ведь только недавно про него вспоминали.

– Всё, что вы сейчас здесь увидите, – сказал я, – необходимо будет сразу забыть. Подтвердите, что поняли.

Обломов и телохранители сбивчиво подтвердили. А я присел на колени, молясь про себя, чтобы время ещё осталось.

Хотя, как ни спешишь – горячку пороть не надо.

Я начал с того, что указал ладонью на глотку покойного и сотворил Знак Заживление. Обычно надо начинать с Остановить кровь, но тут это было уже неактуально.

На моих глазах рана затянулась. Прикольно, значит, и на мертвецах срабатывает. Ну а теперь – немножечко некромантии.

Вторым Знаком, который я сотворил, было Воскрешение. Первый блин. Но на ком я не рассчитывал. Мне нужен был только блин. Хороший, годный блин!

Сила хлынула из меня так, что в глазах потемнело. Едва не произнёс матерное слово, но сдержался. Поток иссяк так же внезапно, как зародился.

– Я что, жив? – послышался голос.

Тон был совершенно безразличным.