Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Корнилов лишь поморщился.

– И во всём этом мог поучаствовать ты, – вздохнул Аркадий. – Войти в историю как генерал-победитель, приносящий свободу народам. А теперь тебя запомнят как инициатора заведомо провального мятежа против законной власти. Тебя заклеймят в каждом учебнике истории, как предателя и убийцу. Такое наследие ты оставишь после себя.

Всё это было невозможно, по причине взглядов мятежного генерала. Он видел перед собой какую-то другую версию России, в которой всё как и прежде, но немножко не так. Это была некая химера, представляющая собой сочетание военного могущества и некоторой толики социальных свобод, которые выдали бы за «плоды Февральской революции».

Нежизнеспособно, отчего крайне недолговечно, но люди верили. И Корнилов верил.

– Вас остановят, – уверенно ответил на это он.

– На Востоке? – уточнил Аркадий, наливая ему новую порцию. – Едва ли. Есть золотые три-четыре года, в течение которых нас останавливать просто некому. Никто не захочет отправлять свои деморализованные долгой войной войска в Китай или в Иран. Как это объяснить своим солдатам? Ты-то выезжал на «спасении России» и так далее, а что скажет король Великобритании своим верноподданным, чтобы обосновать вторжение в страну, где происходит социалистическая революция?

– А на Запад вы сами не полезете… – задумчиво произнёс Лавр Георгиевич, после чего выпил стакан залпом и даже не поморщился.

– Вот именно, – улыбнулся Немиров. – Мы будем ждать, когда они сами к нам полезут. Ждать и готовиться.

Повисла пауза, в ходе которой Корнилов крутил в руке стакан.

– Меня повесят? – вдруг спросил он.

Он слышал через окно тюрьмы стук молотков – на военном плацу Хабаровска сооружают виселицы.

– Я гарантирую, что тебя расстреляют, – ответил Аркадий. – Завтра с утра состоится заседание трибунала, а после обеда тебя расстреляют на военном плаце. А вот остальных повесят.

– Спасибо, – искренне поблагодарил его Лавр Георгиевич.

Несмотря на то, что они были врагами, Немиров уважал его, как командира и офицера. И ему, но не другим, мог дать достойную смерть.

*9 декабря 1919 года*

– Вы здесь каким образом? – спросил Аркадий. – И какое отношение вы имеете к нашему конфликту с Японской империей?

– Я представляю здесь интересы США – меня уполномочил президент США Вудро Вильсон, – ответил на это бригадный генерал Уильям Сидней Грейвс.

– На первый вопрос вы ответили, – кивнул Немиров.

– Кровопролитие необходимо прекратить, – произнёс бригадный генерал Грейвс.

– Я работаю над этим, – ответил Аркадий.

– Мы считаем, что было убито достаточно людей и пора остановиться, – пояснил американец. – Этот конфликт необходимо урегулировать дипломатически.

– Дипломатия потерпела провал в тот день, когда японские дипломаты вышли из переговоров в Петрограде, – покачал головой Аркадий. – Ничего не могу поделать – придётся лить кровь и убивать людей.

– Моё правительство ищет способы оказания давления на Японскую империю, – сообщил бригадный генерал. – Нужно объявить прекращение огня.

Логику действий американцев Аркадий прекрасно понимал и видел, что Грейвс знает об этом его понимании.

У США есть интересы в Тихом океане, несмотря на то, что они, как будто бы не участвуют в делах внешнего мира, благодаря весьма изоляционистской доктрине Монро.

Возможно, они уже давили на Японию, чтобы избежать её чрезмерного усиления, чего она хотела добиться присоединением Дальнего Востока России.

Теперь же ситуация иная – нельзя позволить русским чрезмерно ослабить Японию, а ведь к этому сейчас всё и идёт. Поражение второго экспедиционного корпуса, который уже достиг более чем двойного размера, по сравнению с предыдущим – это и есть чрезмерное ослабление Японии. Такого допускать нельзя, ведь американцы следуют принципу сохранения баланса сил, как и европейские державы, а тут намечается его злостное нарушение.

Могут ли американцы начать интервенцию, чтобы спасти войска Японской империи? Вряд ли. Обстановка совершенно не располагает, к тому же, отношение к войнам любого рода у американского общества резко негативное – сказалось влияние Европы.

– Наши дипломаты беседуют с вашими дипломатами в Петрограде, – сказал бригадный генерал Грейвс. – Я склонен считать, что будет достигнуто соглашение о мирном урегулировании. И мой долг, как уполномоченного представителя США, добиться прекращения огня здесь и сейчас, до тех пор, пока вновь не заработает дипломатия.

– Вот когда заработает – тогда и приходите, – улыбнулся Аркадий. – А сейчас я выполняю приказ своего правительства – освободить Владивосток от засевших там захватчиков.

– Но это неразумно, – покачал головой американец. – Вы лишь напрасно погубите солдат…

– У нас нет солдат, – ответил на это Немиров. – У нас есть красноармейцы.

В дверь деликатно постучали.

– Войдите, – разрешил Аркадий.

Заглянул майор-связист. Он подошёл к гвардии генерал-майору и что-то прошептал ему на ухо.

– Понятно, – кивнул Аркадий. – Можете идти, товарищ гвардии майор.

После этих слов он задумчиво постучал пальцами по столу.

– Вынужден вас огорчить, господин бригадный генерал, – заговорил он. – Но даже если бы я захотел, то не смог бы объявить прекращение огня…

– Почему это? – нахмурил брови Грейвс.

– Потому что японцы начали контрнаступление, – ответил Аркадий и довольно улыбнулся.

*10 декабря 1919 года*

– Прекратить огонь! – приказал Аркадий. – Хватит жечь патроны – они бегут! Механик-водитель – на первой передаче – вперёд!

Сегодня он на пулемётном «Джеффри-Немирове», оснащённом усиленной бронёй. Эта перетяжелённая версия броневика предназначалась исключительно для штурма городов – для остального у него слишком малый моторесурс.

Дополнительные две тонны броневой стали были слишком большой нагрузкой для подвески, но зато давали целых 25 миллиметров бронирования с фронта. Причём важным фактором было то, что броня эта разнесённая, с тридцатью сантиметрами воздуха между двумя 12,5-миллиметровыми плитами.

Бронебойные пули, если они вдруг появились у японцев, будут против него бесполезны, как и осколочные снаряды полевых пушек, коими японцы уже начали пробовать подбивать броневики. Да и даже снаряды «пом-пома» окажутся не так эффективны – заводские испытания это уже подтвердили.

Пулемёт тоже новый – ПМБ, то есть, Пулемёт Максим Бронеавтомобильный. От оригинальной версии его отличает лишь чуть более объёмный водяной кожух и утолщённый ствол. Ствол сделали пятимиллиметровой толщины, что на два миллиметра больше, чем в оригинале, а объём охлаждающего кожуха увеличили до четырёх с половиной литров, против трёх целых и семи десятых литра в оригинале.

Испытания на Тульском оружейном заводе показали, что если обычный Максим, оснащённый системой подачи воды, мог стрелять непрерывно примерно 5-6 минут, то ПМБ может стрелять 10-11 минут. Всё это достигнуто только благодаря утолщению ствола.

Не то, чтобы такая плотность огня была прямо нужна, но в бою случается всякое, поэтому лучше иметь возможность подавлять противника десяток минут, чем не иметь её.

Также были разработаны специальные коробы, в которые помещается тысяча патронов – эта разработка не имела отношения к ПМБ, потому что разработали её на Ковровском оружейном заводе. И делали этот короб под обычный пулемёт, по заявкам механизированных подразделений – в тесной башне неудобно слишком часто перезаряжать пулемёт.

– Короткая! – скомандовал Аркадий. – Открыть огонь!

Японская пехота залегла за лёгкими посадками и начала постреливать в их сторону.

Пулемёт, ещё не успевший остыть, вновь застрекотал.

Им всем ещё очень повезло, что энтузиасты, работавшие над ПМБ, не добились успеха с увеличением скорострельности пулемёта. Они очень этого хотели, потому что им показалось неправильным, что новый пулемёт даёт «всего лишь» 600 выстрелов в минуту, что привело к ряду параллельных разработок.

Первая группа инициаторов попробовала усилить давление возвратной пружины и у неё получилось добиться скорострельности в 870 выстрелов в минуту, но пулемёт начало отчаянно заклинивать. В итоге они провозились с регулированием пружины в течение двух недель, а потом плюнули – не получилось и не получилось.

Вторая группа инициаторов попробовала изменить конструкцию спускового механизма, чтобы ускорить его работу и у них тоже что-то получилось – они добились скорострельности в 835 выстрелов в минуту, но проблема всё та же. Да, пулемёт начал давать систематические отказы.

После этого фиаско руководство завода запретило любые попытки модернизации ПМБ – у конструкторов хватает и другой работы. Например, ТОЗ намерен всерьёз пободаться с Ковровым в соревновании на новый пулемёт для Красной Армии. Начали они позже Фёдорова и Дегтярёва, но команда конструкторов у них, как говорят, гораздо сплочённее, чем на Ковровском оружейном заводе.

Токарев, возглавляющий КБ при ТОЗ, получил ту же техническую спецификацию, что и ковровцы, поэтому есть шанс, что в конкурсе будет участвовать не две модели, а три или даже четыре.

«Но я доволен ПМБ», – подумал Аркадий. – «Стрекочет, как проклятый стрекозёл».

Контрнаступление японцев имело успех только на начальном этапе.

Они грамотно вскрыли первую линию обороны, в полной мере использовав эффект внезапности. Японский генерал, Акияма Ёсифуру, которого назначили командовать обороной Владивостока, действовал смело, что и позволило временно перехватить инициативу у Красной Армии.

Но в тот же день, когда были потеряны окопы первой линии, их отбили обратно, с широким применением бронетехники.

Японцы тоже хотели поэкспериментировать, поэтому использовали русские 76,2-миллиметровые горные орудия, обладающие паршивой баллистикой, но зато достаточно лёгкие, чтобы их могли оперативно ворочать и перемещать обычные артиллеристы.

Успехи у них были, это факт, но не было культуры борьбы против бронетехники – ей просто неоткуда было взяться. Им нужно разработать что-то своё и испытать это, чтобы полноценно понять, как с этим бороться.

«Не могут зулусы разработать тактику противодействия британским пулемётам, если сами не будут пользоваться пулемётами и понимать, как их лучше использовать», – подумал Немиров. – «Так и получилось – зулусы ничего не смогли поделать с британскими пулемётами и проиграли».

Бронемашина двигалась по полю мертвецов, иногда наезжая на тела, несмотря на попытки механика-водителя объезжать препятствия.

«Возможно, сегодня мы дали японской армии толчок к ускоренному развитию», – пришла в голову Аркадию мысль. – «И когда они полезут в Китай, примерно в 30-е годы, если ничего не изменилось, конечно же, мы встретимся с другой армией».

Он нутром чуял, что «тащуха» скоро закончится. Различия в тактике будут уменьшаться с каждым годом, всё сильнее и сильнее. У противников скоро появятся аналоги вооружения РККА, они скоро больно надавят на шею своей жадности и начнут вооружать солдат автоматическим оружием – потому что оно есть у РККА, а не почему-то ещё.

Ну и нельзя отметать фактор тщеславия. Аркадий стал кем-то вроде символа военного успеха. У него нет ни одного поражения за всё время боевых действий.

«Тот встречный бой с немецкими штурмовыми группами не считается», – подумал он. – «Тогда проиграли обе стороны, а если нет победителя, то это ничья».

Но ныне покойный Корнилов, отказавшийся от повязки и встретивший смерть с открытыми глазами, был в чём-то прав. Почти все успехи Немирова обусловлены нечестными преимуществами в виде передовой тактики, которую придумал не он, а его научили в Казанском высшем танковом училище, а также в виде броневиков, которые он применяет точно так, как его учили.

Ничего оригинального и своего, а исключительно то, что он знал от других людей, которые, для него, уже давно умерли, а здесь ещё даже не родились или уже не родятся. И это весь его успех.

Возможно, кто-то бы начал терзать себя различными комплексами неполноценности, но не Аркадий. У него есть цель, которая оправдывает любые задействованные средства.

– Короткая! – приказал он. – Открыть огонь!

Сам Немиров тоже вставил ствол ППД-18 в отверстие сдвинутой бронезаслонки и, глядя в специальный триплекс, начал стрелять по недобиткам и тем, кто ими притворяется.

Пистолет-пулемёт применял патрон 6,5×25 миллиметров, но дизайном отличался от того, что скоро поступит на вооружение ударных подразделений РККА. Приклада у этого оружия не было, а ствол укоротили на сорок миллиметров – всё для большего удобства использования в замкнутых помещениях.

Один из японских солдат вскочил и замахнулся гранатой, но сразу же рухнул после серии пуль в грудь.

«Кто-то же говорил, что у японцев вечная беда – героические солдаты, но дерьмовые офицеры…» – припомнил Аркадий. – «И если как-то устранить эту неисправность, японская армия станет крайне опасным противником».

Генерал Акияма, по не совсем понятным причинам, решил оставить Хабаровск мятежникам. Видимо, он рассчитывал, что корниловцы попьют Красной Армии кровь, а затем бесславно сдохнут. Увы, всё пошло не по плану, но такого развития событий японский генерал предположить не мог и не должен был. Это политика, а не война.

А ведь Хабаровск – это был последний адекватный рубеж. Амур форсировать очень тяжело, он широк и быстр, поэтому 1-й гвардейский мог понести на нём очень тяжёлые потери. Но повезло, что Столыпин не был заинтересован в войне до последнего солдата и решил просто убраться из России, пока не стало слишком поздно.

«Хитрый жук», – усмехнувшись, подумал Аркадий.

Десант сейчас выпускать опасно – это чревато ненужными потерями, поэтому ударники едут в десантных отсеках и их время придёт чуть позже.

«Уже смылся, наверное», – подумал Аркадий. – «И вывез с собой практически всех солдат мятежников. И мы знаем, куда он отправился».

Он уже которую неделю перевозит всю свою камарилью в Бразилию, конкретно во Флорианополис, откуда караваны мятежников уходят в Парагвай. Разведка докладывает, что происходит это очень организованно, что означает полную поддержку со стороны встречающих. Бразилия не препятствует – а это значит, что ей «старшие товарищи» запретили. И хорошо известно, что это за «старшие товарищи».

Советские дипломаты отправили ноту протеста в Парагвай, но её проигнорировали. Парагвайское правительство сочло, что лучше дружить с британцами и французами, чем с большевиками.

Интерес Парагвая очевиден: к нему заезжает боеспособная армия, полностью от него зависимая. Возможно, Столыпина пускают в Парагвай на конкретных условиях, поэтому местное правительство не опасается чужой армии на своей территории. Финансируют это, несомненно, страны Антанты.

Американцы на этот демарш внимания не обращают – вероятно, тоже есть договорённости с Антантой. Скорее всего, американцы уверены, что русские мятежники в Парагвае – это против Советской России. А раз так, то дело это богоугодное и правильное.

«Ладно, это философия», – подумал Аркадий, убирающий ППД-18 обратно в настенный шкафчик. – «Что же делают японцы?»

Уже очевидно, что кроме их первоначальной тактики у них ничего нет – генерал Акияма не имел никакого плана «Б», поэтому его солдаты лишь держали оборону на неподготовленной местности и пытались выжить. Безуспешно.

Кавалерия уже подошла и начала зачистку холмов, на которых как-то закрепились японцы, а броневики продолжали движение к Владивостоку.

Масштаб потерь второго японского экспедиционного корпуса уже перешёл на десятки тысяч – основной ущерб наносит буксируемая артиллерия, но немалую толику вносят и броневики, выступающие в качестве приближающейся бронированной стены, стреляющей изо всех пушек и пулемётов. Нормальных, человеческих, 82-миллиметровых миномётов, к сожалению, ещё нет – они успевают только на следующую войну…

По пространству в паре сотен метров впереди начала бить вражеская артиллерия. Стоит она в черте города, поэтому стрелять по ней он запретил. Её слишком мало, чтобы на что-то повлиять да и сами японцы ею не злоупотребляют, чтобы лишний раз не провоцировать Немирова.

– Стоп! – приказал он. – Задний ход! Клаксон – «Смотри на меня!»

После серии звуковых сигналов, он достал из специального отсека флажки и сигнализировал остальным машинам.

Средневековые или даже античные методы передачи сигналов уже начинали сильно раздражать его, но он рассчитывал, что всё наладится, со временем.

В Твери уже запланировано открытие НИИ «Кобальт», в котором начнут заниматься вопросами радиотехники. Заведующим НИИ назначили Михаила Бонч-Бруевича и собрали могучую кучку выдающихся специалистов по радиотехнике: Бориса Розинга, Алексея Фёдорова, Владимира Лебединского и Николая Папалески.

Аркадий уже давно утверждал, что радиосвязь – это краеугольный камень успеха любой армии, поэтому это направление нужно развивать, пусть даже в ущерб остальному. Будет радиосвязь – будут победы.

РККА в 1941 году, имеющая нормальную радиосвязь на уровне роты и РККА в 1941 году, не имеющая такой нормальной радиосвязи – это два совершенно разных итога первого года войны. Причём различаются эти итоги радикально.

По оценке Аркадия, большая часть фокусов Вермахта, которые у него получились, потерпели бы сокрушительный провал, большая часть «котлов» просто бы не состоялась, было бы больше успешных контратак, а самое главное – они были бы более точно скоординированы и имели системный характер.

Не нужно невероятных и прогрессивных видов вооружения, не нужно огромной армии с десятком тысяч танков – просто нужна адекватная радиосвязь на уровне рот. Это очень дорого, но это жизненно необходимо для сокращения потерь и увеличения эффективности действия войск.

И Аркадий, если потребуется, пойдёт по головам, чтобы достигнуть этого…

«Нужно будет устраивать тотальные репрессии, чтобы каждая рота получила портативную радиосвязь – я буду подписывать каждый расстрельный список», – подумал он. – «Но, думаю, такого не потребуется».

НИИ «Рубин» получит очень щедрое финансирование и приоритетное снабжение, чтобы гарантировать опережение потенциальных противников по ряду направлении радиотехники. И Аркадий будет лично курировать работу НИИ.

Сейчас он просто пишет письма задействованным лицам, чтобы они поняли и осознали, что от них требуется. Но, как кончится война, он займётся более детальным контролем – пока что, на это просто нет времени.

Радиосвязь – это его личная ядерная программа.

Броневики ненадолго отступили на три-четыре километра назад, а после завершения не очень прицельной артподготовки вновь поехали вперёд. Японцы, наверное, уже понимают, к чему всё идёт…

*11 декабря 1919 года*

– Переводи: «Пропустите связистов – они передадут вам провод для связи», – приказал Аркадий.

Требовать капитуляции у японцев – это что-то вроде способа одновременно послать их по матери и по отцу. Поэтому Аркадий решил идти другим путём.

– Цусинхэй о тосютэ кудасай, карэра ва аната ни цусин кэбуру о ватасимасу! – крикнул в громкоговоритель переводчик, гвардии майор Луганцев.

Со стороны японцев не доносилось ни звука.

Они выставили линию правильных траншей, перекрывающих путь к городу, но ещё час назад её смешали с почвой приданные 1-му гвардейскому механизированному корпусу артиллерийские дивизионы.

Это было недвусмысленное сообщение японскому командованию – сопротивляться бесполезно.

Следующие двадцать минут ничего не происходило, а затем с их позиций вышло два солдата, тянущих за собой катушку с проводом.

Им навстречу вышло двое красноармейцев со своей катушкой и они встретились где-то в середине поля.

Немиров направился в командирский бронеавтомобиль, который занимал сейчас гвардии подполковник Удальский. Он сел на табуретку, поставленную оперативным адъютантом, после чего ему поднесли чёрную телефонную трубку.

– Гвардии генерал-майор Немиров у аппарата, – громко сказал он. – С кем имею честь?

– Генерал Акияма Ёсифуру, – представился собеседник на не очень качественном русском языке. – Вы тот самый генерал, который разбил меня

Аркадий дал переводчику, прислонившему к уху вторую трубку, знак «отбой». Переводчик аккуратно положил трубку.

– Очевидно, что вы звоните, чтобы требовать капитуляции, – произнёс японский генерал.

– Да, это очевидно, – подтвердил Аркадий. – Рабоче-крестьянская Красная Армия, в моём лице, выдвигает ультиматум: всем войскам японского экспедиционного корпуса требуется незамедлительно выйти на передовые позиции и разоружиться. Все военнопленные будут определены в лагеря для временного содержания. Всем военнопленным гарантируется достойное обращение и неприкосновенность чести и достоинства, за исключением случаев неповиновения или сопротивления.

– Сколько времени вы готовы нам дать? – спросил генерал Акияма.

– Один час, – ответил Аркадий. – В случае вашего отказа мы начинаем штурм города. Но перед штурмом мы дадим многим вашим солдатам возможность умереть бесславно – под градом артиллерийских снарядов. Специально для штурма Владивостока мы привезли сто двадцать тысяч снарядов и я намерен потратить их все. Думайте, господин Акияма. С этого момента у вас ровно час.

Он положил трубку и встал с табуретки.

– А если они откажутся? – выглянул из верхнего люка броневика гвардии подполковник Удальский.

– Мы – Красная Армия, – ответил Немиров. – Мы не бросаем слов на ветер.

Пришлось ждать ровно час, прежде чем японцы вновь вышли на связь.

Немиров ожидал, что сейчас ему скажут, что японцы не сдаются, что честь важнее жизни и всё в этом духе, но он услышал…

– Мы принимаем ваш ультиматум.

*11 декабря 1919 года*

– Здравия желаю, товарищ Ленин! – поздоровался Аркадий.

– Здравствуйте, товарищ Немиров, – ответил отчего-то не очень радостный Владимир Ильич. – Какие новости?

– Владивосток освобождён, японский экспедиционный корпус разоружён и взят под стражу, – отрапортовал Аркадий.

– Это хорошие новости, – невесёлым голосом ответил Ленин. – Очень хорошие новости…

– Да что случилось-то? – напрягся Аркадий. – Мы победили, наконец-то. Намного раньше оговорённого срока. Есть ещё почти пять месяцев на дополнительные операции в Синьцзяне или даже в Маньчжурии!

– Случилось, – вздохнул Владимир Ильич. – Я сам узнал двадцать минут назад, поэтому новость не могла успеть дойти до вас.

– Что за новость? – Аркадий напрягся ещё сильнее.

– Подразделения Войска Польского, при заявленном нейтралитете Антанты и прочих стран, вторглись на территорию Советской Украины и сейчас движутся к Киеву, – ответил Ленин. – Я рад, что вы, товарищ Немиров, закончили свои дела на Востоке, но теперь вы нам очень нужны на Западе. Готовы выдвигаться?