Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 100 (всего у книги 346 страниц)

– А что ты с этими штуками делать собираешься?

– Спроси чего полегче… Ну, для начала спрячу как следует. У меня и местечко подходящее есть.

– Да на кой они тебе?

– Мне-то, может, ни на кой. Но, видишь, какая штука. Консервы эти тварям зачем-то очень нужны. А если тварям что-то очень нужно – пусть лучше это что-то будет у меня, чем у них. Правильно рассуждаю?

– Неправильно! – Земляна принялась собирать кости. – Правильно так: «Если тварям что-то очень нужно – сжечь эту дрянь, и дело с концом».

– Не, ну – тоже вариант….

– Признайся, что просто хочешь собрать человека и посмотреть, что получится!

– Да нихрена уже не получится. Родии я забрал. Знаки там сломаны. Оно сдохло. Но Земляна, блин…

– М? – Она подошла ко мне с пригоршней костей.

– В одной руке – десять родий. Ты представляешь себе, что это за «человек»? Сколько родий в нём всего?

– Сотня? – предположила Земляна и тут же мотнула головой. – Нет, поболе даже… Хотя…

– Не меньше сотни, – сказал я. – Это, согласно моему справочнику, только для вия норма.

– Ты представляешь, что такое вий? – спросила Земляна и протянула мне мою долю костей. Восемь штук.

– Ну, так… Защитный круг, в глаза не смотреть…

– Откуда знаешь⁈

Объяснил бы я тебе, откуда знаю, да ты меня перекрестишь после такого.

– Ну, так… Слыхал кой-чего.

– Вий одним взглядом целое село истребить может. Раз только он появлялся. На него тысячей ходили, по всей Руси, говорят, охотников собрали. И полегло их там…

Земляна с ужасом посмотрела на лежащий у меня под ногами искорёженный «барабан».

– Не кипишуй раньше времени. – Я толкнул её плечом в плечо. – Кем бы этот парень ни был, у него уже нет одной руки и… И ещё чего-то. Того, что мы сейчас из болота вытащили. Так что если его кто и соберёт, то не в полной комплектации.

– Что-то мне подсказывает, что он и без этих частей нас всех раскатает.

– А ты плюнь в это «что-то» и пни посильнее – пусть катится. И не печалит праведный ум всякой нудятиной. Ладно, чего. Пойдём ко мне?

Земляна, резко переключившись, покраснела.

– А чего это – к тебе?

– Ну… Пообедаем, отдохнём. Птичку тебе покажу.

– Птичку? – сдвинула брови Земляна. – Да я тебе сейчас все кости переломаю!

– Отставить! – Я на всякий случай отодвинул подальше мешочек с костями. – С чего вдруг такая реакция?

– А то, думаешь, я не знаю? «Птица без голоса, сидит в гнезде из волоса», ага!

Я немного шевельнул мозгами, расщелкнул немудрёную загадку и заржал.

– Не, ну каждый понимает в меру своей испорченности, конечно. Ох, Земляна, не ожидал, не ожидал… Сокол у меня есть, прирученный. А не то, что ты подумала. То есть, конечно, то, о чём ты подумала, у меня тоже есть, но в гости зову не в том смысле.

Однако Земляна совершенно засмущалась, психанула и в гости не пошла. Двинула куда-то по своим делам. А я, подхватив искореженную «банку», вернулся к своему Знаку, окружённому частоколом.

Н-да, верно Земляна говорит, надо быть осторожнее. С другой стороны, так могли бы Знак и не заметить всякие лишние глаза, а с этими кольями – попробуй, мимо пройди. Ладно, в другой раз вернусь – сотру его нахрен. А вернусь лучше всего на карете.

Вот вроде бы обладаем высокими технологиями, а как начнёшь использовать – так столько нюансов… Всё прям как на самом деле.

Вернувшись домой, я сразу же услышал полный паники голос Маруси:

– Владимир Всеволодович! Владимир Всеволодович! Отзовитесь, прошу!

* * *

Земляна:

Глава 11

Я открыл дверцу и вышел из нуль-т кабины.

Маруся стояла перед ней, сложив руки так, будто молилась. Увидев меня, прямо просияла вся.

– Ох, Владимир Всеволодович! А я уж бояться начала, что вы там помереть изволили.

– Эм… – Я повернулся и посмотрел на кабину. Догадка пришла не сразу. – Ты, что же – думаешь, что я там просто сижу, что ли?

– А как же? – удивилась Маруся.

Я махнул рукой.

– А, нехай так и будет. Сижу – значит, сижу.

Во многой мудрости – великие печали. Или, говоря языком народа: меньше знаешь – крепче спишь.

Я прошёл к столу. Сгрузил на него свою добычу и спросил:

– Что за шум, а драки нет? Или драка тоже есть, просто ты решила не радовать меня прямо с порога?

– Нет, сегодня без драки. Там к вам гость приехал! Граф Дорофеев.

– Блин. Давно?

Вот уж про кого и думать забыл, честно говоря. Хотя сам пригласил в гости.

– Минут пять, как прибыли.

– Понял, сейчас спущусь. За стол-то хоть посадили человека?

– Тётка Наталья, наверное, посадила…

– «Наверное»! Иди и проследи, чтоб точно!

Маруся убежала исполнять поручение.

Да уж, лопухнулся я чуток. По планам-то было у меня быстренько метнуться на болото, посмотреть, как идут дела, кивнуть с важным видом – и назад. Кто ж знал, что как раз в этот момент мужики «барабан» найдут, а потом волкодлаки налетят!

Я торопливо переоделся в приличный костюм и поспешил спуститься к дорогому гостю. Потрошить добычу буду уже потом. Вот жизнь пошла – ни на что времени не хватает. Первые двадцать лет – на всё хватало. Эх, молодость…

* * *

Граф Дорофеев моей задержке вовсе даже не огорчился. Тётка Наталья не ударила в грязь лицом и накрыла гостю такую поляну, что он, кажется, вовсе забыл о цели своего визита.

– Я рано? Разбудил вас? – спросил Дорофеев, когда мы обменялись приветствиями.

– Да если бы! – Я плюхнулся на свободный стул и подвинул к себе тарелку. – Уже с утра волкодлаков пришлось на шашлык пустить. И ещё, там, всякое… – не стал я вдаваться в подробности с находкой в болоте. – Покой нам только снится, Михаил Григорьевич. Положите себе грибочков! Солёные грузди. Рекомендую от души, изумительные.

После выматывающей битвы мне нужно было как следует восстановить силы, поэтому на еду налетел, как варвар. А пока ел, обдумывал свои перспективы.

После битвы с волкодлаками на балансе у меня числилось пятьдесят две родии. Этого хватало, чтобы апнуть ранг и заделаться Десятником. Наконец-то! Вот я и достиг своей промежуточной цели. А то, право, неудобно как-то: зову народ на лешака идти, а сам даже не Десятник. Несолидно.

Насытившись, я решил не тянуть. А то опять – то одно, то другое. Откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и сформулировал намерение.

Это непередаваемое чувство, как что-то внутри переливается из одного сосуда в другой. Потом – жжение на руке. Я только поморщился – привык уже. Появилась пятая хвостатая звезда. Позже рассмотрю, в какую фигуру они выстроились. Самое главное, что я – Десятник. Трепещите, твари. Скоро вас начнут истреблять новыми вундервафлями. А также – прокачанными старыми.

– Браво! Браво, Владимир Всеволодович! – едва переводя дыхание, сказал Дорофеев. Я аж пеперхнулся – решил было, что он заметил перестроение звёзд. – Передайте вашей кухарке моё искреннее восхищение. Если она вдруг будет искать новое место, то мои двери…

– Но-но! – мгновенно опомнившись, возмутился я. – Да за тётку Наталью я горло перегрызу!

Дорофеев засмеялся.

– И я вас вполне понимаю! Почему и сказал – «вдруг»… Ну, что же? Посмотрим лошадок?

Лошадок мы посмотрели. Граф остался ими полностью доволен.

– Завтра пришлю людей – заберут, если не возражаете. И оставшуюся часть суммы привезут, разумеется.

– Ну, если даже меня не будет – я всех своих предупрежу. Так что пускай приезжают. Наверх-то поднимемся?

Дорофеев высказал живейшее желание подняться наверх. Там долго и с любопытством знакомился с подзорной трубой, обозревая окрестности.

– Да, – сказал он в конце концов. – А ваш дядюшка был большой затейник.

– И да, и нет. Когда я здесь появился, эта башня стояла заброшенной, восстанавливать пришлось. Лестницу, вот, на моих глазах сделали. Хотя, правду сказать, дядюшку последние десятилетия в принципе мало что интересовало.

Дорофеев кивнул:

– Этого я не мог не знать. Деревни, с позволения сказать, пришли в запустение.

– Да уж… Но ничего, уже решаем вопрос. В Обрадово, например – оказывается, ведьма куролесила. А как прибили, так и дело на лад пошло. Вы, кстати, если у вас в деревнях что-то странное творится – говорите мне сразу. Твари, оказывается, очень по-хитрому могут себя вести. Иной раз и не сообразишь, что то – из-за тварей всё кувырком идёт, а не просто так.

Дорофеев вдруг хмыкнул и прошёлся по комнате, заложив руки за спину. Я вопросительно посмотрел на него.

– Так-так?.. Говорите, не стесняйтесь!

– Да, понимаете ли… Так-то я бы и не вспомнил, но вот вы сказали – и забрезжило. Есть и вправду некая странность в одной моей деревеньке. Буквально пару дней назад выслушивал доклад управляющего. За месяц четверо человек погибло.

– Как именно? – Я уже крутил в голове крыс, волкодлаков и упырей.

– Странно. Один, к примеру, угорел в бане. Ну, то дело обычное, хотя и печальное. Мужик-то взрослый был, явно не впервые мыться пошёл.

– Может, сердце прихватило. Мало ли, как бывает.

– Бывает, безусловно, всякое. Но в той же бане через несколько дней образовался ещё один покойник. Говорят, залез головой в такую узкую щель, что немыслимо для человека. И так скончался. Оба – родственники хозяев. А потом вдруг – хозяева, оба. Муж и жена.

– И тоже в бане?

– Именно. Как сообщают, ошпарились насмерть.

– Офигеть, весело, – прокомментировал я ситуацию.

– Говорю же – обстоятельства весьма странные. Может быть, по вашей части?

– Может, и по нашей. Проверить надо. А что за деревня, говорите?

– Пеньково.

– Наведаюсь, – пообещал я.

Вот, пожалуй, завтра же и наведаюсь. С Захаром на пару. А что? Мы с ним прекрасно вместе работаем. Глядишь, и в этот раз всё нормально срастётся. Опять же, ранг-то я апнул, а родии почитай обнулились. Надо возобновлять запасы.

Проводив сытого и довольного Дорофеева, я отыскал Захара и поставил вопрос ребром:

– Что за тварь людей в бане изводит?

– В бане? – переспросил Захар. – Так банник же.

– Какой ещё, к хренам, банник?

– Ну или обдериха. Одна сатана. Так-то они чаще мирно сидят. Но вот если хозяева не разумеют, как себя вести, тогда их наказывают.

– А в книжке про этих банников почему ничего не сказано?

– В какой книжке? – простодушно спросил Захар.

Н-да. Ладно, по ходу, пора уже перестать уповать на справочник, как на универсальный ответ на все вопросы. В Ордене, в котором изначально состоял Захар, судя по всему, и вовсе никаких книжек не было. Всё, так сказать, из уст в уста передавалось.

– Короче, завтра на охоту идём, – сказал я. – В Пеньково. Подбери там амулетов против банников, да посильнее.

Захар заметно пригорюнился. Ну хоть не побледнел до синевы, уже прогресс. До подмастерьев доберётся – глядишь, посмелее станет.

Я снова поднялся к себе. Полюбовался с балкона на то, как сияющий Тихоныч, в компании Данилы, танцует вокруг новой сияющей коляски. После чего подошёл к столу.

На металлической поверхности «банки» не осталось и следа грязи. Хотя никаких особенных усилий для того, чтобы её отчистить, я не прилагал. Поверхность как будто обладала самоочищающимися свойствами. Хотя – почему как будто? Мне об этих банках неизвестно вообще ничего, равно как и об их содержимом. Может, они ещё и не на то способны.

Как тебя вскрыть-то? А?

Я взял банку подмышку и спустился во двор. Рядом с каретным сараем возился плотник с помощниками – сооружали конюшню. С запасом, сразу на десять лошадей. Мало ли, какой я ещё табун пригоню. А в каретном сарае нынче тесно – там, помимо моей кареты, теперь ещё и коляска Тихоныча стоять будет.

Плотники работали под открытым небом. Для проведения сложных операций соорудили навес. Я подошёл к парню, стругающему под навесом доски.

– Тиски есть?

– Как не быть.

Парень кивком указал на зажим, держащий доску.

– Отлично. Открути-ка её пока. Мне твой инструмент нужен для проведения важной исследовательской работы.

Парень, с интересом косясь на банку у меня подмышкой, открутил доску.

Я приспособил на её место расплющенный конец банки. Зажал в тиски. Тиски стояли на грубо сколоченных козлах.

Не. Не выдержат.

– Данила! – позвал я. – Поди-ка сюда.

Приказал Даниле, плотнику, и ещё одному парню из той же команды сесть на козлы. Теперь, теоретически, должны выдержать.

Приказал:

– Поберегись! – и рубанул мечом по банке. По другому её расплющенному концу.

Заискрило. Козлы подпрыгнули. Парень, сидящий дальше всех от банки, не удержался в седле и полетел на землю. А от банки отвалилась отрубленная часть. И тут же, на глазах, деформировалась. Сплющенный овал распрямился и образовал ровный круг с загнутыми, как у крышки, краями. Края, в месте среза, оставленного мечом, сверкали на солнце. А на внутренней стороне красовался Знак, который я уже видел. «Удержать дух».

Я раскрутил тиски, вынул из них основную часть. Она деформировалась прямо у меня в руках. Нагрелась – не сильно, я удержал без проблем – и приобрела форму полого цилиндра. Верх цилиндра был срублен неровно, наискось. Я был уверен, что если приложить к «банке» «крышку» – края совпадут.

– Во чудеса, – пробормотал парень, рухнувший с козел.

Данила горделиво приосанился.

– Ихнее сиятельство ещё и не то могут! Это – чё! Видал бы ты, как они тварей рубают! И прочих супостатов.

Плотник посмотрел на Данилу с завистью.

Я выдал парням по мелкой монете – за помощь и амортизацию оборудования. Подхватил банку и вернулся к себе. Содержимым её, если кто-то из моих подручных и заинтересовался, задавать вопросы предусмотрительно не стал. Чёрт их знает, этих благородных, что они хранят в таких странных ёмкостях. Меньше знаешь – здоровее будешь. Исключительно разумный подход.

Тем более, что если бы меня спросили, что лежит в банке, ответить я бы не сумел. Извлёк из неё и поставил на стол что-то очень странное.

Не руку, не ногу, не голову и даже не детородный орган. Какой-то механизм. А если точнее, то часть какого-то механизма. Неведомая зверушка была залита в такой же полупрозрачный материал, как извлеченная из предыдущей банки рука. То есть, это таки детали чего-то, некогда бывшего единым целым. В текущих обстоятельствах пытаться представить, что это такое было – примерно как по окаменелому следу динозавра пытаться восстановить его облик.

Не, я в курсе, что восстанавливают. Только вот у меня для проведения исследовательских работ из лабораторного оборудования – меч, из лаборантов – Данила, а из программного обеспечения – справочник на столе. Не самый, как я успел убедиться, содержательный источник информации.

Впрочем, восстановлением облика «динозавра» я пока и не парился. Меня интересовало другое. Если правильно понял, хренотень, упрятанная в эту конкретную банку, питала не много не мало – лягушачью плантацию в болоте. Целый инкубатор с будущими тварями существовал благодаря ей. Черпал из неё энергию – до тех пор, пока в процесс не вмешался я.

Содержимое инкубатора я испепелил, сосуд, в котором хранился аккумулятор, уничтожил. Но сам-то аккумулятор – цел, получается? Вот он, передо мной. И наверняка всё ещё способен работать, не просто же так его настолько хитрожопо запрятали. А значит, что? Значит, у меня в руках – некий источник энергии, вырабатывающий родии. И теоретически от него можно будет, например, заряжать амулеты. Почему нет? Осталась сущая ерунда – разобраться, как эта хренотень работает.

Знак «Удержать дух», начертанный на крышке, запускает, по-видимому, целостный механизм – чем бы он ни был. А вот заставить работать аккумулятор отдельно от всего остального наверняка можно как-то иначе. Работал же он в болоте сам по себе.

Ну, что ж. Обедать ещё рано, одет я прилично. Самое время метнуться в Поречье. Полистаю в библиотеке Благородного собрания умные книжки. А от Дубовицкого – глядишь, про лешего что-то узнаю. А может, заодно и про банника. Алгоритм-то простой, не мной придуман. Жене сказал, что к любовнице, любовнице – что к жене, а сам – на чердак, и учиться, учиться.

«Аккумулятор» я положил в ящик стола. Пустую банку поставил в книжный шкаф. Провозгласил вслух:

– Знание – сила!

И шагнул в нуль-Т кабину.

* * *

В Поречье первым делом заглянул к Фёдору. Вежливо повосхищался установленными в новом корпусе отеля оконными рамами. Спросил, не объявлялась ли сбежавшая сельская девка. Узнал, что не объявлялась, отбился от предложения перекусить чем бог послал и пошагал к Благородному собранию.

О Дубовицком швейцар мне доложил, что их благородие пока не пришедши – рановато.

Ну, и ладно. Сейчас не пришедши – попозже придут. А не придут – так я знаю, где их благородие искать.

С этой мыслью я поднялся наверх, в библиотеку. Распахнул двери. И в этот раз руку, дёрнувшуюся к мечу, удержал.

– В-ваше сиятельство, – знакомый писарь, составитель каталога, тоже, для разнообразия, не стал падать в обморок. Поклонился.

– Здорово, – кивнул я. – Ну что, как работа продвигается?

– С божьей помощью…

– Это хорошо. А скажи-ка, дружище… – для того, чтобы сформулировать вопрос, мне пришлось изрядно напрячься.

Но писарь, как ни странно, сообразил, чего я хочу.

– Неведомое?.. Есть! А как же. Вот, изволите ли видеть. Целый шкаф неведомого, – и подвёл меня к нужному шкафу.

Угу. Я принялся перебирать талмуды. К слову, вполне прилично выглядящие – в отличие от охотничьих справочников. Видимо, в употреблении бывали не часто. Возможно, открывали их вообще единственный раз, и сделал это тот, кто составлял.

Неудивительно. Талмуды представляли собой сборники совершенно разрозненной информации. Грубо говоря, всё, что не знали, как применить и в какой раздел справочников засунуть, запихнули сюда.

Рисунки, обрывки схем, описания на незнакомом языке. Тоже, вероятнее всего, неполные. Сам чёрт ногу сломит…

Я пролистывал книгу за книгой. В схемы вникать даже не пытался – так же, как и в чужой язык. Смотрел в основном на рисунки, вдруг мелькнёт что-то знакомое?

И – повезло. Увидел. На одном из рисунков был схематично изображен механизм, упакованный в полупрозрачную смолу и лежащий сейчас у меня в ящике стола.

Механизм находился в центре рисунка. Над ним было схематично изображено солнце – кружочек с лучиками. Слева нарисовали ветер – конусообразную фигуру из расходящихся лучей, лежащую на боку. Справа – три волны друг под другом. Вода. Внизу – ровная линия, под ней короткие чёрточки. Земля. От всех четырёх изображений, окружающих аккумулятор, к нему тянулись широкие, уверенные стрелки.

Хм-м. Это что же получается? Что эта штука может брать энергию от солнца, воды, ветра и даже каким-то образом тянуть её из земли? То есть для того, чтобы она заработала, её достаточно просто вынести на солнце или закопать? И – сиди себя рядом, лови халявные родии⁈

Офигеть. Если это действительно так, то у меня в руках просто неоценимая штука!

От открывающихся перспектив аж дух захватило. Появление Дубовицкого я едва не проморгал.

– Интересуетесь неведомым, Владимир Всеволодович? – после взаимных приветствий Дубовицкий с уважением окинул взглядом шкаф.

– Да не то чтобы интересуюсь, – решил сползти с темы я. – Так, осматриваюсь – пока вас дожидаюсь. Надо же знать, где тут, в библиотеке, что находится. Каталог-то – ещё когда составят.

Книгу, которую держал в руках, я запихнул обратно в шкаф и закрыл дверцы.

Глава 12

– Похвально, – порадовался Дубовицкий. – А я и не знал, что вы меня ждёте. Иначе поторопился бы. Прошу извинить.

– Да ничего. Я и сам час назад понятия не имел, что буду вас ждать. Про лешего – узнали что-нибудь?

– Любопытные вещи! – заверил меня Дубовицкий. – Но давайте оставим человека заниматься своими делами, не будем ему мешать.

Я даже восхитился, насколько изящно Дубовицкий сказал: «Чтобы уши тут не грели всякие». Мы перешли в гостевую комнату, где сели в кресла. Дубовицкий закурил сигару.

– Итак, – начал он. – Для начала про лешего есть уйма поверий и мифов, которые циркулируют среди простого люда.

– Это мне известно, – кивнул я. – Мне уже рассказывали, как его можно заставить песню спеть.

– Да-да, – засмеялся Дубовицкий. – Это забавно, согласен. Однако есть и кое-что приближенное к вашему, Владимир Всеволодович, запросу. Например, чтобы увидеть лешего, нужно повернуться к нему спиной, наклониться…

– Какое-то крайне неприятное начало…

– … и посмотреть между своих ног. Множество источников соглашаются в том, что таким образом леший станет виден.

– Эм… Ну, допустим. А как я в таком двусмысленном положении буду его убивать?

– Тут, увы, пробел, – развёл руками Дубовицкий. – Простые люди, которые живут среди всех этих невероятных существ, нисколько не имеют в виду их убивать. Спастись – да, извлечь какую-нибудь выгоду – опять же да. Но убийство лешего в их планы не входит. Это – территория охотников.

– А от охотников какие-нибудь сведения есть?

– Есть. – Дубовицкий стряхнул пепел с сигары. – Для того, чтобы леший сделался видимым, охотники рекомендуют увидеть его через того, кто есть, но кого нет.

– Это… в смысле? – не понял я. – Через другого лешего, что ли?

Дубовицкий только развёл руками.

– Видите ли, охотники – не большие любители распространяться о своих методах работы.

Вспомнив рассказы Гравия о Сибири, я уныло кивнул. Н-да… Охотники не рассматривали тварей, как работу, которую нужно сделать и потом расслабиться. Твари для них были способом существования. Поэтому – да, конечно, свои секретики они предпочитали держать при себе. А то ж если товарищ начнёт зарабатывать и прокачиваться быстрее тебя – то какой он, нахрен, товарищ.

– Загадки – вообще изумительный жанр народного творчества, – понесло тем временем Дубовицкого. – Таким вот немудрёным, казалось бы, образом сведения передаются от человека к человеку, причём, непосвящённый, подслушав, ровным счётом ничего не поймёт.

– Ну, я вот – посвящённый. Тоже ничего не понял. Так себе система работает.

– О, вы поймёте. – Дубовицкий подался вперёд и поднял вверх палец; технически, ему пришлось поднять два пальца – между которыми была зажата сигара. – Я ни на секунду не сомневаюсь, что когда придёт время, вы поймёте!

Уже выйдя на улицу, я вдруг остановился и призадумался.

– Увидеть через того, кто есть, но кого нет, – повторил слова Дубовицкого.

Вызвал в памяти перечень Знаков из базового справочника. Знак Невидимка. Допуск – с ранга Воин-мастер. Ценник – двадцать родий. Позволяет сделаться невидимым. На базовой прокачке – до одной минуты. Тут же унылая пометка о том, что против тварей сей финт малоэффективен – у одних зрение не главный способ познания мира, а у других зрение работает вообще по иным принципам. От того же колдуна невидимкой не отделаешься.

Но ведь человек, ставший невидимым, он – есть, но его как бы и нет. Правда ведь?

– Хм, – сказал я.

Двадцати родий для открытия Знака у меня не было, было только две. Но зато у меня есть как минимум Егор и Земляна. Земляна могла и проигнорить неэффективный Знак, а вот Егор скорее всего открыл. Он ведь не хочет расти дальше Витязя. Вот и раскачивает у себя всё, что можно.

А всё это уже звучит вполне себе как план. Когда эта невидимая хренотень нападёт на нас в лесу, нужно одному из десятка сделаться невидимым, а другому сквозь него смотреть. Увидишь лешего – и он сделается материальным.

Однако задача состоит из трёх подзадач: первая – найти, вторая – материализовать, третья – убить. С первой обещался помочь Гравий. Вторую вроде как обеспечил Дубовицкий. Дело за третьей.

Но уж тут я полагаюсь на старую добрую бойню. Боевые Знаки и мечи. Мечи и боевые Знаки. Ничего эффективнее я пока ещё тут не видел.

И, улыбнувшись, я пошёл в сторону трактира.

* * *

К себе в усадьбу вернулся в приподнятом настроении. В башне, слава тебе, Господи, меня никто не дожидался. Бросать всё и нестись сломя голову в очередные Нижние Холмы пока не требовалось.

Я вытащил из ящика аккумулятор. Быстро сбежал по лестнице. Захар обнаружился у себя в комнате. Дрых. Сидя за столом, уронив голову на охотничий справочник. Ученик, блин. Хотя, с другой стороны – он хотя бы попытался.

– Рота, подъём! – рявкнул я.

Захар подпрыгнул.

– Ась⁈

– Хренась. Амулет разряженный есть?

– А как же.

Захар вытащил из мешочка на поясе бронзовый медальон – амулет.

– Молния подойдёт?

– Вполне.

– А зачем тебе?

– Для проведения полевых испытаний.

– Чего?

– Учись, говорю! Не хрен дрыхнуть. Вечером проверю. И если все Знаки Подмастерья наизусть не отбарабанишь – без ужина оставлю.

Я вышел на улицу. Нашёл местечко, где не было лишних глаз, и положил «аккумулятор» на солнышко. День всё прибывал, и сейчас, хотя уже постепенно начинало вечереть, солнца было ещё дохренища.

Ничего как будто бы не происходило. Залитый «смолой» неизвестный механизм не подавал признаков жизни.

Выждав минут пять, я решил перейти непосредственно к эксперименту. Положил на механизм амулет. И подождал ещё пять минут.

– Ну блин, – сказал в сердцах. – Можно было хоть какой-то спецэффект придумать, не? Кто на такое в кино пойдёт вообще.

Конструкция не отозвалась. Я, вздохнув, наклонился и взял амулет.

И тут же с громким «твою мать!» выронил его на землю. Амулет раскалился, как на печке.

Ага, значит, что-то там всё же работает. Вопрос, насколько конструктивно.

Пришлось подождать ещё чуток, пока остынет. Потом я подобрал амулет. Мишень нашлась быстро – овраг, где когда-то мы с Данилой прикопали Мандеста, мир его праху.

Подняв руку, я резко сжал медальон и направил его в овраг. Молния грянула. От разряда вспыхнула трава, правда, быстро погасла.

– Прекрасно, просто прекрасно, – сказал я. – Значит, беспроводная зарядка у меня есть. Теперь нужно проверить, что ещё она может заряжать.

В успех я не верил ни на грош, но всё-таки сел рядом с непонятной хреновиной и положил на неё обе руки. Со стороны, наверное, смахивал на какого-то сектанта.

Просидел так ещё пять минут и с грустью констатировал, что хрен там плавал.

Видимо, природа магической энергии чуть сложнее, чем думается. Родии можно конвертировать в энергию для зарядки амулетов. А вот энергию для зарядки амулетов конвертировать в родии – уже не получится. Ну или для этого ещё какой-нибудь трансформатор нужен.

Амулет через несколько минут снова нагрелся. Я скинул его с зарядки, подождал, пока остынет, и сунул в карман. Взял зарядку под мышку и пошёл к дому, напевая:

– О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг…

* * *

Пеньково встретило нас похоронным молчанием. Оно, собственно, и понятно – четверо человек ушатала неведомая хрень. Такой себе повод для радости.

– Где остановиться изволите? – крикнул кучер.

– Да хрен бы знал, – пробормотал я, глядя в окно. Потом громко ответил: – Давай к церкви. Там народ тусит, посмотрим, вдруг интересное.

Возле церкви оказалось не то чтобы интересно, а скорее наоборот – выносили гроб, видимо, после отпевания.

Выбравшись из кареты, мы с Захаром подошли ближе к толпе всхлипывающих, крестящихся и перешёптывающихся крестьян. Вообще, тишина стояла, конечно, жуткая. Чувствовалось, что народ изрядно подавлен.

– Сочувствую вашему горю, – сказал я, найдя мужика, который одиноко стоял, засунув большие пальцы за пояс, и задумчиво смотрел вслед процессии. – Родственник?

Мужик перевёл на меня взгляд.

– А ты чьих будешь?

Я поднял руку в перчатке.

– Слышал, у вас есть нерешённые вопросы с тварями. Мы с товарищем можем помочь.

– Ха! Вопросы! – Мужик закашлялся и, махнув рукой, побрёл обратно к деревне. Мы с Захаром двинулись следом. – Тут не вопросы. Тут такое творится…

– Я так понимаю, пятый уже покойник?

Тут мужик остановился и опять посмотрел на меня. Очень выразительно.

– Шестой, вообще-то.

– А вы не думали, что, может… Ну, не знаю… Не надо ходить в ту баню? – решил Захар поучаствовать в диалоге.

– А ты – самый умный, что ли? – тут же набычился мужик. – Четверо первых – в одной бане преставились, это да. Пятый – в другой. А Никанор – вообще на другом краю деревни жил. Хоть вообще не мойся. У меня, правда, бани нет, но меня кум к себе пускал. Да только теперь мне хоть заплати – не пойду.

Мужик достал кисет и принялся ловко, прямо на весу сворачивать самокрутку.

– Место гиблое, – сказал он. – Проклятое. Уходить отсюда надо.

И задымил вонючим табаком. Таким вонючим, что, казалось, одна затяжка должна была напрочь вынести целый лошадиный табун. А мужик – ничего, держался. Бессмертный пони, блин.

– Вот это – брось, – сказал я. – Никуда уходить не надо. Ещё чего не хватало – тварям спину показывать. Здесь у нас не Европа, мы тут на своих условиях живём.

– Угу. Никанор, вон, на своих условиях поехал, царствие ему небесное…

– Потому что к охотникам надо идти сразу, как жареным запахло. А не когда пол деревни полегло. Ладно. Показывай баню, с которой всё началось.

Мужик неожиданно развеселился, гыгыкнул и куда-то повёл. Оказалось – к пепелищу.

– И кто это у вас такой дохрена умный? – уныло спросил Захар.

– Дак, после всего-то! Всем миром собрались – и сожгли.

– Молодцы, чё. – Захар постепенно перенимал мою манеру разговаривать. – Был у банника дом – вы его сожгли. Где его теперь ловить – хрен бы знал.

– А я и говорю – место гиблое. Уходить надо, – закивал мужик.

– Ступай себе с богом, – вздохнул я. И когда мужик удалился, посмотрел на Захара. – Ну что, какие мысли?

– Да какие… – Захар сплюнул на обугленную балку, лежащую на земле. – Банник зол, как диавол сейчас.

– Он и изначально особо добрым не был.

– То – понятно. Только что-то его разозлило, коли людей губить начал. А уж когда баню спалили – вовсе сбесился.

– А банник – в каждой бане живёт?

Тут Захар промолчал. Похоже, его образование на этом закончилось. Но свято место пусто не бывает, и сзади послышался старческий голос.

– Не в каждой. Только в той, где роженица от бремени разрешалась.

Мы повернулись и увидели сгорбленную старушку, которая стояла, опираясь на клюку.

– Здорово, мамаша, – сказал я. – Что ещё знаешь?

– А ещё, – радостно подхватила старуха, – ещё, говорят, что энто когда Господь злых ангелов, бесов с неба погнал – они на землю попадали. Кто в лес упал – лешим стал, кто в воду – водяным. В дом – домовым. А кто в баню – тот банником. Давно это было.

Звучало, конечно, бредово, если бы не некая перекличка с историей о падавших звёздах. Так что очень может быть, что в чём-то эта версия и верна.

– А роженица при чём?

– А при том. Банник же из крови получается…

– Фу, – перебил я. – Давайте вот без этого всего. Суть мы поняли. Покажи лучше баню, где Никанор погиб.

Идти было неблизко, однако словоохотливая старушка охотно вписалась в авантюру. В деревне, видать, свободных ушей уже не осталось, и она решила присесть на наши.

– Те-то, Иван да Нюрка, они банника прогневили. Ну, не они сами, а сын ихний. Лихой человек.

– Чего сделал? – спросил я.

– А он у банника шапку украл.

– Какую ещё шапку? – У меня мозги плыли, но, слава богу, впереди виднелся край деревни.

– А шапку-невидимку. Банника же почему не видать? Потому, что у него шапка особая есть. Вот сын Ивана да Нюрки на Пасху-то и подстерёг, когда банник шапку выстирал да сушить положил. Схватил её – и бегом. Банник его догнать и не смоги. Сын-то, Ванька, в честь отца, в город подался. А банник тут. Ему-то отсюда деться – никуда не моги! Вот и пошёл в разнос.