Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 346 страниц)

Глава 19

Если бы старушонка не упомянула сапоги, о том, кто такие Дорофеевы, я, конечно, в жизни бы не вспомнил. Но сапоги были на мне, поэтому вспомнил без проблем.

Дорога, пьяный мудак с кнутом, догоняющий девушку. Пренебрежительные слова Егора о том, что настоящий Дорофеев – папа этого мудака. Сам мудак, дескать, вообще никто и звать никак. Узнает папаша о развлечениях сыночка – на конюшне выпорет.

– Интересный расклад. То есть, ты, выходит, у Дорофеева на аутсорсе? С нечистью договориться можно? Хм-м. И почём ваши услуги?

– Договориться нельзя. Зассссставить можжжно.

– Ещё интереснее. И как?

Кикимора не ответила. Но посмотрела на амулет в моей руке с такой ненавистью, что я догадался.

– Вон оно чё. То есть, с помощью какой-то такой штуки тебя можно запрограммировать?

Кикимора молчала, с ненавистью посапывая.

– Ну, допустим. А перепрограммировать как? Эта хрень, что у меня в руке, по другой части. Сдаётся, подруга, вола ты мне крутишь. Я тебя отпущу, а ты вместо того, чтобы к Дорофееву топать, завтра ночью ко мне в спальню заявишься. И нифига не затем чтобы одеялко поправить.

– Ты меня увидел, – прошипела кикимора. – В глаза мне смотришшшшь, амулет держишшшь. Я не посмею тебя ослушшшшаться.

Жёлтые глаза мигнули, но тут же вновь уставились на меня. Похоже, старушонка и впрямь не могла их отвести. Такое вот ограничение в настройках.

– Угу. То есть, если я скажу тебе сейчас – дуй к Дорофеевым и соси у того козла, который тебя сюда послал, ты никуда не денешься? Я про силу, в смысле, – уточнил я. – К другому-то чему Дорофеев тебя вряд ли подпустит. Хотя, конечно, чёрт его знает, как у него с личной жизнью. Может, и кикимора – счастье.

Кикимора молчала.

– Ладно, подруга, уболтала. Чеши к Дорофееву. Завтра в это же время вернёшься, доложишь обстановку.

Кикимора дёрнулась, готовая бежать.

– Стоять! Я не всё сказал. Ни в какие другие дома – чтоб ни ногой! Только к нему. Когда вернёшься, жди меня вон там. – Я кивнул в сторону навеса, где лежали сложенные дрова. – По усадьбе не шарахаться. В полночь чтоб сидела на дровах, как пришитая. За каждую минуту опоздания спрошу отдельно. Задача ясна?

Кикимора прошипела что-то невнятное.

– Не слышу!

– Ясссссно.

– Ну вот, другое дело. Всё. Пошла вон. – Я убрал меч.

Кикимора чесанула, аж пятки засверкали. Чтоб мне в таком возрасте такую резвость. Через секунду я её уже не видел.

– Владимир!

Из пристройки выскочили Егор и Данила. Исчезновение кикиморы, видимо, влекло за собой и исчезновение морока. Даже беременная Груня мелькнула в дверях. Выходить, правда, не рискнула. А от графского дома уже скакал вприпрыжку Захар.

– Ты её упустил⁈

– Не упустил, а отпустил. Нюанс. Понимать надо.

– Пошто?

– По Дорофеева.

– Э-э-э, – озадачился Егор.

– Спокойно. Ситуация под контролем.

Я пересказал расклад. Егор задумчиво почесал бороду.

– Так вообще делают? – уточнил я. – Ты слыхал о таком?

– Слыхать-то слыхал. А видеть не доводилось.

– Ишь, какой амулет оказался полезный! – восхитился Захар. Посмотрел на кругляш, который я держал в руке. – Не набрехал тот парень-то. Надо же.

– Ну, это мы ещё проверим, что он там набрехал. Вернётся бабка с задания, тогда и будем выводы делать. Так. Всё, концерт окончен. Всем – спать.

– Ваше сиятельство!

Данила, опомнившись, попытался бухнуться мне в ноги. Я удержал.

– К жене ступай. Женщине после стресса поддержка нужна. Давай-давай, топай.

В большом доме нас встретили, как героев. Захара тётка Наталья вернула за стол, из-за которого парень выскочил, Егора Тихоныч увёл с собой. В том, что на ночлег моих спутников расположат по-царски, я не сомневался.

Отсыпал тётке Наталье монет. Велел по хозяйственным нуждам, особенно в той части, что касается продуктов, ни в чём себе не отказывать. Тётка просияла. Оглядев мой новый костюм, объявила, что я писаный красавец. Вылитый его сиятельство граф Давыдов в молодости.

Уточнять нюансы – где это она ухитрилась полюбоваться молодым графом Давыдовым, который в родной усадьбе объявился лишь перешагнув пенсионный возраст, я не стал. Пошёл к себе в спальню.

Разделся, лёг. Взял справочник, покопался в разделе «амулеты». Ничего похожего на тот, что впарил Захару какой-то мутный парень, не нашёл.

Неудивительно – Егор говорил, что амулеты то и дело апгрейдят. Постоянно что-то устаревает, а взамен появляется новое. Надо бы, кстати, озадачиться вопросом, что за люди этим занимаются. Знакомство с таким умельцем точно лишним не будет.

В дверь знакомо поскреблись.

Я улыбнулся. Закрыл справочник и задул свечу.

* * *

Утром за завтраком я объявил, что желаю осмотреть свои владения. В частности – башенку, которую приметил, ещё когда впервые появился на графской территории. Тётка Наталья и Тихоныч заохали. Когда мне показали лесенку, ведущую наверх, я понял, почему.

Проворчал:

– Башку этому вашему графу оторвать мало! Надо ж дом до такого аварийного состояния довести.

Принялся подниматься наверх. Рассохшиеся деревянные ступени под ногами стонали на все лады. Так и грозили вот-вот рухнуть. За перила я взялся осторожно, и правильно сделал. Чуть надавил – и деревяшка с остатками облупившейся краски оказалась у меня в руке.

Тихоныч стонал и скрипел громче ступенек, но упрямо лез за мной. Я уже понял, что старый слуга скорее умрёт, чем позволит его сиятельству отправиться куда-то без сопровождения.

– Ого, – войдя в башенку, сказал я.

Помещение оказалось неожиданно просторным. Правда, изрядно захламленным. Кто-то из предков графа Давыдова лет примерно сто пятьдесят назад организовал себе здесь подобие кабинета.

Большой стол, заваленный бумагами, в простенках между высокими окнами – книжные шкафы. Из чернильницы торчит облезшее перо. За ковёр на полу сражались, судя по виду, моль и мыши одновременно. Мыши победили. Ковёр можно было тащить на речку и использовать в качестве рыболовной сети.

Всё вокруг было покрыто толстенным слоем пыли. Пахло старой бумагой. И, в общем-то, ничего такого, что могло бы меня восхитить, здесь не было – если бы не один элемент. У окна на специальной треноге стояла подзорная труба. Моё «Ого!», собственно, относилось к ней.

Я смахнул с древней конструкции пыль. Приник к окуляру. Поймал фокус. И решил:

– Круто!

Луга, перелески, речка, на берегу которой я встретил Марусю. Мельница, ближайшая к усадьбе деревенька – всё как на ладони. Крутящаяся подставка трубы была снабжена колёсиками. То есть, трубу запросто можно было перемещать к любому из окон. Полный круговой обзор, да ещё увеличение – мама не горюй. Ни одна тварь незамеченной не подберётся.

Что ж, теперь понятно, почему его сиятельство покойный граф Давыдов был так уверен в отсутствии тварей на подведомственной территории. Сам он к этой трубе, если и подходил, то так давно, что о факте подхода не помнит даже Тихоныч. Но доставшееся от предков осознание, что мой дом – моя крепость, никуда не делось.

– Значит, так, – решил я. – Тихоныч. Тащи сюда плотника, пусть починит лестницу. И кого-нибудь, кто тут пыль протрёт и окна вымоет. Я здесь жить буду.

Одно из высоких окон оказалось балконной дверью. Рама даже не особо рассохлась, поддалась без труда.

Я вышел на балкон, опоясывающий башенку. С удовольствием вдохнул свежего воздуха.

Эх, красота-то какая! Лепота.

– Жить? – изумился Тихоныч.

– Ну да. Тут вот столик поставлю и кресло-качалку. Буду по утрам кофе пить и воздухом дышать. А по вечерам что-нибудь другое пить. Ты не знаешь – кровать, которая у меня в спальне стоит, разбирается?

* * *

Плотника Тихоныч пригнал уже через час. К вечеру башенку отчистили от пыли. Остатки ковра унесли, полы и окна намыли, книги распихали по шкафам, бумаги сложили в аккуратную стопку.

Кровать, к большому моему сожалению, не разбиралась. Но плотник пообещал срубить такую же прямо на месте, в башне. Как только закончит с лестницей, так сразу и приступит.

Я никуда не спешил. Дал добро на проведение работ и отправился ужинать.

Моё распоряжение по части ни в чём себе не отказывать тётка Наталья исполнила в точности. Стол от еды просто ломился.

– Эдак я от тебя и уехать-то не смогу, – откидываясь на спинку стула, простонал Егор. – Жеребец не выдержит.

– Так не уезжай. Чем тебе у меня плохо?

– Лошадей на конюшню вернуть надо. Орденские…

– Так верни и возвращайся.

– Да ну. Неудобно как-то.

– Неудобно, Егор, ссать в почтовый ящик. А остановиться в доме у боевого товарища – это не неудобство, а уважение.

– Думаешь? – озадачился Егор.

– Точно тебе говорю.

– Я тебя тоже очень уважаю, Владимир! – вклинился Захар.

– Понял, – кивнул я. – Живи и ты на здоровье. Места тут до хрена. И это я ещё в запертое крыло не ходил.

Поднялся из-за стола.

– Ладно. Не знаю, как вы, лично я наелся. Кто хочет, может отдыхать.

– А ты?

– А мне кикимору дожидаться с боевого задания.

– Точно, – вспомнил Егор. – Ну, мы с тобой пойдём. Чего уж.

В полночь кикимора не появилась. Ни в дровах под навесом, ни в одном из помещений усадьбы. Мы втроём тщательно обшарили всё и к двум часам ночи твёрдо в этом убедились.

– Вот же дрянь какая! – возмущался Захар. – А врала, что ослушаться не смеет!

– Угу, – сказал я. – Ладно. Спокойной ночи, – и двинулся к каретному сараю.

Там, помимо моей новой кареты, Данила разместил принадлежащих Ордену лошадей.

– Далеко собрался? – нахмурился Егор.

– К Дорофеевым.

– Это зачем ещё?

– Навестить. А то чего я – пятые сутки здесь живу, а у ближайших соседей ни разу в гостях не был.

– В гости? Посреди ночи? – Егор покачал головой. – За дурака меня не держи! Что ты там делать собрался?

– Разведывать. Боевая единица ушла на задание и не вернулась. Это, по-твоему, что значит?

– Что?

– Понятия не имею. Вот и собираюсь выяснить. Если нашу диверсантку поймали, допросили и снова против меня какую-то пакость затевают, я хочу узнать об этом раньше, чем из подвала упырь выскочит.

– Упыри из подвалов не выскакивают.

– А кикиморы не перевербовываются, ага.

– Я с тобой! – объявил Егор. – Не надо лошадей седлать. Без них доберёмся.

– И я с вами! – подхватился Захар.

С крыльца за нами завистливо наблюдал Данила. Кажется, он тоже с большим удовольствием отправился бы искать кикимору.

– Ты-то куда! – цыкнул на Захара Егор.

– Дак, кикимору…

– До кикиморы два дня лёту. Это она, тварь потусторонняя, колдовством да по ночи куда угодно шастанёт.

– А вы как же? – не понял Захар.

– Мы – без тебя, – отрезал Егор. – С Владимиром вместе в цитадель перенесёмся, а там недалеко.

– Ты ж можешь Владимира перенести, а потом за мной вернуться! – буркнул Захар. Но, судя по тону, уже и сам понимал, что сморозил чушь.

– Конечно, – кивнул Егор. – Могу. И останусь без сил, даже рану не залечить толком. Мы ж не на пирушку идём, Захарка.

– Ладно, – махнул тот рукой. – Но если что, то мысленно я ведь с вами. Так?

– Кости не получишь, – отрезал я.

Захар надул губы. Но, конечно, больше для проформы.

– Якорь-то тебе где изобразить? – спросил Егор. – Давай сразу основательно сделаем, коли разрешаешь.

Я несколько секунд подумал, потом кивнул:

– Пошли.

Мы пробрались в башню. Плотник на ночь работы свернул. Старая лестница практически перестала существовать, так что подниматься пришлось с выдумкой и обильно матерясь.

На месте огляделись.

– Якорь ставить нужно так, чтобы никто там случайно не очутился, – сказал Егор. – Если перенестись туда, где другой человек стоит, может… всякое произойти.

– А если муха?

– Муха – не страшно.

– То смотря какая…

Помещение было круглым. Где ставить якорь – по сути, без разницы. В результате я просто ткнул пальцем в рандомное место возле стены. Максимально удалённое от того, куда собирался приткнуть будущую кровать.

Телепортироваться с места несения службы прямо в койку – заманчиво, конечно. Только вот службы наша опасна и трудна, всякое бывает. Испачкаться можно, например. Или переместиться – не одному. Если с дамой – отлично, а если, например, с Захаром?

– Давай вот тут, – решил я. – Потом, как всё в порядок приведут, шкаф сюда присобачу. Запирающийся.

Егор хмыкнул, оценив идею. Достал меч. Как только начал выводить на пыльном полу знак острием, лезвие меча засветилось, будто на батарейках. Знак тоже вспыхнул и погас. Дело было сделано.

– Слушай, а ты как будто немного не так начертил, как в справочнике, – заметил я.

– Ох и голова у тебя! – восхитился Егор. – Уже весь справочник наизусть заучил, что ли?

– Ну, не весь… Только самое интересное, – поскромничал я.

– Обычный знак, как в справочнике, рисуется на раз. А чтобы якорь поставить, надолго, да к тебе привязанный, нужно от себя закорючку добавить.

– А, понял, – дошло до меня. – Типа подписи.

– Типа, – согласился Егор. – Ну что, отправляемся?

– Спрашиваешь!

Егор встал на якорь, я рядом с ним. Вспышка, слишком быстрая, чтобы понять, какого она цвета и откуда, и – тьма. Но не полная.

– Идём, нельзя тут долго, – пробормотал Егор. Нашёл ощупью дверь и толкнул.

Мы вышли на хорошо знакомый двор. Цитадель Ордена спала мирным сном. Егор задумчиво огляделся, но покачал головой.

– Рано братьев будить. Сперва разведаем.

– А я вообще не вижу смысла подключать Орден. Дело-то моё, личное.

– С Дорофеевым, может, и твоё личное. А вот с подчинённой тварью может выйти посерьёзнее.

– Обоснуй? – посмотрел я на него.

– Давай поглядим сперва. Не хочу попусту языком молотить, жути нагонять.

Егор уверенно пошёл по дороге. Я держался рядом, стараясь мониторить пространство вокруг на предмет всякой нечисти. Но деревня мирно спала, никто не шарился и не барагозил. Только лениво погавкал чей-то пёс, когда мы проходили мимо.

Усадьба графа Дорофеева появилась перед нами меньше, чем через час. Я тихонько присвистнул, увидев капитальный каменный забор.

– А ты как думал, – пожал плечами Егор.

– Я думал вежливо постучать молодому Дорофееву по голове и популярно объяснить, что если у него ко мне остались вопросы, решать их надо со мной лично, а не через кикимор. В принципе, и сейчас не вижу преград…

Забор – фигня. Вряд ли у Дорофеева там серьёзная охрана.

Но, впрочем, теперь, когда гнев немного улёгся, я подумал, что это, наверное, чересчур. Нет, накостылять графёнку, конечно, необходимо, однако совмещать это с взломом-проникновением… Нафиг. Я всё-таки не разбойник, а охотник, и так уже Орден жалобой потревожил. Не люблю, когда из-за меня свои переживают.

– Надеюсь, что ты шутишь, – покачал головой Егор.

– А у тебя какие предложения?

– Отойдём.

Усадьбу окружал лес, и мы легко скрылись среди деревьев. Там Егор остановился и начертал на подходящем участочке Знак. Вспыхнуло зелёное пламя.

– Манок? – приподнял я бровь. – А на кой нам это счастье?

– Если кикимора неподалёку…

– Ты ж говорил, они от Манка как от святой воды улепётывают.

– То дома, где обвыклись. А в лесу – вся нечисть одинакова.

Это был, видимо, ещё один пример локальной мудрости, которой не нашлось места в справочнике. Я записал сведения в память и достал на всякий случай меч. Егор усмехнулся:

– Да тут же Орден неподалёку. Ты чего!

– Ничего. Бережёного бог бережёт.

Егор пробормотал что-то себе под нос, но и свой меч убирать в ножны не стал.

Мы прождали минут пять, я уже хотел было сказать, что план – дерьмо, как вдруг послышались шаги. Кто-то, не особо скрываясь, шагал по лесу со стороны дороги и странно дышал.

Судя по звуку, тварь была покрупнее кикиморы. Мы с Егором переглянулись. Вот тебе и Орден рядом.

Мы встали плечом к плечу, выставив мечи перед собой. Я призвал доспехи.

Странное частое дыхание становилось ближе, вот между деревьями мелькнул силуэт… И послышалось: «Гав!»

В круг, освещаемый зелёным пламенем, вошёл высокий худой мужчина в сопровождении двух борзых собак.

Глава 20

Мужчина посмотрел на меня, на Егора, на костёр. Потом снова на Егора. И спокойно спросил:

– Мне нужно о чём-то знать?

* * *

Я думал, что знакомство с графом Дорофеевым будет более драматичным. Но граф оказался настолько вменяемым, что я бы вклеил его фотографию в словарь рядом со словом «вменяемость».

Граф мучился бессонницей, а потому завёл себе привычку гулять по ночам. А чтобы гулять было веселее, брал с собой борзых. Звали собачек Феррум и Плюмбум.

– Как? – не выдержал я.

– Феррум – это латинское название железа, – пояснил граф, сидя на корточках и почёсывая псине загривок. – Плюмбум – свинца. Я с юности увлекаюсь алхимическими опытами. Но, полно, господа, хватит уже не замечать слона в комнате. Я знаю, кто такие охотники, и мне доводилось видеть, как работает этот зелёный огонь. Что за тварь поселилась здесь? Как хозяин этого леса, я имею право знать.

– Кикимора, – сказал я, внимательно глядя на графа.

Тот нахмурился. Губы шевельнулись, произнося беззвучное ругательство.

– Знакомо? – спросил я.

– Знакомо… – Граф вздохнул. – Насколько мне известно, ещё вчера в имении были здоровы все, включая прислугу. Что ж, утром сообщу «приятные» новости.

Промашка. Мужик либо не в теме от слова совсем, либо хорошо валяет дурака.

– А где ваш сын? – в лоб спросил Егор.

– Андрей? – удивился граф. – Дома, спит. А почему он вас интересует?

Егор взмахом руки погасил Манок. Жёстко сказал:

– Потому что кикимора, которую мы ищем, либо мертва, либо далеко отсюда, либо её удерживает ваш сын. О том, что эту тварь навели на Владимира из вашего дома, мы знаем наверно. И если это не вы, то остаётся только Андрей.

Граф был не в теме абсолютно. Про недавнюю историю с девушкой в деревне ему пришлось рассказать. Когда рассказ был закончен, мы все вместе вышли на дорогу.

– Запорю, – решил граф. – Нет, не запорю. Конюху скажу – пусть он запорет. У него рука потяжелее будет. А впрочем… Если уж он дошёл до такого – тогда мой долг передать его в ваши руки. Сами и спрашивайте, что и как хотите. Ему пора бы уже научиться самому отвечать за свои поступки.

Хотелось обнять графа и расплакаться, но я сдержался.

Мы вместе вошли в усадьбу, затем – в спящий дом. Граф решительно подошёл к дверям одной из комнат и толкнул их. Замер на проходе.

Егор заглянул через одно его плечо, я – через другое.

Комната была пуста. Кровать – не расстелена.

* * *

– Ну и что мы имеем? – спросил я, когда мы оказались за воротами усадьбы, оставив недоумевающего и расстроенного графа добивать бессонную ночь кофе с коньяком.

– Странные дела творятся, – вздохнул Егор. – Но одно ясно: сегодня мы уже ничего не…

– Мяу.

Егор осекся. Я, не веря ушам, всмотрелся в лес. Из-за дерева вышел кот. Да не просто кот, а тот самый.

– Мяу, – повторил он.

– Немыслимо, – пробормотал Егор. – Мы ж где его встретили! Без малого сорок вёрст отсюда. Это, верно, другой…

– Мяу! – повысил голос кот и посмотрел на Егора, как на дурака.

– Что они, все, что ли, по весне к людям с услугами лезут? – одёрнул я Егора. – Тот же, красавец.

– С услугами? – не понял Егор.

– Ну, сам смотри. Он нас зовёт куда-то. Опять.

– Крыс, что ли, снова бить? – проворчал Егор. – Так чего ж они на Манок не вышли…

– Айда посмотрим, чего гадать.

Мы пошли вслед за котом. Ночью в лесу – это была та ещё задачка. Егор, чертыхаясь, то и дело зажигал спички.

– А Красным Петухом – не? – спросил я.

– Разве только пожар устроить, – буркнул наставник.

Впрочем, кот не давал нам потерять себя. То и дело отчётливо мяукал, и шли мы, большей частью, на голос.

Минут через двадцать вышли к ручейку. Здесь деревья временно отступили, и вода блестела, отражая лунный свет.

– Мяу, – сказал кот, который сделался наконец виден, и мотнул головой.

Возле ручья лежало что-то, напоминающее выжатую тряпку. Сдвинув брови, я подошёл ближе и выругался в голос.

На берегу лежала кикимора. Либо та самая, либо всё это – офигенное совпадение.

* * *

Кикимора была ещё жива. Она шипела, хрипела, бешено вращала глазами, но двигаться не могла.

– Ты почему завалила задание? – начал я с самого главного вопроса, опустившись на корточки рядом с ней.

Жёлтые глаза сверлили меня с ненавистью.

– Потому что убили меня, – прошипела кикимора. – Сам не видишшшшшь?

– Не вижу. Что сделали? Траванули? Ран-то нет как будто.

– Родию мою забрали! Охотник!

– Ну?

– Ты их убей. Всссссссех изведи. Я тебе всё расссссскажу, только убей. Ненавижу их всех. И сам убейсссссся. Тебя тоже ненавижу. Вссссех вас, людишек, презззззираю!

– Эк тебя разобрало-то! – Егор присел рядом. – Кого убить надо?

– Дороффффеевых! Меньшого особенно, это он деньги платил. И старшшшшего тоже – ненавижжжжу!

– Старший знает о ваших делах? – спросил я.

– Ниччччего он не ззззнает! Всссссё равно – убей!

– Угу, сразу после завтрака, – кивнул я. – Сперва Дорофеевых, потом всё человечество. А кому, говоришь, Андрей заплатил, чтобы тебя на меня науськали? Я же правильно понял, что никакого амулета у него не было? Просто сходил пацан, попросил кого надо, и этот кто надо тебя ко мне отправил. Ты, типа, его сотрудница. Так?

– Он мне приказал ссссслужить. Убей всссссех!

– Непременно. А вот этот твой абьюзер – он где находится?

– Там, там живёт! – Дрожащий палец вытянулся в сторону леса за ручьём. – Изба у него там. Живёт один… Насссссилу ссссбежала…

Тут слова превратились в хрип, и жёлтый огонь в глазах кикиморы погас.

– Э! – потряс я её за плечо. – Голубка дряхлая моя! Ты чего?

Кикимора не ответила. Издохла. Родии из неё кто-то, как выяснилось, забрал ещё прежде, так что обошлось без электрических разрядов. А вот кости должны были быть. Кости ведь из неё не вытащили, правда? Копейка рубль бережёт.

Эту ценную мысль я хотел высказать Егору, но когда, повернувшись, увидел его бледное перекошенное лицо, сказал только:

– Ты чего?

– Знаешь, кто живёт в лесной глуши и заговаривает нечисть?

– Просвети меня.

– Колдун.

– От пятнадцати до двадцати костей! – обрадовался я.

Егор не разделил моего энтузиазма.

– Когда я десятником был, мы на колдуна ходили. Десятком я командовал. Один и остался. Чудом выжил.

Тяжело сглотнув, Егор решительно мотнул головой:

– Нет, Владимир. Вдвоём на колдуна мы не пойдём. И сам я не пойду, и тебя, если надо, свяжу. А будешь упираться – ноги сломаю.

– Одурел, старый, чего несёшь! – возмутился я. – Ломал один такой… Ладно, понял ситуацию: дуром не полезем. Разберёмся, разведаем, придём толпой и тогда уж грохнем выродка. А заодно и с парнями из Ордена познакомлюсь. Да?

Егор кивнул с видимым облегчением. И вдруг замер, глядя с прищуром куда-то вперёд.

Я повернул голову и увидел выходящего из лесу человека. И улыбнулся.

– Андрюшенька! Сколько лет, сколько зим!

Андрей Дорофеев застыл на месте. Быстро оценил ситуацию и вчистил бежать обратно.

Догнали мы Дорофеева быстро. Ну, я догнал – Егор ещё топал позади, когда свалил этого недоумка ударом. К моменту подбегания Егора уже выкрутил Дорофееву руки назад и прижал коленом к земле.

Грозно сказал:

– Ну?

Дорофеев прошипел нехорошее. Пришлось постучать его мордой о землю, после чего повторить вопрос. Теперь до Андрюши дошло.

Да, отправил ко мне в усадьбу кикимору. С программой максимум – извести меня. Но ко мне эта тварь подобраться то ли не сумела – меня ж поди ещё, застань на месте, – то ли даже не пыталась. Решила начать с малого. Собственно, сюда, в лес, Дорофеев направлялся с целью узнать обстановку. На каком этапе задания находится кикимора и как оно там в целом. Но узнать по понятной причине ничего не успел.

– То есть, дорогу к колдуну ты нам показать можешь, – кивнул я. Посмотрел на Егора. – Считай, проводник есть. Можно этого слизняка пока не убивать. Отработает своё, потом завалим.

– Мяу! – раздалось рядом со мной.

Я понял, что к появлениям кота уже вполне привык. И пробелы в знании кошачьего языка заполняю стремительно.

– Хочешь сказать, что тоже знаешь, где колдун?

– Мяу.

– Спасибо, бро! Ладно тогда. Этого, значит, можно сразу в расход.

Я вытащил из-за пояса кинжал.

Дорофеев затрясся.

– Не губи!

Ещё один негубитель, ишь ты. Пластинка у них – одна на всех, что ли? Хотя, в общем-то, ничего удивительного. Мрази друг от друга в принципе мало чем отличаются. Пока думают, что круче всех, творят всякое говнище налево и направо. А чуть прижмёт – тут же давай умолять, чтоб не губили.

Я кивнул.

– Ты мне, значит, кикимору в сарай. А я тебя, значит, не губи? Подождать должен, пока ты со своим лесным корешем новую муть затеешь?

– Это не я! Это всё он! Колдун тебя сам извести хочет!

– Угу. Аж кушать не может. До того хочет, что сам себе заплатил… Заткнись, а? Слушать противно. Хотя, чего это я? И сам заткнуть могу. – Я поднял кинжал.

– Не губи!!!

Дорофеев перешёл на визг. Пришлось сунуть его мордой в землю и придержать. Стало тише.

– Убивать нельзя, – с сожалением сказал Егор. – Мы охотники, а не душегубы.

– Да ну… Душегуб – тот, кто губит душу. А души в этой твари меньше, чем в кикиморе. Так что относительно «можно – нельзя» я бы поспорил. Но убивать не стоит, согласен. По крайней мере, пока. Лучше отведём его к папаше, расскажем, чем сыночек промышляет.

– Мяу, – одобрил кот.

А Дорофеев, услышав слово «папаша», затрясся с новой силой. Даже сложно сказать, что его больше напугало, смерть от кинжала или явление пред батины светлые очи.

– Ишь, как обрадовался, – заметил и Егор. – Значит, верно ты решил. Убить всегда успеешь.

Я кивнул. Достал из заплечного мешка, с которым с некоторых пор не расставался, специально заготовленную верёвку и принялся связывать Дорофеева. Попросил Егора:

– Кости-то прибери, не забудь.

Егор вернулся к ручью, где мы оставили кикимору. Через минуту от неё осталась кучка золы, посреди которой блеснули кости. Две. Старая попалась, нажористая. Как Егор и говорил.

– Две – не одна, – одобрил я.

Подобрал кости. Огляделся вокруг, кота не увидел. На всякий случай окликнул:

– Бро! Ты мне больше ничего сказать не хочешь?

Кот не появился. Ну и ладно. В некоторых случаях отсутствие ответа само по себе ответ.

* * *

Когда мы дотопали до имения Дорофеевых, я понял, чего Андрюша так боялся. Дорофеев старший, увидевший отпрыска, выглядел так, будто готов был его прямо тут вколотить в землю.

– Вот оно что, – глядя на сына, ледяным голосом обронил он. – Вот оно, значит, как.

Андрей бухнулся на колени.

– Я не виноват! Я не хотел! Давыдов первый на меня напал! Сапоги отнял!

– Угу, – покивал отец. – Сапоги, значит?

– Да! Вот эти самые! – Андрей ткнул пальцем в мои сапоги.

– Он у тебя – сапоги. А ты – с нечистью снюхался? Да не абы с кем, а с колдуном⁈ – Дорофеев-старший покачал головой. – И в кого ты только такой получился, разумом скорбный? Ума не приложу. Мать-то вроде не дура. И жаль мне её – иначе давно тебе башку проломил бы… Кузьма!

На пороге гостиной, куда нас привели, немедленно образовался нужный дядька. Поклонился.

– На конюшню сведи, – брезгливо толкнув сына в плечо, приказал Дорофеев. – Скажи Проклу, чтобы всыпал горячих. А после там же, на конюшне, запри. Остыну – подумаю, что с ним делать.

– Слушаю-с, Михаил Григорьевич, – слуга поклонился.

– Папаша! – взвизгнул Андрей. – Пощадите! Я не хотел!

Дорофеев влепил ему затрещину. Прогрохотал:

– Не позорь отца! Пошёл вон отсюда.

Скулящего Андрея увели.

Дорофеев старший опустился в кресло. Жестом предложил садиться нам. Обронил:

– Спасибо, что не убили этого дурака.

– Не хотели вас расстраивать.

– Да, я так и подумал. Благодарю и прошу принять извинения. Клянусь честью, что больше этот паскудник не причинит вреда ни вам, ни вашим людям, уважаемый Владимир Всеволодович.

Надо же, даже имечко моё с первого раза запомнил. Я его сам-то никак не выучу.

Служанка притащила поднос с чайными принадлежностями и горой всякой сдобы. Пришлось взять чашку.

– Может, выпить желаете? – В руках Михаила Алексеевича появился графин с тёмно-красной жидкостью. – Вишнёвая! Для аппетиту.

Настойка оказалась вкусной. И сдоба тоже. Хотя, может, просто голод разыгрался на свежем воздухе.

Мы с Егором угощались, а Михаил Григорьевич задумчиво смотрел на перчатку на моей руке. Пробормотал:

– Охотник. Надо же. Я и не слышал, что в роду Давыдовых водились охотники.

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз.

– Тоже верно. А в моём лесу, вы говорите, колдун?

– Это не я говорю. Это кикимора сказала, а ваш отпрыск подтвердил. Кикимора издохла на моих глазах, колдун забрал у неё силы. Если я правильно понимаю, за то, что не сумела выполнить его задание и вернулась несолоно хлебавши. Не думаю, что кикимора врала – хотя бы потому, что других охотников, кроме нас, в лесу не было. Следовательно, никто другой, кроме колдуна, её убить не мог. Ну и ваш сын подтвердил, что платил он колдуну. А вы о его существовании, получается, не знали?

Дорофеев покачал головой:

– Увы.

– Колдун – умная тварь, – подал голос Егор. – Высшего уровня. Это тебе не вурдалак. Колдун – тот, кто когда-то был человеком. Всё человеческое от себя отринул, а взамен получил вечную жизнь и чёрную магию. Но разум сохранил. Некоторые, говорят, даже умнее становятся.

Я кивнул. Читал об этом в справочнике. Дорофеев тоже покивал:

– Слышал я о колдунах, да. Но вот о том, что у меня под боком этакая тварь завелась, знать не знал. Своего-то дурака, – он пренебрежительно кивнул в ту сторону, куда увели Андрея, – я уму-разуму научу. А вот с колдуном так легко не управишься. Придётся в Орден обращаться. Или… – Он посмотрел на меня. – Или не придётся?

Я пожал плечами.

– Электронную заявку оставьте, поглядим. Быстро не обещаю, но вы же понимаете, что от ваших владений до моих всего два дня пути. И мне в лесу колдун тоже не сказать, чтобы сильно нужен. Так что я в какой-то мере лицо заинтересованное.

Дорофеев аж расцвёл.

– Дай бог вам здоровья, любезный Владимир Всеволодович! Если вдруг потребуется содействие с моей стороны, к вашим услугам. Кстати. Вы ведь в наших краях недавно?

– Пять дней. Шестой пошёл.

– Стало бы, благородному собранию не представлены пока? Если будет угодно, с удовольствием отправлюсь с вами с визитами. Познакомлю со всеми нужными людьми в Поречье. Да и в Смоленске у меня связи есть. А если вам угодно, например, невесту хорошую…

– Боже упаси, – поспешно открестился я. Что ж за порядки у них тут – шагу не шагни без того, чтобы женить не начали. – Невесту – пока не актуально. А вот связи дело нужное. – Допил чай и поднялся. – Ладно. Пойдём мы, пожалуй. Вам ещё с сынишкой воспитательную беседу проводить. Не хотелось бы задерживать.

– К слову, о сынишке. – Дорофеев тоже поднялся. В руках у него неизвестно откуда появился кожаный кошель. – Ещё раз приношу глубочайшие извинения за беспокойство. Клянусь, что больше такое не повторится. – Он протянул мне кошель.

– Это что?

– Это, так сказать, компенсация. За потраченные вами время и силы. И вашу деликатность.

– Деликатность? – переспросил Егор. – А это что за зверь?

– Михаил Григорьевич просит, чтобы мы помалкивали о том, что сынулька с нечистью мутил, – перевёл я. – Ладно, уболтали. Давайте вашу компенсацию, тут всё по справедливости. Дураков учить – дело серьёзное. Трудозатратное.