Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 155 (всего у книги 346 страниц)

– Я слыхал, что собирается экспедиция в Антарктиду… – задумчиво пробормотал Дубовицкий.

– Там пингвины, – предупредил я. – Ещё неизвестно, что хуже.

Дубовицкий содрогнулся.

– Н-да, действительно… Итак, вий? Хорошо, я найду информацию – всё, что могу. Хотя и предупреждаю сразу: даже по сравнению со всем, что я находил для вас ранее, здесь будет очень мало. Буквально крупицы.

– И тому буду рад. Если эти крупицы не полностью продублируют те крупицы, коими обладаю я. Спасибо, господин Дубовицкий. Загляну завтра?

– Приходите, конечно. Сделаю всё, что в моих силах.

Попрощавшись с Дубовицким, я ещё раз окинул взглядом его приобретение (твою мать…) и вышел. Теперь времени прошло достаточно. На кладбище либо всё утихло, либо явились местные охотники и… И, опять же, всё утихло.

Использовав троекуровский амулет, я мгновенно перенёсся из центра Поречья в Питер. Встал рядом с коляской Варвары Михайловны.

– Господи! – завопил возничий, увидев меня. – Да вот же он! Вот! Ирод окаянный!

Я и глазом моргнуть не успел, как меня схватили за руки. Не кто-нибудь, а братья-охотники. Одного я даже признал – из тех, что подходили ко мне в ту ночь, когда я грохнул кикимору Ползунова.

– А что тут, собственно, происходит? – полюбопытствовал я.

Глава 9

Чего тут только не происходило. Вурдалаки разбрелись по кладбищу, полезли к монахам. К счастью, монастырь был очень хорошо укреплён на подобный случай. Монахи забаррикадировались и устроили такой колокольный перезвон, что люди начали обращать внимание. Вскоре вызвали охотников.

Опять же, к счастью – не в обычаях вурдалаков было покидать кладбище. Они так там и слонялись, в пределах ограды. Прибывшие охотники оперативно почистили кладбище. Обнаружили вскрытый склеп, обнаружили возничего, который стенал о пропаже ценной барышни и рассказывал о странном попутчике. И вот, наконец, появился я.

– Охотник-колдун, – сказал, глядя на меня с презрением, как я понял, глава одного из местных орденов.

Мы сидели в питерском городском Оплоте. Солидный каменный дом, с претензией. Не то, что у нас, в Поречье, эх… Да даже и Смоленск не сравнится, чего там.

– С чего бы это я – колдун? – озадачился я.

– А кто вурдалаков поднял? А⁈ – перегнувшись через стол, рявкнул на меня глава.

Я поморщился. Техника ведения допросов поставлена откровенно так себе. Какой смысл орать на охотника? Особенно если тот колдун. Напугать, что ли, решил? Пф-ф-ф! Даже смеяться смешно, посему не буду смеяться.

– Какое-то отсроченное заклинание, – пожал я плечами. – Не знаю. В сортах говна, признаться, не разбираюсь от слова совсем. Твари лезут – я убиваю. Всё просто.

– Ты их поднял и ушёл!

– Я не ушёл. Я перегруппировывался.

– А где барышня⁈

– Там, где я её оставил, неподалёку был кабак. Подозреваю, в оном и пребывает – по крайней мере, очень стремилась. Могу показать.

– Барышня – в кабак стремилась? – Подозрительность во взгляде главы усилилась.

– А что ты на меня так смотришь? Ваша барышня, местная. Результат демократического столичного воспитания.

– Отведи-ка меня в этот кабак.

– Да не вопрос. Угощаешь?

Судя по ответному яростному взгляду, вряд ли. Нервные они тут все какие-то… Ну и ладно, не больно хотелось. Меня дома тётка Наталья кормит получше, чем в любом кабаке.

Глава поднялся.

– Ну?

– Что – «ну»?

– Черти Знак, я по нему перемещусь.

– Не оставлял я там Знак, на кой он мне сдался. Пешком прогуляемся.

Я покривил душой. Переместиться к тому месту, где оставил барышню, мог бы – заюзав троекуровский амулет. Как, собственно, и поступил в прошлый раз. И питерского главу с собой захватить тоже мог. Но светить амулет и его волшебные свойства мне не хотелось. Если бы даже я оставил в этом месте Знак, питерскому главе фиг бы сказал.

Вот не лежала у меня душа ни к нему, ни к тем питерским охотникам, с которыми доводилось встречаться, и всё тут! Формально мы, конечно, одно дело делаем. Фактически – есть нюансы. И прежде, чем я досконально с этими нюансами разберусь, доверять типа коллегам не собираюсь.

– Где хоть это? – буркнул глава.

Я подошёл к карте города, висящей на стене. Да-да, у них тут и карты висели, и какие-то схемы, и портрет государыни в золотой раме. Да и в целом, обстановка – не хуже, чем в приёмной у Обломова.

Я припомнил наш Оплот. Покосился на толстую книгу в кожаном переплёте, лежащую на отдельной подставке – аналог самодельной тетради, куда в нашем ордене записывали имена новых охотников. И хмыкнул.

Книга покрылась толстым слоем пыли. Это в Питере-то, где население численностью кроет наше пореченское, как бык овцу! Тут, небось, в день рождается столько народу, сколько у меня в Давыдово живёт. Да они чуть не каждую неделю должны новых охотников разыскивать и в орден приводить. А сами, если верить первому впечатлению, только пыль в глаза пускать горазды… Ладно. На текущий момент – не моё это дело.

Я нашёл на карте нужную точку.

– Вот.

– В карете поедем, – оценив расстояние, буркнул глава.

Я кивнул. После такой обстановки в Оплоте и личному самолёту не удивился бы. Или катеру – воды у них тут дофига, конечно. Если прошёл сто метров и не перешёл ни один мост, значит, идёшь вдоль набережной.

Или едешь в карете – как мы с главой.

– Здесь, – сказал я.

Возница остановился возле примеченного мной кабака.

Выбравшись из кареты, я понял, что мы с главой прибыли по адресу. Окна кабака были приоткрыты, изнутри доносился отчаянный женский визг.

Глава посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– А я что говорил?

– Это она?

– Не знаю, отсюда не видно. Но по голосу – похоже. Особенно по интонациям…

– Так что же мы стоим⁈ – возмутился глава.

Расправил плечи и решительно взошёл на крыльцо. Распахнул дверь.

Рявкнул:

– Государева охотничья служба! Всем оставаться на своих… – он не договорил.

В главу прилетела пивная кружка, тюкнув его аккурат по лысому темени. Глава просто и незатейливо закрыл глаза и покачнулся. Если бы я не подхватил, рухнул бы на пол.

Красавец, блин! Доспех тебе для чего? Для мебели? Ну, не ждал нападения, всё-таки не с тварями разбираться шёл. Ладно. Но накинуть-то Доспех можно успеть? Или хоть Ударом отбить летящий снаряд? В том, что сам бы успел это сделать, я не сомневался. А питерский глава на тёплом месте явно засиделся. Каков он в бою с тварями, не знаю, ранг-то наверняка не кислый. Но, блин! Летящей в башку увесистой пивной кружке насрать, какой у тебя ранг.

Визг тем временем прекратился.

– Ой, – сказала Варвара Михайловна.

И виновато посмотрела на главу – которого я сложил на лавку. Посмотрела сверху вниз: Варвара Михайловна стояла на столе. В руках держала кочергу, стол находился рядом с печкой. У ног Варвары Михайловны толпились снаряды – пивные кружки разной степени наполненности. Варвара Михайловна время от времени задевала их краем длинной юбки.

– Что – «ой»? – буркнул я. – Слезайте, барышня. На кладбище поедем.

– Зачем?

– Как – «зачем»? Хоронить. Вы человека ухайдокали. Главу петербурского охотничьего ордена, между прочим.

– Я не хотела!

– Прокурору расскажете. Слезайте, – я подошёл к столу, где стояла Варвара Михайловна. Не особо церемонясь, сдёрнул её оттуда. – Вы чего так разбуянились?

– Это не я! Это всё он!

– Да ладно. Когда бы он успел? Я с ним вместе пришёл, ничего такого не заметил.

– Да не он, – Варвара Михаловна замотала головой, показывая на питерского главу, – а он!

Ткнула пальцем в пустое место на лавке.

– Очень интересно. И как этот «он», по-вашему, выглядит? Что сейчас делает?.. И ещё такой вопрос – по какой линии у вас в роду передаётся шизофрения? По мужской или по женской?

– Да он ушёл, мерзавец! Подло сбежал!

– А. Вот оно что. Ну, хоть глюканы не ловите – значит, не всё потеряно. А почему он сбежал?

Варвара Михайловна шмыгнула носом.

– Я пришла сюда. Чтобы радоваться жизни в атмосфере настоящей мужской дружбы! Не успела заказать выпивку, как он подсел ко мне. Сказал, что ничего в жизни не жаждет так, как со мной подружиться. Потом подсели ещё двое. Мы пили. Сдвигали кружки. Пели песни! Было так здорово! А потом он схватил меня и начал целовать.

– А вы?

– А я вырвалась и схватила кочергу! И вскочила на стол, они не смогли меня удержать. Закричала, чтобы он не смел так делать, мы ведь друзья! А он только мерзко хохотал. И остальные тоже. Это было так отвратительно! А потом пришёл этот господин. И тоже закричал…

– Ясно, – сказал я.

Дверь кабака вдруг распахнулась.

– Варенька! – в дверях появилась тучная женщина в тёмном платье и шляпке. Шляпка у неё сбилась набок. – Господи, наконец-то! Я весь город обыскала!

Женщина бросилась к нам. Варвара Михайловна потупилась. Виновато посмотрела на неподвижного главу на лавке, на меня. Я махнул рукой: дескать, ладно. Скажем, что так и было. Варвара Михайловна заметно приободрилась.

– Идёмте, Эльза Карловна. Я уже нагулялась.

– Ну, слава тебе господи! – женщина вздохнула.

– А заплатить-то? – высунулся из-за прилавка хозяин кабака. – За выпивку, за погром? Кто платить будет?

Варвара Михайловна высокомерно повела плечами и вышла на улицу. Эльза Карловна растерялась. Пробормотала:

– Погром?..

– Да-да, сударыня! Самый настоящий! Вы только взгляните, что творится!

– Не визжи. Я заплачу.

Я положил на стойку монету. Хозяин кабака, оценив номинал, утешился. Принялся поднимать валяющиеся на боку стулья и собирать посуду.

– Кем вы ей приходитесь? – спросил у Эльзы Карловны я.

– Опекуншей, – женщина вздохнула. Кто я такой и по какому праву задаю вопросы, не интересовалась. Видимо, хотелось выговориться. – Её покойный отец – мой двоюродный брат, мать давно умерла. Других родственников нет, вот уже два года Варенька на моём попечении. Она всегда была большой фантазёркой. А в последнее время, приблизившись к совершеннолетию, стала вовсе сама не своя. Ужасно завидовала единокровному брату – у неё есть единокровный брат по отцу – в том, что он мужчина. Тоже хотела быть мужчиной. И однажды… Ох. – Эльза Карловна закрыла лицо платком. – Это моя вина. Я не уследила!

– Не терзайтесь. Я уверен, вы делали всё, что в ваших силах. Так что случилось?

– Варенька достала колдовское зелье, которое должно было обратить её в мужчину. Она такая доверчивая! Разумеется, ни в какого мужчину не превратилась, но поведение с того дня изменилось ужасно. Вареньке то и дело кажется, что она мужчина. И физически она стала ужасно сильной, с ней никакого сладу нет!

– Угу. То-то так запросто от троих отбилась…

– О чём вы?

– О своём, не обращайте внимания. Продолжайте. Кто, говорите, дал ей это зелье?

– Не могу сказать. Спрашивала, Варенька молчит… Ах, что же теперь будет? – Эльза Карловна всплеснула руками. – Через неделю Вареньке исполнится восемнадцать. Согласно завещанию отца, она могла бы вступить в наследство. Но ей, боюсь, откажут. Слухи о том, что Варенька безумна, уже по всему городу разнеслись.

– Наследство, – вздохнул я. – Ну, чего-то такого и следовало ожидать… Ладно, понял. Подождите здесь.

Я вышел из кабака.

Варенька обнаружилась на улице. Кочергу из рук она так и не выпустила. И сейчас размахивала ей, исполняя подобие мечевого боя. Ну, то есть, то, как выглядел в представлении Вареньки мечевой бой.

Я выбрал удобный момент и рубанул по кочерге мечом. Рассёк её надвое.

– О! – восхищенно сказала Варенька.

Я поднял отрубленную часть.

– Это вам.

– Ах! – Варенька прижала кочергу к груди. – Благодарю!

– Да на здоровье. Хоть нашинковать могу. Только ответьте мне на один вопрос.

– Какой?

– Видите ли. – Я приблизился к Вареньке. – Одна моя знакомая страстно мечтает о том, чтобы стать мужчиной…

Варенька серьёзно кивнула.

– Я очень хорошо её понимаю! Быть женщиной – это так скучно.

– Да-да. Её тоже не цепляет. Но моя знакомая слышала, что где-то можно достать колдовское зелье и превратиться в мужчину.

Варенька заговорщически оглянулась по сторонам. Приблизив губы к моему уху, прошептала:

– На Выборгской стороне. Жилой дом напротив Никольской мануфактуры. В полуподвале, вход со двора. Только, знаете… – она потупилась. – Иногда мне кажется, что зелье сработало как-то не так. Что я всё-таки не настоящий мужчина…

– Бывает, – кивнул я. – А вы где живёте?

– Собственный дом на углу Садовой и Фонарного переулка.

– А зачем вам адрес? – спохватилась вышедшая на крыльцо Эльза Карловна. – Вы, вообще, кто?

– Владимир Давыдов. В кабаке на лавке персонаж лежит, он расскажет. Можете ему, кстати, помощь оказать. Водичкой полить, например.

– Так он жив⁈ – всплеснула руками Варенька.

– Жив, конечно. Хрен ли ему будет.

Варенька устремилась обратно в кабак. А я пошёл ловить извозчика.

* * *

На Выборгской стороне до сих пор мне бывать не приходилось. Ну, что сказать. Промзона, она и есть промзона. Заводы, фабрики, всё дымит, под ногами грязища. Жилые дома – приземистые, деревянные, в один-два этажа.

Названный Варварой Михайловной дом я нашёл быстро. И прямой наводкой направился к лестнице, ведущей в подвал. Сразу решил, что церемониться с распространителем всякой дряни не стану. Убью нахрен. Один-два вопроса – и мечом по роже.

Но когда я спустился в подвальное помещение, решимость чуток поугасла, ибо я увидел странное. Двое жилистых мужиков в рабочей одежде, пыхтя, двигали вдоль стены громоздкий шкаф. Посреди небольшого помещения стоял рыжеволосый пацан лет девяти-десяти, заложив руки за спину, и руководил тонким голосом:

– Левее! Куда так сильно забираешь? Правей чуток. Вот так. Нет! Ты ж его от стены отодвинул, край свой. Толкайте теперь. Да сдвинули же опять!

Мужики обливались потом и, по всему видать, с трудом удерживались, чтоб не обложить «начальничка» матом.

– Тук-тук, – привлёк внимание я.

Мальчишка повернулся, окинул меня быстрым взглядом.

– Ко мне? Подождите минутку, сейчас я отпущу этих мошенников, и займёмся делами.

– Да где ж мошенники⁈ – возмутился один из мужиков. – Этакую дуру ворочать!

– За сие действо я вам и плачу, уважаемые. Ещё чуть правее. Шкаф должен быть виден сразу от входа, посередине поля зрения! Вот! Всё, оставьте, ничего больше делать не надо. Возьмите, пожалуйста, оплату.

Мужики взяли из детских рук монеты и ушли, тяжко вздыхая и потирая спины, как в рекламе «Фастум-геля».

– Бездельники, – прокомментировал пацан, когда дверь за ними закрылась. – Итак, господин хороший, чем я могу вам помочь?

Я уже потратил в два раза больше времени, чем планировал, но было такое чувство, что это ещё не предел. Питер, блин – город контрастов и удивительных открытий.

– Это ты, что ли, тут пропагандой смены пола занимаешься? – осведомился я.

– Прошу прощения? – Пацан вскинул брови.

– Зелье, превращающее женщин в мужчин, – напомнил я.

– Ах, это! – Мальчишка поморщился и сел на стол. Стула в помещении пока не было. – Я честно предупреждал, что такого зелья не существует, но клиентка была очень настойчива.

– И что ты ей втюхал?

– Препарат для увеличения мужской силы.

– Че… То есть, на и без того нестабильную подростковую психику накатил гормональный препарат без консультации с лечащим врачом? Пацан, да ты совсем – того?

– Попрошу вас держаться в рамках приличий!

– Я тебя сейчас в такую рамку вставлю! Над камином висеть будешь. Давно хворостиной не пороли⁈ Бизнесмен ху…

– Вы отдаёте себе отчёт в том, кому принадлежит эта контора, любезнейший?

– Неужто самому Троекурову?

Пацан вытаращил на меня глаза.

– Откуда вы знаете⁈

– Сердце любящее подсказало. Троекуров твой третьего дня сдох, как собака, и всё его – теперь моё. Этот сраный вертеп закрывается сию секунду. А ты со мной отправляешься к тебе домой, где родители узнают, чем ты тут занимаешься, мелкий гадёныш.

– Они знают… – пробормотал мальчишка в прострации.

Он явно пытался осмыслить гибель своего патрона.

– И что? Радостно, с песнями позволили тебе работать на эту мразь? Людей губить?

Чувствовал я себя странно. Что-то меня бесило, а что конкретно – понять не мог. Какое-то смутное чувство свербило в душе.

– Я не спрашивал дозволения родителей… Они живы, потому что я здесь. Я их единственный сын.

– Троекуров в заложниках держит, что ли? С этого станется!

– Нет… Мои мать и отец тяжело болели. Вспышка тифа в прошлом году. Троекуров их вылечил, но взамен я должен был ему служить.

– Именно ты? Не твой отец? Что же в тебе такого особенного?

Пацан только плечами пожал. Теперь он уже не пытался изображать из себя взрослого, пацан да пацан.

И тут до меня вдруг дошло. И что в нём особенного, и что за чувство сверлит мне душу, заставляя непонятно злиться.

– Да ты ж охотник!

– Чего? – Пацан изумлённо на меня уставился.

– Того! Он тебе не сказал? Вот мразота! От тебя Силой охотничьей фонит, неактивированной. А он… вот, сука!

Понимание всей глубины мерзкого плана Троекурова заставило меня вновь пожелать ему смерти.

Значит, этот мудень, земля ему стекловатой, вербовал не только взрослых, состоявшихся охотников – по типу Фильки, Терентия или даже, прости-господи, Алексея. Он вербовал даже малых детей. У которых ещё никакие понятия не устоялись, из которых можно вылепить всё, что угодно. По своему образу и подобию. В угоду тем неведомым «хозяевам», которые якобы должны когда-то там явиться.

Глава 10

– Да какой из меня охотник, – не верил пацан. – Я же… Да я ж в деревне жил!

– А охотники по-твоему – что, на заводах делаются?

Пацан поскрёб макушку.

– Идём, – сказал я.

– Куда?

– Отсюда. Для начала.

– А это всё куда? – обвёл он рукой своё хозяйство.

Новый шкаф, новый стол. Куча банок-склянок по углам, мешочки и свёртки.

– Ща решим, – сказал я. – Большой мешок есть?

Пока пацан собирал в мешок всю колдовскую требуху, что была в подвале, я честно сидел на столе и болтал ногами. Хороший стол, качественный. Чистое дерево, не какое-то там сраное ЛДСП. Таким и убить можно. Реальный олдскул. Лачком покрытый.

– Нормально зарабатывал-то? – осведомился я.

– Не жалуюсь, – буркнул пацан. – Пришёл-то – в голый подвал. Вот, решил обстановку…

– Всё на свои? Или Троекуров из бюджета выделил?

– Какой там… Но он ведь долю не брал.

Угу, помню я эту его бизнес-модель. Всё для хозяев, всё для победы. Бенефактор сучий. Ох, раскопать бы могилу, да грохнуть эту скотину второй раз… Впрочем, ладно. Пусть уже лежит, где лежит. Всем спокойней будет.

– Родители-то в деревне?

– Не. В город перебрались уж два месяца как.

– Ты помог?

– Ну. А кто ж.

– Торговля бойко шла?

– Не жалуюсь.

– А то вот я недавно коллегу твоего убивал – так он говорил, так себе, бывало и неделю без покупателя.

– То не знаю. Ко мне косяком шли.

Наверное, народу было просто прикольно, что таким делом занимается мелкий пацан, не по годам серьёзный и прошаренный. А может, на Выборгской стороне в принципе ЦА больше.

Тут со стороны лестницы послышались грузные шаги и негромкий перемат. Пацан выпрямился, держа в одной руке мешок, а в другой – пук травы.

Вошёл краснолицый мужик и осенил помещение перегаром. На меня внимания не обратил, уставился тут же на пацана.

– Это, – сказал он. – Извести одного надо. Прям под корень. Сколько возьмёшь?

– Быстро, медленно? – спросил пацан. – Если заказ срочный – дороже выйдет.

– Да хоть сегодня! Сучий потрох, пятый день меня в мушку раздевает.

– Это такое модное столичное извращение – «в мушку раздевать»? – решил я поучаствовать в диалоге.

– Чего? – повернулся мужик. – Ты ещё кто такой⁈

– Я – охотник. А ты уже уходишь.

Я показал мужику руку в перчатке. Тот нахмурился, рыкнул, но спорить не стал. Ретировался. Пусть питерские охотники и такое себе, по сравнению с пореченскими, но, видать, всё равно пользуются авторитетом.

– А что ж вы ему адреса не сказали? – посмотрел на меня пацан.

– Какого?

– Где я теперь торговать буду. Как он меня найдёт? Мы же клиента потеряли.

– Клиента?.. потеряли?

– Так вы ж сами сказали: Троекуров издох, и всё его – теперь ваше! Я, значит, на вас теперь работаю. Шкаф-то заберём? И стол. Они больших денег стоили. Извозчика нанять придётся.

Смотреть на испорченных взрослых – мерзко. На испорченных детей – страшно. Но если со взрослыми, как правило, ничего уже не поделаешь, окромя декапитации, то детей можно и нужно перевоспитывать.

– Собирайся давай. Я и так на тебя времени потратил больше, чем планировал.

Пацан, ворча, собрался. Получилось у него два туго набитых мешка. Один, полегче, он взял сам. Другой подхватил я.

– Вы аккуратней только, там склянки, – предупредил пацан. – Стекло знаете, каких денег стоит!

– Не в курсах, извиняй. У меня такими делами Тихоныч ведает, я не лезу.

Эх, прекрасное время, в своём роде, но ведь, чего ни коснись – всё дорого. Ванна чугунная – состояние, пузырёк стеклянный – тоже… А у дядюшки подстаканников с нашим гербом – жопой жуй. Правда, прозакладывал все по итогу. Но Троекуров их, как выяснилось, за каким-то хреном собирал…

Мы вышли на улицу. Положили мешки на землю. Пацан начал оглядываться в поисках извозчика.

– А «мушка» – это что такое? – спросил я.

– Да игра такая. В карты. В кабаках дуются, мода. Там с козырем и очки пишутся.

– Ясно. Ну, чем бы дитя ни тешилось. Отойди-ка в сторонку.

Подняв руку над двумя мешками, я кастанул Огненного петуха, и вспыхнуло пламя.

– Нет! – завопил пацан, рванувшись спасать свой проклятый товар.

Я подхватил его одной рукой, другой сжал новый любимый амулет. И очутился возле Оплота. Нашего, пореченского родного Оплота.

– Пусти меня! Что это? Где мы?

– Далеко от столицы.

– Зачем ты меня сюда привёл⁈

– Мозги тебе почистить.

– Верни назад! Потуши костёр! Как я зарабатывать буду⁈

Тут открылась дверь, наружу вышел Прохор и окинул нас взглядом единственного глаза.

– Что за шум, а драки нет?

– Неофита тебе приволок.

– Чудное имя, но да ладно, привыкнем. Чай будешь, Неофит? Или тебе пожрать чего сообразить?

– Ничего я не хочу, верните меня назад!

– Сгорел твой назад, – возразил я. – Только вперёд осталось. Таков путь. Жизнь впереди длинная, грехи отработать успеешь.

– Эт точно, – закивал Прохор. – Ну, заходи в дом, чего на пороге стоять. Кстати, Владимир, ты уж коли явился, так тоже заходи. Дело есть. И не одно даже. У нас тут такое, ух! А впрочем, сперва к мастеру Сергию загляни, уж он тебе покажет.

– Завлекательно, кликбейтно. Загляну. Прохор, ты пацана-то успокой, в тему введи. Чувствуешь же?

– Да чувствую, как не чувствовать… Не рановато ему?

– Ему – нет. Он уже отметился на другой дорожке, теперь компенсировать надо.

Пацан, кстати, уже с минуту молчал, глядя на меня со слегка приоткрытым ртом.

– Владимир? – переспросил он. – Уж не Давыдов ли⁈

– Слыхал, что ли? – улыбнулся я.

– Троекуров о тебе говорил этим летом. Часто. Что ты ему поперёк горла, и что с тобой пора кончать!

– Угу, кончал один такой – кончалка отвалилась… Ладно, иди. Я тоже сейчас подскочу.

– Идём, Неофит, идём. Чай стынет. – Прохор взял пацана за плечо.

Дождавшись, пока эти двое скроются за дверью, сам я вошёл в пристройку. Мастер Сергий находился на обычном месте, только вот телохранителя более не существовало. Хотя теперь при мастере постоянно находился старик-разбойник, которого я в Смоленске вытащил из гробовой мастерской. Эти два одиночества нашли друг друга и как-то уживались, о чём-то болтали. Ну и, в принципе, совет да любовь им, чё.

– Здорово, мастер Сергий, – сказал я от порога. – И тебе тоже здравствуй, как тебя там.

Старик-разбойник кивнул и что-то промямлил, а мастер Сергий, как всегда едва бросив на меня взгляд, поднятый от амулета, ответил:

– И поздоровее видать доводилось.

– В этом – нисколько не сомневаюсь. Прохор говорит, у тебя тут интересное? Айда делиться!

Я сел за стол напротив Сергия. Тот поморщился.

– Что случилось, мастер Сергий? Чего такой смурной? Вроде всё ж хорошо, не?

– Место справное, – пробормотал Сергий. – Не жалуюсь.

– И покупатели всегда есть.

– Раньше больше бывало.

– Да ну?

– Вот тебе и ну. Раньше-то ко мне из всех орденов ходили, а теперь только из вашего. Другие, видать, опасаются в чужой монастырь лезть.

– Ну, ничего. Со временем, я думаю, решатся.

– А я вот думаю, что вместо меня в Поречье уже какой-то умелец появился. А нет – так скоро появится. Свято место пусто не бывает.

– Да не переживай ты, мастер Сергий! С нами один хрен не пропадёшь. Ну хочешь, назад возвращайся? Теперь-то уж Троекурова нет, опасаться тебе нечего.

– Ладно. Подумаю. – Сергий отложил один амулет и подвинул к себе стопку других. – Сюда смотри. Вот этот десяток вы от Троекурова притащили.

– Угу. И чего с ними? Разобрал предназначение?

– Обижаешь. Вот этот видишь?

Сергий взял амулет, сжал его в руке. Ничего не произошло.

– Так, – кивнул я, искренне пытаясь врубиться.

– Ты сожми, – протянул мне амулет Сергий.

Я взял и стиснул, что мне, жалко, что ли. Тут же раздался мелодичный перезвон, как будто кто-то исполнял колокольный перезвон на крошечных колокольчиках.

– И чего? – Я положил амулет на стол, перезвон стих.

– Силу в человеке чувствует охотничью, – объяснил Сергий. – Вам-то без надобности. Но вещица любопытная.

– Слов нет, до чего любопытная, – процедил я. – А полезное что-нибудь имеется?

– О, ещё как! Вот эти, к примеру, одинаковые и вон чего могут.

Сергий взял один амулет, опять сжал в руке и громко сказал:

– Прохор! Ягнёнка мне зажарь к ужину.

Не успел я выразить вежливое недоумение, как из амулета раздался тихий, но вполне узнаваемый голос Прохора:

– Сдурел, что ли, старый? Куда тебе цельного ягнёнка? Картошки пожрёшь, не облезешь. Ох, надо б бабу завести, чтоб на хозяйстве… Земляне предложил – чуть второй глаз не выбила, дура девка…

Голос остановился тише и тише, пока вообще не пропал.

– Серьёзно? Рация? – не поверил я.

– Рация там или не рация – не знаю таких слов. А то, что разговаривать можно с человеком, которого не видишь – то да. На расстояние испытывали – до десяти вёрст точно берёт. А судя по Знаку Перемещения, который тут в вязи выписан, может, и вообще любое расстояние возьмёт. Того не ведаю.

– Да это ж охренительное дело, Сергий!

– То-то и оно. В вашей службе – незаменимое.

– А остальные амулеты?

– С остальными пока не разобрался. Работаю…

– Это, мастер Сергий. Мне б поскорее тот амулет нагревательный исполнить. Ты говорил, что всё для него подготовил уже. Давай ко мне заглянешь сегодня, мерки снимешь?

– Ну давай, – вздохнул Сергий, предвкушая большую и нудную, но совершенно не творческую работу.

– Заплачу – не обижу!

– Да это я знаю, что не обидишь. Когда?

– Сейчас, с Прохором перетру ещё кой-чего – и вернусь.

– Буду ждать.

Войдя в оплот, я увидел сидящих за столом Прохора и пацана, настоящего имени которого так и не узнал. На Неофита он откликался с удовольствием. Прихлёбывал ароматный чай – ещё тот, что притаранил из Сибири Гравий. Он целый мешочек припёр и оставил, по доброте душевной. Все охотники с удовольствием угощались.

– Вейк ап, Нео! – бросил я амулет пацану. – Мэтрикс хэз ю.

Пацан ловко поймал брошенное, и амулет зазвенел в его руках.

– С таким к тебе Троекуров приходил?

– Ага, с таким. – Пацан положил амулет на стол, и тот заткнулся. – Он сказал, это просто безделица.

– Этот амулет охотников опознаёт.

– Да как же я могу быть охотником! Я же вообще ничего в этом не разумею…

– А ты сходи, поучись, – включился вдруг Прохор. – Владимир, тут же напасть опять в Нижних Холмах. Ну, помнишь, где вы с Захаркой русалок рубали?

– Помню. Там ещё пацан был с охотничьей силой. Который Знак освоил, управляющий животными.

– Этот пацан и сейчас есть, Сенькой звать. Не трогали мы его. Больно мал, присматриваем только. Так вот, в той деревне народ жатву затеял. И вчера в поле аж пятерых жнецов неведомая сила извела. Головы отрезало подчистую. Теперь народ на работы идти боится.

– Да надо думать. Я бы тоже боялся. Голова, небось, новая не вырастет…

– Сходи, погляди, что ли? Вот и Неофита с собой возьми. Пусть посмотрит, как охотники резвятся.

– Н-ну…

Честно говоря, тащить с собой пацана мне не хотелось. Никогда не ощущал в себе склонности к наставничеству. Но, с другой стороны – в Оплот-то его привёл я. Значит, и отвечаю на первых порах я.

А пацан заметно погрустнел.

– Это, что же, мать с отцом мне и не увидеть больше никогда?

– Почему не увидеть? Ты тут не под арестом. Просто, считай, место работы поменял. И направление деятельности. К вечеру перенесу тебя обратно в Питер. Тем более, что у самого там кое-какие незаконченные дела остались.

Я вспомнил милейшую Варвару Михайловну – которую, по-хорошему, тоже не мешало бы в чувство привести. Теперь-то я знаю, что с ней. И с главой охотничьего ордена очень хотелось потолковать по душам.

Очень уж интересно, как так получалось, что Троекуров добирался до потенциальных охотников быстрее, чем тот, кому полагалось это делать по должности? Нездоровая какая-то схема. Не нравится мне это всё.

– А сейчас куда мы? – взбодрился пацан. – Ты будешь тварей рубить, а я смотреть?

– Не совсем. Сначала я сам буду смотреть. «Головы отрезало подчистую», – повторил я слова Прохора. – Это ж за пакость вылезла?

Прохор развёл руками.

– Ладно. Схожу на разведку.

* * *

Деревню, о которой говорил Прохор, я посещал в самом начале своего охотничьего пути. Перемещением тогда не владел, Знак, соответственно, не оставлял. Да и если бы оставлял – сколько времени прошло. Не факт, что Знак уцелел бы. Но теперь у меня в руках была воистину неоценимая штука – троекуровский амулет. Который позволял перемещаться в любое место, которое я мог представить – в буквальном смысле слова. А моя фотографическая память сбоев не давала.

Я взял за плечо Неофита, представил окраину деревни, где мы с Захаром встретили потенциального могучего охотника семи лет от роду. И через мгновение оказался там.

– Ух ты! – сказал потенциальный охотник Сенька.

И восторженно захлопал глазами. Узнал меня, видимо.

Он сидел там же, где мы с Захаром увидели его в первый раз, посреди двора. Чуть поодаль стояли два раскрытых полотняных мешочка. Один с гречкой, другой… тоже с гречкой. А между мешочками происходило шевеление. Как будто на землю кто-то бросил сеть из тонких нитей, и эти нити шевелились. Сообразив, из чего состоят нити, захлопал глазами уже я.

Проследив за моим взглядом, Сенька потупился. Пробормотал:

– Мамка велел гречу перебрать. А я мурашам велел. Они зёрна таскают с одного мешка в другой, а мусор на землю кидают.

– Угу. А сам ты в это время чем занимаешься?

Сенька смутился окончательно.

– В бабки играет, – мигом спалил Неофит.

Показал на утоптанную площадку, где были выстроены в ряд небольшие кривоватые цилиндрики.

– Только с кем, не пойму? Сам с собой, что ли?

Я усмехнулся.

– Ну почему же сам с собой? С ними.

Неофит посмотрел туда, куда я показывал, и наше общество любителей похлопать глазами приросло новым персонажем. У ног Сеньки, постаравшись спрятаться за него, притаились два енота. Один из них сжимал в цепких лапках биток.