Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 290 (всего у книги 346 страниц)

С пленными солдатами ничего не поделать – за всеми не уследить, а вот за офицерами ведётся круглосуточное наблюдение, чтобы не покончили с собой, пока никто не смотрит.

Одна беда – в тайге тяжело применять броневики. Их передвижение ограничивается редким открытым пространством, полузвериными дорожками, а также очень нечасто встречающимся редколесьем.

Тем не менее, броневики сейчас в роли мобильных бронированных пулемётных точек, а также средств огневой поддержки ударных батальонов.

Основную массу потерь противнику сейчас наносят именно ударники, прорывающие полуслепую оборону, выставляемую японцами, и заходящие вглубь вражеской оборонительной линии.

Возможно, японский генерал уже жалеет о том, что ввязался в эту авантюру…

В небе над Аркадием пролетел самолёт – скоро будет утренняя аэрофотосъёмка. Если японцы сумели за ночь возвести оборону за прогалинами и участками редколесья, то в штабе об этом узнают и организуют артиллерийские обстрелы.

– … одна батарея, квадрат Ж16, – продолжал Аркадий передавать артиллеристам данные сухопутной разведки.

Эти батареи нужно подавить до того, как авиаторы начнут свою работу, чтобы можно было сразу понять, насколько эффективно отработали артиллеристы.

– Скопление живой силы противника, квадрат М19, – также добавил Аркадий.

Можно было поручить это кому-то ещё, но он координирует действия войск, а радиостанция у них всего одна – поэтому он затрачивает незначительное время на передачу координат для артиллерии.

Японцы, если и слушают сейчас эфир, совершенно не имеют времени и возможности, чтобы оперативно перемещать батареи и подразделения, поэтому Аркадий действовал, как генерал Самсонов – говорил в открытую, на всю тайгу в радиусе четырёх десятков километров.

Артиллерию так быстро не переместить, а вот пехота сама не захочет никуда перемещаться.

Причиной нежелания японцев совершать какие-либо манёвры, является инновация, производимая Мотовилихинским механическим заводом. Это первые серийные противопехотные мины, к тому же, оснащённые самоликвидатором.

Самоликвидатор выбрали самый надёжный – механический. Часовой механизм сложен в производстве, поэтому производят его в Петрограде, на Механическом заводе № 1.

Мины будут лежать в сырой земле ровно неделю, после чего начнут взрываться.

Конструкторы Механического завода № 1 предлагали химическую самоликвидацию, на основе коррозии – идея заключается в том, чтобы поместить в механизм мины кислоту, которая будет постепенно разъедать стержень ударника, что, спустя неделю-две, сделает мину небоеспособной. Но это звучало не очень надёжно, поэтому Аркадий выбрал пружинный часовой механизм.

Каждая мина весит по пять килограмм, из которых два килограмма – тротил, килограмм – оболочка, а два с половиной килограмма – готовые поражающие элементы. Взрыватель на этих изделиях примитивный, нажимного действия, весящий, вместе с самоликвидатором, пятьсот грамм.

«Наши механизмы – самые большие механизмы в мире…» – подумал Аркадий.

Заводские испытания показали, что мина способна наносить травмы ударной волной в радиусе 10 метров, а осколочные поражения возможны в радиусе 15-20 метров.

То есть, даже если на мину наступит один японский солдат, то пострадает всё его подразделение.

Всего было поставлено двадцать три тысячи мин – ими усеяли наиболее удобные для вражеского наступления локации.

В общем-то, японцы ещё не понимают, что происходит, но уже начали нести потери. Одна попытка продвижения была полностью остановлена минами, установленными полудугой в двух километрах от вражеских позиций. И, судя по характеру подрывов, японцы подумали, что попали под артиллерию, поэтому побежали вперёд, чтобы выйти из-под обстрела, чем сильно усугубили свои потери.

Можно было, конечно, не заморачиваться с самоликвидаторами, но Аркадий слишком хорошо помнил новости из прошлой жизни. После первой фазы Третьей мировой на минах подрывались десятки случайных гражданских – он не хотел здесь чего-то такого.

«Всё равно, будет», – подумал он. – «Но не с нашей стороны. Наши мины будут взрываться через определённый срок и не нанесут ущерба спустя годы».

Он поставил перед конструкторами КБ при Механическом заводе № 1 задачу постоянно совершенствовать механизмы самоликвидации мин. В том числе, он просил подумать над аналогами для военно-морского флота. Отцепившиеся якорные морские мины, десятилетиями плавающие по морям и океанам – это тоже очень нехорошо. И последствия их подрыва гораздо хуже по количеству жертв.

«Мы не можем знать, сколько пропавших в морях кораблей пропало по их вине», – подумал Аркадий.

Загрохотала артиллерия. Снаряды пролетали прямо над броневиком – противник не так далеко, как кажется.

– Танки в квадрате К9! – примчался вестовой. – Восемь-девять единиц – Марки первые!

– Принято, – ответил Аркадий.

В квадрате И9 всё плотно усеяно минами, поэтому Аркадий только и мог, что пожелать противнику удачи…

Тем не менее, он прикрепил к указанному квадрату фигурку танка и написал на ней «8-9».

Белогвардейцы, называемые сейчас не иначе, как мятежниками, не оставляют надежду переломить ход войны подаренными британцами танками…

Но уже ясно, что британский Марк I пробивается стреловидной пулей 4,5×54 миллиметра, на дистанции до ста метров. Пусть заброневое поражение у этих пуль так себе, но всё решается интенсивностью обстрела. К тому же, красноармейцы-бронебойщики уже прекрасно знают, кто и где сидит.

Контролируя ход боя, Аркадий не заметил, как время перевалило за полудень. В час за ним пришли – прямо у броневика установили стол и накрыли обед.

Быстро перехватив перловки и выпив кисель, Немиров вернулся в броневик и продолжил работу.

Уже хотелось спать, но бой не ждёт.

Противник полностью утратил инициативу и вновь воюет от обороны, но оборона эта паршивая, дырявая, поэтому Аркадий хотел использовать это обстоятельство максимально, пока в голову японского генерала не пришла разумная мысль.

«Отступать на заранее подготовленные позиции», – усмехнулся своей мысли Немиров.

И всё-таки, потери от встречного боя слишком высоки. Основная масса потерь РККА пришлась на фазу борьбы за инициативу – в ходе этого бодания, пока не было ясно, кто ломит и зажимает противника в активную оборону, погибло не менее трёх с половиной тысяч красноармейцев. Но это только предварительные цифры.

Зато вот о тридцати четырёх потерянных броневиках Аркадий знает точно. Японцы, как оказалось, склонны совершать самоподрывы – буквально запрыгивают на броневики и подрываются со связками гранат.

Ещё у них есть бутылки с зажигательной смесью – «Немировка» уже успела разойтись по армиям почти всех стран мира…

Каждый броневик обходился японцам неприемлемо дорого, если считать в живой силе, но зато каждый такой эпизод наглядно демонстрировал, что это не неуязвимые монстры из стали и огня, а нечто, что можно уничтожить.

«Когда уже будут нормальные танки?» – подумал Аркадий.

Данные аэрофотосъёмки были размножены и переданы в штабы артиллеристов и главный штаб корпуса.

Аркадий сразу же увидел, что переданные им с утра координаты были основательно обработаны и противник потерял несколько десятков пушек.

А дальше, уже после того, как он внёс коррективы в план наступления 36-й кавалерийской дивизии, артиллеристы вновь заработали, но уже по новым координатам, полученным с воздуха.

Снаряды будут падать туда, где они различили хоть что-то, отдалённо похожее на артиллерийские батареи. Немецкие фотоаппараты позволяли делать качественные снимки, с приятным разрешением, поэтому различать удавалось многое.

Авиаторы летают сравнительно низко, потому что у японцев ещё не изобрели зенитные орудия, что тоже положительно сказывается на качестве снимков.

Боевые действия всё шли и шли, ударные батальоны, усиленные бронетехникой, проламывали оборону и сеяли хаос, а потом у японского генерала кончилось терпение.

Судя по резко участившимся докладам об оставлении противником позиций, был дан приказ на общее отступление.

«В очередной раз, победа», – констатировал Аркадий. – «Но пусть лучше больше так не шутят…»

*25 ноября 1919 года*

«Задрали, самураи, мать их…» – Аркадий раздражённо поправил воротник кителя.

В кои-то веки в противники Аркадию попал человек, способный мыслить гибко и адаптивно.

Чётко осознавая, что в прямом противостоянии ловить нечего, японский генерал решил сменить тактику. Остановить РККА он не мог, но мог замедлить.

Он разделил вверенные ему войска на сотни отдельных соединений и рассредоточил по местности, снабдив при этом солидным запасом провианта и боеприпасов.

Из-за этих разобщённых отрядов, которые рассосались по тайге и начали партизанить в тылу, Аркадий был вынужден оставить две кавалерийские дивизии – речь идёт о прочёсывании больших пространств, представляющих собой глухую тайгу.

Самоубийственные атаки таких отрядов, нападающих на снабженцев и подразделения на марше, сильно всё замедляли.

Вдобавок, японский генерал приказал начать тотальный демонтаж железнодорожного полотна.

Корниловцы тоже пробовали проворачивать нечто подобное, но у них никогда не было достаточно времени, а японцы это время выиграли – ценой жизней минимум пяти тысяч солдат.

«Лавра за такие фокусы давно бы на кол посадили», – подумал Немиров. – «Идите, спрячьтесь в лесу, а когда будут проходить большевики – геройски умрите и заберите с собой столько большевиков, сколько сможете. Да за такое его бы сразу придушили. А у японцев в порядке вещей».

Из-за всей этой партизанщины и разбора железной дороги, пришлось задержаться и к Хабаровску они подошли только сутки назад.

Обороной города командует генерал Акияма Ёсифуру, который и был автором геморроя, устроенного РККА почти на всей протяжённости Амурской железной дороги.

Только вот японец, насколько бы ни был хорош, ничего не может поделать с захватом южной ветки КВЖД, которую Аркадий организовал в отместку.

Он взял это на личную ответственность и не согласовывал со Смольным – там сидят японцы, а это значит, что заезжать туда можно и нужно.

Харбин контролировался мятежниками, но комендант сдал город без боя – 4-я механизированная дивизия НОАК демонстративно готовилась к полноценному штурму, поэтому он решил не рисковать.

В принципе, ничего не мешало начать прямое движение на Владивосток, через Маньчжурию, но Смольный не разрешил. Политические последствия непредсказуемы, поэтому риск был сочтён неприемлемым. Именно из-за этого Аркадий и вынужден был продвигаться вдоль Амура, естественной северной границы Маньчжурии.

«Странная ситуация с этим КВЖД…» – посетила его мысль. – «Он, вроде как, наш, но Маньчжурия не наша. Вроде как, мы можем им невозбранно пользоваться, но армию по нему перевозить нельзя…»

Возможно, ему ещё настучат по фуражке за самодеятельность, но он был слишком зол. Да и, вроде бы, ничего не происходит и ему ещё никто не звонил на предмет поругать.

«Формально – это не мы, а китайские революционеры…»

– Товарищ гвардии генерал-майор! – примчался связист. – Лидер мятежников, Пётр Аркадьевич Столыпин, вышел на связь.

– Да неужели? – удивился Аркадий. – И каким образом?

– По радио, – ответил младший лейтенант Тюльпанов. – Говорит, провод протянут – с нашей стороны тоже нужен провод. Просят не стрелять в их связистов.

– Найди гвардии старшину Говорова – пусть займётся, – приказал Аркадий.

Через три часа, после организационной суеты, Немиров сидел в своём блиндированном вагоне и ждал, пока Столыпин возьмёт трубку.

– Говорит Пётр Аркадьевич Столыпин, – раздалось в трубке.

– Гвардии генерал-майор Аркадий Петрович Немиров у аппарата, – ответил Немиров.

– А голос изменился, – хмыкнул Столыпин. – Эх, надо было придушить тебя, когда была возможность… Но кто же знал, да?

– Это в салоне у Богдановича? – усмехнулся Аркадий. – Ты даже мой доклад не стал читать – был слишком занят «государственными думами». Сколько людей было бы спасено, прочитай ты мой доклад… Но история не ведает сослагательного наклонения. Вы, такие как ты и Корнилов, обречены были совершать грубые ошибки, которые и предопределили ваш печальный финал.

– Ах, ты о том докладе? – удивился Столыпин. – Я прочитал его, в итоге. В пятнадцатом году. И даже помчался к царю, чтобы уж он довёл до генералов эти сведения. Увы, но Его Императорское Величество не было заинтересовано. Генерал Алексеев – это ведь твой преподаватель фортификации, да? Он же сделал карьеру на тебе.

– В чём причина этого разговора? – спросил Аркадий. – У меня тут скоро штурм вашего города, поэтому прошу не задерживать.

– Кстати о штурме, – усмехнулся Пётр. – Офицеры говорят, что у вас будут большие сложности с форсированием реки…

– Это у вас большие сложности, потому что РККА у ворот, – ответил на это Немиров. – У нас же никаких сложностей нет.

На самом деле, сложности есть. Амур перекрывает доступ с запада, будто город специально так ставили, на восточном берегу.

«Наверное, специально, чтобы китайцы с Маньчжурии испытали всю прелесть форсирования реки под огнём?» – подумал Аркадий.

Перед РККА стоит точно такая же задача – форсировать Амур, под плотным обстрелом.

Решение есть – заранее распределить разведанные цели на том берегу между артиллерийскими дивизионами и начинать мешать вражеские укрепления с прибрежной глиной. И под эту канонаду можно запускать ударные батальоны на плотах и лодках. Но всё это зависит от количества снарядов, которые ты готов потратить.

Со снарядами полный порядок – большая часть заводов работает в режиме военного времени, поэтому общий выпуск снарядов к 76,2-миллиметровой полевой пушке составляет примерно 50 000 единиц в сутки.

Остальные страны, после завершения войны, существенно сократили выпуск практически всех наименований боеприпасов, но Советская Россия только наращивает его. Это означает, что Аркадий может смело запрашивать десятки тысяч снарядов на свои операции и для взятия Хабаровска Смольный боеприпасов не пожалеет.

– Не буду спорить, – вздохнул Столыпин. – Хочешь знать, зачем я вышел с тобой на связь?

– Если скажешь, – ответил Немиров и пожал плечами.

– У меня есть для вас предложение, – произнёс Пётр. – Готов выслушать?

– Слушаю, – ответил Аркадий.

– Вы победили – это стало очевидно после того, как вы вскрыли оборону Иркутска, – выдержав паузу, заговорил Столыпин.

– Гораздо раньше, – не согласился Аркадий. – Это стало очевидным для нас и для разбирающихся людей, когда мы разбили австро-немецкие войска и взяли штурмом Кошице. Это была та самая Красная Армия, которая громит вас сейчас. Вы были обречены.

– Я не вдавался в подробности европейских дел, – сказал на это Пётр. – Но у вас неоспоримое превосходство в промышленности, живой силе и боевом духе – это очевидно. Корнилову не победить вас, как бы он ни хорохорился. Это невозможно.

– Так, – кивнул Немиров.

– Я предлагаю вам сдать Хабаровск, – произнёс Столыпин. – Но при условии, что вы дадите нам время уйти из Владивостока.

– Кому «нам»? – уточнил Аркадий.

– «Мятежникам», «контрреволюционерам», «иудам», «старорежимникам» и так далее, – пояснил бывший министр. – Мы уйдём, и вам не придётся терять солдат. С японцами разбирайтесь сами – это ваша беда.

– Корнилова упустить я не могу, – не согласился Аркадий. – Он и его генералы очень нужны мне. Питаю очень интимные чувства к этим персонам, поэтому не считаю себя готовым расстаться с ними просто так.

– Дайте список, – сказал на это Столыпин.

– Даже так? – удивился Аркадий.

– Корнилов подвёл всех нас, – произнёс Пётр. – Он не оправдал возложенных ожиданий, что привело к бессмысленной гибели десятков тысяч солдат. И в правительстве его я не вижу особого смысла – обычные соглашатели.

– Почему ты, Пётр Аркадьевич, упорно держишься этой стороны? – спросил Немиров. – Почему просто не ушёл?

– По личным причинам, – ответил Столыпин. – И тебя они не касаются. Тебя устраивают мои условия?

– В целом – да, – подтвердил Аркадий. – Тебя тоже было бы хорошо арестовать, но я реалист – ты, в любом случае, смоешься через Владивосток.

– Тут ты прав, – сказал на это Столыпин.

– Хорошо, тогда слушай перечень генералов, которые нам нужны… – принял окончательное решение Аркадий.

*30 ноября 1919 года*

– Это слишком рискованно… – пробурчал Удальский.

– И это говоришь ты? – усмехнулся Воронов.

– Я никогда не лез на подготовленные позиции противника без артиллерийской подготовки, – ответил на это Бронислав.

– Есть какие-то резоны, – произнёс Воронов. – Есть же договорённости…

– Ладно, по машинам… – вздохнул Удальский.

Спустя некоторое время броневики выстроились в колонну и поехали к Алексеевскому мосту.

Бронислав ждал, что когда они заедут на мост, его либо подорвут, либо начнут обстрел беззащитных бронемашин с того берега, но они всё ехали, а огня с той стороны никто не начинал.

Ему известно, что в прошлую ночь на том берегу, в городе, происходила какая-то интенсивная стрельба с взрывами, но что это было – непонятно. Впрочем, среди офицеров появилась версия, что это сработало подполье. Правда, трудно поверить, что подполье смогло бы что-то поделать с таким количеством войск…

Генерал Немиров говорил, что всё схвачено и проблем с пересечением моста не будет. Но Удальского, всё равно, настойчиво гложет беспокойство. Не мог он поверить, что всё бывает так просто…

И всё же, они едут, а по ним никто не стреляет.

Мост, имеющий длину в два с половиной километра, был преодолён беспрепятственно – даже баррикады кто-то предусмотрительно разобрал.

На той стороне встречала группа солдат, стоящих у воткнутого в землю белого флага.

– Десант – на выход! – скомандовал Удальский, когда все бронемашины роты пересекли мост.

Мост через Амур не заходил в сам город – до города ещё идти минимум четыре километра. К северу Осиповка, а к востоку Матвеевка – небольшие деревни, за которые особо не закрепиться. Нужно организовать оборону плацдарма и готовиться к рывку на Хабаровск, но сначала – непонятные солдаты.

Ударники покинули десантные отделения и сразу же взяли под контроль периметр.

– Не стреляйте! – крикнул офицер мятежников, неверно интерпретировавший их действия.

– Никто ни в кого и не стреляет! – крикнул ему в ответ Удальский. – Стойте спокойно, без резких движений – тогда всё будет в порядке!

Удальскому бросилось в глаза наличие многих десятков человеческих тел, лежащих рядами в паре десятков метров от дороги. Их накрыли шинелями, чтобы не портили общий вид. Видимо, произошла какая-то междоусобица, в результате которой победу одержали сторонники сдачи города без боя.

Японцы, оставили город пять суток назад – по политическим причинам. После сокрушительного поражения под Иркутском и отчаянного отступления, они были очень осмотрительны.

Офицер, которого держали под прицелом, приблизился к броневикам.

– Кто ваш старший? – спросил он.

– Гвардии подполковник Удальский, – представился вышедший к нему Бронислав. – С кем разговариваю?

– Капитан Воробьёв, – ответил офицер. – Мы не будем препятствовать вашему дальнейшему продвижению – в соответствии с договорённостями.

– Вы взяли город полностью? – уточнил Удальский.

– Да, – ответил Воробьёв. – Командующий состав арестован – мы передадим их вам очень скоро.

– Было сопротивление, как я понимаю? – поинтересовался Бронислав.

– Было, – подтвердил капитан. – Но сражаться были готовы немногие.

– Любопытно, – потёр Удальский подбородок, ещё раз глянув на трупы, сложенные в неровные ряды.

– Наши договорённости ведь в силе? – спросил обеспокоенный Воробьёв.

– Генерал Немиров своё слово держит – можете уходить, – разрешил Удальский. – И лучше вам сделать это до того, как мы займём Хабаровск…

– Строиться! – скомандовал капитан Воробьёв.

Дальше красноармейцы начали ставить оборону моста, а сапёры пошли проверять сам мост на предмет заложенной взрывчатки.

Окопы были вырыты и обложены мешками с песком, а проверка моста показала, что заряды когда-то были, но их уже сняли.

Мост можно считать в безопасности, о чём Удальский сообщил в оперативный штаб. После этого на восточный берег зашли остальные роты бронеавтомобильного батальона Бронислава, а затем, после того, как Удальский повёл свой батальон к Хабаровску, и батальон Воронова.

Неизвестно, с кем генерал Немиров заключил соглашение о сдаче города, но этот неизвестно кто держал своё слово.

Когда броневики заехали в Хабаровск, улицы его были пусты.

Укрепления, вдоволь понастроенные практически на каждой улице, никто не занимал, а гражданские сидели в своих домах и опасливо поглядывали на заходящие в город войска из-за занавесок.

Броневики триумфально заехали на военный плац, размещённый рядом с кадетским корпусом, который закрыли бог весть когда, а там их встретила целая делегация.

– Что вы тут устроили?! – выглянул Бронислав из бронемашины.

Усатый мужчина, одетый в недешёвый костюм, растерялся.

– Мы посчитали своим долгом приветствовать… – заговорил он, когда отошёл от смятенья.

– Отложите это для генералов! – приказал ему Удальский. – Скройтесь!

– Командование мятежников находится в тюрьме! – заспешил главный приветственный делегат. – Слава Советской России! Да здравствует Революция!

– Уходите! – вновь приказал ему Удальский. – Гвардии старший лейтенант Каримов, взять городскую тюрьму под охрану!

Они проехали весь город на первой скорости, в сопровождении ударников, идущих пешим порядком.

Договорённости договорённостями, но существует установленный порядок…

Через полтора часа гвардии подполковник Удальский, действующий совместно с гвардии подполковником Вороновым, окончательно удостоверились, что вражеских сил в городе нет и можно загонять в него бронепоезд со штабом корпуса.

*1 декабря 1919 года*

Скоро Новый год, а Аркадий до сих пор возится с Приморьем. В принципе, дело осталось за малым, но работа ещё не сделана.

Сегодня, чуть более полутора суток спустя, у него, наконец-то, появилась возможность побеседовать с Корниловым.

Бедолагу взяли прямо ночью, в его квартире, расположенной в сотне метров от здания штаба 8-й армии.

Аркадий знал, что Корнилов уже давно должен был умереть. Если Немирову не изменяла память, а делала она это крайне редко, это должно было случиться на Кубани, под Екатеринодаром, вследствие роковой случайности.

Но Немиров уже так сильно «наследил», что абсолютное большинство случившихся в его истории случайностей не имеют никакой возможности случиться.

Корнилов вообще не должен был так быстро уходить за Казань – он не должен был почувствовать сильной угрозы от большевиков.

Но стараниями Немирова Корнилов не рискнул уходить за Дон, чтобы не соблазнить генерала Алексеева перекрыть его с севера и зажать на Кавказе. Поэтому Корнилов сразу же ушёл подальше, чтобы занять наиболее выгодные позиции и выиграть побольше времена на подготовку. Это не помогло, но он старался.

И вот, генерала от инфантерии Корнилова, вероломно преданного соратниками, подговорёнными Столыпиным, сидит перед Немировым. Сидит он на табуретке, а Немиров задумчиво смотрит в окно.

– Измываться вызвал? – спросил Лавр Георгиевич.

– Нет, – ответил Аркадий, не поворачиваясь к нему. – Просто поговорить.

– Какой в этом смысл? – искренне недоумевая, спросил Корнилов.

– Мы воевали друг против друга с конца 1917 года, – сказал ему Аркадий. – Ты начал мятеж и ровно в тот день началось наше противостояния. А я не разговаривал с тобой никогда – я считаю, что это неправильно.

– О чём мы нам говорить, предатель? – спросил Корнилов.

– Меня интересуют некоторые непонятные моменты, – ответил на это Аркадий.

– Если ты об армейской казне и прочем – это всё утащил иуда Столыпин, – процедил Корнилов с ненавистью.

– Почему у вас всё всегда сводится к деньгам? – развернулся к нему Немиров. – Думаешь, мне есть дело до этих жалких бумажек или блестящих монет?

– Тогда чего ты хочешь? – после паузы, спросил Лавр Георгиевич.

– Я хочу знать, почему ты не предпринял ничего против броневиков? – задал Немиров вопрос.

– А я, по-твоему, не предпринимал? – грустно усмехнулся Корнилов. – Мы рыли против твоих броневиков специальные окопы, усеивали поля рогатками и колючей проволокой, но всё было тщетно. Можешь считать себя гением стратегии или кем ты там себя возомнил, но в тебе нет ничего этого – ты просто использовал против нас непобедимый козырь. В этом вся твоя «стратегия», в этом вся твоя «гениальность». Больше у тебя нет ничего, генерал Немиров.

– А подумать? – вздохнул Аркадий. – А осмыслить? Я видел на данных аэрофотосъёмки, что ты стремительно эволюционируешь. К сожалению, для тебя, это было тупиковое направление эволюции.

– Да? – усмехнулся Корнилов. – А ты никогда не задумывался, что бы ты сделал?

– Если бы я оказался на твоём месте? – спросил Аркадий.

– Да, – кивнул Лавр Георгиевич. – Представь, что тебе было не плевать на Россию и ты решился на отчаянный шаг, чтобы спасти её. И теперь против тебя полчища перекрасившихся в красный христопродавцев, пользующихся превосходством в промышленности и живой силе. Вот что бы ты сделал?

– Я бы, для начала, посмотрел на то, что делали те, кто уже воевал против Красной Армии, – улыбнулся Немиров. – Немцы – они ведь умные. Они, вопреки распространённым мифам об орднунге и фанатичной любви к порядку во всём, очень быстро адаптируются. И когда мы брали Кошице, они использовали против нас зенитные орудия. Что мешало? Вот скажи мне – что мешало?

Корнилов сжал челюсть и ничего не ответил.

– Да один расчёт 37-миллиметрового орудия Максима, в правильном месте, может напрочь остановить наступление целой роты бронемашин! – продолжал Аркадий. – Они небольшие, поэтому их можно хорошо прятать на местности! Да будь я на твоём месте, это наступление по Транссибу растянулось бы на годы!

В принципе, меры противодействия орудиям противника давно уже есть, но, несомненно, это бы осложнило абсолютно всё. Возможно, бронемашины, как ударная сила, уже станцевали свой последний танец – дальше будут противотанковые орудия, противотанковые ружья и новые тактики борьбы с танками. И последнее – это самое важное.

– Это ведь не всё, что ты уже придумал «против себя», не так ли? – ожесточённо усмехнулся Корнилов.

– Естественно! – ответил Аркадий. – Концентрированный огонь артиллерией – ну, это вы реализовать не могли, потому что у вас проблемы с радиостанциями. Специальные засады против бронетехники – вот это вы могли реализовать очень легко. Ты знал, что изнутри броневика не видно практически нихрена? Не знал. А должен был. В конце концов, отлично подошла бы придумка немцев – отправка штурмовых групп для целенаправленного выведения из строя вражеской бронетехники!

Он уже практически не сомневался, что лучшие военные умы уже начали работать над проблемой и всё это, в конце концов, будет придумано. Немцы, несмотря на общее отчаянное положение, придумали оригинальное применение штурмовых групп и первыми догадались использовать против броневиков «пом-пом» – решения уже существуют. И Аркадию, на данном этапе, можно крыть их только тактикой.

Корнилов очень крепко задумался над услышанным. Аркадий не считал его идиотом или глухой военной пробкой, поэтому был уверен, что мятежный генерал всё прекрасно понял и сейчас осознаёт.

– То есть, ты уже заблаговременно придумал, как будешь уничтожать броневики противника? – спросил Лавр Георгиевич.

– Это первое, что должен был сделать компетентный командир, – усмехнулся Аркадий. – А ты – не думал, не размышлял, не соображал. А мог – я же знаю, что ты очень сильно отличаешься от обычных генералов бывшей императорской армии. И тогда бы мы сейчас не говорили. Возможно, я бы сейчас стоял где-то в Красноярске или вообще в Омске, а стратегическая инициатива перешла бы в твои руки. Всего-то и надо было – подумать чуточку гибче… Водку будешь?

– Буду, – кивнул Лавр Георгиевич.

Аркадий сходил к буфету и извлёк из него стакан и бутылку «Московской особой».

– А сам? – спросил Корнилов.

Немиров задумался.

– А, давай, – махнул он рукой. – Повод веский.

Он достал из буфета ещё один стакан.

– Знаешь, что ещё? – спросил он, разливая водку по стаканам. – Японский генерал показал, что бывает, когда есть человек, способный думать гибко. Он пожертвовал тысячами солдат, но выиграл время и разобрал пути на серьёзной протяжённости.

– Я знаю, – кивнул Корнилов. – Сам очень жалел, что не додумался до такого.

– А он додумался, – вздохнул Аркадий. – И Япония заплатила за это южной веткой КВЖД.

– Но ты разбил и их, – произнёс генерал Корнилов. – А ещё, тебя не смогли победить немцы.

– Но немцы уже начинали думать, – ответил на это Аркадий. – И у них даже начало что-то получаться, но война закончилась раньше.

– Да, нам всем очень сильно не повезло, – кивнул Лавр Георгиевич.

– А теперь напряжённо думает весь окружающий мир, – продолжил Аркадий. – Сейчас все поднимают фронтовые сводки и анализируют их. Как же быть? Что же делать? Что же может остановить армию большевиков, которая расправилась не только с «последней надеждой России», но и с весьма боеспособной японской армией? А что будет, если большевики пойдут на запад?

– А вы пойдёте? – спросил генерал Корнилов.

– Да нахрена нам туда? – задал встречный вопрос Аркадий. – Если это будет агрессия в нашу сторону – тогда конечно. Но самим ввязываться в никому не нужную войну? Увольте. Мы одного тебя, Лавр, устали добивать. Зачем впутываться в слишком смелые авантюры с недостижимыми целями?

– Чего бы это смелые? – не понял его Корнилов.

– Вот поэтому тебе самое место было в генштабе – это твой потолок, – вздохнул Аркадий. – Ты компетентный военный, но совершенно некомпетентный политик. И когда речь касается политики, ты не можешь смотреть на несколько шагов вперёд. Если мы начнём агрессию против какой-либо европейской страны, это даст их правительствам веский повод мобилизовать население против «кровавых большевиков», которые хотят обобществить женщин, обувь и даже зубные щётки. Такой повод давать нельзя. Все наши действия должны быть ответными, оборонительными. Ну, а если контрнаступление пойдёт хорошо, то… Сам всё понимаешь.

– Теперь понимаю, – кивнул Корнилов и поднял стакан. – Выпьем.

Аркадий тоже поднял стакан, после чего влил в себя пятьдесят грамм водки. С непривычки горло засаднило, но он оперативно внюхался в рукав, плотно пропахший порохом.

– Почему ты не выступил за большевиков? – спросил он. – Ты хоть представляешь, чего ты мог достигнуть? Ты мог стать в основе новой армии, рядом с генералом Алексеевым, рядом со мной. Представляешь, какие перспективы бы перед тобой открылись?

– Потому что вы – христопродавцы, уже сгубившие Россию, – убеждённо ответил Корнилов.

– Ты мог войти в историю, – продолжал Аркадий. – Ты всё равно будешь казнён, поэтому я скажу, не таясь – мы собираемся присоединить Синьцзян, весь Иран и, если всё решится в ближайшие недели, Маньчжурию. А там, если всё пойдёт так, как задумано, мы можем рассчитывать на присоединения Центрального Китая. Все эти территории войдут в состав нового государства. Россия, ну, то, что ты под ней понимаешь, станет самой большой державой на всей планете. Даже больше Британской империи. На Востоке, а не на Западе.