Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 197 (всего у книги 346 страниц)

Глава 7

– Спасибо, – сказал я, когда государыня-императрица отошла от меня.

Взял двумя пальцами орден, который она повесила мне на шею, осмотрел. Понял, что уже на автопилоте высматриваю на нём Знаки и прикидываю, как можно использовать против тварей, а в идеале – против Змея Горыныча.

Отставить, Владимир! Орден – это про другое. Это даже не тот орден, в котором надо состоять. Это признание твоих заслуг перед государством Российским. Гордиться надо. Преисполняться.

Внушив себе правильность реакций, я немедленно выпятил грудь и поклонился. Да, умудрился сделать это одновременно. Похоже, её величество остались довольной.

– Я бы хотела, чтобы вы поделились со мной своими дальнейшими планами, – сказала императрица, когда я выпрямился. – Прошу понять: я хочу, чтобы мы помогали друг другу.

– Почему? – прищурился я с нескрываемым интересом. – Почему сейчас?

– Посреди Петербурга случилось нашествие чертей. – Государыня поджала губы. – Такой наглости и такой… кучности история ещё не знала. А вы всё это практически предугадали и сумели ликвидировать угрозу так, что практически не было никаких потерь.

– Сказать по правде, черти-то были вялые…

– Это я поняла из доклада господина Разумовского, – отрезала государыня таким тоном, что в нём явственно читалось: «Я не дура». – Знаю, что всё произошедшее было лишь отвлекающим маневром. Итак?..

Я решил играть в открытую. Никаких резонов пудрить мозги императрице вроде бы не было.

– Всё верно. Меня отвлекли. В это время Кощей Бессмертный похитил одну даму, которая мне дорога. И теперь ждёт меня с ответным визитом. Вот, собираюсь потихоньку…

Долгим-долгим взглядом смотрела на меня государыня. Не было в этом взгляде ни страха, ни недоверия. Чувствовалось, что она напряжённо обдумывает ситуацию, прикидывая, во что всё это может вылиться.

– Какую помощь я могу вам предложить? – были её первые слова после моего признания.

– Честно говоря, я рассчитывал на то, что соберу тысячу. Во многом благодаря охотникам Санкт-Петербурга. Но этот вопрос скорее решал бы с Разумовским.

– Верно, такими вопросами ведает он. Здесь я могу лишь не чинить препятствий и, разумеется, не буду.

– О большем я и не прошу.

– Как вы собираетесь одолеть Змея Горыныча?

– А вы неплохо осведомлены.

– Вы забываете, кто я.

– Никогда в жизни! Просто не устаю восхищаться. Что же касается вашего вопроса, то, думаю, что всё решится в самой обыкновенной битве. Мечи, Знаки, сила и ловкость, слабоумие и отвага. Этот коктейль ещё ни разу не подводил.

Государыня вновь поджала губы. Я без проблем прочитал её кручину: ей хотелось чем-то мне помочь, но она понятия не имела, чем.

– Если я всё правильно понимаю, то вы собираетесь проникнуть сквозь Врата в потусторонний мир, затем одолеть Змея Горыныча и перейти через Калинов мост. После чего на вас налетят несметные полчища чертей. Одолев их, вы доберётесь до Кощея Бессмертного.

– Пока всё верно.

– Забудем о том, что к этому моменту вы будете измотаны. Каким образом вы собираетесь победить того, кто бессмертен?

– Знаки, мечи, сила и…

– Он бессмертен.

– Ну… Я ему сочувствую, но умереть придётся. У меня в проектной документации записано: «Убить Кощея». Так что тут без вариантов.

– Я слышала, что смерть Кощея находится в яйце…

– Если и так, то Кощей не дурак. Он вокруг этого яйца дом построил, там и живёт. Инфа – сотка. Поскольку пока Кощея никто не убивал, конкретного мануала, как это сделать, нет. То ли надо яйцо разломать, и он помрёт. То ли его таки изначально надо зарубить, а потом пинать яйцо. Если бы была возможность что-то выяснить сверх имеющегося – я бы выяснил. Но сейчас у нас вариантов других нет. Так что… – Я развёл руками. – Будем действовать по обстоятельствам. Чуть меньше недели осталось до тех пор, пока у меня не появится понимание того, как добраться до Катерины Матвеевны.

– Госпожи Головиной, – кивнула императрица. – Той дамы, что вам дорога… И сколько же дней понадобится?

– Ну, это не точная наука. Полагаю, пять.

– Через четыре дня Никита Григорьевич вновь придёт за вами. Надеюсь, что к этому моменту у меня найдётся, чем вас порадовать.

Больше императрица не сказала ничего и всем своим видом дала понять, что разговор окончен. Я откланялся и вышел.

– Ну что? – спросил Разумовский.

– Обещала порадовать.

– Чем?

– Сам не понял. Порадует – увидим. Я тебе тут больше не нужен?

Разумовский огляделся и пожал плечами.

– Ну тогда бывай. Через четыре дня жду в гости.

* * *

Неофит появился в Давыдово к вечеру. Усталый, но довольный. Чего нельзя было сказать о Твари. Она усталой не выглядела, но довольства в ней не было от слова совсем. Едва Неофит спешился, кобыла окинула меня полным немого упрёка взглядом и гордо прошла в конюшню.

– Данил, организуй Твари пожрать, – попросил я. – Ну, нормального. Через тётку Наталью. А то, боюсь, от неё конюшня вспыхнет.

– Сейчас будет. – Данила метнулся в дом. Я же посмотрел на сияющего Неофита.

– Ну, докладывай.

– И доложу: лошадей вернул. Фёдорова жеребца – Фёдору, а…

– … а кесарева – кесарю?

– … а второго дядьке тому отдал. Жалобу он заберёт завтра, не надо судиться.

– Прекрасные результаты. Как добился?

Неофит принялся рассказывать.

На Твари он доскакал почти до самой деревни, но заблаговременно свернул в лесок. Там освободил транспортное средство и подробно его проинструктировал. Тварь инструкциям возрадовалась и немедленно побежала исполнять.

Неофит выждал минут двадцать, набросал на снегу под деревом Знак и неспешно двинул на своих двоих в деревню. Когда добрался, аудитория была уже нормально прогрета и готова к восприятию непосредственного торгового предложения.

Тварь по запаху безошибочно находила курятники и предавалась своему излюбленному действу. А именно: жрала яйца. Крестьяне кидались на неё с вилами, по неопытности, но Тварь относилась к этому философски. Ни убить, ни сколько-нибудь навредить ей обычным, не охотничьим оружием было невозможно. Все деревенские высыпали на улицу и с ужасом наблюдали за происходящим.

Возможностей и намерений Твари они не ведали и сразу подготовились к худшему: Тварь сожрёт всё. Яйца, птицу, скотину, зерно, муку, детей… Селян можно было понять. Когда Тварь жрёт, это зрелище то ещё, можно и в обморок хлопнуться с непривычки. Как будто визуала было мало, Тварь издавала громоподобные ржущие звуки.

И тут нарисовался Неофит.

«Ого, – сказал он. – Так это же графа Давыдова лошадь».

«Вестимо – его, – ответили ему. – Он вчера на ней приезжал».

«Знамо, обидели его чем-то. Он свою лошадь просто так ни на кого не натравит».

«Да чем же мы его обидели-то?»

«А ничего евоного не припрятали?»

Мужики попытались было замолчать проблему, но женщины, глядя на ненасытно жрущую Тварь, взбаламутились и дружно указали на двор, где был прикуркован жеребец. Жеребца вывели с заверениями, что был он взят всего только лишь для сохранности.

«А второй?» – спросил Неофит.

«А какой такой второй?» – задали селяне встречный вопрос.

Неофит объяснил. И слишком поздно заметил, что его обступили плотным кольцом. Второй-то жеребец ко мне имел отношение чуть менее, чем никакое. И деревенские быстренько сделали выводы: их дурят. Нашла коса на камень.

«Да это, никак, ты чудище на нас натравил⁈»

«Да Христос с вами. Как же я сумел бы?»

«А ну, не ври! Сейчас на кузню сволочём».

«А чего там, на кузне?»

«Кузнец. Рука у него – ух, тяжёлая!»

«Да вы не пугайте!»

«Да мы не пугаем».

Неофита ловко скрутили и поволокли на кузню. Он истошно орал: «На помощь!», но Тварь настолько увлеклась жратвой, что не слышала. А может, не хотела слышать. Выбор-то между вожделенными курятниками и вопящим пацаном очевиден.

Мой завет Неофит блюл свято. Меча против крестьян не обнажил. Те сами заметили меч и отобрали – от греха. Слово за слово, Неофит оказался в кузне со спущенными портками. Перед ним стоял здоровенный мужик, размером с трёх обыкновенных и демонстративно помахивал розгами.

Поняв, что всё зашло уж слишком далеко, Неофит вытряхнул из рукава хитро припрятанный амулет перемещения и переместился в лес. Там первым делом натянул штаны и снова осторожно прокрался в деревню. О том, чтобы вернуться в Давыдово и доложить о факапе, не могло быть и речи. Два продолбанных коня превратились в три. Третьим была Тварь, что умножало потери ещё на десять. Плюс, у противника остался боевой меч. Иными словами, первый раунд прошёл откровенно так себе.

Прокравшись в деревню, Неофит впитал новые вводные. Пока его не было, расстановка сил изменилась. Крестьяне надыбали где-то распространённую, в общем-то, приблуду: верёвку для обуздывания тварей. Соорудили из неё аркан и заловили Тварь.

Бешено ржущую от возмущения, но не могущую ничего сделать кобылу совокупными усилиями выволокли из курятника и отходили палками. Тварь плевалась, материлась, призывала на крестьянские головы страшные проклятия, но селяне уже вошли во вкус. Часть мужиков двинула к лесу копать яму. Тварь заявила, что человеческим оружием её не убить. Оппоненты в ответ показали меч Неофита.

«…», – подумал Неофит, наблюдающий за происходящим из-за конюшни.

Ситуация на глазах превращалась из просто скверной в полный провал. Провал, после которого оставалось только бежать в Пекло и надеяться, что я его не найду.

Однако это был самый крайний вариант. Пока ещё у Неофита была надежда всё исправить.

Он отворил засов на первом попавшемся строении. Это оказался хлев. Неофит всполошил коров Красным петухом, и те, истошно мыча, рванули на улицу. Это немного притормозило расправу над Тварью.

Пока крестьяне загоняли коров обратно, недоумевая, как так получилось, что они выскочили, Неофит открыл конюшню в следующем дворе. И тут ему невероятно повезло: увидел того жеребца, которого ссудил Фёдор. Оседлав коня, Неофит прицепил на буксир двух других лошадок и таким макаром демонстративно выехал со двора.

Увидев Неофита, селяне выразили несогласие. На их глазах происходило хищение сразу трёх коней, два из которых были вообще не при делах.

Бросились в погоню. Пешими – не сомневались, что догонят. Собранные в цепь последовательным образом, лошади не могли развить надлежащую скорость. Да и заснеженная дорога не располагала. Неофит в результатах погони тоже не сомневался. Увёл лошадей по дороге так далеко, как только мог. Когда задняя кобыла уже фактически могла почувствовать дыхание преследователей, Неофит вновь кастанул перенос.

Он, собственно, надеялся уже только спасти как-нибудь Тварь и поехать каяться передо мной, но вселенная ему улыбнулась. К своему лесному Знаку пацан перенёсся мало того, что верхом, так ещё и с двумя дополнительными лошадьми. Правда, амулет тут же расплавился у него в руке, Неофит показал мне обожжённые пальцы.

Не раскисая, Неофит привязал лошадей к дереву и велел ждать. А сам потрусил по снегу в ту сторону, где, как он понял, копали могилу для Твари. Когда подбежал, яма уже была готова, и шестеро мужиков, вытирая шапками вспотевшие лбы, отдыхали на её краю.

Выглянув из-за дерева, Неофит поджёг Красным петухом ближайший куст. Тот вспыхнул, мужики шарахнулись. Неофит самым страшным голосом, на какой только был способен, велел освободить Тварь.

Мужики кинулись исполнять. Неофит же ломанул по лесу к стоянке своих коней. Там он их отвязал и повёл к дороге – туда, куда, согласно его разумению, должна была выйти освобождённая Тварь.

Тварь действительно вышла. На шее у неё болтался обрывок противотварной верёвки. Зубами за рукоятку она держала меч Неофита – который тут же с презрением выплюнула ему под ноги. И ни слова не сказала. До самого дома.

Домой, правда, попала не сразу. Неофит привязал к ней добытых лошадей и таким поездом они отправились в Поречье. Сдали Фёдору его жеребца. Фёдор, как человек, знавший решительно всё и всех, указал, где живёт мужик, у которого я отжал транспорт.

Двинули туда. Там Неофит, как опытный торгаш и парень смыслящий в лошадях, объяснил потерпевшему, что его жеребец канул в небытие, но вот есть сразу две единицы, помоложе и повыносливей, и вообще, поглядите, какие зубы.

Мужик в лошадях тоже шарил, поэтому думал недолго. Согласился отозвать заяву и компенсацию принял. Неофит выдохнул и, оседлав Тварь, отправился домой.

– Слушай, а ты вообще крещёный? – спросил я, когда он закончил.

– Знамо дело. А чего?

– Так, для информации. Неофит, тебе дали простое задание: вернуть двух лошадей по-хорошему! Ты же вернул одну, украл двух левых, чуть не продолбал Тварь, учинил разорение крестьянам, стоял раком с голой жопой в кузнице и едва не прохавал меч.

Неофит насупился.

– Блин, как в анекдоте, – покачал я головой. – «Сегодня уже гораздо лучше. Отец жив остался».

Тут за воротами послышалась возня, потом в них деликатно постучали. Данила упылил отдавать распоряжения насчёт Твари. Привратником поработал я сам. И обнаружил за воротами две смутно знакомые рожи. Михайловские.

Мне подвели знакомого жеребца. Того, экспроприированного.

– Не гневайтесь, барин, – поклонились мужики. – Вы вот, позабыли вчерась. А нам чужого не надобно.

Я долгим задумчивым взглядом посмотрел на жеребца. На мужиков. Восстановить последовательность было нетрудно. Упустив Тварь, Неофита, поостыв и пораскинув мозгами, селяне сообразили, что всё произошедшее очень быстро дойдёт до меня. А я явлюсь устраивать апокалипсис. Вот и решили хоть немного задобрить.

Тщательно обдумав ситуацию, я сунул руку в карман, вытащил оттуда пригоршню монет и высыпал в ладонь одному из мужиков.

– Забирайте назад жеребца.

– Это как же? – обалдели мужики.

– Ну, вот так. Забирайте и езжайте домой. Всё, разбежались без претензий.

С этими словами я закрыл ворота. Мужики, судя по звукам, некоторое время потоптались на месте, потом двинули в обратный путь. А из дома вышли заинтересованные Земляна, Захар и Егор. Увидели Неофита.

– Ух ты! Управился малой?

– Ничего себе!

– Молодец!

Я со вздохом положил руку Неофиту на плечо.

– Это, дамы и господа, моё полнейшее педагогическое фиаско. Своими эпизодическими попытками воспитания, полнейшим попустительством и нездоровым личным примером я сотворил чудовище, перед которым однажды вздрогнет мир. Если начнётся гражданская война или конец света – это точно он, предупреждаю. А теперь пойдёмте ужинать. Почтим минутой молчания подвиг сего героя.

Все пошли ужинать, только я задержался. Завернул на конюшню. Там Тварь уже опустошила одно ведро и неспешно насыщалась вторым. Заметив моё присутствие, подняла взгляд. Ох и тяжёлым же был этот взгляд…

– Ну ты как? – погладил я её по морде.

Руку не откусила – уже хорошо.

– Чтоб я ещё хоть раз… – начала Тварь.

– Не-не, больше никогда. Я выводы сделал.

– Пусть только попробует…

– И пробовать не станет. Сам прибью.

Тварь фыркнула и сказала:

– Надеюсь, это будет роскошный подарок.

– Какой подарок?

– Который ты мне на Рождество обещал.

– А. А-а-а… О. Будет. Не сомневайся.

– А я и не сомневаюсь. Я полностью уверена.

Выдав зловещим тоном такую сентенцию, Тварь снова опустила голову и принялась трапезничать.

Глава 8

Я тихонько ушёл, оставив Тварь заниматься любимым делом.

На улице привалился спиной к конюшне и со вздохом посмотрел на крепнущую в небе луну. И чего я так устал? Вроде ж не делал ничего. Всё вот это вот воспитание, выматывает ужасно! Как там было? «Зачатие длится двенадцать минут, и это самый приятный момент во всей педагогике. Дальше – сплошные убытки».

Да ещё Тварь с подарком. Рождественским… А Рождество, между прочим, уже на носу. Здесь-то оно раньше наступит, чем Новый год, это я успел выяснить. Здесь ведь никаких «по старому стилю» нет. Стиль – единственный; каким был испокон веков, таким и остался. Все изменения, что произошли в календаре по распоряжению Великого Императора – начало года переехало с сентября на январь. Но это император ещё когда внедрил, население уже привыкло. Да и не выступали особо, удобный праздник получился. Осенью-то урожай собирают, не до того. А зимой один чёрт делать нечего, празднуй не хочу.

Молодец был император, государственного масштаба человек. И нынешняя императрица старается от него не отставать, во всём, говорят, равняется. И за всем, что в государстве творится, приглядывает. Если видит, что без неё обойдутся, не мешает. Даже, сказала, чем-то мне помочь попытается. Я, конечно, своими силами обходиться привык, но приятно.

Я покосился на орден, висящий на груди. Неофит его наверняка срисовал, только спросить не осмелился, что за штука такая. Надо будет обмыть за ужином, чай, не каждый день государственные награды получаю…

Н-да. Императрица, орден – это всё прекрасно, конечно. Но что Твари-то дарить⁈

Скрипнула дверь флигеля. Вышел Терминатор с пищащим младенцем на руках. Принялся мерить двор шагами, одновременно с этим укачивая младенца. На металлические плечи, красиво кружась, опускались снежинки. Полированная башка Терминатора посверкивала под луной. Ступни оставляли в снегу глубокие следы.

Терминатор прошагал мимо конюшни и стоящего у стены меня. Дошёл до колодца, повернул обратно. Писк младенца постепенно сходил на нет. Из труб на крыше дома шёл дым – топили печи. Далеко, в деревне, кукарекнул петух.

Если вдуматься, охренительная картина. Робот, предназначенный для убийства охотников, на фоне деревенской пасторали качает ребёнка. А мы тут уже привыкли как-то, внимания не обращаем. Смотрю вот сейчас на Терминатора – и такое умиротворение в душе! Век бы любовался. Если бы ещё не подарок, блин…

– Что Твари подарить, как думаешь? – обратился к Терминатору я.

Терминатор, услышав мой голос, застыл на месте. Преданно уставился, дожидаясь приказаний. Если он о чём-то и думал, делиться мыслями не спешил.

Я вздохнул.

– Ладно, колыбель человечества, шагай дальше.

Терминатор пошагал.

На крыльцо большого дома выпорхнула Маруся. Огляделась, увидела меня. Подбежала.

– Вы чего тут стоите, барин? Холодно же!

– Любуюсь ночным небом. Смотри, какой месяц красивый.

Маруся прислонилась спиной к конюшне рядом со мной. Послушно посмотрела на небо. Я обнял её за плечи.

– И впрямь, красота, – пробормотала Маруся. – И месяц – до того ясный! Чисто сказка рождественская.

– Вот именно, что рождественская…

– Чего? – Маруся повернула ко мне голову.

– Да, говорю, не могу уйти, пока не решу сложный философский вопрос.

– Это какой же?

– Что подарить одной чрезвычайно капризной даме, которой я многим обязан.

Маруся задумалась.

– Старая она? Дама-то? Али молодуха?

– Да кто б её знал. На вид – в самом расцвете сил.

– А что она любит? Ну, кроме вас?

– Да она и меня-то – не сказать, чтобы от всей души…

– Быть такого не может, – решительно отмела Маруся. – Вас все бабы любят!

– Ну, даже если так, себя подарить я в любом случае не могу.

– Это я понимаю. Потому и спрашиваю, что ещё любит?

– Пожрать.

– Хорошо! – обрадовалась Маруся. – А какое кушанье?

– Яйца.

Маруся фыркнула.

– Ну вот их и подарите! Корзинку целую. Тётку Наталью попросите, чтобы покрасила, как на Пасху… Али, лучше даже – знаете, что?

Глаза у Маруси засверкали в свете месяца. Я залюбовался.

– Что?

– Тётка Наталья секрет знает, пряничное тесто умеет делать. На Рождество домик будет печь, вот такой, – Маруся развела руки. – С трубой, с крылечком – всё как положено. А вы её попросите, чтобы яйцо пряничное испекла! Ежели глазурью раскрасить – ух, красота получится! Эта ваша дама от счастья в обморок упадёт.

– Насчёт обморока сомневаюсь, но идея отличная. Умница моя! Спасибо.

Я привлёк Марусю к себе, поцеловал. Она горячо ответила.

– А сама-то что хочешь на Рождество?

– А мне ничего не надобно. – Маруся провела ладошкой по моей щеке. – У меня, вашею милостью, всё есть. Разве что вас почаще видеть.

– Вот этого пообещать не могу.

– Да знамо дело. Оттого и не прошу ничего. – Маруся коснулась ордена на моей груди. – А это у вас что? Раньше не было.

– Орден.

– Орден⁈ Неужто сама императрица наградила?

– Лично присобачила. Всего час назад.

– Ух! Это вы час назад государыню видали⁈ – Маруся аж руками всплеснула.

– Так же, как тебя сейчас.

– Красивая она?

– Красивая.

– А платье на ней какое было? Сплошь из золота, поди?

– Вот этого, прости, не помню. Не присматривался.

– А корона у ней какая? Говорят, в каменьях вся?

– Тоже не разглядел.

– Да что ж вы так… – Маруся горестно вздохнула.

– Ну, что поделать. Такое вот свойство мужской натуры. То, что внутри платья, для нас интереснее того, что снаружи.

Маруся улыбнулась. А я подхватил её на руки. Переместился к себе в башню и опустил на кровать.

– Тётка Наталья ужинать собрала, – оторвавшись от моих губ, пробормотала Маруся. – Меня отправила вас покликать…

– Ну, считай, что покликала. Задание выполнено.

* * *

К ужину я присоединился не очень скоро. Сотрапезники, впрочем, отнеслись с пониманием. Они принялись за дело, не дожидаясь меня, а когда я пришёл, дурацких вопросов не задавали.

Стол украшал гусь, начинённый яблоками – тётка Наталья предварительно обкатывала рождественскую программу. Судя по тому, что даже на орден на моей груди внимание обратили не сразу, программа удалась на все сто.

Зато, когда обратили, загомонили все разом. Я и сам наконец-то рассмотрел орден во всех подробностях. Красивое.

– Вон оно как, братцы! – гордо глядя на меня, сказал Егор. – Ещё недавно – кто бы подумать мог, что наш брат охотник из рук самой императрицы ордена получать станет? А оно – поди ж ты!

– То ли ещё будет, – авторитетно заявила Земляна.

– Истинно! – согласился Захар. – Выпьем, братья! За Владимира!

– Ура! – прогремело в столовой. – За Владимира!

Это, разумеется, было только начало. Веселье покатилось, набирая обороты, как снежный ком с горы.

В какой-то момент вдруг оказалось, что мы действительно катаемся с ледяной горы, переместившись для этого в деревню. А деревенское население нас поддерживает, как и все мои домашние. Притопал даже Терминатор с закутанным младенцем на руках. Терминатор единственный не катался. Ну, кроме младенца. Видимо, потому, что руки были заняты. А младенец, что характерно, дрых, как младенец – несмотря на окружающий гвалт. Позитивный настрой чувствовал, не иначе.

Тварь съезжала на брюхе, оглашая округу восторженным ржанием. На её спине сидел Неофит, за него цеплялись деревенские ребятишки. Двое. Или трое. Я находился уже в том состоянии сознания, когда нельзя быть уверенным в количестве чего бы то ни было.

Среди толпы в какой-то момент мелькнуло счастливое лицо Марфы. Захар, видимо, уболтал Егора или Земляну сгонять за ней Перемещением в Поречье. Ну, парня можно понять. Такое веселье – и без любимой. Несправедливо.

Как мы шли домой, я ещё помнил. Как оказался у себя в башне, уже нет. Но не могу сказать, что меня сильно беспокоил этот вопрос.

Проснувшись, я, не открывая глаз, кастанул Противоядие. Похмелье как рукой сняло. Я блаженно потянулся, открыл глаза.

Ух ты! За окном за ночь побелело уже совсем по-зимнему. Из-за леса выбралось неяркое солнце. Значит, время – к полудню.

Я встал, подошёл к балкону. И увидел на заснеженной дороге всадника. Кто-то упорно пробивался сквозь снег к усадьбе.

– Доброе утро, Владимир Всеволодович! – встретила меня внизу тётка Наталья. – Завтрак подавать?

– Начинай потихоньку.

– А вы – далече ли собрались? – тётка Наталья заметила, что я накинул меховой плащ.

– Пойду гостя встречу.

– Это какого же?

– Да вот заодно и узнаю.

Во дворе бодро махал снеговой лопатой Терминатор, расчищая дорожку. Похмельный Данила стоял рядом и давал ценные указания.

– Да не туда кидай, башка твоя железная! Не видишь, что ли – тама куст растёт? В него не кидай, кидай сбоку… Доброе утро, ваше сиятельство!

– Исключительно доброе. Как здоровье? Голова не трещит?

– Есть маленько…

Я скастовал Противоядие. Данила встрепенулся. Не веря собственным ощущениям, зажмурился, помотал головой. После чего расплылся в довольной улыбке.

– Ух! Благодарствую, Владимир Всеволодович! – и накинулся на Терминатора с новой силой.

А я, утопая в снегу, прошагал к воротам. Створку приоткрыл раньше, чем в неё заколотил спешившийся всадник. От него и лошади валил пар.

– Барин дома? – всадник тяжело дышал.

Меня в лицо, очевидно, не знал. А то, что ворота может открыть кто-то, кроме прислуги, в голову не пришло.

– Дома.

– Слава богу! – всадник перекрестился. – Позови барина! Дело до него срочное. Скажи, посыльный прискакал от его сиятельства графа Дорофеева.

– Что ещё стряслось? – нахмурился я. Открыл воротину шире.

– Ох…

Вот теперь посыльный сообразил, кто перед ним.

– Извиняйте, господин Давыдов! Не признал от волнения. – Он отвесил мне глубокий поклон. – Прислали его сиятельство Михаил Григорьевич вам сказать, что в дальней его деревне народ пропадает. Покорнейше просит не отказать разобраться, что за напасть такая.

– Народ пропадает? – раздался из-за моей спины голос Егора. – Зимой?

– Истинно так. Третьего дня пошла девчонка за хворостом и сгинула. Родители сестру, что постарше, искать отправили – тоже пропала. Тут уж, конечно, заволновались. Отец ихний соседа взял на подмогу, вдвоём ушли. Это вчера поутру было. И по сию пору никто не вернулся. Староста мальчишку послал господину графу доложить, а Михаил Григорьевич меня к вам отправили. Покорнейше просят оказать содействие.

Мы переглянулись с охотниками. Земляна тоже нарисовалась тут как тут – словно почувствовала грядущую поживу. Пожали плечами.

– Что за деревня-то? – спросил я.

– Караваево.

– Не слыхал о такой. Якорь там есть у кого?

Егор и Земляна развели руками.

– Значит, будем добираться конным ходом, – вздохнул я и двинулся к конюшне. – Эй! Конный ход? Ты там как?

Тварь была плохо. Когда я вошёл, она как раз ползла по полу к ведру с водой. Доползла, перевернула себе на голову и грустно заржала.

– Тварь. Ты, часом, не помнишь, на каком этапе вчера в твоей жизни появилось такое количество синьки? – Я привалился к косяку.

– Уйди, – икнуло несчастное животное. – Без тебя тошно.

– Н-дя. Ладно, сейчас подлечить попробую.

Я скастовал Знак Противоядие, однако никакого эффекта не последовало. Разве что Тварь витиевато заругалась матом.

– Что не так?

– Всё не так! Не работают на меня эти ваши Знаки. Жгутся только. Я ж тебе не человек.

– Ясно. Значит, будем по-старинке.

Выйдя из конюшни, я заорал:

– Тётка Наталья! У нас пиво есть?

– Пиво? – Тётка Наталья моментально образовалась на крылечке. – Нету пива, извиняйте! Настойка есть.

– Ну давай хоть настойку. Бутылку сразу.

Тётка Наталья умчалась исполнять. Вскоре на улицу выскочила Маруся с бутылкой и подбежала ко мне. Участливо заглянула в лицо.

– Совсем плохо, барин?

– Да мне-то хорошо. Плохо сейчас кому-то другому будет. Кому среди зимы не спится… Спасибо, радость моя, а теперь отойди на безопасное расстояние.

Я вернулся в конюшню, откупорил бутылку и сунул в страждущий рот кобылы. Та присосалась, как жеребёнок к материнской сиське, в мгновение ока выдула всю бутылку. Под конец всосала так, что аж стекло треснуло.

– Но-но! – отдёрнул я пострадавший сосуд. – Ты мне ещё стекла наешься.

Тварь молчала, однако сумела без посторонней помощи подняться на ноги. Пошатываясь, вышла из конюшни и остановилась, глядя на белый свет с нескрываемым презрением. На Тварь с отвисшей челюстью смотрел прибывший гонец.

Я тоже вышел и остановился рядом с Тварью. Открыл было рот, чтобы спросить, как обстоят дела на текущий момент, но не успел.

Тварь открыла рот и громоподобно отрыгнула. Изо рта вылетел метровый язык пламени. Полыхание и громыхание продолжались секунд пять, потом иссякли. Кобыла опустила голову, ткнулась мордой в кучу снега, накиданную Терминатором, и принялась его жрать. Это заняло ещё секунд тридцать. После чего транспортное средство повалилось набок и захрапело.

– Это фиаско, братан, – взглянув на гонца, подытожил я. – Ладно. Давайте позавтракаем, что ли. Там, глядишь, Тварь очухается.

* * *

За завтраком разговорились с гонцом. Оказалось, его зовут Геннадием Максимовичем. Дядька оказался словоохотливый и простой.

– Сам-то я в той деревне бывал, – говорил он, уплетая пироги с клюквой. – Хорошая деревня, справная. А уж таких хозяев, как Михаил Григорьевич, дай-то бог каждому. Но вот – поди ж ты, напасть! И ведь до Рождества уже рукой подать. Я как представлю людей, что под самый святой праздник детей потеряли – аж выть хочется. А им-то каково?

– Ну, давай драматизировать раньше времени не будем. Тел не нашли? Не нашли. Значит, шанс на выживание имеется. Сейчас главное – оперативно добраться до места…

– Встаёт! – послышался позитивный вопль Маруси, которая сидела у окна и смотрела во двор.

– Очень хорошо, – порадовался я. – А у кого?

За столом не было только Тихоныча и Данилы.

– Лошадка ваша встаёт! Ох, нет, опять упала… Бедняжечка.

– Лежит?

– Лежит, снег хрумкает.

– Ну, пусть хрумкает. Там метаболизм конский, скоро оклематься должна.

– Владимир Всеволодович, а может, всё-таки в санях? – осторожно предложил Геннадий Максимович. – С обычными лошадьми? Я бы дорогу показал.

– Да долго это, – отмахнулся я.

– Воля ваша, конечно, да только уже ведь время потеряли.

– Ничего мы не потеряли. Завтракаем. Завтрак – архиважнейший приём пищи. Потому что обед и ужин могут вовсе не случиться в жизни. Вот и возникает необходимость вовремя и грамотно утрамбовать организм калориями. Питайся, Геннадий Максимович, питайся. Сейчас чай с вареньем подадут.

– Да я уже под завязку.

– А вот таких слов в этом доме не произносят.

– Прошу простить!

– Я-то прощу. А вот тётка Наталья обиду затаит. Другой раз заедешь в гости – накормит вкусно, сытно, но будешь ощущать некую загадочную тоску во время пищеварения. Тебе оно надо?

Геннадий Максимович перекрестился.

К тому времени как мы покончили с трапезой и вышли на двор, Тварь твёрдо стояла на ногах.

– Готова к труду и обороне? – хлопнул я её по боку.

– Поехали, – был краткий ответ.

– Что, даже пожрать не попросишь?

– Не говори мне о жратве! Никогда больше жрать не буду.

– Эк тебя жизнь-то растопырила… Жаль, диктофона под рукой нет, зафиксировал бы. Ну ладно. Готовься, сейчас поедем. Геннадий Максимович, объясни ей дорогу. Да ты не смотри, что у неё глаза красные, нормально всё. Навигатор сбоить не должен. Запомнит.

Я метнулся в свою башенку, экипировался подобающим образом, в расчёте на холод. Деревня деревней, но мало ли, что там по факту найдём. Может, головёшки одни. Твари разные бывают, и резоны у них могут быть всяческие.

– Нас-то позовёшь? – спросил Егор, когда я спустился.

– Угу. Доберёмся, «якорь» изображу. Вы хватайте гонца – и сюда.

– Добро.

– Неофита только не берём.

– Да он дрыхнет, – вмешался Захар. – Дай бог, к вечеру проснётся.

– Ну и слава Кришне. Он уже наисполнял на месяц вперёд, даже у меня так не получается. Хватит, пусть отдохнёт. Ладно, народ, давайте, не скучайте тут.