Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 346 страниц)

О, сколько раз Марат проигрывал этот миг в голове, и вот он настал. Честный бой. Несколько секунд. Смерть.

– Я все помню, – только и сказал он.

И вот он один. Тело Барсука истончается, словно соткано из пара. Еще несколько секунд – и Марат вообще один. Даже мечей нет. Что теперь? Наверно надо вытаскивать сюда девчонок.

– Руку, – сказал он грубо, и взяв первую попавшуюся, практически потащил, а потом впихнул в портал. Есть контакт. Теперь следующую. Но не тут то было. Рука Марата легко проходила и туда и обратно, но вот Диана-Охотница вскрикнула от неожиданности.

– Дурак! – выкрикнула она. – Пусти! Руку оторвешь!

Марат разжал пальцы. Вот тебе раз. Сзади кто-то есть. Одним движением он прыгнул вбок, и только потом развернулся. Убью гада! Но Барсука, как он ожидал, не было. Были два меча, воткнутые в землю. И щенок, маленький такой мохнатый карапуз, комок черной шерсти на толстых лапах. Марат знал как его зовут.

– Маркиз? – произнес он изумленно. – Ты же умер.

Много лет назад у них была собака. Помесь лайки и овчарки, здоровенная махина с розовым носом. Звали её Гея. Все местные кобели бегали к ней, ровно через год после того, как она перекочевала еще щенком из квартиры в городе – в деревню к Марату. Гея «давала» всем. И принесла аж девять щенков. Стояла около конуры, гордая и властная. Смотрите, любуйтесь. Завидуйте. Девять.

Девять!

Семерых Марат утопил в ведре в тот же день. Налил воды в одно ведро, забросил туда семь комочков, и накрыл-прижал другим ведром. Подождал минуту, вторую. Потом взял лопату, выкопал ямку позади огорода, и вылил туда то, что осталось в первом ведре. Закопал. Обычная процедура. В деревне постоянно кто-то умирал, и не по своей воле. Гуси, телята, свиньи, куры, кролики, котята, мышата, крысята, колорадские жуки. Непрерывный конвейер смерти, не прекращающий свое движение веками. Ничего особенного.

Остались двое. Цезарь, черный как смоль, и Маркиз, тоже черный, но с подпалинами на животе. Самые крупные, доползли до мамкиного брюха первые, остальные семь братьев и сестер опоздали. Один из этих двух должен был жить. Один должен был поехать в соседнюю деревню, к давнишнему знакомому, Николаю-трактористу, у которого полгода назад издохла старая собака, и который ждал новую, именно из приплода Геи.

Николай выбрал Цезаря. Это произошло через месяц. Маркиз и Цезарь уже были крупнее самого большого кота в деревне, росли быстро, и нрав проявляли крутой. Гея сама то в год от роду весила под три пуда, валила человека, просто встав ему лапами на плечи, а эти монстрики обещались быть еще больше. Но остаться должен был только один. Когда Николай забрал Цезаря, Маркиз остался. Один.

Маркиза было уже не засунуть в ведро – слишком большой. Марат позвал его с собой, к пруду. Щенок резво побежал следом. Гея визжала, задыхаясь на цепи, как будто ей перерезали горло. Марат взял щенка за загривок, и погрузил в воду, и держал до тех пор, пока он не перестал дергаться. И даже когда перестал – держал еще минуту, или две. Чтобы наверняка.

Вот теперь он здесь. Они оба здесь. Маркиз и Марат. Кто важней – человек или щенок? В одно мгновение Марату захотелось взять щенка на руки и шагнуть в проем Портала. Это было бы правильно. Наверно.

Потом он поднял голову и посмотрел на лица своих воинов. На их испуганные рожицы, как один с приоткрытыми ртами, с выражением ужаса на лице. Не отрывая взгляда от округлившихся глаз Дианы, он поймал голову щенка в руку. Резкое движение. Щенок заскулил от боли и перевернулся. Тогда Марат прижал его левой, и крутанул еще раз.

– Руку, – сказал он еще грубей, прокаркал, как ворон. Охотница отшатнулась. Наплевать. Десяток рук сразу заменили ее кисть.

Еще одна. Нормально, все нормально. Он – командир армии, комиссар сводного отряда, он не предает своих бойцов. И не разменивает их, даже на породистых щенков.

И опять сзади кто-то есть. Барсук? Ну, давай, сволочь, появись!

– Шпак? – Марат сделал два шага назад от неожиданности. – Андрюха, это ты?

Шпаков Андрей. Один из Братства, тот, с кем они уходили из города вместе с Двадцать Четвертым. Мужлан, стодвадцатикилограмовый богатырь, настоящий товарищ и друг Марата. Человек, с которым они три года делили кров, еду и последнюю затяжку. Отец – русский. Мать – якутка. Марат всегда восторгался его мощью, его неодолимой, нечеловеческой силой, и упорством, что в труде, что в спорте. Широко распахнутые голубые глаза…

– Марат? – произнес Шпак с изумлением. – Это ты? Мы сколько с тобой не виделись, дружище?

– Шпак!

Они обнялись, прижимаясь друг к другу, как будто любовники после долгой разлуки.

– Шпак!

– Маратище!

– Да елки палки, ты совсем седой!

– Да ты сам на себя посмотри!

– У тебя сколько, ёшкин сарафан?

– Трое!

– И у меня, прикинь, трое!

– Ах ты толстая якутская жопа!

– Да сам ты тощая татарская задница!

– Двадцать лет?

– Да какое там, считай двадцать пять!

– Господи, Маратище!

– Кром и сталь, Шпак!

– Кром и сталь, Марат!

Глава 27

Они обнимались еще минуту, и оторвались наконец друг от друга, задыхаясь от восторга. И тотчас же Андрей помрачнел.

– Маратище, – сказал богатырь, и выдернул меч. – Тут такое дело…

– Я знаю, Шпак, – в унисон ответил Марат, и вытащил из земли свое оружие. – Я знаю.

– В общем, ты же понимаешь, что ты должен победить, ты же сволочь, ты меня единственный побеждал, помнишь?

– Я помню, Шпак. Я все помню.

– Ты должен победить меня еще раз.

– Андрюха, ты не настоящий.

– Я настоящий, Марат. Самый что ни на есть настоящий. Меня Наталья ждет, – он называл жену всегда так. Не «котенок», не «лисенок», не «пусечка» и даже не Наташа или Натусик. Наталья, всегда Наталья.

– Режь, – Шпаков Андрей опустил руку с мечом, и задрал голову.

– Шпак…

– Режь, сволочь ты татарская…

Ах, вот оно как…

До сих пор Марат не пролил ни одной капли человеческой крови. Кто-то «наверху» недоволен. Четыре теста. Несколько лет испытаний. Куча уровней и «плюшек». Орда нашинкованных монстров, всевозможных динозавров, зомби, ожившие скелеты, киборги, монстры из глубин, твари из преисподней, ангелы и демоны. Но даже старого человеческого врага Марат убил просто свернув шею, не бросив на алтарь неведомых богов и малой алой капли.

Сейчас – выбор. Или-или. Он не сможет сломать Шпаку шею. Не сможет забить его руками, и даже ногами. Слишком силен, слишком живуч. Да у него шея толщиной с торс обычного человека!

– Режь, – повторил Шпак. – Давай, друг.

– Прости, друг, – только и смог сказать Марат, приставляя холодную сталь к теплой коже.

– Руку, – сказал он сипло.

Еще одна прошла в колыхающуюся гладь портала. Ну, что теперь? Кровь уже пролилась, чего еще от него надо?

– Папа? – сказал голосок сзади, и Марат похолодел, вмиг и сразу. Закостенел всем позвоночником, каждой косточкой. Как вообще можно двигаться в такой ситуации? Но он повернулся, ощущая как скрипит шея.

– Папа.

Дарина, его первая, старшая, скоро замуж. Студентка, отличница, спортсменка, просто красавица. Победительница кучи олимпиад, по математике, физике, кибернетике. Кандидат в мастера спорта по гимнастике, всегда собранная, всегда гибкая, девочка, которая лежа на животе листает учебник геометрии ногой из-за уха…

Он не видел ее уже три года. Три долгих года. Больше тысячи дней. Он соскучился. Он так хотел ее увидеть, и вот – увидел. Две дочки вместе с бывшей первой женой, теперь жили далеко от России, на том конце земного шара. Каждая знала несколько языков – французский, немецкий, английский, русский, Дарина вроде собиралась учить дополнительно то ли китайский, то ли японский.

– Папа….

– Дарина, звездочка моя, откуда ты здесь?

– Папа, я не знаю, – она едва сдерживалась чтобы не заплакать. – Ты почему весь такой изодранный?

Они обнялись, прижимаясь друг к другу вздрагивающими телами. Какая большая выросла, его маленькая кошечка-крошечка.

– Должен…

– Кто это сказал? – проревел Марат, резко разворачиваясь, и загораживая дочь спиной. – Кто это, черт вас задери, сказал?

Твари… Чертовы гарпии, столпились около камней, ждут. Даже эльфы перестали притворятся безучастными, и тоже подались вперед, тоже чего то ждут. Чего вы ждете, упыри? Я вас всех сейчас! Марат выдернул меч из земли. Потом, чувствуя что уже скрипят не то что кости, а все мышцы и связки – развернулся.

– Дарина, солнце мое и звезды… Ты не настоящая.

– Папа, я настоящая! – вдруг закричала она. – Помнишь, мы остались вдвоем, а надо было доски на крышу наколачивать, мы залезли, у тебя молоток и доски, а гвозди я держала! Помнишь? Мне было так страшно, но все равно, мы справились. Папа!

– Помню, помню моя красавица, – он говорил сквозь туман, и целовал курносый носик, карие глазки, теплые ладошки.

– Помню, конечно, помню, – плакал он от счастья.

– Пойдем вдвоем, папа. Пойдем домой вдвоем. Или останемся здесь, навсегда. Папа, мы построим новый дом, ещё выше прежнего, я буду подавать тебе гвоздики, и не буду бояться, вот увидишь…

Что это за колокол в голове? Что это за гнусный голос, который хохочет и повторяет: «должен остаться только один», только один! Нет, они будут вдвоем, только вдвоем, и никто нам не нужен…

Он закрыл глаза, а потом открыл. Был готов ко всему, и особенно страстно желал чтобы теплое тельце превратилось в смертоносное чудовище, о Господи всемогущий и всемилостивейший, яви это чудо. Только не это. Марат встал с колен, взял левой рукой дочку за плечо, отодвинул от себя, правая рука пошла снизу на размах. Нет. Нет-нет-нет.

– Не надо, папа…

Он снова закрыл глаза, сглотнул, а потом снова открыл.

– Так не честно, – прошептал Марат.

Он дополз до края барьера, скуля как старый больной пёс.

– Руку, – простонал с трудом. – Дайте кто-нибудь вашу чёртову руку, я что, зря что ли…

О Господи, да что же это такое? Проведя очередную через портал, он отпрянул от гладкой колыхающейся поверхности, закрутил головой. Что? Где? Как?

– Что же ты наделал, сын? – послышалось за спиной. Он плавно развернулся, стараясь не потерять равновесия. Да что хоть сегодня с ногами?

– Отец?

– Как же так, Марат? Неужели тебе эти, – отец указал на стоящих за камнями девушек. – Неужели это для тебя самое важное?

– Ты не настоящий…, – прошептал Марат.

– Ещё какой настоящий! – повысил голос отец. – Немедленно бросай это дело, и идём за мной.

– Пап, – Марат стоял напротив, отчаянно, до ломоты в руке, сжимая клинок. – Нет.

– Да что с тобой? – и тут человек, которому он доверял больше чем самому себе, самый лучший и самый сильный человек на свете, в котором даже сомневаться невозможно – быстро и страшно ударил его лезвием в живот. Почувствовав сталь внутри, Марат ощутил и облегчение.

– Ты не настоящий, – сказал он чуть-чуть более уверенно.

– Руку, – произнес Марат через тридцать секунд. – Следующая… и на сегодня последняя, простите, пока не могу. Придется подождать… Не могу…

Остаток дня он провел уткнувшись лбом в холодный камень. Сидел так час, второй, третий. Не надо, папа. Папа, не надо – пульсировало у него в голове. Что же ты наделал, сын – билось молотком прямо в кость черепа. Тихий писк щенка. Давай, друг. Не надо, папа… и так по кругу, в десятый, и сотый, и тысячный раз. Кровь текла из раны, потом перестала, а потом и вовсе засохла, оставив на одежде темно-коричневое пятно. Любого кто приближался он отгонял движением руки и странным карканьем. А что, если… это они и были… быть не может… Барсук же вот снова появился, значит это химера, это всё не настоящее. А вдруг?

Надо быстрей, надо быстрей туда, обратно, домой, проверить, убедится… да быть этого не может, просто не может быть.

Потом оторвался от камня, и заглянул за барьер. Напротив него стоял Барсук. Поигрывал мечом.

– Ну как, очухался? – нагло оскалился он прямо в лицо. – Хочешь еще?

– Когда-нибудь… я увижу, как плачут кровавые боги, – беззвучно, одними губами ответил ему Марат.

Потом были еще люди. Много. Разных. Мужчины. Женщины и дети. Последним он давал ударить себя мечом. Только по одному разу. Потом убивал всех – быстро, жестко, без мучений. Горло, сердце, сзади под лопатку. Тела исчезали, но кровь оставалась, она была везде – под ногами, на руках, брызгами на камнях.

– Руку…

Потом быстрый разворот, удар, иногда два.

– Руку.

Марат превратился в обычную машину смерти, мясника, который зашел в сарай, полный животины. Соберись, слюнтяй. Вот чей-то сын. Или дочь. Чей-то муж или жена. Чьи-то мать и отец, бабушка и дедушка. Важно?

Это важно?

Да неужели?

– Руку…

Это была предпоследняя. Осталась последняя. Марат поднял голову чтобы взглянуть ей в лицо, и понял, что перед ним стоит «Дыбенко».

– Это, Ксюха, слушай, – он с трудом ворочал языком. – Еще раз скажи свой телефон. Я тебе позвоню. Как выйду, через сутки позвоню. Хорошо?

– Да, хорошо, – отозвалась она, и продиктовала номер, который Марат и так уже помнил, просто решил проверить, вдруг забыл.

– Але, голубки, долго вы там? – раздался сзади голос.

Марат повернулся. Барсук стоял перед ним, чистенький, веселый, поигрывал мечом.

– Ну что, – неожиданно сказал Марат. – Ну, здравствуй еще раз, в последний раз, мой добрый старый враг. Может, покурим? – и он протянул Барсукову замызганную в крови пачку. Барсук, неуверенно улыбаясь, потянул сигарету. Ненависти не было, совсем. Старая, закоренелая, ноющая черная ненависть словно испугалась, убежала, растворилась в крови. Просто два человека, среди камней, и с мечами.

– Барсук, – спросил Марат. – Ты помнишь вы меня вчетвером на школьном дворе зажали? Я еще драться не стал, забежал в здоровую лужу, стоял, пока вы там на берегу прыгали? Я потом знаешь, как сильно заболел? Наутро и слова не мог сказать, горло не слушалось, вот умора. Прикольно было, да? Олег?

– Да, ничего, весело, – согласился Барсук.

– Руку…, – произнес Марат через пять минут.

Наконец остался один. И еще эльфы. На сгибающихся ногах он вышел из «Стоунхенджа».

Собрал палатку, посмотрел вокруг – не забыл ли чего? Некоторые из эльфов натянули луки, взяли его на прицел.

– Да ухожу я, ухожу, – пробормотал Марат. – Достали уже со своими страхами.

Вывалившись из портала в уже знакомую комнату выхода, он быстро рванул к заранее оставленной сумке.

«Вы можете продолжить прохождение Теста в течении 72 часов, если по истечении этого срока вы отказываетесь от прохождения – результат теста аннулируется. Вы можете выбрать дополнительное умение». Да-да, я понимаю.

«Выберите дополнительное умение». Да чтоб вас!

Но на долю секунды Марат все-таки остановился. Дополнительное умение было всего одно: «Полная контролируемая трансформация». Хорошо. Хорошо! Отстаньте наконец!

Так, надо переодеваться, нельзя в таком на улицу. Да и зайти могут в любой момент, не хватало еще для полного счастья. Чистая тряпка, вода – все окрасилось в красный цвет. Полотенце. Просушить голову. Черт побери, он на кого вообще был похож? Это, мать-перемать, чья это кровь? Где телефон? Вот, заряд на девяносто девять процентов. Дрожащими руками ткнул в знакомую строку. Гудки. Холодея с каждой секундой, Марат ждал. И вот щелчок. Он сполз по стене, в голове звон, язык не ворочается.

– Да, – сказал знакомый до боли голос. – Привет, сын. Чего случилось?

Ох, как бы не разреветься теленком прямо в трубку.

– Привет, пап. Нет, просто звоню, решил проведать. Просто решил позвонить…

Вечером он рассказал все Юте. От начала и до конца, пытаясь не упустить важных мелочей. Жена, сначала надув губки, осведомилась:

– Всех ли там подопечных перетрахал? По одиночке, или сразу скопом?

Потом, после рассказа о бойне в Стоунхендже, помрачнела, и погладила его по голове:

– Бедный мой воробушек.

Она видела, во что превратилась одежда, тряпки и полотенце, но не совсем поняла поначалу – что именно пришлось пережить мужу.

– Меня там не было? – осведомилась она.

– Слава тебе Будда, не было, – ответил он.

Весь рассказ, теперь, когда было ясно что всё было «типа понарошку», не занял и получаса. После Марат продемонстрировал приобретенные умения. «Наш ответ Халку» вышел просто потрясающим. Марат, когда увеличился, стукнулся головой о потолок, а силищу чувствовал такую, что был уверен – ткни в железобетонную стену кулаком даже не в половину, а в десять процентов от мощности – прошибешь насквозь. Это потрясало.

– Только не вздумай в постели такое сделать, понял? – сразу предупредила Юта, оценив то, что оказалось в штанах, бесцеремонно оттянув резинку и так до звона натянутых трусов. Они смеялись, так долго, громко и весело, что разбудили дочь, и Марат мгновенно уменьшился. Аккуратно, но изо всех сил ещё раз прижался к маленькому тельцу, вдыхая теплый воздух через распущенные кудряшки.

– Это не тест, – сказал он наконец. – То есть для «них» это тест. Они нас тестируют, отбирают, сортируют. А для нас это тренировка. Меня для чего то готовят, Люгер. Для чего то очень большого и важного.

Она задумалась на несколько секунд, а потом сказала:

– Надо бы нам с тобой тряхнуть этого Олега Олеговича. Который в офисе сидит. Пусть выкладывает все что знает. Начнет брыкаться – закопаем. Ты ведь сможешь?

– Еще как смогу, – отозвался Марат.

Через день, как и договаривались, Марат позвонил Оксане. Юта сидела рядом и приготовилась слушать. Первый раз трубку никто не взял, зато на второй знакомый голос отозвался практически мгновенно.

– Да, алло.

– Дыбенко, это Маузер, – произнес Марат.

– Кто? – спросил голос в трубке. – Вам кого?

– Савельева Оксана, – в голосе Марата прорезалось разочарование. – Маузер вызывает Дыбенко.

Марат бы даже удивился, если бы получилось по-другому. Что бы ты не сделал, из какой бы задницы не вытащил, и сколько бы раз не спасал – а обыватель этого не оценит, не заметит, не поймет, и скоро, буквально через две недели – просто забудет. И они, его славные девчонки – тоже забыли, они не знают, и не поверят, расскажи им всё, как было.

Ты положил на алтарь победы все самое ценное что у тебя есть – но тебя в любой момент могут спросить – ну и на хрена это было нужно? Это вообще была игра, а ты – лишь игрушка в чужих замыслах… Хорошо ещё не распнут и не выпотрошат прямо на этом алтаре. Если это может сломать революционера – то это не революционер.

И все равно испытывать разочарование, каждый раз… тяжело… Но они просто слабые. А Марат – нет. Он спокойно все выдержит, и тогда, и сейчас, и даже глазом не моргнет…

– Что за шутки? – отозвался динамик. – Вы кто?

– Я практически уверен, – произнес Марат нажимая кнопку отмены вызова, и обращаясь к Юте. – Что в сейчас в Тест не мы переносимся, а нас переносят. То есть переносят в теле, которое для нас было заготовлено. Или изготовлено, во время выбора амулета или оружия. Во время «первого раза». А обратно последние три испытания я возвращался через портал, такого в первый раз не было. То есть это не мое тело, – сделал он наконец вывод. – То есть если я облажаюсь, и не пройду, то меня вернёт обратно, в мое исходное тело с нулевой памятью. Вот оно как то так. Так что Олега Олеговича Разина мы проведаем, и побыстрей, пока есть такая возможность и способности.

– Что дальше? – спросила Юта.

– Дальше? – на миг задумался Марат. Дальше у него было много планов. И в эти планы никак не входила его собственная смерть или внезапное исчезновение. В этих же планах было очень много места отведено его новым способностям.

– Ты знаешь, я очень зол сейчас, – сказал он медленно. – А когда я зол я становлюсь опасен. Злость моя исходит из страха. Я боюсь неизвестности, боюсь по настоящему потерять… Я чувствую себя подопытной крысой, которую запустили в лабиринт, и теперь смотрят – что, и как. Вот только я не крыса.

– Тестируют? Да на здоровье, – продолжал он дальше. – Хотите узнать предел моих возможностей? Без проблем. Вот только и у меня вопросов скопилось много. Но никто не торопится на них отвечать. У меня такое ощущение, что я… Нет, даже мы – опять под обстрелом. И задача наша – выжить, и пойти и посмотреть, что за сволочь гасит по нам из минометов… Помнишь, Люгер?

– Помню, – тихо отозвалась она.

– Помнишь, мы ведь дошли, и спросили, но на той стороне тоже никто не знал нужных ответов. Ответы мы должны дать себе сами. А для этого нам нужна информация, хотя бы кусочки и обрывки… Единственное место, где мы ее можем получить, место с которого надо начинать – это чертов двести девятнадцатый офис, в котором сидит старый мент Разин, Олег, мать его, Олегович… Ладно, предположим даже, что он ничего не знает, или знает очень мало. Но тот, кто его туда посадил – наверняка знает больше!

– Он ведь так просто ничего не скажет, – задумчиво проговорила Юта. – Как понимаю, это старый опытный волчара, по твоим словам.

– Да уж, в «верю-не верю» с ним играть бесполезно. Ещё и переиграет нас обоих, пень старый. Так что начнем сразу со второй категории допроса. На третью у нас времени не будет, и чувствую, что «расколется» он только на последней, критической стадии…, – медленно продолжал говорить Марат, и Юта понимала, что уже всё, решено, осталось только подрихтовать детали – и план превратится в действие.

– Ты берешь на себя вторую стадию, – продолжал меж тем Марат. – Все помнишь? То есть при первой же возможности отрабатываешь его, как на занятиях. Ослепить, оглушить, свалить, онемел, резкая боль, несколько раз, в нервные узлы…

– Да помню я все, – раздраженно ответила Юта. – А почему я?

– Котенок, прости, придется… я, блин, не очень сейчас контролирую свое тело, не привык ещё. Я случайно ударю, и все, критическая стадия…

Жена поджала губы.

– Ладно, – сказала наконец Люгер, видно было что она уже несколько раз в голове прокрутила свои действия. – Будем надеяться, что сработает.