Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 200 (всего у книги 346 страниц)

– Владимир! – выскочил откуда-то Захар. – А я… Я тебе этой штукой пытался, а она – ни гу-гу.

Захар показал амулет для связи. Сам, как и спасенные, был голый и в одеяле.

– Ты чего, тоже в полынью провалился?

– Провалишься там! Лёд так истончал. А эти – они ж тонуть давай! Особливо мелкая.

– Дяденька Захар меня спас, – хрипло пискнула мелочь.

– Ишь ты, дяденька, – усмехнулся я. – Дорос, поздравляю.

Захар смутился.

– Да вы садитесь к столу, – позвала Леська. – Места всем хватит. Я чаю налью.

Мы сели. Леська притащила огромный чайник. Кружки словно бы сами собой образовались на столе. В них потекла тёмно-коричневая жидкость, испускающая такой сногсшибательный аромат, что куда тому сибирскому чаю.

– Пейте-пейте, – сказала Леська. – Кто моего чаю попил – тот пять лет болезней знать не будет.

– «А если вы позвоните нам прямо сейчас, то совершенно бесплатно получите пакетики для заварки», – хмыкнул я и отхлебнул из кружки. – Ладно, Леська. Говори, что за дело у тебя.

– Благодарю тебя, добрый молодец, за то, что нечисть на реке перебил, – кивнула-поклонилась Лесовичка. – Никогда прежде не случалось, чтобы раньше, чем Рождество наступит, так сильны они были.

Люди, сидящие за столом, солидарно загудели.

– Не чаял уж живым-то выбраться, – признался отец девчонок. – Спасибо, заступнички! – вскочил и поклонился в пояс.

– На здоровье. Надеюсь, у вас тут такое приключилось в первый и последний раз. Но на всякий случай, имейте в виду: о возникновении нештатных ситуаций нужно немедленное сообщать охотникам. Не дожидаясь, пока самих под лёд утащат. Ясно?

– Ясно, господин охотник, – смутился Семён. – Оно, конечно, надо было. Да только, когда детки пропали, нешто головой будешь думать? Куда сердце отцовское ведёт, туда и бежишь.

– Понимаю, не осуждаю. Благодарности не стоит, мы просто делаем свою работу. Видишь тварь – убивай тварь. На том стоим. А то, что шуликуны до срока из-подо льда вылезли – нездоровая тема, да. Об этом я уже слышал. Так что у вас за вопрос, уважаемая? – я повернулся к Леське. – Ваше стремление спасти людей от обморожений ценю, но почему-то предполагаю, что лично я здесь не только для того, чтобы наслаждаться божественным напитком.

Леська улыбнулась.

– Догадался, ишь!

– Ну, догадливость мне, в отличие от рангов, прокачивать не надо. Слушаю вас внимательно. Что случилось, новый леший абьюзит? Вы вроде бы не из тех дам, которые принципиально не держат рядом с собой никого, кроме конченых мудаков.

Леська покачала головой:

– Приходил леший, но до меня не добрался. Я уже не так глупа, как прежде. Попробовал сунуться – рога обломал. А только тревожно мне, охотник. Где это видано, чтобы лешему среди зимы шастать? Ему по всем законам до весны спать полагается.

Глава 13

– Где, где, – вздохнул я. – Пока вы тут, уважаемая, ягодки собирали, в мире многое произошло.

– Это я чувствую, – серьёзно кивнула Лесовичка. – Дрожит земля.

– Дрожит? – удивился Захар.

– Образно, – отмахнулся я.

Лесовичка покивала:

– Грядут великие перемены. К добру ли, к худу – того не ведаю…

– Никто не ведает. А знаете, почему?

– Почему же?

– Потому что миропорядок – он не сам по себе миропорядок. А принимает ту или иную форму в результате воздействия того, кто действует.

– Чего? – спросила Земляна.

– Объясняю популярно. Если сидеть сложа руки и ни хрена не делать, не произойдёт ничего. А если пытаться влиять на происходящие события, существует немалая вероятность направить их туда, куда надо тебе. Чем, собственно, я и занимаюсь по мере сил. Зашёл на этом пути уже достаточно далеко и сворачивать не собираюсь. – Я посмотрел на Лесовичку. – Что в вашем понимании добро, а что худо, мне не ведомо. Я работаю в соответствии с собственными представлениями о прекрасном.

– Стало быть, из-за тебя это всё, – сделала правильный вывод Лесовичка. – Земля-то волнуется?

– Стало быть, да.

– Вон оно что. – Лесовичка задумчиво покачала головой. – Но злобы я в тебе не чувствую…

– Странно. Проверьте настройки. На самом деле я зол, как сто чертей. Вместо того, чтобы перенестись домой, завалиться в кровать и обнять красивую девушку, обсуждаю тут с вами очевидные вещи. А мне, между прочим, скоро подвиг совершать. Хотелось бы подготовиться как следует.

Лесовичка улыбнулась.

– Вот о том я и говорю. На словах ты – ух, суров, а сердце-то доброе. Беды не сотворишь… Вот что, добрый молодец, – решилась она. – Гляди!

В руке Лесовички появился знакомый предмет – Путеводное яблоко. Она подбросила его к потолку. Воздух под Яблоком знакомо загустел, и возникла картинка. Охотники насторожились. Деревенские, кажется, вовсе потеряли дар речи.

– Спокойно, граждане, – сказал я. – В Рождественскую ночь всякие чудеса случаются, не обращайте внимания.

– Так ещё ж не Рождество? – пискнула мелкая девчонка.

– Так это пока и не открытый показ. Только избранным демонстрируют, на широкий экран позже выйдет.

Картинка показывала заснеженный лес, вид сверху. Лес как лес, ничего особенного. Чёрные голые ветки лиственных деревьев, засыпанные снегом лапы хвойных. Местность я не узнавал.

– Красивое, – вежливо похвалил Лесовичку. – Это вся презентация, или другие слайды будут?

– Гляди! – строго сказала Лесовичка. – Гляди внимательнее!

Несуществующая камера пошла вниз. И стало видно, что снежная поверхность не однородна. Тут и там мелькали крупные проталины. Так, будто в этих местах находились выходы теплотрасс. Проталины были разбросаны хаотично, на довольно приличной площади.

Я нахмурился. Просто так, сам собой, снег таким образом растаять не мог.

«Камера» опустилась ещё ниже, нацелившись на одну из проталин. Земляна, сидящая рядом со мной, ахнула.

У ствола большого дерева на темной земле лежали волкодлаки. С десяток.

– Неужто дохлые? – негромко спросил Егор.

Я покачал головой:

– Не похоже.

Словно подтверждая мои слова, один из волкодлаков поднял башку. Уставился в несуществующую камеру, оскалился. После чего опять уронил башку на лапы.

– Спят, – прошептал Захар. Чуть слышно, как будто боялся разбудить тварей.

Сидящие у стола девчонки прижались к отцу.

– Спят, – подтвердила Лесовичка. – Покуда сил не набрались – спят.

Я взглянул на неё.

– Снег начал таять из-за того, что твари набираются сил?

– Верно. Обычно-то по весне снег сам собой сходит, а тут леший природу взбаламутил. Что замыслил, не ведаю. Да только ясно, что не доброе дело.

– Да уж. Семи пядей во лбу быть не надо, чтобы догадаться… Где это место?

– Недалече, верст пятнадцать. За нашей деревней село большое, называется Бобры. Вот, в лесу подле того села леший всё и затевает.

– Большое село – большая добыча, – пробормотал Егор. – Это что ж он, сволота, исполнять-то собрался? А?

Мы с охотниками переглянулись.

– Когда твари очухаются? – я посмотрел на Лесовичку.

Та развела руками.

– Я им не хозяйка, не ведаю. По виду – пока ещё снулые они. Едва-едва пробуждаются. В силу не раньше заката войдут.

Лесовичка взмахнула рукой. Яблоко, висящее под потолком, исчезло, картинка пропала.

– Ну то есть, часов десять-двенадцать в запасе у нас есть, – пробормотал я. – Понял, принял. Благодарю за сигнал, будем реагировать. Местное население могу оставить под вашим присмотром? Когда отогреются и обсохнут, дорогу домой покажете?

– Покажу, чего ж не показать. Мою-то избушку никому не найти, пока сама того не пожелаю…

В этот момент из-за двери донеслось горестное ржание. И вопль:

– Хозяин! Ты здесь?

В дверь долбанули чем-то увесистым. Например, копытом. Дверь распахнулась. За порогом стояла Тварь.

Она потянула ноздрями воздух и уставилась на меня глазами, полными осуждения.

– Чай, значит, пьёте. С мёдом. С баранками…

Тварь негодующе раздула ноздри. Глаза сверкнули. Девчонки, сидящие за столом, очнулись от оцепенения и завизжали.

– Никому не найти, говорите? – усмехнулся я, обращаясь к Лесовичке. – Ну-ну.

* * *

– Да хорош тебе обижаться! Говорю же, мы в эту избушку случайно попали. И не угощали нас ничем, кроме чая, у кого хочешь спроси!

– А почему тогда баранками пахло?

– Да откуда я знаю? Может, и были баранки – до того, как мы появились. Но их раньше съели.

Тварь фыркнула, выражая крайнюю степень недоверия, и продолжила скакать. Люди, в её понимании, существовали на свете исключительно для того, чтобы своевременно обеспечивать лакомствами бедную лошадку. А если люди эти функцию не выполняли – непонятно, для чего существовали вообще.

Благо, в Давыдово мы примчались быстро, и я сдал оскорбленную в лучших чувствах Тварь Даниле – успокаивать нервы свежими пышками.

Сам поднялся в башню и рухнул спать. Про волкодлаков на проталинах подумаю завтра. Благо, время до заката есть.

Утром, проснувшись, я проанализировал собственное текущее состояние. Шуликуны принесли в общей сложности сто две родии. Вместе с теми, что уже были на балансе, получается сто девяносто три. Немало, но до Тысячника далековато. А значит, что? Значит, надо действовать. Благо, и поле деятельности мне уже предоставили.

Я спустился на первый этаж. Земляну и Захара не увидел, Егор сидел в столовой. Тётка Наталья ворковала около него.

– Кушайте-кушайте, Егор Степанович! Чай, утомились вчера? Вернулись-то – за полночь уже, и не перекусили даже. Разве ж можно этак, себя-то не беречь?

– Благодарствуйте, многоуважаемая Наталья Парфеновна, – гудел в ответ Егор. – Ремесло наше непростое, но от кушаний ваших да заботы не только в нутре, но и на душе лучше становится! Прямо-таки, можно сказать, расцветает душа.

– Ах, что вы такое говорите, Егор Степанович…

– Истинную правду, Наталья Парфеновна! Истинную правду.

Заалевшая тётка Наталья принялась передвигать на столе посуду. Которая, на мой взгляд, и без того была расставлена идеально. Егор смотрел на тётку Наталью влюбленными глазами. Я остановился в дверях, чтобы не портить момент. Но ни продолжать многообещающий диалог, ни переходить к действиям Егор не стал. Когда тётка Наталья взглянула на него, смущенно опустил глаза в тарелку.

Я понял, что жду напрасно, и откашлялся.

– Гхм, гхм. Доброе утро.

Егор и тётка Наталья вздрогнули.

– Здрав будь, Владимир, – буркнул Егор.

Тётка Наталья поклонилась, пролепетала что-то про закипающий самовар и убежала.

– Будешь дальше тупить – так и помрёшь холостяком, – усаживаясь за стол, с осуждением сказал Егору я. – Гравий, чтоб ты знал, на тётку Наталью тоже глаз положил.

– Так Гравий же в Сибири?

– Тю! Это он сейчас в Сибири. А в следующую секунду шагнёт на Знак, и тут как тут. Долго ли умеючи? А Гравий – парень видный. И ест больше тебя.

Егор озадаченно засопел. Я придвинул к себе блюдо с оладьями и принялся насыщаться. Скоро прискакал Неофит. Появились Земляна и Захар.

– Ну что, коллеги? – воззвал я. – Ваши предложения?

– Бить тварей, – сказал Захар. Героически взмахнул вилкой.

Он кипел энтузиазмом. Ну, ещё бы – со вчерашнего побоища ни родий, ни костей не досталось. Отыграться хочется.

– Тварей? – оживился Неофит. – Каких тварей? Меня возьмёте?

– Разных. Тебя возьмём. Наверное. Если опять в самоволку не сбежишь… Что бить их надо, это понятно, не обсуждается. Конкретнее? Что предлагаете делать?

– Ну, самое простое: прийти в ту деревню, что лесовичка показывала, и там занять оборону, – предложила Земляна. – Можно и Манок запалить – лишним не будет. Волкодлаки придут – мы их…

– А леший?

– Ну, леший… – Земляна пожала плечами. – Леший – это людей побольше взять нужно. Десяток, что ли, собрать. А может, полусотню?

Тут у неё азартно сверкнули глаза. Будучи Пятидесятницей, Земляна могла поднять ранг, только покомандовав полусотней. Такое вот забавное ограничение, время от времени встречающееся на пути прокачки. Довольно разумное. Хочешь стать сильнее? Убедись, что есть достаточное количество людей, доверяющих тебе безоговорочно. А если таковых нет – ну, может, как вариант, и не надо тебе сильнее становиться. Один в поле всё равно не воин.

– Добро, собирай, – сказал я. – Муть странная творится, люди лишними не будут.

– Соберу! – поднялась Земляна. – Только, Владимир…

– Ты командовать будешь, – кивнул я. – Сам пойду в твою полусотню. Все присутствующие, думаю, тоже не откажутся.

– Не откажусь, – кивнул Егор. – Ты давно заслужила, Землянка, поднимайся.

– А ты-то сам, Егор? – спросила покрасневшая Земляна.

– Ну, про меня ты знаешь… Не хочу я. Не могу. Пока.

Услышанное мне, несмотря ни на что, понравилось. Там появилось «пока». Раньше «пока» не было.

Захар озадаченно посмотрел на меня.

– А ты же вроде хотел до Тысячника подниматься? Неужто уже родий набрал?

– Да не, ещё соток восемь надо. Но я их, теоретически, в любой момент набрать могу… Ладно, Землян, давай, созывай народ. В наш оплот загляни обязательно. Вообще, спокойно от моего имени говори. И всем ещё объясняй, что скоро в тысяче постоять придётся. Я слух, в общем-то, распространил, народ в курсе, но повторенье – мать ученья.

– Поняла, – подхватилась Земляна и унеслась во двор, переноситься.

– И куда девку погнали, даже не накормив, – проворчала вернувшаяся с самоваром тётка Наталья.

– Ничего, это ей сейчас важнее еды, – успокоил я. – У человека, можно сказать, мечта сбывается.

– Одного боюсь, – вздохнул Егор, – что она, как Боярыней станет, в Пекло уйдёт.

– Не уйдёт.

– Давно собиралась…

– Ну, значит, пересобирается. И к тому же, Егор, давай откровенно: что через пару дней от Пекла останется – большой вопрос.

– Это как же так?

– Ну, вот так. Мы Кощея побеждать идём, если ты вдруг забыл. А Кощей пока что, насколько я знаю, над всеми тварями самый главный. И как отреагируют твари на гибель такой могучей хреновины – я без понятия. Варианты: никак, взбесятся, запаникуют, самоуничтожатся. Нужное подчеркнуть. При любом исходе, есть подозрение, что мир сильно переменится.

– Победить бы ещё его, Кощея этого, – задумчиво сказал Захар. – Бессмертный всё ж…

– Не бзди, – посоветовал я. – Не убьём – так обоссым, где наша не пропадала.

Неофит засмеялся, как ему, в силу возраста, и полагалось. Захар же остался вполне серьёзным.

– Я, между прочим, из вас всех – единственный, кто этого Кощея видел. Та ещё страхолюдина…

– Страшным быть – дело нехитрое. А вот сил его я пока не видел.

– Так Катерину Матвеевну прям из комнаты уволок! И стену сломал ещё.

– Уволочь Катерину Матвеевну из комнаты и сломать стену я и сам могу. Дурное дело нехитрое. Не надо себя накручивать лишний раз. Мы с Кощеем один хрен не разминемся, значит, надо гасить. Вия, вон, уделали, глядишь, и тут управимся. Тем более, мне намекнули, что Кощей не такой уж и бессмертный. Смерть его – в яйце. Есть, правда, нюанс: то яйцо размером с крепость и обнесено крепостными стенами. Сам Кощей проживает на территории крепости… Впрочем, это именно что нюанс. Главное, у нас будет навигатор.

Я встал из-за стола. В отличие от Земляны, позавтракал и даже чаю навернул. Война войной, как говорится…

– Отправляешься куда? – встрепенулся Неофит.

– Угу, в Питер. Со мной желаешь? Своих навестить?

– Да чего мне их навещать… А если мы Марусю возьмём?

– Куда? Зачем?

– Ну… – Неофит зачем-то покраснел. – Пока ты там дела свои делать будешь, я ей город покажу. Она хотела…

Я хмыкнул. С моей точки зрения, любоваться Питером зимой – идея абсолютно дурацкая. Но то с моей. Маруся, небось, и такому рада будет до седьмого неба. И к тому же, хрен бы знал, доживём ли мы все до лета… Да, фиг с ним, жить надо здесь и сейчас.

– Ну беги, ищи её. Скажи, чтоб одевалась потеплее.

Неофит унёсся исполнять. Захар с Егором проводили его задумчивыми взглядами.

– Чего он к ней прикипел-то так? – пробормотал Егор.

– Да не беспокойся, всё в рамках законного, – отмахнулся я. – Пацан рано повзрослел, дерьма и навидался, и наделал. Мамкину заботу ему терпеть уже резонов нет. А старшая сестра, которая с одной стороны его уважает и слушает, раскрыв рот, а с другой стороны таки старшая – дело другое. Вот и лезет вон из кожи, чтобы её впечатлить лишний раз.

– Ну, добро, коли так…

Через каких-нибудь полчаса мы втроём уже стояли во дворе на Знаке, взявшись за руки.

– Готовы? – спросил я.

– Ох, жутковато мне, Владимир Всеволодович, – пролепетала Маруся.

– Не бойся, это не страшно совсем, – сказал Неофит.

– Ну-ну, большой спец по перемещениям, – подколол я его.

Пацан немедленно насупился. Вспомнил, как и я, о своих эскападах с лошадьми. Ничего-ничего, пускай вспоминает, оно полезно. Стыд формирует правильное поведение.

– Три-два-раз, – отсчитал я, и мы переместились в «мою» комнату у Ползунова дома.

Спустились вниз. Ползунова, разумеется, не было, зато обнаружилась Александра. На моих сопровождающих посмотрела с вежливым интересом. Я всех представил.

– Значит, так, – повернулся я к Неофиту. – Через четыре часа, чтоб были тут. Задача ясна?

– Ясна!

– Амулет перемещений с собой?

– Вот!

– На минуту опоздаешь – голову сниму.

Кивнув, Неофит бросился к двери, увлекая за собой Марусю. Александра проводила их взглядом.

– Ну чего? Как ты тут? – я толкнул её в плечо.

Уже, признаться, позабыл, несмотря на свою исключительную память, на «ты» мы с ней или на «вы». Но, кажется, попал в резонанс. На моё панибратское поведение Александра ответила вздохом и улыбкой.

– Хорошо… Даже неудобно, что так хорошо.

– А чего неудобно-то?

– Сестра моя в Поречье одна… Как она там?

– Врать не буду, не заходил. Работы – пресс, не до светских визитов. И в ближайшие пару дней вряд ли выберусь. А чего сама сестру не навестишь? Тут же охотников полно, и как ко мне перенестись многие знают. Демид тот же. Делов-то – туда-сюда и обратно.

– Да знаю! – чуть не со слезами сказала Александра. – И каждый почти день собираюсь. Но сначала одно, потом другое, третье… Здесь уже и знакомые, и работа… Я четыре дела веду, помимо ваших с Иваном Ивановичем.

– Ох ты ж… А я-то думал, ты здесь как бы в отпуске.

– Да ну, какой там отпуск. Папенька нас приучил работать и на кусок хлеба себе зарабатывать. Иван Иванович это понимает, хотя не сказать, чтобы радуется…

– Ну, оно понятно. Патриархальная модель общества, куда деваться.

– А может, вы Женечку ко мне приведёте? В гости? Столицу посмотреть, опять же. Как вот эту девушку…

– Можно. Но, опять же, не вот прям скоро. У нас там битва с Кощеем корячится буквально послезавтра…

– Да я всё понима… С Кощеем⁈ – широко раскрыла глаза Александра.

– Ну, такое… Там ещё для начала со Змеем Горынычем разобраться надо. Я ж по делу, собственно. Ползунов – у себя, в мастерской?

Глава 14

Александра вздохнула.

– Ну а где же ему ещё быть-то. С утра до вечера в мастерской пропадает.

– Логично. Надо бы мне уже там «якорь» поставить. На всякий пожарный… Ладно, Александра, я всё понял, записал. Жив останусь – постараюсь исполнить. А пока – прошу простить, откланиваюсь. Дела-с.

Я вышел из дома и тут же схватил мокрого снега в рожу. Щурясь, огляделся, и увиденное мне не понравилось. Нет, нафиг такие трипы. Было бы ради чего мучиться.

Сунул руку в карман, нащупал троекуровский амулет и переместился в мастерскую. Как оказалось, переместился исключительно удачно, буквально в десятке сантиметров от некроинженера, который шёл, держа в руках чертячьи рога.

– Господи! – шарахнулся Юлиан Юсупович.

Ко мне немедленно подскочил Демид с мечом и зловеще вытаращенными глазами.

– Вольно, – махнул рукой я.

– Тьфу ты, напугал! – Демид убрал меч. – А мог бы шарахнуть чем!

– Мог бы, да не стал, зачем своих бить.

– Да я ж про себя! Я бы мог шарахнуть!

– Так и я про тебя, Демид… Всё, расслабься. Кстати говоря, ты можешь тут вахту свою заканчивать. С Министром мы разобрались, и теперь уже вряд ли кто ещё рискнёт до Ползунова докопаться.

Ползунов находился тут же, но даже не подошёл руки подать – только приветственно махнул, едва обернувшись. Он заканчивал сооружение очередного паука.

– Да ты знаешь – я уж лучше пока тут, – проворчал Демид. – Оно понятно, что Министр… Но вдруг он здесь не один такой? А господин инженер – вон какие штуки полезные мастерят.

– Угу, – только и сказал я, приблизившись. – Это уже который?

– Второй, – нежно сказал Ползунов, прилаживая пауку клешню. – У нас же пока не серийное производство. Впрочем, завод строить уже начали, так что скоро…

– Понятно, – перебил я. – А этот когда готов будет?

– Да сегодня, полагаю. В течение часа закончим. Желаешь забрать?

– Угу, ещё как желаю. Один вопрос: в потустороннем мире он будет работать?

– Хм… – озадачился Ползунов. И посмотрел на Юлиана Юсуповича, который по определению в таких вещах соображал больше.

– В потустороннем мире? – повторил некроинженер и, подойдя, принялся прилаживать на корпус паука рога. – Ну… будет, отчего же не быть.

– Да вот как-то не знаю. Путеводный Знак, например, в потусторонний мир попасть не может. Мало ли, какие ещё ограничения…

– Ограничения действительно могут быть. – Некроинженер озадаченно почесал в затылке. – Во-первых, я не уверен, что в потустороннем мире конструкт сможет восполнять энергетические потери. Технически это, конечно, возможно, но чтобы быть наверняка уверенным, нужно произвести эксперименты, измерения… И уже на месте придумать что-то, что поможет ему питаться и там.

– А во-вторых?

– Во-вторых, может нарушиться передача родий хозяину.

– Угу. Тогда такой вопрос: на одном аккумуляторе, без подзарядки, в боевом режиме паук сколько протянет?

– Ну… Опять же, сложно сказать наверняка. В условиях нашего мира можно смело рассчитывать на час. Но как обстоят дела в потустороннем – этого я сказать не могу, не имею понятия. Тамошняя атмосфера может влиять пагубно и вытягивать энергию. Хотя не удивлюсь, если всё будет происходить ровно наоборот, и энергия в конструкта буквально хлынет. А может быть, возникнет что-то вовсе не предвиденное… Я бы на вашем месте, Владимир Всеволодович, взял конструкта, которого вы изволите называть Терминатором, и провёл предварительные испытания.

– Юлиан Юсупович, вы не на моём месте, да и слава богу. Испытания на Терминаторе я проводить не буду, он в хозяйстве пользу приносит. Ушатаю – меня домашние заживо сожрут. И на операцию его не возьму, битва с чертями показала, что пауки эффективнее. Пару пауков я непременно захвачу с собой.

– Может, всё-таки одного?

– С двумя надёжнее. Как у них, кстати, с вертикальными перемещениями?

– Должно быть лучше не придумаешь. Мы ведь взяли форму паука не просто для красоты. Переняли от оригинального насекомого максимум полезного.

– Ясно. Отлично. Значит, через час новый паучок будет готов?

– А вы уже через час собираетесь в потусторонний мир?

– Сохрани Христос! Сегодня у нас программа-минимум. Волкодлаки, леший. Может, ещё чего выползет. Полусотенку собираем, но я считаю, что не помешает заиметь механическую поддержку.

– Ты можешь пока пойти ко мне домой и попить чаю с Александрой Дмитриевной, – заметил Ползунов. – Она, полагаю, будет рада компании.

– Так и сделаю, – пообещал я.

И внезапно соврал.

Но в том не было моей вины. Я честно перенёсся в дом Ползунова. Однако, спустившись вниз и пройдя в гостиную, обнаружил, что с Александрой уже пьёт чай Разумовский.

– А я как раз ищу тебя, Владимир, – обрадовался тот. – Перенёсся в Давыдово – там сказали, что ты здесь. Я сюда – а ты уже в мастерской. Вот, сижу пока, восстанавливаю силу.

– Прекрасно делаешь. – Я сел напротив, рядом с Александрой. – А чего искал-то?

– Разве ты не помнишь, что государыня обещала преподнести тебе подарок?

– А… Ну да.

Я, честно говоря, выбросил этот момент из головы. Ну что такого может подогнать мне государыня? Против Кощея если и есть какие-то темы, так только в среде охотников. От государыни я ждал лишь скорейшего налаживания серийного производства пауков. Потому что когда мы разделаемся с Кощеем, следующим моим глобальным проектом будет чистка Пекла до такого состояния, чтобы туда можно было водить школьные экскурсии. А то обидно, детишкам ни Эйфелевой башни не поглядеть, ни развалин Рейхстага – всё твари заполонили.

Потом, конечно, другие континенты. Африка, обе Америки, Австралия… В общем, работы полно, и лишние пауки лишними точно не будут.

– Если ты готов, то идём прямо сейчас, – предложил Разумовский.

Я хотел было спросить, точно ли там что-то стоящее, но проглотил вопрос. Как-никак, целая государыня императрица делает подгон. Значит, нужно взять и сказать «спасибо», а не фыркать, морща нос.

– Идём, конечно, – поднялся я. – И так заставили её величество непростительно долго ждать.

Поблагодарив за чай, Разумовский встал, положил руку мне на плечо и осуществил перемещение.

В этот раз мы оказались в совершенно новых для меня покоях, которые, однако, судя по виду из окна, находились всё в том же дворце. Ну, Зимний дворец – штука огромная. Есть мнение, тут можно всю жизнь прожить, не выходя на улицу, и всё равно не до конца запомнить, где что находится.

Конкретно здесь размещалось что-то вроде хранилища артефактов. Не просто оружейная – хотя на стенах были развешаны мечи, копья и прочее. Но и не каноническая мультяшная сокровищница – хотя присутствовали и красивые окованные сундуки (правда, закрытые, фиг знает, что в них), и золотые кубки. То, что здесь каждая вещь – некий могучий артефакт, я почувствовал каждой клеткой тела. Сила переполняла буквально всё вокруг.

– Спасибо, что пришли, Владимир Всеволодович, – поприветствовала меня государыня.

Она стояла рядом с чем-то вроде алтаря, на котором покоились массивные ножны.

Я поклонился в ответ, подумав, как забавно это «спасибо, что пришли». Как будто бы если тебя зовёт императрица, у тебя дофига вариантов. Не, ну можно, конечно, забить и не пойти, но какой придурок будет так делать? Я таки точно не придурок, я власть уважаю. Особенно когда власть действует вменяемо и в моих интересах.

– Я обещала помочь вам в грядущем конфликте с Кощеем – и я держу своё слово. – Государыня положила руку на ножны. – Подойдите, прошу.

Я приблизился, с интересом глядя на ножны. От них тоже фонило силой. Да такой, что сдохнуть можно. Если бы отсюда убрали все артефакты и оставили только эти ножны, я бы, наверное, на энергетическом уровне и не почувствовал разницы.

– Это?.. – задал я наводящий вопрос.

– Это, Владимир Всеволодович, меч вашего далёкого предка.

– Моего предка?

– Именно. Вашего тёзки, Владимира Всеволодовича.

– Кгхм… Ну, ладно, допустим. Но позвольте сделать очевидное замечание. В ножнах нет меча.

– Это действительно странно. – Государыня поджала губы. – Я провела в исследованиях всё то время, что мы с вами не виделись. Подняла множество документов, опросила людей… Удивительное дело. Меча действительно нет, и никто его никогда не видел. Однако этот артефакт именуется именно мечом. Более того, у вашего предка, насколько нам известно, никогда не было какого-то особого меча. Оружие он время от времени менял, неизменными оставались лишь ножны. Я, при всех приложенных стараниях, так и не смогла решить этой загадки. Поэтому решила подарить вам то, что есть, в надежде, что вы сумеете разобраться самостоятельно.

Тут мне показалось, будто кто-то ткнул меня в спину. Обернулся – никого. А толчок повторился.

Я, осенённый догадкой, извлёк из ножен, висящих за спиной, Истинный меч. Разумовский, стоящий рядом, ощутимо напрягся, но её величество даже шага в сторону не сделала. Смотрела на меня спокойным взглядом.

Я одной рукой приподнял артефактные ножны, а другой загнал в них меч. И ножны вспыхнули ослепительно-белым светом. Вспыхнули и тут же погасли.

Медленно вытащив меч обратно, я выдохнул. Чувство было такое, словно держу в руке всю силу Вселенной. И эта сила дрожала от нетерпения, рвалась в бой.

– Благодарю… это действительно великий дар, – хрипло сказал я. – Неоценимый…

Ощущение силы было настолько мощным, что я даже грешным делом подумал: «А зачем мне тысяча?» – но отогнал от себя эту опасную мысль.

– Я рада, – улыбнулась императрица. – Мне кажется, или на клинке появилась гравировка?

Я опустил меч и провёл по клинку взглядом. Там действительно появились выгравированные слова, правда, на таком дремучем церковно-славянском, что прочитать с разбегу не получилось.

– Появилась, – подтвердил я. – Прочитать не могу, увы.

– Позволишь? – Разумовский впился глазами в гравировку.

– Смотри, конечно.

Меч я из рук не выпустил, но повернул клинок так, чтобы удобно было читать.

Разумовский беззвучно зашевелил губами. Улыбнулся.

– Можно было догадаться. Это изречение пережило многие века. 'Кто с мечом к нам придёт…

– … от меча и погибнет', – закончила государыня. – Да, действительно. Кому принадлежит это изречение, точно не известно. Почему бы и не вашему великому предку, Владимир Всеволодович?

Я решил, что терять мне нечего. Интернета под рукой нет, а бегать собирать информацию – сколько времени опять потрачу? А меня, между прочим, инженеры с пауком ждут. И твари у села Бобры того гляди очухаются.

– Покорнейше прошу прощения за невысокий уровень своей образованности. Я, как вам известно, детство и юность провёл в крестьянской избе, а осознанные полгода – среди охотников. Я понятия не имею, о ком вы говорите. Кем был мой так называемый предок?

Императрица и Разумовский переглянулись.

– Ты действительно не знаешь? – недоверчиво спросил Разумовский.

– Знал бы – не спрашивал.

Ситуация меня начала подбешивать, не люблю, когда кота за подробности тянут. Были бы мы с Разумовским вдвоём, без государыни – объяснил бы, что я знаю, а чего не знаю, гораздо быстрее и доступнее. Но приходилось сдерживаться. Императрица, всё-таки.

– Что ж, изволь. Владимир Всеволодович, сын князя Всеволода Ярославича, восемь веков тому назад стал великим князем киевским. Благодаря ему на Руси возникло политическое единство. Прекратились распри, появились первые писаные законы. Разрозненные прежде княжества слились в единую могучую державу. Дикие половцы, от набегов которых Русь изнывала долгими веками, были наголову разбиты и с позором бежали прочь. На Западе также возникли твердые границы. Великий князь Владимир Всеволодович был прозван Владимир Мономахом, и с этим именем навеки остался в памяти людской.

– Э-э, – только и сказал я.

– Древнее пророчество гласит, что однажды великий архонт возродится, – негромко сказала государыня. – В тот момент, когда будет более всего нужен, снова явится, воплотившись в одном из своих потомков.

– Власть его будет так же велика, как велика была власть архонта, – подхватил Разумовский. – Этот человек перевернёт мир!

– Сейчас уже нет оснований сомневаться, что вы, Владимир Всеволодович – прямой потомок Мономаха, – сказала императрица. – После того, как ваша мать умерла в родах, единственный из ныне живущих. Время вашего рождения пришлось на обострение политических интриг при дворе. Вам угрожала смертельная опасность. Именно поэтому одной из… скажем так, противоборствующих тогда сторон было принято решение спрятать вас в глуши, а официально объявить, что младенец скончался. Тем более, что рождены вы были не вполне здоровым. Никто ведь и предположить не мог, что… – она развела руками.