Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 204 (всего у книги 346 страниц)

Глава 20

В том, что Знаки здесь работают штатно, у меня было время убедиться. С облегчением выдохнул – заранее это предугадать не мог. Путеводное Яблочко, например, не работало, и сомнения были серьёзные.

Вопрос, какого хрена оно не работало, я решил отложить как несущественный. Знал откуда-то, что ответ очень прост, и я его наверняка уже знаю, но задумываться времени не было. Сейчас меня волновало другое: сработает ли троекуровский амулет. Всё же Знаки – это одно, а амулеты мутного происхождения – совсем другое. Да ещё сработать он должен не со мной одним, а с целой тысячей… Сработал.

Мы всей тысячей отскочили на добрую сотню метров назад. Тысячей пар глаз я увидел, как огромный трехглавый кентавр уменьшился. И тысячью пар ушей услышал его далёкий разгневанный рёв – добыча ускользнула.

Впрочем, далёким рёв оставался недолго. Горыныч за какие доли секунды развил нереальную скорость. Он стремительно приближался к нам.

Я позволил ему приблизиться. Когда расстояние между нами сократилось до десятка метров, рявкнул:

– Костомолка!

Особой нужды отдавать команды вслух не было, мы с охотниками стали единым организмом. Но подбодрить охотников не мешало.

Горыныч сшибся с мощнейшей, прокачанной до предела Костомолкой. Как на танк налетел. А тот прокатился гусеницами сверху.

Горыныча размазало. Но не в блин, как я надеялся – всего лишь опрокинуло на спину и приплющило. Потусторонняя тварь, всё же, не хрен собачий. Впрочем, я и не рассчитывал его ушатать с одного удара.

Скомандовал паукам:

– Пацаны! Настало ваше время!

«Пацаны» дружно бросились к Горынычу. Задача – ослепить соперника, они это знали. Но Горыныч начал подниматься раньше, чем до него добежали пауки. Кадавр на глазах выпрямлялся и превращался в прежнюю громадину. Ещё несколько секунд, и патлатые бошки окажутся на прежней недосягаемой высоте.

Костомолка!

В это раз бить пришлось аккуратно, так, чтобы не задеть своих – пауков. Но силы удара хватило. Горыныча вновь приплющило, а добежавшие пауки открыли огонь.

Горыныч, отчаянно мотая всеми тремя головами, пытался выпрямиться. Пауки стреляли. О том, что пробить чешую Горыныча пули не в состоянии, мы уже знали. Снова раскатывать тварь Костомолкой я не мог, собью пацанам прицел. Да и сил объединенная Костомолка отжирала – мама не горюй. Я тысячью глаз напряженно следил за тем, как пауки всаживают в головы Горыныча пулю за пулей.

Вой. Адский, сотрясший землю. Есть попадание!

Вой. Ещё одно!

Горыныч затряс правой башкой. Этой парой глаз он уже ничего не видел.

Рядом со мной свистнуло.

В левый глаз на центральной башке воткнулось копьё Разрушителя.

– Ну, вот! – похвалил я. – Можешь же, когда хочешь!

Разрушитель не ответил. В его руке появилось новое копьё, но метать его не спешил – целился. За промашку уже огрёб, больше рисковать не станет.

Вой! Горыныч ослеп ещё на один глаз, левый на левой башке. Руками он вырывал из глаза на центральной башке копьё Разрушителя.

Осталось два. Если, конечно, не вырастут заново те, что уже выбиты, но я не собирался ждать, пока это произойдёт.

Меч! Сотворенный мной, подпитанный тысячей Знак полетел в Горыныча. Есть. Минус правый глаз на левой башке!

Горыныч взревел так, что нас едва не опрокинуло. Его окружила стена огня, из которой вылетело копьё Разрушителя. Пауки остались внутри, в огненном кольце.

Я знал, что вырываться они не будут, а будут выполнять поставленную боевую задачу, им-то огонь не помеха. Вот относительно карабинов, которые пауки держали в лапах, некоторые сомнения были – тут уж как повезёт. Будем надеяться, что Горыныч останется без глаз раньше, чем оплавится оружие.

Мороз!

Мы ударили по огню Морозом. Пламя прибило, повалил чёрный дым. На мгновение всё смолкло. А потом из центра дымовой завесы вылетели пауки – один за другим, отброшенные мощными копытами. То, что было дальше, спецэффектностью ошеломило даже меня. Горыныч, сверкая единственным уцелевшим глазом, взлетел.

Откуда взялись крылья, понятия не имею, в базовой комплектации не было. Из горба на спине выдвинул, что ли? То-то спина показалась странной…

Я изо всех сил постарался не транслировать упаднические мысли на тысячу. Также постарался не впитывать упаднические мысли от них. Все мы видели, как эта пыхающая огнём гигантическая херня взмыла в небеса. Взлететь, положим, и я могу, и много ещё кто из наших, но толку? Один глаз у Горыныча оставался, как у Кутузова. И, как и Кутузов, он им вполне неплохо видел.

Может, Мстиславу и Прохора отправить? Они опытные, разберутся…

Эту мысль я как-то неаккуратно выпустил, будто воробья, и почувствовал сдержанное возмущение Мстиславы и Прохора. Ладно, сорян, ребята, не хотел, случайно вырвалось. О. А вот, кстати, интересная мысль. Не эта, про одноглазость, а другая, про воробья.

Я издал условный свист, услышал далёкий ответ. Вот он, мой сокол, летит навстречу.

Не дожидаясь, пока он вцепится мне в задоспешенное плечо, я мысленно кастанул на него дрессирующий Знак, и Грамм резко изменил траекторию. Повернул чуть ли не под прямым углом и полетел к Горынычу.

Горыныч времени зря не терял. Взлетев и тщательно обдумав сложившуюся ситуацию, он решил пойти на военную хитрость: всех убить. Развернулся на немыслимой высоте и стремглав понёсся вниз.

Аэродинамика стыдливо заползла под плинтус и плакала. Падающий с неба всадник на коне размером с многоэтажку хлопал крыльями, придавая себе скорости. Интересно, какой у него план? Долететь донизу и раздолбаться о землю? Учитывая плотность «земли», у него это должно вполне себе неплохо получиться. Я так и представил себе зелёный фонтан, коротко, но сильно и высоко бьющий в белёсое небо. Интересно, кому в этом случае достанутся родии?

Об этих необязательных вещах я думал для себя. А Сотникам передал мгновенный приказ: рассредоточиться. От Сотников ушло Пятидесятникам, от тех – Десятникам. И вся тысяча организованно рассредоточилась в мгновение ока. Если я что в жизни точно и знаю, так это простейший принцип: бомбят – не стойте толпой на открытом месте. Особенно если толпа – объект бомбёжки.

Грамм с Горынычем разминулся. При всех своих достоинствах, сокол не мог соперничать с потусторонней тварью в скорости передвижения мочи от места образования до головы. К тому же, когда полоумная махина ломанула вниз, сокола закружило воздушным потоком, и он, кувыркаясь, начал падать следом. Чтобы выбраться из этого «водоворота», ему пришлось как следует поработать крыльями.

Горыныч же играть в камикадзе, как оказалось, не планировал. Вряд ли он вообще хоть что-то планировал, как по мне, так чистейшая импровизация. Но выглядело впечатляюще.

Убедившись, что народ расходится, и вечеринка вот-вот превратится в дерьмо, Горыныч на лету поднял копьё и швырнул его вниз. Чёрное копьё окуталось пламенем, рёв которого опережал полёт снаряда.

Но когда болид врезался в землю, оттуда уже успел убежать последний человек.

Хренакнуло. Сверкнула ярчайшая вспышка, полетели осколки каменистого грунта. Я первым бросился на землю, передав этот приказ остальным. Даже не приказ – я ведь, по сути, ими управлял. Вся тысяча была моим телом, растянувшимся до невозможности.

Вскочил я первым, подняв голову и ища взглядом угрозу. Угроза, в очередной раз поимев физику, логику и кибернетику (последнюю просто на всякий случай, из вредности), изменила траекторию в паре десятков метров от земли и опять набирала высоту.

Кидаться Знаками в него не было ни малейшего смысла – не долетят. А долетят – так ослабнут. В прямую конфронтацию с использованием холодного оружия Горыныч вступать не торопился.

– Ну же, Грамм! – процедил я сквозь зубы. – Он так пикировать вечность может!

Что-то мне подсказывало, что в этом странном месте сил у твари может оказаться и полнейший безлимит. Сейчас родит новую стратегию, а заодно рассеет нас окончательно. На крайняк – по одному перещёлкает. Пусть даже это займёт сутки, ему-то чего торопиться? Мы отсюда никуда не денемся. Мост, вот, краснющий, раскалённый – попробуй, наступи. Перелететь, может, и получится, однако я чё-то сомневаюсь. Это слишком очевидное решение, а мост не дураками строен. Экспериментировать бы не хотелось.

И потом, даже если получится перелететь – дальше что? Горыныч ломанёт за нами. С одной нерешённой проблемой за плечами кидаться решать другие проблемы – так себе стратегия. Дерьмово закончится, к гадалке не ходи.

Горыныч перевернулся в воздухе, наверное, на стометровой высоте. Такой как будто бы далёкий и нестрашный… Ох, и обманчивое же впечатление даёт расстояние.

Со всех сторон на меня сыпались безмолвные вопросы. Публика выражала сдержанный интерес: как будем побеждать? Мне пока ответить было нечего. Поэтому я ответил следующее: «Главное – повалить, а там – ногами запинаем».

Пока коллективный разум рождал закономерный вопрос: «Окей, а ронять-то как будем?» – я прокачал десятком родий Полёт. Зря раньше этим полезным делом не занимался! На втором уровне высота полёта увеличивалась до десяти метров, а продолжительность – до пяти минут. Ранг позволял мне сделать ещё одну прокачку, туда, где управляемый полёт давал возможность выбора любого направления. Но не позволяли родии. Требовалось пятнадцать, было – восемь. И это меня бесило. Вон они, недостающие родии, пикируют прямо на меня. Руку протяни да возьми…

Я взлетел навстречу Горынычу, держа в правой руке свой мега-козырный меч. Рассчитывал на него, как на самое главное оружие, без которого вся эта эскапада в принципе не имела никакого смысла. Подгон государыни-императрицы случился очень вовремя и очень в тему. Ну и слава моему великому предку, естественно.

Встречной атаки Горыныч, похоже, не ожидал. Увидев приближающийся объект класса «Земля—Горыныч», немного запаниковал. Яростно захлопал крыльями, заметался, пытаясь изменить траекторию, но только бестолково закувыркался в воздухе. Повернулся мордами вверх.

И тут на него налетел Грамм.

Я успел услышать только яростный клёкот и полный злобного отчаяния вой одной из голов. Сокол взмыл в небо, сжимая когтями окровавленный зеленью шар. А мне пришлось спешно отменять Знак и приземляться, поскольку Горыныч теперь падал на меня.

Он хлопал крыльями, однако эти усилия ровным счётом ни к чему не приводили. Чудище падало спиной вперёд.

Я приземлился за мгновение до него и бросился в сторону, упал на плечо, перекатился. Подпрыгнул от того, как тряхнуло землю.

Горыныч сдавленно рычал. Всё-таки падение с такой высоты прошло для него не вполне приятно. А тут ещё один из пауков сноровисто вскарабкался на тушу и побежал по ней к голове. Пронзительно заржал и харкнул в небо огнём конь Горыныча, занимающий прежнее положение. Задними ногами конь сучил по чёрной земле. Позиция для него было гипернеудобной, но главенствующие головы сейчас волновало не это. Их беспокоило ослепление, и то, что к ним подбирается паук.

А паук рефлексировать и думать не умел. Он добежал до ближайшей головы и начал в неё хреначить с обоих стволов. Только ошмётки в разные стороны полетели.

Охотники кинулись было в атаку. Я ведь им обещал, что после того, как завалим, можно будет пинать ногами! Решили, что время пришло.

«Назад!» – мысленно заорал я.

Как оказалось, не зря.

Здоровенная ручища схватила паука и отшвырнула. Конструкт улетел метров на триста и булькнул в Смородину. А Горыныч исполнил подъём корпуса, достойный золотого значка ГТО, и взмахнул копьём. С наконечника разлетелось пламя. Те охотники, кто не успел отступить, отпрыгнули. К счастью, это был всего лишь спецэффект, не несущий особого вреда.

Горыныч вставал. Это было серьёзное занятие, учитывая то, что вставал он, сидя на коне… У меня даже мозг заболел при виде такого зрелища.

Я подбежал к Горынычу сзади, подлетел вновь и, падая, рубанул мечом по крылу. Испытал прям физическое удовольствие, нанеся первый в этой битве нормальный удар по твари. Как же мне этого не хватало!

Крыло отсёк почти у основания. Оно упало, из обрубка брызнуло зеленью. Горыныч взревел. Вот так вот! Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом… Хотя лучше даже не пытайся.

На второе крыло я не покушался. Что бы там ни пели всякие, с одним крылом хрен взлетишь. До такой степени физику даже Горыныч не нагнёт. А если он откинется на спину, то от меня останется мокрое место.

Что Горыныч как раз и сделал – рухнул на спину.

Я был к этому готов и вновь ушёл влево прыжком с перекатом. Здоровенная туша грохнулась на землю в паре метров от меня. И на неё немедленно запрыгнул Разрушитель.

Ну давай уже, разрушай! Ты для этого и создан! Я ведь не слишком многого от тебя прошу?

Пока инопланетная технология чем-то очень больно (судя по воплям) фигачила Горыныча, я, как хозяйственный человек, сжёг Красным петухом отрубленное крыло. Мало ли чё, прирастит ещё. Кто их, потусторонних тварей, знает.

Разрушителя я видел чужими глазами. С двух рук он запустил в глазницы правой головы Горыныча крюки на «кошках». Крюки, похоже, основательно взбили и без того не особо упорядоченное серое вещество внутри головы. За что-то там зацепились. Разрушитель тянул с усилием. Без особого видимого эффекта, но, тем не менее, голова поникла и, очевидно, подыхала.

Оставалась последняя, средняя. Контроль над туловищем Горыныча перехватила она.

Туловище махнуло рукой и сбросило Разрушителя. Тот работы не оставил, хотя удар вышел сильным. Вот и улетел вместе с оторвавшейся головой. Что вызвало ещё один отчаянный рёв оставшейся за главную головы. Потеряла друзей и теперь вопила от одиночества. Ну разве можно заставлять живое существо так страдать? Надо немедленно всё исправить!

Но немедленно не получилось. Собрав все силы, Горыныч одним махом вскочил на четыре конские ноги. Рептильный хвост взмахом снёс второго паука, подкрадывающегося к противнику, и отправил его в противоположную от первого сторону. Сложивший лапы паук, напоминающий металлический шарик, врезался в сотню Авроса. Слава Богу, никого не убил, только раскидал, как кегли. Авроса вообще не зацепил, но его толкнули свои же, и он упал.

Конская голова окинула нас злобным взглядом, который вызвал у меня в памяти Тварь. Уж не папа ли её сейчас передо мной стоит? Не, ну а чё? Заскучал Горыныч, выбрался из загробного мира, нажрался в сопли. Тут-то конь его кобылу и покрыл. Настолько охреневшую от ужаса кобылу, что та даже не сопротивлялась. Рожать ушла в лес, чтобы никто не увидел.

Хотя вряд ли, конечно. Разница в размерах всё же колоссальная, никакая нормальная кобыла такого бы попросту не пережила.

– Ты теперь один у меня остался! – прогремела средняя голова. Слепая, но, падла, всё ещё соображающая. – Повернись туда, где враг!

Блин… Ну да, у коня ведь тоже есть глаза. Это я как-то упустил при расчётах.

Конь же, не будь дурак, повернулся прямо ко мне и коротко ржанул – мол, вот оно.

Не, не отец ты моей Твари. Та умная, разговаривать умеет. А ты – тупой, да ещё и ябеда.

Горыныч вскинул руку, подбросил на ней копьё. И, как только то окуталось огнём, швырнул в меня. Безошибочно в меня, блин.

Ну, нахрен, надоело мне уже перекатами уходить, в прошлый раз плечо ушиб.

Я сжал амулет Троекурова и переместился под самую морду коня. Там немедленно взлетел. На старте услышал, как грянуло в землю копьё Горыныча. Миг спустя ощутил, как по Доспеху бьют осколки, но не обратил на это внимания.

Взмыв к налитому кровью лошадиному глазу, что было сил ткнул мечом. Меч светился. Погрузившись в тварную плоть, ослепительно вспыхнул, и на месте глаза осталась обугленная яма.

Конь взоржал и мотнул головой. Потом помчался вперёд. Меня снесло частично ударом, частично потоком воздуха. Я закружился, упал – и снова на то же самое, блин, плечо! Приподнялся, нашёл взглядом Горыныча.

Тот, пользуясь единственным глазом коня, подскакал к копью, вытянул руку, и то прыгнуло ему в ладонь – как метла в «Гарри Поттере». Чудовище развернулось ко мне.

Глава 21

Никто из охотников в битву не лез. Во-первых, в этом не было смысла, а во-вторых, все так и так в ней участвовали. Давая мне невероятный обзор со всех ракурсов. Снабжая меня силой, которую я ощущал, как неисчерпаемую. А ничего больше мне и не требовалось.

Горыныч встал фронтальной поверхностью ко мне. Конь повернул голову, нашёл меня единственным уцелевшим глазом и, кивнув своим мыслям, выдал огненный залп.

Защитный круг!

На этот раз я защищал только себя. Сэкономил на энергии объёма, но всё равно хорошо потратился на то, чтобы сдержать этот звездец. Как бы хреново ни было Горынычу и его коню (если, конечно, их вообще можно расценивать, как два разных существа), сил у них ещё было – хоть отбавляй.

Едва стих поток пламени, конь начал вдыхать воздух, надуваясь, будто здоровенный аккордеон. Решил жечь, пока не загорюсь? Ну, нет, этого счастья я тебе не предоставлю!

Я бросился бежать. Судя по хитрой морде коня, он рассчитал, что добежать не успею – попаду в пламя. Но вот чего не рассчитал – так это троекуровского амулета. Который помог мне вновь сократить расстояние метров на десять. Раз – и я оказался почти у самого коня. Успел оттормозиться. А вот конь оттормозиться не успел.

Защитный круг!

Невидимая стена выросла перед самой мордой как раз в тот самый момент, когда эта морда плюнула огнём. Плюнула от души, выдала такой напор, который прожарил бы саму ткань мироздания. Если бы ему дали разгуляться.

Эффект получился, как в детском мультике, где герой пытается надуть воздушный шарик изо всех сил, но надувает себя сам. Коню раздуло глотку. С треском лопнула морда. Я на всякий случай переместился обратно. Как оказалось – не зря.

Конь засветился от кончика носа до самой промежности всадника. И всё это рвануло. Зелень брызнула во все стороны. Ноги коня подогнулись, и чудовище рухнуло.

Горыныч возопил, водя руками там, где только что была конская голова.

– Убью! – орал он. – Уничтожу! Как ты посмел⁈

– Ну, такой уж я смелый, ничего не могу с собой поделать.

Троекуровский амулет показал дно. Разрядился вчистую. Поэтому я добежал до Горыныча старым добрым аналоговым способом, как в учебнике математики: из точки А в точку В. В этой самой точке В подпрыгнул, подключил Полёт и с размаху рубанул по шее. Оставшаяся голова без возражений слетела с плеч.

И меня шарахнуло.

* * *

– Владимир! Владимир⁈

Я открыл глаза и на фоне белёсого неба увидел лица Земляны и Неофита. Они из обеспокоенных тут же сделались радостными.

– Говорил же, живой!

– А я что, спорила⁈

– Чего было? – пробормотал я, приподнимаясь.

Мне помогли сесть. Колбасило жёстко, картинка перед глазами плыла.

– Ты Горыныча убил, – доложил Неофит. – Тебя молнией ударило – ты и упал. С высоты!

А, вот чего спина так болит. Блин… Ну да, припоминаю. И чего я так бурно отреагировал? Сколько там родий-то было? Сколько-сколько⁈

Я раскрыл рот и уставился на текущую справа Смородину. Только у меня одного на балансе числилось сто сорок девять родий. А получил родии явно не я один. Вся тысяча помогала, значит, при условии такого куша, доставшегося мне, остальные тоже должны были хоть по одной да получить. Ну, хотя бы Десятники, Пятидесятники и Сотники.

Н-да-а-а, жирная тварь. Удачно сходили. В любом другом контексте можно было бы уже сворачиваться и идти в кабак отмечать. И добыча хорошая, и Горыныча убили – баек травить на сто лет вперёд хватит. Но в нашем случае это всё было лишь началом. А значит, надо идти дальше.

Я встал. Полусотня Егора, проявив хозяйственность, палила тушу Горыныча. Из Смородины вышел отброшенный туда паук. Выглядел вроде нормально, только немного грустно. Ну, объяснимо – всё веселье пропустил, загрустишь тут. Паук подошёл ко мне, я похлопал его по корпусу.

– Молодца, конструкт. Так служить.

Туша догорела. Я подошёл и присвистнул.

– Сколько ж тут?

– Да кабы не все кости золотые, – почесал голову Егор. – Вона, в одном хвосте сколько.

Перед нами лежал скелет невероятной формы, который поставил бы в тупик любого учёного, нашедшего такую херь при раскопках. Благо, никто из учёных этого мира сюда не сунется, не придётся головы ломать.

Я бахнул Восстановления сил. Полегчало.

Тысяча рассыпалась, когда из меня выбило дух, сейчас каждый из нас вновь существовал сам по себе. Но это ненадолго. Горыныч – всего лишь страж, охраняющий проход в потусторонний мир. Теперь путь свободен, и надо двигаться дальше.

Я оглядел своё воинство. Вроде порядок. Бодры, веселы.

– Ну что, братья? – окликнул я. – Мы совершили небывалое – убили Горыныча! Прежде такого не делал никто и никогда, что бы там ни утверждала развлекательная литература. Но останавливаться рано, главный враг впереди. Мы здесь для того, чтобы победить Кощея бессмертного! Кто со мной?

От тысячеголосого крика содрогнулась земля. Судя по тому, как дружно он грянул, со мной были все. Это хорошо, такая сплоченность радует.

– Пять минут на то, чтобы выдохнуть, и выступаем! Задерживаться здесь надолго Минздрав не рекомендует, экология не очень.

Дышалось в потустороннем мире и впрямь так себе. Вроде бы – всё нормально, воздух как воздух. Жарковато, но терпимо. Однако вот хоть убейся – от ощущения, что что-то с окружающей реальностью не так, не избавиться. Как будто в зону радиации влез без защитного костюма и респиратора. Вроде никаких видимых ощущаемых изменений в организме не происходит, а на самом деле… Бр-р, лучше не представлять.

Короче, убивать Кощея, забирать Катерину Матвеевну и валить отсюда надо чем скорее, тем лучше. Чутьё у меня работает не хуже счётчика Гейгера, ещё ни разу не подводило.

– Владимир, – негромко окликнул Захар.

Я вопросительно обернулся.

– Железяка твоя, – Захар кивнул на паука. – Чего это с ней? А?

Я посмотрел на «железяку». И нахмурился.

Паук – тот, что выбрался из реки Смородины – как будто утратил несколько деталей. Присмотревшись, я понял, что куда-то делись нижние фаланги всех восьми конечностей. Паук вдруг резко стал ниже ростом и грустно смотрел на лежащие перед ним карабины – удерживать их он больше не мог.

Произнести «Что за херня⁈» я не успел. У паука исчезли глаза. Один за другим, как будто выкрутили из глазниц. Вслед за глазами исчез панцирь – открыв миру хитроумный набор шестерёнок и ещё каких-то механизмов. Истаяли следующие фаланги ног, паук шлёпнулся на брюхо.

– Эй, дружище! – я бросился к пауку. – Ты чего это затеял⁈

Попробовал схватить на руки то, что осталось от конструкта.

Паук не ответил. Он продолжал истаивать. Чудо инженерной мысли будто разбирал на запчасти кто-то невидимый, снимал детали одну за другой. Как гопота раскурочивает автомобиль, оставшийся без присмотра.

Последним, что осталось от паука, были чертячьи рога. Они не истаяли. Вспыхнули и осыпались пеплом прямо у меня в руке.

– Дела… – пробормотал Захар.

Нас с пауком – точнее, уже меня одного – успела обступить толпа.

Я перевёл взгляд на второго паука. Цел. Кажется…

– А ну, подойди сюда!

Паук подошёл. Я постучал по панцирю. Нормально, истаивать вроде не собирается.

– Пульни-ка вон туда, – не найдя другой цели, я указал на мост через Смородину.

Паук пальнул. Из моста высекло металлические искры.

– Уф-ф, ну хоть этот работает. А с тем-то что? – я озадаченно посмотрел на пепел под ногами.

– Известно, что, – проскрипел знакомый голос. Рядом со мной как-то незаметно образовался Аврос. – В реке Смородине скупался.

– И что это значит?

– В царство мёртвых уплыл, – охнул Захар. По матчасти он был одним из самых подкованных.

– Верно, – кивнул Аврос. – Уплыл в царство мёртвых.

– Да что за бред⁈ – возмутился я. – Никуда он не уплывал! Мы все видели, как выбрался на берег живой и невредимый! И вдруг…

– Не вдруг, – мотнул головой Аврос, – а как полагается. Река Смородина не губит. Она вещность отбирает. Тот, кто в неё попадёт, исчезает из живого мира.

– Так он ведь даже не живой был! Это робот! Как, не знаю… как станок у Ползунова в цеху! Его создали люди.

Аврос важно покивал:

– Потому, видать, сразу и не исчез. Постепенно пропадал, часть за частью. А рога, что на нём были – вовсе не живого мира порождение, а тутошнего. Потому и рассыпались в прах. Глянь – его и не осталось уже.

Я посмотрел под ноги. Праха не было. Вообще, ни намёка. Бесследно исчез.

– Потусторонний мир забрал своё, – пояснил Аврос.

Я вспомнил подсмотренную сквозь арку борьбу половинчатых чертей. То, как яростно они бились за рога, и как потом тело одного восстановилось за счёт другого. Н-да, здесь у них, похоже, просто так ни единая крошка не пропадает. Мгновенный круговорот всего, что есть в природе. Или как уж это тут называется.

– А река Смородина – такая, – закончил Аврос. – Кто в неё угодил, тот навеки сгинул.

– Даже если на берег сумеешь выбраться? – дрогнувшим голосом спросил Неофит.

– Ну вон, железяка выбралась, – гыгыкнул Аврос. – И где теперь та железяка? А? Нету! Даже праха не осталось! – он задорно притопнул деревянной ногой и расхохотался.

Неофит осторожно попятился. С искрометным юмором Авроса сталкивался впервые. Упрямо пробухтел:

– А бабушка Мстислава говорила, что ежели сразу, как из реки Смородины выберешься, назад в свой мир вернёшься, то ничего тебе не будет!

– Это что за бабушка такая? – заинтересовался Аврос.

– Самая главная! Она у Владимира в оплоте охотников обучает.

– Обучает? Чему? Портки штопать, али носки вязать? – Аврос заржал. Явно рассчитывая на поддержку, но присоединяться к нему никто не спешил.

– Ты мою бабулю не тронь, – прогудел из толпы охотников бас Демида. Он вышел вперёд. – Не ровён час, портки тебе вместе с задницей заштопает!

– И рот заодно, – вступились за честь дамы ещё несколько охотников из моего ордена. – Не тронь бабушку Славку! Ты её знать не знаешь, а она дело говорит!

Аврос огляделся по сторонам, но солидарности не дождался. Посмотрел на меня.

Я развёл руками:

– А ты как хотел? Пока бухал, власть поменялась. Это ты со скуки ловушки на охотников мастеришь, а Мстислава делом занята. Конечно, её уважать будут.

– Ежели бабушка Мстислава сказала, что выбраться можно, значит, так оно и есть! – закончил приободренный Неофит.

Аврос хмыкнул.

– Да выбраться-то, бают, можно. Железяка ведь выбралась. А вот сразу после того назад вернуться… – Он покачал головой.

Посмотрел туда, где осталась арка Врат.

Ого! Едва видна на горизонте. Я и не думал, что мы забрались так далеко. Казалось-то, что вообще не двигаемся.

– То-то, – проследив за моим взглядом, буркнул Аврос. – Потусторонний мир – это тебе не наш. Тут всё наизнанку вывернуто.

– Ну вот и нефиг в нём задерживаться, – проворчал я. – Про Смородину – понятно. В воду не лезть! Дома искупаетесь. Ну и в принципе, нырять в незнакомых местах – так себе идея, шею свернуть можно как нефиг делать. Так что прошу всех соблюдать технику безопасности. К краю моста не приближаться!

Я повернулся к мосту.

Сдержался, не присвистнул. Но не все в тысяче оказались сдержанными. По толпе прокатился изумленный гул.

– Что это?..

– Как так?..

– Только что ж по-другому было!

Справедливости ради – высказывались все исключительно по делу. Только что было действительно по-другому. Мост через реку Смородину свободно вмещал многотонную громадину Змея Горыныча, и вообще выглядел презентабельно. А сейчас его ширины едва хватало для того, чтобы прошёл единственный человек. Над зловещими алыми водами изогнулась узкая, блестящая металлическая лента. Металл за это время как будто успели отполировать, он казался скользким даже на вид.

– Что это, Владимир?

Ответа ждали снова от меня. Как обычно, блин…

– Физика, пятый класс. При охлаждении предметы уменьшаются.

– Чегось?

– Говорю, что никто тут не собирается облегчать нам задачу.

Я подошёл к мосту, тронул поверхность рукой. Металлическая лента была ещё тёплой, но, по крайней мере, прекратила сужаться. На ширине сантиметров тридцать остановилась. Уже неплохо.

Я ступил на мост. Чтобы немедленно понять – следующий шаг сделать не сумею. Лента моста изгибалась вверх, и уклон начинался сразу, прямо от берега. Подошва сапога скользила по полированной поверхности. Устоять возможности не было.

Всё моё воинство наблюдало за тем, как я снимаю сапоги и шагаю на мост босиком. Шаг, другой… Ну вот, так гораздо лучше. Босые ноги не скользят.

– Норм, – оглянувшись, доложил я. – Разувайтесь! Переходить будем по одному. Полусотня Егора – за мной, полусотня Земляны – замыкающие. Аврос, паук, Разрушитель – остаётесь здесь, не будем испытывать судьбу. Без команды с места не двигаться. Доберёмся до того берега – вернёмся за вами. А сейчас – объединение!

Во второй раз объединение в тысячу прошло уже не в пример легче. Я вновь ощутил свою могучую силу. Стал одновременно собой, своим огромным войском и частью огромного войска.

Скомандовал:

– Вперёд! – и первым двинулся по металлической ленте.

Чувствовать босыми ногами тёплый металл было даже приятно. Физически. На душе скребли кошки. Не нравилось мне это всё!

За мной на мост шагнул Егор. Я не оглядывался, в этом не было нужды. Видел сейчас глазами каждого из тысячи. Но даже если бы не видел, понял бы, что Егор уже не мосту. Мост под ногами завибрировал.

Едва заметно, почти не ощутимо. Пока. Пока на него ступил один человек. Что же будет, когда здесь окажется вся тысяча?.. Хотя нет, тысяча не окажется. Пролёт моста вместит едва ли сотню. Когда дойдёт очередь до второй, первые охотники из первой сотни уже сойдут на берег. Скорей бы, блин!

Велик был соблазн прибавить шагу, даже побежать, но я старался задавать темп, который сможет держать каждый. А бегающий генерал в мирное время вызывает смех, а на войне – панику, этот постулат тоже никто не отменял.

Добравшись до середины моста, я понял, что в расчётах не ошибся. На мосту находилось сейчас около полусотни охотников. Значит, весь мост – сотня. Подъём занял у меня около двух минут, спуск займёт столько же. Не так уж долго. И никакая дрянь вокруг не происходит. Вроде бы.

Спускаться оказалось сложнее, чуть подниматься, каждый шаг приходилось контролировать, чтобы не скользить. Беспокойство охотников я почувствовал, когда почти добрался до противоположного берега. Сначала не сильное, из разряда «да ну, померещилось», потом всё более нарастающее. Остановился.

Задавать вопрос «Что⁈» не пришлось. Я почувствовал. Мост снова начал нагреваться, от центра к краям. Сам я был далеко, поэтому жар пока не ощущал. А тех, кто добрался до середины, накаляющийся металл начал жечь. Строй смешался – охотники пытались сместиться с середины моста к берегам. Но такой возможности не было, в ширину больше одного человека не умещалось. Люди напирали друг на друга.

Жар припекал босые ноги уже невыносимо. Кто-то кого-то нечаянно толкнул. Трое охотников, один за другим, попадали в воду.