Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 154 (всего у книги 346 страниц)

– Я веревкой привяжусь. Быстрее доберусь, чем на тебе. Раза в три.

– Да ещё чего! – Тварь возмущенно стегнула по бокам хвостом. – А ну, садись!

Я не стал дожидаться повторного приглашения. Уселся и приказал:

– Давай! Гони в Питер.

Мог бы, конечно, переместиться Знаком. Но в деле, которое задумал, могла серьёзно пригодиться помощь Твари.

Троекуров показал во время допроса, что свою супертрость заряжал в семейном склепе на кладбище. Я предполагал, что там под землёй хранился аналог моей зарядки, извлечённой из «консервной банки».

Петербург – город не маленький, кладбище там не одно. А уж фамильных склепов на кладбищах вовсе до хрена и больше.

Колян Троекуров свалил куда-то отмечать медовый месяц – который запросто может перейти в медовый год, а то и пятилетку. А других знатоков фамильных склепов Троекуровых у меня под рукой нет. Остаётся надеяться только на Тварь и её тварные способности. По логике вещи, должна ведь она чувствовать источник халявной энергии? Я уверен, что должна. На предыдущих захоронениях интересного твари так и роились. Вот и проверим.

На подъезде к Петербургу я приказал Твари снизить скорость. По тракту ехали в основном крестьянские телеги. Беседовать с возницами я не стал, эти вряд ли в теме. Уже в городе поравнялся с открытой коляской, везущей приятного вида барышню.

– Добрый день, сударыня! Не соблаговолите ли подсказать понаехавшему, где у вас тут самое модное столичное кладбище?

Глава 7

Барышня повернула голову, окинула меня равнодушным взглядом и совершенно спокойно, как будто я спросил, как пройти в библиотеку, ответила:

– Да, конечно. Следуйте за мной, я как раз туда направляюсь.

Тварь сбилась с шага и покосилась на меня. Я ответил ей таким же непонимающим взглядом. «А не упырь ли какой перед нами, Тварь?» – спросил я этим взглядом. Тварь лишь головой мотнула – нет, мол, всё чисто, вот те крест, нормальная барышня. Только странненькая.

Мы с Тварью пристроились рядом и чуть сзади, настроили круиз-контроль и призадумались. Может быть, столичная барышня, утомлённая насыщенной светской жизнью, расценила мой вопрос как неоригинальный подкат и решила проучить? Может быть. Но спрашивать: «А вы точно на кладбище едете?» – мне показалось слишком мемным, от одной мысли чуть не взоржал. Ладно, доедем – увидим. Заведёт не туда – мягко её за это укорю.

Пока ехали, я, равнодушный к архитектурным извратам, изучал попутчицу. Она ехала, сложив руки на коленях и держа спину прямой, как неживая. Выражение лица совсем не менялась, редкие моргания не в счёт. В коляске стоял сундук, довольно вместительный. А возница был подчёркнуто грустен – вздыхал то и дело, да крестился.

– Прекрасная погода сегодня, – сказал я.

– Вы находите? – отозвалась барышня.

– Конечно. Всё ещё яркое и прекрасное солнце сияет над всем Петербургом. Если бы только не эти тучи…

– Вы совершенно правы.

Мы с Тварью вновь переглянулись. По-моему, даже кобыле сделалось чутка не по себе. Больно уж странная барышня нам попалась.

Наконец, стало очевидно, что если нас и разводят, то не столь уж очевидным способом. Впереди показались какие-то купола, утопающие в зелени, а вскоре коляска остановилась.

– Вот ваше кладбище, прошу, – сказала барышня.

– Эм… Спасибо. А это которое, как называется?

– Лазаревское.

Возница помог девушке сойти на грешную землю и, взяв сундук, потащился за ней. Девушка точно знала, куда идти, и даже не оборачивалась. Бедный возничий кряхтел и стонал, но пёр явно тяжеленный сундук безропотно.

Я тоже спешился.

– Фигня какая-то, Тварь.

– Да вы, люди, вообще странные.

– Ты давай-ка не обобщай!

– А кто вдруг средь бела дня сорвался в Петербург кладбище искать?

– Эм… Ну ладно, уела. Но я-то по делу!

– Так и эта, видать, не просто так. – Тварь в задумчивости лупанула по борту коляски копытом и оставила вмятину.

– Ты давай-ка осторожнее. Держи себя в копытах.

– Что ж так хлипко строят-то – дыхнуть боишься!

– Деструктивный ты элемент, Тварь!

– Ваша лошадь разговаривает? – послышался новый голос.

Я повернул голову и увидел монаха. Лет тридцати, но с уважаемой бородищей, в чёрной рясе – всё как полагается. Он с интересом разглядывал Тварь.

– Есть грех, – признался я. – В детстве под ядерным реакторм уснула.

– Хватит врать-то! – возмутилась Тварь. – Не спала я никогда под такими ужасами!

– Можно подумать, ты знаешь, что такое ядерный реактор.

– Уж знала бы, коли заснула там!

Я отмахнулся от кобылы и повернулся к монаху.

– А вы – местный, да?

– Имею честь называть сию обитель домом своим, – поклонился монах.

– Монастырь тут, да?

– Истинно. Александро-Невский.

– А в кладбище разбираетесь?

– Э-э-э… – подвис монах.

– Да меня интересует, нет ли тут склепа некоего Троекурова.

– Разумеется. Желаете, я вас сопровожу?

– Желаю, конечно. Тварь, идём.

– Вы – с лошадью? – совершенно обалдел монах. – На кладбище?

– Ну. Да вы не бойтесь, она хорошо себя вести будет. Слыхала, Тварь? Хорошо вести себя будешь!

– Слыхала, слыхала…

– Не материться, не испражняться. Лучше вообще молчать. Копытами по надгробиям не бить. Вопросы?

– Дышать-то можно?

– Через раз.

Презрительно фыркнув, Тварь прекратила диалог в одностороннем порядке.

– Идёмте, – кивнул я монаху.

Монах оказался разговорчивым. Пока шли, трещал без умолку. Я узнал, что монастырь заложен в 1710-м году, назван в честь Александра Невского, который во главе армии охотников как-то зимой на Чудском озере разгромил армию шуликунов.

– Кого, простите, разгромил?

– Шуликунов, – повторил монах. – Говорят, тогда они сильны были, не то, что сейчас. Так деревни и города терзали – спасу нет.

Я сделал себе в голове зарубочку – купить какой-нибудь учебник истории, или типа того. С поправкой на наличие тварей, тут всё было не совсем так, как мне привычно было считать.

– Да вот же, и пришли! – провозгласил монах и указал на унылое строение.

Склеп был здоровенным, мрачным и готическим. Меньшего я от Троекурова, впрочем, и не ожидал.

– Великий и славный род, – сообщил монах.

– А чем же он велик и славен?

– Того не знаю. Просто на этом кладбище, как вы изволите видеть, абы кого не хоронят.

– Ну да, надгробия-то понтовые… Ладно, спасибо вам. Мы тут посидим немного, со своими мыслями.

– Мысли у нас, – подтвердила Тварь. – Скорбные.

Монах, не будь дурак, намёк осознал и с поклоном удалился. Я подождал, пока он исчезнет совсем, и подошёл к дверям. Ну, что замок висит – это понятно, это даже не обсуждается. Допустим, замок я снесу одним Ударом. На крайняк – Мечом. Но ведь Троекуров не был бы Троекуровым, если бы не наколхозил ещё и всяких магических препятствий.

– Тварь?

– Аюшки?

– Чувствуешь что?

– Чувствую.

– Что чувствуешь?

– Жрать хочу.

– Тебе лишь бы жрать! По делу, говорю, чувствуешь чего?

– А какое у нас дело-то?

– Врежу сейчас – глаза из задницы выкатятся. Источник Силы ощущаешь?

– А-а-а! – протянула кобыла. – Источник Силы! Чувствую, конечно. Хорошо здесь, доброе место. Так бы и осталась. Только жрать нечего.

– А защиту колдовскую на двери чувствуешь?

– Это есть. Только тронь замок – в труху порвёт.

– В клочья.

– Чего говоришь?

– Рвёт, говорю, в клочья, в лоскуты.

– Вот. А эта дверь – в труху порвёт.

– Ладно, Христос с тобой, золотая рыбка. На тварей эта ловушка действует?

– Нет, там же твари.

– В склепе?

– Ну. Стражи. На тварей – не действует.

– Сбей замок, а?

– Не могу.

– Почему?

– А хозяин не велел по надгробиям копытить. А я послушная.

– Тварь! – прикрикнул я. – Хватит осложнять мне жизнь! Сломай замок, твою мать!

– Хорошо тебе. Мне вот хозяин не велел материться…

Я взвыл.

– Ладно уж, – сжалилась Тварь.

Долго примерялась, крутилась возле двери так и эдак, будто модница перед зеркалом. Наконец, всё расчитав и приняв во внимание, саданула по замку задней ногой. Что-то сверкнуло, замок жалобно щёлкнул и опал. Тварь вновь ударила – на этот раз двумя ногами и по двери в целом. Сверкнуло ещё раз.

– Дальше сам, – сказала Тварь. – Нет больше защиты.

– Полезная ты лошадь, Тварь!

– Вот-вот. Не то что некоторые, пернатые… Даже копыт нет, а воображают!

Тварь отошла в сторонку и приготовилась наблюдать – прям по любопытной морде видно было. Я же достал меч, приготовившись к битве. Потянул за кольцо.

Дверь открылась легко – видать, смазывали регулярно. Ну, само собой, Троекуров явно сюда частил. Трость без подзарядки – такой себе инструмент. Эх, дожились до жизни хорошей… Уже трости заряжать надо. Ещё немного – и что? Сигареты заряжать начнём? Часы? Телефоны? Куда мир катится!

Из склепа пахнуло холодом и загробным ужасом, от которого зашевелились и начали было седеть волосы.

– Опять морок! – простонал я. – Блин, ну какой же ты нудный, чесслово…

Достал амулет, сжал – полегчало. Но всё равно накат-то остаётся. Это ж по уму надо Знак найти и уничтожить, а то сосредоточиться не даст. Тьфу, Троекуров! И сам ты дурак, и шутки у тебя дурацкие. Хорошо, хоть помер.

Вниз, в темноту вели три каменные ступеньки. Я зажёг Светляка над рукой с амулетом. Подумал и погасил. Тварь я дрожащая, или восемьдесят восемь родий свободных имею⁈ Могу я, наконец, Светляка прокачать, уж будучи Боярином-то⁈

Светляка в справочнике не числилось, поэтому о ценах на прокачку я не знал. Снялось пятнадцать родий. Нехреново. И что же я за это могу?

Я вновь кастанул Светляка, и на этот раз светящийся шарик оказался больше, ярче. Повинуясь силе мысли, он поплыл вперёд, в темноту склепа, освещая мрачные стены.

– Годнота, – оценил я апгрейд. – А то хожу как лох, рук не хватает.

Двинулся вслед за Светляком.

Склеп состоял из двух помещений. Первое, насколько я понял, предназначалось для того, чтобы культурно помолиться за упокой, побеседовать с предками. А уже оттуда вторая дверь, не запирающаяся, вела в собственно усыпальницу.

Мечущийся Светляк осветил старинные каменные крышки каменных же гробов… или саркофагов? Хрен знает. Всего их было двенадцать, на каждой крышке вырезаны имена и даты, плюс – ещё всякие разные добрые слова. При желании тут можно было и ознакомиться с достижениями рода Троекуровых на почве служения государству Российскому.

Однако желания у меня не возникло. Потому что в мою сторону уже двигалась пара вурдалаков. Совершенно тупые морды и оскаленные клыки сообщали, что сие – именно вурдалаки, а не упыри.

Ну что сказать… Защита – явно от случайного визитёра. Наверное, ещё и сигналка какая-то есть, чтоб хозяин моментом прибыл и порешал вопросы. Ежу понятно, что если склеп отковыряют охотники, то эта парочка их надолго не задержит.

– Здрасьте, – сказал я из вежливости. И ошарашил одного вурдалака Костомолкой, а другому снёс башку Знаком Меча.

Обоим этого хватило за глаза. Ну а чё они. Боярин пришёл, не хухры-мухры. Нашли, на кого зубья скалить.

Оба вурдалака, к слову сказать, оказались хорошо раскачанными, для своей породы. С каждого я поимел по три родии. Тут же подумал, что давненько подзабил на апгрейд основных боевых Знаков. Надо бы это исправлять.

Прокачал Удар и Меч до третьего уровня каждый. Минус десять родий, но оно того стоит.

Дальше я пробежался Светляком по стенам, но нужный Знак нашёл на крышке одного из гробов.

– Сука и козёл, – прокомментировал я.

Бахнул физическим мечом, добавив к рисунку никчемушнюю линию, и морок отрубило. Я спокойно выдохнул и спрятал амулет. Теперь можно и зарядку поискать.

– Тварь! – крикнул я и пошёл к выходу. – Идём! Ступеньки одолеешь тут?

Выйдя на улицу, я замер. Не-не, ничего дурного. Просто перед вскрытым склепом стояла давешняя флегматичная барышня и с грустью смотрела на меня.

– Здравствуйте ещё раз, – сказал я. – А мы тут, изволите ли видеть, плюшками балуемся.

– А меня в монастырь не взяли, – сообщила барышня. – В третий. За сегодня.

– Так, может, в женский попробуйте?

– Ах, ну что вы. В женском мне будет безумно тоскливо, меня раздражают женщины. Они все сплетницы и стервы, исключительно нудные существа. Бр! – Девушка содрогнулась. – Послушайте! А пойдёмте с вами в кабак? Надо ведь отметить знакомство. Меня, кстати, Варварой Михайловной зовут. – Она протянула мне руку.

– Владимир. Всеволодович, – осторожно пожал я тонкую ладошку. – А вас не смущает вскрытый склеп?

– Нисколько.

– А говорящая лошадь? – поинтересовалась Тварь.

– Ах, вот это неожиданно, – засмеялась Варвара Михайловна и потрепала Тварь по загривку. – Милейшее изобретение. Ну что там у вас, в этом склепе? Заканчивайте скорее и идёмте праздновать!

– Что праздновать?

– Как что⁈ Жизнь!

И барышня, поддёрнув юбки, решительно направилась за каким-то хреном в склеп. Мы с Тварью проводили её взглядами. Вскоре изнутри послышался взвизг – видать, обнаружила вурдалаков, – перешедший в смех.

– Биполярка, – резюмировал я.

– Кто? – не поняла Тварь.

– Биполярное расстройство психики, говорю. Умеем мы с тобой знакомых находить, ничего не скажешь. Ну, идём, чё. Не поворачивать же оглобли из-за того, что препараты лития ещё не изобрели.

Мы вошли в склеп. Спустились под землю. Барышня тыкала пальчиком в вурдалаков и хохотала.

– Вы только взгляните, какие они смешные! Вот у этого даже головы нет! А-ха-ха-ха!

– Хотя, может, просто дура, – задумчиво резюмировал я. – В конце концов, не каждая встречная барышня должна быть Александрой Дмитриевной Урюпиной.

– Это ещё кто? – набычилась Тварь.

– Да ты её не знаешь… Ну, что? Покажешь место, откуда Сила идёт?

Тварь, врубив игнор Варвары Михайловны, прошлась по склепу и в одном месте ровно посередине помещения уверенно стукнула копытом. Каменная плита с характерным ворчанием шевельнулась.

– Ага, – сказал я и, отогнав лошадь, присел.

Достал памятный кинжал, ковырнул – поддалась. Приподнял, сместил в сторону и понял, что тварь не ошиблась. В земле виднелось отчётливое углубление.

– Мы будем рыть подземный ход? – осведомилась Варвара Михайловна.

– Так, – сказал я. – Вот что. Это чудо природы надо нейтрализовать, пока я тут делом занимаюсь. Чтоб под ногами не путалась. Сумеешь изобразить?

Тварь пренебрежительно фыркнула.

Подошла к барышне и опрокинула её копытом на землю – аккурат между двух саркофагов. Тем же копытом придержала. Доложила:

– Готово. Только давай пошустрее. А то у меня от её визга в ушах звенит. Фу, даже жрать расхотелось!

– Ну, вот. Видишь, какое волшебное диетическое средство нарыли. Уже, считай, не зря в столицу смотались.

– Кого-кого средство?

Этот вопрос я оставил без ответа. Мысленно приказал Светляку гореть поярче и положил в ямку разряженный амулет. Специально захватил для проведения эксперимента.

Есть! Амулет засветился. Слабенько, едва заметно, но я не сомневался, что силу наберёт быстро. Осталась ерунда – извлечь из-под земли зарядку.

Я вынул из мешка небольшую лопату – заранее разжился у Данилы – и принялся копать. Красота. Гораздо удобнее, чем мечом. Комья земли бодро отлетали в сторону. Барышня, придавленная копытом, перестала хихикать и повернула голову в мою сторону. Заинтересовалась:

– А что это вы делаете?

– Грядку.

– О, как интересно! И что вы собираетесь на ней сажать?

– Кабачки.

– Зачем?

– Что значит, зачем? Как все порядочные дачники, сначала буду бороться за урожай, потом с урожаем. Кабачки распихивать по родственникам и соседям. Круглый год не скучно! А без кабачков – это вообще не жизнь, я считаю.

Барышня задумалась. Потом задала новый вопрос:

– А что это такое поскрипывает?

– Где? – рассеянно отозвался я.

Меня лично начало потряхивать. Как от ударов родиенесущих молний, только слабее. Верный признак того, что приближаюсь к очередной консервной банке. Осталось буквально чуть-чуть.

– Ну вот, со всех сторон…

– Хозяин! – взвизгнула Тварь.

Я резко обернулся.

Поскрипывание, которое заинтересовало любознательную барышню, было, оказывается, звуковым сопровождением пришедших в движение крышек саркофагов. За долгие годы каменные крышки, видимо, практически срослись с саркофагами и сразу их сдвинуть не получилось. А в момент, когда я обернулся, получилось. Крышки попадали на землю. Из саркофагов полезли вурдалаки.

Очень вовремя, конечно же. Когда я почти у цели…

– Ах, как занимательно! – восхитилась барышня.

– Тварь! – рявкнул я. – Выкинь отсюда эту дуру!

Тварь, недолго думая, ухватила барышню зубами за юбку и потащила к выходу. А я, осененный внезапной идеей, запалил во всю мощь Светляка. По ощущениям, оказался под киношными софитами. Приятного мало, но терпимо. Мне терпимо – в отличие от свежевыбравшихся из гробов вурдалаков. Их внезапный яркий свет дезориентировал. Ненадолго, но мне хватило.

Доспех – мой крепкий, прокачанный до второго уровня Доспех. Защитный Круг.

Вот, кстати, тоже надо бы заняться, прокачать. На первом уровне прокачки Защитный Круг превращается в Круг Огня, встречает атакующих тварей языками пламени. Против низкоуровневых должно неплохо действовать. Второй уровень прокачки – Круг Молний. Этот шибает уже молниями, и работает даже против среднеуровневых: волкодлаков и прочего барахла. Но вот против заложных покойников, зараза такая, не действует. А значит, прокачивать Защитный Круг прямо сейчас смысла нет. Обойдёмся пока тем, что есть в наличии.

Вокруг меня бесновалось двенадцать вурдалаков – по числу стоящих в склепе гробов.

– Ну, что я могу сказать, – вздохнул я. – Жаль, что вы не упыри! Жмот он всё-таки, этот Троекуров.

Глава 8

Я принялся за дело.

Удар. Меч. Снова Меч. Ещё Удар!

Костомолку решил не трогать. Раскатаю саркофаги по камешку, а Коляну тут ещё родню хоронить. Стрясу с него потом компенсацию за аккуратное проведение расчистных работ.

Меч. Удар! Меч!

В последний раз я изловчился и одним махом снёс головы сразу двум вурдалакам. Собственно, всем двум оставшимся.

Невольно вспомнил, сколько сил угробил когда-то на то, чтобы завалить одного-единственного, самого первого… Вот уж умаялся тогда! И это мне ещё худо-бедно Захар помогал. А сейчас – в один взмах. И добивать не требуется, при моей-то прокачке атакующих Знаков. Пять минут – и тридцать одна родия! Неплохо. Как минимум, сегодняшние затраты на прокачку я компенсировал. Кости потом соберу.

Отпихнув в сторону мешающую вурдалачью тушу, я высвободил лопатку и снова принялся копать.

Тряхнуло. Тряхнуло… Есть! Лопата наткнулась на твёрдое. Скоро у меня в руках оказалась знакомая консервная банка.

– Ты ж моя золотая! – ласково сказал я.

Сверху, от вскрытой двери склепа, донеслось истеричное ржание. Сквозь землю она видит, что ли? И слышит тоже. Это ж надо так от ревности беситься! Пора выбираться, пока барышню не зашибла на нервах, с этой станется. За тушами потом спущусь.

Я затолкал в заплечный мешок банку, взял наперевес лопату и поспешил к выходу. И офигел.

На пороге склепа сидела барышня. А у входа стояла Тварь и отбрасывала копытами лезущих вурдалаков. Ушатала уже шестерых, но вурдалаки заканчиваться даже не собирались. Пёрли к склепу со всех сторон, как тараканы на свет.

– Ни хрена себе, – пробормотал я.

Вмазал по ближайшим тварям Костомолкой.

– Ты бы там ещё подольше кабачки свои садил! – огрызнулась Тварь. И врезала копытом ещё одному вурдалаку. – Ещё нехренее было бы.

– Не «садил», а «сажал»! Ты аристократа возишь, учись говорить грамотно.

– Прямо сейчас учиться, что ли?

– Учиться, Тварь, никогда не поздно! Но прямо сейчас хватай девку и шуруй отсюда.

– Куда?

Блин. Точно. Она ж тут в первый раз, не ориентируется.

– Давай на то же место на дороге, где мы её встретили.

Под прикрытием Защитного Круга я поднял барышню с порога и усадил на Тварь. Приказал:

– Держитесь.

– Как⁈

– За гриву. Крепко… Вперёд! – это скомандовал уже Твари.

Та рванула с места и через пару секунд пропала за кладбищенскими крестами. Я эксперимента ради раскатал ещё пятерых вурдалаков. Убедился, что их интерес ко мне не ослабевает. Скорее, наоборот – усиливается. Твари пёрли и пёрли, толпа становилась всё гуще. Складывалось ощущение, что они не остановятся до тех пор, пока не поднимется последний покойник.

Вообще, очень странно. Вурдалаками ведь становятся только заложные покойники – те, что умерли не от старости или болезни. Насильственной смертью, покончил с собой – всё такое прочее. Неужели их здесь столько?

Хотя… Я вспомнил рассказ монаха о битве – армия на армию. Ну да. Вряд ли там во время битвы кто-то от старости помирал. Чёрт её знает, что за хитрую магию зарядил Троекуров для защиты своей прелести. Я могу сказать одно: мне это категорически не нравится.

– Не, пацаны, – покачал головой я. – В другой раз. На сегодня у меня рабочий день окончен. И вы тоже расползайтесь, не фиг тут.

Я сжал в кулаке троекуровский амулет. Представил то место на дороге, где нам с Тварью попалась коляска с сидящей в ней, кажущейся такой милой и приятной, барышней.

Сработало. Переместился именно туда. Это понял сразу – по несущимся с дороги заполошным крикам. Возницы уступали путь Твари. Которая, конечно же, без спецэффектов обойтись не могла.

Возле меня Тварь остановилась, как вкопанная – подняв копытами облако пыли. Пыль опустилась на платье барышни, и так уже изрядно помятое. Барышня чихнула.

– Вот и всё, Варвара Михайловна, – сказал я. Ухватил её за талию и поставил на землю. – Было приятно познакомиться. Больше я вас не задерживаю.

– Вы меня и прежде не задерживали, – подумав, сказала Варвара Михайловна. – А где же сундук с моими вещами?

– Вероятно, там, где вы его оставили.

– А где я его оставила?

– Полагаю, где-то неподалеку от кладбища. Когда я увидел вас возле склепа, вы были без сундука.

– Да. Наверное. Ах, я такая рассеянная! Немедленно вернусь на кладбище. Надо забрать сундук, пока его не украли.

– Э, нет! Погодите возвращаться. На кладбище нынче неспокойно.

– Да. Верно, – вспомнила Варвара Михайловна. – И что же мне делать?

– Да подождите маленько. Вурдалакам надо дать время на то, чтобы по местам разойтись. Сходите за сундуком завтра, а лучше на недельке. Пока на кладбище такое столпотворение, ни один нормальный вор туда не сунется. А покойникам дамские платья ни к чему.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Сколько вурдалаков перебил – ни одного в корсете не встречал.

– Что ж, вы меня успокоили.

Тут Варвара Михайловна снова впала в меланхолию. А я подумал, что на кладбище мне самому неплохо было бы смотаться ещё раз – через час-другой, например. Теперь-то знаю, куда возвращаться. Могу Знак оставить, могу переместиться амулетом. Проверить, улегся ли поднятый мною кипиш, однозначно не помешает. Только сначала – банка.

Я приказал Твари:

– Скачи домой. Сам Знаком доберусь, чтобы время не терять. Скажу, чтобы тебе за боевые заслуги окорок целиком запекли. И пива налили.

Тварь торжествующе взоржала и ускакала. Варвара Михайловна задумчиво посмотрела ей вслед. А я через секунду оказался у себя в башне.

* * *

В этот раз решил, что обойдусь без посторонней помощи и дополнительных инструментов. Всё-таки меч у меня уже прокачан – ого-го! Неужели с паршивой банкой не справится?

Я положил добытый трофей на бок, на сиденье стула. Так, чтобы край немного свешивался. И прицельно рубанул мечом.

Ну… Хорошая новость – меч у меня действительно прокачался будь здоров. Банку вскрыл на раз. Плохая – стулу, видимо, понадобится новое сиденье. Не цеплять же задницей занозы, садясь на обрубленное? Ладно, плотник у меня давно прикормлен. И не с такими задачами справлялся.

А из банки я извлёк металлический диск. Совершенно обычный, хотя и довольно увесистый. Тусклого золотистого цвета.

– Нарекаю тебя зарядным элементом для паровой машины, – сказал я диску.

Диск тактично промолчал. Я же вздохнул.

Нет, то, что я научился использовать всякие странные штуки себе в плюс – это замечательно. Однако надо постоянно держать в уме, что с неба они нападали вовсе не для того, чтобы сделать мне счастье. А скорее даже наоборот.

Расшифровка таинственных рукописей в голове велась медленно и со скрипом, но продвигалась-таки в нужном направлении. И о том, что с неба попадала куча всякого говна, в основном, враждебного людям, там говорилось очень обстоятельно. Сейчас я, впрочем, упёрся в ни к селу ни к городу вставленное описание потустороннего мира. Всё-таки рукопись писал гражданин, вряд ли сильно знакомый с базовыми структурными принципами построения произведения. Лес увидел – лес пою, как говорится. Впрочем, может быть, где-то в конечном итоге всё это и выкружит в какой-то высший смысл, хрен его знает.

Я приныкал зарядку до поры до времени в сейф. Ради экономии места положил её на «банку» с рукой. Уже закрывал дверь, когда вдруг показалось, что рука шевельнулась.

Я замер. Приоткрыл дверь, наклонился и внимательно всмотрелся. Ну так и есть! Шевельнулись пальцы, мать их. В янтаре этом. Как будто он жидкий изнутри. Указательный, безымянный и мизинец чуть согнулись. Средний оттопырился.

– Очень по-взрослому, – прокомментировал я. – Даже не жди, что я опущусь до твоего уровня, рука.

Впрочем, мне сделалось любопытно, и я переложил новенькую зарядку на «банку» с головой. Долго ждать эффекта не пришлось. Глаза распахнулись и уставились на меня. Пустые глаза, без зрачков – как у тех трупов, что я видел в деревне, после вия.

Взгляд мне показался очень уж злобным, и я повернул голову так, чтобы она видела руку с оттопыренным средним пальцем.

– Общайтесь, – резюмировал я.

Сняв зарядку с головы, положил её отдельно. И запер сейф.

Что ж, значит, вся эта херня ещё живая. И, по верному замечанию Земляны, наверняка из всего этого можно собрать цельного человека. Ну, в кавычках «человека». И отдельный большой и интересный вопрос – зачем мне его собирать? Хотя, справедливости ради – головы в банках в рукописях присутствуют. Добраться бы ещё мозгом до этой интересной тайны…

Может, если бы у меня было время капитально сесть и упороться в расшифровку, я бы быстро всё это дело оприходовал. Но жизнь уж чрезмерно насыщенная идёт, тут текучку бы разгрести. Так что пусть расшифровка продолжается на бессознательном уровне. Может, однажды полегчает.

Я спустился вниз, отмахнулся от обеда, но сказал, что за воротами уже поджидает очень голодная Тварь. Это взгрустнувшую было тётку Наталью несколько ободрило.

Тварь за воротами и вправду ждала.

– А точно пива дадут? – спросила она, едва я их распахнул.

– Дадут-дадут. Потом догонят – и ещё поддадут.

– Это хорошо. Только догонять меня не надо. Ещё я от пива не бегала!

– Эх, Тварь, вот всем ты хороша. Жаль, что лошадь. Идём, алкашина. Отдыхай, заслужила.

Приспособив кобылу в конюшню, я немедленно телепортнулся в трактир к Фёдору. И тут же прижал ладони к ушам – резануло визгом.

– Прошу простить, моя дражайшая Юлия, я совершенно забыл, что вы здесь можете быть.

Юлия, которую я вытащил из Полоцка, узнав меня, успокоилась. В конце концов, она была совершенно одета, так что причин для паники фактически не было.

– Как ваши дела? – поинтересовался я. – Уже нашли себя в этом городе?

– О, да! – с энтузиазмом откликнулась Юлия. – Поступаю с завтрашнего дня экономкой в один дом.

– Люди приличные?

– Очень! Господа Абрамовы. Афанасий Афанасьевич – градоправитель, между прочим.

Юлия вздёрнула нос, явно намереваясь гордиться тем, как высоко она поднялась сама, без посторонней помощи. Я же вспомнил наше бурное знакомство с господином Абрамовым. И как он меня с каретой подставить хотел, и как я к нему приходил «кикимору» ловить, и про симпатичную служанку, которая звала его «поросёночком».

– А пригласил работать вас он лично – или супруга? – спросил я, пытаясь демонстрировать вялый энтузиазм.

– Лично господин градоправитель!

– Угу. Ясно. Ну, передавайте ему привет от меня.

– Как! Вы разве знакомы?

– Да, доводилось. Вы, главное, так и скажите: привет, мол от Владимира Всеволодовича Давыдова. Ежели ещё хоть одна кикимора заведётся – так я всегда. Так и скажите: «всегда». Он поймёт. Ну, удачи вам на новом месте, а мне пора, разрешите откланяться.

Дубовицкого я нашёл там же, где и всегда. Более того – в том помещении, в котором он и был мне более всего нужен. В библиотеке. Одна фигня – Дубовицкий там находился не один.

– Едрить твою мать поперёк и налево, это ещё что за художество⁈ – высказался я.

Дубовицкий степенно, с бокалом белого вина в руке, повернулся ко мне и снисходительно улыбнулся.

– Кажется, Владимир Всеволодович, произошло неизбежное.

– Что именно?

Я смотрел на деревянную (наверное) статую, изображающую чернокожего дикаря. Дикарь с выражением благоговейного ужаса на грубо выточенном лице смотрел на здоровенный чёрный столб, растущий у него из чресел по направлению к небу.

– Вы стали перенимать лексикон охотников.

– А каким тут ещё лексиконом можно пользоваться, когда видишь такое⁈ Вы где это взяли, а главное, зачем⁈

– Ах, это… Это ритуальная статуя из Африки. Недавно вернулась экспедиция, организованная географическим обществом. Много интересных вещей привезли.

– Но вы, конечно, выбрали самую интересную.

– Ещё бы! – Дубовицкий трепетно коснулся чёрного ствола. – Такой образчик чуждой культуры…

– А с Салтыковым вы уже рассчитались?

– К чему этот вопрос? – тут же насупился Дубовицкий.

– Да просто светская беседа. А за этот образчик культуры вы сколько отдали?

Тут я заметил, что Дубовицкий совершенно перестал быть расположенным к светской беседе, и свернул на другую тему. Хрен с ним, свою голову не приставишь. Аристократ есть аристократ. Это, как и лох – судьба.

– Господин Дубовицкий, а я ведь к вам по делу. Мне снова необходимы ваши незаурядные таланты!

Дубовицкий тут же засиял, как самовар. Как дети малые, эх…

– Чем могу быть полезен? Вина?

– Нет, спасибо, на работе не пью.

– А вы на работе?

– Угу. Буквально на пять минут забежал.

– Ну и с кем же свела вас судьба на сей раз?

– Вий.

– Ха-ха-ха! Ну серьёзно?

– Серьёзно. Вий.

– Вы знаете толк в юморе, Владимир Всеволодович, но сами же тратите своё время. О какой твари поискать информацию?

Я красноречиво посмотрел на Аркадия Дубовицкого. У того медленно сползла с лица улыбка.

– Вий? – севшим голосом переспросил он.

– Вий, – развёл я руками. Ничего, мол, не поделаешь. Служба.

Дубовицкий как стоял – так и упал в кресло. Бледный, какой-то жалкий.

– Как же это… Да что же это! А как быть? А что делать?

– Первое, оно же главное: нарыть информацию и передать её мне. Дальше, собственно, дело за мной.

– Нужно уезжать из города. А лучше – из страны.

– Угу. Из страны – особенно актуально, да. В Пекло? Или сразу куда подальше? В Америку?

Дубовицкий схватился за голову, осознав, что бежать некуда. Эх, Россия! Вот вечно у тебя все аристократы такие. Чуть чего – сразу валить. Причём, не «кого», а «куда». Впрочем, чего это я на аристократов одних грешу. Вон, братья-охотники не лучше. Со своими я, правда, ещё не разговаривал, не спешу разочаровываться. Но смоленские, по ходу, единодушно встают на лыжи. Так в чём же, справшивается, Дубовицкого упрекать? Он с этими тварями даже бороться не может, чисто технически – бог Силой не одарил. И нафига ему тут сидеть? Из одного лишь подросткового желания с презрением посмотреть в глаза смерти? Так он не подросток вроде…