Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 346 страниц)

– Уверен, что для меня они сделают исключение.

Я взял секретаря за плечи, оторвал от пола и аккуратно переставил в сторону. Для того, чтобы в следующую секунду за плечи схватили меня самого.

– Сказано ж вам, – грозно взревел у меня над ухом детина – который до сих пор сидел у окна. – Не принимают!

Ух ты. Чем дальше, тем интереснее. Теперь уже, даже если бы мне не особо и нужны были Урюпины-сыновья, в кабинет я бы непременно вошёл. А то чё они.

– Что там тебе сегодня карты наобещали? – ровным голосом осведомился у детины.

– Бубновый интерес.

– А дальнюю дорогу – не?

С этими словами я саданул назад локтем. Охранник взвыл и разжал руки. Согнулся пополам. Сильно бить я не стал – просто оттолкнул парня подальше. Так, что он плюхнулся на задницу и прокатился на ней по паркету до дальней стены. При исполнении человек, так-то, не виноват ни в чём.

Я дёрнул на себя дверь кабинета. Хрен там. Закрыто. И, похоже, на крепкий засов.

Постучал и крикнул:

– Уважаемые! Уверен, что о посетителе вы уже знаете. У вас есть десять секунд на то, чтобы открыть дверь. На одиннадцатой я её выломаю. Раз. Два. Три…

После того, как я произнес «Десять», не изменилось ничего. Разве что охранник отковырял себя от пола. Поднялся на ноги и, наклонив башку, попёр на меня. А дверь не дрогнула. Я развёл руками.

– Ну, что поделать. Я предупреждал.

И вынес дверь Ударом.

Дверь, на ходу сложившись пополам, влетела внутрь помещения и упала. Я шагнул внутрь и остановился. Кажется, у меня задёргался глаз.

Глава 6

Кабинет был исполнен в лучших традициях жилища самого Урюпина. Такой же сдержанный блеск лакированного тёмного дерева повсюду. Шкафы с книгами по юриспруденции. Массивный стол – столешня с полтора кулака толщиной! – и свечи. На столе три штуки в подсвечниках, на стенах два канделябра. Окно было плотно закрыто шторой.

За столом сидели две дамы лет по двадцать пять каждая и бухали. Вот так вот просто и незатейливо, при помощи графина и двух рюмок. Они сидели рядом. Одна обнимала другую за плечи, другая плакала. Моё великолепное появление не произвело на них никакого впечатления – несмотря на то, что вынесенная дверь упала прямо перед столом. Возможно, долбанувшись в него.

– Эм… Братья? – спросил я на всякий случай.

Та дама, что, видимо, была потрезвее, сфокусировала на мне взгляд, несколько раз моргнула и, ничего не поняв, велела:

– Садись.

Я подошёл и сел в удобное кожаное кресло.

– Пей.

Передо мной очутилась третья рюмка, налитая доверху. Теперь я разглядел ещё и плоское блюдо с закуской. Закуска, к слову сказать, была немудрёная: чёрный хлеб, солёные огурцы и помидоры.

– Прошу простить, прошу великодушно простить! – ворвался в комнату задохлик в очках. – Мы пытались его задержать.

– У-у-уйди! – махнула рукой дама. – И дверь там за собой… запили.

Задохлик, обалдев от такого поворота, попытался поднять дверь. Не преуспел. Тогда его отпихнул тот детина, что получил от меня в печень, поднял дверь и удалился, увлекая товарища за собой. Переломленную пополам дверь аккуратно пристроил в проёме.

Я поднял рюмку. Дама тут же со сноровкой опытного бармена наполнила две другие. Вторая дама встрепенулась, подняла свою рюмку и шмыгнула носом.

– Не чокаясь, – вздохнула первая.

Выпив и закусив огурцом, я решил, что пора переходить к решительным мерам. Тем более что дама номер два после выпивки уронила голову на стол и неинтеллигентно захрапела.

– Заранее прошу меня простить, – сказал я. – Но так будет лучше для всех нас.

И скастовал знак Противоядие. Мысленно. Глядя неупавшей даме в глаза.

* * *

Девушек звали Александрой и Евгенией. Евгения спала – мы не стали её беспокоить. А вот Александра после Знака мигом протрезвела и для начала раскричалась, а потом расплакалась.

Слово за слово – выяснилось следующее. Дамы действительно были, если можно так выразиться, сыновьями Урюпиными. В том смысле, что обе были дочками адвоката, ныне покойного, и теперь безутешно его поминали.

– Папенька всегда сыновей хотел, – косясь на полупустой графин, рассказывала Александра. – Но сперва я родилась. Потом – Женька, через год. А потом маменька преставилась… Так папенька и не женился больше. И воспитывал нас, как мальчишек. А потом, кажется, и сам поверил…

– Так, это… А как же, там, всякое? – задал я предельно конкретный вопрос и от греха подальше переместил графин на пол. – Ну, соседи, например?

– Ой, да какие соседи, я вас умоляю! – Александра печально захрустела огурцом. – Нас в свет никогда не выводили. На нас, вон, вся одежда мужская… Из учителей, которые на дом ходили, некоторые догадывались, конечно. А один даже проговорился. Скандал был… Но замяли. Папенька умел договариваться.

Одежда на сёстрах Урюпиных и вправду была мужской. Стрижки – тоже короткие. Но вот вторичными половыми признаками обеих Господь не обидел ни разу. Наверное, именно здесь и крылся корень того самого скандала. Н-да, такое замять тяжеловато будет.

– Папенька всю жизнь мечтал о семейном деле, чтобы передать его наследникам, – продолжала говорить Александра. – Обучал нас всему… Со временем мы помогать ему стали. Все дела готовили, документы собирали. Только в суде он сам выступал.

– И что ж, никто даже слуха не пустил, что тут вместо сыновей дочки сидят? – недоумевал я.

– Так папенька ещё до нашего рождения название придумал, – фыркнула Александра. – А кому какое дело, спрашивается? Вывеска и вывеска. Привыкли… Может, кто и смеялся – нам откуда знать. Всё равно папенька самым лучшим был в своём деле! Так что в глаза никто бы слова сказать не посмел. А теперь – что нам теперь делать? Как управляться без него⁈

Уронив лицо в ладони, Александра зарыдала. Зато воспрянула Евгения. Подняла голову со стола, уставилась на меня. Наверное, изо всех сил пыталась заставить меня не уплывать из поля зрения – аж жилки на висках набухли от усилия.

Сестры, кстати, были очень похожи. Не близняшки, но сразу видно, что родственницы.

– Всю жизнь нам изломал, – заплетающимся языком добавила Евгения. – Жизнь прошла. А мы ни любви не ведали, ни замуж никто не возьмёт. Кому мы, такие… старухи…

Покачав головой, я скастовал ещё одно Противоядие. Евгения шарахнулась. Чуть не перевернулась вместе с креслом, но удержалась за плечо сестры. Взгляд её прояснился.

– Вы колдун? – спросила она.

– Охотник.

– А-а-а. Охотник Владимир Всеволодович Давыдов, видимо? Помню-помню. В последние дни мы только вашим делом и занимались. Одна сторона готова ждать, другая готова платить, но градоправитель поспособствовал передаче дела в суд. А судья Окоёмов – суров, он всякой ерунды не терпит, дело будет разбираться по всей строгости. Документы железные, от уплаты ответчику не отвертеться. А наша задача – дело затянуть, пока ответчик свои дела не поправит.

– Именно! – с восхищением сказал я. Вот что значит – профессионализм! Не успела протрезвиться, как сразу о делах, да с полным погружением. – И как? Есть у меня шансы?

– Никаких, – взмахнула рукой Евгения. – На первом же слушании всё рассыплется, и имущество вы потеряете. Но в тюрьму не пойдёте. Истец к вам благодушно настроен.

– Нихрена себе, – обалдел я. – Это вот так, значит, «Урюпин и сыновья» дела ведут?

Тут подняла на меня заплаканные глаза Александра.

– Вот если бы папенька в суд пришёл – он бы там всех размазал, как масло по сковородке! Да только нет больше папеньки.

– А вы на что?

Сёстры переглянулись и истерически захохотали. Пришлось ждать, пока пройдёт приступ.

– Шутить изволите, Владимир Всеволодович! – сказала, отсмеявшись, Евгения. – Кто же женщину в суд-то пустит? Кто нас слушать будет? А обвинитель – зверь. С ним только папенька один бодаться и мог. Он нам рассказывал, как тот других терзает. Так что – уж извините. Деньги мы вам, разумеется, вернём.

– За вычетом украденного, – вставила Александра.

– Чего? – нахмурился я. – Какого ещё украденного?

– Вот этого.

Александра пальчиком показала туда, куда я спрятал графин.

– Господи. Да нате, блин. Надо оно мне.

Я вернул графин на стол. Но Александра покачала головой:

– Мы, поверьте, далеки от того, чтобы думать, будто вы намерены утащить графин. Однако эффект от выпитой половины сего сосуда вашими стараниями улетучился. И пусть то – копейка, но справедливость есть справедливость.

– А ещё дверь, – добавила Евгения.

– У-у-у! – протянула Александра, вспомнив про дверь и посмотрев на неё. – Тут уже копейкой не отделаться…

За дверью, как-то полупритаившись, стоял плешивый очкарик-секретарь. Выглядывал между половинками, будто из лифтовой кабины. Обнаружив, что на него вроде как смотрят, секретарь собрался с духом. Отодвинул одну половину двери и шагнул в кабинет.

– Александра Дмитриевна, Евгения Дмитриевна. Я, право же, ненамеренно, услышал часть вашего разговора…

– По делу говори! – поморщилась Евгения. – Не видишь, мы скорбим!

– В суде мог бы выступить я.

– Ты⁈ – Сёстры переглянулись, но смеяться не стали; взгляды, которыми они вцепились в очкарика, сделались заинтересованными. – Вместо папеньки?

– Осмелюсь… Да. Вашего папеньку, конечно, не заменить. Но я последние двадцать лет был на каждом его выступлении. Да я их наизусть помню!

– Хм, – сказала Евгения. – Это, кстати, верно. Елисей в папеньке души не чаял.

– Ну допустим, – сказала Александра. – Выступить ты сможешь. А дальше? Прокурор ведь разнесёт всё, тут-то ты и сядешь в лужу.

– Не сяду, сударыни! – Елисей даже руку к сердцу приложил. – Потому что вы ведь тоже можете присутствовать. На правах почтенной публики. И я буду с вами советоваться по каждому вопросу.

– А ведь может сработать! – Глаза у Евгении загорелись.

– Ну вот, – сказал я. – Вот и нашлось решение.

На какое-то время сёстры, кажется, даже позабыли о своей утрате. Им не терпелось вновь с головой погрузиться в работу. Графин отставили в сторону, и началось обсуждение каких-то сложных юридических нюансов.

– Я вам ещё нужен? – спросил я, улучив минутку.

– Нет, господин Давыдов, вы можете идти! – сказала Александра, не глядя. – Счёт за дверь и потраченное впустую спиртное мы вам пришлём до конца дня. На судебное заседание можете не являться. Если ваше присутствие для чего-то потребуется – мы вас известим почтой. Отчёты о ходе дела также будем присылать по почте. Просить вас о сохранении нашего… гхм, инкогнито, полагаю, излишне?

– Совершенно излишне. Я вообще за гендерное равноправие. Мальчик, девочка – какая разница, лишь бы дело нормально делалось.

Выйдя из кабинета, я кивнул хмурому верзиле, который ответил мне взглядом исподлобья. И вышел навстречу новым приключениям.

* * *

– Такие пироги, – сказал я Егору и Захару, когда мы за обедом сошлись в закусочной, которую рекомендовал Захар. – Дело за малым – деньги нужны.

И выразительно посмотрел на Егора.

Я уже был в своей обычной одежде охотника. Выходной костюм оставил в комнате на постоялом дворе. Домой планировал выдвинуться завтра утром, чтобы попасть засветло. А может, и не домой. Деньги-то правда нужны, а дома сидючи, их не заработаешь, не настала ещё эпоха высокоскоростного интернета.

– Занять, что ли? – не понял намёка Егор.

– Да какой «занять»? Я и так в долгах, как в шелках. Работа нужна. Откуда вообще охотники работу берут?

Мне всё перепадало как-то случайно или через Егора. А хотелось бы какой-нибудь базы – если, конечно, таковая имеется. Чтобы покопаться – с чувством, толком, расстановкой. Всех посмотреть, а потом уж выбирать.

Оказалось – есть.

– Так в Оплоте. Или в приёмном, – пожал плечами Егор. – Как у кого беда с тварями – туда сообщают.

– А если нет в деревне, скажем, Оплота? – спросил я.

– Тогда ждут, пока охотник случайно рядом не окажется. Ну или гонца снаряжают, например.

– Хм, – задумался я. – А у меня ведь, дай бог памяти, шесть деревенек в собственности. А я там даже не бывал ни разу. Нагрянуть, что ли, с внезапной проверкой? Вдруг там дичь какая творится. Люди страдают, кости бесхозные в лесах прячутся…

Вдруг хлопнула дверь. Да не просто хлопнула, а прям-таки громыхнула, аж стёкла в окнах задребезжали. И громкий голос, обладатель которого явно привык отдавать приказы и получать моментальные ответы на свои вопросы, раскатился по помещению:

– Кто здесь Владимир Давыдов⁈

Я посмотрел на вошедшего. Крепкий дядька с лихо закрученными усами. Одежда не штатская, но и не военная, что-то среднее. На боку – сабля.

Я взглянул на Егора, на Захара. Оба развели руками – дескать, чёрт его знает, кто таков.

– Не нашенский, – определил Захар. – Смоленский, видать.

Дядька обвёл трактир грозным взглядом и повторил вопрос:

– Кто здесь Владимир Давыдов⁈

Стоит ли говорить, что все присутствующие дружно повернулись ко мне. Такая себе конспирация. Хотя я не скрываюсь, мне-то что.

– А кто спрашивает?

Спросил я спокойно, без истерики. Но в наступившей гробовой тишине почти прогрохотало.

Дядька, сдвинув брови, направился ко мне.

– Вы – Владимир Давыдов?

– А вы – родственник Якова Брейгеля?

– Почему? – изумился дядька.

– Потому что я в этом городе знаком только с одним человеком, который любит отвечать вопросом на вопрос. Вот и интересуюсь, не родственник ли.

В трактире заржали. Якова Брейгеля в Поречье знали хорошо.

Дядька побагровел.

– Какой ещё, к чертям, Брейгель⁈

– Так и знал, что врёт этот аферист про свою знаменитость, – поделился с Захаром и Егором я. – Яков Соломонович Брейгель – портной. Но раз вы его не знаете, видимо, не родственник.

– Ещё не хватало! У нас в роду портных нет, все служивые люди. Савельев Иван Федотович меня звать. Я помощник городничего. Из Смоленска прибыл.

– С какой целью?

– Доставить пред очи его превосходительства генерал-губернатора самозванца Владимира Давыдова.

– Что-о⁈ – Вот теперь я заставил голос громыхнуть. Поднялся за столом. – Ты кого это самозванцем назвал⁈

В руках у меня оказался меч. Будто сам собой из ножен выпрыгнул. И недобро полыхнул голубоватым светом.

Вокруг заохали. Те, что подальновиднее, полезли под столы.

– Башку ему снесёт, – доверительно прокомментировал кто-то громким шёпотом. – Ей-богу, снесёт начисто!

Савельев, увидев меч, ощутимо струхнул. Потянулся было к своей сабле, но даже из ножен вытаскивать не стал. У кого преимущество – определил без труда.

Пробормотал:

– Извиняйте, ваше благородие. Мы – люди маленькие. Нам как сказано, так и передаём.

– В следующий раз мозг включай перед тем, как передать, – буркнул я. – А то через раз включать будет нечего. Передаст, блин, нашёлся.

Убрал меч и сел обратно за стол. Придвинул к себе недоеденную жарёху – мясо с картошкой, грибами и луком в глиняном подобии сковороды. Взял ложку.

Вкусная, зараза. Не зря Захар заведение нахваливал.

Мои друзья тоже снова принялись за еду.

– Это… – крякнул Савельев пару минут спустя.

Я поднял на него взгляд:

– Ты ещё здесь?

– А где же мне быть? Без вас вернуться никак не могу-с.

– В смысле – без меня? Тебя послали за каким-то самозванцем. Вот его и ищи. А я – граф Давыдов Владимир Всеволодович. К самозванцам отношения не имею.

– Так, может, не откажете тогда со мной проехать? – В голосе Савельева появились просительные нотки. – И скажете вот это всё его превосходительству самолично. А то с меня, ежели с пустыми руками вернусь, господин городничий голову снимет.

– А с каких пирогов господин городничий тебя вообще сюда отправил? Да ты присаживайся, не стесняйся. Устал, поди, с дороги.

Савельев, видимо, утвердился в мысли, что убивать его прямо сейчас я не буду. Подуспокоился и и сел на свободный стул.

– Господин городничий донос на вас получил. Ну, то есть, не на вас, а на самозванца.

– Да, я понял. И что там было?

– Что, дескать, в усадьбе графа Давыдова поселился незнамо кто. Называет себя Владимиром Давыдовым, сыном покойного графа. Творит бесчинства и самоуправство. Соседей помещиков обижает, юных девиц соблазняет. Охоту на тварей ведёт нессу… нессы…

– Несанкционированную?

– Да-да! Вот это самое и ведёт.

– А Мёртвое море – тоже я?

– Чего? – Савельев захлопал глазами.

А Егор жахнул кулаком по столу.

– Да ты в своём ли уме⁈ – Он сдвинул брови так, что Савельев снова побледнел. – Владимир принят в Орден Падающей Звезды! Всё чин по чину, в книгу записан, как полагается. Охотится по праву, хабар в государеву казну сдаёт. Какой тебе ещё нессу… нессы…

– Несанкционированно, – снова подсказал я. – А кто донос-то написал?

Савельев развёл руками.

– Письмо ненашенскими буквами было подписано. Я таких не разумею. Только первую узнал – «А»

Глава 7

Захар посмотрел на меня.

– Неужто Абрамов?

– А нахрена ему подписываться иностранными буквами?

– Чтобы запутать всех.

– Да ну, бред.

Егор между тем продолжил бушевать.

– Я тебе, тудыть твою, устрою несынкцырованно! – Он снова врезал по столу. – Да ты знаешь, скольких людей Владимир от тварей спас⁈ Знаешь, что он колдуна истребил самолично⁈

– Чш-ш. – Я положил руку Егору на плечо. – Спокойно. Расчёт у того, кто писал донос, простой: до бога высоко, до царя далеко. Смоленский генерал-губернатор меня знать не знает, что тут у нас происходит – ведать не ведает. А на сигналы с мест обязан реагировать. Вот он и реагирует, как может.

– Едем, – решил Егор. И поднялся.

– Далеко?

– В Смоленск. Надо ж там разъяснить, что никакой ты не самозванец!

Гхм. Ну, да. Так-то – надо бы, конечно…

– Поехали, – подхватился и Захар.

– А ты-то зачем? Да и тебе, Егор – чего ехать? Я и один управлюсь.

– Э, нет. – Егор покачал головой. – Знаю я этих губернаторов. Чванливы да трусливы. Засадит тебя в острог, а то и голову отрубить прикажет. А всё лишь заради того, чтобы в столицу обер-полицмейстеру отчитаться: дескать, порядок в губернии. Днём и ночью стою на страже… Нет у меня доверия к этим губернаторам. Вместе поедем.

– Вместе, – кивнул Захар.

Ну, этого хлебом не корми, дай в движуху вписаться. В какую – пофиг, лишь бы не голодовка.

Я, подумав, согласился. До Смоленска два дня пути. Ни проныра Захар, ни надёжный Егор лишними точно не будут. Втроём и впрямь спокойнее.

– Ладно. – Я обвёл взглядом трактир. – Кто знает дорогу до моей усадьбы?

– Я, – вызвался какой-то мужичок.

– Метнись туда, скажи, что я отбыл в Смоленск по срочной надобности. Чтоб не волновались. За труды тебя ключница моя накормит, управляющий заплатит.

– Будет сделано, ваше сиятельство! – Мужичок без лишних вопросов поклонился и исчез за дверью.

Репутация в этом городе у меня, похоже, установилась крепкая.

* * *

Выехали мы немедленно. Я, Егор и Захар – в моей карете, Савельев с помощником – в той, на которой прибыли.

Карету мне Абрамов подогнал что надо. Шла она даже мягче, чем кареты Катерины Матвеевны, и внутри было просторнее. Мы, три не самых мелких мужика, разместились вполне комфортно. Не ожидал, видимо, господин градоначальник, что карету и правда отдать придётся. А то бы сперва подумал десять раз. Одна фигня – кондиционеров в этом мире пока не изобрели.

– Жарко, – вздохнул Захар.

Мы с Егором промолчали. Чего тут ответишь. День в самом разгаре, понятное дело, что жарко. Так и будет шпарить до вечера, пока солнце к закату не пойдёт.

– Амулет у меня есть, – снова подал голос Захар.

Теперь мы с Егором посмотрели на него с интересом.

Захар извлёк из висящего на боку мешочка камень с дыркой. На вид – обычный голыш. Только слишком уж ровный, почти идеальный шар.

– Его надо к потолку подвесить и активировать, – объяснил Захар. – Тогда прохладнее станет. Тут, в карете, места мало, надолго хватит. До вечера точно, а после выключить можно.

– Так чего же не запускаешь?

– Дак он пустой. А у меня родий нету, зарядить.

Мы с Егором переглянулись. Родии и у нас были считанные. Тратить их на баловство – ну, такое. С одной стороны. А с другой стороны, если во всем себе отказывать, нахрена вообще жить? Что я, новых родий не набью, что ли?

– Дай сюда.

Я взял у Захара амулет. И почувствовал, как полилась в него сила неистраченных родий.

Свободных у меня было шестнадцать. До следующего ранга один чёрт не хватает, до интересных знаков – Перемещения, например, – тоже. В общем, от одной не убудет.

Голыш в моей руке чуть заметно засветился белым светом и начал холодеть. К тому моменту, как наполнился полностью, мне казалось, что держу кусок льда. В общем, осталось в загашнике пятнадцать родий на чёрный день.

– Ну вот, другое дело.

Я пристроил амулет под потолком кареты. Помещение быстро наполнялось блаженной прохладой.

– Дай бог тебе здоровья, Владимир! – пожелал Егор. – Теперь и вздремнуть не грех.

И, откинувшись назад, немедленно принялся исполнять задуманное. Я тоже скоро вырубился. В наступившей прохладе – и впрямь казалось, что лучшего времяпрепровождения не придумаешь.

Разбудил нас стук в окно кареты.

Я распахнул дверцу.

– Чего?

Мы, оказывается, остановились.

– Ваше благородие. – Савельев тяжело дышал. Раскраснелся, пот стекал градом. – Жарко – невозможно!

Не согласиться было нельзя. По ощущениям, распахнув дверцу кареты, я открыл духовку. Едва ли не физически видел, как от раскалённой дороги поднимается жар. Солнце миновало зенит, но легче от этого не стало. Жара начнёт спадать в лучшем случае часа через три. Нам-то, с магическим кондиционером в карете – норм. А вот Савельеву с напарником…

– Ну, жарко. И что? Не я писал донос. И не я тебя сюда отправил.

– Дак, я к вам – разве же в претензии? Я хочу сказать, что, может, остановиться нам, искупаться. А? Мы с Назаром уж и место присмотрели.

Савельев показал рукой. Пока мы дрыхли, дорога свернула к реке и шла теперь вдоль берега. В широкой ленте воды, прохладной даже на вид, отражалось небо. Среди покрытых травой берегов я увидел полосу песчаного пляжа.

– Туда бы сейчас, – попросил Савельев. – Тут и с дороги съехать удобно.

– Чего там? – из-за моего плеча выглянул Егор.

– Жарко служивым. Остановиться просят, искупаться.

– Да пусть останавливаются. Мы, чай, не звери какие.

– Купаться? – послышался голос Захара. – Это я завсегда согласный!

Спустившись к воде, мы увидели, что место для купания – даже ещё удобнее, чем казалось с дороги. Русло быстрой, но неглубокой речки украшали несколько огромных валунов. Расположенных в воде, казалось, специально для того, чтобы можно было лечь, откинуться спиной на бортик импровизированной ванны и позволить прохладным струям омывать измученное жарой тело.

Савельев с помощником, кряхтя от удовольствия, бросились в воду первыми. Захар тоже не заставил себя ждать. Мы с Егором не торопились.

– Эх, сейчас бы шашлычков пожарить! – вздохнул я. – Да девок красивых…

Тут я вспомнил «братьев» Урюпиных, истосковавшихся по любви, и вздохнул. Пока суд да дело, не надо, конечно, девок с панталыку сбивать. А вот потом…

«До „потом“ ещё дожить нужно!» – одёрнул я сам себя.

Егор скинул меч, начал развязывать штаны, явно тоже намереваясь присоединиться к купающимся. В речке было весело. Захар, хохоча, брызгал водой на смущающегося Назара, Савельев что-то гундел по этому поводу…

– Егор! – вдруг дёрнулся я от внезапно посетившей мысли.

– Чего?

– А ведь май же ещё на дворе.

– Ну и чего?

– Часто в мае тут так жарит?

Егор замер, придерживая штаны одной рукой.

– Не-е-ет, – протянул он и вдруг побледнел. – И летом-то не каждый день…

Даже лёжа в крестьянской избе, я успел составить себе приблизительное впечатление о погодных условиях в этих широтах. Зима довольно мягкая, снежная. Затяжная – месяцев пять точно. Весна прохладная, дождливая. Лето довольно жаркое. Осень – как весна, только в обратную сторону.

Конкретно в этом году май выдался и без того невероятно тёплым. Но то, что исполняла погода сегодня, не шло уже ни в какие ворота. По ощущениям, был самый разгар июля.

– Морок! – ахнул Егор и решительными движениями завязал штаны.

– Эгей, народ! – заорал я и замахал руками. – Бегом на берег!

Рассусоливать, почему так, я не стал, но интонацией показал всё, чего не хватало словам. И – сработало. Двое купальщиков, разбрызгивая тучи брызг, выбрались из воды.

– Чего случилось? – спросил Захар.

– Неужто уже ехать собрались? – спросил Савельев. – Я думал – переждём жару-то…

– Назар где? – спросил я.

– Назар?..

Савельев с беззаботным видом огляделся и, не обнаружив помощника в пределах прямой видимости, крикнул:

– Назар! Ты куда подевался?

– Он же ж с нами был. – Захар первым переключился на серьёзный лад. – Он же ж за мной стоял, когда ты крикнул!

– Сука, – прокомментировал я. – Амулет для подводной охоты есть?

Захар молча кинулся к своей «разгрузке», которую он оставил на берегу, стал рыться в кошелях и сумках.

– Вот! – В дрожащей руке он держал блестящий амулет.

– Давай!

Захар бросил, я поймал.

– Сжать его в руке – и всё, – проинструктировал Захар. – На минуту хватит.

Кивнув, я двинулся к воде. На ходу сбросил сапоги.

– Куда? Один⁈ – рванул за мной Егор.

– Найдёшь второй амулет – милости прошу.

– У меня Знак есть!

Ну да, Знак, точно. С ранга Витязь доступен Знак Жабры. Собственно, вся суть амулетов в том, что они дают возможность использовать практически любые Знаки даже тем, кто их пока и открыть-то не может. Ну и плюс, на использование амулетов мана не тратится.

С обнажёнными мечами мы с Егором одновременно вошли в воду. Дно стремительно уходило вниз. Шаг – и ты по пояс, ещё шаг – по грудь, третий – по горло. А вода, к слову сказать, не такая уж и тёплая. Чуть мышцы не свело от контраста.

Погрузившись с головой, я огляделся. Солнечные лучи глубоко пронзали чистые воды реки. Вокруг меня колыхался совершенно иной, подводный мир.

Стелились по течению длинные водные растения, мимо проплыла стайка мелких рыбок. Я продолжал шагать в глубину, ощущая рядом присутствие Егора.

Одна минута. У нас всего одна минута! Не успеем – пипец котёнку…

К слову сказать, амулет позволяет дышать под водой, а я до сих пор не. Ну, сложно себя упрекать. Всё-таки инстинкты в голос орут, что под водой нужно дыхание сдерживать, иначе это всё хреново закончится. Придётся заставить их заткнуться.

Я медленно выдохнул. Тот факт, что изо рта не вырвалась при этом куча пузырей, меня обнадёжил. Значит, включился какой-то принципиально новый режим.

И тогда я вдохнул.

Чуть не закашлялся.

Ну… Такое себе. Три звезды, не рекомендую. Жить, конечно, можно, но в целом, ощущение такое, как будто дышишь в старом погребе. Сырой стоялый воздух, отдающий чем-то сладковатым.

Егор вытянул меч и указал куда-то вправо. Я повернул туда голову, увидел заросли особенно высокой травы. А там, в зарослях, как будто темнело что-то большое.

Двинули туда, преодолевая теперь уже не только сопротивление воды как таковой, но и силу течения.

Кончиком меча я отвёл в сторону пук водорослей и увидел бледную безжизненную рожу савельевского помощника. Он стоял, покачиваясь, на одном месте и не подавал признаков жизни.

Как ему это удаётся, сделалось ясно, стоило опустить взгляд. Нет, Назар не стоял. Он висел. Болтался, привязанный за ноги к здоровенному камню.

И таких камней тут, в зарослях, было несколько. Чуть поодаль я заметил болтающегося на привязи скелета. Сучка, видимо, устроила здесь себе нечто вроде холодильника и сегодня намеревалась как следует забить его хавкой.

Не судьба.

Я махнул мечом, но сразу понял, что здесь немного не про это. Бой на мечах под водой больше напоминал бы фарс. Слишком уж сильно вода замедляла движения, вот и удар мой смазался. Зачем замахивался – осталось невыясненным.

Медленно-медленно я подвёл меч – который от течения плясал в руке, будто пьяная цыганка – к верёвке и даже успел сделать пару пилящих движений, когда краем глаза заметил движение.

Происходи дело на поверхности, я бы повернулся и выставил меч перед собой. Но тут всё, что я успел – это мысленно скастовать нужный Знак – и вокруг нас, троих, образовался Защитный круг.

Удар по кругу я почувствовал на энергетическом уровне. Только тогда повернул голову и увидел её.

В том, кто именно сотворил нам такую подлянку, я с самого начала нисколько не сомневался. Всего-то и требовалось, что сложить два и два. Вода, морок, пропавший в речке Назар.

Так я впервые столкнулся с русалкой.

Нет, хвоста у неё не было. С хвостами зажигают морские девы, не имеющие никакого отношения к нашим делам и являющиеся, вероятнее всего, чистейшей выдумкой.

Истинная русалка была, прежде всего и главным образом – мертвецом. Прямой родственницей упыря и вурдалака. Как правило, это – невинная (или не очень невинная) девушка, умершая до замужества, причём, какой-нибудь нехорошей смертью, типа наложения на себя рук. Так что хвост тут был вообще ни при чём.

«Ну ты и страшна, мать!» – беззвучно сказал я, поглядев на бледно-зелёную утопленницу, злобно пялившуюся на меня.

В гляделки играть времени совсем не было. Я одним движением дорезал верёвку, и Назар поплыл вверх. Мы с Егором оттолкнулись от дна, поплыли вслед за ним. Там я поймал Назара и повлёк его в сторону берега.

Спустя пару секунд мы вынырнули на поверхность.

Солнце ударило по глазам. Щурясь и отплёвываясь, я одной рукой держал бесчувственного Назара, другой молотил по воде. К счастью, мы отошли не так далеко, и вскоре я почувствовал ногами твёрдую опору.

Егор помогал мне с другой стороны. Вот мы добрались до приметных камней. На один из них я положил Назара мордой вниз. Егор тут же пристроился сзади, как будто бы питая нехорошие намерения, и, схватив Назара, резко надавил ему куда-то на живот.

Этого хватило. Назар выблевал и выкашлял тонну воды, хрипло вдохнул и застонал.

– Живой! – удовлетворённо сказал Егор.

Мы потащили ничего не соображающего парня на берег.

Вот ведь… Он приехал в составе делегации, обвиняющей меня в самозванстве, а я ему жизнь спасаю. Ну что поделаешь – работа такая.

– Живой? Живой⁈ – метался вдоль берега Савельев.

– Дёргается! – буркнул я перед тем, как уронить Назара. – Ходить будет. Но только под себя.

Использованный амулет я бросил Захару.

– Русалка, да? – спросил тот.

Я кивнул.

Жары, кстати, уже не было. По ощущениям – градусов двадцать, может, двадцать два. Но уж точно не та душегубка, из-за которой мы все ломанулись к реке. Сняла, чертовка, морок. Ну погоди, я тебе сейчас устрою весёлую жизнь.

– Владимир, ты что творишь? – спросил Егор, когда я начал кончиком меча рисовать на берегу Знак.

– А на что похоже? – огрызнулся я. – Пиццу, блин, заказываю.

Манок вспыхнул зелёным огнём. Я, поигрывая верным мечом, смотрел на реку в ожидании.

– Ох, Владимир… – покачал головой Егор.

– Ты скелет видел? – спросил я.

– Да видел…

– Ну и какие могут быть вопросы? Эта тварь тут людей убивает уже не первый год. А мы с тобой кто, напомни? Строители? Пастухи? Гончары? Нет, вроде. Охотниками с утра были.

Егор промолчал. Но я его прекрасно понимал: беспокоился он за меня. Пусть уже формальным наставником и не являлся, а всё равно.