Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 211 (всего у книги 346 страниц)

* * *

Я сидел в столовой один и пил чай. В доме было тихо. Ни одной, можно сказать, живой души, если не считать живой душой Лесьяру. Всех домашних я загнал в яйцо. Настроил перемещение на двор своего оплота и дал наказ в случае чего нажать определённую кнопочку. За кнопочку отвечал Тихоныч, как самый рассудительный.

Выбранную комнату я огородил по периметру противотварной цепью. Смешно, конечно, надеяться, что она удержит Кощея в полной силе, но тут уж лучше больше, чем меньше. К тому же, рассчитывал я не только на цепь. Знал, что в этом доме есть кое-что, что в решающий момент защищает хозяина. Однажды оно помогло мне справиться с Троекуровым, когда эта мразь додумалась припереться ко мне в гости и начать качать права. Вряд ли Кощей ожидает такой подставы, так что преимущество у меня будет.

Ну и Истинный меч, прокачанный ножнами Мономаха. Не будем забывать, что у Кощея меча больше нет. Его прихватизировал Гравий, я возражать не стал. У меня свой есть, козырный, а с этой дурой при обычном человеческом росте работать невозможно. Что уж Гравий с ним делать собрался – понятия не имею. Сделает – покажет. Может, на стенку дома повесит, для красоты. Самое применение.

Было тихо. Ну а чего я, собственно, ждал? Стонов на весь дом и трясущейся люстры?

Хлопнула дверь. Я повернул голову, услышал шаги. Они приближались, приближались… И вот в столовую вошёл мужчина. Не сказать, чтоб молодой, лет пятидесяти. И правда высокий, хоть и не до такой степени – на голову выше меня, так, навскидку. Одет он был в какие-то старинные одежды, сейчас ничего похожего не носят. Лицо суровое, но при этом как будто отрешённое. Голова перехвачена узорчатым шнурком, завязанным узлом на затылке.

Кощей остановился, посмотрел на меня. Не дожидаясь приглашения, сел напротив. Между нами оставался целый длинный стол. Если кастану Знак – десять раз успеет увернуться, упасть вместе со стулом, а потом атаковать…

– Вот и всё, – тихо сказал Кощей. – Можешь убить. Родий только не получишь, костей не соберёшь.

– И что? Нет даже соблазна нарушить слово и убить меня?

– Как я тебя убью? Я простой человек.

– Так перекинуться обратно в скелета – не?

Кощей покачал головой и усмехнулся с такой грустью, что даже мне стало как-то не по себе.

– Став Кощеем, я от человеческого отрёкся. Но сила моя росла. И однажды я понял, что смогу снова превратиться в себя прежнего, живого, могущества моего на это хватит. Но вот обратно – уже не сумею. Кончено со мной, охотник.

– Ну, отчего же кончено? Почему не просишь меня, чтобы просто тебя жить оставил? Как человека.

– Потому как не жизнь это. Кощеем я только силу чувствовал и понимал, ничего кроме силы не нужно было. А сейчас человеческая кровь по жилам течёт. Жив я, а не жив. Сердца-то нету.

– Давай про сердце подробнее. Договор был – рассказ за Лесьяру.

– От своих слов не отрекаюсь, охотник. Слушай.

И Кощей рассказал полную версию событий, случившихся в незапамятные времена в загробном мире.

Глава 6

В общих чертах всё было так, как он уже говорил прежде. Начался вдруг среди ночи натуральный звездопад. Никто не знал, что происходит, все были в панике. Ну, может, кроме Кощея, который сразу почуял, что коли текущий царь потустороннего мира чего-то боится, то надо это брать и использовать. На худой конец – дружить с этим. Потому что Славомыс не был рождён, чтобы перед кем-то в грязи ползать. Ему самому нужна была власть. Ну, в крайнем случае, полная свобода. А после смерти он оказался хуже распоследнего холопа – расплачивался за земные грехи.

И вот, приметив, где бахнулась звезда, Славомыс отправился туда. Там он обнаружил аж два железных яйца, и сердце его преисполнилось радости. «Ух ты, – подумал он, – ну теперь-то, с железными яйцами, я всех нагну!»

Довольно быстро Славомыс смекнул, что яйца – это транспортные средства, которые совершили весьма опасную и явно конструктивно не предусмотренную посадку. Одно яйцо пострадало больше. Когда Славомыс открыл его, то увидел неописуемое существо. Существо подыхало и не знало, что предпринять. Потому одной конечностью протянуло Славомысу нечто светящееся. Тот хотел взять, но не сумел – существо втолкнуло свет ему непосредственно в грудную клетку, и Славомыс преисполнился. Ощутил в себе силу великую.

Однако в следующую секунду его похлопали сзади по плечу. Славомыс обернулся и увидел второе существо, аналогичное первому. Только это существо не умирало. Второе яйцо вообще пострадало гораздо меньше первого, как потом выяснилось. Существо заговорило со Славомысом на неизвестном языке, который тот внезапно понял, как родной.

Если передать вкратце сказанное существом, то будет примерно вот что: «Ты, говно, кто такой вообще, за каким хреном сюда полез? Что ты взял? Ты сам-то понял, что ты взял? Ты дурак? Ты понимаешь, куда меня начальство вылюбит за такой косяк? Плюнь каку! Не плюётся? Бли-и-и-ин. Ты ж взорвёшься сейчас, и вообще всему кердык!»

Славомыс уже и сам чувствовал, что ему как-то не оч. Пучить начало со страшной силой, кровь в венах и артериях будто кипела, сердце превратилось в раскалённый шар.

Существо приняло решение. Оно клешнёй пробило Славомысу грудь, вынуло оттуда сердце, которое и впрямь выглядело теперь как светящийся ярко-красным шар. И сказало следующие слова:

«Это я увезу подальше. Ты теперь бессмертен. От тебя сила пойдёт по всему миру. Как растечётся – так легче станет. Никто не думал, что над вашей планетой стоит такая защита. План был совершенно другой, но теперь уж как получилось – так получилось. Идём, покажу, как пользоваться связью».

Вскоре (ну как – «вскоре»? Времени в загробном мире не существовало) существо привело в относительный порядок расколотое яйцо. Как я понял, перемещаться по планете оно могло, свалить за её пределы – уже нет. Само улетело на функционирующем яйце и увезло с собой сердце Славомыса. Славомыс же постиг инопланетные технологии на уровне уверенного пользователя. Раз в земной год выходил на связь с орбитой и отчитывался о положении дел. Летающее по орбите существо ждало доклад об окончательной и безоговорочной победе тварей над людьми. Однако на земле творилось странное.

Сила, выплеснувшаяся из упавших яйцезвёзд, породила на Земле не только тварей, но и их противоположность – охотников. Которые оказались поумнее тварей, пусть и не выше числом. А потому битва мальца затянулось. Твари плодились, охотники сокращали их поголовье. Русь-матушка стала вообще символом торжества человечества.

Не, у Кощея – как вскоре стал называть себя Славомыс, – всё было тип-топ. У него и черти охотно переродились в тварей, и прежнего царя он выпилил. А людишки мёртвые, как и и полагалось, ползали перед чертями на брюхе, отрабатывая грехи и не представляя никакой опасности.

Существо на орбите ждало, пока в реальном победят твари. Кощей – связной – соответственно, тоже ждал. Но тут появился я. И начал серьёзнейшим образом путать им карты. Последней каплей стал Сборщик, которого я загнал в потусторонний мир.

Дело в том, что у Кощея в яйце были заначены банки с запчастями Разрушителей. Сборщик это немедленно почуял, перебежал Калинов мост, разминувшись с несколько прифигевшим Горынычем, который даже раздуплиться не успел. И сейчас же пошёл в атаку на крепость Кощея по принципу «вижу цель – не вижу преград». Много чертей полегло в этой битве, и только сам Кощей сумел нейтрализовать опасную хреновину, замуровал где-то глубоко под землёй. После чего перевёл дыхание и решил, что вопрос с Владимиром надо уже как-то закрывать.

Ну и закрыл. На свою голову.

– Так, а что будет, когда твари победят? – спросил я.

– Тот, что в небе летает с моим сердцем – это воевода, которого отправили в дальний завоевательный поход. Если он вернётся, сказав, что всю армию положил, а земли не взял – с него голову снимут и покроют позором весь его род. Поэтому он и ждёт. Чтобы вернуться с победой. Когда людей станет совсем мало, он сначала сюда спустится, добьёт остатки. В клетки посадит тех немногих, кого сам выберет. И улетит к своим. Меня обещал царём загробного мира оставить, а в этом мире будут жить те, кто прилетит сюда. Твари им служить станут, а люди – развлекать, как забавные зверушки.

– Угу. Ясно. А сердце твоё какое значение имеет?

– Если я сердце получу – силы мои умножатся, я ему равен сделаюсь, и смогу с ним сразиться. Потому не вернёт он мне сердца. Но и не уничтожит, нужен я ему – загробный мир сдерживать. Направляясь сюда, не знали они, не ведали, что у нас так всё на земле устроено. У них иначе совсем.

– А он, получается, не знает, что ты в загробном мире уже нихренашечки не сдерживаешь…

– Не знает. Не говорили мы с ним ещё. Он со мной, уж сколько веков, каждый раз в одно и то же человеческое время разговаривает, с началом года. Вот, как январь начнётся…

– То есть, вот-вот уже. Ну что ж, ладно. Поговоришь.

– Что? – нахмурился Кощей. – Ты меня не убьёшь, что ли?

– Нет пока. Придётся пожить. Кто-то же должен выйти на связь с космосом и передать сведения.

– Какие?

– Ну, такие, например, что задание выполнено. Поголовье людей сокращено, можно приземляться.

– Зачем тебе это? – изумился Кощей.

Я улыбнулся.

– Потому, Кощей, что я не смогу спокойно жить, пока где-то рядом мотается такая опасная хрень. Хрень необходимо уничтожить, и ты мне в этом поможешь. А сейчас – пошли на экскурсию. Покажешь мне, где в этом твоём яйце контейнеры с частями Разрушителей лежат. Они мне – во как нужны.

Я встал. Кощей тоже поднялся. Мы вышли из столовой.

Не успел я шагнуть на порог, как на меня налетела лесовичка – всё ещё в обличье молодой девушки. Лицо зарёвано, платочек в руках изодран в клочья.

– Что же я наделала, охотник! – всхлипнула лесовичка. – Зачем позволила тебе милого моего загубить⁈

– Угу. Уже, значит, «милого». Не, вот чего мне точно не дано понять, так это загадочную женскую душу…

Лесовичка зарыдала и попыталась наброситься на меня с кулаками. Я поймал её за руки. Кощей, вышедший из столовой вслед за мной, пробасил:

– Жив я, Лесьярушка.

Прозвучало несколько смущенно. Не виноват, дескать, так получилось.

Лесовичка охнула. Слёзы мгновенно высохли. Лицо озарила радость. Но не надолго. В тот же миг Лесовичка гневно нахмурилась.

– Ах, ты… Ах, ты… – начала она.

Но что сказать, так и не придумала. Рассерженно топнула ногой и исчезла.

Кощей посмотрел на меня. С немым вопросом в глазах. Я развёл руками.

– Не спрашивай. Женская логика – такая штука, с которой не разберёшься, даже если тысячу жизней проживёшь, это тебе не загробным царством управлять. Пошли, чё. Захочет – вернётся, дорогу знает. А у нас с тобой своя программа.

Мы вышли за ворота, к припаркованному у частокола яйцу. Люк корабля начал открываться раньше, чем приблизились.

– Всё норм, свои, – бодро крикнул я. – Вылезайте, отбой воздушной тревоги.

Из яйца выбрались все мои домашние – Тихоныч, тётка Наталья, Маруся, Данила, Груня и Терминатор с младенцем. Все, включая младенца, заинтересованно уставились на Кощея.

– Земляк мой, – представил я, – в наших краях проездом. Поживёт пока у нас. Тётка Наталья, будь добра, организуй комнату.

– Будет сделано, барин, – поклонилась тётка Наталья. И устремилась к воротам.

Остальные потянулись за ней. Задержалась одна Груня, разглядывая странное кощеево одеяние.

– А где вы такую одёжу взяли, господин хороший? Будто с картинки сказочной…

– Ролевик, – объяснил я. – Место для игр присматривает. Ты за кого, кстати? За Лориен или за гномов?

– Да, – сказал сообразительный Кощей.

Груня сделала вид, что поняла, и убежала.

Мы с Кощеем забрались в люк, прошли в рубку. Он коснулся ладонью панели управления. В ту же секунду часть стены, до сих пор казавшейся монолитной, выдвинулась вперёд и ушла в сторону – сработал тот же механизм, что открывал люк.

Я заглянул в помещение. Небольшая каюта, с двух сторон – полки от пола до потолка, между ними – узкий проход. Полки вплотную уставлены ящиками. Изготовленными, на вид, из того же металла, что и «банки». Ящики были небольшими, смотрящий на нас торец – сантиметров двадцать на двадцать.

Хм-м. Как-то я себе склад с деталями Разрушителей по-другому представлял. Единственная банка должна была занимать больше места, чем каждый из этих ящиков. Спросил у Кощея:

– Ты ничего не перепутал?

– Ничего. В этих сундуках части тех, чьё предназначение – уничтожать людей.

– Очень интересно.

Ящики стояли до того плотно, что непонятно даже, как подцепить. Повинуясь интуиции, я положил ладонь на ближайший. Чуть надавил. И ящик немедленно выдвинулся на несколько сантиметров вперёд. Я потянул его с полки и едва не выронил. Ни хрена себе, тяжесть! Положил на пол.

Так же, как знакомые мне банки, никаких очевидных признаков «открывать здесь» ящик не содержал. Ну что ж, схема отработана.

– Под руку не лезь, – сказал я Кощею. – Ты больше не бессмертный, пальцы новые не вырастут.

И рубанул по ящику мечом. То есть, собрался рубануть – не успел. Корабль взвыл. Буквально – включилась сирена. На панели управления вспыхнула надпись: «Опасно!» И на гладкой поверхности ящика тоже немедленно проступили буквы.

– Что случилось? – спросил у Кощея я. – Почему корабль орёт?

– Гневается, – прошептал Кощей. – Он кричит так, если делаешь что-то не то! Положи этот сундук на место. Не трогай его! И лучше нам уйти отсюда, не то Хозяин будет недоволен, – Кощей схватил меня за руку.

Я отцепил его пальцы и покачал головой.

– Вот что. Слушай меня внимательно и запоминай, повторять не буду. На удовольствия твоего хозяина мне наплевать с высокой вышки. Я – сам себе хозяин. Корабль этот теперь мой. Я буду делать то, что хочу, тогда, когда хочу. То, что от тебя толку мало, уже понял, поэтому просто стой и не мешай.

Я присел над ящиком. Присмотрелся к проступившим буквам.

«Закрытое место… Нельзя».

– Вот оно что! «Не вскрывать в закрытом помещении». Корабль понял, что я собираюсь делать, и забил тревогу. Газ там внутри какой-то, что ли?.. Ладно, понял. Идём на улицу, дружок.

Я потащил ящик к выходу. Волоком, по полу – тяжеленный, зараза! Видимо, рассчитан на то, что возиться с Разрушителями будет Сборщик.

Ящик вывалился из люка на протоптанную в снегу тропинку. Сирена в корабле стихла. Уже хорошо.

Я поднял меч, прицеливаясь. Собирался ударить по самому краю – так же, как делал, когда вскрывал банки. Меч с тех пор прокачался не слабее меня самого. Настолько, что я понял – целиться мне не нужно, клинок сам выберет правильное место. Рубанул. Лезвие меча срезало торец ящика. Я собрался наклониться, чтобы заглянуть внутрь, но в последний момент вдруг интуитивно понял, что делать этого не стоит. Отскочил в сторону. Кощей отскочить не сообразил, так и стоял. Я рявкнул, но поздно.

Из ящика начали вылетать банки. Точнее, баночки. Небольшие, едва ли с половину пивной. А на лету они росли. Увеличивались и прямо на глазах обретали вид и размер банок, лежащих у меня в сарае.

Один снаряд угодил Кошею в лоб. Тот крякнул и сел на снег. Обстрел продолжался около минуты. Через минуту всё обозримое пространство было усеяно банками. Я посчитал: ровно полсотни. А ящиков там, в каюте, было… Примерно дофига. Ну круто, чё. Жизнь-то налаживается!

– Чего сидишь? – обратился я к Кощею. – Хватай снаряды, сколько унесёшь, тащи в сарай. Будешь учиться приносить общественную пользу.

Кощей, на лбу которого начала наливаться шишка, взял четыре банки и утопал. Я сгрёб в кучу оставшиеся и переместился к сараю. Дождался, пока притопает Кощей и сложит в сарай свои четыре.

После чего сказал:

– Запоминай, как теперь будем жить. В цепи заковывать я тебя не стану, хлопотно. Если вдруг соберёшься сбежать, вспомни, что ты теперь – обычный человек. Вот доказательство, – ткнул пальцем в шишку на лбу. – Далеко ты на своих не утопаешь – во-первых, а во-вторых, на то, чтобы тебя отыскать, мне и минуты не понадобится. Я, если что, охотник в ранге Тысячника. И после того, как поймаю, уж точно в цепи тебя закую. Кормить-поить буду, об этом не переживай. Комнату тётка Наталья приготовит. Только не думай, что это означает, что я стал как-то по-другому к тебе относиться. Ты мне нужен, вот и всё. И нужен ровно до того момента, пока не проведёшь сеанс связи со своим хозяином. Потом – сам понимаешь. Считай, что я просто отложил исполнение приговора. Расклад ясен?

Кощей кивнул.

– Вопросы? Предложения?

Помотал головой.

– И даже «не губи!» орать не будешь?

– Да чего ж орать? Неужто ты меня за всё, что было, по голове погладить должен? Тело мне вернул, с Лесьярушкой побыть дозволил – я благодарен. А жить дальше – на кой-оно мне, без сердца?

– Ну да. Доподлинно не знаю, но предположу, что некоторый дискомфорт присутствует… Ладно. Рад, что мы поняли друг друга. Данила!

Данила выглянул из конюшни.

– Слушаю, барин?

– Мой земляк готов тебе помочь по хозяйству. Банки, вот, соберите, в сарай перетаскайте. А после отведи его в дом, да попроси, чтобы тётка Наталья комнату показала, которую приготовила.

– Сделаем, барин, – кивнул Данила. – Не извольте беспокоиться.

Так, ну всё. Кощей – в надёжных руках, могу заниматься своими делами. А своих дел у меня… Не так чтобы много, но все важные.

Чертям правителя найти. В Зимний на ёлку сходить, не огорчать же Её Величество неявкой. Сеанс связи с космосом провести, но это ладно, это время пока есть… А! Точно. Я же на Катерине Матвеевне жениться собрался. Надеюсь, до Смоленска моя невеста уже добралась.

Через полчаса я, облаченный в костюм от Брейгеля, переместился в Смоленск. Прямо к дому Катерины Матвеевны. И призадумался. Надо же, наверное, цветы купить? Или подарок? Или как у них тут это вообще полагается? Надо было перед тем, как перемещаться, хоть к Дубовицкому зайти – проконсультироваться… Хотя, с другой стороны, мне и Смоленск – дом родной, друзей хватает. У меня тут целый знакомый генерал-губернатор есть! К нему-то и направлюсь.

Я переместился к особняку Обломова. Швейцар радушно распахнул двери.

– Давненько не навещали, Владимир Всеволодович!

Лакей побежал докладывать о дорогом госте барину. Обломов образовался уже через минуту.

– Владимир! Вот радость-то! А я уж сам подумывал к тебе в Поречье съездить. Узнать, что да как.

– Не смеши, Илья Ильич. А то не знаешь, что у меня да как. Уж оперативная работа у тебя хорошо поставлена, все новости наверняка первым получаешь.

Обломов приосанился.

– Что есть, то есть! Да только одно дело – от чужих людей новости получать, а другое – лично от тебя. Ты, говорит, в загробном мире побывал? Змея Горыныча победил? Реку Смородину вброд перешёл, Кощею Бессмертному в честном бою голову срубил?

Глава 7

– На самом деле, немного не так, но это я тебе попозже рассказать могу. Сейчас надо срочный вопрос закрыть.

Обломов посерьёзнел.

– Что стряслось? Впрочем, неважно, на меня в любом случае можешь рассчитывать!

– Ну, уж в этом деле надеюсь как-нибудь без посторонней помощи обойтись. Но совет нужен. Жениться я собрался, Илья Ильич. На Катерине Матвеевне Головиной. Вот, зашёл за консультацией – как это изобразить так, чтобы и барышня довольна была, и родители её. Всякие там эти ваши этикеты, и всё такое.

Обломов расплылся в улыбке.

– Такой уважаемый жених, как ты, может хоть прямо сейчас невесту к алтарю повести, никто ему слова не скажет. Без разницы, что в храмах пока – ни попов, ни служек, после рождественской ночи отсыпаются. Сказать, что граф Давыдов женится – так мигом прибегут. И родители невесты до потолка будут прыгать, даже если ты за ней придёшь пешком, босой и в одной охотничьей рубахе. Но! – Обломов поднял палец. – Неужто позволю я своему лучшему другу свататься так, как все сватаются? Нет уж! Обожди буквально час. Я тебе такое сватовство устрою, что весь город вздрогнет!

Не через час – это Обломов всё же лишку хватил, – но где-то часа через два с половиной из ворот его особняка выдвинулся свадебный поезд. Карета, в которой сидели Обломов и я, карета со слугами и ещё две кареты, в которых везли цветы, подарки, бутылки и закуски. Слуги нужны были для того, чтобы всё это выгрузить.

Впереди поезда маршировали солдаты, дудели в трубы и лупили в барабаны. Впереди солдат неслись уличные пацаны, свистели и орали, что господин граф охотник Давыдов едут свататься. В результате за поездом вытягивался длинный хвост из любопытствующих и желающих приобщиться к халяве. Потому как не может не быть халявы. Вона как богато всё устроено, наверняка по итогу всем нальют. В случае успешного завершения – в честь успеха, а иначе – из соображений «выпьем с горя, где же кружка».

– А ты точно уверен? – спохватился Илья Ильич, когда дом родителей Катерины Матвеевны уже завиднелся в ближайшей перспективе. – Серьёзное решение.

– Да уже как-то не очень, – честно признался я. – Моё глубочайшее мнение: в браке, как и в постели, чем меньше народу, тем лучше. Ну, если не меньше двух, конечно, иначе уже некрасиво. А тут, блин, уже весь город собрался…

– Нет, друг мой, я имею в виду сам факт женитьбы.

– А, это… Ну, раз собрался – значит, уверен. Чай, не мальчик, такими словами бросаться, а потом заднюю врубать. Чего делать-то?

– Тебе – пока что ровным счётом ничего. Предоставь переговоры мне.

Я пожал плечами. Наверное, Илья Ильич знает, что делает. Главное, чтобы вместо меня не женился. Учитывая обстоятельства, моё чувство юмора, боюсь, таких глубин не потянет. Кого-нибудь прибью.

Это у них у всех – праздник. А у меня на носу эпическое завершение всей саги с тварями. Сердце Кощея, инопланетянин на орбите, вот это вот всё… Ох, и продуктивно же я провёл эти полгода… Ну ладно, больше полугода. Но всё равно. Проблема существовала тысячи лет, пока я не появился. И вроде не сказать, чтобы прям из кожи вон лез. Так, по малому. Тут немного удачи, там не сидел сложа руки… Слово за слово, чем-то по столу, вот и добрался, кажется, до финального босса.

Если верить Кощею, тварь там – всем тварям тварь. Одно лишь поведение на земле, в загробном мире о многом говорило. Инопланетянин не боялся, более того – даже не думал, что у него тут могут быть какие-то соперники. Разумеется, зачищать в одну каску всю планету ему было впадлу, поэтому переложил почётную обязанность на местных, а сам отправился в космос чилить и смотреть «Нетфликс». Для этих существ, опять же, со слов Кощея, что тысяча лет, что пара минут – разница несущественна. Вот и не проявляет существо признаков нетерпения.

В отличие от меня.

По уму бы, конечно, сперва дела порешать, а потом уже личную жизнь налаживать. Но давайте откровенно: дела разве когда-нибудь заканчиваются? Сначала победить инопланетного захватчика, потом отопление во флигель, газификация, электрификация, комбайны крестьянам… Слово за слово – тебе уже лет шестьдесят, и Катерина Матвеевна не такая привлекательная. Нет, нафиг. Жениться надо смолоду. А потом уже спокойно решать вопросы. Потому что хорошая жена – это поддержка и опора, как сам великий и могучий русский язык. Она не мозги тебе делает на тему «когда уже в Турцию поедем?», а вовсе даже наоборот, создаёт непобедимый тыл. И Катерина Матвеевна – вот именно такая.

А что до Турции, то с моим-то яйцом это хоть сегодня. Турция, Вьетнам, Гавайи, Таиланд – всё, что угодно. Кроме России везде весело. Переносись, выскакивай из яйца с мечом и рубай хоть с закрытыми глазами – не промажешь. Только вот вряд ли Катерина Матвеевна этакое сафари оценит. Она, по-моему, предпочитает более лайтовые развлечения, хоть и не прочь иногда встряхнуться.

Тем временем доехали. На шум и гам маменька и папенька Катерины Матвеевны выскочили на двор и замерли с широко раскрытыми глазами.

– Мой выход. Позвольте, – сказал Обломов и покинул карету.

Он шёл во главе процессии, слуги тянулись следом с дарами. Я только головой покачал. Цирк… Слонов только не хватает, без слонов нищитово. Эх, надо было в Африку метнуться, привезти хоть парочку! Только не тварных, а то фигня получится вместо сватовства.

Илья Ильич остановился перед родителями моей невесты и заговорил, оживлённо жестикулируя. Те совершенно выпали в осадок – перед ними стоял и распинался целый генерал-губернатор. Но дело, похоже, шло на лад.

Папенька Катерины Матвеевны окинул взглядом подарки, и мне показалось, что глаза у него загорелись. Смекнул, что зять светит не самый бедный, и можно будет иногда раскручивать его на всяческие прожекты. Любит он это дело. Эх, беда… Ну да ладно, на меня где сядешь – там и слезешь. Пока пусть помечтает. А как насчёт приданого, а? За невестой полагается давать всяческие плюшки. Где мои плюшки, папа⁈ Не то чтобы они были мне прям страсть как нужны, но порядку ради-то?

Наконец, добро было получено. Слуги понесли подарки в дом. А Илья Ильич вернулся к карете с каким-то очень уж озабоченным лицом, не соответствующим моменту.

– Только не говори, что Катерина Матвеевна в монахини постриглась, не дождавшись, – попросил я, высунувшись в окошко. – Такая книжка уже есть, не понравилась, скучная.

– Тут, видишь ли, какое дело, Владимир… Её нет.

– Что значит, нет?

– То и значит. Против свадьбы родители ни коим образом не возражают, отец так готов хоть сию секунду попа искать.

– В этом я нисколько не сомневаюсь.

– Одна загвоздка: Катерина Матвеевна к ним не приезжала.

Сердце ёкнуло. Блин… Вот дурак старый! Это я про себя, да, так тебе, Владимир, за твоё головотяпство! О чём думал, отпуская девушку одну, среди зимы, в дальний путь⁈ Ну да, она у меня, конечно, разрешения не спрашивала, но это оправдание – такое себе.

Нельзя, нельзя жениться на полшишечки! Свадьба – это глобальное событие, серьёзное решение, и надо было уделить ему время. А ты – всё вопросы мировой важности решал. На самотёк пустил – и привет, приплыли. Ищи-свищи теперь Катерину Матвеевну… Волкодлаки по пути задрали? Медведи? Леший на дорогу вышел? Русалки из-подо льда вылезли вместе с шуликунами? А может, крылатые змеи из Пекла прилетели, хрен их знает, что у них на уме. Крылья есть – ума вообще не надо.

Нужно было, как узнал об отъезде – сразу же прыгать в яйцо, искать сани Катерины Матвеевны и переноситься туда. Хватать Катерину Матвеевну и – в яйцо, можно вместе с санями. Нефиг огород городить, есть более прогрессивные средства передвижения, не до ностальгического ретроградства нам – война идёт.

Выругавшись так, как совсем не подобает приличному жениху, я открыл дверцу и выскочил из кареты. Илья Ильич посторонился. Я быстрым шагом подошёл к родителям невесты.

– Вообще не приезжала? – крикнул ещё издали, минуя фазу приветствия. – Или была, но отъехала?

– Вовсе не было, – откликнулась мама Катерины Матвеевны, бледнея на глазах. До сих пор я её не видел, но сразу понял, что мама. Выглядит так же мило и приятно, только постарше чуть-чуть. – Мы даже не знали, не ведали, что…

– Без паники, – прервал я. – Найдём.

Хочется верить, что найдём. По крайней мере, сделаем всё возможное. Инструмент имеется.

Я повернулся к будущим тёще и тестю спиной и кастанул Путеводное яблочко. То немедленно появилось и засверкало в воздухе, ожидая инструкций. Ну, тут уж не как с Неофитом, тут у меня полные паспортные данные на руках.

– Катерина Матвеевна Головина. Покажи, где.

Когда в воздухе начала формироваться картинка, я выдохнул с облегчением. Впрочем, тут же оборвал себя. Картинка ещё ничего не значит. Абрамова тогда яблочко тоже показывало. Мёртвого. Прикрученного к дереву. Что я сейчас увижу, что покажу родителям своей невесты? Блин, надо было хоть в карету спрятаться, на всякий…

Но яблочко показало всего лишь сани, которые тянула пара лошадей. По улице города. И даже бубенчики звенели, как положено.

– Это когда ты так прокачалось, что звук передавать стало? – изумился я.

Яблочко безмолвствовало, привычно транслируя мне презрительное недоумение. Ну, мне так казалось. И причина вскоре сделалась ясной. Это не техника дошла, это сама Катерина Матвеевна до нас дошла. Вернее, доехала.

Яблочко, в очередной раз покичившись интеллектуальным надо мной превосходством, свернуло трансляцию и самопроизвольно отменилось. А сани подъехали к распахнутым настежь воротам особняка.

– Ух! – радостно произнёс, выбираясь, дядя Катерины Матвеевны. – Ну, вот и мы. Задержались! Вообразите, сани сломались под самым Смоленском – пришлось чинить, благо, постоялый двор был неподалёку… А что это у вас тут происходит?

* * *

По случаю чудесного спасения Катерины Матвеевны, а также удачного сватовства тут же, прямо в доме устроили небольшой сабантуйчик. Сговорились о дате свадьбы, потрещали о планах на будущее. Всплыло и некое приданое, что приятно меня удивило.

Однако гвоздём программы внезапно оказались не мы с Катериной Матвеевной. Нет, мы им были, честно, примерно в течение часа. А когда всё уже стало затихать, и я начал мыслить о возвращении домой (у меня там целый бесхозный Кощей, на минуточку), дверь открылась, и в столовую вошла Анастасия Феофановна. Ну, так вот, запросто, взяла и вошла: здрасьте, я Настя.

Двоюродная сестра Катерины Матвеевны, которая когда-то, ещё по теплу, свинтила из родного Поречья в Смоленск, наврав всем, что в Питер, была ясновидящей, предсказывала будущее. Не понту окаянного ради, а на самом деле, в чём я успел убедиться на собственной шкуре. Именно для этого Анастасия Феофановна и уехала в большой город – бизнес поднимать. Судя по тому, какая понтовая на ней была шубка, бизнес пёр в гору.

Радости всеобщей не было предела. Настя буквально пошла по рукам, обнимали и целовали её все подряд, она даже немного обалдела от такого напора. Потом начались разговоры. Говорила Настя охотно, но позицию заняла твёрдую: я, мол, отсюда никуда, у меня тут своя жизнь, мне хорошо, приезжайте в гости. Ох, и пробивная барышня, даром, что несовершеннолетняя! Далеко пойдёт. Через пару лет, глядишь, и вправду в Питере будет контору держать. А то и франшизу откроет.

Впрочем, довольно быстро мне стало ясно, что Настя сюда явилась не только для того, чтобы повидать родных. Она то и дело косилась на меня, строила загадочные рожи, выразительно подмигивала. В конце концов, я вздохнул, встал и сказал:

– Ну пошли, покурим.

Под изумлёнными взглядами присутствующих мы вышли на улицу.

– Я не курю, – предупредила Настя.

– Я тоже. Это такой эвфемизм. Пусть они думают, что у нас секс. Чего случилось? Жить кто мешает?

– Нет, у меня всё хорошо, – мотнула головой Настя. – Речь не обо мне, а о вас, Владимир Всеволодович. Мне сон приснился.

– Ох… опять?

– Всегда. Я ведь ясновидящая. Свадьбу вы назначили на конец января, но ещё до того с неба упадёт звезда, и явится чудище невиданное. Битва будет великая, многие охотники полягут. И не только охотники. Люди обычные будут с ними плечом к плечу биться. Но без толку. Все погибнут, весь род человеческий повергнут будет.