Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 144 (всего у книги 346 страниц)

От моего усилия мертвяк заиндивел, покрылся белым налётом, и движения его замедлились.

Вот, отлично. А теперь, когда ты чуток подготовлен, мы переходим к коронному блюду.

Костомолка.

Мертвяка скрючило было, но он выстоял. С усилием распрямился и уставился на меня. Щёлкнул зубами, сделал шаг.

Ух ты, тварь! Да мне тебя сплющить сил не хватит. Придётся по старинке – мечом.

Я вскочил на ноги и только тогда убрал Костомолку. Но использовать меч мне в этой битве не довелось.

Краем глаза я увидел, что сучий потрох Филька, стоя на коленях, перезарядил-таки ружьё одной рукой. И теперь целит в меня, положив стволы на правую культю.

Решение пришлось принимать быстро, и я его принял. Кинувшегося на меня мертвяка схватил за плечи и перевёл драку в область борьбы, поставил полусгнившее тело между собой и Филькой.

Громыхнуло. Филька выдал из двух стволов сразу, и мертвяк дёрнулся. Через секунду он упал, а в ошалевшего от такого поворота Фильку ударила молния. Он вскрикнул и выронил ружьё.

Я в два шага оказался рядом. Первым пинком отправил ружьё в угол, вторым сломал Фильке нос.

– Отплясал своё, угробина. Ещё раз дёрнешься – убью. Понял⁈

– Он придёт! – выпалил Филька гнусавым голосом.

– Троекуров-то? Пусть приходит. Он уже раз ко мне лично приходил – и сбежал, поджав хвост. А тебе он чего в уши насвистел? Что спасать прибежит?

– Он придёт!

– Понимаю. Вопросы веры – очень интимные, не лезу, не оскорбляю. Ну, пока мы ждём Троекурова, может, расскажешь, зачем ты-то в это всё влез?

– Тебе не понять!

– А ты попробуй, я понятливый.

– Да ты знаешь, что в мире творится?

– Плюс-минус жопа.

– Жопа! Это ты – жопа. А мир одолели твари. Но твари – это лишь первая волна. Скоро придут хозяева и будут царить на Земле.

– Вот прям интересно стало – кто ж их всех хоронить-то будет, царителей…

Скрипнула дверь. Я обернулся и увидел отнюдь не Троекурова, но Прохора с Захаром. Они вошли, посмотрели с интересом на мёртвого мертвяка, потом – с осуждением – на живого Фильку.

– Когда на сотню человек одна тварь – человек царь природы, – усмехался Филька окровавленными губами. – А когда на сотню тварей один человек – царить должен кто-то другой. Вы слишком тупые, чтобы понять: борьба бессмысленна. Если хотите, чтобы люди жили, нужно сдаться. Чем скорее Россия сдастся тварям, тем скорее придут хозяева.

– И что тогда будет? Коммунизм? От каждого по способностям, каждому по потребностям?

– Несёшь ерунду, а я умные вещи говорю.

– Да ну? Серьёзно? – Я наклонился над Филькой. – Комаров на земле – около сотни квадриллионов. Ты про такие числа не слышал даже, ты тупой. Но я-то умные вещи говорю. Людей сейчас на несколько порядков меньше. По твоей недоразвитой логике мы должны признать комаров хозяевами?

Филька зарычал на меня, сверкая злобными глазами.

– Ладно. Говорить с тобой потом будем.

Я схватил Фильку за ворот рубахи, наклонил вперёд и хорошенько приложил по затылку. Филька обмяк. Ударом его глушить я не хотел – запросто мог убить. А так – более-менее безопасно. Ну, будет сотрясение мозга. Чему там особо трястись-то… А поболтать Филька ещё пригодится. Я быстро примотал руки парня к ногам верёвкой. Чёрт его знает, какие там тварные изменения в организме могли произойти, вдруг очухается раньше времени.

– Ой, – сказал вдруг Прохор.

– Чего «ой»?

– Манки погасли. Не удержал.

– Твою мать, – вздохнул я и покрепче сжал меч.

Дикий рёв и топот лап сотрясли халупу Фильки. В окнах появились страшные рожи. В дверь ударила могучая туша.

– Бежать считаю нецелесообразным, – сказал я. Вокруг столько бесхозных родий, аж сердце замирает. Давайте поохотимся!

Глава 15

– Сколько их… – пробормотал Прохор. – Откуда они? Я ж одного – точно укатал! Да ещё одного кобыла твоя затоптала. Наверное.

– Чего? – обалдел я.

– Да прискакала на Манок! Я издали увидал, как несётся, глазищами сверкает, чуть не обгадился. Хорошо, сообразил, кто это – а то бы сперва Костомолкой влупил, потом разглядывал. А она на меня как заорёт матом! Что, дескать, покоя не даю, ей хозяин велел тихо лежать. Я до того обалдел, что прозевал, как медведь на меня кинулся. А она-то не прозевала. Копытами ему в лоб – как саданёт! Медведя отшвырнуло сажени на три, но не сдох, крепкий попался. Взревел, башкой, потряс – и на неё! Она как заржёт, аж уши заложило. Ну, думаю, тут без меня разберутся. И к тебе на выручку побежал. А когда оглянулся – уже ни медведя, ни кобылы не увидел. Думал, медведей хоть на двух меньше стало. А их тут – как бы не больше теперь!

– Ну, логично, – кивнул я. – Если они где-то неподалёку в засаде сидели, то на Манок попёрли все. И теперь их, получается… – договорить не успел.

Одна из оконных рам с оглушительным треском вырвалась из стены. Не сама собой, понятное дело – остатки рамы нёс на себе медведь. Я подскочил и в два удара срубил ему башку. Восемь родий. Слабенький попался. А вот этот – уже нет! Медведь, немедленно впёршийся в пролом вслед за первым, был крупнее даже на вид. Тут уже двумя ударами не обошлось, пришлось попыхтеть. Десять родий.

А треск стоял уже со всех сторон. Медведи решили, что нашли волшебную кнопку, и поломились выносить окна.

– Надо с тыла бить, – сказал я. – Прохор, держи Защитный Круг! – и взлетел.

Вертикально вверх, вынеся клок соломенной крыши. Доспех, всё-таки, хорошая штука. Удар головой и плечом о стропило я почувствовал, но не ощутил. Ощутил бы – рухнул бы на пол. А так ничего. Приземлился во дворе и тут же скастовал Костомолку.

Она прокатилась по двум медведям, прущим в два окна. Туши размазало по стене. С этой стороны остался один неразмазанный, ринулся на меня. Мороз! Медведь застыл, покрывшись инеем. А размазанные туши загорелись. Я увидел, что на крышу выбрался Захар.

Молодец, быстро соображает! Я воспользовался теми секундами, что дал Мороз, застывшему медведю снёс башку Мечом. Девять родий.

Рванул к другой стене. Здесь уже задниц из окон не торчало. Зато меня встретили дружным рёвом сразу две твари. Ещё две, судя по проломам, успели пробиться внутрь. Ох, и не кисло же там Прохору! Держись, брат, я сейчас!

Костомолка. Ч-чёрт, а мана-то просела. Я достал ещё один амулет из тех, что всегда носил с собой – «пауэрбанк», который однажды подогнал мне Захар. Вот, теперь хорошо! Семнадцать родий с двух медведей.

Недообследованной осталась одна стена, та, что была повёрнута к лесу. Я обогнул дом. И высказался так, что Тварь могла бы мной гордиться. Жаль, не слышала.

Я увидел два вынесенных окна – то есть, как минимум, два медведя уже внутри. Два штурмовали проломы. И ещё пять бесновались во дворе.

– Ко мне, уроды! – заходя с тыла, рявкнул я.

Не задумываясь бахнул пяток родий в апгрейд охотничьего Знака и скастовал Манок. Теперь он мог призывать высокоуровневых тварей, что успешно и сделал.

Пятёрка попёрла на меня. Двое в оконных проломах задёргались. Защитный Круг.

– Захар! – рявкнул я. – Огонь!

Захар, стоящий на краю крыши, скастовал Красного Петуха. Разумеется, не сам, у него ранг был слишком низок, чтобы палить живых высокоуровневых тварей. Использовал какой-то из своих амулетов, но главное же – результат. Ближайший ко мне медведь вспыхнул.

Меч! Ч-чёрт, крепкий, скотина… Меч! Башка медведя покатилась мне под ноги. Десять родий.

Четверо медведей ломанули вперёд, растаптывая тушу своего товарища, упёрлись в Защитный Круг.

Костомолка!

Двух ушатало крепко, но насмерть – только одного. Восемь родий. По ушатанному медведю ударил Молнией Захар. Но оставалось ещё двое, и двое, выбравшись из окон, решительно пёрли в мою сторону. И Прохор там, в избе – один против четверых. Дай бог, конечно, чтобы уже хотя бы троих. И мана снова просела, всё же в таком режиме постоянно работать – тяжело.

Костомолка! Ещё два медведя легли – раскатанные, но не сдохшие.

Меч! Меч! Да чтоб вас, когда ж вы уже⁈ Меч! Восемнадцать родий. И всего два уцелевших медведя – которых тоже, хоть и по краю, приложило Костомолкой.

Но порадоваться я не успел. С адским треском, рассыпая искры, рухнула стена избы. Та, в проломах которой агонизировали медвежьи туши, подпалённые Захаром. Огонь естественным образом перекинулся на стену, а она, прогорев, провалилась внутрь дома и обрушила крышу. Вот, блин, не зря всё-таки говорят, что спички детям не игрушка!

Сам-то Захар спрыгнуть успел, покатился кубарем. Если не дурак, то даже не поломал себе ничего. А вот Прохор…

Снова адский треск!

Я едва успел отскочить. Из стены, смотрящей на меня, вылетела дверь. И сразу вслед за ней вылетел Прохор, это он вынес дверь Ударом.

Выглядел Прохор не очень. Я понял, что в Удар он вложил остатки сил.

Н-да. Всё-таки в оплоте вахту нести – одно, а в охотничье пекло лезть – совсем другое. Надо уже как-то поберечь пенсионера, не пускать в такие вылазки.

– Живой? – спросил у Прохора я.

– Дышу, – тяжело выдохнул тот. – Но не шибко.

Да уж. Это я вижу.

– Захар! Сюда!

Захар подбежал.

– Давай, соберись! Используй свои лучшие амулеты. А ты, Прохор, Защитный Круг держи, на вас обоих. С остальным я разберусь. Сколько их там осталось-то?

Ответ появился немедленно. Из горящего дома вывалились три горящих медведя и с рёвом ринулись на меня.

Защитный Круг! Ну что, мишки, попляшем?

И тут меня осенило. Там же внутри, в горящем доме, Филька остался! Связанный, сам не выберется. Если, конечно, жив ещё. Хотя наверняка жив, такие, как он, охренеть до чего живучие… Я взвыл от досады.

– Мне он, значит, из-за паршивого курятника башку снести собирался, – услышал я вдруг позади ворчливый голос. – А сам, значит, того гляди всю деревню спалит, и после героем ходить будет.

Тварь остановилась на некотором отдалении и наблюдала за тем, как вокруг меня воют, скалятся и пытаются пробить защиту горящие твари.

– Слушай, Тварь! – обрадовался я. – Ты же Тварь! Тебе же, небось, огонь нипочём? Сгоняй-ка в избу, притащи кое-что. А я тётку Наталью попрошу, чтобы яичницу с ветчиной для тебя замутила. Целую сковороду, два десятка яиц. А?

– С ветчиной? – переспросила Тварь. Светящиеся глаза вспыхнули ярче.

– Ну.

– А не обманешь?

– Я твой хозяин или где⁈ – возмутился я.

И рубанул Мечом особо ретивого медведя. Раз, другой.

Восемь родий. Отрубленная башка покатилась Твари под ноги.

– Фу, – скривилась Тварь. Пнула башку копытом. – Это я не ем. Я не каннибал.

– Знаю, что не ешь. Говорю же – яичница с ветчиной!

– Ох, хозяин! Ты и мёртвого уболтаешь. Чего принесть, говори?

Я объяснил. Кобыла взбила копытами землю и ринулась в горящую избу.

А я собрал остатки сил, готовясь лупить по медведям Костомолкой.

– Владимир! – крикнули из-за спины.

Я оглянулся. На том месте, где оставил Знак, появилась Земляна.

– Посторонись!

Я с облегчением выдохнул и сместился в сторону. Всё же свежие силы – это свежие силы. Хоть Земляна и появилась к самому разбору полётов, но всё равно ведь успела. Пусть оторвётся. И ей – родии, и мне досуха выжиматься не надо. Не люблю я, когда досуха.

Костомолки – две, одна за другой. Три размазанных по земле медведя. Четвёртому Земляна эффектно снесла башку мечом.

– Браво, – похвалил я. – Тебе бы, с такими данными, на сцене выступать.

Земляна открыла рот – вероятно, для того, чтобы высказать всё, что думает о выступлениях на сцене, а заодно о тех, кто ей, порядочной охотнице, смеет такое предлагать.

Но тут рухнула ещё одна стена дома, а следом сложилось внутрь всё, что ещё держалось.

Тварь, не мудрствуя лукаво, завершила начатое Прохором. Он вынес дверь, она – стену, в которой находилась дверь. В зубах Тварь держала связанного Фильку. Тащила за верёвку за спиной, Филька в зубах Твари покачивался, как младенец в люльке.

Похвалить Тварь я не успел.

– Филька! – ахнула Земляна.

В том, что произойдёт дальше, сомневаться не приходилось.

– Нет!!! – гаркнул я.

Бросился к Земляне и повалил её с ног.

Удар, летящий в Тварь, пришёлся в горящий дом. Брёвна разметало по всему двору.

– Ты рехнулся⁈ – взвизгнула Земляна. – Это же тварь! Она Фильку тащила!

– Знаю. Это моя тварь, она мне служит. И кто из них с Филькой бо́льшая тварь – ещё вопрос. Точнее, вообще не вопрос. Понятно, что Филька… Чего лежишь? Вставай, пожар тушить надо!

Мы вскочили на ноги.

Начинающийся пожар тушили вдвоём. Прохор едва успел очухаться, а Захар все резервы истратил на Прохора. Наконец, последняя пылающая куча бревён покрылась инеем.

– Уф-ф, – вытирая лоб, сказал я.

Обернулся, разыскивая глазами Тварь. Та стояла неподалёку и делала вид, что более преданной твари даже в Пекле не отыскать. Прям радикально поведение изменилось. Надо же, как огонь на психику действует, никогда бы не подумал.

– Молодец, – похвалил я. – Спасибо. Заслужила яичницу. Земляна, знакомься – это Тварь. Тварь, это Земляна.

Земляна, оглядев Тварь, только и сумела, что головой покачать.

– Ну, Владимир! Ну, ты даёшь. А дальше-то что будешь делать? Чёрта оседлаешь?

Тварь заискивающе хихикнула. И вот это меня насторожило окончательно.

– Так. А Филька где⁈

– Вон лежит. – Тварь мотнула головой и принялась безмятежно помахивать хвостом.

Я подошёл. Н-да.

– Ну, что сказать. Если бы ты его в таком виде нашла, вытаскивать смысла бы не было. Но нашла ты его однозначно не такого. Не с продавленной копытом грудной клеткой.

– Подумаешь, наступила чуть-чуть, – проворчала Тварь. – Я, между прочим, не железная! У меня, между прочим, тоже нервы! И когда в меня Ударами херачат, от неожиданности пасть открыть могу.

– Угу. А потом наступить на то, что из пасти выронила.

– Я нечаянно!

– Да я понял, что не нарочно.

– А он совсем-совсем мёртвый? Может, всё-таки немножечко живой?

– Ну, как тебе сказать. Был бы натуральной тварью – может, и пожил бы ещё. Но он, увы, человек. То есть, был человеком.

– Что там, Владимир? – окликнул меня Прохор.

– Ну, так. Одним живым свидетелем против Троекурова меньше.

Я присел на корточки, принялся распутывать верёвку. Филька-то – хрен с ним, собаке собачья смерть. А верёвка хорошая, пригодится.

– Земляна! Можешь туши пожечь?

– Могу, почему ж не могу. Вижу, что вы на мели… А чего это ты, Владимир, Егора не позвал? Вроде всегда зовёшь. И он поближе был, чем я, до него твой сокол быстрей бы долетел. Я думала, он давно здесь…

– Егор был ближе, чем ты? – переспросил я.

– Ну да. Он на крыс пошёл. Неужто их там до того богато, что на твой зов не откликнулся?

Мы переглянулись с Прохором.

– Если бы мог, он бы откликнулся, – мрачно сказал я.

Мать твою так, теперь ещё про Егора беспокоиться… Так, стоп. Нужно расставить приоритеты. Егор мне друг, но истина дороже. А какой-никакой истины я могу добиться только от Фильки.

– Тварь, – посмотрел я на лошадь, которая всем своим видом изображала виноватость, – домой вернуться сможешь?

– До верёвки, – мрачно сказала Тварь.

Блин, точно. Не пропустит её защита-то.

– А до Оплота?

– А это где такое?

И опять же блин, точно. Тварь всю жизнь в одной деревне прожила, ничего не видела, все оплоты мира ей сугубо до лампочки.

– Захар, залезай на неё, покажешь дорогу до Оплота, – решил я.

– В смысле, «залезай»⁈ – хором заорали Тварь и Захар, одинаково обрадованные открывающимися перспективами.

– Я на тварях кататься не собираюсь!

– Я этому мозгляку служить не нанималась!

– Ты мне служить нанималась, – терпеливо начал я разбирать жалобы. – Вот мой тебе приказ: Захара отвези в Оплот. А ты, Захар, вообще не скули. Не убьёт же она тебя.

– Ну да, ну да… – Захар с сомнением посмотрел на мёртвого Фильку.

– Тварь! Живым его привези. Иначе пожалеешь.

– Да поняла я, поняла. Забирайся, дохлятина. Да поосторожней там сапогами своими!

Захар, матерясь сквозь зубы, запрыгнул на спину лошади. Только успел усесться – Тварь издала оглушительное ржание и сорвалась с места. Только её и видели.

– Ну, даёт, – покачал головой Прохор.

– Парни, а что тут вообще происходит? – поставила Земляна вопрос ребром. – Почему тварь, убившая Фильку, наш друг? Почему на Фильку смотрите, как на падаль?

– Предал нас Филька, – вздохнул Прохор.

– Как Терентий, – добавил я.

На лице Земляны отразилось понимание пополам с горечью. Прохор же удивился:

– Терентий? А что Терентий?

Блин. Точно, я же тогда не афишировал своё открытие. Что Терентий потрошил охотничьи могилы и доставал оттуда кости. Которые потом сбывал Троекурову.

– Погнали в Оплот, – буркнул я. – Разберёмся. Я первый, вы минуту подождите, на всякий.

Я присел рядом с Филькой. Схватил его, приподнял. Так-с, ну, вроде впишемся в будку телепортаций. Думать о том, что будет, если моя, скажем, голова окажется за пределами будки, не хотелось. Может, будка сломается. А может, не будка…

Мысленно исполнив Знак, я перенёсся и долбанулся лбом о деревянную стену. Прокомментировал:

– Падла!

Ну, впрочем, живой – и ладно, остальное уже нюансы.

Я толкнул дверь, выволок Фильку. Вовремя. Отсчитывать минуты Земляна умела так себе, появилась сразу, как только я вышел.

– Давай помогу!

– Ну давай, помогай…

Взяв Фильку за подмышки, мы втащили его в Оплот. Встретил нас Гераська. Засуетился:

– Ох, вот беда-то! Ранен? Чего ж сделать, воды нагреть?

– Ничего не делать, – ответил я и посадил Фильку на скамью. – Иди, Гераська.

– Но…

– Ступай, – сказал пацану Прохор, входя в Оплот. – Давай, неча тут. Нам посоветоваться нужно.

Гераська, насупившись, вышел. Прохор затворил за ним дверь. Бахнул на пол увесистый мешок – собрал кости с медведей, молодцом.

– Чего ты задумал? – обратился ко мне.

Объяснять я не стал. Простёр руку над Филькой и кастанул последовательно Костоправа, Заживление, а потом – Воскрешение. И почувствовал, что – всё. Сегодня я даже Светляка не зажгу. Полное истощение, досуха.

Филька дёрнулся, поднял голову и посмотрел на меня мутным взглядом.

– Ты что натворил, Владимир? – ахнула Земляна. – Нельзя…

– Чего нельзя? – не понял я.

– Братьев-охотников так воскрешать, – пояснил Прохор. – Не принято. Только Воевода может полностью оживить, ему можно. А то, что ты делаешь – издевательство.

– А это – не охотник, – отрезал я. – С той минуты, как предал братьев и повернулся к тварям, охотником он быть перестал.

– То-то ты сам в деревню на твари приехал…

– Прохор, ты сказать что-то хочешь? – повернулся я к одноглазому старику. – Так говори.

– И скажу. Не дело это – с тварями…

– Не дело кости охотников красть. Не дело тварным оружием по братьям своим стрелять. И хозяев каких-то ждать, пока придут – тоже не дело. А я на нашей стороне, я с тварями сражаюсь. И какое при этом против них оружие использую – то уже вопрос десятый. Ясно⁈

– Да ясно, ясно…

– Тут у нас, если до сих пор не понятно, кое-что посерьёзнее охоты на чёрта корячится, полноценной войной пахнет. И нам все силы понадобятся рано или поздно. Кобыла мне прекрасно служит. Да, есть ещё кой-какие нюансы, но разберёмся. В конце концов, она не не невинную девочку затоптала, а мразь.

– Тут-то спору нет…

– Вот и давай разговоры эти отложим на потом, а лучше – на никогда. Сейчас вот тут часики тикают. Да, Филька?

– Да, – спокойно сказал оживший Филька.

Это был мой второй оживленец, и вёл он себя так же, как первый. Совершенно флегматично. «Что воля, что неволя – всё едино».

– Как тебя завербовал Троекуров?

– Не знаю.

– Чего ты не знаешь? – удивился я.

– Словесов таких. «Завербовал».

– Блин… Как ты начал работать на Троекурова?

– Охотился. Один. Упал в овраг, на корягу напоролся животом. Ни туда, ни сюда. Помирать думал. Вдруг – он. Хочешь, говорит, жить? А кто ж не хочет. Согласился. Он меня в лесной какой-то дом отвёл, долго там рассказывал… Я и согласился помочь. Сперва – долг отдать, а потом смотрю – его дело-то правое.

– Тьфу, сучий сын! – сплюнул Прохор. – Дело у него правое, ишь!

– Что тебе рассказывал Троекуров?

– Что Твари на землю пришли, чтобы от людей её очистить. Но не от всех. Есть особые люди, охотники… только мы не охотиться должны, а наоборот. Когда хозяева придут, мы им служить станем. Пастухами над всеми тварями.

Глава 16

Пастухами, значит. Офигеть перспектива.

– И когда твои хозяева придут?

– Когда Российская Империя падёт.

– А какое вообще хозяевам дело до России?

– Она большая. Могучая. Людей много, охотников много.

Угу, ясно. Значит, кем бы эти «хозяева» ни были, Россию они побаиваются. Слишком тут, видите ли, людей много. Это хорошо, значит, сами не всесильные.

– Кто такие хозяева?

– Не ведаю. Троекуров одно говорил: они хозяева над всеми тварями.

– Хозяева – тоже твари? Или люди?

– Не ведаю.

– Зачем хозяевам наша земля?

– Не ведаю…

– Да что он вообще ведает, – проворчала Земляна. – Бестолочь какая-то. Продался не за хвост собачий, да ещё не знает ничего.

– Я за жизнь продался, – равнодушно возразил Филька.

– А сколько костей охотников ты Троекурову отдал⁈ – рявкнула Земляна.

– Много. Но я не убивал, только…

Я думал, он скажет «только могилы раскапывал», но прозвучало иное.

– … только подставлял, чтобы твари убивали.

– Ах ты, сука! – побледнел Прохор. – Так ведь… так ведь верно!

– Что верно? – повернулся я к нему.

– С этим подонком кто ни пойдёт – не возвращается! И всех якобы совсем твари задирают, даже кусочка похоронить не остаётся. Вот мерзавец!

– Что он мерзавец, мы уже определились. Так, Филимон, продолжаем беседу. Что знаешь о планах Троекурова?

– Пули он специальные сделал, охотников убивать.

– Это я и без тебя в теме.

– Ещё мертвяков поднимает. И делает с ними что-то, чтобы убить их сложнее было. Кости укрепляет.

– Угу, блендаметом натирает, – буркнул я. – Ещё?

– Не ведаю.

Что ж, не дурак Троекуров. Не каждой шестёрке всё выбалтывает. Но кое-что Филька всё же прояснил. Значит, каких-то хозяев мы ждём, да, Дмитрий Иванович? Ну, жди-жди. Ты-то, наверное, не дождёшься, а вот я с ними охотно поручкаюсь. Люблю хозяев. На завтрак.

– Ты как медведями повелевал? – спросил Прохор.

– Ошейниками.

– Чего?

– Ошейники специальные. На тварь надеваешь – она слушается. У Авроса такие есть. Я у него брал.

– А Аврос знал, зачем тебе эти ошейники?

– Знал. Тварей пленить. Я ему так и сказал. А зачем ещё мне ошейники, которые нужны, чтобы тварей пленить…

Кгхм… Ну, логично. В густой шерсти медведей ошейников мы могли и не заметить. Да и вообще – чуток не до того было. Но ключевой вопрос нужно бы ещё прояснить.

– Аврос про твои шашни с Троекуровым знает?

– Не ведаю.

– Да блин! – рявкнул я. – Отвечай по существу!

– Может, знает, может, не знает. Мне не говорил.

– Ошейники у него откуда⁈

– Вестимо, у торговца амулетами брал. Только у того сейчас нету. Вот я к Авросу и сходил.

– А он спрашивал, нахрена тебе?

– Спрашивал.

– Ты что ответил?

– Что тварей ловить хочу.

– И он тебе просто так, от доброты душевной, десять ошейников отдал?

– Не просто, за плату. Волкодлака привести попросил.

А-а-а. Ясно. Вона откуда, выходит, Петрушка нарисовался.

– А медведей ты где такую кучу нашёл?

– Троекуров привёл. Сказал, что ты придёшь однажды меня убивать. Сказал, нужно совсем немного продержаться – он явится и защитит. И медведей в подмогу дал.

Гы. Гениально. То есть, Троекуров предполагал, что Фильку я рано или поздно раскрою и приду наказывать. Что тогда сделает Филька? Перенесётся Знаком, как любой нормальный человек. А потом побежит к Троекурову плакаться. Теперь, внимание, вопрос: нахрена Троекурову раскрытый охотник, которого теперь до себя ни один бывший собрат не допустит? Ботинки чистить? Так наверняка уже есть штатный чистильщик, ещё один не нужен.

Вот и решил заранее подготовить слив. А плюсом – медведей и мертвяка в подпол. Чисто на всякий случай, вдруг меня завалят – приятно будет.

Ну и даже если я Фильку возьму и допрошу, знает тот почти ничего. Никаких жизненно важных секретов не разболтает.

– Дурак ты, Филька, – от души сказал я.

И тут он уже окончательно завалился на бок и издох. Ну… справочник честно предупреждал, что эффект длится «до часа». Часа явно не прошло, так что претензий ноль.

– Дела… – протянул Прохор.

Судя по выражению лица, для него всё услышанное оказалось громом среди ясного неба. А вот Земляна только разозлилась.

– А я говорила! Я когда ещё вам всем говорила – неладное творится! Охотники пропадают, могилы их разоряют! Вы всё отмахивались, пеньки дубовые! Нате вам теперь!

– Ладно ты, – буркнул смущённый Прохор.

– Ла-а-адно! Я-то ладно, а вы – как кроты слепые!

Тут с улицы донеслись топот копыт и ржание. А потом – знакомый ворчливый голос:

– Слезай нахрен, недотрога! У меня вся спина мокрая, позорник.

– Я вспотел! – завопил Захар.

– Вспотеешь тут – так ссаться…

– Да не ссался я!

– О, да они подружились, – обрадовался я. – Ладно. Земляна, в той деревне, где Егор, твои Знаки есть?

– Чего нет, того нет…

– Так и думал. Прохор, с падалью разберись. Земляна – пошли.

Мы вышли на улицу, где Захар, стоя на трясущихся ногах, пререкался с кобылой.

– Никогда! – заорал он, увидев меня. – Никогда больше я на эту тварь не полезу!

– Посмотрим, – сказал я. – Земляна, запрыгивай.

И сам оседлал Тварь.

– Чего⁈ – обалдела Земляна.

– Давай, садись спереди, я тебя держать буду нежно.

– На эту…

– Землян, Егора выручать нужно.

– Ар-р-р! – зарычала Земляна, задрав голову, как волкодлак. – Ненавижу тебя, Владимир! Стой смирно, тварь! Только попробуй меня цапнуть.

– Да сдалась ты мне, тебя цапать! Это пусть хозяин цапает, за что ему больше понравится. А меня увольте, я тварь приличная.

Земляна уже села передо мной, но я даже сзади, по кончикам ушей увидел, как она покраснела. И врезала Твари кулаком по гриве.

– Стерва злая, – огрызнулась кобыла.

– Тварь грызучая!

– Показывай дорогу, Земляна, – сказал я. – В дороге поругаетесь.

* * *

В дороге Земляне резко стало не до ругани.

– Это ж как же она мчится-то, – донеслось до меня. – Будто вовсе дороги не касается! Страсть-то какая, Господи!

– Хочешь, поменяемся? – крикнул Земляне на ухо я. – Позади поедешь, за моей спиной спрячешься?

– Нет уж. – Земляна взяла себя в руки. – Чай, не трусливей, чем твоя кобыла! – и тут же теснее прижалась ко мне.

Не потому, что скорости боялась, понятное дело. Просто соскучилась.

Я крепче обхватил Земляну за талию. Так и ехали всю дорогу.

– Вон там, – махнула рукой Земляна. – Вон она, деревня. На пригорке, видишь?

– Вижу. Тварь! В деревне скорость сбавь до сорока. А как увидишь кого, с кем поговорить можно, тормози. Поняла?

Тварь не ответила. Но скорость честно сбавила. По ощущениям, именно до сорока.

Мы проехали мимо разинувшей рот бабы с коромыслом. Старика с клюкой. Двух мужиков, спорящих о чём-то возле гружёной телеги…

– Алё! Ты останавливаться собираешься? Нам с людьми поговорить нужно!

– С этими, что ли? – презрения в голосе Твари было столько, что хватило бы на три деревни. – Да о чём с ними разговаривать? Таких, чтоб поговорить можно было, не то, что здесь – во всей округе не сыщешь.

Я присвистнул.

– Тю! Да ты у меня, ко всему прочему, ещё и сноб!

– Сам ты это слово, – огрызнулась Тварь. – А что оно значит?

– Не скажу. Мучайся. И остановись вон там – видишь, где девки стоят кружком?

Тварь, недовольно фыркнула и остановилась возле трёх девок с корзинками в руках, собравшихся почесать языки. Разумеется, исполнить это без спецэффектов она не могла – нужно была встать на дыбы, забить копытами и заржать на всю округу.

Девки завизжали так пронзительно, что тварному ржанию дали сто очков вперёд. Они бы, пожалуй, и русалок переорали, если бы понадобилось. А Тварь говорит – убогие! Тьфу. Это она от зависти, что так не умеет. А может, просто из-за склочности характера.

Я подождал, пока девки навизжатся всласть. Крикнул:

– Доброго дня, красавицы! Охотника не видали?

Молчание. Застыли, обалдело глядя теперь уже на нас с Земляной.

Ну, блин. Не сказать, чтобы кобыла в своей оценке так уж категорически неправа. Местное население толковостью и впрямь не отличается. То-то барину про крыс докладывать не спешили. Не иначе как думали, что если делать вид, будто ничего не происходит, то оно само собой рассосётся.

– Охотника, – повторил я. – Не видали?

– Был, – отозвалась наконец одна из девок. – Патлатый, в рукавице, и с саблей вот такой! – она попыталась изобразить размер меча.

– Как он выглядит, я знаю. Пошёл-то куда?

Тут уже отмерли все три. Уверенно ткнули пальцами в одну сторону. Ну, хоть в показаниях не расходятся, и то ладно.

– Когда это было?

– Утром ещё. Он у Прокла кузнеца ночевал, а после в лес ушёл. Сказал, искать там будет что-то.

Мы с Земляной переглянулись.

– Утром ещё, – пробормотала она. – Давненько!

Я хмуро кивнул. Происходящее мне нравилось всё меньше. Спешился, вслед за мной спрыгнула Земляна.

– Всё, Тварь. Скачи домой, к усадьбе, – я хлопнул кобылу по крупу. – Там у ворот подождёшь, не развалишься. А я, как тут закончим – Знаком перенесусь, отведу тебя в конюшню. Вести себя прилично, глазами не сверкать, население не пугать! Поняла?

– Да нужны они мне – пугать. В зеркало пусть не глядят, вот и пугаться не будут…

– Поняла? – строго повторил я.

– Да поняла, поняла.

– Вот и скачи, не пререкайся. Тётку Наталью можешь попросить, чтобы яичницу приготовила.

Услышав про яичницу, Тварь преобразилась на глазах. Взбила копытами землю, и только её и видели.

Девки снова дружно завизжали. Под это сопровождение мы с Земляной развернулись и потопали в указанную сторону.

Лес подступал к деревне близко. Минут через десять мы ступили на опушку. Ещё через десять тропинка была уже едва видна, её теснили деревья. А скоро под ногами захлюпало – начиналось болото.

Читать следы Егор меня учил. Крысиные следы на тропе имелись, в изрядном количестве. И не только на ней, на стволах и корнях тоже. Ориентируясь по следам, мы забирались всё глубже.

– Тут, – остановившись, сказала Земляна. – Вот здесь он с ними дрался!

Небольшую сухую полянку окружили мрачные вековые ели. Следы от сапог, ветки, выломанные Ударами и срезанные Мечом. Дрался Егор от души, и не зря – холмиков золы, оставшихся от крысиных туш, я насчитал несколько десятков. Только куда он потом-то делся?

– Прохор говорил, что Егор крысиного короля хотел отыскать, – вспомнил я. – Значит, дальше в лес пошёл.

– Наверное. Только куда? Лес большой, следов крысиных – не счесть. И все сюда ведут.

Да уж. По каждому следу ходить – мы тут на неделю застрянем…

– Егор! – крикнул я.

Чем чёрт не шутит, вдруг отзовётся.

Но отозвался не Егор.

Я услышал знакомый клёкот, а в следующую секунду с неба рухнул камень. Прямо мне под ноги. Встрепенулся и оказался соколом. Расстроенно заклокотал.

Я вытянул руку, сокол сел мне на локоть. К его лапе по-прежнему была привязана записка.

– Хочешь сказать, что ты тоже не нашёл Егора?

Теперь в клёкоте послышалось возмущение.

– Ты его нашёл, но записку он не забрал?

Вместо ответа сокол взмыл вверх.

– За собой зовёт, – перевёл Земляне я. – Бежим! Чую, дело там плохо.