Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 133 (всего у книги 346 страниц)

Глава 21

– А нехай без платья шлындрает! Глядишь, мужика нормального скорей найдёт, – отозвался похожий голос.

– Вот я тебе сейчас задам!

– Задавал один такой – задавалка отломалась!

Стук. Бряк. Визг. Два тела покатились по полу.

– Наш выход, – бросил я Захару.

Тот уже стоял рядом со мной, держа в руке меч. Готов, как пионер.

Я дёрнул на себя дверь, вышел в комнату, запалив Светляка. Звуки драки – удары, пыхтение, барахтанье на полу – сделались гораздо громче, однако видно ничего не было. Развешанное на верёвках бельё ориентации на местности не способствовало. Я обогнул простыню, наткнулся на порезанное ножницами платье. Выругался: не, так каши не сваришь.

– Руби верёвки, – сказал Захару.

– А?

– Руби! Куплю им новые, и на прачечную дам. Костями один хрен окупится.

В несколько взмахов мечами мы уничтожили имеющийся лабиринт. Негромко вскрикнула женщина, заворчал мужчина. Две кровати стояли рядом, и теперь их обитатели, накрытые влажными пелёнками, шевелились, пытаясь разобраться, в чём дело. Заплакал ребёнок, который лежал, за неимением лучшего, в открытом сундуке на козлах.

Я огляделся. Яснее не стало. Драка продолжалась, она была где-то тут, но видно ничего не было.

Достал амулет против морока, активировал. Хренушки, ноль реакции.

Тогда я вспомнил, что, вообще-то, по инструкции этим амулетом требовалось кидать в того, кто использует морок. Хм. Ну, с кикиморой было довольно просто – она хоть как-то визуально ощущалась. А эти двое борцов – где вообще?

Попытался сориентироваться по звуку. Швырнул металлический кругляш. И – угадал!

Я увидел двух мелких – мне до пояса – обильно волосатых и мохнатых человечков. Один лежал на спине, а второй сидел на нём сверху и мутузил его кулаками по морде. Но, поскольку в голову ему угодил амулет, он упал и покатился к входной двери.

Второй, обрадовавшись, вскочил и бросился вдогонку. Теперь они местами поменялись: второй сидел сверху и колошматил первого.

– И который из них – наш? – спросил озадаченный Захар.

Вопрос не праздный. Выглядели домовые абсолютно одинаково. Белые рубахи, красные штаны, мохнатость. Даже сопели и рычали одинаковым манером.

Для полноты восторга кто-то заколотил в стену и заорал:

– Опять начинаете⁈ Вот я утром хозяину всё расскажу, выставит он вас отсюда!

– Сколько ж можно⁈ – подключился женский голос. – Ни одной ночи поспать спокойно не дают!

– А ну, заткнулись все! – рявкнул я. – Чапай думает!

Все и правда заткнулись. Чапай – то есть, я, – продолжил напряжённо размышлять, глядя на двух дерущихся человечков. Тихий, но настойчивый внутренний голос нашёптывал мне соломоново решение: «Вали обоих. Из какого родии вылетят – тот и вражеский!» Я старался заткнуть этот голос, ибо это уже серьёзный такой шаг на пути к профдеформации.

Отставить цинизм, Владимир! Ты – охотник с человеческим лицом. Это – твой личный бренд, твой имидж. Так поддерживай же его!

Следуя интуиции, я отыскал более-менее подходящий участок пола, откинул оттуда бельё и кончиком меча изобразил две отсроченных Западни. Потом кивнул Захару. Тот убрал меч, подошёл к дерущимся и, не долго думая, взял каждого за шкирку.

Увесистые, заразы, судя по тому, как Захарка ухнул. И вообще на него внимания не обратили. Так и продолжали, шипеть, ругаться и размахивать руками и ногами, болтаясь в воздухе.

Одного Захар кинул на одну Западню, другого – на другую. Упав, оба вскочили и бросились друг на друга, но – хрен. Оба поцеловали незримую преграду. И, разумеется, тут же принялись её мутузить.

– Короче, ясно, – сказал я. – Держать в доме двух домовых – это как двух петушков в аквариуме. Интеллект примерно такой же и повадки похожие.

– Господи, спаси и сохрани! – Женщина зажгла какой-то источник света и теперь, наблюдая баталию, неистово крестилась.

Андрей Михайлович сидел в трусах на кровати с разинутым ртом. Похожим образом был разинут рот у Миши, который от всего этого тарарама, разумеется, проснулся и вышел в основное помещение.

– Ух ты! – выдал он. – Это – домовые⁈

Тут один из домовых вдруг прервался. Повернулся на голос и горестно воскликнул:

– Мишка! Ты чего не спишь⁈ По ночам не спать – грешно!

– Окей, – кивнул я и кастанул Удар по другому.

Мелкого чижика отшвырнуло на невидимую стену и почти по ней размазало.

– А-а-а, догадался! – зарычал он. – Не-на-ви-жу!

– Надо было просто уйти, – сказал я. – Когда чужие люди заехали. Сам себе могилу выкопал, недоумок.

– Да пропади ты пропадом, охотник! Чёрт тебя сожрёт! Вот-вот уже сожрёт! С потрохами!

– Только вот ты этого уже не увидишь. Захар, прибьёшь эту крысу? Тебе качаться нужно. Кости – пополам.

Захар поднял меч и подошёл к Западне.

– Зах… – сказал я, но было поздно. Матерящегося Захара затянуло внутрь. – … ар…

Вражеский домовой заверещал от радости. Он как-то исхитрился вскочить Захару на плечи и вцепился ему в волосы. Захар заорал, перехватил меч.

– Ну ты давай ещё башку себе мечом пробей, ага! – рявкнул я. – Вот иногда вроде умные вещи говоришь и делаешь, но как чего отчебучишь… Стажёр. Извините, – сказал я в ответ на обалдевший взгляд женщины. – Сейчас всё будет.

Ещё один Удар сбросил домового на пол. Тут уж Захар не оплошал. Поднял меч и пронзил домового. Одного проникновения ему хватило – Захара долбануло молнией.

– Сколько? – спросил я.

– Пять, – буркнул Захар.

Ну, как и следовало ожидать. Аналог банника с обдерихой.

– Выпустишь меня отсюда?

– Нет, Захар, не выпущу. Вот стой там и думай над своим поведением.

– Ну Владимир!

– Что «Владимир»? Я уже двадцать лет как Владимир. Ты мне скажи, как тебя можно брать на серьёзное мероприятие, типа чёрта, если ты в свои ворота голы забиваешь профессионально?

– Какие голы? Какие ворота?

– Новые! Вот ты на меня сейчас смотришь, как баран на новые ворота. Эх… – Я махнул мечом, и обе Западни дезактивировались. – Тащи падаль на улицу, жги там.

Мрачный Захар схватил домового за шкварник и поволок прочь из дома. Хороший домовой немедленно исчез подобру-поздорову. Мудро с его стороны.

– И это – всё? – спросила женщина, прижав к груди руки. – Больше не будет этого кошмара?

– Этого – не будет, – сказал я. – А с другим – надо ещё поразбираться.

Я положил на стол серебряную монету, прикинув, что это с лихвой должно покрыть нанесённый ущерб. Спросил у Андрея Михайловича, где он работает, и откланялся. Однако далеко не ушёл. На лестничной площадке постучал к соседям.

– Ну что опять⁈ – Дверь распахнулась, и показался невысокий, но весьма решительно настроенный лысеющий дядька. За спиной маячила простоволосая злая жена в ветхом халате.

– Я – охотник.

– А мне – чхать!

– Нет, тебе не чхать. У меня оружие, и я опасен. Если у соседей будут хоть какие-то проблемы с хозяином – я вернусь и тебя зарежу. И жену твою зарежу. И ничего мне за это не будет. Понял меня?

– П-п-понял… – пролепетал внезапно побледневший мужик.

– С остальными соседями сам пообщаешься?

– К-к-конечно!

– Ну вот, решили вопрос. Прошу прощения за беспокойство, больше такая ерунда не повторится.

Я сунул мужику в руку каких-то медяшек, хлопнул его по плечу и ободряюще улыбнулся. Потом ушёл.

Захар стоял перед дверьми, подбрасывая в ладонях кости.

– Как делить бу…

Я молча забрал себе три. Захар понуро кивнул.

– Чего, домой теперь?

– Да не, не домой… Надо б ещё один вопросик провентилировать. Но то до утра ждать надо.

– К Фёдору?

– К Фёдору.

У Фёдора для дорогих гостей всегда было открыто, сыто и пьяно. Прям тётка Наталья в мужской ипостаси. Хотя… Нет, чего душой кривить: до тётки Натальи местной кухарке – как до луны ползком.

Но мы не успели далеко отойти, как вдруг услышали шаги. Обернулись. Нас догонял Андрей Михайлович.

– Поблагодарить хотел, – пробормотал он. – Не одну – четыре жизни спасли, охотнички, заступнички. Век буду благодарен!

– Слушай, мужик, ты какой-то странный, – не выдержал я. – То вот это вот всё, а как я к тебе пришёл – так ты меня будто впервые видишь. Впечатление, будто к тебе девка пришла, с которой ты прошлой ночью кувыркался, и теперь перед женой виду подать боишься.

Я ожидал, что он смутится, но он неожиданно хитро улыбнулся, подмигнул и… превратился в домового.

– Ага, – только и сказал я. – Ну… это многое объясняет, да.

– Вы не подумайте, я тот бутерброд – хозяину в контору отнёс, всё по-честному! Просто такова уж моя особенность: могу в хозяина превращаться. Пришёл бы я в своём облике – стали бы вы меня слушать! А сам он не пошёл бы – боязлив больно.

– Во ты наглый! – восхитился Захар. Небезосновательно, надо сказать.

– В некоторых случаях наглость уместнее называть смелостью, – сказал я. – Так значит, говоришь, от старых хозяев домовой остался?

– Ну конечно! Откуда ж ему ещё взяться?

– Сразу появился, как переехали?

– Нет, через недельку-другую. Сразу-то тихо было, никого не замечали.

– И где он, по-твоему, прятался?

– Да мало ли где! Вам ли не знать. Уж мы-то всегда найдём щелочку, чтобы спрятаться.

– Ясно, – вздохнул я. – Ну, ступай себе с богом… Чего морщишься? А, про бога не любишь?

– Ничего поделать не могу, корёжит, – пробормотал домовой. – Я ж ничего против-то не имею, только природа уж такая…

– Ясно. Давай, в общем. Не попадайся больше. И не трепи, что тебя отпустили. Так для всех лучше будет.

– Конечно-конечно, Владимир Всеволодович, уста на замок, и меня вы больше никогда в жизни не увидите! Только вот ещё.

– Ну, чего там у тебя?

– Я когда тому негодяю пригрозил, что к вам пойду жаловаться, он расхохотался и сказал, что вам жить-то осталось без году неделю. Потому что за вами скоро чёрт придёт.

– Это я знаю, жду его.

– Так вот, самое-то главное, он ещё сказал, когда и откуда чёрт придёт.

– Внимательно слушаю.

– Придёт он в ночь, когда луны не будет, чтобы в полной силе уж быть. А откуда – тут не очень понятно. Неподалёку от вашей усадьбы вроде как есть некий овраг, дурной славой пользующийся.

– Насрано, что ли там?

– Да нет же! Вот юноша понял.

Я посмотрел на Захара. Тот как-то побледнел и кивнул. Я кивнул в ответ – мол, потом пообщаемся – и посмотрел на домового вопросительно.

– Из того оврага и явится, – развёл тот руками. – Вот… Что знал – сказал. Сам-то я местности не знаю. Сами понимаете: служба такая, от дома далеко не отлучаюсь. Спасибо вам ещё раз, великий вы человек.

Домовой поклонился мне до самой земли, потом выпрямился, исполнил резкий поворот на месте и исчез.

– Ну, шкет, – покачал я головой. – Ладно. Идём к Фёдору. Чую, накатить надо, вайб соответствующий пошёл.

– Вот и у меня тоже, – поддакнул Захар, который хоть и не знал, что такое «вайб», но нутром чуял, что не голодовка, а значит, нужно вписываться.

* * *

В пустом трактире за столом сидели молча. Восстанавливали калории после удачной охоты. Это только кажется, что ничего не делали. Посидели, постояли, зарезали мелкую тварюшку и ушли. А думать сколько пришлось? А нервов потратить? Во-о-от. Об чём и речь. Обязательно надо пожрать. И запить чем-нибудь вкусным.

– Итак, – сказал я, отодвинув пустую тарелку. – Чего там с оврагом, кто туда насрал?

– Да никто туда не срал, – пробубнил с набитым ртом Захар. – Наверное. Про заложных покойников знаешь ведь?

– Ну. Упыри, вурдалаки, русалки.

– Да не. Ну, не совсем. Народ раньше верил, что если человек нехорошей смертью умер – руки на себя наложил, к примеру, утонул, там, другое, – то его нельзя на кладбище хоронить. И поминать нельзя. И вообще ничего нельзя.

– А что с ними делать?

– А вот, всякие овраги и канавы в помощь. Кой-где даже закапывать считалось, нельзя. Мусором всяким, лапником закидывали, сиречь – закладывали. Отсюда пошло «заложные покойники». Самоубийц – тех на перекрёстках закапывали, а потом этих перекрёстков боялись.

– Умно, – одобрил я. – Где-то даже гениально. Ну а что? Лучше знать, куда бояться. Чтоб не бояться сразу везде.

– Вот и овраг тот – одно из таких мест.

– Потому что там гадов хоронили? Все они водку пили, проклятыми были?

– Вроде того, да. В общем, я думаю, не врёт домовой. Самое место чёрту, чтоб выскочить.

– Показать овраг сможешь?

– Покажу. Только днём.

– Ну, покажешь днём. А второй раз десятком пойдём туда ночью. Да ещё и безлунной. Эй, Фёдор! – крикнул я дремлющего за стойкой хозяина. – Когда там у нас лунное затмение?

На ответ я особо не рассчитывал, но Фёдор приятно удивил:

– Так через две ночи на третью!

– О как. Ну, хорошо, определённость появилась. Ладно, давай допиваем – и спать. Завтра с утра ещё поработать придётся.

– Кстати, а чего ты в конторе этого мужика забыл?

Я сделал пару глотков, поставил кружку в сторону и вздохнул.

– Интуиция, Захар. Охотничья интуиция. Две недели чуждый домовой никак себя не проявлял, а потом вдруг начал исполнять. Странное это.

– Но ты ж ещё до того, как про две недели услышал, хотел в контору идти.

– Твоя правда. Домовой с костями-сосудами – это тварь. Твари людям – враги. Единственное исключение, которое я до сих пор видел, это твоя Марфа. Но это – исключение, подтверждающее наличие правила. Ей возможность дали стать частично человеком, и она только тогда захотела от тварной природы отделаться.

– Ну?

– Ствол гну. Такой порченный домовой по определению будет пакостить хозяевам. В том числе и предыдущим. Верно?

– Да.

– Звезда. Значит, на предыдущих жильцов тоже бы все жаловались. Так или не так?

– Верно, – состорожничал Захар.

– Значит, какой вывод напрашивается?

– Какой?

– Да не было у прежних жильцов никакого домового. Ну, может, и был, только не тварный, а обычный, и нас эта тема не интересует. А появился домовой аккурат через две недели. С единственной целью: изгадить жизнь Андрею Михайловичу.

– А зачем?

Я опорожнил кружку и встал.

– Ложись спать. Утром разберёмся. Фёдор! Я в новый корпус твой просочусь, апартаменты опробовать?

Фёдор аж остатков сонливости лишился. Очень уже ему хотелось, чтобы я опробовал новую комнату.

* * *

– Я, право же, не понимаю, чего вы хотите, – волновался Андрей Михайлович.

Мы перехватили его утром на полдороге к конторе. Захар был злой и невыспавшийся. Я был тоже невыспавшийся, но добрый. Предчувствовал интересные приключения.

– Да посмотрим просто и уйдём. Не волнуйся, – похлопал я его по плечу.

Андрей Михайлович постарался успокоиться, но получилось так себе. Всё равно косился то на меня, то на Захара. Захар, к слову говоря, тоже ничего в нашей миссии не понимал, но предпочёл сделать морду кирпичом. Получилось ничего так. Растёт пацан, матереет. Глядишь, и косячить скоро перестанет. Ну, совсем-то не перестанет, конечно. Все косячат, даже я иногда. Но блин, всосаться в Западню, которую только что на твоих глазах поставили – это уже вообще.

Контора располагалась неподалёку от городской управы. Тоже, как я понял, принадлежала правительству. И рабочее пространство там выглядело точно так же: огромное помещение с опорными колоннами, опен-спейс, где над бумагами, счётами и арифмометрами корпели несчастные сотрудники.

В воздухе пахло безысходностью. Я две секунды тут простоял – и уже захотелось натереть верёвку мылом. Как тут люди работают⁈ То ли дело у нас: воля, свобода, магия, оружие! Ходи, убивай тварей, насвистывай. Но – увы, для этого, конечно, Сила нужна. Которая не каждому даётся.

– Вот, тут и работаю, – пролепетал Андрей Михайлович. – Там стол мой, вон он, возле окна.

Я увидел пустующий стол и кивнул.

– Так. Ладно. Враги у тебя тут есть?

– Христос с вами! Какие враги? – Андрей Михайлович перекрестился. – Я же совершенно мирный человек.

– Должность выше средней по палате?

– Простите?

– Люди в подчинении есть?

– Н-не то чтобы. Но с господином начальником отдела лично говорю, и вроде как ответственность несу…

– И поэтому тебе жалованье срезали?

– Ну… Там моя вина была. Не те данные вписал. Убытки получились. Надо было их списать на кого-то, а раз вина моя… Но я их покрою однажды, и всё снова хорошо сделается.

– В целом, ясно. Нет врагов – показывай друзей.

– Как, простите?

– Кто тут постоянно вьётся рядом с тобой, помогает, поддерживает? Пиво после работы попить зовёт?

Лицо Андрея Михайловича просветлело.

– Ах, и правда, есть такой. Вот, знакомьтесь, это Стёпа. Ну, то есть, Степан Аркадьевич, конечно же. Если б он меня не поддерживал…

Глава 22

Стёпа оказался пышущим здоровьем розовощёким детиной, на котором, по уму, пахать и пахать. Кой-чёрт занёс его в офис – загадка загадок. Он, улыбаясь от уха до уха, поднялся из-за стола нам навстречу, протянул руку Андрею Михайловичу.

– Андрей, доброе утро! Ты опять сонный какой-то? А я твой отчёт сам уже сдал.

– Мой? Отчёт? Зачем же, я ведь там не закончил…

– Да дописал его, ерунда, – махнул рукой Стёпа. – Зачем друзья нужны, если не помогают друг другу?

– Право, не стоило…

– Ничего-ничего!

Пока они обменивались бессмысленными фразами, я молча стоял и смотрел на Стёпу.

Тут мимо промчался какой-то сверхзагруженный мужчина. Он на ходу поднял голову от бумаг, хлопнул Стёпу по плечу и бросил:

– Хороший отчёт сделал, молодец.

И убежал.

– Вот комедия! – рассмеялся Стёпа. – Он решил, что это я написал. Ну, ничего, объясню потом, что твоя работа, не волнуйся.

Тут он, наконец, обратил внимание на нас с Захаром. Точнее – на меня. Посмотрел в глаза, поёжился.

– А вы, простите, кто?

– Охотники мы, – мрачно сказал Захар. – На тварей охотимся.

– Да где ж тут твари? – снова засмеялся Стёпа, разводя руками.

– Вестимо, есть, раз пришли.

Спросонья Захар не был самым приятным собеседником. И Стёпа вновь воззрился на меня.

– Значит, друг Андрея Михайловича? – спросил я.

– Ну… конечно! Помогаю, чем могу…

– А где фотография?

– Фото… Что, простите?

– Ты чё, меня нахрен послал⁈ – рявкнул я так, что вся работа в конторе остановилась, и все уставились на меня.

Захар молча, не меняя выражения лица, потащил из ножен меч.

– Что же это вы такое, господа, – бормотал Андрей Михайлович. – Право же, это… Совсем никуда не годится. Стёпа…

Я решил не переводить сразу конфликт в острую фазу. Надо бы начать с чего-нибудь лёгкого. Схватил Стёпу за грудки, развернулся и швырнул в направлении выхода. Стёпа грохнулся на чей-то стол, проскользил по нему, перелетел на следующий, с него упал, снёс третий на своём пути стол, и только тогда остановился, не долетев до двери. Я тут же оказался рядом с ним.

– Нажрался, что ли, с утра – падаешь? Пошли в общество трезвости записываться!

Обалдевший Стёпа хотел было что-то сказать, когда я его поднял, но не успел – я врезал ему кулаком в неподготовленный живот. Стёпа ыкнул и начал хватать воздух ртом, согнувшись пополам. Я схватил его за шиворот и повёл на выход.

На улице швырнул Стёпу на каменную урну, которую он тоже умудрился повалить.

– Господа, что ж вы такое делаете! – сетовал выбежавший следом Андрей Михайлович.

Я его проигнорировал. Остановился над лежащим Стёпой, который смотрел на меня полными ужаса глазами. Ну вот, теперь кондиция самая подходящая для разговора по душам.

– Где с колдуном спутался, мразь? – спросил я.

– Каким колдуном? Я ничего не понимаю!

Стёпа пытался бежать в стиле одержимой девки из фильма «Экзорцист» – перевёрнутый паук-фанатик йоги. Получилось хреново, упал на спину, подвернув руку.

Я впечатал Удар рядом с его головой. Грохот и каменная крошка, посекшая щёку, ещё больше ввели Стёпу в кондицию.

– Я случайно! Я не хотел! – заверещал он.

– Не хотел? Серьёзно?

Захар молча приставил кончик меча к горлу Стёпы. Очень в тему, это развязало мне руки. Я смог жестикулировать.

– Ты Андрея Михайловича совершенно случайно подсидеть пытаешься? С должности просто так сковырнуть не получилось – так к колдуну потащился, решил вовсе его со свету сжить?

– Господа, господа, да что же это… – лепетал Андрей Михайлович, но на него никто не обращал внимания.

– Не сжить! Не со свету! – Стёпа, видать, попытался перекреститься, но, поднимая руку, врезал по мечу. Порезал руку, порезал себе неглубоко горло и заорал. Захар на всякий случай отодвинул меч – с придурками лучше осторожнее, да.

– Не со свету – а как?

– Просто чтобы со службы его попёрли! Я так просил!

Ну, поздравляю тебя, Владимир Всеволодович. Не подвела твоя хвалёная интуиция и в этот раз. Чуял же с самого начала, как крысой пахнет – и вот она, крыса.

– Ну, зашибись ты офисную дораму устроил, чё. Ох уж этот Степан Аркадьевич… Говори, где заказ делал.

– Не могу! Клялся не разглашать! Там все клянутся.

– Нерушимой магической клятвой?

– Что?

– Чего ты мне ваньку валяешь, дебил⁈ Меня колышет, кому ты там клялся, что ли? Адрес назвал, быстро!

Тут мимо прошли двое городских стражников. Заметив их, Стёпа заверещал:

– Спасите! Убивают! Стража-а-а!

Один из стражников махнул рукой. Другой сказал:

– Владимир Всеволодович, вы уж осторожней.

– Нормально, мужики, – махнул я в ответ. – Пачкать не буду.

Тут Стёпа сломался окончательно и выдал адрес.

– Ну вот, нормально поговорили. А ты боялся. Захар, убери меч, не пачкай доброе оружие всяким дерьмом. Вопрос, что с ним делать теперь.

– Я бы всем, кто с тварями якшается, клеймо ставил, – буркнул Захар. – На лоб. Чтоб знал каждый встречный.

– Жестоко, – возразил я. – Так у гражданина не остаётся никакого выбора, кроме как окончательно к тварям уйти.

– А многие разве с этого пути сворачивают?

– Жесток и глубокомыслен ты в это время суток, Захар. Сами по себе – действительно немногие. Но навязывать Ефиму ещё одного жопорукого оглоеда – было бы жестоко. Так что идея с клеймом мне, в целом, нравится. Идеи по рисунку есть?

– Жопа. На лбу. Чтоб видно было, чем думал.

– С крыльями?

– Чего?

– Ну, жопа – с крыльями?

– Зачем с крыльями?

– Не знаю. Для красоты.

– А. Ну, это можно.

– Андрей Михайлович, вы рисовать умеете? Изобразили бы чернилами, а я потом кинжалом обведу.

Тут Стёпа, видимо, сообразил, что обстановка чрезмерно накалилась. Он с коротким криком перевернулся в позицию нормального паука и вчистил на карачках по мостовой. Через пару метров вскочил на ноги и побежал. Настиг выворачивающего с другой улицы извозчика, запрыгнул на коляску, чуть не перевернув её и вызвавав поток брани возницы.

– Давай-давай! – крикнул я. – Свидимся ещё! Я кузнецу тавро закажу. Можешь место на лбу выбирать.

– Убежал, – мрачно сказал Захар и спрятал меч в ножны.

– Да и хрен с ним. Не марать же руки правда. По закону человеком числится. Другой раз обосрётся – так и быть, утихомирим.

– Господа… – выдохнул Андрей Михайлович.

Я повернулся к нему.

– Вы, Андрей Михайлович, человек мягкий и доверчивый, для конторской службы не самый подходящий. Вот на вас всякие Степаны Аркадьевичи и ездят почём зря. Попробуйте, что ли, книжку написать. Или стихи. Вдруг попрёт. Оформите самозанятость, с работы уволитесь. За сим откланиваюсь, желаю удачи в личной жизни и карьерных достижений. Идём, Захар. Адрес есть, надо работать.

– Надо работать, – согласился Захар.

И мы ушли, оставив посреди улицы совершенно потерявшегося Андрея Михайловича. У которого только что весь мир перевернулся.

* * *

Сразу до нужного места мы не дошли. Завернули по пути в какую-то кафеху дёрнуть чаю. Кофе у них не оказалось. Но Захару надо было срочно поправить башню, парень никак не мог проснуться и отсутствие мозговой деятельности компенсировал повышенной агрессивностью, чтобы никто не догадался.

Захар ограничился стаканом чёрного чая, я же купил у зевающей девушки ещё и вчерашний пирожок с клубникой. Пирожок оказался жёстким, клубника – несладкой и холодной. Микроволновок в заведении не водилось, но с чаем нормально зашло. Хотя увидела бы тётка Наталья, чем я питаюсь – разорвала бы на себе одежды и посыпала голову пеплом.

– Это… Так чё делать-то будем?

Захар оторвал меня от мыслей о разрывающей на себе одежды тётке Наталье. Конечно, она постарше меня, и вроде как чуть за пределами моего прямого интереса. Но… Брррр! Так, стоп! Ранние утра на меня тоже не очень благоприятно действуют. Надо скорее вопрос решать и – домой, баиньки. В конце-то концов, аристократ я или нет? Где это видано, чтобы аристократы в такую рань поднимались.

– Делать? – Я отхлебнул чаю, который был на удивление неплох, ароматен, горяч и крепок. – Всё как всегда, Захар. Придём на адрес. Весь товар спалим. Торговца хорошенько попытаем и выведаем разное. Дальше – по ситуации. Если совсем говно – в расход, а если шансы есть – ну, отпустим до поры.

– Так, это. – В глазах Захара потихоньку просыпалась осмысленность. – Утро же.

– А ты наблюдателен, друг мой.

– Да нет там никого, я вот о чём. Кто ж тёмные дела в такую рань обделывает!

Хм. А ведь он прав. Вряд ли хозяин лавки проклятых предметов является на работу к восьми или даже девяти утра. Как-то курьёзно. Впрочем, адрес как бы намекает на квартиру. Но всё равно, хозяин явно начнёт действовать позже. Может, там и покупателя какого возьмём до кучи…

– И что ты предлагаешь? Домой, отоспаться, а к вечеру наведаться?

Захар молча развёл руками – мол, так хорошо сказал – сам бы лучше не выразился.

– Ну, лады, уболтал. Чай только допьём, не будем хозяйку обижать.

Мы вышли из кафехи через пару минут. Двинули до Фёдора, где у меня имелся Знак. Можно было, конечно, хоть здесь изобразить Знак на мостовой, но я с некоторых пор старался Знаками не сорить. Когда за тобой ходят по пятам такие интересные личности, как чёрт и Троекуров, лучше перебдеть.

На середине пути я услышал сзади цокот копыт, повернулся, чтобы поймать извозчика и осознал, что это – не совсем извозчик, а личный экипаж господина Дубовицкого.

– А, Владимир Всеволодович! – обрадовался предводитель дворянства, высунувшись из окна. – Какая встреча! Садитесь-садитесь, подвезу вас с другом.

Мы не заставили себя умолять – бодро упаковались в люксовый салон.

– Куда это вы в такую рань? – спросил я.

– Ах, семейные дела, не забивайте голову, – махнул рукой Дубовицкий. – Я оставил для вас записку в Собрании, что увидеться сегодня будет, к сожалению, невозможно. Однако – вот какая встреча, нас свёл сам господь!

– Серьёзно?

– Вне всяких сомнений. Я ведь нашёл-таки упоминание об одном верном способе убить чёрта.

– Внимательно слушаю, – подался я вперёд.

– Свидетельств таких обнаружилось всего два, так что история сомнительная. Гарантий, сами понимаете, не дам.

– Ясен день. Так что за способ?

– Весьма оригинальный. Чёрта можно застрелить из простого ружья. Но для этого вместо пули ружьё необходимо зарядить…

Дубовицкий сделал эффектную паузу. И я всё ему обосрал.

– Пуговицей?

Предводитель дворянства аж с лица спал.

– Как, вы знаете?

– Нет, предположил просто.

– Ваша правда. Пуговицей.

– Что, просто обычной пуговицей?

– Согласно моим сведениям – да.

Я откинулся на сиденье и посмотрел на Захара. Тот ответил незамутнённым взглядом.

Н-да. Теперь ясно, почему Авросу повезло убить чёрта. Дело не в том, что на пуговице случайно процарапался какой-то Знак. Дело в пуговице.

И, заодно, теперь мы знаем, что канает не только ружьё. Пистолет вполне себе подходит. А пистолет у меня имеется, питерский, хороший. Чую, скоро доведётся опробовать в деле.

– Почему пуговица? – пробормотал я. – Бред же какой-то.

– О причинах сего могу только догадываться, – развёл руками Дубовицкий.

– И какие догадки?

– Пуговица издревле считается у славян предметом необычным. Оберег от злой силы, знаете ли. Символ порядка, единения.

– Ну… на вопрос «почему» это не отвечает, – улыбнулся я.

– А почему работают Знаки? – пожал плечами Дубовицкий. – Этого ведь мы тоже объяснить не можем, не так ли?

Глобально – он, конечно, был прав. Знаки работали, потому что работали. Мы все к этому привыкли, вот и всё. Так почему бы не работать пуговице? И что, что она не имеет отношения к упавшим звёздам. Упавшие звёзды к нам всем когда-то тоже не имели отношения.

– Кажется, приехали. Если не ошибаюсь, это – то самое заведение, к которому вы благоволите.

– Ага, оно. – Выглянув в окно, я увидел трактир Фёдора. – Спасибо. За информацию и за поездку.

– Информация, боюсь, полная ерунда. Но что имеем.

– Не ерунда. Про пуговицу я уже слышал, но мысль немного в другую сторону ушла. Теперь подготовимся.

– Позвольте пожелать вам удачи.

– Спасибо! Даст бог – ещё свидимся.

– Приходите иногда и просто так, в гости. У меня складывается впечатление, что вы вспоминаете обо мне, только когда выходите на след очередной опасной твари. Это отчасти лестно, разумеется.

Я пообещал, что непременно однажды загляну просто так, не по делу, и мы распрощались. А через пять минут уже вышли из нуль-Т кабины в моей башне.

– Всё, сон-час, – зевнул я. – Давай, часа в три собираемся внизу, там обед – и погнали в адрес.

– Угу, – только и сказал Захар и оставил меня в одиночестве.

Я не расстроился. Плюхнулся на кровать, закрыл глаза и вырубился моментально.

Проснулся без десяти три, как заказано. Сел, тряхнул головой. Ага, я – в башне, башня – в усадьбе, усадьба – возле Поречья, Поречье – в Смоленской области. Откалибровались. Подъём.

Тётка Наталья внизу уже активно накрывала на стол. Захар и Земляна обнаружились тут же. Земляна немедленно на меня накинулась.

– Значит, не берёшь меня с собой?

– Чего не беру-то? Пошли, если хочешь. Больше людей – работать веселей.

– А сразу чего не позвал?

– Сразу мы с Захаром на домовика пошли. Там из двоих один хороший, ты такого не любишь.

– Хм!

– Вот тебе и «хм». Садись ешь, давай. Мало ли, чего там, в адресе. Вдруг силы понадобятся.

– Втроём пойдём? – уточнил Захар.

– Пошли втроём, какие проблемы. Сильнее пугнём. Плюс, меньше шансов, что сдристнет.

* * *

– Одного никак понять не могу, – изрекла Земляна.

Мы шли по одной из доселе не известных мне улочек Поречья. Перенеслись, разумеется, к камню, и уже от камня двинули пешком. После знаменитого обеда тётки Натальи требовалось немного растрястись. А то избыток сил – тоже проблема.

– Чего? – полюбопытствовал я.

– Почему до того, как с тобой связалась, толком даже не слышала о людях, которые тварями повелевают, или, наоборот, на задних лапках перед ними пляшут. Вроде как людьми оставаясь.

– Так это очень просто, Земляна. До меня оперативно-розыскными мероприятиями никто не занимался. Беготня по лесам, выслеживание кикимор в домах – это не в счёт.

– Да просто… Ведь и подумать нельзя было, что люди на такое пойти могут!

– Вот и ещё одна ошибка. Нужно было про такое подумать в первую очередь.

– Да почему⁈

– Что у тварей есть, чего у людей нет?

Земляна угрюмо засопела. Загадок она не любила, предпочитала прямой подход. Я не стал её долго мучить и ответил сам:

– Сила у них есть. У самой ничтожной крысы есть сила человека загрызть. И не сдохнуть, когда он её топором шарахнет. А если колдуна взять? Чёрта? Там способности кратно возрастают. Естественно, людей это влечёт.

– Дурачьё.

– Ну, тут не поспоришь. С тварями связаться – это не признак великого ума. Как деньги в долг у мафии занять. Да только когда ж люди отличались великим умом? Думают единицы. Остальные – только действуют. Потом, разумеется, с недоумением таращатся на последствия и недоумевают, как же это всё получилось. Ладно, отставить философские разговоры, пришли, по ходу.