Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 346 страниц)

– Почему голос без команды подал? – рявкнул Аврос.

Я глазом моргнуть не успел – он вытащил откуда-то пистолет и прицелился волкодлаку в голову.

Глава 19

Грохнул выстрел. Поднялось облако порохового дыма с кислым запахом. Горестно завыл волкодлак, но с места не тронулся.

– То-то же. – Аврос спрятал ствол обратно под стол. – Пятая пуля в башке сидит, а ума всё не прибавляется. Сколько ж в тебя ещё вколотить нужно? А может, башку отрубить сразу, а? А⁈ Вот то-то же, молчи. А ты, парень, снимай Доспехи, не ссы. В своих не стреляю.

Он заметил, что я поставил Доспех? Обалдеть. Что ещё знает этот замечательный дядька? Может, мысли читать умеет? Вот ни разу бы не удивился.

Я отозвал Доспехи. Аврос тем временем наполнил чашку из кофейника и подвинул мне.

– Пей.

Взял, глотнул. Усилием воли сдержал глаза, которые рванулись на лоб. Кофе оказался такой крепости, что едва на зубах не хрустел. После первого глотка у меня вариантов не осталось – только взять печенюшку, закусить.

Печенюшка не подвела. Сахара в ней оказалось больше, чем в мешке в кладовой у тётки Натальи.

Твою мать, мужик, у тебя сердце железное, что ли⁈ Или вообще – титановое?

– Как? – спросил Аврос.

– Честно?

– Конечно! Охотник с главой всегда должен быть честен, как на исповеди!

– Если честно, то я бы лучше воды выпил. Бочку. Для начала. – Я отодвинул чашку. – Тебе сколько лет? Ты ж угробишь себя так скоро.

Аврос расхохотался. Звучно, но коротко. А потом, демонстративно вытерев слёзы, сказал:

– Ну что? Хорошо зашёл, Владимир! Не обманул ожиданий, хвалю. Как ты из той Западни-то выкарабкался – йэх! – долбанул он кулаком по столу.

– А что остальные делают?

– А кто как. Одни скулят, другие пищат. А на третьих и Западню тратить без интереса. Сразу Отсроченную Костомолку исполняю, – загоготал Аврос.

– Как, предполагалось, я должен выбраться?

– А чёрт бы тебя знал, как. Самому интересно было. С мечом-то тебе повезло, береги.

– Берегу.

– Повёл себя тоже грамотно. Петрушку не спугался, задницу мне лизать не стал. Уважаю, такое – уважаю. Ну, пей спокойно.

Знака я не увидел. Амулета – тем более. Но почувствовал: что-то изменилось.

Глотнул из чашки – кофе как кофе. Откусил печенья – хм. Я бы ещё сахара добавил, как-то пресновато. А впрочем, в самый раз.

– Ну, и чего пожаловал? – Ардос наблюдал за мной, хитро прищурив глаза.

Проглотив печенюшку, я отряхнул руки и сказал коротко и ясно:

– Про чёрта узнать.

– А, про Анчутку, – засмеялся Ардос. – Да, помню-помню, был такой. Вот, памятка осталась. – И он пристукнул по полу деревянной ногой. – Ты не боись, Владимир. Это всё потому, что я с ним один на один оказался. Ты-то десяток соберёшь, для своего, верно? Или уже полусотню?

Тут он опять хитро прищурился, видно, норовя поймать меня на ничем не подкреплённых понтах.

– Полсотни могу собрать, – сказал я, глядя Авросу в глаза. – Но только по количеству. Объединить пока ранг не позволяет. Так что десяток – точно, а там, дальше, как пойдёт, посмотрим.

Аврос опять долбанул по столу, на сей раз – открытой ладонью.

– Нравишься ты мне, Владимир! Сколько про тебя рассказывали, столько я про тебя думал. Думал: ну, ежели свидимся, то или сразу друзьями станем, или закопаю наглеца малолетнего. Даже яму на заднем дворе вырыть приказал. Петрушка! Покажи!

Петрушка поднялся на трясущиеся лапы. Посмотрел на меня и, мотнув головой, потрусил вокруг дома.

Я встал и пошёл за ним.

На заднем дворе действительно оказалась яма. Ну, могила, если быть точным. Я остановился на её краю. Волкодлак стоял рядом, беззвучно хихикая, и, кажется, очень хотел, чтобы в этой могиле закопали его. Чтобы мучения кончились.

– Мяу! – раздалось сзади.

Я резко повернулся, но увидел всего лишь того же самого Авроса. Сукин сын, похоже, переместился мне за спину Знаком.

– Теперь зарыть прикажу, – доверительно сообщил он мне, покончив с очередным приступом хохота. – Пускай слуги думают, что барин умом тронулся. Им полезно.

– Я бы предложил зарыть её вместе с Петрушкой. Мёртвым, разумеется. Впрочем, лучше его сжечь и забрать кости.

– А, тварей ненавидишь, – ухмыльнулся Аврос.

– Не то чтобы прям ненавижу. Другое чувство. Не доверяю.

– А вот это, – поднял палец в назидательно жесте Аврос, – очень правильное чувство. Нельзя тварям доверять. Их нужно держать в строгом ошейнике.

– Я бы предпочёл убить.

Держать дома диких тварей, которые в природе охотятся на крупную дичь – вообще, ИМХО, такая себе идея. Вон, у Берберовых жило всякое, и что получилось? То, чего и следовало ожидать.

– Не одобряешь, значит? – прищурился на меня Аврос.

– Никак нет. Баловство. К тому же опасное.

– Хех! – то ли усмехнулся, то ли рявкнул глава ордена. – Знаешь, сколько Петрушка у меня живёт?

– Лет пять?

Я судил по тому, каким задрюченным выглядит волкодлак. Его даже не убить хотелось, а накормить педегрипалом и отпустить.

– Неделю, Владимир. Неделю. И все, кто заходит, охают и ахают, рассказывают, какой я сильный и волевой охотник. Подхалимы!

Аврос вытянул руку над головой Петрушки. Волкодлак взвыл и скорчился. Я узнал Костомолку. Только вот сил в неё Аврос вкладывал побольше, чем мне приходилось делать самому или видеть у других.

Всё закончилось секунды через три. Волкодлак обмяк. Ещё через секунду с руки Авроса сорвалось пламя и испепелило тушу. Остался только блестящий золотом ошейник, да три золотых кости.

– Гера! – заорал Аврос. – Собери и положи, куда следует! И яму заройте.

Не дожидаясь, пока ему кто-нибудь ответит и подтвердит, что понял приказ, Аврос махнул мне рукой. Я подошёл, он взял меня за плечо, и мы вновь перенеслись. На другую сторону дома. Там сели за стол на веранде. Аврос опять вытянул ногу.

– Ходить тяжеловато. Так что я больше Знаками, Знаками… Но – к делу, не будем волкодлака за хвост тянуть. Чего узнать хотел?

– Чёрта как завалить? – Я отхлебнул из чашки остывшего кофе. – Мы с ним разок уже сходились, пытался кромсать – по-моему, только насмешил. Знаками – ну, тоже, такое себе. Интересуюсь, нет ли какого секрета.

– Про чертей секретов столько есть, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Со своим, помню, сошлись – ух, и жаркая была сеча, аж вспомнить любо! Но тоже: вижу – смеётся надо мною нечистый, потешается втихаря. А сам – изматывает. Ну и кинулся, очертя голову. Тут-то он и подловил. – Аврос постучал по деревяшке, заменяющей ногу. – Отгрыз, зараза, и сидит, гложет.

– А ты?

– А что я? Я – кровь остановил, рану заживил. Ох и жалел, что всего лишь Сотник! Был бы Гридем – ногу бы вырастил. Но – чего нет, того нет. А чёрт-то про меня будто и забыл. Сидит и гложет. Такая меня тоска взяла – достал я пистолет. И как-то так вышло – дулом пуговицу на рубашке зацепил, она туда и упала. На пулю сверху, стало быть. Ну, я и пальнул.

– И что?

– И всё.

– В смысле?

– Рассеялся дым – чёрт мёртвый лежит. И родиями меня ошарашило. Вот и вся песня, понимай как хочешь. То ли на этой пуговице Знак какой выцарапался случайно, то ли чего. Не знаю. Да только я жив, а чёрт – сдох. Ну и после того случая махнул я рукой. Деньжат-то скоплено было немало, что-то вложено. Вот и ушёл на покой.

Не выдержав, я посмотрел на Авроса как на идиота. Он не обиделся: глотнул кофейку, придавил печенюшкой, сверху опять заполировал кофием. Короче, мужик времени не терял, жил на всю катушку. Пока я переваривал информацию.

Чёрта застрелили из обычного пистолета? И… и всё? Типа, ларчик просто открывался? Пуговица – это сразу хрень. При чём тут пуговица вообще? Ладно бы пуговица Пушкина, тогда да. Но самого банального Авроса… Который, правда, Сотник, но это по меркам окружающей вселенной – чуть более, чем ничего.

– Чем могу, – прорычал Аврос и развёл руками.

– Угу. Окей. Принято. – Я допил оставшийся кофе и поднялся. – Спасибо за тёплый приём.

Ну да, теплее некуда. Сначала в Западню поймал, потом показал мою могилу. Но дядька душевный, с юморком. В целом, понравился.

– Ты, если чего, заходи в гости запросто, – поднялся Аврос.

– Угу, только амулетами защитными обвешаюсь.

– А оно никогда не лишне, – ничуть не смутился глава Ордена. – Расслабляться не надо. Расслабился – и поминай как звали. Такая работа у нас.

И хлопнул меня по плечу.

* * *

Встреча с Авросом меня не очень-то удовлетворила. Трудностей было на рубль, а профита – на копейку. Не люблю, когда так, вот и решил хотя бы по итогам дня в прибыль выйти. Потому, выйдя из странненького дома на отшибе, пошёл разыскивать Дубовицкого.

На сей раз в Собрании я его не обнаружил, дома тоже. Но дома слуга сказал, что хозяин изволит обедать в ресторанчике «Днепр». Ну, ок, «Днепр» так «Днепр». Мне не трудно.

Но, поскольку к Авросу я ходил в простецкой одежде, в охотничьем костюме, то на входе в ресторан как раз-таки возникли некоторые трудности. Иными словами, пускать меня местный вышибала (или швейцар? Как его там…) в приличное общество не захотел.

– Мужик. Я – охотник! – Я показал руку в перчатке.

– К охотникам мы – со всем уважением. Да только в таком виде – нельзя.

– Ну и что? Бить людей, выполняющих свою работу, тоже нельзя. Однако я уже вот-вот начну.

Не то мои суровые слова, не то мрачный вид сыграл роль. В общем, привратник отвалил, и я вошёл.

Дубовицкого увидел сразу же – он сидел почти посередине ресторана и в одиночестве чем-то с аппетитом угощался. Я, обладая нерешённой проблемой, был далёк от мыслей о еде, потому даже не взглянул на стол.

– Добрый день, – плюхнулся я на свободный стул напротив Дубовицкого.

– Добрый, – не стал спорить тот. – Вы, полагаю, по делу?

– Конечно. Договаривались же.

– При всём уважении, договаривались на завтра.

Я произвёл в уме кой-какие расчёты и мысленно матюгнулся. Ну да, поспешил. Дни такие насыщенные идут. Ещё и перемещения по Знакам добавляют. В один день в Питере вопросы порешал, в Поречье вернулся. Оно по ощущениям – уже как два дня.

– Не извольте волноваться, – успокоил меня Дубовицкий. – Сомневаюсь, что до завтра я найду что-то новое. Сведений о чертях в моей библиотеке очень мало.

– Но хоть что-то есть?

– Что-то есть. Чёрт, к примеру, недолюбливает молитву, крёстное знамение – любые атрибуты Православия.

– Ага, – кивнул я, вспомнив, как шарахался от крестного знамения и красного угла огненный змей. – Принято, верю.

– Святая вода также упоминается. Но всё это – не оружие. Это он просто не любит.

– А посерьёзнее? Чтоб не пугнуть, а конкретно уложить?

– Увы, – развёл руками Дубовицкий. – Нашёл одно, не заслуживающее внимания упоминание, что чёрт боится ружейного выстрела. Но опять же – боится, а не умирает…

Хм. Может ли быть такое, чтобы чёрт Авроса сдох, испугавшись выстрела, как такового? Сильно сомневаюсь, конечно же. Да чего там «сомневаюсь». Тупо: не ве-рю. Этак охотники бы чертей пачками выносили. С другой стороны, их попробуй найди сперва, чертей…

– Здесь я усматриваю, впрочем, связь с ещё одной любопытной особенностью. Многие сказания сходятся на том, что чёрт боится грозы.

– Чего? – заржал я.

– Да-да, именно так, я не напутал. Чёрт боится грозы и отчаянно от неё прячется. В грозу практически все его волшебные силы пропадают, и он отчаянно ищет место, где укрыться. Чаще всего прячется под деревьями. В народе считается, что если молния угодила в дерево, то это потому, что там прятался от грозы чёрт. Вполне возможно, что ружейный выстрел для чёрта схож по звуку с громом… Не знаю, Владимир Всеволодович, ей богу. За что взял – за то отдаю.

– Ладно, – вздохнул я. – Отрицательный результат – тоже результат. Пожрать, что ли? Что порекомендуете тут?

Дубовицкий подозвал официанта, продиктовал ему заказ. Официант косился на меня неприветливо, но аристократический авторитет Дубовицкого, видимо, с лихвой покрывал и мою скромную персону.

– Что думаете делать дальше, господин Давыдов? – спросил Дубовицкий, когда мы с ним вышли на улицу.

– Сейчас? Или вообще?

– И то, и другое.

– Да чёрт его знает, простите за каламбур. С лешаком и водяным как-то проще было. А тут – даже непонятно, как эту заразу хвостатую вызвать.

– Ну, вызвать-то, согласно преданиям, довольно просто, – вдруг развеселился Дубовицкий. – Для этого всего-то нужно как можно чаще поминать чёрта. Особенно у родителей хорошо срабатывает: сказал надоевшему ребёнку: «Чтоб тебя чёрт унёс!» – и не успеешь оглянуться, а ребёнка уж нет.

– Хм. Аборт на позднем сроке? Не, ну прикольно, конечно, да только, боюсь, ко мне эта тварь просто так не придёт. Придумает какую-нибудь каверзу для начала.

– Вас это, внезапно, пугает?

– Меня, внезапно, пугает перспектива тупо ждать. Я действовать хочу. Понимаете?

Дубовицкий меня прекрасно понял, и, по всему видать, очень хотел помочь, но помочь не мог ничем.

– Пойду домой, – грустно сказал я. – Вот, ещё и наелся, как дурак, перед возвращением. Тётка Наталья расстроится…

– Не отчаивайтесь вы так, – постарался утешить меня Дубовицкий. – Приходите всё же завтра, как договаривались. Возможно, я смогу найти ещё что-нибудь.

Я пообещал заглянуть и удалился. Подумал вдруг, что возвращаться домой мне не обязательно, и зашёл к Фёдору. Вот тоже место, где мне рады всегда. Устроился перед стоечкой, заказал кружечку. Хм. А жизнь-то – налаживается! Главное в привычку это не превращать.

– Простите, – раздался вдруг сбоку тихий голос.

– Прощаю, только чтоб больше такого не повторялось. А вы о чём, собственно?

Я повернул голову и увидел мужичка. Такого тщедушного, с жалкими обвисшими усами. Явно какой-то конторский служащий: ветхий пиджачишко в пользу этой версии буквально орёт.

– Садись, друг, – устыдился я своей резкости. – Чего случилось? Рассказывай.

В том, что что-то случилось, я не сомневался. Просто так этот дяденька к страшному и опасному охотнику на пушечный выстрел бы не подошёл. Вон, руки так и дрожат.

– Пивка? – предложил я. – Покрепче чего-нибудь?

– Нет-нет, благодарю.

– Я плачу, всё нормально.

– Да я, право же, не пью…

– Похвально. А какие тогда у тебя проблемы?

Блин. Вот как настроение испортится, так я вообще ничего с собой поделать не могу. Каждая фраза звучит как наезд. Сейчас мужичок расстроится совсем и убежит.

Но мужичок оказался не робкого десятка. Он откашлялся и, оглядевшись, заговорил:

– Переехали мы недавно. Пришлось. Совпало, понимаете ли: владелец квартплату поднял, жена родила, а жалованье в конторе срезали… В том моей вины нет – подставили меня. Но разве кому докажешь…

– Навтыкать, что ли, кому в конторе? Ну, сейчас, пиво допью – да веди. Дело нехитрое, заодно, может, развеселюсь чуток…

– Навты… Ах, нет, боюсь, вы меня совершенно неправильно поняли. Это всё обстоятельства, с которыми я смирился. Жизнь поворачивается то так, то этак… Что тут поделаешь.

– Да можно всякое поделать. Например, взять её, повернуть, как тебе надо, и нагнуть. А чего с ней, спрашивается, церемониться? Можно подумать, она с кем-то церемонится.

– Но я же, право, не об этом…

– Да понял, понял. Ну так и чего?

Глава 20

– Я же и объясняю, – чуток осмелел мужичок. – Там мы три комнаты занимали, а переехать пришлось – в две, крохотные. И с тем смирился. Но вдруг совсем чёрная полоса началась…

Тут я заржал. Не удержался. Если до сих пор всё происходящее мужиком как чёрная полоса не воспринималось, то я даже не знаю. Где б мне такое смирение прокачать. Впрочем, ну его нафиг, мне и так норм.

Мужичок терпеливо (!) переждал взрыв веселья и продолжил, как только я успокоился:

– Невыносимые вещи стали твориться, понимаете ли… Всякие разные гадости. Посуда бьётся сама по себе. По ночам – крики, шумы непонятного происхождения. Утром встану – а у меня весь костюм в чернилах! Это же не отстирать, как в этаком на службе покажешься. А у ребёнка, например, с утра, все волосы в колтунах, да так, что и не расчешешь. И жильцы другие всё это слышат, жалуются. Хозяин грозится выгнать.

– Кикимора? – предположил я, наконец-то почуяв суть дела. – Эти суки и не такое исполняют. Скажите спасибо, что живы.

– К сожалению, вы ошибаетесь, простите. Не кикимора вовсе. А просто домовой, оставшийся от прежних хозяев, видимо.

– Откуда уверенность, что домовой?

– Слышали, как он с нашим дерётся. Наш одолеть его не может…

– Охренеть. Две твари по цене одной…

– Простите, господин охотник! Наш домовой – вовсе не тварь, он ещё моему дедушке по хозяйству помогал, никто про него слова плохого сказать не мог, и до сих пор не может. Но этот, новый – он же его со свету сживёт!

Тут я вынужден был ненадолго отвлечься. Чтобы выпить. И подумать.

Если подумать, то выходила очччень интересная история. Выходило, что есть на свете мистические существа, которые не являются тварями, в привычном понимании.

А почему так?

«А потому, – вдруг буквально произнёс у меня в голове тот самый голос, – что существа эти были тут с незапамятных времён. Но когда-то давным-давно с неба упали звёзды, и с тех пор многие изменились. Животные: медведи, волкодлаки, крысы, ящеры – видал же таких? Видал. Но есть ведь и обычные медведи, волки, кабаны, опять же. А люди? Есть колдуны, ведьмы, есть упыри, вурдалаки. Но и люди же простые есть! Вот и с остальными точно так же. Есть нормальный праведный домовой, а есть домовой, который изменился из-за упавшей звезды. И друг друга они по определению не любят. Лесовичку помнишь? Такая же хрень ровно».

Я бахнул на стойку кружку и уставился в стену.

Вот это накрыло! И, что самое интересное, я понимаю, откуда этот голос вещает. Из той части разума, которая в фоновом режиме занималась расшифровкой документов.

Стало понятно и многое другое. Например, что такие твари, как русалки и упыри, изначально предрасположены к злу. Потому они все приняли звёздный дар вообще без вопросов и изменились без вариантов. Как всё это происходило? В какой момент задавался вопрос, будешь или не будешь – этого я пока не знал. Знал лишь, что с неба пришло зло, и множество местных магических (и не только) существ охотно под него легли. Изменили свою природу. Как, например, те же черти.

– То есть, ты хочешь, чтобы я убил лишнего домового, а вашего не трогал? – уточнил я фронт работ.

– Осмеливаюсь просить… Денег у нас, право, не очень много, но я готов…

– Охотники не берут с населения денег за свои услуги. Нам казна платит. Ладно, чё, пошли. Сейчас, пиво допью только. Всё день не совсем пропащий будет.

Как охотиться на домового, я не очень представлял. Но, судя по описанию траблов, это примерно та же хрень, что с кикиморой. То есть: дождаться ночи, начать слышать странное, использовать амулет против морока, который у меня всегда с собой, узрить врага и навтыкать ему. Навтыкать – это универсальное, на всех тварей работает.

Однако мужичонка вдруг заартачился.

– Нет-нет, я сейчас не могу домой, мне на службу надо. Я ведь почти перерыв на обед израсходовал.

– Хоспаде… Беда с тобой. Эй! Фёдор! Заверни моему новому другу с собой какой-нибудь бутерброд понажористей.

– Сию секунду будет исполнено.

– Что вы, право, это не стоит…

– Война войной, а обед по расписанию. Слыхал про такое?

– Н-нет, не доводилось…

– Вот, теперь слыхал.

– Прошу вас, господин, держите.

Мужичонок взял внушительный бумажный свёрток, посмотрел на него, на Фёдора, на меня и вдруг разрыдался.

Мы с Фёдором переглянулись, подумав, кажется, об одном и том же: «Вроде ж трезвый был, чё за фигня вдруг⁈»

– Эй, дружище, – похлопал я его по плечу. – Ты – слышь – давай, завязывай с этим делом. Всё нормально будет. Порешаем мы с твоей тварью. Адрес, что ли, скажи, куда подходить.

– Я-я-яблочная восемь, – прохлюпал мужичок. – Пятая квартира.

– Яблочная, восемь, пять, – повторил я. – Запомнил. Значит, так. Приду часам к девяти вечера. Отдельную комнату мне освободите, чтоб не мешал особо. Но будьте готовы к тому, что зайду в любую. Жену предупреди, чтоб не голосила.

– Она не будет голосить, она у меня тихая.

– Ясно. А звать-то тебя как?

– Андреем Михайловичем.

– Ступай себе с богом, Андрей Михайлович, и ничего не бойся.

Мужичок, хлюпая носом и благодаря меня на чём свет стоит, удалился. Я вздохнул и вернулся к своему пиву.

– Завидую вашей работе, Владимир Всеволодович, – заметил Фёдор. – Как бог свят – завидую.

– Чего это? Поди больше моего зарабатываешь, только не подставляешься.

– Дело не в деньгах, а в том, как на вас люди смотрят. Как на спасителя, коим вы и являетесь. Будь во мне с детства дар – тоже бы в охотники ушёл, разумеется.

– Разумеется. Если у тебя дар – выбора-то и нет никакого. Мужики рассказывали. Кто и пытается соскочить – всё равно возвращаются. Вон, Аврос, вроде давненько на покой ушёл. Но я тебе так скажу: Петрушка у него ведь не от сырости завёлся. Значит, похаживает на охоту тихопёрдом, старый плут.

Фёдор сделал вид, что всё понял, и свинтил обслуживать другого клиента. Я усмехнулся.

Люблю говорить сам с собой, притворяясь, будто обращаюсь к другим людям. Люди в основном занимаются тем же самым, но неосознанно. Каждый, по большому счёту, только себя и слушает. А я всего лишь отдаю себе в этом полнейший отчёт. Честность – вежливость охотников. О! Кажись, я новый афоризм сочинил.

Теперь, когда в моей жизни появилась ощутимая цель, я воспрял духом. Тяжёлые мысли вымело из головы поганой метлой. Покинув кабак, я прогулялся до костеприёмника и вынес принимале мозги, показав два осколка от «золотого» яйца.

– Нет, – жалобно сказал тот.

– Обоснуй? – предложил я.

– Н-не кость сие.

– Как же не кость? Давай сравним с любой другой костью. Есть у вас какая-то процедура установления подлинности материала?

Процедура была. Принимала достал пузырёк с чем-то чёрным. Выткнул пробку, капнул на скорлупу. Из чёрной жидкость сделалась ярко-красной.

– Видал? Подлинник! – сказал я с уверенностью.

Уверенности на самом деле не было и в помине. Я ж не в курсе местной химии. Может, красный цвет как раз означает, что это фальшивка. Но – угадал. Принимала совсем загрустил.

– Никогда такого не приносили… Не примут у меня ведь. Не кость же, а скорлупа.

– А не один хрен, скажи на милость? Главное – что? Главное – материал. Из него ведь амулеты и оружие делают. Вот, материал.

– Ну… Могу принять, как одну.

– Схрена ли одну, когда две! – Я крутанул пальцем сначала одну половинку яйца, потом другую.

Принимала смотрел так, будто я у него на глазах режу его любимого щеночка. Аж жалко стало, чесслово.

– Ладно, не грузись так. Сдавать не буду. В Питере потом реализую – там дороже. Ну или в Смоленске.

Принимала, не таясь, выдохнул – облегчение накрыло его мохнатыми крыльями. Я, посмеиваясь, ушёл.

Так-то система приёма костей поштучно имела смысл, кривляться не будем. Земляна всё правильно сказала: кости-то, в основном, мелкие попадаются. А берут их по цене средних. Лично я уже вышел на уровень, когда у меня, в основном, средние и крупные, так что я, по уму, если на вес пересчитать, в проигрыше оказываюсь.

Но в среднем система работает. Только есть в ней вот такие вот тонкие моменты, как с яичной скорлупой. А если огненный змей вылупится, развалив скорлупу на десять кусочков? Или на сто десять? А? Вот то-то же.

В целом, пока что я решил не делать революцию в Питере. Подумать надо, осмотреться. А скорлупу эту я мастеру Сергию загоню. Пусть на амулеты пустит. Он-то не привередливый, ему по барабану форм-фактор, лишь бы материал верный был. Ни перед кем же не отчитывается.

Думая такие мысли, я пришёл к спецкамню и телепортнулся оттуда домой. Дом встретил меня умиротворяющими звуками стучащих молотков и сопутствующих выкриков с поминанием чьей-то там матери. Ясно, Ефим чего-то колхозит со своей бригадой.

Захара я обнаружил внизу, в отведённой ему комнате. Он сидел с книжкой, и это был не справочник.

– Это ещё что за внеклассное чтение? – полюбопытствовал я.

– А… – Захар смутился и отложил книжку. – Да это Марфа всё. Её Катерина Матвеевна читать приучила, вот она мне тоже теперь книжки подсовывает.

– Про любовь, небось?

– Вестимо, про любовь. Такая тоска – спасу нет.

– А нахрена читаешь-то?

– Так Марфе же нравится…

– Н-да. Беспощадны вы, любовные страдания… Ладно, предлагаю тебе немного развеяться и поохотиться, как ты на это смотришь?

– Дак, я ж – завсегда! – вскочил Захар. – Куда пойдём?

– Домового выносить. В Поречье. Мелочь, но на безрыбье сойдёт. Я так понял из описания, что там плюс-минус та же кикимора, только в профиль. Нюанс: домовых два. Один свой, его трогать не нужно. Гасим сугубо вражеского. Предупреждая вопрос: нет, я не в курсе, как их отличить. Там, по месту разберёмся. Наверное, самый агрессивный – под снос, а второго оставим.

– Понял, – ничуть не смутился Захар нестандартностью задачи. – Амулетов возьму. Сейчас идём?

– Не. Я сказал, часам к девяти, не раньше. Так что пока туда-сюда, пока поужинаем – там народ небогатый живёт, объедать не хотелось бы, – и двинем потихоньку. Яблочную знаешь улицу? Далеко это от камня со Знаками?

– С полчаса, неторопясь.

– Ну вот и отлично. Чего там по рыбе?

– Плотник ящик сделал на телегу, амулет я приладил. Тихоныч отбыл, там, на месте, мужиков просветит, как пользоваться. Скоро будет рыба.

Прекрасно. Люблю, когда запущенные процессы развиваются сами по себе, без моего участия.

– Земляна тут?

– Не, ушла куда-то.

Ну и ладно. В наш «договор аренды» не входило, что она должна передо мной отчитываться обо всех своих передвижениях. Да и я не горю желанием накладывать лапу на половину её добычи. У Земляны свои мутки, у меня – свои. При необходимости сколлаборируемся ещё. Точно так же, как с Егором или Прохором.

* * *

Улица Яблочная дышала безысходностью. Восьмой дом являл собой безысходность, как таковую. А уж пятая квартира на втором этаже…

Я постучал. Дверь практически сразу открыла невысокая кудрявая женщина с измождённым бледным лицом.

– Здравствуйте, – полушёпотом сказала она. – А вы к кому?

– Охотники мы! – бодро гаркнул Захар.

Я от души влепил ему подзатыльник.

– Чё ты орёшь⁈ Там ребёнок мелкий!

Из комнаты донёсся детский писк.

– Забыл… – Захар потёр затылок с виноватым видом. – Извиняйте.

Женщина, мигом выкинув нас из головы, умчалась к ребёнку. А к нам вышел Андрей Михайлович собственной персоной. Смотрел он тоже с удивлением.

– Домового убивать пришли, – вполголоса пояснил я. – В комнату свободную проводите. Больше ничего не нужно.

Взгляд его скользнул по нашим перчаткам.

– Д-да, конечно, извольте…

Комнаты оказались смежными. Мы прошли через одну, крохотную, завешанную сохнущим бельём. Где-то в лабиринте висящих простыней женщина нашёптывала младенцу слова утешения.

В той, где нам предстояло обитать, жил мальчишка лет пяти. Он приподнялся на кровати и с любопытством на нас посмотрел.

Я поморщился. Просил ведь комнату освободить… Впрочем, ладно, тут понятно. Жилплощадь в целом – с напёрсток. Можно, конечно, пацана в общую комнату вытурить, но там тогда вовсе не пройти будет. А походить, возможно, нынче ночью придётся.

– Миша, это, вот, охотники, – промямлил Андрей Михайлович.

– А я знаю, ты мне говорил, – отозвался Миша. – Ух, здорово!

– Говорил? Не припомню… Впрочем, у меня голова как чужая. Которую ночь не сплю…

– Сейчас всё решим, – пообещал я. – В смысле, эту ночь, наверное, спать опять не придётся, но потом всё наладится. И улыбка, без сомненья, вдруг коснётся ваших глаз. И хорошее настроение… И всё такое.

– Может, чаю хотите? Или что-нибудь… Я не знаю.

– Не нужно ничего. Дверь закройте и ложитесь, как обычно.

Андрей Михайлович закрыл дверь, и стало темно. Само собой, мелкому пацану лампу не оставят. За окном, в принципе, была ещё далеко не ночь, но солнце в маленькие окна не заглядывало.

– Ну, располагайтесь, коллега, – сказал я и сел на пол, прислонившись спиной к кровати пацана. – Ждём аномалий.

Я запалил Светляка.

– Ух ты! – выдохнул Миша. – Вот это да! А можно потрогать?

– Честно – не знаю. Лучше не надо. Потом потестирую на ком-нибудь, кого не жалко. Вот ты спросил – мне самому интересно стало.

– Вот бы мне так научиться!

– А тебе зачем?

– Ночью до ветру ходить. Страшно без света.

– Дело…

Захар, сев рядом со мной, покопался в своём мешочке и достал невзрачного вида амулет. Протянул Мише.

– Во, держи. Если в руке сжать – светиться начнёт. Слабенько, но будет. Если по чуть-чуть, то, глядишь, на месячишко и хватит. А там папке скажи – пусть сходит к торговцу амулетами, зарядит. Оно недорого.

Пацан схватил амулет и немедленно начал играться. Амулет светил и правда – едва-едва, как фонарик на последнем издыхании. Я с укоризной посмотрел на Захара.

– Вот и где ты раньше был, а?

– А я чего? Я ничего! Эти амулеты вот только недавно в продаже появились, и качество – сам видишь. Ну, я взял несколько, на пробу. Да они в серьёзном деле считай бесполезны.

– Серьёзность дела, Захар, штука неоднозначная. Иногда бывает, даже такая фигня тебе может жизнь спасти.

Захар молча кивнул, впитав очередную мою мудрость. Хороший ученик, грех жаловаться.

Миша пускал по потолку «солнечных зайчиков» и был весьма доволен жизнью.

– Так, – сказал я. – Ты, во-первых, спи. Ты – ребёнок, тебе спать пора. А во-вторых, будешь так часто светить – высадишь амулет за ночь. – Сказал так и сам загасил Светляка, чтоб не подавать дурной пример.

Миша надулся, но внял. Свет погасил и начал ворочаться. Минут через пятнадцать засопел.

У меня вскорости начали неметь ноги. Я встал и прошёлся по комнате, разминаясь. Половицы завизжали, как свиньи на заклании. Поморщился. Н-да… Удобства – те ещё. Было бы за что держаться. С другой стороны, если у людей выбора нет, то и за эту халупу будешь держаться, ничего не попишешь.

Тяжела ты, жизнь офисного планктона. Больше зарплаты не поднимешь, и тот момент, когда ещё можно совершить карьерный рывок, продолбать – как нефиг делать. Что-то мне подсказывает, что Андрей Михайлович его уже продолбал. Да и не такой он человек, чтобы рывки делать. В смысле, по работе-то жопу рвануть может, это к гадалке не ходи. А вот по головам конкурентов пройти – это уже нет, сорян. Не под то руки заточены.

Вдруг послышался звук, как будто крыса быстро пробежала, цокая коготками.

Я замер, прислушиваясь. Реально крыса?.. Так-то запросто, хоромы располагают, вайб соответствующий. Удивительно, что клопов пока не заметил, но это ж только пока. Уверен, эта пакость где-то тут незримо присутствует.

Скрипнули половицы за дверью, в основной комнате. Потом как будто бы щёлкнули ножницы. Ну и как к этому относиться?.. Может, домовой пакостит, а может, женщина вспомнила посередь ночи, что какое-то рукоделье допилить забыла.

Впрочем, сама жизнь очень скоро внесла ясность. Раздался тонкий, но при этом хриплый и злобный крик:

– Да что ж ты, гадина такая, делаешь! Одно приличное платье у хозяйки!