Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 232 (всего у книги 346 страниц)

В его время кока-кола – это напичканное консервантами нечто, которое все, вопреки этому обстоятельству, очень любят. И он постарался приблизить то, что сейчас выдаёт за кока-колу, к тому, что пил сам. Получилось очень близко и, судя по неутихающему восторгу аудитории, очень хорошо.

«Пусть и не настоящая, зато своя, отечественная», – подумал он не без гордости.

Актёр, несмотря на хулительные эпитеты в сторону напитка, с наслаждением выпил весь стакан и подвинул его к Немирову.

Выпив ещё два стакана задарма, он ушёл в туалет, но больше так и не вернулся.

«В Америке он пил, да-да, конечно».

На этот раз, весь банкет оплачивает не один директор Шварц.

Оказалось, что мадам Бетанкур очень заинтересована в том, чтобы её салон продолжал пользоваться успехом, поэтому они теперь делят все расходы на напитки со Шварцем, а ещё в этом три дня назад грозился поучаствовать сам градоправитель – ему пришёлся по душе новый формат салона.

Но и итоговая цена бара возросла.

На прошлой неделе градоправитель, сопровождающий самого губернатора, заказал чего-нибудь горячительного и очень удивился тому, что у Аркадия не нашлось ничего подобного.

Было приказано исправить это досадное недоразумение, на что был получен ответ об отсутствии лицензии на торговлю спиртным, а то бы, конечно, само собой и сразу же.

На следующее утро в комнату Аркадия постучал курьер, принёсший Марфе официальную лицензию на торговлю алкогольными напитками, но только в пределах городских салонов и больше нигде. В лавке и за городом торговать нельзя, поэтому особого смысла эта лицензия не имеет – а Марфа даже успела обрадоваться.

Алкогольная лицензия – это золотое дно. Увы, оно слишком глубоко и им почти недоступно. Аркадию всё равно, а вот Марфа искренне расстроилась. Утешают её лишь 30 % от ежевечерней выручки.

Зато теперь Аркадий, через отправляемого Пахома, официально закупается виски, коньяком, винами и даже пивом.

Это открыло огромный простор для манёвра и послужило поводом вспомнить любимые коктейли бывшей жены. И арсенал этих коктейлей был гораздо богаче…

– Виски с колой, – села за барную стойку мадам Бетанкур.

Аркадий быстро замешал примитивный коктейль, который даже не совсем коктейль, ввиду наличия лишь двух ингредиентов. Американцы называют его «лонгом», за то, что пить его надо долго, но местные не знакомы с высокой культурой алкоголизма, поэтому пьют его залпом, как водку.

Владелица салона была более осведомлённой, ведь её консультировал сам Аркадий, поэтому цедила «лонг» медленно.

У них возникли какие-то странные взаимоотношения. Она относилась к нему как к наёмной прислуге, но охотно слушала советы и рекомендации по всему, что связано с коктейлями и напитками.

Немиров имел возможность наблюдать за тем, как люди медленно спиваются и деградируют. Они будто ждали сигнального свистка – алкогольный ассортимент начисто выбил все безалкогольные напитки с лидирующих позиций.

На сегодня мадам Бетанкур сумела достать настоящий кубинский ром, поэтому у Аркадия есть для гостей коктейль «Лумумба», изготовляемый из рома и какао. Сама она уже устала его пить, но вот остальные…

Причём, она устала его пить ещё на дегустации сегодняшнего «меню», которое проводилось за три часа до начала салонного мероприятия. Она лично проверяет каждый новый напиток, причём очень тщательно, с пристрастием.

– Кровавую Мэри мне, юноша! – подсел директор Филатов. – И не томи!

Вечер за вечером, они танцуют под музыку в соседнем зале, нажираются в баре, а затем идут в сигарную или продолжают торчать в баре, занюхиваясь и напиваясь. Вечер за вечером.

Аркадий, если бы кто-то спросил его мнения, сказал бы, что тут все конченые.

Он воспринимал всё происходящее, всё это вынужденное наблюдение за успешно состоявшимися наркоманами и алкоголиками, как цену за исполнение этой фазы плана.

– Ох, сегодня напьюся… – произнёс директор и выпил напиток залпом. – Кхех…

– Не налегайте, господин директор, – лукавым тоном попросила его мадам Бетанкур. – Вам завтра на работу.

– Ещё Кровавой Мэри мне! – стукнул стаканом по стойке Филатов.

Немирову было нетрудно.

Ближе к концу вечера вновь появилась женщина в чёрном.

– Здравствуй, Аркадий, – села она за стойку. – Как у тебя дела?

– Всё хорошо, Мария Константиновна, – ответил Аркадий. – Что вам налить?

Уж не думал он, уж не предполагал, что будет так долго разливать напитки. Это была лишь начальная фаза плана…

– Воды с лимоном, – сказала она. – И себе налей, будь добр.

– Хорошо, – кивнул Аркадий, а затем улыбнулся. – За здоровые зубы и непорочную честь?

– За здоровые зубы и непорочную честь! – улыбнулась в ответ эта женщина.

Они вновь чокнулись стаканами и залпом выпили воду.

Он до сих пор не знает, кто она, но уже успел узнать её имя и отчество.

Ему известно, что эту женщину уважает мадам Бетанкур, а оба директора относятся к ней с подчёркнутой опаской – это было странно.

К властным кругам у неё никаких очевидных отношений нет, но градоправитель ей учтиво целует руку, а губернатор относится очень тепло.

– Расскажи мне, будь добр, какую-нибудь историю о войне, – вновь попросила она.

Несколько раз у них были долгие беседы под самый занавес салона, как сейчас. Он рассказывал ей известные ему истории о войнах прошлого, а она внимательно слушала.

Ей понравилась его интерпретация битвы при Аускуле. Когда-то давно он задумывал начать писать книгу о попаданце в Древний Рим, но так и не решился. Зато он собирал материал, что его очень увлекло и он запомнил очень многое.

– Я рассказывал о битве при Саламине, рассказывал о битве при Фермопилах, – начал перечислять Аркадий. – Рассказал также о битве при Аускуле, а теперь, думаю, можно рассказать о Галльской войне Гая Юлия Цезаря…

– Об этом я и сама отлично знаю, – отмахнулась Мария Константиновна. – Расскажи мне лучше о Наполеоне. Ты же знаешь что-нибудь о его битвах?

– Знаю, – кивнул Аркадий. – Но всё объять невозможно, поэтому могу рассказать лишь о некоторых из знаменательных битв.

– Например? – спросила она.

– Могу довольно-таки подробно рассказать о битве при Фридланде, ознаменовавшей поражение Четвёртой коалиции, – ответил Аркадий. – Со стороны французов выступало около восьмидесяти тысяч солдат, а со стороны русских выступало около шестидесяти пяти тысяч солдат…

Об этом была одна из его книг. Написана она была в экспериментальном стиле «день сурка» – главный герой был попаданцем, приходящим в себя в теле застреленного русского солдата, рана на груди которого чудесным образом зарастает. Он не знает своей цели, не знает, чего от него хотят, но к полуночи, ознаменовавшей окончание битвы, невидимый таймер сбрасывается, и он вновь приходит в себя от острой боли в груди, посреди тел русских и французских солдат…

Его главной целью было переломить ход битвы и обеспечить победу русской императорской армии – и он с каждой попыткой применяет для этого всё более и более изощрённые методы, включая настоящую «ган-кату», подразумевающую молниеносное применение шести дульнозарядных пистолетов.

За этот роман Немирова обвинили в плагиате. Всякие эксперты из интернета выкопали какой-то фильм из середины 10-х годов – там тоже было что-то подобное, только в футуристическом будущем человечества, с применением силовой брони.

– Так, – с улыбкой кивнула ему Мария Константиновна.

– Авангард русской армии, прибывший к Фридланду, обнаружил, что город уже занимают, минимум, три полка французской кавалерии… – после паузы, заговорил Аркадий.

* * *

Начальник полиции города Астрахань, Иннокентий Борисович Кагоров, был не в духе.

– Да что ещё? – спросил он у зашедшего заместителя, Евгения Ивановича Дубинского.

– Пришли вести о тех трёх трупах, – сообщил Дубинский.

– Так, – взбодрился начальник полиции.

Месяц назад, бедняки случайно обнаружили три тела среди груд мусора. Это были мужчины, но по лицам их личности установить не удалось.

С них были сняты антропометрические данные, после чего эти данные были сравнены с местной картотекой. И оказалось, что в астраханской картотеке никаких данных по этим покойникам не нашлось. Не местные. И это было плохо.

Смерть у них была насильственной – двое погибли от точных ударов в сердце, а третий был убит «грязно», с девятью уколами в живот и одним в грудь.

Никифор Павлович, их научно-судебный эксперт, заявил, что работал опытный убийца, отличающийся ростом ощутимо ниже взрослого мужчины. Точность и выверенность ударов стилетом, оружии, требующем высокого навыка для надлежащего применения, свидетельствовала либо об абсолютной холодности душегуба, либо о немалом опыте в деле по убийству людей именно этим типом оружия.

Так или иначе, но на основании этих данных они объявили сыск карлика-убийцы, но таких у сыскарей в контактах не было, и никто не мог вспомнить о подобных примечательных субъектах. Сыск ни к чему не привёл, а губернатор требовал результатов.

Тогда они составили протоколы и отправили данные по покойникам в Петербург и в Москву. Там картотеки для бертильонажа[14]14
  Бертильонаж – система идентификации преступников по их антропометрическим данным, изобретённая юристом Альфонсом Бертильоном. Суть метода до безумия проста – измеряются четырнадцать антропометрических показателей. Например, замерялись такие показатели как длина тела, размах рук, длина головы, ширина головы, длина правого уха, ширина скулы, длина левой стопы, длина среднего пальца левой руки, длина мизинца левой руки, длина левого предплечья.
  Идея была в том, что совпадение всех четырнадцати антропометрических показателей у разных людей имело шансы 1 к 286 миллионам, что исключало вероятность ошибки. Для хранения данных заводилась картотека и при повторных замерах преступника происходило сличение показателей, что позволяло очень точно устанавливать личность этого неправедного индивида. Бертильонаж очень широко применялся почти по всему миру, но был риск, что замеры проводились небрежно, как это случилось в США в 1903 году – чуть не посадили невиновного Уилла Уэста, который почти подходил по карточке Уильяма Уэста, но только почти. Уиллу Уэсту повезло, что американские копы поймали Уильяма Уэста, подходившего к той карточке идеально – так бы посадили беднягу Уилла ни за что.
  Дактилоскопия оказалась многократно удобнее, поэтому от бертильонажа отказались в течение двадцати лет после внедрения. В Российской империи он, к тому моменту, всё ещё был. Ввели его в 1889 году, поэтому имелись обширные картотеки на множество преступников.


[Закрыть] богаче…

Установление личностей жертв может хоть как-то помочь с установлением мотива их убийства, а уже на основании мотива можно найти возможных желающих убить этих троих.

– «Котелок» – Бондарев Игнат Иосифович, анархо-коммунист, сотрудничал с охранкой и охранка прислала нам официальный запрос по этим троим, – сообщил Дубинский.

– Так, – кивнул начальник полиции. – Дальше.

– «Патлатый» – это Максимец Симеон Джонович, – продолжил Дубинский. – Анархо-коммунист, сотрудничал с охранкой.

– Так, – вновь кивнул начальник полиции.

– «Жестоко зарезанный» – Богров Дмитрий Григорьевич, анархо-коммунист, тоже сотрудничал с охранкой, – закончил заместитель.

– Революционеры, – изрёк Кагоров. – И что они забыли у нас?

– Сотрудник охранки прибудет в Астрахань сегодня к вечеру, – ответил Дубинский. – У него к нам есть ряд вопросов.

– Конечно же, у них есть вопросы! – раздражённо всплеснул руками начальник полиции. – А на наши кто ответит?!

* * *

– Да чего ты от меня хочешь? – раздражённо спросил директор Шварц.

Аркадий слышал, что какая-то дама уже который день подряд никак ему не даёт, что начинает его очень злить. Возможно, это не самое лучшее время для разговоров, но тянуть Немиров уже не мог – время поджимало.

– Я хочу обсудить возможность поступления в ваше реальное училище, господин Шварц, – ответил Аркадий. – Сдать экстерном все экзамены хотя бы за четыре года

– Что? – удивился директор.

– Поступление в ваше училище, господин Шварц, – повторил Немиров. – И экстерн на все экзамены хотя бы за четыре года.

– Ты смеешься надо мной?! Ха-ха-ха! – рассмеялся директор. – Поступление в МОЁ училище?! Экстерн?! Ха-ха-ха!!!

– Это значит «нет»? – уточнил Аркадий.

– Ха-ха! Конечно же, нет! – отсмеявшись, ответил Александр Яковлевич. – У меня учатся только лучшие, а ты – какой угодно, но не лучший! Ты вообще из крестьян! Зачем мне брать тебя, когда у меня ежегодно конкурс по шестнадцать человек на место?! Экстерн?! Ха-ха-ха!

У Немирова появилось устойчивое желание ударить Шварца пару раз головой о барную стойку, но он сдержался.

– Ты здесь как говорящая обезьянка! – продолжал обострять директор. – Крестьянин, который может поддержать беседу и наливает изысканные напитки! Ха-ха! Я оплачиваю даже не напитки, это сущая мелочь, я оплачиваю твоё присутствие здесь! Ты тут как экзотическая обезьянка в зоопарке!

Это он так пытается зацепить его, но Аркадий прекрасно понимал, что главная причина его нахождения здесь – эксклюзивность напитков. Многие пытаются повторить коктейли, много у кого даже что-то получается, но лишь с некоторыми коктейлями. Такой богатый коктейльный пул есть только у него.

Возможно, крестьянское происхождение Аркадия и имеет какое-то влияние и несёт в себе элемент диковинности, но очевидно, что он не настолько уникален и необычен, чтобы держать его как обезьянку в контактном зоопарке.

Более вероятно то, что Шварца гнетёт это ощущение зависимости и обязанности каким-то крестьянам из вымершей деревеньки.

Это была ошибка Немирова – он подумал, что имеет дело со зрелым и самодостаточным человеком.

– Мне всё понятно, – произнёс он. – Что ж, было интересно и выгодно с вами сотрудничать.

Суммарно они заработали на этих салонных вечерах пять тысяч восемьсот семнадцать рублей «чистыми». Никаких конкурентов, поставки сырья налажены, клиенты гарантированы, опыт огромен – это тепличные условия для бизнеса. Немирову было даже немножко жаль, что придётся разрывать этот контакт.

– Что? – недоуменно нахмурился директор. – Ты будешь продолжать готовить коктейли и разливать алкоголь, иначе окажешься на улице. Я поговорю с Марфой Кирилловной и ты просто…

– Вот и увидим, – пожал плечами Аркадий. – А теперь, раз уж мы всё обсудили…

Он отошёл вправо и принял у очередного актёра заказ на порцию виски с колой.

Директор хмыкнул и ушёл, чтобы веселиться и наслаждаться декадентским кутежом.

Через полтора часа с лишним, когда всё вновь двигалось к завершению, по причине усталости пьяных гостей, за барную стойку вновь села женщина в чёрном.

– Здравствуй, Аркадий, – улыбнулась она ему.

– Здравствуйте, Мария Константиновна, – вежливо кивнул он ей, не прекращая натирать стакан полотенцем.

– Почему ты грустен? – спросила она.

– Не оправдались некоторые мои надежды, – честно ответил Аркадий.

– И какие же были у тебя надежды? – поинтересовалась женщина в чёрном.

– Я надеялся, что мне удастся поступить в реальное училище и закончить его экстерном, – не стал Аркадий скрывать суть своего плана. – Теперь мне стало окончательно ясно, что это невозможно.

В голове он уже прорабатывал другой план, более сложный и более рискованный. Ему очень не хотелось прибегать к чему-то подобному, поэтому он испытывал внутреннее сопротивление, но теперь просто нет другого выхода.

– А зачем тебе нужно поступать в реальное училище и заканчивать его экстерном? – спросила Мария Константиновна.

– У меня была цель, – вздохнул Аркадий. – Я с самого раннего детства хотел стать военным.

Это тоже было правдой. Он хотел быть военным с самого детства, правда, с другого…

– Зачем же тебе это? – спросила женщина. – У тебя ведь всё замечательно – ты зарабатываешь так много, что тебе хватит на приличную жизнь хоть в Петербурге, хоть в Москве.

– Деньги – это не самоцель, – покачал головой Аркадий. – Копить деньги ради самих денег – это глупое занятие, которое совершенно не годится в качестве жизненного пути.

Многие с этим могут не согласиться, но Немиров очень многое понял за прожитую жизнь.

«Все мы умрём», – подумал он. – «Но если у тебя нет в жизни достойной цели, то ты умрёшь бессмысленно».

Он считал, что попытки выцарапать у судьбы лучшее будущее для человечества – это достойная цель.

Да, он лил кровь на полях сражений уже давно бессмысленной войны, но что ещё он мог? Там никто уже ничего не мог. Даже президенты ключевых стран и самые влиятельные революционные вожаки. Было уже слишком поздно.

– А что годится? – заинтересованно спросила она.

– Служба своему Отечеству, – ответил Аркадий.

Выражение лица Марии Константиновны изменилось. С добродушного и снисходительного оно сменилось на безэмоциональную каменную маску.

– Будет лучше, – уверенно заявил Аркадий. – Если приложить все свои силы, если этому отдать всего себя – лучшее будущее настанет. Я верю в это и считаю, что должен был оказаться там, где больше всего нужен.

– Где ты был нужен? – тихо спросила Мария Константиновна.

– Я был нужен в армии, – ответил Аркадий. – Когда настанет нужный час, а он настанет очень скоро, мне нужно находиться в нужном месте. Ради России.

На самом деле, не только ради неё. Возможно, ради всего мира. Только вот Мария Константиновна едва ли оценит его грандиозные планы. За такие планы тут принято докладывать охранке…

– В армии? – переспросила женщина в чёрном. – Но почему?

– Я предчувствую, что в ближайшем будущем это будет нужно, – ответил Аркадий. – В нужное время, армия сыграет определяющую роль в судьбе страны.

Мария Константиновна не поняла, но почувствовала смысл его слов.

Сейчас нет войны, для обычных обывателей сейчас спокойное время, а империя, пока крестьяне дохнут, а высшие классы наслаждаются жизнью, неуклонно падает в пропасть.

Здесь уже нечего спасать.

– Налей мне то, что выпил бы сейчас сам, – попросила женщина в чёрном.

Аркадий поставил на стойку стакан и налил в него чистый американский виски.

Мария Константиновна принюхалась к напитку, поморщилась, после чего залпом опорожнила стакан.

– Кхем, – кашлянула она.

Аркадий продолжил натирать чистый стакан тряпкой, как заправский бармен. Действо его успокаивало и позволяло спокойно размышлять над ситуацией.

Сценарий, в котором он просто дожидается революции и примыкает к большевикам, выглядел откровенно плохим.

Из-за этого вынужденного простоя он упустит множество потрясающих возможностей, о которых ему достоверно известно, а также упустит потрясающие возможности, о которых ещё даже не знает.

Ему только и оставалось, что думать.

«Возможно, подойдёт вариант с менее крупными городами», – подумал Аркадий. – «Ещё не всё потеряно. Можно попытать удачу с какими-нибудь другими училищами, где директорствуют более сговорчивые люди…»

Но время уже потеряно. Он потерял столько времени, а ведь поступать и сдавать экзамены ему нужно сейчас.

Время на подготовку к самим экзаменам тоже уходит, а ведь теперь ему нужно, вдобавок к этому, искать варианты для поступления и сдачи экзаменов экстерном. Он не может позволить себе промедление – время для промедления уже ушло.

Его план предполагал сдачу экзаменов в реальное училище, затем сдачу экзаменов за шесть лет экстерном.

После этого он должен был поступить в юнкерское училище. С полноценным аттестатом зрелости на руках – это сугубо технический вопрос.

Из юнкерского училища он должен был либо идти в войска, либо поступать в военное училище – это сразу же открывает перед ним офицерский уровень, на котором он очень опытен.

А там война…

– Как ты относишься ко всему, что тут видел? – спросила вдруг Мария Константиновна. – Хорошо подумай, прежде чем отвечать.

Терять Аркадию было нечего, поэтому он решил отвечать честно.

– Декадентство, если говорить мягко, – ответил он. – Тотальный упадок «элиты» города. Разврат, алкоголизм, наркомания – с этими людьми уже всё кончено. Нюхают кокаин, колют героин, пьют абсент и предаются свальному греху. С такими нормальную страну, увы, не построить. Даже самые смелые реформы тщетны, пока вот такие, как они, наверху.

– Даже столыпинские? – уточнила женщина в чёрном.

– Столыпин сражается с ветряными мельницами и эти мельницы неожиданно умело дают ему сдачи, – грустно усмехнулся Немиров. – Он заведомо обречён, потому что игра изначально нечестная.

– М-хм… – хмыкнула Мария Константиновна. – Благодарю тебя за честность.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Аркадий. – Честности у меня полно, а ещё и зубы здоровые.

Алексей, к моменту своего фактического растворения в личности Аркадия, не успел угробить свои зубы, хоть и питался, откровенно говоря, отнюдь не разносолами. Грубый хлеб – пища крестьян.

Мария Константиновна улыбнулась, показывая, что оценила шутку.

«Что же делать?» – спросил себя Аркадий. – «Куда ехать?»

– А что, если я скажу тебе, что могу помочь с твоей неразрешимой задачей? – поинтересовалась Мария Константиновна.

Глава девятая
Провидение

– Марфа Кирилловна? – вошла Мария Константиновна в съёмную комнату.

– Здравствуйте, – поклонилась бывшая крестьянка.

– Не нужно мне кланяться, – попросила её женщина в чёрном. – Здравствуй.

– Чайник ставь, – обратился Аркадий к Марфе.

У них тут всё давно как у людей: есть буфет, есть оборудованная кухня, которой уже умеет пользоваться Марфа, есть кофейник и чайник.

Официальная съёмщица комнаты засуетилась, а Аркадий проводил гостью к дивану, после чего сходил к буфету, за соломкой фабрично-торгового товарищества «А. И. Абрикосова и сыновей».

Марфа умело разогрела примус[15]15
  О прогреве примуса – перед использованием примуса его нужно было прогреть, как последнего гоя, чтобы была нормальная температура горелки, чтобы происходило нормальное испарение топлива. Для этого в некоторых моделях примусов предусматривали специальную чашку для керосина или какого-нибудь сухого топлива. Если чашки не было, то применялись различные ухищрения. Например, вокруг горелки наматывали пропитанную керосином ткань, которую поджигали и таким образом грели горелку. Иногда наливали в горелку спирт, который прогорал и передавал часть тепла металлу. Но чаще всего применялась обычная свеча, с помощью которой можно было сравнительно быстро прогреть горелку и особо не заморачиваться.


[Закрыть], после чего накачала в бачок воздух и зажгла горелку. Пока чайник закипал, она приготовила заварник, который ей тоже придётся греть на том же примусе – современный быт нелёгок. Но это было в несколько раз легче, чем делать всё то же самое с помощью крестьянской печи или вообще на костре.

– Я хочу спросить у вас – почему? – спросил Немиров, сделав глоток из фарфоровой чашки.

– Почему я хочу помочь тебе? – уточнила Мария Константиновна.

Она всё так же в чёрном платье, а на голове её была чёрная вуаль. Очевидно, что она в трауре, но он знает её уже приличное количество времени и она одевается так всегда.

– Да, – кивнул Аркадий.

– Мой покойный муж – Михаил Иванович Бострем, – сообщила Мария Константиновна. – Он был полковником, участвовал в Дальневосточной войне, командовал 22-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. Он погиб в сражении при Мукдене.

– Соболезную, – произнёс Аркадий.

– С тех пор я и ношу траур по моему Мише… – Мария Константиновна отвернулась и достала из сумочки платок.

Русско-японская война, которую тут называют «Дальневосточной войной» или «Войной с Японией», отгремела сравнительно недавно. Боевые действия проходили всего шесть лет назад, поэтому воспоминания людей об этом ещё свежи.

– Если ты собираешься в юнкерское училище, чтобы быть готовым, в нужный момент, послужить Отечеству, то я всё сделаю, чтобы у тебя получилось, – вновь посмотрела на него Мария Константиновна.

– И вас не смущает то, что я из крестьян? – спросил Аркадий.

– Почему это должно меня смущать? – усмехнулась она. – Служба Отечеству гораздо важнее сословных ограничений. Ты очень умный мальчик. И я уже знаю, что ты сам старательно готовишься к поступлению в реальное училище, о чём говорит маленькая армия репетиторов, с которыми ты занимаешься.

В дверь постучали. Марфа открыла дверь и запустила внутрь Пахома.

– Здравствуйте, – поклонился он гостье.

– Идём… – Марфа указала ему на выход.

У них точно есть какие-то дела, остающиеся вне поля зрения Немирова. Впрочем, ему было всё равно – он не будет удивляться, если они затеяли какое-то прибыльное дельце за его спиной. Это неважно.

– Такое прилежание в учёбе свидетельствует лишь о том, что ты всерьёз настроен поступить и закончить обучение, – заговорила женщина, когда входная дверь была закрыта. – Ты тратишь огромные, по меркам крестьян, деньги, чтобы получить образование и уже достиг немалых успехов. Ты точно уверен, что сможешь сдать экзамены экстерном?

– Я рассчитывал, что дело будет решённым в ближайшие несколько месяцев, в течение которых я успею подготовиться к экзаменациям, – ответил Аркадий.

– Продолжай заниматься, а я позабочусь о том, чтобы ты не испытывал никаких проблем с поступлением, – улыбнулась Мария Константиновна. – Тебе больше не стоит об этом волноваться.

– Благодарю вас, – кивнул ей Аркадий.

– Пока что – не за что, – ответила она на это. – Готовься тщательно, ближе к концу июля поедем в Петербург – есть там у меня старые связи…

Аркадий вновь кивнул.

– А теперь расскажи мне о битве под Прейсиш-Эйлау, – попросила Мария Константиновна.

Она очень любит оригинальную подачу Немирова – он рассказывает в красках, ведь писательский навык его никуда не делся, а ещё немало внимания уделяет расстановке сил и действиям командиров на поле боя.

* * *

– Так обратитесь к Марфе, – развёл руками Аркадий. – У меня нет времени на всякую ерунду…

– Ерунду? – возмутился директор. – Я предлагаю полторы тысячи рублей за вечер!

– Дороговато за экзотическую обезьянку… – неодобрительно покачал головой Аркадий. – Нет, не интересует.

Он обедал в «Чайной», недалеко от астраханского кремля – тут дают неплохие обеды, ни в чём не уступающие стряпне Марфы, а местами и превосходящие её, поэтому Аркадий решил позволить себе небольшую слабость в виде обедов в «Чайной» не более трёх раз в неделю.

У Марфы точно есть какие-то дела на стороне, поэтому готовит она нерегулярно – «тайное» предприятие отнимает всё её время. Старается, конечно, успевать, но у неё не всегда получается.

– Заказывать будете? – подошёл к столику Аркадия официант.

– Себе я всё уже заказал, – ответил Немиров.

– Не буду, – ответил Шварц.

Он дождался, пока официант уйдёт, после чего с неприязнью посмотрел на Аркадия.

– Марфа Кирилловна отказывается иметь со мной какие-либо дела, – произнёс он. – Это твоих рук дело, я прав?

– За смертные грехи принято расплачиваться, – пожал плечами Аркадий. – Кто-то платит на Земле, а кто-то на небесах.

В бога он не особо-то верил, но для местных это что-то вроде само собой разумеющейся характеристики человека, поэтому ему приходилось иногда вворачивать фразочки на религиозные темы…

– Так всё дело в личной обиде? – недовольно спросил Александр Яковлевич. – Я признаю, я повёл себя недостойно – давай начнём всё с самого начала? Ты хочешь обсудить поступление в мою гимназию?

Досужие слухи, доносимые молвой, сообщали Аркадию, что дела у салона мадам Бетанкур пошли не очень.

Публика привыкла, что у неё всегда можно выпить чего-нибудь экзотического, алкогольного или безалкогольного, но рог изобилия был пресечён уходом Немирова, поэтому общество заскучало. Есть только две худшие вещи, способные приключиться с салоном – официальный запрет и скука посетителей.

Видимо, мадам Бетанкур видит вину директора Шварца, который вознёс её салон до небес, а теперь методично втаптывает его репутацию в землю.

Аркадий был уверен, что половина Астрахани сейчас занята выработкой рецептов коктейлей, а вторая половина терпеливо ждёт результатов.

– Уже неактуально, увы, – покачал Аркадий головой. – У меня появились покровители, которые надлежаще позаботятся о моих нуждах и чаяниях.

– Сколько ты хочешь за рецепты? – спросил директор Шварц.

– Не продаются, – развёл руками Аркадий.

Ему принесли борщ со сметаной, а также сразу второе в виде пожарских котлет и картофельного пюре.

– Ты же деловой человек, – нахмурился директор.

– Мои нынешние дела – это не ваш уровень, – хмыкнул Аркадий и принялся за борщ. – Увы, но это больше не ваш уровень… Хотя, пару коктейлей я вам могу продать, в память о нашем хорошем начале.

– Какие? – сразу навострился Шварц.

– «Закат над Сан-Франциско», «Лонг-айленд», а также «Кровавую Мэри», – ответил Аркадий. – По две тысячи рублей за каждый.

– Деньги будут, – заявил Александр Яковлевич. – А кока-кола?

– «Кока-кола» стоит безумных денег, – покачал Аркадий головой. – Сто пятьдесят тысяч рублей. И ни копейкой меньше.

– Это просто смешно, – произнёс Шварц.

– Так смейтесь, – усмехнулся Аркадий.

– Это безумные деньги… – начал директор.

– Я буквально так и сказал, – вздохнул Аркадий. – Но такова цена. Можете попробовать сторговаться с Марфой Кирилловной. Правда, она очень не любит торг…

– Когда мы можем приступить к передаче рецептов? – спросил Шварц.

Немиров вытащил из кармана часы.

– Через тридцать минут у меня репетитор по Закону божьему, – произнёс он. – Окно появится только через два часа. К этому моменту я хочу увидеть ваши деньги, а потом мы пойдём в салон мадам Бетанкур, где я обучу вас или человека, на которого вы укажете, всем секретам приготовления этих напитков.

Коктейли он готовил за барной стойкой, поэтому никто не мог увидеть все нюансы приготовления. Несомненно, ингредиенты уже давно известны всем заинтересованным, но если не знаешь, что именно делать, то из известных ингредиентов получается лишь некое отдалённое подобие конечного продукта.

А секрет «Кока-колы» таится в сиропе. И если он вообще будет его продавать, то только за очень большие деньги. Не потому, что он жаден до денег, а потому что он вспомнил о таких явлениях как «патронный голод» и «снарядный голод». Возможно, ему придётся рассмотреть возможность приобретения боеприпасов на гражданском рынке, а для этого нужны деньги. Лишними они не будут.

* * *

– Господа, ведите себя спокойно, – напутствовал Аркадий свою охрану. – Если директор не решился выкинуть какой-то фокус, то всё пройдёт хорошо.

Пахом привёл с собой друга, который оказался не против хорошо заработать. Андрей был односельчанином Пахома, также вынужденно бежавшим в город от голода и нищеты.

Раз Пахом приобщил его к делам, то это значит, что в банде Марфы появился ещё один член…

Сейчас у них с собой ножи и кастеты, поэтому они, теоретически, способны что-то представить собой в скоротечном бою на кинжальной дистанции, но основные надежды Аркадий возлагал на свой револьвер.

Перед поездкой в Санкт-Петербург от оружия придётся избавиться, но здесь и сейчас он чувствовал в нём необходимость.

Директор тоже пришёл не один. С ним было ещё два человека, «говорящей» наружности.

– Ай-яй-яй… – неодобрительно покачал головой Аркадий. – Как нехорошо получается, Александр Яковлевич… А с виду – такой приличный человек, директор реального училища! Ай-яй-яй… Деньги хоть принесли?

– Они нужны для безопасной доставки такой крупной суммы, – хмыкнул директор. – Да, деньги я принёс. Вот они.

Он открыл портфель и показал золотые монеты.

Вот эта наивность Николая II, поддавшегося уверениям своих министров, буквально умиляла Аркадия. Золото утекает за рубеж при каждой транзакции, осуществлённой на международном уровне, золото закапывают в землю, что даже в 50-е годы XXI века иногда обогащало особо удачливых кладоискателей. Золотые и серебряные монеты – это смерть экономики, это было понятно даже в конце прошлого века.

– Пахом, Андрей – периметр, – приказал Аркадий.

Это была условленная команда, по которой его временные телохранители отходят в стороны и показывают висящие на поясах ножи. Эффектный ход напряг охранников директора, но за ним ничего не последовало, поэтому они успокоились.

Если запахнет жареным, Немиров будет вынужден убить этих троих, включая директора, но он надеялся на благоразумие Шварца.

Пришлось пересчитывать деньги вручную – это очередное неудобство металлических денег. Повезло ещё, что это были пятнадцатирублёвые монеты…

Спустя десяток минут, Аркадий удостоверился, что здесь вся нужная сумма.

– К мадам Бетанкур, – произнёс он.

В такой разношёрстной компании они вышли из снятой для проведения сделки комнаты и направились в салон.

– «Закат над Сан-Франциско» – это довольно-таки простой рецепт, если знать несколько ключевых особенностей… – заговорил Аркадий, начав изготовление коктейля.

Через три часа, после того, как директор сумел образцово воспроизвести каждый коктейль по три раза, пришло время расплаты.

– Не надо думать, что я не предусмотрел попытку обмана, – предупредил Аркадий Шварца. – Последствия будут строго негативными – не угрожаю, но предупреждаю.

– Да держи ты свои деньги, – поморщился директор и передал ему тяжёлый портфель.