Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 203 (всего у книги 346 страниц)

– Ты ведь не знаешь, что такое оптимизм?..

– Я-то⁈ Да я там ещё девчонкой тварей била, в Оптимизме этом! Нашёл, чем удивить.

– И то правда, чего это я… Ладно, давайте. Готовьтесь тут хоть морально, что ли.

Покинув гостеприимные чертоги сии, я прошвырнулся по всем своим локациям. Заглянул в Питер, в Смоленск, в Сибирь. Везде видел готовность к подвигам, тщательные сборы и похмельные рожи. В сердце моём крепла уверенность в победе.

Последним навестил Авроса у него дома. Аврос сидел на веранде и меланхолично затачивал кол.

– Помню я, помню, – буркнул он, не скрывая перегара. – Чего, думаешь, я тут, как дурак, трезвый сижу? Пойдём, погоняем чертей. Может, сдохнем все там. Ну так зато песен сложат, сказок понапишут.

– Ну да, – кивнул я. – При любых раскладах мы в плюсе, получается.

– Ну ещё бы. Мы ведь люди. Это наш мир.

Впервые в жизни, кажется, я услышал от Авроса что-то до такой степени вменяемое.

– Наш, – продолжал глава ордена Падающей Звезды. – Пусть нам ещё сотни лет это доказывать. Но знаешь, Владимир, что мне однажды приснилось?

– Ну-ка?

– Приснилось мне, что мы уже победили. И твари оставшиеся в клетках сидят, на них дети смотрят и смеются. Снилось, что самым отважным охотникам – памятники стоят. А одновременно и всё, что сейчас. Будто всё ещё битва идёт. Как будто бы времени – нет. Понимаешь? Всё одномоментно происходит. Просто мы своим бедным разумом всего сразу постигнуть не можем. Вот и берём за ниточку – начинаем клубок потихоньку разматывать. Но клубок-то вот он, весь, целиком. И победа уже наша.

– Ну-у-у… Это ведь хорошо, – пожал я плечами.

– Ещё бы не хорошо.

– В общем, подтягивайся к пяти вечера ко мне в Давыдово. Только без пушек! А вот ствол и пуговиц – это возьми. Всем говорю, чтобы брали. Как-никак, чертей бить идём.

До них бы ещё дойти, до этих чертей. Горыныч меня всё-таки немного беспокоит. Ну, так, самую малость. Вдруг что-то пойдёт не так.

– Уж это заготовлено. – Аврос отложил нож и погладил остро заточенный кол. – Не боись, рожей в грязь не ударим.

– Верю в вас. А это у тебя что такое? – я кивнул на кол.

– Это? Да так, забава. Идём, покажу.

Мы подошли к калитке, через которую я зашёл. Аврос наклонился и, кряхтя, что-то вытащил из снега.

Прямо на моих глазах в земле образовался прямоугольный провал. Он был закрыт досками, на которые Аврос наложил дёрна и замаскировал снегом. Теперь две створки опустились, явив миру яму с вбитыми в днище кольями. Кольев было мало – всего восемь штук. Это, похоже, не давало Авросу покоя, и он продолжал их заготавливать.

– Я же тут проходил только что, – процедил я сквозь зубы.

– Везучий, чёрт, – оскалился Аврос в довольной улыбке.

– А если бы я упал?

– Вот самому интересно, что бы было.

– Твою мать, Аврос! Ты больной на голову сукин сын! Почему б тебе японские кроссворды разгадывать не научиться? Что за дурацкое хобби – губить всех подряд?

– Х-хе, х-хе, х-хе, – простуженным и пропитым голосом засмеялся Аврос.

Я только рукой махнул. Чего с дураком говорить… Обошёл яму по широкой дуге и вышел за калитку. Там вторично, как и перед приходом, кастанул Свет Истины. Обошёл все ловушки, расставленные полоумным главой ордена. Вот что за человек, блин…

К трём часам дня я заявился к Карелии Георгиевне. Та встретила меня на крылечке и только кивнула. Лицо у неё было серьёзным-пресерьёзным.

– Ой, да ладно вам, Карелия Георгиевна! С таким лицом только людей на тот свет провожать.

– Ох, смешно. Ох, развеселил, затейник, – буркнула Яга.

– Спасибо, старался. Ну как там наши большие дела?

Яга повернулась и махнула рукой. Я вслед за ней вошёл в избу. Сел на давешнюю лавку. Всё постельное с неё уже, разумеется, исчезло. Как и кадка из-под стола.

– Вот. – Карелия Георгиевна со стуком положила на стол… деревянную палочку. Правда, весьма ровную. Этакий цилиндрик пару сантиметров в диаметре и с десяток в длину.

– Хм, – сказал я.

Карелия Георгиевна повернула палочку, и я увидел, что один её торец как попало закрашен красной краской.

– Очень красиво, – похвалил я. – Сегодня, видать, день такой – все рукоделием занимаются, поделки мастерят.

– Это – то, что ты просил, – проигнорировала подколку старушка. – Здесь, в нашем мире, работать не станет. А в загробном – достанешь, подкинешь, и крашеный конец укажет направление, в котором идти.

– Понял. Дельно, спасибо.

Я потянулся за навигатором, который, правда, уместнее было бы назвать компасом, но Карелия Георгиевна схватила меня за руку.

– Погодь. Знаю я тебя: прикарманишь – и был таков!

– Пока не собирался. У меня вопросы есть.

– Вот это хорошо. Вопросов у тебя немало должно быть. – Яга убрала руку, и этим немедленно воспользовался, чтобы сунуть в карман потусторонний компас. – С чего начнёшь? Может, с того, как в тот мир попасть?

– А, да это я запросто. Вы же знаете, вроде, у меня в подвале Врата стоят. Шагнул – и…

– И помер.

Я моргнул.

– В каком смысле?

– А в каком смысле помирают? – Яга серьёзно посмотрела на меня. – В самом, что ни на есть, прямом. Смертью. Так-то! Загробный мир живых не любит. Могла бы я вас провести, но я только один путь стерегу. И Кощей это сразу почует. Тогда на вас не только Горыныч, а сразу вся кощеева рать накинется, моргнуть не успеете.

– Вот это бы не хотелось, конечно. Я люблю постепенное развитие сюжета. А когда всё в кучу – оно как-то…

– Во-во. Так что через Врата свои иди, но с умом.

– Это как?

– Это – задом наперёд. Все так идите. Тогда живы останетесь.

Глава 19

Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы убедиться – Яга говорит серьёзно. В загробном мире свои тонкости. И настройки типа «избушка-избушка, повернись», оказывается, не для красоты появились.

– Вот это реально ценная информация… Спасибо, Карелия Георгиевна, от всего сердца! Кабы не вы, неудобно бы вышло.

– То-то же, – буркнула польщённая Яга. – А то умные все стали – спасу нет… Ладно. Едем дальше. Что бы ты прежде в тех вратах ни видал – это было одно. А перейдёшь – совсем в другом месте окажешься.

Я кивнул:

– Смекнул уже. Иначе как-то Змей Горыныч в картину не вписывается.

– Вот-вот. Пройдёте сквозь Врата – окажетесь аккурат перед Калиновым мостом. На него дуром не суйтесь! Мост ведь не просто так Калиновым зовётся. Он железный. Как все на него ступите – тут же докрасна раскалится, там и погорите ни за грош.

– А как же тогда?..

– Дождитесь Горыныча. Уж он долго ждать не заставит, не бойся. Одолеете его – и мост остынет. Тогда идти можно. Горыныч, как и я, Кощею не служит, он сам по себе. Хотя тоже порченный.

– Это как – порченный?

– Тварный, по-вашему. Однако службы не бросил. Только сильнее стал, супротив себя прежнего. Самой вспоминать страшно. – Яга поморщилась.

– Как его одолеть, я так понимаю, у вас спрашивать бесполезно?

Яга развела руками.

– Нынче – да. Раньше-то, в прежние времена, всё иначе было. Раньше Горыныча любой богатырь с чистым сердцем и твёрдой рукой победить мог. А Горыныч потом снова воскресал. Мир на том стоял, порядок в нём был! Но вот как изменился после того как звёзды упали – совсем иная песня пошла. С тех пор Горыныча никто одолеть не смог, сколь ни пытались.

– Угу. Глупо, конечно, но вынужден спросить: обойти его никак?

– Что, забоялся, герой?

– Да ну. Было б чего бояться. Я Горыныча недавно на картинке видел, ничего особенного. Просто, знаете: умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт, и всё такое.

Яга покачала головой:

– Эту гору не обойдёшь. Потусторонний мир – он тебе не этот, совсем по-другому устроен. Входов туда множество, но все к Калинову мосту выводят.

– Ясно, записано. Ещё что-нибудь?

– Есть. – Карелия Георгиевна пристально всматривалась мне в глаза. – Союзников не отвергай.

– Это каких?

– А какие бы ни были. Просятся – бери. Службу сослужат, не сомневайся.

– М-м-м… Ладно. Понял, принял.

– Вопросы остались?

Я мысленно пробежался взглядом по плану, сплошь состоящему из белых пятен, и пожал плечами.

– Как будто нет… А, вот. Как бы вы оценили наши шансы спасти Катерину Матвеевну и вернуться?

– Как дырку от бублика.

– Ну, бывало и похуже.

– Да куда уж хуже…

– Поверьте, Карелия Георгиевна, бывают такие бублики, что без дырки. Там ещё и дырку самому проделывать приходится.

* * *

Когда я вернулся в Давыдово, там уже начал собираться народ. Да не просто народ. Народище! За воротами толпилось всего-то сотни четыре сибиряков, а впечатление уже было ого-го.

– Здорово, – нашёл я Гравия. – Вы чего так рано?

– Да это ещё не все, – махнул тот рукой. – У них-то там уж вечер. А вечером да по зиме охотнику тоскливо делается. Тут уж либо пить, либо охотиться. Вот мы и пришли пораньше, чтобы не пить.

– Ага. Ну, хорошо. Рано – не поздно. Только ты бы распихал народ по сторонам, мне вот тут свободное пространство необходимо.

– Сделаем.

Хлопнув Гравия по плечу, я пошёл в дом.

Собирался сразу пройти в закрытое крыло и спуститься в подвал, но передумал и свернул к кухне.

– Тётка Наталья!

– Ась? – раскрасневшаяся тётка Наталья обернулась от плиты. Всплеснула руками. – Что ж вы не сказали, барин, что этакую орду собираете? Я бы о припасах похлопотала заранее. А теперь вот даже и не знаю…

– Ничего, не бери в голову. Надолго здесь никто не задержится, кормить не придётся.

– Дак, это сейчас они не задержатся! А когда вернутся-то? Поди, как волки голодные будут.

Я собирался ответить, что относительно возращения всей тысячи не был бы так оптимистичен. У меня в отношении себя-то уверенности нет – почему, собственно, и решил заглянуть. Но посмотрел в простодушное лицо тётки Натальи, в котором даже тени сомнения в моей непобедимости не мелькало, и сказал совсем другое.

– Как вернутся – сразу по домам да кабакам бросятся, хвастаться. Всё-таки не каждый день потусторонних тварей побеждают. Об этом не волнуйся. Ты мне вот что скажи: верно Маруся сказала, что пряники печь умеешь?

Тётка Наталья горделиво выпрямилась.

– Верно. В селе нашем, откуда я родом, у попадьи прислуга была – немка. Старая уже бабка, при попадье сызмальства состояла. Попадья-то наша – городская, родом сама из Смоленска. Как они с попом сошлись, это, барин, скажу я вам…

– Давай как-нибудь в другой раз, – остановил я поток воспоминаний. – То есть, пряники ты печь умеешь?

– Могу. Хоть какие! Старому графу пушки да ружья выпекала. И конницу.

– Понял. Значит, с моей просьбой точно справишься.

Я озвучил просьбу. Тётка Наталья расцвела, проникнувшись интересностью задачи. Пообещала к Рождеству исполнить в точности.

Всё, совесть моя чиста. Если сам я из потустороннего мира не вернусь, а здешний мир, несмотря ни на что, продолжится, и в нём таки наступит Рождество – Тварь без подарка не останется.

Я прошёл в закрытое крыло. Спустился в подвал и взялся за Врата.

– Ну что, готовы? Раньше уже так делали, значит, и сейчас получится. Тем более что и ранг подрос. Проскочим, как раскалённый гвоздь сквозь масло, верно говорю?

Врата молчали. Дядюшка в зеркале тоже не появлялся. Ну, ничего. Даст бог – скоро свидимся. Там-то и расспрошу с пристрастием обо всём.

Сосредоточившись, я переместился на обозначенное место за воротами поместья и выдохнул. Получилось! Врата перешли вместе со мной, а я даже почти не устал. И мана, по ощущениям, восстанавливается гораздо быстрее, чем у Гридя. Великая всё-таки вещь – саморазвитие.

Охотники, которых за минувшие десять минут ещё прибавилось, встретили арку восторженным гулом.

– Это и есть твои Врата, Владимир? – осведомился Разумовский, внезапно нарисовавшись рядом.

– Они самые, Никита. А ты-то здесь – чего?

– А где же мне быть? Неужели ты думал, что я пропущу поход на Кощея?

– Да как-то даже и не знаю. У тебя всё-таки дворец, государыня, другое…

– Друг мой, – обиделся Разумовский. – Я ведь всё ещё могу называть тебя своим другом?.. Бывают такие приключения, которые случаются не просто один раз в жизни, а один раз в истории! Нет. Я не откажусь от этого похода, хоть ты меня гони.

– Да не собираюсь я никого гнать. Люди мне нужны. А уж надёжные люди – тем более.

Разумовский довольно улыбнулся. И едва не подпрыгнул.

– О…

– Мяу.

Я опустил взгляд, тоже не веря своим глазам.

– Бро! Сколько лет, сколько…

– Мяу!

Дёрнув хвостом, распушённый по зимнему случаю кот потрусил к воротам в усадьбу. Тратить время на обмен любезностями определенно не желал, торопился.

Я пошёл за ним. За всё время нашего знакомства зря кот ещё ни разу не звал за собой просто так. Значит, и сейчас хочет показать что-то важное.

Кот провёл меня на конюшню. Там его увидела Тварь и возмутилась:

– А этот тут ещё зачем⁈

– Надо, – отрезал я.

Зачем надо, понял спустя секунду. Кот прыгнул и каким-то одним изящным движением открыл клетку с соколом. Грамм с радостным клёкотом вылетел на свободу и вцепился когтями мне в плечо.

Я взвыл. Знал бы – доспех бы накинул.

– Это ещё что…

Я не договорил. Потому что кот тупо исчез.

– И вот всегда он так! – прокомментировала мстительная Тварь. – Даже «здрасьте» не скажет! Как ты это хамло хвостатое терпишь, вообще?

– Можно подумать, ты дофига здороваешься.

– Сравнил! Меня – с воротником ходячим! – Тварь горделиво задрала голову. И тут же сменила тон на заискивающий. – Хозяин! А ты меня с собой возьмёшь, да? Передумал, за мной пришёл?

Я покачал головой:

– Нет, Тварь, не возьму. Там потустороннее. Неизвестно, как ты там будешь. И будешь ли вообще. Обсуждали ведь уже, чего опять начинаешь?

Тварь по-человечески вздохнула.

– Ну да. Не знаю я, как буду… Не бери уж, ладно. Я тебя тут подожду. Только ты вернись! Я тебе послужу ещё. – Тварь преданно посмотрела мне в глаза.

– Да вернусь, вернусь. Ты тон-то похоронный смени! Мы не гибнуть, а побеждать идём. Радуйся.

– Чему тут радоваться, когда жрать не дают…

– Ну вот, другое дело. Дадут, не бойся. Сейчас просто суета небольшая, сама видишь.

Я хотел снять с плеча сокола и посадить обратно в клетку, но тот долбанул меня клювом по руке и заклекотал.

– Да что за⁈.. – начал было я.

И вспомнил наказ Карелии Георгиевны. «Союзников не отвергай».

Хм. Может, это и имеется в виду – союзник? А зачем он мне, месседжи отправлять? Кому, спрашивается – если все охотники, кого я знаю, и так рядом будут? Ну да ладно, плечо не сильно оттягивает. Пусть будет, сгодится.

* * *

Тысяча – это много. Это охренеть, как много. Я понятия не имел, как объединять такую уйму народу.

Когда изобразил Знак, ничего не произошло. Почему – никто не знал. Я был единственным Тысячником в этой тысяче, спросить не у кого.

– Ладно, – сказал я. – В порядке бреда…

На организацию ушло добрых полчаса. Но я назначил сотников, полусотенных и десятников. Одним из полусотенных пришлось стать Егору. Он сопротивлялся изо всех сил.

– Хватит, – оборвал я его доводы. – Хватит, Егор! Что было – прошло. Настало время встретиться со своим страхом лицом к лицу и победить.

– Да не достанет пороху у меня! Проиграл я уже.

– Тот, кто проигрывает страху, больше никогда не сражается. А ты – сражался. Значит, не проиграл. Только от тебя зависит, где ставить точку, а где – запятую. Давай!

Скрипнув зубами, Егор подчинился.

Вспыхнули Знаки – Десятники объединили десятки. Потом Пятидесятники – полусотни, Сотники – сотни. И уже после того, как передо мной выстроилась не разрозненная толпа, а десять организованных сотен, я повторно начертил свой Знак.

И он вспыхнул.

Тысяча… Нет таких слов, чтобы объяснить, как это ощущается, когда в тебе – сила тысячи человек.

– Не будем заставлять потусторонний мир долго ждать, – прошептал я. – Идём!

Первым, подавая пример, встал перед Вратами. Они уже были активированы – все шесть ключей на месте – и показывали всё ту же выжженную землю. Правда, черти по ней теперь не носились. Может, ужинать пошли, чёрт их знает.

Я повернулся к Вратам спиной и сделал шаг назад.

Первая перемена, которую почувствовал: потеплело. Здесь не было холодно. Воздух был суше. И ещё – сразу, вмиг, пропали все звуки. Не шумел ветер, не пели птицы, не переговаривались охотники. Мёртвая тишина.

Врата стояли передо мной. И показывали пятящихся на меня один за другим двух механических пауков. Вслед за ними спиной вперёд из Врат выбрался Разрушитель. За Разрушителем потянулись охотники.

Я отошёл в сторонку, не мешая проходу, и повернулся. Сокол сорвался у меня с плеча и улетел в небо. Белёсое небо, как будто закрашенное ровной краской.

– Так вот ты какая – речка Смородина, – задумчиво сказал я.

Река была кроваво-красной. Текла, разрезая чёрную каменистую почву на два берега, соединённых широким и длинным железным мостом.

Где-то далеко вверху послышался крик сокола. Единственной живой птицы в этом мире… Или, скорее, в этом преддверии мира?..

Охотники, один за другим, выходили из Врат. По двое-трое, в темпе, всё-таки тысяча человек – это надолго. Я их чувствовал, мог при желании видеть их глазами, так что оглядываться смысла не было. Вместо этого я пошёл к мосту, оценивая обстановку. Пауки и Разрушитель молча топали вслед за мной.

Оценивать было особенно нечего. Пейзаж, пусть и величественный, оказался до ужаса однообразным. Чёрный берег. Алая река. Блестящий металлический мост без перил, стоящий вопреки всем постулатам сопромата – этакая дуга, одним краем упирающаяся в один берег, а другим в другой. Ни опор, ничего. По уму, он под своим весом должен был давно сложиться. А если на него ещё и наступит кто-то…

Воздух над мостом сгустился. Сам мост налился красным цветом. Я замер.

Твою ж мать. Началось.

Сначала образовалось как будто бы чёрное бесформенное пятно. А потом оно обрело очертания.

Ну… Что ж, удивили. Я, помня картинку из старинной книги, был готов увидеть трёхголового дракона. Но то, что передо мной предстало, рептилию напоминало только чешуёй. Которая, в свою очередь, больше походила на броню.

Раздалось ржание, от которого под ногами задрожала земля.

На мосту стоял конь высотой метров десять. Чёрный, с горящими глазами, с торчащими изо рта клыками. На этом коне… Нет. Не «на коне», а словно бы вырастая из его странной, горбатой спины, сидел трёхголовый великан с соответствующим размеру копьём. Он тоже был весь чёрный и, как и конь, покрыт крупной чешуёй. Только головы были без чешуи – просто чёрные, с длинными спутанными волосами.

Довершал образ длинный змеиный хвост, стелящийся по мосту сзади. Ну, хоть крыльев не видно, уже хорошо.

Конь топнул копытом и попятился, повторив громовое ржание. В левой руке чудовища появилась плеть, которой оно хлестнуло коня.

– Что ты, собачье мясо, спотыкаешься⁈ – рявкнул Горыныч так, что вибрация отозвалась болью в сердце. – Нет для меня на всём свете противника!

Ободрённый конь, разинув рот, харкнул огнём. Как будто тысячу кубов пропана разом выпустили в нашем направлении и чиркнули спичкой.

– Держись! – заорал я, сам первым выставляя Защитный круг и накидывая доспех.

Будучи Тысячником, я владел силой всей тысячи. Защитный круг отгородил от пламени всю мою армию. Перед нами прокатилась волна огня – и растеклась по невидимой преграде. Первый натиск Горыныча отразили успешно. А я ещё и свои силы попробовал. Ощущения непередаваемые, как будто сел за руль в гоночный болид вместо ржавой развалюхи.

Горыныча препятствие озадачило. До сих пор, видимо, с таким могучим соперником сталкиваться не приходилось.

Горыныч взревел и швырнул в нас новый поток огня.

– Повторяешься, – заметил я, разглядывая Горыныча. – Эк тебя жизнь-то потрепала! На картинке ты красивее был. Чешуя нарядная, огоньки весёлые, за спиной крылышки. А теперь? Бошки какие-то патлатые, шкура почернела, хвост облез… Фу. Увольняй стилиста, не дорабатывает.

Пока я говорил, пауки заняли удобную позицию. Пули полетели одновременно из четырёх стволов. Искры, высеченные из чёрной чешуи, продемонстрировали, что мимо цели не прошла ни одна, но никаких видимых повреждений Горынычу это не нанесло. Верхняя отметка, в которую попали пауки, находилась на уровне груди гигантского коня. Примерно треть необходимой высоты – целимся-то мы в патлатые головы. Но выше, очевидно, карабины не добивают. Для того, чтобы добили, паукам надо подняться над землёй.

– Понял, – сказал я. – Работаем по плану Б. Разрушитель, твой выход!

В руке Разрушителя, стоящего за моей спиной, образовалось копьё. Снаряд полетел в центральную голову Горыныча и вонзился в лоб.

– Мазила! – возмутился я. – В глаза надо целиться, кому говорили⁈

Разрушитель, осознав ошибку и приняв поправку на ветер, метнул второе копьё. Я видел, что это летит уже точно в цель. Но Горыныч одной рукой выдернул изо лба первое, а другой отмахнулся от второго, как от назойливой мухи. Всё-таки в трёхглавости есть свои плюсы.

Оба копья полетели в нас, ударились о Защитный круг. А следом за ними попёр взбешённый Горыныч. Адский жеребец наклонил башку и поскакал. Впереди этого кадавра летела струя огня.

Н-да, огню-то Защитный круг не поддался. А вот если в нашу защиту на полном скаку вмажется многотонная громадина… Впрочем, что именно произойдёт в этом случае, проверять я не собирался. Полевые испытания оставим Ползунову и некроинженеру, нечего у людей хлеб отбивать.

Перемещение!