Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 346 страниц)

Русалка относилась к среднеуровневым тварям, как и упырь. Но я уже понял, насколько эта категория была разношёрстной. Если волкодлаков, в принципе, можно было щёлкать как орехи, то упырь или вурдалак представляли собой реальную проблему, с большой буквы «П».

Над поверхностью воды появилась голова. Вслед за головой показались плечи, затем – грудь. А потом Захар присвистнул, и даже Савельев чего-то крякнул.

Это под водой русалка была страшным трупом. А здесь, снаружи, под светом солнца, мы увидели девушку. Просто девушку, не обременённую излишней одеждой. Она выходила на берег в чём мать родила, и вода стекала с её юного безупречного тела прозрачными струями.

Девушка кривила лицо, казалось, вот-вот расплачется. Пыталась прикрыться руками и выразительно дрожала.

– Я так замёрзла, – пролепетала она, приближаясь. – Мне так холодно. Кто-нибудь, можете обогреть меня?

– Сейчас! – подорвался Савельев и схватил свой мундир, который скинул прежде чем отправился купаться. – Извольте сюда, сударыня!

Егор молча схватил его за плечо. Савельев принялся вырываться, зачарованный взглядом пронзительно-зелёных русалочьих глаз.

Н-да. Ну что, Владимир? Хотел девчонок красивых – вот, мечты сбываются без всякого «Газпрома». Дело за шашлыками.

– Эй, красотка! – Я свистнул, привлекая к себе внимание. – Хватит. Отбегала своё, помолись, что ли.

Красивое лицо исказила гримаса ярости.

– Сволочь! – взвизгнула девушка и прыгнула на меня.

Глава 8

Я взмахнул мечом, одновременно призвав соответствующий Знак. Голова русалки слетела с плеч ещё на расстоянии пары метров от меня.

Безголовое тело рухнуло мне под ноги. Синюшное, мерзкое. Настоящее.

– Господи, что со мной было? – промямлил пришедший в себя Савельев.

– Морок, – коротко пояснил Егор.

Молния, вырвавшаяся из безжизненного тела русалки, ударила меня в грудь. Я уже даже не поморщился – привык.

Три родии. Слабенькая русалочка попалась, но да на безрыбье и такая сойдёт. Всего у меня, значит, теперь восемнадцать. Было бы девятнадцать, но на одну я кондиционер зарядил, о чём, кстати, не жалею. Пусть наведённый русалкой морок жары и пропал, но всё равно, будем откровенны, май в этом году выдался горячий.

Назар и Савельев принялись суматошно благодарить нас с Егором за спасение. Мы из вежливости покивали, как будто нам было интересно. Захар тем временем выудил нужный амулет и тщательно, с чувством, с толком спалил тело русалки. Во, и шашлыком потянуло!

Мистический огонь сжёг, как всегда, обычные кости и оставил только золотые. Две.

– … а перед городничим я за вас всенепременнейше… – продолжал рассыпаться в благодарностях и заверениях Савельев.

– Башку проверь, – оборвал я его. – Извините, господин Савельев, это я не вам. Да не смотри ты на меня с такой обидой, Захар! Вон, башка русалкина, у воды лежит!

До Захара дошло, что я не пытаюсь его оскорбить. Он подбежал к реке и окатил из своего портативного огнемёта голову. После чего издал радостный вопль. На берегу осталась золотая челюсть.

– Вот и нехер мне тут бухгалтерию портить, – удовлетворённо кивнул я.

Савельев, поняв, что неинтересен, окончательно заткнулся. Трясущийся на жаре Назар последовал его примеру.

Кости мы разделили поровну, по честному. Мы с Егором в воду вдвоём лезли, Захар амулетом помог. Вот каждый немного и обогатился.

– В Смоленске, кстати, курс другой, – заметил Егор. – Там кости подороже принимают.

– Там у чужих могут не взять, – возразил Захар. – А то и по шее дадут. – И с задумчивым видом потёр шею.

– Пусть только попробуют, – сказал я. – Смотрю, охренели совсем эти смоленские. Честных людей в самозванстве обвиняют, кости принимать отказываются. Бардак.

Егор хмуро покивал, целиком разделяя мою мысль. Но в то же время видно было, что его нифига не радует перспектива встрять в очередную разборку, где я всем покажу, как правильно надо жить. Ну а чего я? Виноват, что ли, если все живут неправильно, и учить их, кроме меня, некому… Так и помрут ведь неучёными. Сердце разрывается от беспокойства за народ.

Решили зависнуть на берегу ещё на час – нам с Егором нужно было одежду просушить. Заодно и позагорали.

Лёжа на спине, я смотрел на солнце сквозь опущенные веки и занимался инвентаризацией. Восемнадцать родий. До скачка на следующий ранг – ещё тридцать две. Задолбаешься копить. А учитывая то, что жизнь становится всё веселее, уходить в сплошное накопительство представлялось глупой идеей.

Поэтому я решил инвестировать часть средств в полезные предприятия.

Знак Костомолка обошёлся в десяток родий. Описание полностью соответствовало названию: Костомолка молола кости. Кроме золотых, конечно. Эти нашими средствами были неуничтожимы в принципе.

Разумеется, Знак не без нюансов. На мелких тварях применять особого смысла нет, разве что они собьются в кучку и будут ждать, пока ты их грохнешь. Сил жрёт – мама дорогая. После применения – уже только мечом махать.

Но зато если на тебя нападает одна крупная тварь – тот же медведь – то Знак может реально жизнь спасти. Я уже видел результат применения Костомолки в нашем рейде на колдуна, мне понравилось. Пусть будет. Боевых Знаков в принципе не так чтобы много, так что есть смысл открыть их все, а потом при случае развивать.

Оставалось восемь родий. Подумав, я открыл ещё один боевой Знак – Молнию. Ещё минус пять, но зато теперь я могу не только жечь, но и лупить электричеством.

В сухом остатке три родии. И вот их-то я пока приберегу. Всё равно ничего путного с ними не сделаешь. Надо больше. Гораздо больше. Хоть с Земляной в Европу иди на заработки, вахтовым методом, блин. Русалки все эти худосочные, тьфу.

– Ну что, поедем? – зевнул Егор. – Дотемна как раз до постоялого двора доберёмся, заночуем, лошадям отдых дадим.

Одежда высохла, так что возражений я не нашёл.

* * *

Остаток пути прошёл без приключений. Заночевали на постоялом дворе, с утра снова отправились в путь. Следующая ночёвка опять выдалась в каком-то клоповнике, но уже под Смоленском. А в сам город въехали с утра.

– Вот это стена! – восхищённо присвистнул я, высунув голову из окна кареты. – Воюют, что ли, с кем?

– Знамо дело, – отозвался Егор. – С тварями. Почитай сто лет назад стену построили. Сколько народу полегло… Твари день и ночь огрызались, охотники дозоры выставляли. Но зато теперь ни одна зараза не проскочит!

В голосе слышалась гордость. Смоленск был столицей губернии, и тень его могущества падала на все уездные города.

А стена и вправду была эпичной. Кирпичная, толщиной – метра три, если не больше. И внутри, судя по окнам-бойницам, можно было перемещаться от башни к башне. В одной из башен, самой ближней к дороге, я увидел какое-то движение.

– Там охотники? – спросил я.

– Когда как, – отозвался Егор. – Чаще – нет, люди обычные. Вахту несут, а в случае чего подают сигнал. Охотники атаки не ждут, они охотятся.

– Ну и правильно. Лучшая защита – нападение.

Через ворота нас пропустили с минимальной задержкой – господин Савельев был человек известный и популярно объяснил, кто мы и что мы. Перчатки на руках у меня и моих спутников тоже поспособствовали доверию со стороны местных стражников. Хотя в карету они, конечно, для верности заглянули.

Заехав на территорию Смоленска, припарковались и стали решать, куда дальше. Жрать хотелось всем, а нежрамши браться за решение бюрократических вопросов – дилетантство чистой воды. Кроме того, надо было где-то устроиться. Даже если порешаем всё быстро, в обратный путь – только завтра, не раньше.

Егор завёл речь о трактире, но Савельев его оборвал:

– И слышать не хочу! Вы проявили истинный героизм, помощника моего спасли. Остановитесь у меня, места, уверяю вас, хватит с преизлихом! Да и господин генерал-губернатор лишний раз убедится, что вы – люди честные и приличные.

Ну да, похоже, я обзавёлся фанатом, причём, очень полезным, учитывая сложившуюся ситуацию.

– Ладно, – сказал я. – Айда заценим твою хрущобу.

Савельев обитал с тихой и незаметной женой в особняке, подобном тому, который занимал несчастный адвокат Урюпин, мечтавший о сыновьях, но располагавший только дочерьми. Места тут и вправду оказалось – хоть жопой жуй.

– Дети выросли и зажили своим умом, – с грустью пояснил Савельев. – Вот и остались мы вдвоём с Татьяной… Думаем продать этот дом, да перебраться в другой, поменьше. Но всё, знаете, как-то руки не доходят.

Накормили нас как следует, с чисто русским радушием. Потом мы разошлись по комнатам привести себя в порядок. Ну, что именно делали Захар и Егор, я не знаю, а сам переоделся в костюм от Брейгеля и с удовольствием оглядел себя в зеркале. Ну как такому джентльмену можно не поверить? Я прям не знаю даже. Убил бы тех, кто не поверит.

Пока собирались, Назар сгонял к генерал-губернатору и пробил нам аудиенцию. Наконец, выдвинулись.

– Красиво тут, – вздохнул Егор, шагая по брусчатке.

И не поспоришь. Поречье против Смоленска – деревня деревней. А тут как-то… Не знаю. И домов каменных больше, и дороги приличнее. Церкви белоснежные, люди в приличных костюмах воспринимаются как правило, а не исключение. Извозчики туда-обратно так и снуют.

Мы, к слову, решили обойтись без транспорта. Савельев заверил, что идти всего четверть часа, а после долгого путешествия все были не прочь размять ноги.

Господин генерал-губернатор обнаружился в несколько неожиданном месте. Рядом с местной администрацией – я так и не понял, как эта фигня называется – был устроен обширный двор для внутреннего пользования, заставленный ростовыми мишенями, штангами, гирями и прочим всяким уважаемым инвентарём. В мишенях были дыры от пуль, и все они кучковались в районе сердца и головы.

Здесь сейчас находился всего один человек. Здоровенный широкоплечий мускулистый мужик лет пятидесяти, со светлыми волосами и густыми усами, раздевшись до пояса и обмотав кулаки тряпками, лупил деревянную куклу.

Кукла была сделана, очевидно, на заказ, каким-то хорошим умельцем, и представляла собой подобие человека, стоящего по стойке смирно. Ноги деревянного человека уходили в деревянную полусферу. Получив удар, кукла отклонялась, но тут же поднималась за свежей порцией.

Короче, господин генерал-губернатор упоённо метелил неваляшку и был этим, кажется, полностью доволен, пока не припёрлись мы.

– А, Савельев! – едва бросив взгляд в нашу сторону, воскликнул генерал-губернатор и пробил кукле прямой в челюсть. – Тебя за смертью посылать. Чего мне там этот твой мальчишка про каких-то русалок брехал?

– И вовсе не брехал, Илья Ильич! – возразил Савельев. – Всё вот именно так и было. И господин Давыдов с товарищами, между прочим, жизнь ему спасли. А может, и мне. Очень уж сильная была русалка.

– Ну так они охотники, работа у них такая, – не впечатлился Илья Ильич. – Привёз самозванца?

Савельев, явно обескураженный таким равнодушием начальства, перевёл на меня беспомощный взгляд. Я шагнул вперёд.

– Вот, кстати, насчёт самозванца. Не знаю, как тут у вас, а там, откуда я родом, за такие предъявы можно зубов лишиться. А то и ещё чего поинтереснее.

Илья Ильич, сбив в очередной раз хуком куклу, быстро повернулся и окинул меня насмешливым взглядом. И перчатку заметил, и костюм оценил.

– Надо же, франт какой. Да только, видите ли, какая штука. У покойного графа Давыдова детей и вправду не было. Мне это доподлинно известно.

– Детей не было, – не стал спорить я. – В сыновья Давыдова меня назначил автор доноса, который вы получили. А вот своим наследником – сам граф. В род Давыдовых, как следствие, он меня принял. И об этом есть официальная бумага.

– И у вас она, разумеется, с собой?

– Разумеется, нет. На кой-хрен она мне сдалась – с собой таскать? Понадобится – приедете да посмотрите. А я сюда не расшаркиваться перед вами приехал. Я спросить хочу, как мы с вами будем вопрос решать.

– Какой такой вопрос? – Илья Ильич, похоже, становился всё веселее.

– Вопрос с тем, что меня оскорбили подозрением не по делу. И в Поречье публично произнесли в мой адрес нехорошие слова. Которые подпортили мою безупречную репутацию. Мне, по уму, после такого с вашей головой подмышкой вернуться нужно.

– Верно, верно! – продолжал радоваться генерал-губернатор.

Потом он огляделся, цыкнул языком и произнёс, будто припоминая:

– Зубов, говорите, лишиться? Ну, давайте попробуем, из чего вы скроены.

– То есть? – не понял я.

– Ну, я-то из служивых людей, из простых. Вы – охотник, тоже, как я понимаю, пороха понюхали. Так и чего церемониться? Предлагаю бой до первой крови. Если я одолею – езжайте в своё Поречье и возвращайтесь назад, с бумагой. А если ваша возьмёт – тогда донос тот я сожгу, всё равно грош ему цена. И ещё расскажу кое-что о вашем происхождении. Не всё – всего я не знаю – но кое-что мне известно. И вам, полагаю, также будет небезынтересно узнать.

– Илья Ильич, полноте, можно ли… – обалдел Савельев. Но на него уже никто внимания не обращал.

– Моём происхождении? – спросил я, и кулаки сами собой сжались. – И что же вы о нём знаете?

– Немного, – усмехнулся Илья Ильич. – Честно скажу – туману от того меньше не сделается, история странная и мутная. И есть у меня для вас ещё подарок один, вещица, что покойному графу принадлежала. Да только абы кому не отдам, не взыщите. Как мне вас ещё проверить-то? Может, просто расторопный охотник подкупил прислугу, вызнал про завещание покойного графа и взялся исполнять. Люди в бою познаются.

Вот это был крючок так крючок. Такой просто нельзя было не проглотить вместе с удочкой и рыболовом.

Я скинул камзол и, не глядя, сунул его Захару. Тот с готовностью подхватил.

Охотники вообще восприняли ситуацию куда спокойнее, чем Савельев. Тот от изумления аж за голову схватился. А мои – ничего.

Ну, бой. Ну, с генерал-губернатором. Не человек он, что ли? Человек. Причём, насколько я понимаю, вполне уважаемый. А если уважаемый человек жаждет выхватить по морде – спрашивается, кто я такой, чтобы отказывать?

Сам я фанатом бокса никогда не был. В бою предпочитал рукопашку, как штуку более эффективную. Но старинные традиции, тем не менее, уважал. Равно как и Илья Ильич.

Живому сопернику, пришедшему на смену деревянной неваляшке, генерал-губернатор обрадовался, как дитя новогоднему подарку. Поначалу. Получив крепкий хук слева, слегка обалдел. Не ожидал, видимо, от неведомого самозванца владения приёмами бокса на уровне повыше, чем у него.

Илья Ильич был ощутимо тяжелее меня. Если себя нынешнего я отнёс бы к среднему весу, то Илью Ильича записал в уверенные тяжи. Но на этом преимущество генерал-губернатора и заканчивалось. Удар у него был поставлен отлично, а вот в защите наблюдались серьёзные прорехи. Неудивительно, в общем-то – безответная деревяшка такой себе спарринг-партнёр.

Бой закончился моей безоговорочной победой.

– Готов, – глядя на хряпнувшегося на землю генерал-губернатора, решил Егор. Он как-то сам собой определился в рефери.

Захар согласно покивал. Савельев, до сих пор в ужасе держащийся за голову, теперь ещё и глаза зажмурил. Судя по бледному виду, прикидывал, продержится ли эта голова на плечах хотя бы до вечера. И выводы были неутешительными.

Я подошёл к нокаутированному генерал-губернатору. Собирался помочь подняться, но тот справился сам. Помотал головой и сел.

Поймал меня в фокус. Левой рукой вытер с лица кровь, правую протянул мне.

– Приветствую вас в Смоленске, господин Давыдов.

* * *

Беседовали мы в приёмной генерал-губернатора. Один на один. Я рассудил, что при всём уважении к друзьям, знакомиться с деталями моей мутной биографии им не стоит. Тем более, что деталей этих я пока и сам не знал. Попросил Егора и Захара подождать. Мужики поняли и не обиделись.

Тем более, что площадка, где Илья Ильич развлекался с деревянной неваляшкой, по сути представляла собой тренажёрный зал, оборудованный по последнему слову местной науки и техники. Помимо аналога боксёрской груши, там нашлось ещё немало интересных приспособлений. Неискушённым охотникам, впервые увидевшим такие диковины, было чем заняться.

– За знакомство, – предложил Илья Ильич.

Разлил по рюмкам очередную домашнюю настойку. Производством её, насколько я понял, тут в редких домах не баловались.

Выпили.

– Вы уж не серчайте, Владимир Всеволодович, что я Савельеву такое нелюбезное указание выдал. Вы меня поймите – я в Смоленске человек новый. Донос получил – надобно реагировать.

– Не серчаю. Вы отреагировали, я встречно отреагировал. В расчёте. А донос покажите, интересно.

Илья Ильич вынул из стопки на столе конверт, протянул мне.

«Его превосходительству генерал-губернатору Илье Ильичу Обломову в собственные руки».

Обратного адреса не было. Письмо, незамысловато озаглавленное «Донос», содержало в себе информацию о том, что в усадьбе покойного графа Давыдова поселился некий проходимец, именующий себя сыном покойного графа. Откуда взялся, неизвестно, прежде его никто не видал. Далее следовало перечисление моих грехов.

Предаюсь пьянству и разврату, соседей мужского пола избиваю и граблю, их жён и дочерей соблазняю. Не имея лицензии, самолично истребляю тварей в окрестных лесах и деревнях. Для увеличения эффективности сего мероприятия собрал шайку самых отпетых разбойников. Податель письма нижайше просил его превосходительство господина генерал-губернатора срочно принять меры.

Подпись: Anonimus.

Глава 9

По уверенному почерку было ясно, что держать в руках перо для Анонимуса – дело привычное. В отличие, кстати, от подавляющего большинства людей, с которыми я успел тут познакомиться. Да ещё и латынь знает, падла.

– Заберу? – показав генерал-губернатору письмо, спросил я.

Тот кивнул. Ни секунды не раздумывая.

И то верно. На кой ляд ему донос, если вопрос закрыт? Не расследование же проводить – кто этот донос прислал. Тем более, что работу местных криминалистов я наблюдал воочию. Это даже не детский сад, а отделение для младенцев в родильном доме.

– Найду, кто писал – урою, – пояснил я.

Это утверждение возражений также не вызвало. Обломов спокойно кивнул:

– Ваше право. Вас оскорбили. Напраслину возвели.

Нравится мне тут у них, всё-таки. Чем дальше, тем больше.

Идей по части личности Анонимуса у меня не то, чтобы не было – не было желания прямо сейчас об этом думать. Пока на повестке дня стояли более интересные вопросы.

– Вы сказали, что владеете информацией о моём происхождении.

Илья Ильич потупил взор.

– Да не то, чтобы прямо уж владею. Но кое-что мне известно. Я ведь сюда из столицы назначен, самолично господином обер-полицмейстером. Прежде напрямую ему подчинялся. И в числе прочих доходили до меня слухи, что граф Давыдов был крепко дружен с его сиятельством князем Волконским. И что оба они принадлежали к некоему тайному братству.

– Что за братство?

Илья Ильич помрачнел.

– Подробностей не знаю. А и знал бы – не стал бы говорить. Сие есть государственная тайна.

– Ладно, допустим. А между Волконским и мной какая связь?

Илья Ильич помрачнел ещё больше.

– Двадцать лет назад в Петербурге ходили слухи о рождении последнего архонта. Так, на древний византийский манер, именовали когда-то русских князей, объединивших многие земли. Княжеская ветвь, которая брала начало на смоленщине, со смертью последнего своего представителя – точнее, представительницы – не прервалась. Ребёнок, которого родила последняя княжна, якобы выжил. Времена были смутные, и сторонники рода, в числе них князь Волконский, спрятали младенца. Ну, в общем-то, слухи и слухи. Поговорили – забыли, мало ли сплетен по Петербургу гуляет. Годы шли, младенец, если и выжил, никак себя не проявлял. Если бы не ваше загадочное появление в усадьбе Давыдова, я бы об этих байках даже не подумал. Но, получив донос, вспомнил, что Давыдов был дружен с Волконским. А выйдя в отставку, забрался в такой медвежий угол, что ежели надо, к примеру, младенца спрятать, то лучшего места и представить нельзя. Вот я и предположил…

– Что этот младенец – я?

– Именно.

– А о том, что я могу приходиться родственником самому Волконскому или кому-то из его друзей, вы не подумали?

– Нет…

– Зря. Самая простая версия – как правило, самая верная. Мало ли по Петербургу и окрестностям бастардов бегает.

– Н-да, пожалуй. – Илья Ильич потёр подбородок.

– В общем, дело, конечно, ваше. Но делиться радостью, что нашли в богом забытом углу древнего… как его там?

– Архонта.

– … архонта, я бы не стал. Если окажется, что князь Волконский всего-навсего прижил ребёнка от лучшей подруги своей жены или гувернантки дочери, вы рискуете сесть в большую лужу.

– Пожалуй, вы правы.

– Да ясное дело, прав. – Я убедился, что сумел перенаправить мысли генерал-губернатора в нужную сторону. И поменял тему. – А вещь, о которой вы говорили. Принадлежащая покойному графу Давыдову. Что это?

Илья Ильич выдвинул ящик стола и извлек из него ещё один конверт. Этот также адресовался его превосходительству господину генерал-губернатору Смоленска. Но почерк был другой.

Я открыл конверт и вынул письмо.

«Зная Вас, как человека благородного и порядочного, покорнейше прошу не отказать мне в просьбе передать сию вещицу графу Алексею Михайловичу Давыдову в собственные руки. Отправлять почтою опасаюсь, навестить графа самолично не могу по причине слабого здоровья. Такой дальней дороги мне не пережить. А никаких иных оказий в ближайшее время не предвидится. Имя своё не называю, за что нижайше прошу извинить. Надеюсь, что просьба моя для вас не слишком обременительна».

Вместе с письмом из конверта выпал ключ. Небольшой – дверь таким не открыть. Сундучок какой-нибудь, или шкатулку – можно. Хотя ключик вполне увесистый. Серебряный.

Сопроводительных записок, предназначенных для Давыдова, к ключу не прилагалось. Граф, очевидно, и сам прекрасно знал, для чего эта штука и что с ней делать.

– Это принесли, когда я собирался сюда, в Смоленск, – пояснил Обломов. – Я ведь недавно получил назначение. И тот, кто написал письмо, о нём узнал. Я собирался посетить Поречье и пригласить к себе графа Давыдова. Но не успел. Узнал, что граф скоропростижно скончался. Если его наследник – вы, то и эта вещица, полагаю, теперь ваша.

– По ходу, так.

Я сунул ключ во внутренний карман камзола – Брейгель, по моей просьбе, специально нашил такие с обеих сторон.

Н-да. До чего ж не вовремя Мандест графа-то траванул! Чем дальше, тем всё больше убеждаюсь, что Давыдов окопался в своём медвежьем углу не просто так. А зачем, почему – ясности пока не появилось никакой. Только загадок прибавилось…

Ладно. До тех пор, пока эти загадки не мешают мне жить, могу себе позволить не обращать на них внимание.

– Ладно, Илья Ильич. – Я потянулся. – Пойду. Рад знакомству, и всё такое. Будешь проходить мимо – проходи мимо.

– Обожди. – Генерал-губернатор цапнул меня за рукав. К тому моменту, как в графине показалось дно, мы как-то незаметно успели перейти на «ты». – Ты ведь знаешь, что случилось с моим предшественником?

– Слыхал. Несчастный случай. В Днепре утонул.

– Да хрен там несчастный случай! Мне уж рассказали, что русалка это была. Вроде той, что вы по дороге сюда встретили.

– Да что ты?

– Точно тебе говорю. – Илья Ильич усадил меня обратно в кресло. – Ты пойми. Я – не трус. Я всю жизнь государыне служу верой и правдой! Биться готов до последней капли крови! Ежели с человеком. А тут выходит – чёрт его знает, с кем. Поузнавал я про тварей этих – аж волосы зашевелились. Эдак вот, случись чего – я, хоть и над всей губернией начальник, а перед ними, выходит, беззащитен.

– Ну… в целом, да. Но ты ведь можешь нанять охрану из охотников.

– Да уж троих нанял, – Илья Ильич махнул рукой, – из Петербурга со мной прибыли. Охрана и у предшественника была. Толку-то? Я здесь – человек новый. Не знаю никого. И охранники тоже. А тебя здешние охотники – вон, как уважают. И мужики, сразу видно, знающие. Поспособствуешь, может? А я за это Ордену вашему – вспомоществование. А?

– То есть, я тебе – бодигардов из нашего Ордена, а ты нам – снабжение. Правильно понимаю?

Обломов закивал и извлек всё из того же ящика стола кошель с монетами. Придвинул ко мне.

– Вот. На первое время. В благодарность, так сказать. А сам ты в Смоленск перебраться не желаешь?

– Не. Не могу пока, дома дел дохренища. Суды-ряды, прочая херня…

– С судами помогу! – пообещал Обломов. – Только разъясни, что нужно. В какую, так сказать, сторону направить справедливый суд.

– … колдун, опять же, где-то лазит, упырей поднимает…

– Вот с колдуном не помогу. Это уж сам.

– Догадываюсь. Почему и говорю – мне домой надо вернуться. А насчёт телохранителей сообразим что-нибудь.

Я взял со стола кошель с деньгами и сунул в заплечный мешок.

* * *

В Смоленске мы решили не задерживаться – хоть Захар и смотрел на тренажёры во дворе генерал-губернатора с вожделением. Он тут с большой охотой проторчал бы подольше, пусть даже ради них одних. Хотя в столице губернии и без того определенно было чем заняться.

– У себя в Цитадели такие же приблуды сообразим, – пообещал я. – С Обломовым я договорился, он обещал выписать из Петербурга умельца.

Егор присвистнул.

– Сказал, тоже! Из Петербурга! Это ж на какие шиши?

– А вот. – Я вытащил из мешка кошель с монетами. – Его превосходительству охрана нужна, из местных охотников. Заплатил вперёд.

– Своим охранникам не доверяет? – хмыкнул Егор.

– И правильно делает, как по мне. Один уже додоверялся, потом из Днепра выловили без штанов. Сами-то по себе охранники у него, может, и неплохие, но на местности не ориентируются. Где тут какие твари, знать не знают. В общем, я считаю, решение разумное.

– А я считаю, что ежели кто денег наперёд заплатить готов, то об чём тут вообще разговаривать, – нетерпеливо влез Захар. – Сколько там?

Я высыпал содержимое кошеля на скамью рядом с собой.

Мы ехали в карете. Я на одной скамье, Егор и Захар – напротив. Монеты пересчитали. Десять империалов, сто серебряных рублей. Генерал-губернатор высоко ценил свою безопасность.

Переместиться в усадьбу Знаком мы не пожелали. Кучера одного в обратный путь отправлять – такое себе. Сгинет ещё где-нибудь. Тут не твари – так разбойники, не разбойники – так ещё какая-нибудь диарея. Не соскучишься. Лучше вместе.

– Ежели, скажем, жалованье охранникам положить два рубля в неделю, то в Цитадели очередь выстроится, – сказал Егор. – А денег тут хватит надолго, да ещё останется.

– Заплатим за месяц, а дальше губернатор со своими сотрудниками пусть сам разбирается, – решил я. – Итого, если двоим охотникам за месяц заплатить, остаётся восемь империалов. Хватит на тренажеры?

– Да и меньшего хватит… Вот как мы поступим, Владимир. – Егор поделил кучку монет на две, по пять империалов в каждой. – Эти – охотникам и в общак. А эти – тебе.

– Мне-то с какой радости?

– С такой, что самому генерал губернатору морду набить, да так, чтобы он тебе за это ещё и заплатил – дорогого стоит. – Мы с Захаром заржали. – Кроме того, живём мы у тебя в усадьбе, – продолжил Егор. – Поишь-кормишь и нас, и других братьев. Забирай, в общем. Справедливо.

– И ведь не поспоришь.

Я забрал монеты.

* * *

В Давыдово нас встречали, как обычно. То есть, распростёртыми объятьями и накрытым столом.

– Прискакал, стало быть, мужичок, передать, что ваше сиятельство в Смоленск отбыли, – рассказывал Тихоныч. – Я на другой день решил сам в Поречье наведаться, за новостями. А там уж только ленивый не знает, что молодой граф Давыдов посланника самого губернатора заставил в ножки себе кланяться! А после этого же посланника от смерти спас, русалку изничтожил. Та тварюка, говорят, который год проезжим путникам житья не давала.

Тихоныч светился от гордости так, как будто русалку изничтожил самолично. Тётка Наталья от него не отставала. По её словам, с некоторых пор крестьяне за право поставки продуктов к барскому столу чуть ли не дрались. Каждый рвался мне угодить.

За спинами Тихоныча и тётки Натальи сияла счастливой улыбкой Маруся. Кланялись Данила с женой. Да и сам я испытывал странное чувство, о котором думал, что давно позабыл – будто и правда вернулся домой. В свою семью.

После обеда мы с Егором поднялись ко мне в башню. Я отметил перемены – новая лестница обзавелась удобными перилами, широкая кровать – пологом и дополнительными подушками. А на том месте, где я указал, стоял высокий шкаф с распашными дверцами.

– Богато, – оценил резные завитушки и золочёные ручки Егор.

Я распахнул дверцы. Плотник исполнил всё в точности – ни пола, ни потолка у нуль-Т кабины не было. На полу виднелся знак Перемещения, нарисованный Егором, рядом с ним – Знак Земляны.

Егор попрощался со мной, шагнул в шкаф и отбыл в Цитадель. Мы ещё за обедом решили, что кадровые вопросы решать будет он. Уж сколько лет в Ордене – ему ли не знать, кого из охотников выделить в охрану генерал-губернатору.

А я перед тем, как завалиться отдыхать, решил заглянуть в подзорную трубу. Нравилось мне осматривать свои владения. Светло-зелёные поля, тёмно-зелёные леса, игрушечные деревенские домики и стада пасущегося скота. Сверкает на солнце быстрая извилистая речка, степенно крутится колесо мельницы, стелется над дальним лесом дымок. Пастораль, да и только… Стоп. Дымок? Над лесом⁈

Я прибавил увеличение, навёл резкость. После чего выскочил на балкон. Крикнул:

– Данила!

Данила, отмывающий от дорожной пыли карету, задрал голову.

– Ась?

– Там, за лесом, – показал я рукой. – Пожар, что ли?

– Был. Сейчас уж не горит. Но, я чай, дымить ещё долго будет. Хорошо хоть, ветер не в нашу сторону, пожарищем не пахнет.

– А что горело?

– Лес. Да вы не волнуйтесь, ваше сиятельство. То не наш лес. Соседский, за рекой который. На нашу сторону никак бы не перекинулся.

– Ясно.

Я собрался уходить в дом, но тут рядом с Данилой неизвестно откуда возникла Груня.

– Ох, и страсть там творилась, ваше сиятельство! – застрекотала она. – Ох, и страсть! Это ужиковские подожгли. У меня там, в Ужиково, сестра двоюродная замужем за ихним кузнецом. Так, говорит, горело, уж так горело!

Я нахмурился.

– Постой. В смысле – подожгли?

– Как есть, подожгли, ваше сиятельство! Это всё Макарка рябой. Дурной мужик. Женился поздно, не шёл за него никто. Да и ещё бы – с такой-то рожей. Он уж и в Ярцево, и куда только не сватался. Потом привёл всё-таки, из-под Поречья девку. Не помню, с какой деревни. Тоже замуж не брали. Да и то сказать – куда её брать, на двадцать пятом-то году?.. Хоть за Макарку мать с отцом пристроили, и то, поди, перекрестились.

– Очень интересно. А можно как-то ближе к сути?

– Так, я ж и говорю! – Груня всплеснула руками. Перестав умирать, она оказалась на удивление разговорчивой. – Это Макарка поджёг. Ребятёнка у них с женой крысы загрызли. Единственное дитя, и уж такое долгожданное! Души они в сынишке не чаяли. Макарка с горя запил. А ночью спьяну в лес побежал да поджёг. Лес горит, того гляди на деревню перекинется – а он хохочет. Чтоб вы, говорит, твари, передохли к чертям!