Текст книги ""-62". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

Соавторы: Ринат Мусин,Андрей Федин,Нариман Ибрагим,Яков Барр,Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 120 (всего у книги 346 страниц)

Вломились мы, как опытные ОМОНовцы, у дверей застывать не стали. Я, на ходу сканируя обстановку, рванул к самому главному, потому что максимально непонятному врагу – мельнику. Он сидел на скамье, возле стола, который стоял под трубой, из которой должна была сыпаться мука. При виде нас вскочил, толкнул стол, разлил пойло – вино или пиво – которым накачивался вместе с русалками.

– Что такое⁈ – взревел мельник.

Русалки подняли визг, переходящий в шипение. Бросились в атаку. Вот удивительно, всё-таки – только что были красивые девки, топлесс, и тут же превратились в таких жутких образин, что нахрен бы этот топлесс сдался.

Одна русалка кинулась на меня, преграждая путь к мельнику. Я рубанул её мечом, заранее подсветив его, для верности. Защититься самоотверженная русалка не успела, и лезвие рассекло её фактически пополам. Меня ударило разрядом.

Я краешком сознания отметил, что три родии, а сам уже рвался на мельника. Который, падла такая, быстро пришёл в себя. Он попятился, выделывая перед собой пальцами какие-то вензеля и что-то нашёптывая. Колдовством занялся. Нашёл время!

– Руки по швам! – заорал я.

Глава 22

Русалок я больше не видел – остальных пока взяла на себя Земляна.

А мельник продолжал бормотать. И пятился. Спиной приближаясь к здоровенному зубчатому колесу, которое вращалось, дублируя вращение наружного колеса. На кой-хрен нужно постоянное вращение? Это ж, по идее, сплошной износ оборудования. Но Ефим говорит, за всю его жизнь ни разу ничего не сломалось. Вся эта всратая мельница колдовством пропитана. Как закончим тут – надо будет отца Василия зазвать, пусть осветит всё, красиво сделает.

Мельник выкрикнул какое-то непонятное слово, взмахнул руками, и я услышал вопль Земляны.

Остановился, быстро обернулся и увидел, что Земляну неведомая сила подняла в воздух и прижала спиной к стене. А четверо русалок к ней приближаются.

– Остановись, охотник, – пробасил мельник. – Или подругу твою порвут на ча…

– Никаких переговоров с террористами, – отрезал я и кастанул Удар.

Не ожидавший такого, мельник выхватил по морде и, сделав сальто назад, животом упал на колесо. Его быстро подняло вверх, где это колесо входило в соприкосновение с другим колесом. Дальше я отвернулся. Не фанат всякого гуро.

После того, как мельник помер, Земляну резко отпустило. Она упала на пол и немедленно зарубила одну из зазевавшихся русалок.

Их осталось трое. Земляна заблокировала им путь наружу, я ударил с тыла. В несколько взмахов мечами мы покончили с неприятной ситуацией.

– И правда колдун оказался, – сказала Земляна, переводя дыхание.

Колдун!

Тут до меня резко дошло, что никакого разряда родий от мельника не было. Да и быть не могло, ведь тварь можно убить лишь Знаками или спецоружием.

Но когда я повернулся, то увидел лишь то самое гуро, которого видеть не хотел.

– Да не. Нифига не колдун, – сказал я. – Вишь, как размазало. Человек он. В техническом плане, моральную сторону вопроса не рассматриваем. То есть, был человеком.

Земляна вскинула брови:

– А как же так?

– Ну, вот как-то так. Видать, водяной его для каких-то других целей держал, не давал в колдуна превратиться. Мельника-то уже не расспросить, сама понимаешь. – Я проводил взглядом колесо с размазанными останками мельника. – Но потом можно с водяным побеседовать.

– Побеседуем, – буркнула Земляна. – Идём, что ли, посмотрим, как там эта ваша русалка прикормленная.

Мы вышли наружу и обнаружили, что прикормленная русалка – очень хреново.

Марфа лежала на берегу, скорчившись, будто оберегая что-то, а вокруг неё стояли три русалки. Без затей стояли, в самом тварном облике: страшные, как смертный грех.

– Лживая мразь! – крикнула одна.

– Предательница!

– А я тебя сразу же раскусила!

С каждым выкриком они били Марфу ногами.

– Что ты наделала, скотина⁈

– Вот к хозяину тебя оттащим – узнаешь!

– Да чего тянуть? Потащили к хозяину, пусть сам разбирается!

С этими словами злобные девки схватили Марфу и поволокли к реке.

– Пус-с-стите! – заверещала та. – Никогда я не с-стану больше одной из вас-с-с!

Ответом ей послужил взрыв хохота.

– Куда же ты, дура, денешься? Ты навеки с нами!

Я поднял руку, планируя кастануть для начала пару Ударов, раскидать сучек по сторонам, а потом уже основательно пройтись Костомолкой. Но в мои планы грубо вторгся крик:

– Не сметь, твари проклятые!

– Ох ты ж… Я и забыла про него, – пробормотала Земляна, глядя, как вооружённый мечом Захар несётся гигантскими прыжками к русалкам.

Русалки выронили свою ношу и с интересом уставились на Захара. Нас они не замечали. Потому и морок, видимо, нам достался слабый. Я лишь заметил, как три жопки аппетитно подтянулись и сделались такими, что хоть сейчас на обложку «Плейбоя» снимай, только фотоаппарата нет.

– Ой, охотник! – заворковали голые девки. – Иди к нам, с нами тебе хорош-ш-шо будет!

Хотя Захар и так нёсся к ним. Чёрт знает, на что рассчитывали эти курицы. Я так понял, что на Захара обрушили такой поток морока, что он уже на бегу должен был снимать штаны в предвкушении слияния с тремя неземными красотками.

Но что-то пошло не так. Захар не стал выпрыгивать из штанов. Добежав до первой русалки, он взмахнул мечом, и голова покатилась по берегу.

Вторая русалка, обалдев от такого поворота, тоже чуть не прощёлкала атаку. Но вовремя спохватилась и присела, пропустив лезвие над головой.

Захар тоже оказался не лыком шит. Замахиваясь на третью русалку, он кастанул Удар на вторую – ту, что присела. Русалка пискнула и откатилась к воде.

Третья русалка оказалась самой подготовленной. Забив на морок, она вновь превратилась в жуткую образину и взмахом руки отвела удар. А другой рукой вцепилась Захару в глотку.

– Поможем? – дёрнулась Земляна.

– Не, погоди, – удержал я её. – Пусть сам разберётся.

Я с большим интересом смотрел, как будет выкручиваться Захар. Злобы в нём было столько, что она с лихвой компенсировала любые недостатки всего остального.

Меч он не выронил. Наоборот – взял и загнал его русалке в брюхо. Та охнула и попятилась, ослабевшие пальцы соскользнули с горла Захара. А Захар уже выудил из своей неизменной сумки амулет и с воплем: «Н-н-на-а-а!» выдал в русалью рожу поток огня. После чего помог очередным Ударом.

Удар выбил из вспыхнувшей головы русалки сноп искр и прикончил её. Захару досталась молния.

Но в одном он всё же сплоховал – выпустил из виду русалку номер два. А та, оклемавшись от прилетевшего в темечко Удара, встала и принялась заходить Захару в тыл.

Впрочем, русалка номер два и сама лоханулась так, что ой. Она забыла про Марфу. Которая поднялась с земли и молча кинулась на неё. Две твари, одна из которых временно являлась человеком, остервенело боролись, скрежеща друг на друга зубами. Марфа ощутимо уступала. У неё-то никаких тваристических сил не было.

– Чщ-щ-щеловека защищаеш-ш-шь⁈ – прошипела русалка номер два.

– Да, защищаю! – крикнула Марфа в ответ. – Прочь пошла от него, сучья дочь!

– Ого-го, – сказал я.

– Где ого-го? – дёрнулась Земляна.

– У меня, естественно. Но в данном конкретном случае я имел в виду – сколько нормально произнесённых шипящих за раз! Кажется, схемка-то рабочая.

– Какая ещё «схемка⁈»

Я проигнорировал вопрос, потому что в этот самый момент Захар обернулся и увидел схватку двух якодзун. Он опять выкрикнул что-то неразборчивое, но очень боевое и бросился в атаку.

Заметив это, русалка проворно скользнула Марфе за спину и схватила её за горло сзади.

– С-с-стоять, охотник! Ш-ш-шею ей с-с-сверну! Баш-ш-шку оторву!

Захар оттормозился с прошлифоном и замер, тяжело дыша. Начались переговоры.

– Отпусти её!

– Уйти мне даш-ш-шь⁈

– Уходи!

– С-с-с ней до воды дойду!

– Нет!

– Тогда здес-с-сь придуш-ш-шу!

Переговоры быстро зашли в тупик. Ситуация возникла патовая. Вот теперь, пожалуй, пора вмешаться.

– Не понимаю, куда тебе спешить? – лениво сказал я. – Водяного твоего мы только что убили, вон, и чучело сделали.

Русалка обернулась с выпученными глазами и, видимо, ослабила хватку. Марфа, не будь дура, вырвалась на свободу и понеслась, пригнувшись, в сторону моей усадьбы.

Захар кастанул ещё один Удар, и русалку огрело по затылку. Она едва не упала, но выстояла. Развернувшись, завизжала и прыгнула.

Шикарный вышел прыжок! Метра на три в воздух взвилась и обрушилась на Захара сверху.

Но и тот не подкачал. Схватив меч двумя руками, нанёс рубящий удар. И развалил русалку пополам.

Красивую победу чуть подпортил один некрасивый момент: Захара с ног до головы окатило зелёными потрохами. А потом ещё и молнией шарахнуло. Но это вообще ерунда, я считаю.

Подошёл к Захару.

– Слушай, ну респект! Я как боевичок посмотрел, прям красиво. Тебе бы окунуться только… Ты давай, мы подежурим. Если ещё какая напасть вылезет – впишемся.

– Ага, – оглядев себя, только и сказал Захар. И побрёл к реке.

Однако дойти ему не дали. Вдруг откуда ни возьмись на него налетела Марфа. Невзирая на зелёную кровь бывшей коллеги по опасному ремеслу, обняла Захара и крепко прижалась.

– Ладно, – махнул я рукой. – С этими всё ясно. Пойду, что ли, падаль из мельницы вытащу… Землян, присмотришь, чтобы этих Ромео с Джульеттой никакая Годзилла не сожрала?

– Годзилл у нас нет, – спокойно, как так и надо, отозвалась Земляна. – Они в Японии водятся. Но поняла, присмотрю.

Я проводил Земляну взглядом, потом подобрал упавшую челюсть. Годзиллы, значит… В Японии, значит… Охренеть, весело. И что, кости Годзиллы по той же цене, что и крысиные идут⁈

Не, ну это уже – дичь какая-то, право слово. Надо бы экономическую революцию устроить. Почему до меня никто не додумался? Хотя, может, и додумались… В общем, есть о чём поболтать.

Я зашёл в мельницу, схватил ближайшую русалку за ноги и потащил наружу.

– Владимир!

– Я за него! – выпрямился, обернулся.

Передо мной стояла Марфа. Уже одетая, держащая в руках какую-то мокрую тряпку.

– Чего это у тебя?

– Мешок, за которым плавала. Кости в нём. Сжечь бы надо.

– Ясно. Ну, кидай к этой, – я кивнул на тушу русалки. – Сейчас костёр устроим, одним махом всё и сделаем. Спасибо тебе. Помогла очень сильно.

Марфа как-то грустно усмехнулась.

– Нечасто, наверное, тварей благодарить приходится?

– Вообще не приходится. Не занимаюсь таким.

– А я?

– А ты скажи: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку».

– Шла Саша… – Марфа запнулась, побледнела и продолжила нерешительно: – По шоссе… И сосала… Сосала…

– Ну, – поторопил я. – Заканчивай предложение, пока нам восемнадцать плюс не навесили!

– Су-у-ушку! – Марфа смотрела на меня широко раскрытыми глазами. – Сушку! Сосала! Со-са-ла-а-а-а!!!

Она подпрыгнула на месте, выронила мешок и с диким визгом бросилась к реке – туда, где плескался Захар, смывая с себя боевые трофеи. Я на всякий случай проследил за ней взглядом – ну как Земляна от нервности зарубит, обидно получится. Не, ну тоже круто будет, конечно, в духе античной трагедии. Но у нас тут, хочется верить, немного другой вайб.

* * *

Туши мы сложили в одну кучу. Мельника, морщась и матерясь, перенесли туда же. Ну а хренли с ним ещё делать? Собаке – собачья смерть, так я считаю. Жертвы он, видишь ли, приносил. Траншею мне вырыть не даёт. Ишь, блин.

Подожгли, встали рядом, все четверо. Марфа не отпускала руку Захара, а тот сиял, как самовар, весьма довольный жизнью.

– Слышь, Земляна, – толкнул я локтем в бок охотницу. – А вот скажи мне: с какого перепугу нам за кости разного размера одни и те же деньги дают?

– А, – поморщилась Земляна. – Ну… Так условились.

– Так надо бы разусловиться, я считаю. Значит, с одной стороны – крысиные косточки, с другой – какая-нибудь великанья большая берцовая, или, того хуже, бакулюм…

– Да говорили уже об этом! И каждый новый охотник рано или поздно этим вопросом задаётся. Только оно видишь, как… У меня ума маловато объяснить, но уж как сама поняла. Если у нас кости будут брать по весу, то средняя кость будет стоить так же, как сейчас любая. А мелкие – те вовсе копейки стоить будут. Хотя крупные – дорого, понятно. Но крупные ведь нечасто попадаются.

– Ясно, – вздохнул я. – Опять эти проклятые пакетные тарифы…

– Кто в Пекле варится – те, говорят, по весу сдают, у них особые условия. А нам – выгоднее так, как сейчас.

– Вот что я тебе скажу, Земляна. Если тебе предлагают выгодные условия – к гадалке не ходи: тому, кто предлагает, это ещё выгоднее. Подозреваю, что при заключении договора вы где-то лопухнулись.

– Ну, может, и так. Этот договор каждый год по осени пересматривают. Вот ты, раз такой умный, езжай в Петербург, да объясняй

– Не вопрос. К осени – точно доберусь. Посмотрим на их тарифные планы.

У Захара и Марфы между тем диалог шёл совершенно другой, скучный:

– А где ты живёшь?

– У господ Головиных живу, служанкой.

– Служанкой… А сколько платят тебе? Я же больше зарабатываю!

– Совсем не платят, кормят только.

– Так тем более – бросай этих своих господ, давай со мной жить будешь!

Интересно, а когда Захар говорит «со мной» – что конкретно имеет в виду?.. Сейчас, ясен день, не полезу, но вообще вопрос задать смысл имеет. Мне места, конечно, не жалко, но тут уже чисто воспитательный момент. Надо Захару прививать чувство ответственности и стремление к самостоятельности.

– Не смогу я от них уйти, мне ещё год работать.

– Это почему?

– Такой договор был.

– Так то – когда ты русалкой была!

– А вдруг если я не исполню уговор, то всё назад вернётся? Нет! Не хочу. И вообще, господа Головины – люди хорошие.

– Хорошие, только жалованье не платят.

– Так если я попрошу – заплатят, наверное.

– А приехать навестить-то тебя можно будет?

– Можно, наверное… Не знаю я, Захарушка. Спрошу.

Туши тем временем прогорели. Красный Петух прекрасно расправился не только с русалками, но и с мельником – который, хоть и не являлся тварью, по категории «падаль» вполне себе проходил. Мы с Захаром и Земляной поделили кости.

– Ну, что я могу сказать, ребята… – Я вздохнул и оглянулся на спокойную реку. – Водяного надо – того. Иначе покоя мне не будет.

– Надо, – согласилась Земляна. – Только он же смоленский.

– Да он универсальный, как я погляжу. Хотя гасить – да, лучше в Смоленске. Я тамошних ребят подтяну.

– Подтягивал один такой! Да смоленские если узнают, что ты в их угодья сунулся…

– Ха! Да ты ничего не знаешь! – обрадовался Захар. – Владимир там у них – свой уже давно! Ему даже якорь свой поставить дозволили.

Тут Земляна, видимо, вспомнила, что в башню Веселуху вместе с нами действительно ходили смоленские охотники, и насупилась. Похоже, мой стремительный подъём её несколько раздражал. Или пугал. Или вызывал зависть.

На ночь все, естественно, расположились у меня. Тётка Наталья встала стеной, заявив, что спать гости пойдут только через её ужин. Впрочем, никто особенно и не спорил.

Я воспользовался тем, что тётка Наталья уделяла больше всего внимания новичкам – то есть, в данный момент пуще всех обхаживала Марфу, – и сильно профилонил. Не фанат наедаться на ночь. Ночью, всего вероятнее, Маруся в гости заглянет. А Маруся на чрезмерно сытый желудок – это трудное испытание.

Пока остальные предавались чревоугодию, я занялся одним из любимейших своих дел – инвентаризацией.

После всех расходов и доходов на балансе у меня осталось ровно сорок родий. До Витязя – ещё шестьдесят. Это дофига, но я изначально понимал, что на Десятнике на какое-то время точно зависну. Торопиться мне особо некуда, я и на своём ранге, во-первых, нормально вывожу, а во-вторых, ещё даже не все Знаки открыл/раскачал.

Хотя некоторые вещи меня откровенно бесили. К примеру, чтобы поднять уровень Красному Петуху и превратить его в годный огнемёт против среднеуровневых тварей, нужно подняться аж вообще до Боярина! Это жесть. Обидное. Так было бы круто: несётся на тебя, например, толпа русалок, а ты их – сразу, прям до костей. Эх…

Ну, чего нет – того нет. Ладно, пофиг. Все атакующие Знаки, известные мне, я довёл до временного потолка, дальше без соответствующего ранга не поднять. Значит, самое время заняться другими вещами.

Тут я видел для себя богатое поле для развития. Во-первых, можно было открыть Полёт. Цена вопроса – двадцать родий, плюс, сразу же можно качнуть его до второго уровня. Справочник на втором уровне обещал высоту до десяти метров и длительность до пяти минут. Мало ли, где пригодится.

Можно распаковать Невидимку. Знак против тварей не очень полезный, но против людей – вполне себе. А среди людей, как я успел заметить, встречаются те ещё твари. Но важно даже не это, а то, что Знак Невидимка – это необходимая ступенька для открытия Знака Призрак.

Глава 23

Призрак – это уже крутые возможности. Но Призрак мне станет доступен только с Боярина, вместе с третьим уровнем Красного Петуха. Делать вложения настолько загодя я смысла не вижу вот совсем.

И тут я подумал о двух самых интересных Знаках в справочнике. Один из них – Удержать Дух – и с ним я активно сталкивался, находя «консервные банки». Благодаря этому Знаку начинка оставалась живой… сколько? Сотни, тысячи лет?

В быту Знак проходил по категории Целительских и использовался для того, чтобы не дать боевому товарищу врезать дуба в случае сложных и тяжёлых ранений, которые требуют времени, чтобы их заштопать. Я мог бы предложить и ещё один вариант использования – для самых жестоких пыток, например. Но я ж не зверь по натуре. Приличный человек, аристократ даже.

Второй интересный Знак – это Воскрешение. То есть, когда с удержанием духа уже опоздал, а от трупа ещё чего-то надо. Информацию, там. На третьем уровне Знак позволял поднять любого мертвеца, независимо от срока давности, и превратить его в своего раба. Подозреваю, именно это использовал Троекуров в своих экспериментах. Только он ещё и творческий подход при этом реализовывал.

Ну а на последнем, четвёртом уровне Воскрешение позволяло в том числе воскресить умершего до часу назад человека. То есть, совсем воскресить, без дураков, по-настоящему. Единственный нюанс: для этого нужно раскачаться до Воеводы. Что – не хрен собачий по определению.

– А что же это вы, Владимир Всеволодович, не едите? – вмешался в мои приятные думы огорчённый голос тётки Натальи.

Упс. Спалился.

– Да ел я, ел! Ну не лезет больше, вот те крест! Спасибо большое, тётка Наталья, вот от души прям. Пойду спать, завтра ещё тоже предстоит… Всякое.

Тётка Нататлья вздохнула.

– Отдохнуть бы вам, барин.

– Спасибо. Наотдыхался уже – так, что на три жизни хватит.

Тётка Наталья, вспомнив о моей судьбе, смутилась.

– Расположишь Марфу на ночлег?

– Да о чём тут спрашивать, Владимир Всеволодович! Сейчас, Маруську найду – приготовит комнату!

С этими словами вдохновленная новым заботами тётка Наталья убежала. А я встал и, демонстративно зевая, прошёл мимо Марфы. Тронул её за плечо.

Выйдя в зал, откуда начиналась лестница в башню, остановился. Через пару минут послышались шаги, и вошла Марфа.

– Молодец, – похвалил я. – Соображаешь.

– Мне нужно уйти, да? – Марфа опустила голову.

– С чего это вдруг? Здесь будешь ночевать, тебе комнату готовят.

– Но… вы же меня для чего-то отозвали.

– Отозвал. Комнату на ночь изнутри запрёшь. Не открывать никому. Вообще никому! Ясно?

– П-поняла. А…

– Вот и молодец, что поняла. На, держи амулет. Это Доспехи. На шею повесь. Как спать ляжешь – в руке сожми. На всякий случай. А сейчас иди – слышишь, тётка Наталья зовёт? Она тебе комнату покажет. И Захару моргни, чтобы сюда, ко мне вышел – только незаметно.

Марфа убежала. Ещё через пару минут появился Захар.

– Чего такое?

– Спать вполглаза, – приказал я, – а лучше – вообще не спать. За комнатой Марфы надо присмотреть, но сам внутрь ломиться не вздумай.

– А что такое? – тут же сдвинул брови Захар.

– Ты заметил, как Земляна к тварям относится?

– Ещё б не заметить!

– Видел, как на Марфу смотрит?

– Так Марфа ведь уже не…

– Ты на это «уже не» её жизнь поставить готов?

Захар тяжело сглотнул.

– Но как же… Это ж Земляна…

– Земляна нам не враг, – веско сказал я. – Она – друг, каких поискать. Только у неё, как у любого человека, есть свои загоны. А для этих загонов – весьма уважительные причины, я уверен. Однако Марфе от знания причин вряд ли станет легче. Так что гляди в оба, понял? Оберегай свою любовь. А то мне с башни неудобно. Да и вообще… Короче, всё, пошёл!

Посерьёзневший Захар удалился. А я, вздохнув, поднялся к себе.

Дом, милый дом… Будку телепортаций плотник восстановил. Опять. Может, хрен уже с ней? Сломается в другой раз – пусть без неё, просто Знак на полу. Хотя, с другой стороны – какое-никакое, а удобство…

Постель была расстелена, подушки заботливо взбиты, угол одеяла откинут. Я разделся, лёг и ещё несколько минут таращился в темноту, додумывая свои крайне важные мысли, сводящиеся к вопросу: «Во что вложить родии?»

Возможно, лучше всего было бы оставить этот вопрос до утра. Утро вечера мудренее, и всё такое. Но какое-то шестое чувство назойливо свербило и что-то нашёптывало. В общем, я махнул рукой и открыл Воскрешение первого уровня.

Всё, не жди меня, мама, хорошего сына, твой сын теперь немножко некромант. Ну, так, на пол-шишечки, могу поднять умершего до часу назад человека и жить он будет до часу же. А потом – всё, сорян, закапывайте.

Я вспомнил, засыпая, как Гравий сгоряча прибил Иоганна Головина сосулькой. Вот, кстати, хороший случай был бы для этого Знака. Воскресить и закончить допрос… С этой благодатной мыслью и уснул.

А проснулся вовсе не утром, как хотелось бы, а среди ночи, от всхлипываний. Проснулся мгновенно, открыл глаза и приподнялся на локте, вглядываясь в темноту.

Комнату я спецом не закрывал. Чтобы, если начнётся тарарам, быстро выскочить и присоединиться к веселью. Чем и воспользовалась ночная плакальщица.

Это была не Маруся, я сразу понял – всхлипывания звучали грубовато. И, кажется, не Марфа…

– Проснулся? – сдавленным голосом произнесла Земляна.

Она сидела в кресле у моего стола, практически неподвижно, опустив голову.

– Ты чего это?.. – начал было я. Потом спохватился. Резко спросил: – Марфа⁈

Земляна шмыгнула носом.

– Да не трогала я твою русалку! И не трону. Чай, не совсем дура, понимаю, где нахожусь. Тоже, додумался, Захарку на стражу поставить! Чего бы он мне сделал?

– Заорать бы успел.

– Ну, только если заорать…

– Землян, ты извини. Обидеть не хотел. Хотел бы – в лицо бы сказал, мол, не вздумай девку трогать.

– Да поняла я. Знаю, что со мной трудно бывает. Самой от себя иногда выть охота. Вот, вышла из комнаты, а там Захар возле её двери стоит. И посмотрел на меня, как на вурдалака. Мне до того на душе погано стало – пришла к тебе наорать. А тут… Разревелась, как баба.

– Так ты, собственно, баба и есть. Ничё?

– Я охотница.

– Одно другому не мешает.

– Мешает и ещё как. И ты сам это прекрасно знаешь. Сильной нужно быть, никаких слабостей не позволять, иначе сожрут.

– Слабости у всех есть.

– Да ну? И у тебя, что ли?

– А то ж! У меня слабостей вообще – два обоза. Жрать люблю, спать люблю. Ещё – кости и родии.

– Вот уж нашёл слабости…

– Ну, какие есть, извиняй. Вообще, чужие слабости надо уважать, а не осуждать. Это, если что, основа цивилизованного общества.

Земляна хихикнула.

– Иди сюда.

– Чего? – тут же напряглась она.

– Иди, говорю.

– Да иди ты сам!

– Могу и сам подойти, мне не сложно.

Я встал с кровати, подошёл.

Земляна, сидя в кресле, смотрела на меня снизу вверх, как кошка на вернувшегося в непонятном пока настроении хозяина. Я взял её за плечи, легонько потянул на себя – и Земляна тут же поднялась. Я обнял – прижалась, обхватила меня руками.

– Погоди, только дверь запру, – шёпотом сказал я. – А то случаи бывают всякие…

* * *

Проснувшись утром, Земляны я не застал. Поскольку дверь была по-прежнему закрыта изнутри, сделал вывод, что охотница воспользовалась нуль-Т кабиной. Ладно, свидимся ещё, земля круглая.

Поднявшись, я оделся и принялся за дела. А именно – от души пожрал. Захар и Марфа, измученные ночью, полной треволнений, ещё дрыхли, так что вкушал завтрак я в гордом одиночестве.

Допивая кофе, услышал снаружи голос Ефима. Через пять минут вышел из дома сам.

– Ефимка к реке пошёл, – доложил мне Данила. Который шёл с топором на плече, внушая всем своим видом смутное беспокойство.

– Принял. А ты-то куда такой красивый?

– Рябина засохла.

– Чего?

– Ну, там, где мы Мандеста прикапывали, рядом рябинка росла. Так она после этого злыдня сохнуть начала – и совсем зачахла. Вот я и думаю, на дрова её.

– А, ну, дело, дело, – благословил я Данилу кивком.

Хорошо, когда личный состав сам себе работу находит. А то у меня на всех может выдумки и не хватить. Голова-то не казённая.

Я вышел за ворота, добрался до реки и обнаружил там Ефима, который с грустью смотрел на наличие отсутствия траншеи.

– Что ж за напасть-то такая, барин? – с горечью сказал он мне вместо приветствия.

– Всё, закончилась напасть. Пусть копают, всё сохранится, порешали ночью вопрос. Только вот с мельником некрасиво вышло. Надо нового. Старый испортился.

Ефим офигел. Насколько я понял, фигура мельника была для местных крайне демонической. И факт, что мельник вот так запросто взял и испортился, был несколько из ряда вон.

– Найдётся, кому место занять? Мельница халявная, все дела.

– Да это найдётся, как не найтись. Только водяной ведь…

– Насчёт водяного не беспокойся, с ним тоже скоро решим. Я вот прям сейчас собираюсь в Поречье, у одного башковитого предводителя дворянства проконсультироваться по этому вопросу.

Ефим уважительно посмотрел на мой выходной костюм. Поклонился.

– Дай бог вам здоровья, Владимир Всеволодович! Вот, вроде и недавно вы появились – а уж сколько добрых дел сотворили!

– И тебе не хворать. Погоди, это я ещё только размялся.

Распрощавшись с Ефимом, я поспешил обратно в усадьбу.

В столовой застал трогательную сцену – Захара и Марфу, держащихся за руки.

– Люб ты мне, Захарушка! Уж так люб, так люб – и сказать-то не могу…

– И ты мне, Марфушенька! Постараюсь быстрее в Поречье выбраться, свидеться с тобой…

Милота-то какая, господи. Аж слёзы навернулись.

– Выдвигаемся, – скомандовал я. – На званый вечер опаздывать нельзя. Катерина Матвеевна расстроится.

Захар и Марфа дружно вздохнули.

* * *

Мои карета и кучер не подвели. В Поречье мы оказались за два часа до начала вечера.

Узнав о том, что Марфа больше не русалка, Катерина Матвеевна пришла в полный восторг. Захлопала в ладоши, закружилась и наградила меня восторженным поцелуем. После чего мило порозовела и потащила меня и Марфу к тётушке, делиться радостью.

– Удивительно, – ахнула тётушка. – Я, признаться, не думала, что у вас получится, Владимир Всеволодович. Уж простите великодушно…

– Да ничего. Получилось-то, собственно, не у меня, я даже свечку не держал.

– Теперь ваш друг и Марфа обвенчаются? – глаза у тётушки загорелись почти так же ярко, как у Катерины Матвеевны.

Давно заметил, что информация о том, что кто-то с кем-то собрался венчаться, приводит в восторг любую женщину. Совершенно независимо от того, кто и с кем. Такой вот любопытный феномен.

– Непременно. Только не прямо сейчас. Сначала Марфа должна закончить служение вам, а после уже разберёмся. Относительно её статуса – Марфа ведь теперь, получается, вольнонаёмный сотрудник? Я к тому, что теоретически по штатному расписанию ей зарплата положена?

– Зарплата? – озадачилась тётушка.

– Жалованье.

– Ах, да! Разумеется. Марфа ведь не наша крепостная – значит, будем платить ей жалованье. Как только супруг вернётся из Петербурга, я всё ему расскажу. Уверена, что он не станет возражать.

– Отлично, решили вопрос. А теперь я вас, с вашего позволения, ненадолго покину.

– Покинете? – ахнула Катерина Матвеевна.

– Ненадолго. Буквально на час. Смотаюсь до библиотеки, и тут же назад.

– Вы можете воспользоваться нашей библиотекой! – тётушка показала на книжный шкаф. – У нас есть чудесные французские романы!

– Ой, не. Французские – не по моей части. Я немецкие люблю. И не читать, а смотреть… В общем, не прощаюсь.

* * *

– Водяной? – Аркадий Дубовицкий, устроившись в кресле, раскурил сигару. – Гм…

– Водяной, – согласился я и широким жестом обвёл библиотеку. – Неужели здесь, у вас, среди всего этого великолепия, не найдётся какой-нибудь ценной мыслишки на тему «как угрохать водяного»?

Предводитель дворянства задумчиво смотрел на меня, нагнетая клубы дыма, и напоминал индейского шамана, входящего в транс. Ну, собственно, для меня он именно таким шаманом и был. За неимением Гугла с Википедией.

– В последнее время, Владимир Всеволодович, я задумываюсь о том, что ваша жизнь кажется мне куда более интересной, чем моя. Вы сражаетесь с какими-то невероятными чудовищами, постоянно на волосок от смерти. У вас есть друзья, которым вы, не задумываясь, доверите жизнь, да и они вам. Сражения, кровь, разудалые пирушки без всяких церемоний в кабаках…

– Ну… Не жалуюсь. А вы это к чему вообще?

– Возьмите меня как-нибудь с собой на охоту?

Я закашлялся, и Дубовицкий тут же с виноватым видом принялся тушить сигару. Я сделал ему жест, мол, не надо, я не поэтому, но было уже поздно. Да и пофиг, в принципе. Здоровее будет.

– На… охоту⁈

– Ну да. Я не настаиваю на том, чтобы непосредственно участвовать в битве с тварью… Хотя, полагаю, что ваше оружие я смогу держать в руках и сам.

– Держать-то сможете – держать много ума не надо. Да только помимо оружия, охотники обладают Силой. Знаки творить, другое. И, по моему опыту, одним лишь мечом обходятся крайне редко.

– Это я понимаю. Имею в виду, что исключительно для самообороны…

– А если вы этим мечом, не дай бог, какую-нибудь тварь убьёте – вы в курсе, что будет?

– Эм… Что?

– Из неё вылетит молния и ударит вас. Крысиная или, там, лягушачья – может, и не убьёт. А если пырнёте какую-нибудь тварь посерьёзнее – волкодлака, там, добьёте раненого, который на вас попрёт, тут уж без вариантов.

– Н-да, – расстроился Дубовицкий.

– Так что давайте я лучше как-нибудь возьму вас на разудалую пирушку без всяких церемоний. Это – запросто. Вот водяного грохнем – и немедленно в кабак. Просто сию же секунду. А?

Дубовицкий встал и вздохнул, потягиваясь. Прошёлся по библиотеке.

– Году идут, Владимир Всеволодович. Годы напоминают о том, как мало осталось впереди. С каждым годом всё меньше возможностей. И всё больше желания сделать что-то по-настоящему значимое. Что-то помимо того, чтобы пускать пыль в глаза так называемому свету…

– Господин Дубовицкий, вы, наверное, издеваетесь.

– Прошу, проясните?

– Помните, не так давно вы мне нашли информацию о том, как увидеть лешего?

– Не жалуюсь на память.

– Ну так мы его нашли и убили. Благодаря вам.

– О…

Дубовицкий остановился и уставился на меня.

– А, да. Я вам не рассказывал…

– Нет, не рассказывали.

Ну да, мой косяк. Я точно знал, что среди охотников эта новость разнеслась быстрее, чем по Телеграму, но светское общество-то пересекалось с охотниками очень мало. Собственно, я был чуть ли не единственной в Поречье точкой пересечения. А может, и единственной.